Правовой статус управляющих в процедурах несостоятельности в России и Германии

(Шишмарева Т. П.) ("Арбитражный и гражданский процесс", 2006, NN 7, 8) Текст документа

ПРАВОВОЙ СТАТУС УПРАВЛЯЮЩИХ В ПРОЦЕДУРАХ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ В РОССИИ И ГЕРМАНИИ

/"Арбитражный и гражданский процесс", 2006, N 7/

Т. П. ШИШМАРЕВА

Шишмарева Т. П., кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Красноярского государственного университета.

Правовые отношения в связи с несостоятельностью субъектов гражданского оборота регулируются законами о несостоятельности. В России действует Закон от 26 октября 2002 г. "О несостоятельности (банкротстве)" <*>, в ФРГ с 1 января 1999 г. действует Insolvenzordnung от 5 октября 1994 г. <**>. -------------------------------- <*> Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" // СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 1 (ч. 1). Ст. 18, 46; 2005. N 44. Ст. 4471. <**> Insolvenzordnung vom 5. Oktober 1994 // BGBL. III / FNA 311-13.

В России к неплатежеспособным должникам применяются процедуры наблюдения, финансового оздоровления, внешнего управления, а к признанному решением арбитражного суда несостоятельному должнику - процедура конкурсного производства. В законодательстве ФРГ используется единая процедура - Insolvenzverfahren в различных вариантах в зависимости от цели процедуры и конкурсоспособных субъектов: Regelverfahren (Normalverfahren) - § 1 - 303 InsO, Kleinverfahren - § 304 - 313 InsO, Sonderverfahren - § 315 - 334 InsO. В России с введением процедуры несостоятельности законом предусмотрено назначение арбитражного управляющего: в процедуре наблюдения - временного управляющего, финансового оздоровления - административного управляющего, внешнего управления - внешнего управляющего, конкурсного производства - конкурсного управляющего. В законодательстве ФРГ также имеется несколько вариантов управления делами несостоятельного должника. Как правило, судом назначается Insolvenzverwalter (§ 258 Abs. 1 InsO). Роль управляющего может передаваться самому должнику. Тогда должник является Eigenverwalter'om (§ 270 InsO). В так называемом Kleinverfahren (упрощенная процедура) подобное не представляется возможным (§ 312 Abs. 3 Fall 2 InsO). Eigenverwaltung (самоуправление) допускается не только в случае, если должником является физическое лицо, оно применимо и в отношении юридических лиц. Каждому Eigenverwalter'y противостоит Sachwalter, осуществляющий контроль за должником (§ 270 Abs. 1 Satz l, Abs. 3 Satz 2, 274 Abs. 2 und 3 InsO). Однако самоуправление несостоятельным должником не всегда может быть эффективным <*>. -------------------------------- <*> См., напр.: ZIP. 1999. 1494 - 1495 f.

В качестве управляющего может быть назначен Treuhander (§ 313 InsO). Законом также предусмотрено назначение уже перед открытием процедуры несостоятельности временного управляющего - vorlaufige Verwalter (§ 21 Abs. l, Abs. 2 Nr. l, 22 InsO), компетенция которого определяется соответственно ситуации. Легально правовой статус управляющих в процедурах несостоятельности в России и Германии не определен. В доктрине вопрос о правовом статусе управляющих является дискуссионным. В России правовой статус арбитражных управляющих зависит от вида процедуры несостоятельности. Правоотношения между должником, в отношении которого открыты процедуры несостоятельности, и арбитражным управляющим чаще всего рассматриваются в литературе как обязательственные. При этом анализируются поименованные в ГК РФ договоры. Иногда отношения конкурсного управляющего и несостоятельного должника трактуются в литературе как подрядные. Так, В. С. Белых, определяя характер этих отношений применительно к конкурсному управляющему, пишет, что "закон о банкротстве не определяет форму назначения конкурсного управляющего. На наш взгляд, управление делами должника в процессе конкурсного производства может оформляться договором подряда" <*>. Аналогичную позицию занимают и авторы учебника для антикризисных управляющих <**>. Подобное представление о правовой природе отношений, возникающих между неплатежеспособным или несостоятельным должником и арбитражным, в том числе конкурсным, управляющим, является, на наш взгляд, принципиально неверным. Обратимся к предмету договора подряда. Подрядные отношения возникают между заказчиком и подрядчиком по поводу определенных работ, связанных с изготовлением или переработкой (обработкой) вещи либо другой работы, с передачей ее результата заказчику (п. 1 ст. 703 ГК РФ). Кроме того, в результате производства работ появляется овеществленный результат (п. 1 ст. 702 ГК РФ). Конкурсный же управляющий, основной обязанностью которого является осуществление ликвидации несостоятельного должника, не производит при этом работ, отсутствует в данном случае и какой-либо материализованный результат. Аналогичная ситуация складывается как для внешнего управляющего, который по плану внешнего управления восстанавливает платежеспособность должника, или для временного управляющего, административного управляющего, оценивающего финансовое состояние должника и принимающего меры по сохранению его имущества или санации. -------------------------------- <*> Бельж В. С. Правовые основы банкротства юридических лиц: Учебное пособие. Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1996. С. 29. <**> См.: Теория и практика антикризисного управления: Учебник для вузов / Под ред. Беляева С. Г. и Кошкина В. И. М.: Закон и право; ЮНИТИ, 1996. С. 63.

Более оправданным являлось бы представление о том, что арбитражные управляющие оказывают услуги по управлению делами неплатежеспособного должника или услуги по ликвидации, если признавать эти отношения в качестве обязательственных и применять к ним подрядоподобные договоры. Именно оказание услуг по санации и (или) ликвидации юридического лица, а также по соразмерному распределению имущества между кредиторами несостоятельного индивидуального предпринимателя могло бы быть предметом такого договора, если признавать возможность его применения к анализируемым отношениям. Кроме того, доводом не в пользу договора подряда, как и договора о возмездном оказании услуг, предмет которого более адекватно отражает исследуемые правоотношения, служит то обстоятельство, что они не заключаются по основаниям, предусмотренным в законе. При несостоятельности субъекта, на наш взгляд, подходил бы лишь такой договор, основания для заключения которого предусматриваются законом, так как должник на основе добровольного волеизъявления вправе и не заключать какого-либо договора с арбитражным управляющим, и принудить его к заключению такого договора не представляется возможным, если отношения не возникают в силу закона. Следовательно, договор подряда и договор о возмездном оказании услуг неприменимы по указанным обстоятельствам для отношений с неплатежеспособным или несостоятельным субъектом. Попытки применять подрядные отношения в случае ликвидации юридического лица предпринимались и в законодательстве. Так, Государственный комитет по управлению государственным имуществом РФ своим распоряжением от 27 июля 1995 г. N 1018-р утвердил примерный договор подряда на управление делами государственного и унитарного предприятия в процессе его ликвидации <*>. -------------------------------- <*> См.: Панорама приватизации. 1995. N 18.

В примерном договоре предмет, по существу, обозначен в виде услуг по управлению и распоряжению имуществом ликвидируемого юридического лица, хотя договор и именуется подрядным. В литературе также высказывается мнение о том, что между арбитражным управляющим и неплатежеспособным, несостоятельным должником возникают отношения доверительного управления <*>. Подобное утверждение также небесспорно. Идея использования договора доверительного управления, очевидно, своими корнями уходит в англосаксонскую правовую систему, где используется конструкция доверительной собственности (trust), хотя институт английского trust не является уникальным, поскольку он похож на римскую fiducia (fiducia cum creditore, - Gai. II. 60; fiducia cumamico) и используемый в праве ФРГ Treuhand <**>. В российском праве попытки правового регулирования доверительной собственности предпринимались, однако доверительная собственность как чуждая нашей правовой системе конструкция в ней не прижилась, а в действующем ГК РФ урегулирован обязательственно-правовой институт - доверительное управление. -------------------------------- <*> См.: Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации. М.: Фонд "Правовая культура"; фирма "Гардарика", 1996. С. 312; Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О. М. Козырь, А. Л. Маковского, С. А. Хохлова. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. С. 528, 529, 532; Дозорцев В. А. Доверительное управление // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1996. N 12; Попондопуло В. Ф. Конкурсное право: Правовое регулирование несостоятельности (банкротства): Учебное пособие. М.: Юристъ, 2001. С. 143 - 145. <**> См. об этом подробнее: Венедиктов А. В. Правовая природа государственных предприятий. В кн.: Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 1. М.: Статут, 2004. С. 304 - 310.

Итак, конструкция доверительной собственности используется в англосаксонской системе права, где "конкурсный управляющий приобретает статус доверительного собственника, а право собственности со всеми его правомочиями владения, распоряжения и пользования переходит к конкурсному управляющему. В качестве бенефицианта выступают конкурсные кредиторы и иногда - сам несостоятельный должник" <*>. -------------------------------- <*> Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Межд. отношения, 1993. С. 451.

Следует отметить, что для применения правил о договоре доверительного управления к отношениям, возникающим между неплатежеспособным или несостоятельным должником и арбитражным управляющим в процессе применения процедур несостоятельности, не имеется оснований, на наш взгляд, по следующим обстоятельствам. Во-первых, из числа объектов доверительного управления исключены по прямому указанию закона государственные и муниципальные унитарные предприятия (ст. 1013 ГК РФ). Трудно представить, что в отношении унитарных предприятий, основанных на праве хозяйственного ведения, являющихся конкурсоспособными субъектами, может быть применена какая-либо иная правовая конструкция, нежели доверительное управление, если исходить из возможности применения доверительного управления ко всем иным лицам, которые могут быть признаны несостоятельными. Цивилисты, по мнению которых использование конструкции доверительного управления к отношениям в связи с несостоятельностью должника является возможным, не уточняют, каким образом должны быть оформлены отношения в связи с несостоятельностью унитарных предприятий, хотя при такой трактовке отношений с участием арбитражных управляющих следовало бы назвать правовую форму отношений, возникающих между арбитражным управляющим и унитарным предприятием. Представляется, что для всех должников в этом случае должны быть использованы унифицированные правила, касающиеся управления имуществом должника, поскольку отношения, возникающие между неплатежеспособным или несостоятельным должником и арбитражным управляющим, являются однородными. Во-вторых, хотя ГК РФ и допускает возникновение договора доверительного управления в силу закона, однако предусматривает для подобных случаев необходимость прямого указания в законе лица, осуществляющего функции учредителя управления (абз. 2 п. 2 ст. 1026 ГК РФ). Законом "О несостоятельности (банкротстве)" 1998 г. и 2002 г. учредители доверительного управления не названы. Однако существуют и иные взгляды по поводу учредителя доверительного управления над имуществом должника, к которому применена та или иная процедура несостоятельности. Так, В. Ф. Попондопуло называет в качестве учредителя доверительного управления арбитражный суд, ссылаясь на ст. ст. 56, 68, 97 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" 1998 г. Однако в указанных статьях, как и в действующем Законе "О несостоятельности (банкротстве)", законодателем непосредственно не устанавливается, что возникают отношения доверительного управления, учредителем доверительного управления арбитражный суд не назван, как, например, в случае возникновения доверительного управления в силу закона над имуществом подопечного (п. 1 ст. 38 ГК РФ), над имуществом лица, признанного безвестно отсутствующим (п. 1 ст. 43 ГК РФ). Законодатель в этих случаях недвусмысленно называет договор доверительного управления при необходимости постоянного управления имуществом подопечного или гражданина, признанного безвестно отсутствующим, и определяет учредителя управления таким образом, что не возникает каких-либо сомнений в том, кто же выступает в этом качестве, чего нет при допущении возможности использования доверительного управления при несостоятельности. В ст. ст. 56, 68 и 97 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" 1998 г. лишь устанавливается, что процедуры несостоятельности (банкротства) вводятся арбитражным судом, однако этого никто и не оспаривает. В-третьих, институт доверительного управления, на наш взгляд, применяется с целью осуществления управления имуществом и рассчитан не на такую экстремальную ситуацию, как санация или ликвидация в порядке конкурсного производства, а на вполне нормальные отношения, связанные с извлечением прибыли собственником имущества, который хотел бы передать его третьему лицу, сам не занимаясь при этом управлением имуществом по разным причинам. В литературе встречается мнение о том, что и при обычной ликвидации, т. е. не в порядке конкурсного производства, а осуществляемой по нормам ГК РФ, также возникают отношения доверительного управления <*>. -------------------------------- <*> См.: Дозорцев В. А. Доверительное управление // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1996. N 12. С. 119.

Из всех поименованных в ГК РФ договоров доверительное управление наиболее оптимальным образом могло бы быть использовано при применении к должнику процедур несостоятельности (банкротства). Рассмотрим вероятность использования договора доверительного управления, если признать, что после подачи заявления в арбитражный суд и открытия вначале процедуры наблюдения, а затем финансового оздоровления, внешнего управления и (или) конкурсного производства происходит ограничение или лишение должника дееспособности, и проанализируем возможность применения по аналогии ст. 38 ГК РФ. Действительно, после подачи заявления в арбитражный суд о признании должника несостоятельным уже на стадии наблюдения должник ограничен в совершении сделок со своим имуществом, хотя является обладателем права собственности на него или иного вещного права, позволяющего распоряжаться принадлежащим ему имуществом. Ограничения в совершении определенных сделок предусмотрены в ст. 64 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" 2002 г. Введение наблюдения не является основанием для отстранения руководителя должника. Органы управления должника вправе совершать сделки, указанные в ст. 64 Закона, с согласия временного управляющего, выраженного в письменной форме (п. 1 ст. 64 Закона "О несостоятельности (банкротстве)". Закон "О несостоятельности (банкротстве)" 2002 г. не предусматривает возможности возложения функций руководителя должника на временного управляющего, хотя, как и прежний закон, допускает отстранение руководителя должника от должности. Исполнение обязанностей единоличного органа должника может быть возложено на лицо, представленное в качестве кандидатуры руководителя представителем учредителей (участников), иным коллегиальным органом юридического лица, представителем собственника юридического лица - унитарного предприятия, а в случае непредставления кандидатуры исполняющего обязанности руководителя - на одного из заместителей руководителя должника; в случае же отсутствия заместителя - на одного из работников должника (п. 4 ст. 69 Закона). Временный управляющий выступает, по существу, в качестве попечителя, хотя гражданское законодательство не предусматривает ограничения дееспособности должника. При введении процедуры финансового оздоровления органы управления должника осуществляют свои полномочия с ограничениями, установленными законом. Должник не вправе совершать несколько взаимосвязанных сделок, в совершении которых у него имеется заинтересованность, а также принимать решение о реорганизации без согласия собрания кредиторов (п. 3 ст. 82 Закона). Сделки, указанные в п. 4 ст. 82 Закона, не могут быть совершены без согласия административного управляющего. Таким образом, также и на стадии финансового оздоровления можно, по существу, констатировать определенные ограничения дееспособности должника, хотя Закон и в этом случае не предусматривает непосредственно такие последствия для должника. На стадии внешнего управления должник отстраняется от ведения дел, управление его делами осуществляет арбитражный управляющий, кроме коллегиальных органов управления, действующих в определенных случаях, предусмотренных п. 2 ст. 94 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" 2002 г. По своему правовому положению внешний управляющий напоминает фигуру опекуна, когда он действует самостоятельно. В тех же случаях, когда внешний управляющий должен предварительно получить согласие коллегиальных органов управления должника, в частности, для дополнительной эмиссии акций, если должником выступает акционерное общество, или для замещения активов должника, то отсутствуют какие-либо основания, свидетельствующие об ограничении дееспособности должника, кроме того, что его волю выражает внешний управляющий, хотя и сформирована воля в обычном порядке, установленном учредительными документами юридического лица. Внешний управляющий в этом случае выступает в качестве органа юридического лица. В данном случае правовое положение внешнего управляющего существенно отличается от случаев совершения сделок, юридически значимых действий, когда они совершаются без предварительного согласия коллегиальных органов управления должника. Итак, правовое положение внешнего управляющего на стадии внешнего управления неоднозначно в зависимости от того, действует ли он самостоятельно, формируя волю юридического лица, когда он выступает в качестве его руководителя или с предварительного согласия коллегиальных органов управления должника. Кроме того, иногда внешний управляющий выступает от своего имени, а не от имени неплатежеспособного должника. С момента введения конкурсного производства полномочия руководителя и иных органов управления юридического лица, за исключением указанных в п. 2 ст. 126 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" 2002 г., переходят к конкурсному управляющему, который также по своему правовому положению близок к опекуну или попечителю. Именно в этих случаях возможно было бы применить ст. 38 ГК РФ по аналогии закона ко всем несостоятельным субъектам, как физическим, так и юридическим лицам, если бы внешний и конкурсный управляющие в ходе процедур внешнего управления и конкурсного производства имели единый правовой статус. Вопрос об ограничении либо лишении дееспособности несостоятельного должника вызывает определенные сложности. Так, ГК РФ, регулируя правосубъектность юридического лица, содержит лишь одну статью, посвященную его правоспособности. В доктрине является общепризнанным, что юридическое лицо наряду с правоспособностью обладает и дееспособностью, возникающими одновременно с момента государственной регистрации. Во время процедуры наблюдения и финансового оздоровления органы юридического лица, выражающие его волю вовне, вправе заключать определенные сделки лишь с согласия временного управляющего и административного управляющего либо собрания кредиторов. Из этого можно сделать вполне определенный вывод об ограничении дееспособности должника - юридического лица, хотя ГК РФ и Закон "О несостоятельности (банкротстве)" не предусматривают подобного последствия применения к должнику процедур несостоятельности. В случае введения процедуры внешнего управления и конкурсного производства органы юридического лица отстраняются от управления его делами, за исключением некоторых сделок и юридических действий, которые могут быть совершены с согласия коллегиальных органов управления (п. 2 ст. 94, п. 2 ст. 126 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" 2002 г.), а волю его вовне выражает арбитражный управляющий. Здесь, соответственно, можно констатировать факт ограничения дееспособности в тех случаях, когда не требуется согласие коллегиальных органов управления на совершение ряда сделок и действий неплатежеспособного и несостоятельного субъекта. В современной юридической литературе сравнительно недавно указанная проблема стала предметом дискуссии, в то время как известные цивилисты России исследовали ее достаточно обстоятельно. Так, В. Л. Исаченко писал, что "лицо, признанное несостоятельным должником, теряет гражданскую дееспособность по отношению всего своего имущества. Такая недееспособность начинается с момента объявления его несостоятельным" <*>. -------------------------------- <*> Исаченко В. Л. Русское гражданское судопроизводство. Практическое руководство для студентов и начинающих юристов. Т. II. Судопроизводство охранительное и конкурсное. Издание 3-е, дополненное. СПб.: Типография М. Меркушева, 1910 - 1911. С. 450 - 452.

Существовали в литературе и иные взгляды относительно характера дееспособности должника, объявленного судом несостоятельным. Д. А. Носенко считал, что "факт объявления должника несостоятельным влечет для него не совершенную потерю его гражданской дееспособности, а только ее ограничение настолько, насколько оно необходимо для ограждения прав и интересов его кредиторов, участвующих в конкурсе..." <*>. -------------------------------- <*> Носенко Д. А. Устав судопроизводства торгового с разъяснениями по решениям гражданского кассационного, четвертого судебного департаментов и общих собраний Правительствующего Сената. Выпуск II (раздел III Устава суд. торг.). Устав о несостоятельности. Издание 4-е. СПб., 1909. С. 142.

Однако Г. Ф. Шершеневич в свое время отрицательно относился к идее ограничения или лишения дееспособности несостоятельного должника, хотя и признавал, что имущество несостоятельного должника находится "под особого рода опекою, как и имущество расточителей, малолетних, сумасшедших" <*>. -------------------------------- <*> Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М.: Спарк, 1995. С. 92.

В арбитражной практике даже при признании физического лица - индивидуального предпринимателя несостоятельным не используют ст. 38 ГК РФ. Действующий ГК РФ не содержит оснований для признания несостоятельного должника недееспособным либо ограниченно дееспособным. Таким образом, ни в законодательстве, ни в судебной практике Российской Федерации не используют отношения доверительного управления при неплатежеспособности или несостоятельности должника. Для возникновения отношений доверительного управления следует внести в гражданское законодательство изменения, которые позволили бы использовать институт доверительного управления при применении к должнику процедур несостоятельности. По мнению М. Телюкиной, наиболее адекватной формой правоотношений между должником и арбитражным управляющим является институт представительства. Предпосылкой использования этого института является также предположение о лишении либо ограничении дееспособности должника. Исходя из этого предположения, сделан вполне логичный вывод об управляющем как о представителе. Управляющий при этом рассматривается как законный представитель должника, который презюмируется добросовестным. Кроме того, в подтверждение своей позиции М. Телюкина приводит довод о том, что в некоторых случаях арбитражный управляющий выступает как орган юридического лица, а орган юридического лица признается представителем <*>. -------------------------------- <*> Телюкина М. Полномочия конкурсного управляющего и теоретические проблемы определения его статуса // Юридический мир. 1999. N 1 - 2. С. 37.

Опровергая указанную позицию, необходимо отметить, что в равной мере арбитражный управляющий представляет интересы не только должника, но и кредиторов. Отметим, что арбитражный управляющий действует не только в интересах должника, но и в интересах кредиторов должника, а также в публичных интересах (п. 6 ст. 24 Закона). В силу прямого указания закона конкурсный управляющий не признается представителем (ст. 182 ГК РФ). В дореволюционной литературе конкурсный управляющий признавался некоторыми авторами представителем кредиторов <*>. -------------------------------- <*> Бардзкий А. Э. О пределах власти окружного суда при назначении присяжных попечителей по делам несостоятельных должников // Журнал гражданского и уголовного права. 1886. N 10. С. 35.

Кроме того, внешний и конкурсный управляющие иногда действуют от своего имени, что не является характерным для института представительства, а иногда от имени должника. Следует отметить также, что утверждение об органе юридического лица как о представителе, на наш взгляд, также не соответствует смыслу ГК РФ, хотя в литературе теория органа юридического лица как его представителя является распространенной. Орган юридического лица рассматривается в теории гражданского права и в качестве части юридического лица, не обладающего самостоятельной правосубъектностью, не выступающего в гражданском обороте в качестве самостоятельного субъекта. Представитель же должен быть самостоятельным субъектом гражданского права. Теория представительства, с помощью которой объясняется правовое положение конкурсного управляющего, не нова. В русской дореволюционной литературе теория представительства была достаточно распространенной для объяснения правового положения участников конкурсного производства <*>. Эта идея получила воплощение и в судебной практике <**>. Она известна и в немецкой доктрине <***>. Однако в отличие от ГК РФ параграф 26 ГГУ прямо предусматривает, что правление союза выступает в качестве его законного представителя. -------------------------------- <*> Исаченко В. Л. Русское гражданское судопроизводство. Практическое руководство для студентов и начинающих юристов. Т. II. Судопроизводство охранительное и конкурсное. Издание 3-е, дополненное. СПб.: Типография М. Меркушева, 1910 - 1911. С. 488; Гессен Я. М. Устав торговый с разъяснениями. СПб., 1910. С. 55. <**> Решения Гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. 1884. N 62. С. 14. <***> См.: Wolfgang Breuer. Das neue Insolvenzrecht. Verlag C. H. Beck, 1998; Enneccerus-Nipperdey. Allgemeiner Teil des Buergerlichen Rechts, Bd. II., Flume. Allgemeiner Teil des Buergerlichen Rechts. Bd. II., Das Rechtsgeschaeft. 2 Aufl. 1992; Bley. ZZP 62 (1941). S. 111, 113.

В арбитражной практике Восточно-Сибирского округа отношения между арбитражным управляющим и должником иногда рассматривают как трудовые. Так, в решении от 10 октября 2003 г. по иску АО "Сибхимстрой" к индивидуальному предпринимателю Данилину о взыскании излишне выплаченных ему 155 тыс. руб. в виде районного коэффициента и процентных надбавок на основании Закона "О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера", которые он установил к своему вознаграждению арбитражного управляющего в период внешнего управления, судом сделан вывод о том, что правовой статус арбитражного управляющего не может быть приравнен к статусу индивидуального предпринимателя, осуществляющего свою деятельность в рамках ст. 2 ГК РФ. Соответственно. суд пришел к выводу, что вознаграждение арбитражного управляющего по своему характеру является оплатой труда <1>. Судом апелляционной инстанции решение отменено. Суд апелляционной инстанции иначе определил статус арбитражного управляющего, признав, что трудовых правоотношений между арбитражным управляющим и должником в процедурах несостоятельности не возникает, и взыскал излишне выплаченные надбавки <2>. Арбитражная практика по определению статуса арбитражного управляющего неоднозначна. Так, Арбитражный суд Красноярского края иногда определяет отношения между должником и арбитражным управляющим как трудовые <3>. Арбитражный Суд Республики Хакасия, напротив, не распространяет на отношения между арбитражным управляющим и должником в части получения вознаграждения нормы трудового права, удовлетворив исковые требования межрайонной инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о взыскании с индивидуального предпринимателя Соломатина пени на несвоевременную уплату подоходного налога, исчисленного арбитражным управляющим по правилам для начисления заработной платы, в том числе на выплату к заработной плате районного коэффициента и надбавки за непрерывный стаж работы. Решение суда и постановление апелляционной инстанции постановлением суда кассационной инстанции оставлены без изменений <4>. Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа также не признает наличия трудовых отношений арбитражного управляющего ни с должником, ни с арбитражным судом. При разрешении споров о размере вознаграждения арбитражного управляющего следует руководствоваться, по мнению суда, нормами не трудового, а гражданского права <5>. -------------------------------- <1> Дело N А33-01327/03-С1 Арбитражного суда Красноярского края. <2> Там же. <3> Дело N А33-17059/02-С4-КЗ; Дело N А33-2710/02-С1 Арбитражного суда Красноярского края. <4> Дело N А74-4921/01-К2-Ф02-1304/02С1 Арбитражного суда Республики Хакасия. <5> Дело N А56-9692/99 Арбитражного суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

Действительно, правоотношения, возникающие между арбитражным управляющим и должником, не могут быть отнесены к разряду трудовых, поскольку должник не выражает своей воли на заключение договора с арбитражным управляющим, который назначается арбитражным судом. Не является арбитражный управляющий и работником арбитражного суда. Его деятельность невозможно определить как выполнение определенной трудовой функции, она по своему содержанию вполне может включать несколько трудовых функций, например руководителя, бухгалтера, юриста, экономиста, оценщика и т. д. Законодатель, учитывая сложный характер деятельности арбитражного управляющего, разрешает ему привлекать для обеспечения осуществления своих полномочий специалистов (абз. 6 п. 3 ст. 24 Закона). Анализ Закона "О несостоятельности (банкротстве)" не позволяет сделать вывод о наличии трудовых отношений. К тому же деятельность управляющего признается законом предпринимательской, что исключает ее из сферы трудового права, хотя при осуществлении деятельности арбитражный управляющий действует в интересах должника и его кредиторов, а не в собственных, что характерно для предпринимательской деятельности. Исходя из изложенного, можно сделать вывод о том, что отношения между должником и арбитражным управляющим являются имущественными по своему характеру. Правовой статус арбитражных управляющих различается в зависимости от стадии производства по делу о несостоятельности и даже в пределах одной процедуры. Временный управляющий и административный управляющий по своему правовому положению близки к попечителям. Внешний и конкурсный управляющий занимают иное положение в отношениях с неплатежеспособным и несостоятельным субъектом, так как они, по существу, распоряжаются его имуществом в тех случаях, когда они действуют самостоятельно. Поскольку к указанным отношениям с участием внешнего и конкурсного управляющего невозможно применить какой-либо поименованный в ГК РФ договор, а стороны не заключают такового по взаимному согласию, то вполне логичным был бы вывод о вещно-правовом характере правоотношений. Действительно, внешний и конкурсный управляющие владеют, пользуются и распоряжаются имуществом должника, не будучи его собственниками. Однако арбитражный управляющий действует как от собственного имени, так и от имени должника в тех случаях, когда он исполняет полномочия единоличного органа должника. Особо следует отметить, что арбитражный управляющий, осуществляя свои полномочия, действует не в своем, а в чужом интересе, что не присуще вещно-правовым отношениям. Введенные А. В. Венедиктовым в понятие права собственности признаки своей власти и своего интереса <*> характерны, на наш взгляд, для любого вещного права. -------------------------------- <*> Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. В кн.: Венедиктов А. В. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 2. С. 38.

/"Арбитражный и гражданский процесс", 2006, N 8/

К какому виду следует относить право внешнего и конкурсного управляющего на имущество неплатежеспособного или несостоятельного должника (объем правомочий временного и административного управляющего не включает в себя правомочия по владению, пользованию и распоряжению имуществом должника)? Если право арбитражного управляющего относить к виду ограниченного вещного права, то в ГК РФ необходимо внести изменения, которые позволили бы определить вид этого права, поскольку не представляется возможным отнести его к уже известным вещным правам, закрепленным в ГК РФ. В качестве самого важного признака вещных прав Е. А. Суханов называет то, что "...их перечень должен быть прямо и исчерпывающим образом (numerus clauses) установлен законом, который одновременно определяет и их содержание" <*>. В литературе высказывается и иная позиция относительно перечня вещных прав. Присоединяясь к критике Е. А. Сухановым взглядов Г. А. Гаджиева и В. А. Плетнева, которые считают, что перечень вещных прав не является исчерпывающим, заметим, что гражданско-правовые нормы о вещных правах носят императивный характер и по этой причине участники гражданского оборота не имеют права устанавливать вещные права по своему усмотрению. Подобное возможно лишь в сфере обязательственно-правовых отношений, поскольку нормы обязательственного права преимущественно являются диспозитивными. -------------------------------- <*> Суханов Е. А. Понятие и виды ограниченных вещных прав // Вестник Московского университета. Серия "Право". 2002. N 4. С. 8.

Таким образом, арбитражный управляющий по российскому законодательству на протяжении производства по делу о несостоятельности обладает различным правовым статусом. В одном случае он близок по своему правовому положению к опекуну, в другом - к попечителю. Традиционные институты гражданского права, используемые для анализа правовой природы отношений, возникающих между неплатежеспособным или несостоятельным должником и арбитражным управляющим, оказались неприемлемыми. Очевидно, для определения правового статуса арбитражного управляющего должна быть предложена новая концепция. Она должна учитывать специфику деятельности арбитражного управляющего, представляющего не только частноправовые, но и публично-правовые интересы. В этом смысле интерес представляют теории правового статуса управляющего в процедуре несостоятельности в Германии, особенно Amtstheorie (теория службы). Управляющие в Германии, как и в России, назначаются судом. Как и в России, легально правовое положение управляющих в законе не определено, причем эта проблема не нашла своего решения как в § 6 Konkursordnung, который действовал в Германии с до 1 января 1999 г., так и в § 80 действующего Insolvenzordnung. По своему содержанию указанные статьи соответствуют друг другу. Вопрос о правовом статусе управляющего является дискуссионным в литературе ФРГ, при этом в течение XX века предложено пять теорий. Amtstheorie (теория службы). Теория службы является наиболее распространенной в доктрине <*>. Управляющий в процедуре несостоятельности рассматривается в качестве стороны в силу службы. Он действует при осуществлении частной службы согласно собственному праву и от своего имени, непосредственно за и против должника как владельца конкурсной массы, распределяемой в качестве объекта между кредиторами <**>. Однако далеко не все сторонники теории службы согласны с трактовкой службы управляющего как частной. Высказываются и иные взгляды относительно характера службы. Иногда она признается в качестве публичной службы <***>. Доказательством тому, что управляющий осуществляет именно службу, служат и положения § 116 ZPO. -------------------------------- <*> См., напр.: Henckel. Parteilehre und Streitgegenstand. 1961. S. 118 f.; Berges. Der Rechtsgehalt der wirtschaftlichen Betrachtung im Konkurs, KTS 1970, 99, 104; Hess. Kommentar zur Konkursordnung. 1995. 4. Aufl. 14 ff; Kuhn / Ulenbruck-Konkursordnung Kommentar. 1994. 11 Aufl. § 6 Rz. 17. <**> В судебной практике указывается на частный характер службы - см., напр.: BGH vom 24.6.1957 - VII ZR 310/56 - BGHZ 24, 393; vom 6.5.1965 - II ZR 217/62 - BGHZ 44, 1, 4; vom 30.10.1967 - VIII ZR 176/65 - WM 1967, 1211. В доктрине также некоторые авторы отмечают частный характер службы управляющего в процедуре несостоятельности - Lent. Zur Lehre von der Rartei kraft Amtes, ZZP 62 (1941), 129. <***> Bley. Die Haftung des Gemeinschuldners fur Masseanspruche, ZZP 62 (1941) 11, 113.

С введением процедуры несостоятельности управляющий вступает в права и обязанности должника. При этом должник остается только носителем прав, утрачивая правомочия управления и распоряжения своим имуществом. Управляющий действует не от своего имени (как личность), не от имени должника или кредиторов, а в качестве управляющего <*>. Именно управляющий изъявляет волю при совершении сделок или при оспаривании сделок согласно § 123 BGB. -------------------------------- <*> Hess. KO. Kommentar zur Konkursordnung. 1993. 4 Aufl. § 6. Rz. 18.

Согласно теории службы, управляющий владеет имуществом должника, находящимся в его фактической власти. При этом в гражданском праве ФРГ различают непосредственное владение (unmittelbare Besitz) и опосредованное владение (mittelbare Besitz - § 868 BGB). Управляющий, который осуществляет власть над имуществом, признается непосредственным владельцем, а должник - посредственным владельцем. В качестве процессуального последствия назначения управляющего можно назвать то, что он вступает в процесс в качестве стороны в силу службы и разрешает правовые споры от собственного имени, действуя в чужом, а именно должника, интересе. Правовая сила решения, вынесенного против него, относится к должнику, в то время как последний может обязываться только через управляющего. Теория службы предлагает весьма прагматичное решение отдельных проблем статуса управляющих, которые являются сложными и спорными в доктрине, что позволяет упрощать применяемые правовые конструкции. Оценивая разумность положений указанной теории, необходимо отметить, что деятельность управляющего совершенно оправданно рассматривается в качестве службы, поскольку управляющий назначается судом и выполняет функции, установленные законом. Компетенция управляющего также определена законом. Его деятельность похожа на деятельность служащих, исполняющих предписанные законом функции. Vertretertheorie (теория представителя). Согласно теории представителя, управляющий действует в качестве принудительно назначаемого законного представителя массы <*>. -------------------------------- <*> Enneccerus-Nipperdey Allgemeine Teil des Burgerlichen Rechts: Bd. II. § 180. 1 a, e; Bley. Die Haftung des Gemeinschuldners fur Masseanspruche, ZZP, 62 (1941), 111; Flume. Allgemeine Teil des Burgerlichen Rechts: Bd. II. Das Rechtgeschaft. 1992. 2. Aufl. § 45 I 2.

Предписания § 6 Konkursordnung (или соответствующего ему § 80 InsO) следует понимать так, что должник с момента введения процедуры несостоятельности утрачивает правомочия управления и распоряжения, которые осуществляются управляющим <*>. -------------------------------- <*> K. Schmidt. Der Konkursverwalter als Gesellschaftsorgan und als Reprasentant des Gemeinschuldners - Versuch einer Konkursverwaltertheorie fur heute und morgen. KTS 1984. 345, 352.

Управляющий заключает обязательственные сделки от имени должника. Должник обязывается собственно только массой <*>. -------------------------------- <*> См.: Betticher. Die Konkursmasse als Rechtstrager und des Konkursverwalter als ihr Organ. ZZP 77 (1964). 55, 64 f.

Organtheorie (теория органа). Представители теории органа наделяют массу (Konkursmasse по Konkursordnung или Insolvenzmasse согласно Insolvenzordnung - конкурсную массу) качествами правоспособности. Управляющий действует в качестве представителя или органа, понимаемого как субъект права массы. В качестве субъекта права масса появляется с момента введения процедуры несостоятельности, и к ней переходит с этого момента имущество должника. Перед кредиторами за долги должника несет ответственность именно масса как самостоятельный субъект права, а не должник. Было бы ошибочным в связи с этим рассматривать несостоятельного должника как представителя массы, поскольку он действует от собственного имени и в своем интересе. Ответственность должника наступает только в случае, если к нему переходит имущество, оставшееся после завершения процедуры согласно § 419 BGB <*>. -------------------------------- <*> Там же.

Владельцем имущества массы признается сама масса, а управляющий осуществляет владение в качестве органа массы, в то время как должнику не принадлежит никакого владения <*>. -------------------------------- <*> Betticher. Die Konkursmasse als Rechtstrager und der Konkursverwalter als ihr Organ. ZZP 77 (1964). 55, 67.

При анализе процессуальных последствий представители теории органа называют в качестве стороны процесса массу, представляемую управляющим. Правовая сила решений, выносимых в процессе с участием массы, не распространяется на должника <*>. Управляющего в процессе заслушивают как сторону процесса, а должника в качестве свидетеля. -------------------------------- <*> Erdmann. Praktische Konsequenzen der Behandlung des Konkursverwalters als Organ der Konkursmasse. KTS 1967. 87, 119.

Анализируя существо этой теории, нельзя не заметить некоторой упречности тезиса о возникновении самостоятельного юридического лица, которому с момента введения процедуры несостоятельности принадлежит имущество должника. Идея персонификации массы возникла в доктрине, очевидно, постольку, поскольку в BGB предусматривается возможность прекращения правоспособности должника в случае применения к нему ликвидационной процедуры по действующему закону, конкурсного производства по ранее действовавшему Konkursordnung, что означает появление в обороте бессубъектного имущества - Insolvenzmasse (ранее - Konkursmasse). С другой стороны, в доктрине подчеркивается, что закон (§ 80 InsO, а ранее § 6 KO) в качестве правового последствия введения процедуры несостоятельности предусматривает лишь утрату должником правомочия управления и распоряжения имуществом <*>. -------------------------------- <*> Kuhn / Ulenbruck. Konkursordnung. Kommentar. 1994. 11 Aufl. § 6 Rz. 17.

Отметим, что вывод представителей теории органа о появлении самостоятельного субъекта не находит какого-либо подтверждения в законе. Напротив, в законе предусматривается правило о внесении записи в поземельную книгу о должнике как о субъекте права собственности (§ 32 InsO), что противоречит выводам анализируемой теории <*>. Критики Organtheorie отмечают также ее нелогичность применительно к процедуре несостоятельности санационного типа <**>. -------------------------------- <*> Hess / Obermuller. Die Rechtstellung der Verfahrensbeteiligten nach der Insolvenzordnung. Heidelberg: Muller, 1995. 134. <**> Hess / Obermuller. Die Rechtstellung der Verfahrensbeteiligten nach der Insolvenzordnung, 134.

Theorie des neutralen Handels (теория нейтрального действия). Представители теории нейтрального действия считают, что управляющий нейтрально действует ни от чужого имени, ни от своего имени, а в качестве управляющего <*>. Результатом такого толкования правового статуса управляющего является то, что его действия влекут правовые последствия за и против управляемого им имущества, что в конечном счете соответствует положениям теории представителя <**>. -------------------------------- <*> Delle. Neutrales Handeln im Privatrecht, in FS Schulz II, S. 261, 273. <**> Hess / Obermuller. Die Rechtstellung der Verfahrensbeteiligten nach der Insolvenzordnung, 135.

Modifizierte Vertreter - oder Reprasentationstheorie (модифицированная теория представителя). Согласно этой теории, основанной К. Шмидтом, управляющий при несостоятельности торгового товарищества или общества является его представителем и обязательным ликвидатором <*>. -------------------------------- <*> K. Schmidt. Der Konkursverwalter als Gesellschaftsorgan und als Reprasentant des Gemeinschuldners - Versuch einer Konkursverwaltertheorie fur heute und morgen. KTS, 1984. 345, 370.

Модифицированная теория представителя дифференцирует несостоятельность юридического и физического лица. При несостоятельности юридического лица она исходит из того, что имущество массы совпадает с предприятием юридического лица <*>. Отметим, что такое представление вполне оправданно, поскольку предприятие является объектом и поэтому принадлежит юридическому лицу на праве собственности, а юридическое лицо является субъектом права. -------------------------------- <*> См. подробнее, напр.: Hess / Obermuller. Die Rechtstellung der Verfahrensbeteiligten nach der Insolvenzordnung, 135.

Модифицированную теорию представителя с определенной уверенностью можно рассматривать как разновидность теории представителя. Однако между ними имеются и различия. Одним из таких отличительных признаков является дефиниция Insolvenzmasse. В то время как сторонники теории представителя различают массу, свободную от притязаний кредиторов несостоятельного должника и обремененную такими притязаниями, согласно модифицированной теории обе части имущества должника равны. Итак, проблема правового статуса управляющего в процедурах несостоятельности является дискуссионной проблемой в науке гражданского права. Ее решение представляет не только теоретический, но и практический интерес, поскольку позволяет определить существо правоотношений, возникающих с участием управляющих в процедурах несостоятельности, статус которых не может быть определен традиционными гражданско-правовыми конструкциями.

Название документа