КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВЫЕ ВОПРОСЫ, СВЯЗАННЫЕ С ОБЕСПЕЧЕНИЕМ ИММУНИТЕТА ВЫСШИХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ В ПРАКТИКЕ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ РИМСКОГО СТАТУТА МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО СУДА

С.В. ГЛОТОВА

Глотова С.В., доцент кафедры международного права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат юридических наук.

Статья посвящена конституционно-правовым проблемам, имевшим место в практике ратификации Римского статута Международного уголовного суда, на примере проблемы иммунитета лиц, занимающих высшее положение в государственной иерархии. Статья 27 Статута, отражающая обычное международное право, прямо говорит о недопустимости ссылки на должностное положение. Ряд государств нашли противоречие в этом отношении с положениями своих конституций и внесли изменения в них. Между тем большинство стран применили принцип толкования национального права в соответствии с международным и воздержались от внесения изменений.

Участниками Римского статута Международного уголовного суда (МУС) на сегодняшний день являются 108 государств <1>, что свидетельствует о его широкой поддержке и универсальности. При имплементации положений Статута государства-участники обязаны привести свое законодательство в соответствие с положениями Статута и обеспечить выполнение двух главных обязательств: судить посредством собственных судов лиц, ответственных за преступления, перечисленные в Статуте, и осуществлять сотрудничество с МУС <2>. Первое обязательство обусловлено принципом комплементарности, в соответствии с которым Суд правомочен реализовывать свою компетенцию лишь тогда, когда государства не могут или не желают осуществлять уголовное преследование за совершение самых серьезных преступлений: геноцида, преступления против человечности и военных преступлений (ст. 5 Статута).

При ратификации Статута ряд государств столкнулись с проблемами разрешения коллизий между его положениями и национальным законодательством, в том числе и конституционным. В некоторых из них была применена процедура конституционного контроля. Дело в том, что Статут запрещает оговорки (ст. 120). Между тем большинство стран воздержались от внесения поправок в Основные Законы <3>; они интерпретировали конституции посредством применения принципа толкования в соответствии с международными нормами с тем, чтобы избежать коллизии с Римским статутом. Также они использовали монистический подход к соотношению международного и национального права. Государства, следующие ему, в своих конституциях указывают, что общепризнанные принципы международного права являются неотъемлемой частью их внутригосударственной правовой системы (ст. 10 Конституции Италии, ст. 9 Конституции Австрии). Кроме того, государства опирались на положение о приоритете действия международных норм.

В государственных и конституционных судах обсуждались пять основных вопросов: 1) положения об иммунитете высших должностных лиц (ст. 27 Статута); 2) обязательства государств передавать своих граждан суду по его запросу; 3) применение амнистии, вынесенной в соответствии с внутригосударственным правом; 4) дополняющий характер юрисдикции Суда (ст. 1, 17 и 20); 5) полномочия прокурора при расследовании на территории государств-участников. Однако главным моментом дискуссии в ходе ратификационного процесса были вопросы иммунитета <4>.

Статья 27 Статута предусматривает применимость Статута в равной мере ко всем лицам без какого бы то ни было различия на основе должностного положения. Она прямо указывает на недопустимость ссылки на должностное положение глав государств/правительств, члена правительства или парламента и избранного представителя/должностного лица правительства, если они совершают преступления, относящиеся к юрисдикции Суда. Статус указанных лиц в государственной иерархии "ни в коем случае не освобождает лицо от уголовной ответственности согласно настоящему Статуту и не является сам по себе основанием для смягчения приговора" (ст. 27 (1)). Кроме того, Статут предусматривает, что национальные нормы, касающиеся иммунитетов должностных лиц, "не должны препятствовать осуществлению Судом его юрисдикции в отношении такого лица" (ст. 27 (2)). Данная статья отражает общую норму международного права о том, что в отношении наиболее тяжких международных преступлений иммунитеты должностных лиц не имеют значения. Эта обычная норма нашла отражение в ст. 227 Версальского договора, в Резолюции 95/1 Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г., подтвердившей Нюрнбергские принципы, в Принципах Нюрнбергского трибунала, отраженных в докладе Комиссии международного права ООН в 1950 г. <5>, уставах международных военных (Нюрнбергского, Токийского) и уголовных трибуналов (Югославского, Руандийского) <6>. Она подтверждена также в ряде решений международных и национальных судов.

В деле Пиночета Палата лордов постановила об отсутствии персонального иммунитета бывшего главы государства А. Пиночета от британской юрисдикции <7>, а также то, что функциональные иммунитеты более не действуют в отношении серьезных международных преступлений <8>. В деле Бельгии против Конго "Об ордере на арест" Международный суд признал возможным отказ от всех иммунитетов в процессе при рассмотрении дел международными судами и трибуналами, которые обладают соответствующей юрисдикцией <9>. В деле Ч. Тейлора, рассмотренном Специальным судом по Сьерра-Леоне, уставы МТБЮ, МУТР и МВТ расценены как обычное международное право, исключающее иммунитеты действующих первых лиц государств <10>. Но если в отношении бывших глав государств признано исключение иммунитетов, в отношении действующих членов правительств при рассмотрении дела на национальном уровне такая норма, как показало дело Бельгия v. Конго, пока не существует.

Значение, которое придается в национальном праве иммунитетам, явилось камнем преткновения в решении противоречий между Статутом и конституциями. Отдельные страны в связи с этим даже отложили принятие решения о ратификации (Чехия).

Большинство конституций предоставляют иммунитет главам государств или правительств, членам правительства или парламента и правительственным чиновникам. Проблема иммунитетов была признана как один из главных пунктов несоответствия внутреннему праву во Франции, Люксембурге, Бельгии, Чехии <11>. Конституционный совет Франции заключил, что ст. 27 противоречит положениям статей Конституции (ст. 26, 68 и 68.1) об особом режиме ответственности Президента Республики, членов Правительства и Национальной ассамблеи.

В государствах, относящихся к конституционным монархиям, вопрос встал особенно остро. В них монарх, не обладая функциональным, полностью пользуется персональным иммунитетом, что является сердцевинным постулатом этой формы правления: прерогативы короля неприкосновенны, в то время как министры несут полную ответственность. Этот подход в отношении сущности иммунитетов монархов был воспринят в Нидерландах, Испании и Бельгии. Так, Государственный Совет Испании решил, что король освобождается от ответственности, если публичные акты подписаны официальным лицом, которое несет за это индивидуальную уголовную ответственность <12>. Равным образом в Нидерландах высказано мнение, что король просто не может совершить международные преступления, поскольку всегда предполагается ответственность министров <13>. В других странах с аналогичной формой правления дискуссия привела к иному выводу. В Люксембурге противоречащим ст. 27 Статута было признано положение об абсолютном иммунитете великого герцога (хотя высказывался довод, что он не ответствен, в противоположность министрам, за принятие решений). Швеция признала полную несовместимость между ст. 27 Статута и полным иммунитетом короля и подготовила конституционные поправки на этот счет.

Что касается членов парламента и правительства, то не иммунитеты как таковые, а коллизия со Статутом процедур привлечения к уголовной ответственности в силу возможности отказа парламента дать согласие были сочтены противоречащими РС (Люксембург). В Испании и Чехии было расценено, что иммунитеты могут быть сняты парламентом. Государственный Совет Испании по поводу иммунитета членов Ассамблеи указал также на малую вероятность коллизии, учитывая характер преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС (правда, за исключением подстрекательства к геноциду). Эти вопросы дискутировались также в Австрии, Словакии и Тунисе.

Наибольшие сложности возникли в Чехии. Они были обусловлены отсутствием, до 2002 г., положений в Конституции относительно действия общепризнанных норм международного права. В Конституции Чехии положения относительно иммунитетов должностных лиц затрагивают в отличие от других стран и судей Конституционного Суда <14> (ст. 86 (1)). Что касается иммунитета Президента, то он пользуется им как в отношении деятельности в период его нахождения на службе (ст. 54 (3)), так и после оставления своего поста (ст. 65 (3)), что противоречит нормам международного права.

Некоторые страны истолковали положения основного закона таким образом, что они считались действующими только для уголовного преследования внутри страны. Например, в Финляндии было признано, что иммунитеты Президента, членов парламента и правительства касаются только национальных судов <15>. К схожему выводу пришли и на Украине <16>. В Южной Корее конфликт между ст. 27 Статута и ст. 84 Конституции был разрешен посредством презумпции, что национальное право должно толковаться в соответствии с международными обязательствами. Верховный суд Коста-Рики нашел, что иммунитеты не являются абсолютными и не должны препятствовать функционированию МУС.

Таким образом, в этом вопросе характерно большое разнообразие в решении данной проблемы.

Ряд государств для устранения противоречий избрал путь внесения конституционных поправок. Так, во Франции Конституция была изменена путем включения в нее ст. 53 (2) общего характера: "Республика может признать юрисдикцию Международного уголовного суда, как это предусматривается договором, подписанным 18 июля 1998 г." <17>. Аналогичным образом проблема иммунитета должностных лиц была решена в Ирландии, Латвии, Португалии и Люксембурге <18>. В законопроекте о поправках к Конституции Чехии предполагалось внести статью о том, что "в отношении преступлений, там, где связывающий Чешскую Республику обязательствами ратифицированный и опубликованный международный договор предусматривает юрисдикцию международного уголовного суда, не будут действовать никакие специальные условия для судебного преследования депутатов, сенаторов, Президента Республики и судей Конституционного суда, равно как и не будет действовать право депутата, сенатора и судьи Конституционного суда отказываться давать показания по фактам, которыми он будет располагать в связи со своей должностью или функциями" (ст. 112, "a") <19>. Однако два раза по внутриполитическим причинам парламент Чехии отклонял предполагаемые изменения. Тем не менее ввиду предстоящего председательствования в ЕС премьер-министр Чехии объявил о намерении своей страны ратифицировать Статут и внести необходимые конституционные дополнения до конца 2008 г. <20>.

Более гибкий подход был применен в других странах. В Испании и Бельгии изменений в Конституции не было внесено. В Швеции, несмотря на решение о необходимости конституционных поправок, впоследствии было признано, что вопросы иммунитета главы государства и министров относятся к теоретическим и могут быть разрешены позже, в частности после следующих выборов.

Что касается Нидерландов, то ввиду противоречия Конституции была применена особая процедура ратификации согласно ст. 91 (3) Конституции (большинством в две трети голосов членов обеих палат), но без формального ее изменения.