О допустимости уступки будущего права требования

О ДОПУСТИМОСТИ УСТУПКИ БУДУЩЕГО ПРАВА ТРЕБОВАНИЯ

С. А. КОСОРУКОВ

Косоруков С. А., аспирант Московского института экономики, политики и права, юрист адвокатского бюро "Резник, Гагарин, Абушахмин и партнеры".

1. Чрезвычайно сложной проблемой, вызывающей существенные затруднения в цивилистической доктрине и практике, является вопрос о допустимости уступки будущего права требования. Представляется, что с развитием и интенсификацией рынка дебиторских задолженностей в России этот вопрос приобретет значительную актуальность, в особенности с учетом специфических форм проектного финансирования, осуществляемых на указанном рынке (факторинг, секьюритизация и т. п.) <*>. -------------------------------- <*> См., например: Туктаров Ю. Секьюритизация и законодательство // В кн.: Ханс Питер Бэр. Секьюритизация активов. М., 2006. С. 487 - 491.

Для исследования обозначенной проблемы отметим прежде всего, что в отечественной науке гражданского права можно проследить два подхода к определению самого понятия будущего права требования <*>. -------------------------------- <*> Обзор различных точек зрения по этому поводу см.: Почуйкин В. В. Цессия в российском дореволюционном и советском гражданском праве // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2000. N 4. С. 120 - 128.

Согласно одному из них (в настоящее время встречающемуся уже довольно редко) будущим признается право требования с ненаступившим сроком исполнения. При таком подходе допустимость цедирования будущих прав требования не вызывает сомнений, поскольку противное предположение неизбежно приводит к явно нелогичным последствиям. Действительно, между моментом возникновения и моментом исполнения обязательства, как правило, имеется некоторый временной разрыв, в течение которого обязательство существует собственно как правоотношение, образуя правовую связь кредитора и должника. Если до наступления срока исполнения право требования кредитора по уже возникшему обязательству рассматривать как будущее право требования, не допускаемое к цедированию, то тем самым это предопределяет квалификацию предмета цессии как просроченного права требования. Однако это никак не согласуется ни с положениями теории гражданского права, безусловно придающей "несозревшим" правам требования свойство оборотоспособности <*>, ни с потребностями правоприменительной практики, испытывающей настоятельную потребность в циркуляции указанных прав требования. Поэтому a contrario допустимость уступки прав требования с ненаступившим сроком исполнения является общепринятым положением российского гражданского права. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография Л. А. Новоселовой "Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2003. ------------------------------------------------------------------ <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. М., 2001. С. 472; Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Общее учение об обязательстве. С. 222; Новоселова Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2004. С. 169 - 171.

В соответствии же с другим подходом (в настоящее время превалирующим) будущим признается право требования из обязательства, еще не возникшего на момент заключения соглашения о цессии. Именно в таком значении понятие "будущая дебиторская задолженность" используется и в Конвенции ООН от 12 декабря 2001 г. "Об уступке дебиторской задолженности в международной торговле" <*> (п. "b" ст. 5). Вопрос о допустимости уступки будущих в таком значении <**> прав требования, собственно, и относится к числу наиболее неоднозначных в цивилистической доктрине и практике. -------------------------------- <*> Россия не является участником Конвенции. <**> Далее под будущим правом требования мы будем понимать именно право требования из обязательства, еще не возникшего на момент заключения соглашения о цессии.

2. В теории российского гражданского права в целом преобладает точка зрения, отрицающая допустимость цедирования будущих прав требования. В подтверждение этой точки зрения М. И. Брагинский, опираясь на наиболее распространенную аргументацию, ссылается на несоответствие подобной цессии абз. 1 п. 1 ст. 382 ГК РФ, в силу которого кредитор может уступить право требования, принадлежащее ему на основании обязательства, и ст. 384 ГК РФ, предусматривающей, что право требования переходит в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту его перехода <1>. Кроме того, ученый отмечает, что применительно к подобной цессии "право не является ни определенным, ни определимым", следовательно, "есть основания считать договор, на основе которого должна происходить цессия, лишенным условия о предмете, признаваемом для всех договоров существенным" <2>. Схожие доводы приводит В. А. Белов: "При отсутствии требования отсутствует и обязательственное правоотношение, а значит, отсутствуют и должник, и кредитор, т. е. двое из трех участников операции уступки. Отсутствие же потенциального цедента делает просто невозможным заключение договора цессии" <3>. Наконец, нередко обоснование обозначенной точки зрения a contrario находят в абз. 1 п. 1 ст. 826 ГК РФ <4>, положение которого о возможности уступки будущих денежных требований в рамках договора факторинга толкуется как специально введенное исключение из общего правила о недопустимости уступки будущих прав требований. -------------------------------- <1> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 470. <2> Там же. С. 472. <3> Белов В. А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2002. С. 153. <4> Белов В. А. Содержание и действие договора уступки права требования // Законодательство. 2001. N 2. С. 15.

Судебно-арбитражная практика придерживается идентичных взглядов. Так, по достаточно известному делу Президиум ВАС РФ, изменяя свое отношение к проблеме уступки права требования в так называемых длящихся обязательствах, тем не менее отметил, что "уступка требования, возникшего в рамках длящегося договорного обязательства, возможна при условии, если уступаемое требование... ВОЗНИКЛО ДО ЕГО УСТУПКИ (выделено мной. - К. С.)" <*>. В дальнейшем Президиум ВАС РФ артикулировал данный вывод и применительно к взаимным обязательствам, указав, что "уступка требования, возникшего в рамках двустороннего договора, предусматривающего взаимные обязательства сторон, возможна при условии, если уступаемое право... ВОЗНИКЛО ДО ЕГО УСТУПКИ (выделено мной. - К. С.)" <**>. Имеются и другие судебные акты, в которых арбитражные суды прямо или косвенно приходили к подобным выводам, придавая им общий характер <***>. -------------------------------- <*> Постановление Президиума ВАС РФ от 9 октября 2001 г. N 4215/00 // Вестник Высшего Арбитражного Суда. 2002. N 1. С. 54. <**> Постановление Президиума ВАС РФ от 30 декабря 2003 г. N 9037/03 // Вестник Высшего Арбитражного Суда. 2004. N 6. <***> См.: Постановление ФАС Московского округа от 3 августа 2001 г. N КГ-А40/3949-01; Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 14 ноября 2000 г. N А43-4085/00-2-99 // СПС.

Полагаем, однако, что в действительности никаких принципиальных препятствий для вовлечения будущих прав требования в гражданский оборот не имеется <*>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография Л. А. Новоселовой "Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2003. ------------------------------------------------------------------ <*> См. также: Крашенинников Е. А. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. N 8. С. 79 - 80; Новоселова Л. А. Указ. соч. С. 175 - 177.

Прежде всего действующее гражданское законодательство прямо регламентирует ряд ситуаций, в которых предметом гражданско-правовых сделок выступают будущие имущественные активы (пассивы). Так, в соответствии с п. 6 ст. 340 ГК РФ договором о залоге может быть предусмотрен залог вещей и имущественных прав, которые залогодатель приобретет в будущем. Согласно абз. 2 ст. 361 ГК РФ договор поручительства может быть заключен также для обеспечения обязательства, которое возникнет в будущем. Во всех этих ситуациях четко прослеживается различие между моментом совершения гражданско-правовой сделки с будущим (еще не существующим) имущественным активом (пассивом) и моментом установления на основании этой сделки определенных прав и обязанностей ее сторон в отношении данного (уже возникшего в юридическом смысле) имущественного актива (пассива). Залогодержатель получает права залога на будущие вещи или имущественные права только после приобретения последних залогодателем; поручитель становится обязанным нести ответственность по будущему обязательству за должника только после возникновения такого обязательства. Отмеченная закономерность проявляется в действующем гражданском законодательстве и применительно к гражданско-правовым сделкам, направленным на отчуждение будущего имущественного актива. Так, в силу п. 2 ст. 455 ГК РФ договор может быть заключен на куплю-продажу товара, который будет создан или приобретен продавцом в будущем, если иное не установлено законом или не вытекает из характера товара. Очевидно, что в этом случае наличие у продавца товара имеет значение для приобретения на него права собственности покупателем не на момент заключения договора купли-продажи, а на момент его исполнения <*>, предполагающего совершение по общему правилу распорядительной сделки традиции в отношении созданного или приобретенного продавцом товара. -------------------------------- <*> Если, конечно, речь не идет о товаре, наличие которого у продавца заведомо невозможно, например погибшей индивидуально-определенной вещи (Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1914 г.). Т. 2. М., 2005. С. 92).

Обозначенная тенденция отражает объективное развитие экономических отношений, в которых будущие имущественные активы играют все большую роль (достаточно вспомнить рынок форвардных и фьючерсных контрактов). Это означает, что вопрос о допустимости уступки будущих прав требования должен быть рассмотрен в несколько ином контексте, в неразрывном единстве с действительными потребностями современного гражданского оборота. В связи с этим представляется, что ключевой ошибкой тех авторов, которые полагают уступку будущих прав требования недопустимой, является смешение цессии и той обязательственной сделки, которая выступает ее основанием <*>. Отмечая противоречие уступки будущих прав требования абз. 1 п. 1 ст. 382 и ст. 384 ГК РФ, они обходят своим вниманием тот факт, что указанные правовые нормы предусматривают определенные условия и последствия совершения цессии как распорядительной сделки. Однако невозможность совершения данной распорядительной сделки при отсутствии ее предмета (права требования) никогда не опровергалась и не могла опровергаться сторонниками противоположной точки зрения. Последние утверждали лишь, что предметом соглашения о цессии, то есть обязательственной сделки - основания цессии (например, договора купли-продажи), может быть признано право требования из обязательства, еще не установленного на момент заключения такого соглашения. В то же время очевидно, что поскольку между моментом заключения такого соглашения и моментом его исполнения посредством совершения распорядительной сделки цессии может пройти некоторый период времени, то право требования, еще не существующее к началу этого периода, может возникнуть к его концу. Следовательно, совершение обязательственной сделки - основания цессии в отношении будущего права требования никак не противоречит абз. 1 п. 1 ст. 382 и ст. 384 ГК РФ, поскольку вопрос о наличии у цедента права требования должен обсуждаться только на момент совершения распорядительной сделки цессии <**>. -------------------------------- <*> Подробнее нашу позицию по этому вопросу см.: Косоруков С. А. К вопросу о каузальной или абстрактной природе цессии // Цивилист. 2005. N 4. С. 39 - 40. <**> Следует отметить, что при отчуждении будущих прав требования в рамках операций по проектному финансированию (факторинга, секьюритизации и т. п.) зарубежные правопорядки и международно-правовые акты не обязывают цедента и цессионария при возникновении права требования специально оформлять распорядительную сделку цессии в его отношении, а признают достаточным наличие в данном случае документа, закрепляющего содержание обязательственной сделки - основания цессии. В российском гражданском праве подобный подход, направленный на облегчение оборота будущих прав требования путем минимизации сопутствующих ему организационных издержек, находит свое отражение применительно к договору факторинга в абз. 2 п. 2 ст. 826 ГК РФ.

По нашему мнению, не слишком неубедительной выглядит и упомянутая выше ссылка на абз. 1 п. 1 ст. 826 ГК РФ в обоснование позиции о недопустимости уступки будущих прав требования. Вообще в юриспруденции логический прием доказывания правила через исключение из него a contrario дает результаты, если он учитывает существо тех отношений, в которых он применяется, и не входит в противоречие с частным случаем, который индуктивным путем подтверждает другое правило. Вместе с тем природа отношений, складывающихся при перемене лиц в обязательстве на стороне кредитора, свидетельствует, как было показано, в пользу возможности будущих прав требования выступать предметом обязательственных сделок по их отчуждению. Помимо этого, п. 2 ст. 455 ГК РФ о купле-продаже будущих товаров с учетом п. 4 ст. 454 ГК РФ, распространяющего общие положения о купле-продаже на ситуации продажи имущественных прав, является, на наш взгляд, тем частным случаем, который обосновывает общее положение о допустимости уступки будущих прав требования. Таким образом, не имеется каких-либо серьезных оснований ставить под сомнение допустимость уступки будущих прав требования в связи с положениями абз. 1 п. 1 ст. 826 ГК РФ. Необходимо подчеркнуть, что в последнее время в сфере международных частных отношений наблюдается материально-правовая унификация, направленная на юридическое закрепление оборота будущих прав требования, который уже стал экономической реальностью во многих развитых государствах. Например, в силу п. 1 ст. 8 Конвенции ООН "Об уступке дебиторской задолженности в международной торговле" "уступка не является не имеющей силы в отношениях между цедентом и цессионарием, или в отношении должника, или в отношении конкурирующего требования, и праву цессионария не может быть отказано на том основании, что она является... уступкой будущей дебиторской задолженности". При подготовке Конвенции рабочей группой было особо высказано мнение о нецелесообразности исключения отдельных видов будущей дебиторской задолженности из сферы действия Конвенции, поскольку это "может в значительной степени снизить значение проектов унифицированных правил для финансирования дебиторской задолженности" <*>. Равным образом ст. 11:102(2) Принципов европейского договорного права <**> устанавливает, что "будущее требование, вытекающее из действующего или будущего договора, может быть передано, если к тому моменту, когда оно возникло, или в другое время, о котором договорились стороны, оно может быть определено как требование, в отношении которого произошла уступка". -------------------------------- <*> Финансирование дебиторской задолженности. Пересмотренные статьи проектов унифицированных правил об уступке при финансировании дебиторской задолженности (ЮНСИТРАЛ). Публикация A/CN.9/WG. II/WP.87 (6 May 1996) // СПС. <**> Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2005. N 3, 4.

3. Все вышеизложенное говорит в пользу необходимости признания в российском гражданском праве принципиальной допустимости уступки будущих прав требования. В то же время следует иметь в виду, что такое признание неизбежно приводит доктрину и правоприменительную практику к вопросам о механизме перехода будущих прав требования и их индивидуализации, которые и будут рассмотрены нами ниже. 4. В рамках механизма перехода будущего права требования существенным своеобразием отличается определение момента такого перехода. В современной российской цивилистике данной проблеме практически не уделяется внимания <*>, хотя возможное, как мы надеемся, развитие оборота будущих прав требования может придать ему значительную актуальность. В связи с этим необходимо остановиться на двух основных подходах к решению обозначенной проблемы, которые были выработаны в зарубежной доктрине гражданского права и вызвали весьма оживленную дискуссию при подготовке Конвенции ООН "Об уступке дебиторской задолженности в международной торговле" и Принципов европейского договорного права. -------------------------------- <*> Исключение составляет краткое исследование Е. А. Крашенинникова. См.: Крашенинников Е. А. Указ. соч. С. 79 - 80.

Согласно так называемой теории промежуточности уступка будущего права требования предполагает его возникновение у цедента с тем, чтобы после "юридической" ("логической") секунды оно перешло к цессионарию <*>. В соответствии с так называемой теорией непосредственности уступка будущего права требования подразумевает его возникновение напрямую у цессионария, минуя имущество цедента <**>. Основное практическое различие между этими теориями заключается в том, что они по-разному определяют судьбу будущего права требования в случае, когда после совершения обязательственной сделки - основания цессии наступает некоторое обстоятельство, препятствующее переходу уступаемого права требования (несостоятельность цедента; инициирование кредиторами цедента ареста его активов и т. д.). В этом случае теория "промежуточности" не позволяет осуществить перемену лиц в обязательстве, поскольку "в момент, когда уступка должна проявить свое действие, цедент уже не имеет власти распоряжаться требованием" <***>. В то же время в силу теории "непосредственности" приобретение цессионарием будущего права требования, ни на мгновение не включаемого в состав имущества цедента, очевидно, никак не зависит от введенных впоследствии ограничений на распоряжение таким имуществом. -------------------------------- <*> Enneccerus L., Kipp Th., Wolff M. Lehrbuch des burgerlichen Rechts. Marburg, 1927. Bd. 1. Abt. 2. S. 244; Keller M., Schobi C. Das schweizerische Suldrecht. Basel und Frankfurt. 1985. Bd. 4. S. 60. <**> Luke G. Grundfragen des Zessionsrecht // JuS. 1995. S. 94; Siber H. Schuldrecht. Leipzig, 1931. S. 140. <***> Крашенинников Е. А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С. 8.

Обсуждение двух приведенных позиций при подготовке Конвенции ООН "Об уступке дебиторской задолженности в международной торговле" привело к утверждению мнения, что теория "промежуточности" порождает "неопределенность в отношении прав цессионария и других сторон, что отрицательно сказывается на способности цедента получить кредит под будущую дебиторскую задолженность" <*>. В результате более целесообразной была признана теория "непосредственности", реализация которой должна оформляться с помощью юридической фикции: будущее право требования переходит к цессионарию, только если оно фактически возникнет, но с правовой точки зрения такой переход считается состоявшимся с момента совершения обязательственной сделки - основания цессии. Однако нормативного закрепления в самом тексте Конвенции указанное положение, по-видимому, по причине его значительной новизны, не получило. В этом отношении более последовательный характер имеют Принципы европейского договорного права, ст. 11:202(2) которых предусматривает, что "уступка будущего требования зависит от возникновения уступленного требования, однако при этом вступает в силу с момента заключения соглашения об уступке или в более поздний срок, о котором договорились цедент и цессионарий". -------------------------------- <*> Финансирование дебиторской задолженности. Пересмотренные статьи проектов унифицированных правил об уступке при финансировании дебиторской задолженности (ЮНСИТРАЛ). Публикация A/CN.9/WG. II/WP.87 (6 May 1996) // СПС.

Надлежит согласиться с Л. А. Новоселовой <*>, что действующее российское законодательство не могло воспринять указанные разработки, осуществленные в рамках недавней унификации норм в сфере международной торговли. Вместе с тем необходимо особо учитывать, что эти разработки испытали преимущественное влияние цивилистических школ романской правовой системы, в которых переход имущественных прав (главным образом права собственности) определяется моментом заключения соглашения об их отчуждении, имеющего одновременно и обязательственное, и распорядительное действие (так называемая система консенсуса) <**>. Данный подход нашел отчетливое отражение в ст. 11:202 Принципов, в которой приобретение права требования (как будущего, так и существующего) связывается с совершением обязательственной сделки, выступающей основанием цессии, без необходимости каких-либо дополнительных распорядительных действий, направленных на достижение этого правового результата. Поскольку подобный подход не характерен для российского гражданского права, в котором, как и в германской правовой системе, уступка права требования и ее основание последовательно разграничиваются <***>, то в настоящее время представляется более оправданным придерживаться теории "промежуточности" в вопросе о моменте перехода будущего права требования. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография Л. А. Новоселовой "Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2003. ------------------------------------------------------------------ <*> Новоселова Л. А. Указ. соч. С. 181. <**> Саватье Р. Теория обязательств / Пер. с фр. Р. О. Халфиной. М., 1972. С. 248 - 255. <***> См.: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. II / Пер. с нем. Ю. М. Юмашева. М., 2000. С. 162 - 164.

Прежде всего "теория "непосредственности" не согласуется с распорядительным характером уступки, который проявляется в том, что уступленное право выделяется из имущества цедента и переходит в имущество цессионария" <*>. Принятие теории "непосредственности" влечет за собой значительную корректировку научных и нормативных представлений о сингулярном правопреемстве, обусловливая либо признание его своеобразным первоначальным способом правоприобретения, либо придание распорядительной сделке цессии "обратного эффекта". И в том и в другом случае остается неясным главный вопрос о том, каким образом цессионарием приобретается право требования со всеми преимуществами и недостатками, присущими ему на момент его возникновения, т. е. в более поздний по отношению к приобретению момент времени (сравни со ст. 384 и 386 ГК РФ). Кроме того, при практическом применении исследуемых конструкций третьим лицам (например, кредиторам цедента) следует предоставить специальные средства правовой защиты от недобросовестных действий по отчуждению прав требования, направленных исключительно на вывод активов цедента "задним числом". Все это заставляет весьма осторожно подходить к идеям о моменте перехода будущего права требования, которые были высказаны при подготовке Конвенции ООН "Об уступке дебиторской задолженности в международной торговле" и Принципов европейского договорного права, до того, как будут предложены эффективные механизмы для их органичной инкорпорации в существующую в России систему положений института сингулярного правопреемства в обязательстве. -------------------------------- <*> Крашенинников Е. А. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. N 8. С. 80.

5. Как справедливо отмечает Л. А. Новоселова, "даже применительно к существующим требованиям нередко возникают проблемы, связанные с идентификацией уступленных прав. При заключении договора об уступке прав по обязательствам, возникающим в будущем, эта проблема стоит еще более остро" <*>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография Л. А. Новоселовой "Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2003. ------------------------------------------------------------------ <*> Новоселова Л. А. Указ. соч. С. 182.

Безусловно разумная позиция, которая находит свое отражение и в законе применительно к договору факторинга (абз. 2 п. 1 ст. 826 ГК РФ), сводится к тому, что будущее право требования должно быть окончательно индивидуализировано не в момент совершения обязательственной сделки - основания цессии, а не позднее чем в момент возникновения самого права требования <*>. Вместе с тем критерии для такой индивидуализации должны быть ясны из содержания указанной обязательственной сделки. Именно здесь и заключаются основные затруднения, связанные с приданием будущим правам требования надлежащей определенности. -------------------------------- <*> Крашенинников Е. А. Указ. соч. С. 79 - 80.

Как известно, классический подход к индивидуализации права требования подразумевает указание на: a) содержание права требования; b) активную сторону (кредитора) в обязательстве, право требования в котором уступается; c) пассивную сторону (должника) в обязательстве, право требования в котором уступается; d) основание возникновения обязательства, право требования в котором уступается <*>. -------------------------------- <*> Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву (по изданию 1940 г.) // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2002. Т. I. С. 197 - 198.

Конечно, не во всех случаях надлежит указывать все четыре индивидуализирующих признака права требования, однако в соответствии с классическим подходом должно быть, по крайней мере, точно определено основание возникновения права требования либо его содержание и обязанное лицо (должник) по нему. В то же время при совершении обязательственной сделки по уступке будущего права требования основание возникновения последнего, как правило, не может быть указано (реквизиты еще не заключенного договора, очевидно, неизвестны); зачастую не может быть достоверно указано и содержание будущего права требования (например, размер денежного требования), а иногда и обязанное лицо по нему (допустим, при распространенной на западных финансовых рынках секьюритизации будущей дебиторской задолженности по обязательствам из кредитных договоров, имеющих массовый характер). Все это заставляет искать специальные подходы к индивидуализации будущих прав требования для эмпирического обеспечения их уступок. Поскольку как такового гражданского оборота будущих прав требования в России еще не существует, то для решения отмеченной проблемы обратимся к зарубежной правоприменительной практике, которая во второй половине XX в. уделяла значительное внимание выработке указанных подходов. В рамках такой практики основной идеей, направленной на облегчение цедирования будущих прав требования, стал принцип, смысл которого сводится к следующему <*>. Если в соглашении об уступке будущего права требования предусмотрены признак или признаки, позволяющие отнести их не к определенным правам требования, а к их заранее неопределенной группе, то следует считать, что данное соглашение распространяется на всю эту группу прав требования, если иное не вытекает из существа сложившихся между цедентом и цессионарием отношений. Так, если в соглашении об уступке будущего права требования для их индивидуализации использовано указание наименования должника, то презюмируется, что в период действия данного соглашения цедент обязуется уступать цессионарию все возникающие у него права требования к этому должнику вне зависимости от их содержания (за исключением запрещаемых законом к цедированию). Если в соглашении об уступке будущего права требования их индивидуализации служит установление видовых характеристик содержания права требования (например, как прав требования банка к его заемщикам в рамках определенной кредитной программы), то презюмируется, что в период действия данного соглашения цедент обязуется уступать цессионарию все возникающие у него права требования, подпадающие под эти видовые характеристики, вне зависимости от того, кто является должником по ним. Особое значение указанный принцип приобретает в ситуации оптовой уступки будущих прав требования, когда без его применения практические цели, преследуемые такого рода уступками, просто не могут быть достигнуты. -------------------------------- <*> См. в порядке обзора этой проблемы применительно к секьюритизации: Marke Raines, Gabrielle Wong. Aspects of securitization of future cash flows under English and New York Law // Duke Journal of Comparative and International Law. 2002. 12. P. 453 - 464 (available at http://www. law. duke. edu/journals/articles/djcill2p453.php); Patrik C. Sargent. Structural and legal issues in commercial mortgage securitization transactions // Corporate Counsel Review. 2004. November (available at http://www. akllp. com/Page. aspx? Doc_ID=1304).

Этот и другие подходы к индивидуализации будущих прав требования, не имея в большинстве случаев нормативного правового закрепления, являются своеобразными обычаями делового оборота, сформировавшимися в зарубежной правоприменительной практике в течение десятилетий. Представляется маловероятным (хотя к этому надлежит стремиться), чтобы они могли быть сразу же инкорпорированы в российскую правовую действительность, особенно с учетом сохраняющегося отрицательного отношения значительной части ученых и арбитражных судов к уступкам будущих прав требования в принципе. Поэтому хотя мы полностью присоединяемся к некоторым попыткам подобного инкорпорирования, прослеживающимся уже в настоящее время (например, у А. С. Комарова <*>), мы полагаем, вслед за Л. А. Новоселовой, что предлагаемые радикальные подходы вряд ли пока найдут "поддержку в российской судебной практике" <**>. Но в будущем, мы надеемся, ситуация изменится. -------------------------------- <*> "Более правильно при применении данной статьи (ст. 826 ГК РФ. - К. С.) исходить из того, что отсутствие в договоре факторинга ссылки или невозможность использования на основании договора какого-либо иного способа идентификации требований, ставших предметом уступки, означает, что уступка распространяется на все требования клиента, возникающие из его предпринимательской деятельности. Такой подход не будет создавать препятствий для развития данных финансовых операций и в то же время будет стимулировать стороны четко определять предмет договора" (Комаров А. С. Финансирование под уступку денежного требования (глава 43) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 2. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О. М. Козырь, А. Л. Маковского, С. А. Хохлова. С. 447). ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография Л. А. Новоселовой "Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг" включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2003. ------------------------------------------------------------------ <**> Новоселова Л. А. Указ. соч. С. 185.

Название документа