Кодификация законодательства об интеллектуальной собственности

КОДИФИКАЦИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

Е. А. СУХАНОВ, В. Ф. ЯКОВЛЕВ

Евгений Алексеевич Суханов, док. юрид. наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

Вениамин Федорович Яковлев, советник Президента РФ, руководитель рабочей группы по подготовке проекта части IV ГК РФ, член-корреспондент РАН, заслуженный юрист РСФСР.

Важнейшее событие этого года для российской цивилистики - подготовка проекта четвертой части Гражданского кодекса РФ, призванной объединить и систематизировать законодательство о так называемой интеллектуальной собственности. Обсуждение проекта, вносимых им новелл и даже самой необходимости такой кодификации идет уже достаточно давно, и полемика принимает порой весьма острый оборот. Чтобы помочь читателям получить полную и точную информацию о проекте из первых рук, мы обратились к его разработчикам с просьбой рассказать о целях кодификации, о стоявших перед ними задачах и об основных новеллах проекта.

Проект четвертой части ГК РФ (главы 69 - 77, 337 статей) основан на концепции полной кодификации действующего гражданского законодательства об интеллектуальной собственности. В основе этой концепции лежит оценка участия объектов интеллектуальной собственности в гражданском обороте как вполне сопоставимого по значению и стоимости с участием в гражданском обороте материальных ценностей. При подготовке проекта решались четыре основные задачи кодификационного характера: полное сосредоточение в ГК РФ всего гражданского законодательства об интеллектуальной собственности и ряда неразрывно связанных с ним иных норм (их условно можно назвать регистрационными правилами). Это повлечет отмену шести федеральных законов 1992 - 1993 гг. об отдельных видах интеллектуальной собственности, многочисленных последующих законодательных наслоений на эти законы, а также основательную расчистку федерального законодательства в этой области, вплоть до признания, наконец, утратившим силу ГК 1964 г.; приведение федерального законодательства об интеллектуальной собственности в единую систему. Наиболее заметно в этом отношении выделение в четвертой части ГК РФ общих положений (глава 69, состоящая из 30 статей). Это влечет определенную законодательную экономию и, что важнее, позволяет сформулировать некоторые единые для законодательства об интеллектуальной собственности принципиальные положения; ясное решение вопроса о соотношении норм об интеллектуальной собственности с общими положениями гражданского законодательства (о субъектах, сделках, исковой давности, представительстве, договорах и др.); проведение сложной кодификационной работы юридико-технического характера - устранение расхождений и противоречий между действующими нормами разных законов, структурирование текста, значительное улучшение языка, редакции закона. При всем желании ограничиться чисто кодификационной стороной дела рабочей группе пришлось при подготовке проекта решать и задачи содержательного характера. Таких задач тоже четыре: необходимо оснастить законодательство об интеллектуальной собственности нормами, регулирующими обращение (отчуждение, предоставление в пользование, залог) этих специфических объектов гражданского оборота. Вследствие причин исторического характера таких норм в нашем законодательстве сегодня явно недостаточно, в частности весьма общим образом регламентированы лицензионные отношения; надо использовать подготовку проекта четвертой части ГК РФ для того, чтобы расширить и усилить защиту авторов и других обладателей исключительных прав. В проекте предусмотрена защита прав на некоторые новые объекты интеллектуальной собственности (на содержание баз данных информационных систем, на доменные имена и некоторые другие). Как правило, это сделано с учетом соответствующих директив ЕС; усиление ответственности (главным образом, гражданско-правовой) за нарушения прав авторов и других обладателей исключительных прав, вплоть до введения новых видов такой ответственности; принятие четвертой части ГК РФ должно стать итогом тщательного воплощения в нашем законодательстве положений, вытекающих из международных обязательств России в области интеллектуальной собственности. При составлении проекта преследовалась цель обеспечить его соответствие и тем международным договорам, участником которых Россия может стать в ближайшем будущем (Соглашению ТРИПС, договорам ВОИС).

Защита прав авторов

Проект устанавливает целый ряд норм, направленных на расширение и усиление защиты прав авторов и других обладателей исключительных прав. Расширение защиты достигается за счет включения в ГК РФ некоторых новых, ранее не охранявшихся российским законодательством видов интеллектуальных прав: 1) смежного права на содержание баз данных (статьи 1333 - 1336), 2) смежного права публикатора произведения (статьи 1337 - 1344), 3) права на доменное имя как на средство индивидуализации информационных ресурсов (статьи 1542 - 1551), 4) права на коммерческое обозначение как средство индивидуализации предприятия (статьи 1538 - 1541). В проект включены также институты, касающиеся таких широко используемых на практике объектов охраны, как 1) права на фирменное наименование (статьи 1473 - 1476) и 2) права на секреты производства (ноу-хау) (статьи 1465 - 1472), в отношении которых до настоящего времени не существует единого законодательного регулирования. Серьезное внимание в проекте уделено мерам по усилению защиты прав граждан-создателей интеллектуальных ценностей (авторов, исполнителей, изобретателей, селекционеров и т. д.). Такие меры необходимы в условиях, когда результаты творческой деятельности становятся предметом многообразного и постоянно расширяющегося рыночного оборота, поскольку в ряде случаев интересы авторов могут вступить в противоречие, с одной стороны, с потребностями общества, заинтересованного в возможно более широком и свободном использовании созданного автором творческого результата, а с другой стороны - с интересами более сильных в экономическом смысле коммерческих организаций, которым автор в большинстве случаев передает права на свое творение. Одним из основополагающих принципов, призванных обеспечить такую защиту, является положение о том, что исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, созданный творческим трудом, первоначально возникает у автора, а к другим лицам может перейти от автора только по договору или по иным основаниям, установленным законом. В главы об авторском праве и о смежных правах (главы 70, 71) включено положение о том, что на принадлежащее автору и исполнителю исключительное право не допускается обращение взыскания. Предусмотрена ограниченная ответственность автора по авторским договорам. Закреплено особое условие издательского лицензионного договора, возлагающее на издателя обязанность начать использование произведения не позднее определенного срока, установленного в договоре, причем неисполнение этой обязанности влечет за собой возможность одностороннего расторжения договора по инициативе автора без возмещения издателю причиненных этим убытков, а также возможность взыскать с издателя предусмотренное договором вознаграждение в полном объеме. В проекте установлено, что исключительное право на служебные произведения науки, литературы и искусства (за исключением служебных программ для ЭВМ и баз данных) принадлежит автору, а работодатель вправе лишь использовать такое произведение способами, обусловленными целью служебного задания. Причем если работодатель в течение трех лет не начнет осуществлять свое право на использование служебного произведения, то он это право утрачивает. Положение автора укрепляет также последовательно проведенное во всех соответствующих главах проекта правило о том, что автор - работник, не являющийся правообладателем, имеет право на получение от работодателя вознаграждения за создание и использование служебного результата независимо от того, сам работодатель будет использовать соответствующий служебный результат или это право перейдет к другому лицу. Наряду с мерами по усилению охраны имущественных прав авторов в проекте предусмотрены также меры, направленные на защиту их личных неимущественных прав. В частности, отдельная статья в общих положениях посвящена способам защиты личных неимущественных прав. Восстановлен прежний подход к праву автора на неприкосновенность произведения, которое по своему содержанию заметно шире, чем закрепленное в действующем законе право на защиту репутации автора, и поэтому в большей мере защищает интересы создателя произведения. Впервые предусматривается порядок внесения наследниками или иными правопреемниками автора изменений, сокращений или дополнений в произведение, а также порядок обнародования произведения умершего автора в пределах срока действия исключительного права и после его истечения. При этом подобные действия могут осуществляться упомянутыми лицами только в том случае, если это не противоречит воле автора, определенно выраженной им в письменной форме (в завещании, письмах, дневниках и т. п.).

Усиление ответственности

Проект существенно расширяет возможности применения такой меры ответственности за нарушения исключительных прав, как взыскание с нарушителя суммы компенсации. В действующем законодательстве эта санкция предусмотрена за нарушения авторских и смежных прав и прав на программы для ЭВМ и базы данных. Такая компенсация взыскивается, если требование о ее уплате предъявлено правообладателем вместо требования о взыскании убытков. Правообладатель выбирает и один из двух предусмотренных законом способов определения размера компенсации. В одном случае он определяется "по усмотрению суда" в пределах от 10 тысяч до 5 миллионов рублей "исходя из характера нарушения", в другом - в двукратном размере стоимости объекта нарушенных прав либо прав на использование этого объекта. Проект ничего не меняет ни в содержании, ни в размере этой санкции, но распространяет ее на нарушения целого ряда других исключительных прав. Такое расширение сферы применения компенсации за нарушение исключительных прав отчасти стало следствием включения в группу прав, смежных с авторскими (глава 71 проекта), новых видов смежных прав - прав на содержание базы данных и прав публикатора на произведение науки, литературы или искусства. Естественно, что эти новые смежные права подпали под общие правила об ответственности за нарушение смежных прав, в том числе и ответственности в виде выплаты компенсации. Важным с практической точки зрения является полноценное распространение проектом этой меры ответственности в качестве санкции за нарушение исключительного права на товарный знак и за незаконное использование наименования места происхождения товара. Проект предусматривает серьезные изменения и в правилах, определяющих применение такой меры ответственности за нарушения исключительных прав, как конфискация контрафактных экземпляров произведений, фонограмм и используемых для их воспроизведения материалов и оборудования. Сейчас этот вид санкций предусмотрен только Законом об авторском праве (ст. 49.1) и, судя по содержанию норм этого Закона, распространяется только на произведения, защищаемые авторским правом, и фонограммы, защищаемые соответствующим смежным правом. Проект распространяет возможность применения санкций этого вида практически на все отношения в сфере интеллектуальной собственности, имеющие своим предметом материальные носители, в которых выражен результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации юридического лица, товара, работ или услуг, если эти материальные носители являются контрафактными. Таким материальным носителем могут быть информационный носитель базы данных, продукт и устройство, в которых использовано изобретение, продукт, в котором использовано изобретение или полезная модель, изделие, в котором использован промышленный образец, и др. материальные объекты. Проектом вводится в гражданское законодательство ответственность за грубые нарушения исключительных прав в сфере интеллектуальной собственности. Новой и весьма существенной санкцией за такие нарушения является возможность ликвидации по решению суда юридического лица и прекращение регистрации индивидуального предпринимателя, совершающих подобные нарушения. Результаты интеллектуальной деятельности вошли в число объектов гражданского оборота совсем недавно: специальное законодательство о них начало формироваться менее 200 лет тому назад. После изобретения книгопечатания стало ясно, что объектом прав должны признаваться не сами по себе растиражированные рукописи, а именно произведения как нематериальные результаты творчества их создателей (авторов). Тем не менее при отсутствии аналогов в римском праве эти объекты (и их "принадлежность" соответствующим авторам) первоначально охранялись именно по аналогии с вещами - путем установления на них права собственности, но только "интеллектуальной". Пока товарную форму имели лишь сравнительно немногочисленные произведения литературы и искусства, их правовое регулирование могло осуществляться в качестве некоего "придатка", дополнения к традиционным правовым институтам. Появление объектов "промышленной собственности" и программных продуктов, нередко определяющих развитие экономики, потребовало и специального, самостоятельного правового регулирования, в полной мере учитывающего специфику этого принципиально нового вида товаров. Очевидна условность самого понятия "интеллектуальная собственность", которая конечно же не является ни собственностью в традиционном понимании, ни тем более вещным правом или разновидностью права собственности. Все эти категории рассчитаны на правовой режим физически осязаемых вещей, в отношении которых их владелец действительно может осуществлять "хозяйственное господство". Но они совершенно непригодны для результатов интеллектуальной деятельности, которые теперь уже мало кто отождествляет с их вещественной формой <*>. -------------------------------- <*> Господствовавшая в конце XIX - начале XX веков "проприетарная теория интеллектуальной собственности" уже к середине прошлого века стала общепризнанным анахронизмом. Это обстоятельство почему-то игнорируют некоторые современные отечественные авторы, пытающиеся "втиснуть" все возможности правообладателя, включая неимущественные, в известную российскую "триаду" правомочий собственника.

Не случайны поэтому многочисленные споры относительно содержания понятий "интеллектуальная" или "промышленная собственность" и отсутствие их четких определений как в законодательстве, так и в теоретической литературе. В самом деле, в какой мере являются результатами подлинно интеллектуального творчества географические наименования мест происхождения товаров или даже фирменные наименования (коммерческие обозначения)? Не представляет ли собой их включение в круг объектов "интеллектуальной собственности" лишь известную дань традициям, обусловленную определенной близостью их правовых режимов? Использование столь неопределенного понятия в качестве краеугольного камня всего правового регулирования важнейшей в современных условиях сферы товарообмена невозможно. Для юриста оно прежде всего означало бы близость с основным вещным правом - правом собственности и соответственно теоретическую возможность хотя бы субсидиарного применения к рассматриваемым отношениям вещно-правовых норм, ни в коей мере не рассчитанных на их регулирование. Поэтому включение понятия "интеллектуальная собственность" сначала в российский Закон о собственности 1990 г., а затем и в ст. 128 ГК РФ (осуществленное законодателем вопреки сопротивлению их разработчиков) в действительности подтверждает лишь непродуманность такого решения, а вовсе не его бесспорность. Совершенно ясно, что правовой режим результатов интеллектуального творчества (и юридически приравненных к ним иных объектов) нуждается в самостоятельном регулировании, базой для которого ни в коей мере не может и не должно служить вещное право. Вместе с тем в рыночной экономике названные объекты, будучи товарами, неизбежно вовлекаются в товарный (имущественный) оборот, где и выявляется их реальная экономическая ценность. Следовательно, правовое регулирование отношений "интеллектуальной собственности" не может быть сведено только к установлению правового режима ее объектов. Необходима достаточно развернутая регламентация договорных связей по их коммерческому и иному использованию. Очевидно также, что гражданское право, призванное регламентировать товарно-денежные отношения и в силу этого включающее в свой предмет регулирование "интеллектуальной собственности", не может выходить за его рамки (в частности, регулировать вопросы административно-правовой и уголовно-правовой ответственности за нарушение интеллектуальных прав, процедуру доказывания этих нарушений и т. п.). Это не исключает наличие в законодательных актах гражданского права некоторых публично-правовых правил, определяющих порядок возникновения и (или) осуществления гражданских прав. В данном случае речь идет об оформлении изобретательских и некоторых других прав, охраняемых патентами или свидетельствами, и о государственной регистрации этих прав и (или) сделок с ними (подобно оформлению прав на недвижимость и сделок с нею).

Необходимость реформирования

Если с изложенных позиций рассмотреть действующее российское законодательство об "интеллектуальной собственности" <*>, то у объективного исследователя оно вряд ли вызовет обилие положительных оценок. С одной стороны, все шесть действующих в этой области законов содержат многочисленные и достаточно серьезные противоречия друг с другом (а иногда - и с иными законами). С другой - сам их "набор" представляется весьма случайным, ибо вряд ли кто-то в состоянии внятно объяснить необходимость существования, например, специального Федерального закона о правовой охране топологий интегральных микросхем. -------------------------------- <*> Речь идет об известных шести специальных федеральных законах, а не о нормах УК РФ или КоАП РФ об ответственности за нарушение интеллектуальных прав и не о целом ряде законов, регулирующих иные отношения, но по разным причинам содержащих отдельные "интеллектуально-правовые" нормы.

Содержание некоторых из них, прежде всего Закона об охране селекционных достижений, таково, что его не сможет прочесть без содрогания ни один грамотный юрист. Даже представляющиеся наиболее современными и отвечающими требованиям "отечественного бизнес-сообщества" Закон об авторском праве и смежных правах и Патентный закон <*> на самом деле не содержат никакого регулирования важнейшей части отношений "интеллектуальной собственности" - договоров об использовании ее объектов. В лучшем случае в них можно обнаружить лишь упоминание о том или ином договоре, но практически никогда о его содержании, исполнении и последствиях нарушения. Иначе говоря, собственно, "рынок интеллектуальных продуктов" (а говоря юридически, их имущественный оборот) остается практически неурегулированным! -------------------------------- <*> Ряд принципиальных изменений, внесенных в эти законы в самые последние годы и нередко преподносимые как свидетельство их совершенства и соответствия международному уровню, представляют собой прямые заимствования из отвергнутых проектов III или IV части ГК РФ, разработанных в Исследовательском центре частного права.

Можно, конечно, попытаться соответствующим образом дополнить названные законы, но тогда для полноты и ясности регулирования необходимым станет наличие в них и ряда общих положений, в том числе воспроизведение ряда общих норм ГК РФ об обязательствах и договорах, о наследовании авторских и иных интеллектуальных прав и др. Не целесообразнее ли поступить наоборот и перенести в ГК РФ правила о правовом режиме объектов "интеллектуальной собственности" (а именно и только они составляют содержание действующих в этой области законов), дополнив их развернутой регламентацией договорных связей по их использованию в рыночном хозяйстве? Конечно, такой подход представляется революционным для тех специалистов, которые, руководствуясь представлениями XIX века об "интеллектуальной собственности", привыкли ограничивать эту сферу определением правового режима ее объектов. На этом основаны и их утверждения о том, что нигде и никогда данные отношения не были предметом гражданско-правовой кодификации. Между тем еще дореволюционный российский проект Гражданского Уложения в книге Третьей содержал разделы VII и VIII, посвященные соответственно авторскому праву и праву на изобретения, товарные знаки и фирму. ГК РСФСР 1964 г. и Основы гражданского законодательства 1991 г. также закрепляли достаточно подробную регламентацию этих отношений. Из современных зарубежных кодификаций можно назвать ГК Италии, который не только впервые в Европе ликвидировал традиционный "дуализм" гражданского и торгового права, но и совсем недавно включил развернутую регламентацию "промышленной собственности", содержащую даже самостоятельную Общую часть (авторское право пока не стало здесь предметом кодификации в основном из-за противодействия ряда ведомств). В ГК Нидерландов отдельная книга 9 пока "зарезервирована" для регулирования этих отношений (отсутствие конкретных предложений по ее "наполнению" здесь объясняется наличием специального законодательства об "интеллектуальной собственности", унифицированного для стран Бенилюкса).

Выбор модели регулирования

Таким образом, ни отечественный, ни зарубежный опыт законодательного регулирования в действительности не содержат каких-либо препятствий для гражданско-правовой кодификации законодательства об "интеллектуальной собственности". Речь может идти о ее объеме: включать ли в ГК РФ лишь отдельные положения об этой сфере или закрепить в нем развернутое, а в ряде случаев - исчерпывающее правовое регулирование? Прежде всего следует отметить, что ГК РФ известны различные "модели" таких подходов, вовсе не исчерпывающиеся якобы традиционным для него "двухуровневым регулированием" (ГК РФ и отдельные законы). Многие институты урегулированы им исчерпывающим образом, не предполагающим принятие в его развитие иных законодательных актов (правосубъектность хозяйственных товариществ; большинство институтов договорного права; наследственное и международное частное право и др.). За время более чем десятилетней работы над проектами раздела ГК РФ об "интеллектуальной собственности" были перепробованы все мыслимые варианты: включение в Кодекс только общих положений; включение общих положений и норм об авторском праве; присоединение к ним норм патентного права без регулирования оформления прав, охраняемых патентами; дополнение специальными главами разделов ГК РФ об объектах гражданских прав и о договорах. В конце концов стало совершенно ясно, что любая частичная кодификация этих норм с сохранением хотя бы некоторых отдельных законов неизбежно вызовет в лучшем случае дублирование последними содержания ряда общих норм ГК РФ, а в худшем - новые противоречия и пробелы. Реальному улучшению ситуации может служить лишь полная кодификация данных правил, связанная с отменой всех шести специальных законов. Ясно также, что предлагаемый проект кодификации должен основываться на четких теоретических посылках, в частности на отказе от "проприетарной" трактовки "интеллектуальной собственности" и замене ее четкими категориями, отражающими существо регулирования. Поэтому проект IV части ГК РФ исходит из того, что традиционная категория "интеллектуальной собственности" характеризует лишь объекты рассматриваемых отношений, а вовсе не права их субъектов. Названные права являются разнородными по своей юридической природе и в силу этого разделяются на личные неимущественные (неотчуждаемые), исключительные (имущественные и потому в принципе отчуждаемые, т. е. способные оформлять оборот "интеллектуальной собственности") и иные (например, известное "право следования", имеющее как личные, так и имущественные элементы). Такое деление фактически уже закреплено действующим законодательством, ибо как Закон об авторском праве и смежных правах (ст. 15 - 17), так и Патентный закон (ст. 10) теперь именно так понимают категорию исключительных прав. Вместе с тем они характеризуются и известной общностью, отраженной в их обобщенном наименовании (термин "интеллектуальные права" принадлежит В. А. Дозорцеву). С другой стороны, данный проект не имел целью кардинальное изменение действующего законодательства и потому намеренно сохранил в неприкосновенности подавляющее большинство уже действующих норм. Были устранены лишь заведомые противоречия между отдельными законами, а также очевидные "нестыковки" с международными конвенциями. Явно надуманы поэтому опасения, что после его возможного принятия в одночасье "рухнет" вся складывавшаяся годами правоприменительная, в особенности судебная, практика: отечественные судьи вполне способны разобраться в том, что статья такая-то Патентного закона теперь стала статьей такой-то ГК РФ. Нередко высказывается мнение о том, что принятие IV части ГК РФ станет главным препятствием на пути принятия России в ВТО, в том числе из-за якобы существующих многочисленных несоответствий его норм правилам действующих в этой области международных конвенций. Его отстаивают либо те, кто не читал проект (и не знаком с содержанием самих международных конвенций), либо те, кто по разным причинам прямо заинтересован в его очередном отклонении. И тем, и другим полезно знать, что такие конвенции, включая известный TRIPS, не содержат требования об их дословном воспроизведении в национальном законодательстве стран-участниц. Иное дело - обсуждение и учет конкретных замечаний и предложений, для которых проект и его авторы всегда открыты. Поднятая по этому поводу в некоторых СМИ отдельными представителями "бизнес-сообщества" шумиха явно неуместна, ибо никак не связана с реальными потребностями отечественного правопорядка.

Название документа