Природа правоотношения несостоятельности (банкротства)

ПРИРОДА ПРАВООТНОШЕНИЯ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ (БАНКРОТСТВА)

Е. Г. ДОРОХИНА

Дорохина Елена Геннадьевна - ведущий научный сотрудник Института перспективных исследований, кандидат юридических наук.

Среди многообразия правоотношений, регулируемых законодательством о банкротстве, необходимо выделить правоотношение несостоятельности (банкротства), на природу которого существуют различные взгляды ученых. Современная наука использует разные подходы к выявлению сущности правоотношения несостоятельности: от простой констатации его комплексного характера до глубокого анализа всех форм и элементов данного правового явления. Отсутствие в науке единого мнения как по вопросу о необходимости выделения правоотношения несостоятельности, так и по вопросу его сущности, побудило автора данной статьи обратиться к анализу существующих взглядов и представить собственную позицию. М. В. Телюкина полагает, что частноправовые и публично-правовые элементы конкурсных отношений настолько сильно переплетены, что нет необходимости разделять публичные и частные аспекты конкурсного права <*>. -------------------------------- <*> См.: Телюкина М. В. Основы конкурсного права. М., 2004. С. 66.

В том же контексте рассматривает природу конкурсных правоотношений и А. Б. Агеев, определяя правоотношение банкротства как комплексное материально-процессуальное охранительно-регулятивное правоотношение, основанием возникновения которого является неисполнение или ненадлежащее исполнение должником своих денежных обязательств. Правоотношение банкротства в охранительном аспекте рассматривается как мера юридической ответственности, при этом ликвидация должника есть способ реализации такой ответственности <*>. Однако, по нашему мнению, в этом случае (в случае, если рассматривать правоотношение банкротства как меру юридической ответственности) происходит смешение принудительного исполнения обязанности с мерами юридической ответственности. -------------------------------- <*> См.: Агеев А. Б. Банкротство в гражданском праве. Проблемы теории: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. С. 6, 37.

На необходимость четкой дифференциации институтов исполнения обязательств и ответственности за неисполнение обязательств указывают многие исследователи проблемы юридической ответственности <*>. Признание реального исполнения мерой ответственности влечет отождествление ненарушенного правоотношения и ответственности, в связи с чем проявление гражданско-правовой ответственности должно выражаться в виде обновления первоначальной обязанности (возмещение убытков, вреда, уплата неустойки наряду с исполнением обязательства) <**>, "в каком-то дополнительном бремени, тем самым вызывая для нарушителя определенные отрицательные последствия" <***>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <*> См.: Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права". М., 2003. С. 480; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Общие положения. М., 1998. С. 490 - 502; Ровный В. В. Проблемы единства российского частного права: Дис. ... д-ра юрид. наук. Томск, 2000. С. 304. <**> См.: Ровный В. В. Указ. соч. С. 310. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <***> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 496.

Гражданско-правовая ответственность как один из способов защиты гражданских прав направлена не только на охрану имущественной сферы потерпевшей стороны, но и предполагает соответствующее материальное (имущественное) воздействие на правонарушителя <*>. Такое воздействие предусматривает возложение невыгодных имущественных последствий на нарушителя, которое связано с применением санкций. Причем таких санкций, которые влекут определенные лишения имущественного или личного характера <**>. Именно невыгодность имущественных последствий в совокупности с применением санкции отличает меру гражданско-правовой ответственности от принудительного исполнения обязанности. Кроме того, санкции, представляющие собой причинение лицу определенных лишений, должны быть применены к нарушителю кем-то другим, "причинить же их нарушитель сам себе не может" <***>. Между тем при банкротстве мы видим обратное: должник вправе самостоятельно подать заявление о признании самого себя банкротом; банкротство должника-гражданина является скорее благом, нежели невыгодным последствием правонарушения, поскольку освобождает должника от дальнейшего исполнения требований кредиторов, непогашенных в ходе конкурсного производства. -------------------------------- <*> См.: Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 306. <**> См.: Иоффе О. С. Указ. соч. С. 488. <***> Самощенко И. С. Понятие правонарушения по советскому гражданскому праву. М., 1963. С. 282.

Критикуя позицию А. Б. Агеева относительно определения сущности правоотношения банкротства как формы гражданско-правовой ответственности, А. С. Гутникова отмечает, что признание должника банкротом может и не быть результатом противоправного, виновного поведения лиц, ликвидация должника сама по себе не носит имущественный характер, и если ее рассматривать как санкцию, то она может быть отнесена к санкции личного порядка <*>. -------------------------------- <*> См.: Гутникова А. С. Правовое регулирование открытия и проведения конкурсного производства: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 9.

Попытку представить правоотношение банкротства как способ защиты прав кредиторов предпринял А. И. Белоликов, который полагает, что отношения кредиторов друг с другом являются основным предметом регулирования законодательства о банкротстве, в связи с чем банкротство является способом защиты права кредитора не столько от должника, сколько от иных кредиторов. При этом отношения, складывающиеся между кредиторами, направлены на максимальное увеличение своей доли исполнения обязательств за счет имущества должника <*>. Между тем нельзя согласиться с утверждением, что предметом конкурсного права являются преимущественно правоотношения между кредиторами, поскольку разногласия между кредиторами не могут являться основой для развития правоотношений в процессе банкротства. -------------------------------- <*> См.: Белоликов А. И. Принципы банкротства // Право и экономика. 2004. N 8. С. 34.

Конкуренция кредиторов, направленная на максимальное увеличение собственной доли исполнения обязательств за счет имущества должника, проявляется в период установления требований кредиторов арбитражным судом. Однако она не может повлиять на порядок удовлетворения требований, как при конкурсном производстве, так и в иных процедурах банкротства. Наглядно конфликт интересов проявляется на собрании кредиторов, однако специфика конкурсных отношений предполагает формирование воли кредиторов на иных началах (не на гражданско-правовых). Рассматривая порядок принятия решения собранием кредиторов по вопросу заключения мирового соглашения, Конституционный Суд РФ сформулировал принцип формирования воли кредиторов: "В отношениях, возникающих при заключении мирового соглашения в процессе реструктуризации или в ходе конкурсного производства, превалирует публично-правовое начало: эти отношения основываются на предусмотренном законом принуждении меньшинства кредиторов большинством, а следовательно, в силу невозможности выработки единого мнения иным образом, воля сторон в данном случае формируется по другим, отличным от искового производства, принципам" <*>. -------------------------------- <*> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 22 июля 2002 г. N 14-П "По делу о проверке конституционности ряда положений Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций", пунктов 5 и 6 статьи 120 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобами граждан, жалобой региональной общественной организации "Ассоциация защиты прав акционеров и вкладчиков" и жалобой ОАО "Воронежское конструкторское бюро антенно-фидерных устройств" // СЗ РФ. 2002. N 31. Ст. 3161.

Собрание кредиторов и комитет кредиторов не являются субъектами гражданских правоотношений, однако, как справедливо полагает М. В. Телюкина, они могут рассматриваться как субъекты конкурсного права, поскольку имеют самостоятельное значение в конкурсных отношениях <*>. Именно посредством принятия решений на собрании кредиторов (комитете кредиторов) кредиторы выражают свою волю по вопросам движения процесса банкротства, что и влияет на динамику правоотношений в процессе банкротства должника. -------------------------------- <*> См.: Телюкина М. В. Указ. соч. С. 106.

Наиболее глубокий анализ природы правоотношения несостоятельности предпринят профессором В. Ф. Попондопуло и его учениками (Е. В. Слепченко, Р. Г. Смирновым) <*>. Согласно представленной концепции, возникновению правоотношения несостоятельности предшествуют либо регулятивные имущественные (гражданско-правовые) отношения, либо регулятивные организационно-управленческие (публично-правовые) отношения, которые под влиянием правонарушения преобразуются в охранительные правоотношения. Среди последствий правонарушения, наряду с мерами ответственности, выделяется особое последствие: подача заявления о признании должника банкротом в арбитражный суд. С момента принятия такого заявления арбитражным судом и возникает правоотношение несостоятельности, причем требования кредиторов к должнику преобразуются из индивидуальных в совокупное требование всех кредиторов. Одновременно возникает и процессуальное правоотношение, которое рассматривается и как процессуальная форма правоотношения несостоятельности. Правоотношение несостоятельности, таким образом, представляется как "единое, охранительное обязательство с активной множественностью лиц, в котором на одной стороне несколько кредиторов, а на другой один должник" <**>. Охранительное обязательство является материально-правовой формой нарушенного регулятивного правоотношения; процессуальное правоотношение, в свою очередь, является формой охранительного обязательства (вместе опосредуют движение правоотношений в процессе банкротства). Спецификой отношения несостоятельности с процессуально-правовой точки зрения является определение его как вида процессуального соучастия, представляющего собой множественность заинтересованных по делу лиц и относящегося к активному виду процессуального соучастия. -------------------------------- <*> См.: Попондопуло В. Ф. Конкурсное право: правовое регулирование несостоятельности (банкротства): Учебное пособие. М., 2001. С. 29 - 35; Попондопуло В. Ф., Слепченко Е. В. Производство по делам о банкротстве в суде. СПб., 2004. С. 28 - 49; Смирнов Р. Г. Природа правоотношения несостоятельности (банкротства): Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2004. <**> Смирнов Р. Г. Указ. соч. С. 53.

Несомненно, авторами проведено глубокое и всестороннее исследование сути правоотношения несостоятельности, поскольку "анализ гражданского правоотношения есть не что иное, как анализ его основных элементов" <*>. В целом положительно оценивая проделанную авторами работу по выявлению природы и элементов правоотношения несостоятельности, позволим себе не согласиться с рядом предлагаемых выводов. -------------------------------- <*> Иоффе О. С. Указ. соч. С. 553.

Во-первых, вызывает сомнение установление момента возникновения правоотношения несостоятельности. По нашему мнению, основанием возникновения правоотношения несостоятельности может служить только судебный акт о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства. До этого момента несостоятельность должника не установлена судом, следовательно, правоотношение по ее поводу не возникает. Разделяя конкурсное право по характеру его норм на материальное и формальное, Г. Ф. Шершеневич считал, что основную цель правового регулирования банкротства - доставить всем кредиторам справедливое и равномерное удовлетворение - выражает формальное конкурсное право или конкурсный процесс, которые по времени возникают ранее действия материального конкурсного права. "Конкурсное производство возбуждается с момента предъявления кредитором или должником просьбы об открытии несостоятельности, между тем как материальные положения являются последствием объявления должника несостоятельным" <*>. -------------------------------- <*> Шершеневич Г. Ф. Конкурсный процесс. М., 2000. С. 102.

Из верной посылки о том, что "правоотношение несостоятельности берет свое начало не из абстрактного нуля, а из существующих и развивающихся отношений", Р. Г. Смирнов делает неправильный вывод о моменте возникновения правоотношения несостоятельности, который он связывает с датой принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом <*>. Вопрос заключается в том, что понимать под существующими и развивающимися отношениями, предшествующими возникновению правоотношения несостоятельности. Р. Г. Смирнов понимает под ними регулятивные отношения между кредиторами и должником, преобразующиеся в охранительные на основе правонарушения со стороны должника, которые в совокупности с юридическими фактами подачи заявления о признании должника банкротом в суд и принятия им такого заявления и являются основанием для возникновения правоотношения несостоятельности. Между тем такой подход существенно умаляет само понятие несостоятельности, которое, по общему мнению и ученых, и законодателя, определено как признанная арбитражным судом неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов. Такому судебному решению предшествует не только правонарушение со стороны должника и возникновение охранительных отношений, не только факты подачи заявления в суд о признании должника банкротом и принятие такого заявления судом, но и вся совокупность фактов, свидетельствующих о невозможности восстановления платежеспособности должника. -------------------------------- <*> См.: Смирнов Р. Г. Указ. соч. С. 50.

Во-вторых, правоотношение несостоятельности содержит в себе субъективное право кредитора, основанное не на охранительном обязательстве, возникшем в силу нарушения первоначального регулятивного обязательства, а на требовании соразмерного пропорционального удовлетворения первоначального обязательства в определенной законом очередности. Кредитор, соглашаясь вступить в правоотношение несостоятельности (голосуя за открытие конкурсного производства), отказывается от права требовать безусловного удовлетворения первоначального обязательства в полном размере, и, следовательно, у него возникает субъективное право получить удовлетворение из конкурсной массы должника в порядке, определенном Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве). Субъективное право кредитора, голосовавшего "против" (равно не голосовавшего вообще) на собрании кредиторов (аналогично и в ситуации, когда арбитражный суд принимает решение без решения собрания кредиторов), трансформируется вне его воли, поскольку, как уже было сказано, воля кредиторов в правоотношениях, регулируемых законодательством о банкротстве, формируется на началах подчинения большинства меньшинству. Соответственно, претерпевает изменения и противостоящая субъективному праву правовая обязанность должника. В правоотношении несостоятельности она заключается в необходимости погасить требования кредиторов из сформированной конкурсной массы в соответствии с очередностью и порядком, установленным Законом о банкротстве. До момента возникновения правоотношения несостоятельности складывающиеся между кредитором и должником правоотношения имеют в своей основе охранительное обязательство, возникшее в связи с нарушением регулятивного правоотношения. То есть во всех процедурах, за исключением конкурсного производства, сохраняется возможность восстановления платежеспособности и удовлетворения требований каждого кредитора в полном объеме, а следовательно, и субъективное право каждого кредитора требовать полного удовлетворения своих требований. Можно ли в таком случае считать правоотношение несостоятельности охранительным, основанием возникновения которого является нарушенное регулятивное правоотношение? С одной стороны, требование кредитора, подлежащее удовлетворению в конкурсном производстве, зафиксировано в реестре требований кредиторов, исходя из первоначального регулятивного обязательства. С другой стороны, субъективного права, основанного на требовании полного погашения долга, у кредитора уже нет, поскольку у него возникло новое субъективное право, о содержании которого говорилось выше. Таким образом, возникает новое регулятивное правоотношение (обязательство), заменяющее прежнее охранительное обязательство. Переход к внешнему производству в период конкурсного производства скорее представляет собой исключение из правил и, в связи со сложностью выявления обстоятельств, опровергающих данные о несостоятельности должника, вряд ли будет использоваться в практике. Тем не менее в случае такого перехода можно говорить о повороте в правоотношении несостоятельности, о его преобразовании в охранительное обязательство <*>. -------------------------------- <*> О возможности поворота в конкурсных правоотношениях пишет Р. Г. Смирнов, однако такой поворот к отдельным охранительным обязательствам он допускает в случае судебного отказа в признании должника банкротом. См.: Смирнов Р. Г. Указ. соч. С. 62.

Таким образом, правоотношение несостоятельности является разновидностью правоотношений, регулируемых законодательством о банкротстве. Правоотношения, складывающиеся между основными участниками - кредиторами и должником в отдельных процедурах банкротства, имеют свою специфику, обусловленную определенными ограничениями по взысканию долга. Такие самостоятельные правоотношения нельзя рассматривать как стадии правоотношения несостоятельности <*>, поскольку, как уже отмечалось, только правоотношение, складывающееся в ходе конкурсного производства, можно назвать правоотношением несостоятельности. -------------------------------- <*> См.: Попондопуло В. Ф., Слепченко Е. В. Указ. соч. С. 41.

Третье замечание к изложенной концепции правовой природы правоотношения несостоятельности сводится к критике неверного, на наш взгляд, утверждения об изменении субъектного состава правоотношения несостоятельности в процессе его развития, в том числе утверждения о том, что правоспособность должника в различных процедурах банкротства восполняется действиями арбитражного управляющего. Суть арбитражного управления заключается в независимом, профессиональном ведении дел должника на основе разумности и добросовестности в интересах не только должника и кредиторов, но всего общества. Именно ориентация на общественные интересы позволяет отнести арбитражного управляющего к лицам привилегированных профессий, выполняющим особые социально значимые функции, которые не могут быть сведены к выполнению функций органов управления должника <*>. Арбитражный управляющий не может рассматриваться ни как орган управления должника, ни как его представитель. Поскольку, во-первых, законодательство о банкротстве не устанавливает иного способа формирования органов управления должника, нежели тот, который определен специальными законами и уставом должника, во-вторых, арбитражный управляющий действует наряду с органами управления должника, которые хотя и не выполняют в полном объеме своих полномочий, но продолжают сохранять свой правовой статус. Что касается представительства арбитражного управляющего от имени должника, то оно не может иметь места в силу ст. 182 ГК РФ, которая устанавливает ограничение на представительство лиц, действующих от собственного имени в чужих интересах, в том числе и конкурсных управляющих. Кроме того, представительство от имени должника свело бы на нет основную формулу деятельности арбитражного управляющего - "действовать в интересах должника, кредиторов и общества". Таким образом, арбитражный управляющий является самостоятельным независимым субъектом конкурсных отношений, и нормы, регулирующие его деятельность от имени должника, должны быть исключены из законодательства о банкротстве. Правоотношение несостоятельности возникает между кредитором и должником, на котором лежит правовая обязанность по удовлетворению требований кредиторов. Отношения между кредиторами и конкурсным управляющим (равно как и иным арбитражным управляющим), а также между ним и должником являются отдельной разновидностью конкурсных отношений. Содержанием правоотношения "кредитор - управляющий" может, например, являться субъективное право кредитора требовать внесения соответствующих сведений в реестр требований кредиторов и правовая обязанность управляющего внести данные о кредиторской задолженности в реестр либо субъективное право кредитора(ов) требовать созыва собрания кредиторов и правовая обязанность управляющего созвать и провести такое собрание и т. д. Содержание правоотношения "должник - управляющий" может складываться из субъективного права должника требовать от управляющего надлежащего и эффективного распоряжения имуществом должника при внешнем управлении и правовой обязанности управляющего распоряжаться имуществом в соответствии с планом внешнего управления и т. д. Гражданско-правовой характер правоотношений между арбитражным управляющим и кредиторами, а также между ним и должником предполагает установление гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего, которая и предусмотрена п. 3 ст. 25 Закона о банкротстве. Объектом таких правоотношений является поведение обязанного лица - арбитражного управляющего, выражающееся в надлежащем исполнении своих обязанностей, которые близки по своей сути к оказанию услуг. -------------------------------- <*> Внешний управляющий, по нашему мнению, должен действовать от собственного имени в пределах полномочий, которые должны соответствовать целям и задачам проведения внешнего управления. При этом внешнему управляющему должны передаваться функции органов управления только в том объеме, в котором они необходимы для выполнения задач внешнего управления. Правоспособность должника в связи с этим должна быть ограничена. См.: Дорохина Е. Г. Правовое положение внешнего управляющего при проведении внешнего управления // Вопросы правоприменения. Судебно-арбитражная практика Московского региона. 2004. N 3. С. 68 - 75.

И, наконец, представляется неверным определение правоотношения несостоятельности как обязательства с активной множественностью лиц, исполнение которого основано не на долевом или солидарном принципах, а на особом принципе - принципе соразмерного удовлетворения требований кредиторов в определенной очередности <*>. Авторы такого подхода исходят из следующего. Суд объединяет все поступившие заявления кредиторов о признании должника банкротом в единое производство. Кредиторы с момента введения наблюдения и финансового оздоровления не вправе предъявлять свои требования в ином порядке, нежели установленном Законом о банкротстве, а исполнительное производство по отдельным требованиям кредиторов приостанавливается при возбуждении дела о банкротстве. Интересы всех кредиторов представляет собрание (комитет) кредиторов, представитель которого является участником дела о банкротстве, и данное лицо действует от имени всех кредиторов. Все указанные обстоятельства и положены в основу утверждения о преобразовании отдельных охранительных обязательств в совокупное обязательство с активной множественностью лиц. Аргументы против такой концепции заключаются в следующем. Во-первых, наряду с представителем собрания (комитета) кредиторов в деле участвуют и сами кредиторы, что предопределяет компетенцию представителя собрания (комитета) кредиторов. Он вправе представлять интересы не кредиторов, а собрания (комитета) кредиторов по вопросам, относящимся к их компетенции. Во-вторых, диспозиция, установленная ст. 321 ГК РФ, относится к установлению равенства долей и не предполагает возможности отказать в удовлетворении кому-либо из кредиторов, что, собственно, и происходит при банкротстве в связи с реализацией принципа очередности. Диспозиция, установленная п. 2 ст. 322 ГК РФ, может свидетельствовать как об альтернативной множественности (иной, нежели солидарная), так и об отсутствии множественности вообще. Между тем вряд ли законодатель допускает такую альтернативу, которая могла бы привести к отказу в удовлетворении требования кому-либо из кредиторов и предоставляла бы возможность для злоупотребления сторон при заключении договора. Как правильно указывает С. В. Сарбаш, зачастую отношения, внешне напоминающие множественность, таковыми в реальности не являются (мнимая множественность) <**>. При банкротстве обязательства, возникшие между каждым из кредиторов и должником, не могут иметь единого предмета. Каждый кредитор, участвуя в деле о банкротстве, самостоятельно выдвигает возражения против требований иных кредиторов, тем самым пытаясь уменьшить количество требований, удовлетворяемых из имущества должника. -------------------------------- <*> Исходя из ст. 321, 322 ГК РФ, авторы считают, что иное исполнение, нежели солидарное или долевое, может быть предусмотрено законом, в частности ст. 25, 65 ГК РФ. См.: Попондопуло В. Ф., Слепченко Е. В. Правовая природа отношений, регулируемых законодательством о несостоятельности (банкротстве) // Правоведение. 2003. N 2. С. 69. <**> См.: Сарбаш С. В. Обязательства с множественностью лиц и особенности их исполнения. М., 2004. С. 12.

Поэтому правоотношение несостоятельности (банкротства) с материально-правовой точки зрения можно характеризовать как регулятивное правоотношение, возникающее между должником и каждым из его кредиторов по поводу соразмерного пропорционального удовлетворения первоначального обязательства в определенной законом очередности с момента вынесения судебного акта о признании должника банкротом. Такое правоотношение имеет процессуальную форму, не сливаясь, вместе с тем, с процессуальным правоотношением, возникающим между судом и каждым из участников дела о банкротстве.

Название документа