Кто должен мне, я всех прощаю!

(Жудов Н.)

("Бизнес-адвокат", 2006, N 8)

Текст документа

КТО ДОЛЖЕН МНЕ, Я ВСЕХ ПРОЩАЮ!

О ПРАВОВОЙ ПРИРОДЕ ПРОЩЕНИЯ ДОЛГА

Н. ЖУДОВ

Николай Жудов, юрист 2 класса.

Проблема правовой природы прощения долга не является новой для науки гражданского права. Как ученые, так и специалисты в области цивилистики предлагали различные точки зрения, обосновывающие суть указанного способа исполнения обязательства. Если мы попробуем обобщить существующие взгляды по данному вопросу, то увидим, что они в основном сводятся к трем теоретическим конструкциям.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

Первая и, пожалуй, самая распространенная теория правовой природы прощения долга доказывает, что поименованный выше способ прекращения обязательства имеет договорную природу и является не чем иным как разновидностью договора дарения (Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. М.: Статут, 1999. С. 456).

Вторая конструкция, основываясь также на сделочной природе прощения, вместе с тем исключает принадлежность его к договорам. Представители этой теории полагают, что прощение долга - односторонняя сделка (Шилохвост О. Ю. О прекращении обязательств прощением долга // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. Сборник памяти С. А. Хохлова. М.: МЦФЭР, 1998. С. 372).

И наконец, третья и, на наш взгляд, последняя в предложенной классификации теоретическая концепция как бы предлагает своеобразный компромисс в давно ведущемся споре. Так, была высказана точка зрения, что прощение долга является самостоятельной двусторонней сделкой, не являющейся договором дарения и тем более сделкой односторонней (Щербаков Н. Прощение долга и коммерческий интерес // ЭЖ-Юрист. 2005. N 26).

Таким образом, единства мнений в рамках рассматриваемой проблемы не наблюдается. Не сложилось однозначного понимания этого института и в судебно-арбитражной практике.

Итак, в соответствии со ст. 415 ГК РФ обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора.

Непосредственно ст. 415 ГК РФ не позволяет определить, какая перед нами сделка. Здесь не содержится правила о том, что для совершения прощения достаточно выражения только одной воли кредитора либо согласованной воли кредитора и должника Закон указывает только на действие кредитора в виде "освобождения".

О. Шилохвост, обосновывая односторонний характер прощения долга, предлагает учитывать исключительно волю кредитора. В частности, он пишет "Обязательство прекращается с момента выражения кредитором воли освободить должника от обязанности. И в случае, когда такое выражение сделано без нарушения закона (в надлежащей форме и т. д.), является окончательным. Решающей в этом случае должна считаться воля кредитора." (Шилохвост О. Ю. Указ. соч. С. 372).

Напротив, на необходимость учитывать волю должника указывает Н. Щербаков. Считая прощение долга двусторонней сделкой, автор приводит весьма интересное обоснование своей точки зрения. Так, он отмечает, что должник может быть и не заинтересован в прощении ему долга. "В самом деле, прощение долга может привести к определенному урону деловой репутации должника, к формированию у участников оборота к нему отношения как к "лицу, не имеющему возможности платить по своим долгам", к лицу с низкой платежеспособностью" (Щербаков Н. Указ. соч.).

И, как нам кажется, подобное утверждение следует признать правомерным. Должник должен иметь возможность выразить свое отношение к прощению собственного долга. Иное попросту не отвечало бы принципам делового оборота, поскольку должник всегда рискует, что в отношении него сложится представление как о своеобразном иждивенце.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

По мнению профессора М. Брагинского, "признаком прощения долга как особого способа прекращения обязательств служит то, что при нем не предполагается какое бы то ни было встречное удовлетворение. Иначе отношения сторон превратятся, в зависимости от обстоятельств, в новацию или отступное. Поскольку прощение долга представляет собой освобождение кредитором должника от имущественной обязанности, совершаемое по соглашению между сторонами, оно превращается в предмет договора дарения. По этой причине к прощению долга следует применять, среди прочего, нормы ГК, которые устанавливают случаи запрета дарения (ст. 575) либо его ограничения (ст. 576)" (Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 456).

Отмеченная позиция долгое время занимала главенствующее положение в судебно-арбитражной практике. Так, ЗАО "МСК" (истец) обратилось в арбитражный суд Москвы с иском к ОАО АКБ "Сбербанк России" (ответчик) о признании недействительным в соответствии со ст. 168 ГК РФ соглашения, заключенного между ними, как не соответствующего требованиям п. 4 ст. 575 ГК РФ. В дополнение к этому требованию истец также просил применить последствия недействительности указанной сделки в виде обязания ответчика возвратить истцу полученные по недействительной сделке денежные средства. Требования истца были удовлетворены.

При этом арбитражным судом было установлено, что в ходе исполнения кредитного договора между сторонами было заключено отдельное соглашение.

По условиям указанного соглашения, зафиксировавшего, что по состоянию на 20 октября 1998 г. валютная задолженность истца по основному долгу составляет 8925536 долл. США, в случае погашения истцом в срок с 20 октября 1998 г. по 1 февраля 1998 г. валютной задолженности по основному долгу в сумме не менее 3570214,40 долл. США остальная часть валютной задолженности конвертируется банком в задолженность, выраженную в рублях, по курсу 7,15 руб. за 1 дол. США.

Арбитражный суд, выяснив цель соглашения, дал ему следующую оценку.

Конвертация оставшейся валютной задолженности в рублевую по курсу 7,15 руб. за 1 долл. США может свидетельствовать о частичном прощении долга, что в отношениях между коммерческими организациями также квалифицируется как дарение, при этом сумма, приобретаемая истцом в результате этого, составляет более 70 млн. руб. (Постановление ФАС Московского округа от 3 июля 2001 г. по делу N КГ-А40/3316-01).

Аналогичную позицию по одному из своих дел занял и МКАС при ТПП РФ.

Однако, на наш взгляд, указанная точка зрения не учитывает одного принципиального обстоятельства.

Действительно, в соответствии с п. 1 ст. 572 ГК РФ по договору дарения одна сторона (даритель) наряду с безвозмездной передачей вещи в собственность либо имущественного права также освобождает или обязуется освободить другую сторону (одаряемого) от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом. Таким образом, освобождение кредитором должника от обязанности перед самим собой в рамках договора дарения явно схоже и с прощением долга.

Однако сходство только внешнее. Признать прощение долга разновидностью договора дарения может помешать направленность воли кредитора на создание соответствующего правоотношения. Исходя из этого сложение обязанности должника совсем не обязательно должно являться результатом намерения кредитора сделать должника одаряемым. Воля кредитора может и не быть направлена на совершение сделки дарения.

Проиллюстрировать сказанное можно на следующем примере. Определением арбитражного суда утверждено мировое соглашение, которым предусматривалась скидка с долга должника перед конкурсными кредиторами в размере 30%, а также отсрочка погашения требований кредиторов в оставшейся части. Один из конкурсных кредиторов, голосовавших на собрании кредиторов против заключения мирового соглашения, обжаловал определение об утверждении мирового соглашения в суд кассационной инстанции со ссылкой на то, что прощение долга в данном случае является незаконным, поскольку и должник, и заявитель жалобы являются коммерческими организациями, между которыми в силу п. 4 ст. 575 ГК РФ дарение запрещается.

Суд кассационной инстанции отклонил доводы заявителя, поскольку по обстоятельствам рассматриваемого дела частичное прощение долга имело целью восстановление платежеспособности должника и никаких доказательств, свидетельствующих о намерении кредиторов одарить должника, не было представлено (См.: П. 13 информационного письма ВАС РФ от 20 декабря 2005 г. N 97 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с заключением, утверждением и расторжением мировых соглашений в делах о несостоятельности (банкротстве)").

В подобной ситуации вряд ли есть основания полагать, что частичное освобождение конкурсными кредиторами должника от его долга явилось даром с их стороны.

Приведенный пример наглядно показывает, что только выяснение действительной воли кредитора должно являться основанием для квалификации и, соответственно, разграничения дарения и прощения долга, обладающих весьма схожими признаками. Однако это все же не дает ответа на вопрос о видовой принадлежности прощения долга применительно к типу сделки. Как уже отмечалось, норма ст. 415 ГК РФ не позволяет достоверно определить, к какому виду сделок относится прощение долга. К примеру, может создаться впечатление, что кредитор путем направления определенного уведомления должнику или совершения иного действия предлагает ему более не исполнять взятую на себя обязанность или не приступать к ее исполнению вообще, используя при этом такие слова, как "я вас прощаю", "я вас освобождаю" или "я с вас слагаю". И здесь мы вполне можем утверждать, что кредитор таким образом совершает одностороннюю сделку. Однако указание на "освобождение" само по себе не дает достаточных оснований определить существо (правовую природу) прощения долга. При этом заниматься выяснением этимологии слова "освобождение", прибегая к толковым словарям, совсем не обязательно. Это лишь укажет на характер этого действия, даст нам его понимание, но на природу прощения свет не прольет. Более того, подобный вывод абсолютно не исключает необходимости учитывать волю должника при сложении с него долга.

Согласно п. 2 ст. 154 ГК РФ для совершения односторонней сделки необходимо и достаточно выражения воли одной стороны. В отличие от односторонних сделок, заключение договора требует выражения согласованной воли двух или более сторон (п. 3 ст. 154 ГК РФ).

По мнению А. М. Эрделевского, если норма закона не позволяет определенно квалифицировать регулируемое ею действие в качестве односторонней сделки, то такое действие следует считать дву - или многосторонней сделкой (Эрделевский А. М. Прощение долга и договор дарения.). С этим вполне можно согласиться, однако с некоторыми дополнениями: если иное не установлено законом или соглашением сторон. Данная оговорка в сущности означает, что прощение долга в смысле ст. 415 ГК РФ является двусторонней сделкой, но в случаях, указанных в законе или заключенном между сторонами договоре, для сложения долга будет достаточно выражения воли только кредитора

В законе двойственность прощения долга обнаруживается при анализе некоторых основании прекращения отдельных видов обязательств. Так согласно пп. 4 п. 1 ст. 378 ГК РФ обязательство гаранта перед бенефициаром по банковской гарантии прекращается вследствие отказа бенефициара от своих прав по гарантии путем письменного заявления об освобождении гаранта от его обязательств. Это так называемый частный случаи прощения долга в форме одностороннего акта, урегулированный нормой ГК РФ. Аналогичным образом и в договоре сторонам не запрещается согласовать условие, в соответствии с которым обязательство может быть прекращено кредитором путем одностороннего прощения возникшего у должника долга.

Таким образом, резюмируя изложенное, мы полагаем, что:

- прощение долга при отсутствии направленности воли кредитора на безвозмездное одарение должника представляет собой самостоятельный договор кредитора и должника, отличный от договора дарения и направленный на сложение (прощение) лежащих на должнике обязанностей с целью прекращения существующего между ними обязательства;

- прощение долга, совершенное с целью одарить должника в виде безвозмездного сложения с последнего долга, представляет собой не что иное как договор дарения;

- прощение долга в случаях, указанных в законе или соглашении сторон, может выступать как односторонняя правопрекращающая сделка.

Название документа