Ни по закону, ни по завещанию... (к вопросу о толковании абзаца 1 п. 1 ст. 1117 Гражданского кодекса РФ)

НИ ПО ЗАКОНУ, НИ ПО ЗАВЕЩАНИЮ... (К ВОПРОСУ О ТОЛКОВАНИИ АБЗАЦА 1 П. 1 СТ. 1117 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РФ)

О. Ю. ШИЛОХВОСТ

О. Ю. Шилохвост, кандидат юридических наук, начальник отдела Исследовательского центра частного права.

1. В действующей с 1 марта 2002 г. части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК) регулирование правового положения недостойных наследников, как справедливо отмечается в литературе, "воспроизводит, развивает и уточняет положения ст. 531 ГК 1964 г., опираясь на накопленный за годы их практического применения опыт" <1>. -------------------------------- <1> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. М., 2002. С. 77 (автор - Г. Е. Авилов).

В ст. 1117 ГК сохранены предусматривавшиеся ранее действовавшим законодательством три группы недостойных наследников (лица, противоправно способствовавшие призванию самих себя к наследованию (1), родители, лишенные родительских прав (2), а также лица, злостно уклонявшиеся от выполнения лежавших на них в силу закона обязанностей по содержанию наследодателя (3)). При этом уточнены характер и направленность действий недостойных наследников из первой группы (п. 1 ст. 1117 ГК), расширен субъектный состав алиментообязанных лиц из третьей группы (п. 2 ст. 1117 ГК), а также более четко определен порядок отстранения от наследования при наличии бесспорных подтверждений недостойности наследников из первой и второй групп (п. 1 ст. 1117 ГК). 2. Имеются, однако, в ст. 1117 ГК и новеллы, не основанные ни на предшествующем законодательстве, ни на специальных доктринальных разработках вопроса. Одна из таких новелл - указание об устранении от наследования наследника, способствовавшего своими противоправными умышленными действиями не только призванию самого себя к наследованию или увеличению своей наследственной доли, но и призванию к наследованию других лиц или увеличению причитающихся другим лицам долей наследства. Эта новелла отмечена практически всеми авторами <2>, комментировавшими положения ст. 1117 ГК, однако она, как представляется, пока не получила адекватной доктринальной оценки. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (под ред. Т. Е. Абовой, М. М. Богуславского, А. Г. Светланова) включен в информационный банк согласно публикации - Издательство "Юрайт", 2004. ------------------------------------------------------------------ <2> См.: Ярошенко К. Б. Новое законодательство о наследовании // Хозяйство и право. 2002. N 2. С. 23; Баринов Н. Новый Гражданский кодекс Российской Федерации: наследственное право // Закон. 2002. N 2. С. 113; Кабатов В. А. Новое в наследственном праве России // Государство и право. 2002. N 7. С. 93; Сергеев А. П., Толстой Ю. К., Елисеев И. В. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть третья / Под ред. А. П. Сергеева. М., 2002. С. 22 (автор - Ю. К. Толстой); Виноградова Р. И., Репин В. С. Наследственное право (раздел V) // Виноградова Р. И., Дмитриева Г. К., Репин В. С. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. В. П. Мозолина. М., 2002. С. 22; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Отв. ред. Н. И. Марышева, К. Б. Ярошенко. М., 2004. С. 26 (автор - Б. А. Булаевский); Наследственное право / Отв. ред. К. Б. Ярошенко. М., 2005. С. 65 (автор - Б. А. Булаевский); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. Т. Е. Абовой, М. М. Богуславского, А. Г. Светланова. М., 2005. С. 79 (автор - Л. В. Санникова).

Не вызывает сомнения, что, требуя устранения от наследования лица, способствовавшего призванию себя к наследованию или увеличению своей наследственной доли, закон (п. 1 ст. 1117 ГК) охраняет свободу волеизъявления наследодателя, независимо от того, в чем заключалось незаконное воздействие на волю наследодателя. Охранительная функция положений о недостойных наследниках выражается прежде всего в аннулировании тех положений завещания, которые были вызваны незаконным влиянием на волю наследодателя. Однако это аннулирование проводится неодинаково в зависимости от того, призывается ли к наследованию наследник, недолжным образом повлиявший на волю и волеизъявление наследодателя, или к наследованию призывается иное лицо, не имеющее к такому воздействию никакого отношения. В случае когда действия недостойного наследника были направлены на призвание самого себя к наследованию или на увеличение своей наследственной доли, аннулирование недолжного с точки зрения закона влияния этого наследника на волю и волеизъявление наследодателя получает вполне адекватное выражение в отстранении от наследования соответствующего недостойного наследника. В случае же когда действия недостойного наследника были направлены на призвание к наследованию "других лиц" или на увеличение причитающейся "другим лицам" доли наследства, буквальное толкование п. 1 ст. 1117 ГК приводит к аннулированию последствий недолжного воздействия на волю и волеизъявление наследодателя лишь в тех редких случаях, когда лицо, совершившее умышленное противоправное деяние, призывается к наследованию вместе с теми "другими лицами", в интересах призвания которых к наследованию оно действовало <3>. Однако и в этом случае закон не позволяет полностью исключить последствия недолжного воздействия на наследодателя, так как наследственные права самих "других лиц" в п. 1 ст. 1117 ГК не подвергаются ни малейшему сомнению, и, следовательно, эти лица имеют право наследования и в случае устранения от наследства действовавшего в их интересах недостойного наследника. -------------------------------- <3> К. Б. Ярошенко, Ю. К. Толстой и Б. А. Булаевский отстаивают при этом необходимость наличия у недостойного наследника заинтересованности в призвании "другого лица" к наследству. Л. В. Санникова, напротив, считает, что наследник должен признаваться недостойным "независимо от того, совершал ли он противоправные деяния в своих интересах или в интересах других наследников". По нашему мнению, требование заинтересованности в совершении неправомерных действий против наследодателя в качестве обязательного условия для отстранения недостойного наследника от наследства не отвечает не только тексту нормы, но и самому назначению института недостойных наследников. Ведь получается, что при отсутствии заинтересованности в призвании третьего лица к наследованию сам недостойный наследник права наследования не лишается. Лицо, виновное в совершении перечисленных в п. 1 ст. 1117 ГК действий, должно при совершении преступления отстраняться от наследования безусловно, а в случае совершения менее тяжкого противоправного деяния - при наличии умысла, направленного на открытие наследства или перераспределение наследственных долей, независимо от того, охватывалось ли его умыслом призвание к наследованию самого себя или кого-либо из третьих лиц.

Наконец, вне рамок законодательного регулирования остается ситуация, когда лицо, совершившее перечисленные в п. 1 ст. 1117 ГК действия, само не призывалось к наследованию ни по закону, ни по завещанию, а лишь способствовало призванию к наследованию "других лиц" или увеличению доли наследства этих лиц. Пример подобной ситуации приводит Ю. К. Толстой: сын наследодателя принуждает его к составлению завещания на все свое имущество в пользу своей дочери - внучки наследодателя <4>. Если все имущество завещано внучке, то сын (если он только не относится к числу необходимых наследников), не должным образом способствовавший призванию своей дочери к наследованию, сам к наследованию никогда призван не будет, а следовательно, не сможет быть отстранен от наследования в качестве недостойного. -------------------------------- <4> См.: Сергеев А. П., Толстой Ю. К., Елисеев И. В. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть третья / Под ред. А. П. Сергеева. М., 2002. С. 22.

Таким образом, не затрагивая статус лиц, получивших наследственные права в результате воздействия на волю наследодателя третьих лиц, которые к наследованию вообще не призываются, закон (п. 1 ст. 1117 ГК) по существу охраняет последствия недолжного воздействия на волеизъявление наследодателя. Следовательно, буквальное толкование п. 1 ст. 1117 ГК, умалчивающего о лишении наследственных прав лиц, призванных к наследованию в результате недолжного воздействия на волю и волеизъявление наследодателя, не позволяет адекватно аннулировать последствия такого воздействия. Изложенное приводит к выводу о неприемлемости буквального толкования указанной нормы и необходимости такого изъяснения ее содержания, которое исключало действие положений завещания, вызванных недолжным воздействием на волю наследодателя. 3. Прежде чем предложить соответствующее толкование, считаем необходимым обратиться к положениям доктрины наследственного права, относящимся к последствиям призвания к наследованию лиц, назначенных наследниками в результате недолжного влияния на волю наследодателя. В римском частном праве соответствующие последствия рассматривались не в связи с недостойностью (indignus), а применительно к действительности завещания, совершенного по принуждению. По общему правилу вынужденные распоряжения на случай смерти не являлись безусловно недействительными. При этом наследники, назначенные в результате принуждения, не имели права на иск о приобретении владения наследством (bonorum possessio) и лишались таким образом судебной защиты. В свою очередь, правом на отыскание наследства в судебном порядке наделялись лица, которые были бы призваны к наследованию, если бы в завещании отсутствовало распоряжение, сделанное в результате принуждения <5>. -------------------------------- <5> См.: Дернбург Г. Пандекты. Т. 3. Семейственное и наследственное право / Пер. с нем. А. Г. Гойхбарга и Б. И. Элькина / Под ред. А. С. Кривцова. СПб., 1911. С. 203 - 204.

В пандектной литературе эти положения вызывали противоречивые толкования. Одни (А. Арндт) считали вынужденное назначение наследника ничтожным. Другие (С. Шлоссман), наоборот, считали вынужденное завещание действительным безо всяких оговорок, признавая достаточным наличие у завещателя возможности всегда отменить такое завещание. Критика оспоримости вынужденных завещаний (К. А. Вангеров, Б. Виндшейд, Г. Дернбург) строилась в основном на неприемлемости положения о том, что право оспаривать сделку, совершенную под влиянием принуждения, принадлежало по общим правилам лицу, подвергшемуся принуждению, т. е. завещателю. Наконец, О. Ленель высказывался за отказ в предоставлении bonorum possessio не только лицам, вынудившим наследодателя к составлению завещания, но и третьим лицам, в пользу которых было совершено вынужденное завещание <6>. -------------------------------- <6> См.: Там же. С. 204.

В реципировавших римские традиции западноевропейских правовых системах вопрос о наследственных правах лиц, в пользу которых было совершено вынужденное завещание, решается в рамках положений о недействительности завещаний, одним из оснований которой является ограничение свободы волеизъявления завещателя в форме недолжного влияния (undue influence), обмана, угроз или принуждения <7>. При наличии подобных ограничений заинтересованные лица получают право на предъявление иска о недействительности завещания. Так, например, в соответствии с абз. 1 § 2078 Германского гражданского уложения завещательное распоряжение может быть оспорено, "если наследодатель заблуждался в отношении содержания своего волеизъявления либо вообще не имел намерения делать волеизъявление такого содержания, и следует полагать, что, зная о положении дел, он не совершил бы этого волеизъявления" <8>. Аналогичное правило применяется в случае, если наследодателя побудила совершить завещательное распоряжения "противоправная угроза" (абз. 2 § 2978). -------------------------------- <7> См.: Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник. 4-е изд. Т. 2. М., 2005. С. 587 (автор - О. Ю. Шилохвост). <8> См.: Гражданское уложение Германии. Вводный закон к Гражданскому уложению / Пер. с нем.; Науч. ред. А. Л. Маковский и др. М., 2004. С. 518.

Таким образом, для западноевропейских правовых систем характерна оспоримость вынужденного завещания, в результате которой в случае признания завещания недействительным последствия недолжного с точки зрения закона воздействия на волю и волеизъявление наследодателя аннулируются как в отношении лиц, оказавших на наследодателя такое влияние, так и лиц, в интересах которых было составлено вынужденное завещание. 4. Иначе складывалась ситуация в отечественном правопорядке. Дореволюционному законодательству не были известны ни нормы о недостойных наследниках <9>, ни нормы о недействительности завещания, совершенного под влиянием принуждения. Проектом Гражданского уложения (1905 г.) предполагалось введение института недостойных наследников (ст. 1347), к которым были отнесены лица, совершившие преступное деяние в отношении наследодателя, лишавшее его возможности совершить или отменить завещание (убийство, душевная болезнь, потеря языка, слуха, руки и т. п.) <10>. Предполагалось также введение оспоримости сделки (ст. 60), "когда изъявление воли лица, совершившего сделку, последовало под влиянием принуждения... и не последовало бы, если бы этой причины не существовало" <11>. -------------------------------- <9> Исключение составляло устранение от наследования после родителей детей, вступивших в брак против воли родителей, если только родители в завещании впоследствии не простили бы их (ст. 1566, т. XV Свода законов). <10> См.: Гражданское уложение. Проект Высочайше учрежденной редакционной комиссии по составлению гражданского уложения / Под ред. И. М. Тютрюмова; Сост. А. Л. Саатчиан. Т. 2. СПб., 1910. С. 5 - 6. <11> Там же. Т. 1. С. 74 - 75.

В послереволюционной истории отечественного наследственного права последствия совершения вынужденного завещания долгое время оставались вне законодательного регулирования и разрабатывались в основном цивилистической доктриной и судебной практикой. Основное внимание при этом уделялось последствиям недолжного отношения наследника к наследодателю или выражению его последней воли <12>. С. А. Джапаридзе предлагал лишать законного наследника права наследования не только в случае осуждения "за убийство или за покушение на жизнь наследодателя" или подделки наследником завещания, его сокрытия или уничтожения, но и в случае, если "в пользу наследника сделано завещательное распоряжение в обход закона, а равно путем обмана наследодателя, насилия, угроз или злого умысла" <13>. Последнее предложение позволяло адекватно аннулировать в наследственно-правовой сфере все возможные последствия недолжного влияния на волю и волеизъявление наследодателя. Однако предложение С. А. Джапаридзе не было воспринято доктриной, и когда в ГК РСФСР 1964 г. была включена норма о гражданах, не имевших право наследовать (ст. 531), она не предусматривала возможности отстранения от наследования лиц, в пользу которых завещателем было составлено завещание под влиянием направленных против него или против осуществления его последней воли "противозаконных действий". -------------------------------- <12> См.: Товстолес Н. Н. О лишении наследства по Гражданскому кодексу // Право и жизнь. 1927. Кн. 6 - 7. С. 52 - 54; Серебровский В. Наследственное право // Советская юстиция. 1937. N 10 - 11. С. 28; он же. Очерки советского наследственного права // Избранные труды. М., 1997. С. 54; Антимонов Б. С., Граве К. А. Советское наследственное право. М., 1955. С. 69 - 70. <13> См.: Джапаридзе С. А. Наследование по закону в советском гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тбилиси, 1953. С. 27 - 28.

При этом следует иметь в виду, что послереволюционное отечественное законодательство исходило из допустимости оспаривания сделки, совершенной под влиянием обмана, угроз, насилия, только со стороны лиц, потерпевших от указанных обстоятельств, т. е. совершивших сделку под их влиянием (ст. 32 ГК РСФСР 1922 г., ч. 1 ст. 58 ГК РСФСР 1964 г., п. 1 ст. 179 ГК РФ). Таким образом, возбудить процесс по аннулированию завещания, совершенного под влиянием обмана, угроз или насилия, мог только сам наследодатель, что лишало институт недействительности сделки какого-либо практического значения в сфере наследственных правоотношений, так как завещатель, имеющий возможность обратиться в суд, мог аннулировать вынужденное завещание и более простым способом - путем совершения нового завещания. В отношении случаев, когда вынужденность завещания обнаруживалась уже после открытия наследства, оно не могло быть признано недействительным ввиду закрепления законом права на оспаривание соответствующей сделки только за "потерпевшим" - т. е. за наследодателем. 5. Возвращаясь с учетом изложенного к вопросу о толковании положений абз. 1 п. 1 ст. 1117 ГК, считаем необходимым отстранение от наследования в качестве недостойных наследников не только лиц, совершивших умышленные противоправные действия против наследодателя в интересах призвания к наследованию "других лиц", но и самих этих "других лиц". Не могут и не должны защищаться наследственные права, возникновение которых зиждется на правонарушении той или иной степени тяжести, хотя бы само претендующее на получение этих прав лицо и не имело никакого отношения к указанному правонарушению <14>. -------------------------------- <14> Строго говоря, "другие лица" не являются недостойными наследниками в смысле ст. 1117 ГК, так как не совершали никаких "умышленных противоправных" действий для призвания себя к наследству. Мы тем не менее считаем возможным урегулировать отстранение "других лиц" от наследования именно в рамках института недостойных наследников не только потому, что изменение устоявшихся положений о надлежащем истце по делам о недействительности сделок, совершенных под влиянием обмана, угроз или насилия, представляется нам весьма проблематичным, но и потому, что в действующем Законе уже имеется норма, предусматривающая отстранение от наследования по недостойности лиц, не совершавших по отношению к наследодателю никаких предосудительных поступков (п. 3 ст. 1146 ГК).

Предложенное толкование требует, однако, существенной оговорки в том смысле, что для того, чтобы совершенные в отношении наследодателя, кого-либо из его наследников или против осуществления выраженной в завещании последней воли наследодателя умышленные противоправные действия давали основание для устранения от наследования "других лиц", не совершавших указанных действий, эти действия должны быть направлены на незаконное призвание к наследованию "других лиц" или увеличение причитающейся им доли наследства. Иначе говоря, умыслом лиц, совершавших противоправные деяния, должно охватываться призвание к наследованию в результате этих деяний соответствующих "других лиц" или увеличение их наследственных долей. Следует, таким образом, непременно требовать субъективной направленности воздействия на волю или волеизъявление наследодателя, направленности, предполагающей призвание к наследованию определенных лиц или увеличение их наследственной доли. Признаком такой субъективной направленности вполне может служить выдвинутый проф. К. Б. Ярошенко критерий заинтересованности, который является действенным инструментом для подтверждения наличия в действиях недостойного наследника - причинителя - умысла, направленного на призвание "другого лица" к наследованию. Наличие заинтересованности следует, по нашему мнению, признать во всех случаях, когда умыслом причинителя охватывалось призвание в результате своих действий к наследованию конкретного субъекта. Таким образом, указание абз. 1 п. 1 ст. 1117 ГК об отсутствии права наследования у тех наследников, которые своими умышленными противоправными действиями способствовали призванию к наследованию не только себя самих, но и других лиц, следует толковать расширительно, как указание и на недопустимость наследования теми третьими лицами, в интересах призвания которых к наследованию действовал недостойный наследник при условии, что умыслом последнего охватывалось призвание к наследованию соответствующих третьих лиц.

Название документа