Требование о возврате полученного по недействительной сделке

ТРЕБОВАНИЕ О ВОЗВРАТЕ ПОЛУЧЕННОГО ПО НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ СДЕЛКЕ

Ю. Е. ТУКТАРОВ

Туктаров Юрий Евгеньевич Родился 27 января 1976 г. в г. Владивостоке. Окончил Дальневосточный государственный университет, факультет правоведения (1998), а также Российскую школу частного права при Исследовательском центре частного права при Президенте РФ, получив степень магистра частного права (2001). С 2000 по 2002 г. занимал должность эксперта в Восточно-Европейском центре правовых исследований. С 2002 г. и по настоящее время - старший юрист юридической фирмы "Линия права", которая специализируется на оказании юридических услуг в области корпоративных финансов, в том числе рынка ценных бумаг и секьюритизации. С 2003 г. - специалист-эксперт Исследовательского центра частного права при Президенте РФ по вопросам корпоративного, договорного, вещного права, а также права недропользования и законодательства о рынке ценных бумаг. В 2004 г. в Международном институте унификации частного права (Рим, Италия) проводил исследования по темам: передача права собственности на движимые вещи, возврат полученного по недействительным сделкам, а также опосредованное держание ценных бумаг. В 2005 г. утвержден арбитром третейского суда Профессиональной Ассоциации Регистраторов, Трансферт-Агентов и Депозитариев (ПАРТАД). Автор многочисленных работ, в том числе "Эволюция инструментов фондового рынка" (Рынок ценных бумаг. 2004. N 15); "Законодательство о рынке ценных бумаг: ценные бумаги versus секьюрити" (Вестник Северо-Западного округа. 2005, сентябрь); "Секьюритизация и законодательство" (Секьюритизация активов, Э. П. Бэр, 2006 [пер. с нем. Ю. М. Алексеева, О. М. Иванова]).

В Риме преторы разрешали проблемы порочных сделок путем использования чрезвычайных полномочий для присуждения restitutio in integrum, с помощью которого восстанавливали стороны в первоначальное положение <*>, а также путем предоставления action quod metus causa, который был направлен на побуждение потерпевшего к заявлению кондикционного иска, на основании которого в его пользу взыскивался четырехкратный размер убытков. Восстановление сторон in integrum (в полном объеме) обычно имело место в контексте оспаривания договора, потому в средние века некоторые правопорядки restitutio in integrum стали рассматриваться как "договорное" по своей правовой природе требование, которое специально рассчитано для случаев, когда есть порок воли <**>. -------------------------------- <*> Подробнее см.: Зом Р. Институции: Учебник истории и системы римского гражданского права. Вып. II. СПб., 1910. С. 141 - 143. <**> Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Cape Town, 1996. P. 656.

К концу XIX в. немецкие юристы, которые в это время были законодателями мод в праве <*>, отрицательно отнеслись к необходимости признания каких-либо средств правовой защиты по типу restitutio in integrum. Причины для того, чтобы не инкорпорировать положения о restitutio in integrum, в основном относились к проблемам его применения в прошлом, а также к изменению процессуальных взглядов и прочих правовых институтов. Кроме того, посчитали, что в этом нет никакой необходимости, поскольку с регулированием возврата исполненного по недействительному договору могут вполне сносно справиться положения о неосновательном обогащении. Аналогичная участь постигла action quod metus causa: этот иск не включили в Германское гражданского уложение (далее - ГГУ), поскольку были приняты общие положения о деликтах и необоснованном обогащении, а также было принято решение не обременять ГГУ ненужными положениями <**>. -------------------------------- <*> Mattei U. Why the Wind Changed: Intellectual Leadership in Western Law // 42 The American Journal of Comparative Law, 1994. P. 195 - 218. Уго Маттеи в своей статье показал, что западная правовая культура с конца XVIII в. испытывала влияние французского гражданского законодательства, затем, с середины XIX в., - германской науки права, а с начала XX в. - американского права. <**> Du Plessis J. Fraud, Duress and Unjustified Enrichment: a Civil-law Perspective // Unjustified Enrichment: Key Issues in Comparative Perspective / Ed. by D. Johnson, R. Zimmermann. Cambridge, 2002. P. 203.

Как следствие встретить restitutio in integrum в современных странах романо-германской системы права очень трудно и, по словам Жака де Плесиса, едва ли не единственным правопорядком, в частности, является Южная Африка, где (для целей определения размера подлежащего возврату имущества) прямо отвергается идея о том, что требование о возврате по недействительному договору основано на неосновательном обогащении <*>. Описание современного restitutio in integrum состоит в указании на три его признака: (а) стороны по недействительной сделке должны вернуть все полученное по такой сделке (двусторонний характер); (б) обязательство вернуть полученное остается, даже если полученное имущество нельзя вернуть в натуре (in specie); (в) существовавшее до совершения сделки положение подлежит восстановлению вне зависимости от вины сторон по ней. С учетом понимания в доктрине и на практике требования, предусмотренного п. 2 ст. 167 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ), оно соответствует типу restitutio in integrum <**>. Следовательно, российское право в этой части не пошло по общему (кондикционному) пути современного континентально права, а занимает по этому вопросу особенное положение. -------------------------------- <*> Visser D. P. Rethinking Unjustified Enrichment: A Perspective of the Competition and Enrichment Remedies (1992), Acta Juridica. P. 203, 211. <**> В этом смысле нельзя согласиться с мнением о том, что нормы об истребовании всего полученного по недействительной сделке в российском праве "искусственно отпочковались" от норм о возврате неосновательно полученного (см.: Розенфельд Я. Э. Конкуренция виндикационного и реституционного исков // Право собственности в условиях социализма. М., 1989. С. 124).

Ниже в настоящей статье обосновывается позиция, согласно которой в действующем законодательстве нет каких-либо препятствий для применения к возврату полученного по недействительной сделке норм о неосновательном обогащении, а также приводятся аргументы в пользу применения именно этих норм. Иные вопросы, в том числе касающиеся уникальности <*> российского правового регулирования, не будут здесь затрагиваться. -------------------------------- <*> В частности, в отличие от зарубежного законодательства действующее российское право предусматривает, что кредиторы по требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке не являются конкурсными кредиторами. Первоначально это было принято на уровне практики - Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 ноября 2001 г. N 9180/00 (споры о применении последствий недействительности сделок рассматриваются в общем порядке, установленном Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации вне рамок процесса о банкротстве). Затем эта позиция получила и законодательное закрепление: Закон от 26 октября 2002 г. "О несостоятельности (банкротстве)", который предусмотрел, что с даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства все имущественные требования, за исключением, в частности, требований о применении последствий недействительности сделок, могут быть предъявлены только в ходе конкурсного производства (п. 1 ст. 126).

А. Самостоятельность требования

В российском праве требование о возврате полученного по недействительной сделке признается самостоятельным требованием. Такой статус требования выражается в (1) терминологии, (2) законодательстве и (3) доктрине гражданского права.

1. Терминология

В привычку российских юристов вошла терминологическая идентификация требования о возврате полученного по недействительной сделке с термином "реституция". Этот термин в понятийном аппарате российского гражданского права не используется больше ни для каких иных целей, кроме как для обозначения требования о возврате полученного по недействительной сделке. В отсутствие термина "реституция" в гражданском законодательстве широкое признание он нашел в цивилистической литературе <*> и правоприменительной практике <**>. -------------------------------- <*> См., например: Розенфельд Я. Э. Указ. соч. С. 123 - 125; Тузов Д. О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1999; Моргунов С. Соотношение виндикации и реституции как способов защиты имущественных гражданских прав // Хозяйство и право. 2005. N 5. С. 42 - 57; Блинова М. А. Реституция и виндикация: проблемы устранения конкуренции исков // Вестник Юрид. ин-та. 2002. N 2(4). С. 76 - 79; Рудьман Д. С. Реституция и виндикация: проблемы соотношения // Место и роль органов внутренних дел в системе уголовной юстиции: Материалы научной конференции курсантов, слушателей и студентов. 2003. Вып. 8. С. 67 - 70; Синицын С. А. Виндикация, реституция и кондикция: проблемы соотношения // Законодательство. 2003. N 8. С. 18 - 27; Сичинава Г. В. К анализу истоков реституции // Вестник Волжского гос. ун-та им. В. Н. Татищева. 2003. N 29. С. 168 - 171. <**> См., например, Определение Конституционного Суда РФ от 18 января 2005 г. N 23-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "Торгово-закупочное предприятие "Александровское" на нарушение конституционных прав и свобод положением пункта 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации"; Обзор практики разрешения споров по договору комиссии (информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 ноября 2004 г. N 85).

В зарубежном праве термин "реституция" используется в основном для обозначения требования о возврате всего того, что получено "несправедливо" (Англия) или "необоснованно" (Германия), т. е. по большому счету "реституцией" называют все требования из области несправедливого обогащения одного лица за счет другого. Следует, однако, обратить внимание на то, что за семантической разницей ("несправедливость" и "необоснованность") скрывается фундаментальное различие в концепции <*> и расположении "реституции" в системе английского и германского права <**>. Однако это различие не является все-таки препятствием для использования термина "реституция" для обобщения и сравнения соответствующих требований. По словам профессора Беркса, реституционные требования просто "не являются тем, что легко сравнивать" <***>. -------------------------------- <*> В германском праве любое перемещение благ без правовой причины позволяет лицу требовать возврата этого блага. Это означает, что каждое обогащение по германскому праву является prima facie несправедливым, если оно не может быть обосновано (нет правового основания для него). Тот факт, что именно истец должен доказать то, что обогащение ответчика является необоснованным, не меняет указанной основополагающей характеристики германского права. Согласно § 812 ГГУ обогащение является несправедливым, если для него нет "правового основания" ("legal cause") (Kreb T. In Defence of Unjust Factors // Unjustified Enrichment: Key Issues in Comparative Perspective / Ed. by D. Johnson, R. Zimmermann. P. 79). Позиция английского права, по крайней мере в теории, диаметрально противоположная. Согласно этому праву если нет "несправедливых факторов", никакой возврат не может иметь места, т. е. любое обогащение prima facie является справедливым. Как следствие английское право о реституции больше имеет дело с причинами того, почему отсутствует основание для обогащения, тогда как для германского права о необоснованном обогащении этот вопрос не имеет никакого значения (Machtel F. The Defence of "Change of Position" in English and German law of Unjust Enrichment // 05 German law Journal (2004). P. 28). Также к этому можно добавить, что германский подход является объективным, а английский (в основном) - субъективным, поскольку для предоставления иска из несправедливого обогащения английское право больше сфокусировано на ошибке, заблуждении, недолжном влиянии как таковом, а не на недействительности сделки, как делает это германское право (Johnson D., Zimmermann R. Unjustified Enrichment: Surveying the Landscape // Unjustified Enrichment: Key Issues in Comparative Perspective / Ed. by D. Johnson, R. Zimmermann. P. 5). Интересное исследование проведено Францеско Гиглио, который установил, что оба иска происходят из римского права. В своей статьей автор анализирует эволюцию этих двух исков в праве Германии, Франции и Италии (Giglio F. A Systematic Approach to Unjust and Unjustified Enrichment // Oxford Journal of Legal Studies. Vol. 23, 2003. P. 455 - 482). <**> Предмет "норм о реституции" английского права значительно шире тех отношений, которые регулируются нормами германского института о "необоснованном обогащении". В частности, германские юристы никогда не включат в рубрику "реституция" такое требование, как возврат имущества вследствие расторжения договора (§ 346 ГГУ). "Реституционные" требования (в значении английского права) в праве Германии можно встретить в договорном, семейном, наследственном, а также вещном праве. Хотя положения о необоснованном обогащении являются частью обязательственного права, они все же не принадлежат ни к договорному, ни к деликтному праву (Markesinis et al. The German Law of Obligations. Vol. 1. The Law of Contracts and Restitution. P. 711 (Clarendon Press, 1997)). <***> Birks P. At the Expense of the Claimant: Direct and Indirect Enrichment in English Law, Oxford U. Comparative Law Forum 1: http://ouclf. iuscomp. org, after n. 4 (2000).

Итак, для того, чтобы узнать содержание правового регулирования тех отношений, которые у нас регулируются нормами о неосновательном обогащении, особенно это касается английского права, следует обращаться к учебникам и статьям, которые имеют в своем названии слово "restitution" <*>. Наоборот, если искать в литературе на русском языке источники, в названии которых используется слово "реституция", то по своему содержанию они будут посвящены именно возврату полученного по недействительной сделке <**>. Видимо, в случае сравнительно-правового исследования или описания российского права для зарубежного читателя требование по п. 2 ст. 167 ГК РФ следует именовать как restitutio in integrum. -------------------------------- <*> Goff & Jones. The Law of Restitution. 5th ed., 1998. London; Markesinis, Lorenz, Dannemann. The Law of Contracts and Restitution, 1997. Berlin; Birks P. Introduction to the Law of Restitution, 1998. London. <**> См. примеры в сн. 2 на странице 145.

2. Законодательство

Особенность англосаксонского права состоит в том, что основания недействительности и последствия таковой образуют единую область права (The Law of Restitution). Напротив, в континентальном праве, как правило, недействительность сделок и последствия недействительности сделок находятся в разных "рубриках" (разделах) права. Здесь нормы о недействительности сделок находятся в общей части гражданского права, посвященной договорам (в Германии - волеизъявлению). В этой общей части описаны основания недействительности сделки. При этом требование о возврате полученного по недействительной сделке является правовым следствием недействительности и находится в другом разделе права (как было сказано выше в разделе о необоснованном обогащении). Для примера приведем слова германского юриста Э. Каммерера, который писал: "Действительные причины для требования о необоснованном обогащении лежат вне этого института права. В противном случае он оказался бы перегруженным" <*>. -------------------------------- <*> Kreb T. In Defence of Unjust Factors // Unjustified Enrichment: Key Issues in Comparative Perspective / Ed. by D. Johnson, R. Zimmermann. P. 86.

Примечательно, что в ГК РФ первое упоминание о применении последствий недействительности сделки можно встретить в разд. I (Общие положения). Здесь применение последствий недействительной сделки названо в качестве одного из способов защиты гражданских прав (ст. 12). Основное же регулирование сконцентрировано в п. 2 ст. 167 ГК РФ, который предусматривает: при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре, возместить его стоимость в деньгах. Приведенная норма расположена в гл. 9 ("Сделки"), а точнее - в § 2 ("Недействительность сделок"). Место в системе Кодекса свидетельствует о том, что законодатель счел этот институт по своей природе договорным (сделочным). На это обстоятельство, в частности, в связи с вопросом о неосновательном обогащении в свое время указывала А. Е. Семенова. Она по этому поводу писала следующее: "Обязательство же из неосновательного обогащения есть обязательство внедоговорное, т. е. возникает при отсутствии между сторонами потерпевшей и обогатившейся договорных отношений, в силу которых было произведено обогащение и в процессе дальнейшего развития которых (например, вследствие нарушения договора) сторона потерпевшая вправе требовать возвращения исполненного" <*>. -------------------------------- <*> Семенова А. Е. Обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения, и обязательства, возникающие из причинения вреда. М., 1928. С. 6. Также А. Е. Семенова добавляет, что практическое значение обязательства из неосновательного обогащения в советском праве не велико, ибо основные случаи неосновательного обогащения - получение чего-либо по недействительному договору и незаконное пользование чужим имуществом предусмотрены специальными правилами (ст. 15, 151 ГК РСФСР 1922 г.).

Другой важной нормой является ст. 566 ГК РФ, посвященная особенностям имущественных последствий недействительности договора купли-продажи предприятия. Ценность этой нормы состоит в предоставлении суду возможности оценивать последствия возврата полученного по договору с точки зрения (а) нарушения прав и охраняемых законом интересов кредиторов продавца и покупателя, других лиц и (б) не противоречия общественным интересам. Представляется, что данная норма в силу п. 1 ст. 6 ГК РФ (аналогии закона) подлежит применению к возврату полученного по всем недействительным сделкам, а не только по договору купли-продажи предприятия. С точки зрения идеи настоящей статьи центральной нормой является ст. 1103 (подп. 1) ГК РФ, согласно которой, поскольку иное не установлено Кодексом, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующих отношений, правила об обязательствах из неосновательного обогащения подлежат применению также к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке. Согласно буквальному смыслу приведенной нормы отношения по возврату исполненного по недействительной сделке регулируются нормами гл. 60 ГК РФ не кумулятивно (дополнительно) <*>, а непосредственно. Разница более чем существенная, поскольку при непосредственном применении появляется возможность оценки добросовестности сторон по недействительной сделке, о чем будет сказано ниже (§ 2 настоящей статьи). -------------------------------- <*> Есть мнение, что согласно ст. 1103 ГК РФ нормы о неосновательном обогащении применяются дополнительно к реституции, имея в виду, что предметом кондикции здесь будут те выгоды, которые сторона получит в результате исполнения недействительной сделки. Такого мнения придерживаются В. С. Ем (реституция может применяться одновременно с механизмом обязательства из неосновательного обогащения) и О. Н. Садиков (при реституции дома стороне, осуществившей его ремонт, должна быть компенсирована стоимость ремонта) (см.: Гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. М., 1998. С. 411; Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О. Н. Садиков. М., 2001. С. 328).

Анализ текста ГК РФ, посвященного возврату полученного по недействительной сделке, позволяет заключить, что в настоящее время для описания требования по типу restitutio in integrum (п. 2 ст. 167 ГК РФ) законодатель использует язык и логику положений об обязательствах из неосновательного обогащения. Во-первых, в п. 2 ст. 167 говорится о "возврате" имущества, такую же терминологию ГК РФ использует в гл. 60. Во-вторых, согласно как п. 2 ст. 167 ГК РФ, так и ст. 1105, 1106 ГК РФ возврату подлежит "полученное" от другого лица. В-третьих, в п. 2 ст. 167 ГК РФ говорится, что в первую очередь возврат подлежит в натуре и только при невозможности такового возврата должна быть предоставлена компенсация полученного. Такой же "каскад" возможностей закреплен и в гл. 60 ГК РФ (ст. 1104 и 1105). Получается, что идея "восстановления сторон в первоначальное положение" (restitutio in integrum) по большому счету изложена в ГК РФ на языке кондикционного права. Однако по-настоящему российскую "реституцию" и кондикцию объединяет одна общая идея: полученное не может принадлежать лицу, если на то нет правового основания (оправдания). Как исполнение по ошибке, так и недействительную сделку к оправдательным основаниям отнести никак нельзя. Такое утверждение является настолько очевидным, что в свое оправдание не требует доказательств. Данное обстоятельство заставляет говорить о требовании по п. 2 ст. 167 ГК как об одном из кондикционных исков. Коль скоро это так, то ст. 1103 (подп. 1) ГК РФ должна рассматриваться не как устанавливающая кумулятивное применение норм о неосновательном обогащении к возврату полученного по недействительной сделке (например, дополнительно в части доходов от имущества, полученного по такой сделке), но как закрепляющая принадлежность "реституции" к кондикционным искам. Отсюда возврат полученного, доходы и убытки от него, а также другие имущественные последствия должны разрешаться исходя из всех обстоятельств конкретного дела, но в рамках судебного разбирательства по одному требованию - conditio ex injusta causa (подробнее см. далее "Структурированное усмотрение"). Примечательно, что объяснение института неосновательного обогащения в германской литературе начинается с приведения примера обогащения по недействительной сделке. Этот случай является для немцев первым примером при объяснении необоснованного обогащения. Например, Т. Кребс пишет: "Согласно § 812 I 1 обогащение рассматривается несправедливым, если отсутствует "правовое основание". В большинстве случаев это означает, что имущество было передано на основании сделки, обладающей тем или иным пороком. Такая сделка оказалась недействительной, ничтожной с самого начала или стала недействительной ab initio в результате ее оспаривания. В таких случаях реципиент должен вернуть полученное обратно отчуждателю. Однако проблема § 812 I 1 состоит в том, что содержание этого параграфа заметно шире этого случая" <*>. -------------------------------- <*> Kreb T. In Defence of Unjust Factors // Unjustified Enrichment: Key Issues in Comparative Perspective / Ed. by D. Johnson, R. Zimmermann. P. 79.

Подобный характер описания первой нормы института неосновательного обогащения можно встретить и у Б. Даусона, который предлагает следующее рассуждение: "Параграф 812 ГГУ применяется ко всем случаям, когда договор оказывается ничтожным или оспоримым, поскольку если кто-то приобрел что-либо по такому договору, то он или она сделали это "без правового оправдания" <*>. -------------------------------- <*> Dickson B. The Law of Restitution in the Federal Republic of Germany: A Comparison with English law // 36 International and Comparative law Quarterly, October 1987. P. 774.

3. Доктрина

Наиболее важным обстоятельством для признания требования о возврате полученного по недействительной сделке в качестве самостоятельного требования является скорее всего общее мнение российских юристов (common juris opinion). В случае, если взять российскую литературу примерно с середины прошлого века и по настоящее время, то можно прийти к выводу, что согласно доктрине гражданского права требование о возврате полученного по недействительной сделке является самостоятельным требованием. Главным основанием для такого вывода служит то, что указанное требование ("реституция") не является кондикционным. В качестве аргументов в пользу последнего вывода высказываются следующие доводы. Во-первых, при кондикции "обогащение" состоит в возникновении у обогатившегося новых имущественных прав. Вывод о том, что требование по п. 2 ст. 167 ГК РФ не является кондикцией, поскольку последняя предполагает возникновение в виде "обогащения" только имущественных прав, представляется общепринятым <*>. Например, М. А. Смирнова на этот счет пишет следующее: "Принимая в качестве существенного признака неосновательного обогащения критерий приобретения или сбережения права, в российском законодательстве отождествление реституции с кондикцией оказывается невозможным" <**>. -------------------------------- <*> См.: Чернышев В. И. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения имущества. Ярославль, 1977. С. 17 - 18; Шамшов А. А. Правоотношения, возникающие в результате неосновательного приобретения или сбережения имущества: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1975. С. 19; Тузов Д. О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1999. С. 13; Слесарев А. В. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1999. С. 17; Сичинава Г. В. Ограничения применения реституции по российскому гражданскому праву: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2004. С. 7 (реституционный иск по ряду существенных критериев, подробно рассмотренных в диссертации, является самостоятельным требованием, не совпадающим с виндикацией и кондикцией). <**> Смирнова М. А. Соотношение обязательственных требований в российском гражданском праве // Актуальные проблемы гражданского права: Сб. ст. под ред. О. Ю. Шилохвоста. Вып. 7. М., 2003. С. 190.

Истолкование термина "обогащение" как приобретение прав имеет в российской науке давнюю историю. Например, М. А. Гурвич в первой половине прошлого века писал: "...обогащение в юридическом смысле имеется лишь тогда, когда произошло увеличение или расширение соответствующей имущественной сферы, увеличение юридически действительное, или, точно выражаясь, обогащение за счет другого налицо тогда, когда имущество одного субъекта, составляющее совокупность принадлежащих ему частноправовых материальных прав, возросло за счет таких же прав другого субъекта" <*>. Такие известные российские юристы, как О. С. Иоффе <**>, Е. А. Флейшиц <***>, также исходили из того, что обогащение может состоять только в приобретении нового права, но никак не во владении, поэтому относятся к признанию кондикции владения отрицательно. -------------------------------- <*> Гурвич М. Институт неосновательного обогащения в его основных чертах по Гражданскому кодексу РСФСР // Советское право. 1925. N 2(14). С. 92. <**> См.: Иоффе О. С. Советское гражданское право. Отдельные виды обязательств. Л., 1961. С. 525 (состав же имущества незаконного владельца не увеличился, и, следовательно, он не обогатился за счет собственника). <***> См.: Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. С. 233.

Представляется, что российское понимание института неосновательного обогащения в части, касающейся толкования термина "обогащение", является результатом заимствования германской концепции "обогащения". Дело в том, что германский принцип абстрактности предполагает, что даже при недействительности обязательственного договора право собственности все-таки переходит к приобретателю. Однако правоприобретение в данном случае остается дефектным, поскольку для него отсутствует "правовое основание" (Reghtsgrund), что для отчуждателя означает возможность предъявления к приобретателю иска из несправедливого обогащения <*>. -------------------------------- <*> Предоставление участникам оборота такого инструмента защиты означает, что для перемещения имущества от одного лица к другому требование о наличии правового основания при абстрактной модели все-таки имеет значение. То есть если при каузальной модели наличие правового основания является предшествующим условием, соблюдение которого необходимо для того, чтобы передача права собственности состоялась, то при абстрактной модели требование о наличии каузы действует постфактум - после того, как передача права уже совершена. Данное обстоятельство замечается немногими, в частности, об этом пишет М. Голеки: "В действительности здесь имеет место уникальный инструмент - causa вещного договора, которая касается результатов недействительности обязательственного договора и выполняет регулятивную функцию ex-post" (Golecki M. J. Synallagma and Freedom of Contract. The Concept of Reciprocity and Fairness in Contracts from the Historical and Law and Economics Perspective // German Working Papers in Law and Economics, 2004. P. 9). На случай отсутствующей каузы отчуждатель при действии принципа абстрактной передачи получает иск из неосновательного обогащения, который по сравнению с виндикационным иском наряду с рядом преимуществ между тем обладает существенным недостатком: он может быть предъявлен только к тому лицу, в пользу которого была совершена передача имущества. В результате собственник в правопорядках, где действует каузальная модель, защищен лучшим образом, поскольку ему предоставляется абсолютная защита и он может искать защиты в отношении любого лица, у которого окажется его вещь.

Существующая в германском праве жесткая взаимосвязь между принципом абстрактности и институтом необоснованного обогащения часто подчеркивается в германской литературе. Например, Л. Эннекцерус наличие первого даже выводит из присутствия второго. Автор пишет по этому поводу: "...с точки зрения положительного права абстрактная природа распорядительных сделок ясна, во-первых, из того, что в числе необходимых для них элементов кауза не названа (например, в § 929 только соглашение и передача); во-вторых, из существования норм о неосновательном обогащении, главная задача которых заключается в том, чтобы обязательственно правовым путем выровнять наступившее в силу правового результата перемещение ценностей" <*>. -------------------------------- <*> Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. Полутом 2. М., 1950. С. 128.

Однако в германской науке гражданского права как сам принцип абстрактности <1>, так и жесткая (причинно-следственная) взаимосвязь между ними оцениваются крайне негативно. В частности, сожаление о действии принципа абстрактности отражается на описании задачи института неоправданного обогащения <2>. Но главным для нашего исследования является то, что современные германские юристы уже не отождествляют "обогащение" лишь с приобретением частного имущественного права, а вполне допускают посредством кондикционного иска требовать возврата вещи, право собственности на которую не перешло к приобретателю по сделке <3>. Например, в пользу кондикционного возврата владения профессор Р. Циммерманн говорил, что институт необоснованного обогащения для тех же целей, что и в Германии (возврат несправедливо полученного), применяется и в других правопорядках, которые не знают абстрактности передачи права собственности <4>. В итоге Я. Шапп описывает немецкую систему следующим образом: "При действительности вещного договора потерпевший вправе предъявить кондикционный иск, тогда как при ничтожности "правопритязания из § 985 [виндикация] и 812 [кондикция] соседствуют здесь друг с другом" <5>. -------------------------------- <1> См. подробнее: Drobnig U. Transfer of Property // Towards a European Civil Code. London, 1994. P. 345; Zweigert K., Kotz H. An Introduction to Comparative Law. Vol. I: The Framework. Oxford, 1977. <2> В частности, сожаление о действии принципа абстрактности отражается на описании задачи института неоправданного обогащения, которая состоит теперь в восстановлении правовой несправедливости (Dickson B. The Law of Restitution in the Federal Republic of Germany: A Comparison with English Law // International and Comparative Law Quarterly. Vol. 36, 1987. P. 775). В этой связи часто приводится следующее высказывание Дернбурга: "...посредством иска из неосновательного обогащения германское право делает попытку вылечить раны, которые оно причиняет само же себе (в силу закрепления абстрактной передачи собственности)" (See: Dernburg H. Burgerliches Recht. Vol. II. 3rd ed., 1906. P. 677). Аналогичным образом писал Л. Эннекцерус: нормы о неосновательном обогащении выравнивают несправедливость, могущую выявиться при наступлении правового результата абстрактной распорядительной сделки (см.: Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 127 - 128). Такое настроение сохранилось и по настоящее время: профессор Р. Циммерманн пишет, что в случае с введением абстрактности передачи "мы имеем дело с неудачными попытками регламентации исполнения обязательства (передаточная solvendi causa) и излечением соответствующего заболевания посредством condictio indebti" (Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. P. 868). <3> Zimmermann R. Unjustified Enrichment: The Modern Civil Approach // Oxford Journal of Legal Studies. Vol. 15. N 3. 1995. P. 409. <4> Ibidem. <5> Шапп Я. Основы гражданского права Германии: Учебник. М.: БЕК, 1996. С. 97.

Интересным является тот факт, что и до закрепления в ГГУ принципа абстрактной передачи в пандектистике высказывалась точка зрения, согласно которой кондикция не ограничивается одним лишь случаем приобретения прав, но может иметь место и тогда, когда приобретено одно владение. Например, можно вспомнить слова Дернбурга, который писал: "Лицо, которое получило владение чужой вещью, но не получило права собственности на нее, тем самым не приобрело еще вещи. Собственник может еще виндицировать ее, а потому на основании древнеримского правила здесь не допускается кондикция. Только вор не мог на это ссылаться. Следовательно, если потерпевший кондицировал у вора похищенную вещь, несмотря на то что он остался ее собственником, то иск этот все же был действителен, - так сказать, "odio forum". Указанное правило, впрочем, вообще утратило свое значение с тех пор, как против лица, завладевшего чужой вещью без правомерного основания, стали давать conditio possessioniss, которою мог воспользоваться и собственник, потерявший владение" <*>. -------------------------------- <*> Дернбург Г. Пандекты. Обязательственное право. Т. 2. М., 1911. С. 358. Аналогичную информацию относительно "обогащения" можно встретить и у Р. Зома, в учебнике которого написано, что "обогащение противника может заключаться или в вещно-правовом приобретении, особенно в приобретении собственности (conditio rei или conditio pecuniae), или в приобретении абстрактного права требования (conditio liberationis), или в приобретении владения (conditio possessionis)", а также то, что "conditio possessionis, впервые допущенная в классическом периоде, основывается на обогащении из неправомерного приобретения владения" (см.: Зом Р. Указ. соч. С. 292). В качестве одного из способов обогащения путем приобретения владения вещью называет и Б. Виндшейд (см.: Виндшейд Б. Об обязательствах по римскому праву. СПб., 1875. С. 417).

Итак, представляется, что в вопросе об использовании кондикции только для возврата имущественных прав с точки зрения российского права имел место неудачный опыт заимствования правовых идей, которые были характерны только для данного зарубежного правопорядка (германского), поскольку другие страны допускали использование кондикции для возврата вещи как таковой. Сейчас, когда и сами германцы отказываются от такого ограничения, в российском праве нет оснований "обогащение" отождествлять с приобретением лишь соответствующих прав. Таким образом, на этом основании аргумент против признания требования по п. 2 ст. 167 ГК РФ одним из видов кондикционного иска не может быть принят. Во-вторых, требование о неосновательном обогащении само по себе не предполагает взаимность (двусторонний характер). Согласно п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по ней. Возложение обязанности возвратить именно на каждую сторону по недействительной сделке послужило причиной для характеристики соответствующего требования как "двусторонней реституции" <*>. Напротив, если обратиться к тексту п. 1 ст. 1102 ГК РФ, то увидим, что обязанность возвратить сформулирована как лежащая на одном лице, а именно на том, которое неосновательно обогатилось за счет другого лица. Из этого в литературе делаются далеко идущие выводы о принципиальной разнице одного требования по сравнению с другим. Например, В. И. Чернышев высказывается на этот счет следующим образом: неосновательное перемещение имущественных ценностей к одному лицу за счет другого, предусмотренное ст. 473 ГК РСФСР 1964 г., по своим правовым последствиям далеко не тождественно любому вообще неосновательному переходу имущества. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить хотя бы правило ст. 48 ГК РСФСР 1964 г., предусматривающее правовые последствия признания недействительной сделки, заключенной не в соответствии с требованиями закона. В отношении лиц, вступивших в такую сделку, применяется двусторонняя реституция. Ясно, что стороны в этом случае возвращаются в первоначальное положение не потому, что одна из них приобрела имущество за счет другой, а потому, что контрагенты, вступая в сделку, нарушили предписания закона, хотя при этом имущественные интересы ни одного из них не потерпели ущерба и обе стороны в достаточной степени компенсировали друг друга за полученное имущество. В данном случае налицо неосновательный переход имущества от одного лица к другому, но никто из контрагентов не приобрел имущества за счет другого <**>. -------------------------------- <*> В российской судебной практике двусторонний (встречный) характер требования о возврате полученного по недействительной сделке помимо указания закона также обосновывается возмездным (синаллагматическим) свойством исполненного договора. Например, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что "суд кассационной инстанции, применив последствия недействительности возмездных сделок в одностороннем порядке и возвратив имущественный комплекс Саяно-Шушенской ГЭС в федеральную собственность, нарушил правило, установленное пунктом 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой стороне все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре - возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом" (Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 19 октября 2004 г. N 5905/04). <**> См.: Чернышев В. И. Указ. соч. С. 17 - 18. А. Е. Семенова считает, что если обогащение имеет место у обеих сторон, значит в таком случае отсутствует неосновательное обогащение. Буквально автор указывает следующее: "Строго говоря, о взыскании неосновательного обогащения можно говорить лишь тогда, если одна из сторон не получила еще встречного удовлетворения; если же взаимные обязательства из противозаконной сделки выполнены, то тут нет обогащения в смысле ст. 399, так как стороны обменялись ценностями; но такой самый обмен недействителен, а права обратного требования ни одна сторона не имеет, но в то же время удержание полученного по незаконной сделке лишено всякого основания, то вступает в силу правило ст. 402" (Семенова А. Е. Указ. соч. С. 12).

Обращение к опыту зарубежного гражданского права позволяет поставить под сомнение твердость той позиции, что "реституцию" следует отличать от кондикции на том основании, что такое требование является "двусторонним". Например, в германском праве встречный характер требований о возврате полученного по недействительному договору, обязательства по которому были обеими сторонами исполнены, не является препятствием для признания все же требований сторон кондикционными. Как было указано выше, в германской юриспруденции стороны по недействительному договору имеют conditio indebiti, согласно которому обе исполнившие договор стороны имеют право требовать обратно произведенное ими исполнение. Например, Я. Шапп пишет: обе стороны "имеют друг к другу правопритязания из § 985 о возврате владения неправильно переданными вещами", так как оба "остаются собственниками своих вещей. Оба обладают соответствующими кондикциями (§ 812), потому что они произвели исполнение друг другу, хотя и не посредством предоставления права собственности, но на основе передачи без правового основания самого владения" <*>. -------------------------------- <*> Шапп Я. Указ. соч. С. 97.

Таким образом, формулировка п. 2 ст. 167 ГК РФ обеспечивает действие принципа взаимности требований о возврате полученного по исполненному сторонами двустороннему договору, однако это преимущество нормы <*> никак не исключает признание каждого из таких требований как кондикционных по своей природе требований, которые лишь осложнены принципом взаимности. -------------------------------- <*> Приспособленность нормы п. 2 ст. 167 ГК РФ к ситуации, когда обе стороны недействительного договора произвели по нему исполнение ("каждая из сторон"), является заметным преимуществом этой нормы. Но лавры генеральной нормы п. 2 ст. 167 ГК РФ не может получить, поскольку он не предназначен для случаев, когда исполнение было осуществлено одной стороной либо когда имеет место многосторонний договор (договор простого товарищества, в том числе учредительный договор, соглашение между участниками общей собственности). На это, в частности, обращает внимание Г. В. Сичинава (см.: Сичинава Г. В. Указ. соч. С. 6). Особенности возврата имущества в таких ситуациях не регулируются нормами § 2 "Недействительность сделок" гл. 9 ("Сделки").

В-третьих, требование о неосновательном обогащении прекращается с гибелью (потреблением) вещи, тогда как п. 2 ст. 167 ГК РФ на такой случай предусматривает выплату денежной компенсации. В западной литературе ставится вопрос о том, могут ли нормы о необоснованном обогащении применяться к случаям, когда исполнение по недействительному договору произведено обеими сторонами <*>. Ф. Хелуидж посвятил целую статью этому вопросу, где обосновывает, что в таких случаях наилучшим образом подходят нормы, посвященные restitution in integrum <**>. Между тем правопорядки, где нет этого института, хотя не без трудностей, но смогли приспособить нормы о неосновательном обогащении к возвращению всего полученного по исполненному обеими сторонами недействительному договору. Примером тому может служить германский правопорядок. -------------------------------- <*> Д. Джонсон и Р. Циммерманн указывают на то, что проблема для германского права возникает тогда, когда одна сторона не готова вернуть то, что она получила по соответствующему договору (Johnson D., Zimmermann R. Unjustified Enrichment: Surveying the Landscape // Unjustified Enrichment: Key Issues in Comparative Perspective / Ed. by D. Johnson, R. Zimmermann. 2002. P. 24). Также ученые объясняют, что восстановление сторон в положение status quo, существовавшее до совершения недействительного договора, или restitutio in integrum не может быть достигнуто, когда сторонам предоставляется право возражать, ссылаясь на то, что обогащение не сохранилось или уменьшилось в размере. <**> Helwege P. Unwinding Mutual Contracts: Restitutio in Integrum v. The Defence of Change of Position // Unjustified Enrichment: Key Issues in Comparative Perspective / Ed. by D. Johnson, R. Zimmermann. P. 243. Фактически автор предлагает к закреплению норму, которая у нас содержится в п. 2 ст. 167 ГК РФ, но распространить ее действие только в части отношений по возврату обоюдно исполненного в соответствии с недействительным (прекращенным) договором.

Хороший анализ на этот счет содержится в статье Ф. Мечтел. Автор пишет, что реституция часто предоставляется в контексте договоров, которые включают встречный обмен исполнением сторонами. Договоры в этом смысле называют синаллагматическими. Например, Р купил за 9000 у Д машину, которая стоит 10000 фунтов стерлингов. Через две недели Р разбивает машину по причине своей собственной небрежности. Впоследствии обнаруживается, что договор продажи оказался ничтожным. Согласно § 812 I 1 P вправе требовать обратно уплаченную цену, поскольку она была передана продавцу. Соответственно, Д также вправе требовать вернуть ему машину. Поскольку машина перестает чего-либо стоить, то Р может возражать, указывая на то, что обогащение утрачено. В итоге Р получил 10000 фунтов стерлингов, а Д ничего. Такой результат в германской литературе называют Zweikondiktionentheorie или теория двух отдельных требований из неосновательного обогащения <*>. -------------------------------- <*> Machtel F. The Defence of "Change of Position" in English and German Law of Unjust Enrichment // 05 German law Journal, (2004). P. 28, 43.

Сразу после принятия ГГУ суды оказались неудовлетворенными таким результатом и "придумали" так называемую теорию остатка (Saldotheorie) <*>. Она основана на том, что ответчик, полагаясь на сохранность переданного им имущества, должен также остаться осведомленным о том факте, что он получил только потому, что в обмен на это он что-то предоставил. Иными словами, есть две стороны, которые поверили в сохранность полученного и являются достойными защиты, тогда естественно предположить, что сохранность полученного обладает "нейтралитетом" <**>. Это означает, что каждый из них должен нести свои собственные потери - Casum sentit dominus (потери ложатся там, где они упали). Помимо этого теория остатка (Saldotheorie) предполагает автоматический зачет обоих выраженных в денежной форме требований из неосновательного обогащения. С учетом этой теории приведенный выше пример будет разрешен следующим образом. Д может требовать 9000 фунтов стерлингов (стоимость машины) от Р, который не может возразить тем, что машина утрачена. Р вправе требовать 10000 фунтов стерлингов от Д, однако в результате зачета этих однородных требований Р вправе требовать от Д сумму (Saldo) в размере 1000 фунтов стерлингов. По словам Ф. Мечтел, теория остатка (Saldotheorie) в доктрине остается дискуссионной, но все еще предпочитается судьями, которые имеют дело с возвратом исполненного по двусторонним (синаллагматическим) договорам <***>. -------------------------------- <*> R. G.Z. 54, 137, 141; B. G.H., N. J.W. 1988, 3011; Lieb // Manchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Band 5. Schuldrecht. Besonderer Teil III, § 705 - 853, § 818. P. 85 (Rebmann et al. eds., C. H. Beck. 3rd ed., 1997). <**> Jewell. The Boundaries of Change of Position // A Comparative Study, Restitution Law Review 35 (2000). <***> Machtel F. Op. cit. P. 45.

В английском праве проблема встречной реституции рассматривалась с различных точек зрения, а именно как защита "невозможности встречной реституции". Первоначально требование о реституции может быть заявлено только в случае, если истец мог вернуть ответчику имущество, которое он первоначально получил от него (restitutio in integrum), поскольку в противном случае на стороне истца образуется несправедливое обогащение <*>. Сначала суды с неохотой относились к увеличению получаемого истцом дохода и потому, по словам Маккендрика, отказывали в реституции, когда встречная реституция невозможна <**>. -------------------------------- <*> Spence v. Crawford, 3 All E. R. 271, esp. 288 (1939). (Lord Wright); Adam v. Newbigging, 13 App. Cas. 308 (1888). <**> McKendrick. Total Failure of Consideration and Counter-Restitution: Two Issues or One? // Laundering and Tracing 217 (Birks ed., Clarendon Press, 1995).

В российском праве такой проблемы не возникает, поскольку специальная норма на этот счет (п. 2 ст. 167 ГК РФ) не содержит никаких исключений из обязанности сторон по недействительной сделке вернуть все полученное либо в натуре, либо в деньгах. Этот принцип идет так далеко, что на сторону, получившую исполнение по сделке, возлагается обязанность уплатить стоимость имущества, которое в юридическом смысле не существовало вовсе. Например, в одном из дел суд указал: "Поскольку ничтожные акции не представляют собой ценные бумаги и изымаются из оборота, их возврат продавцу невозможен. Однако это не означает, что лицо, которое приобрело эти акции по договору купли-продажи, не может получить их стоимости при признании данной сделки недействительной. В этом случае апелляционная инстанция обоснованно, применив вышеназванную норму ГК РФ, отменила в этой части решение от 02.03.2001 и взыскала с ответчика 57 317 рублей - стоимость спорных акций" <*>. -------------------------------- <*> Постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 19 июня 2001 г. по делу N А04-30/01-4/1.

В-четвертых, не является обязательным, чтобы все нормы о неосновательном обогащении могли применяться к возврату полученного по недействительной сделке. В судебно-арбитражной практике имела место проблема применения норм о неосновательном обогащении к отношениям по возврату полученного по недействительной сделке. Проблема состояла в том, что стороны судебного разбирательства ссылались на то, что исполнившая сторона "знала об отсутствии обязательства" и потому не может требовать исполненное по недействительному договору обратно (абз. 4 ст. 1109 ГК РФ). В данном случае мы сталкиваемся с проблемой генерального кондикционного иска. Римское право классического периода сформировало пять главных типов кондикционных исков: conditio indebtii (уплата недолжного по ошибке), conditio non secuta (обогащение при отпадении основания), conditio ex injusta causa (получение по незаконному основанию), conditio furtiva (воровство), conditio sine causa (обогащение без основания). В период концептуализации права (XIX в.) в основном под влиянием авторитета Ф. К. Савиньи германские юристы пытались закрепить в ГГУ генеральный кондикционный иск <*>, который объединял бы все отдельные виды требований из неосновательного обогащения. Однако фактически произошла фиксация признаков лишь conditio indebtii (§ 812), который между тем дополняется в ГГУ также и некоторыми другими римскими кондикциями: conditio non secuta (§ 812) и conditio ex injusta causa (§ 817). -------------------------------- <*> См.: Виндшейд Б. Указ. соч. С. 419 (вопрос о том, когда обогащение чужим имуществом должно считаться не имеющим законного основания, не может быть разрешен одной общей формулой, а необходимо, напротив, иметь в виду отдельные случаи).

По общему мнению современной западной доктрины частного права в области неосновательного обогащения все попытки создать генеральный кондикционный иск не были и не могут быть признаны удачными. Например, профессор П. Галло в своей известной статье, посвященной неосновательному обогащению, указывает следующее: "В странах с гражданским и в странах с общим правом институт необоснованного обогащения является институтом отдельных типов дел" <*>. На дискуссию германских юристов о генеральной кондикции оказала влияние работа фон Каммерера, который разработал типологию исков о неосновательном обогащении. Он, кстати, заметил, что "только с помощью подобной типологии, а не общих критериев... можно определить форму и границы применения исков о неосновательном обогащении" <**>. -------------------------------- <*> Gallo P. Unjust Enrichment: A Comparative Analysis // 40 The American Journal of Comparative Law, (1992). P. 431. С ним соглашаются К. Цвайгерт и Х. Кетц (см.: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 321). Подводя итоги отказа германской юриспруденции от идеи генерального кондикционного иска, профессор Циммерманн высказал следующую идею: "...признание генерального иска из неосновательного обогащения выполнило роль переходного феномена, который послужил базой для рациональной реорганизации норм и прецедентов в этой области права" (Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford, 1998. P. 891). <**> Цит. по: Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 321. С ним соглашаются К. Цвайгерт и Х. Кетц.

Возвращаясь к российской судебной практике, необходимо иметь в виду следующее. Согласно ст. 1109 ГК РФ не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства. В приведенной норме ключевыми являются слова, которые указывают на то, что для возврата имущества необходимо, чтобы предоставившее его лицо не знало об отсутствии у него на то обязанности. Иными словами, для появления права на иск из неосновательного обогащения требуется, чтобы предоставляющее имущество лицо, в частности, ошибалось в наличии у него обязанности. Законодатель в данном случае говорит о совершенно особом виде кондикционного иска: уплата недолжного (conditio indebtii). Таким образом, появившаяся на практике проблема связана с тем, что стороны судебного разбирательства предлагали применить нормы об уплате недолжного (conditio indebtii) к отношениям по возврату полученного по незаконному основанию (conditio ex injusta causa) <*>. Ясность в этот вопрос была внесена Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ, который указал: "При применении последствий недействительности ничтожной сделки следует руководствоваться положениями п. 2 ст. 167 ГК РФ, которые не связывают обязанность стороны подобной сделки вернуть другой стороне все полученное с наличием условий, предусмотренных подп. 4 ст. 1109 ГК РФ. В силу ст. 1103 Кодекса в этом случае подлежат применению специальные правила, регулирующие последствия недействительности сделок" <**>. -------------------------------- <*> Б. Диксон указывает на то, что рассмотрение различных видов требований, возникающих из необоснованного обогащения, означает также изучение присущим этим требованиям различных возражений. Некоторые возражения соответствуют отдельным типам требований, но другие являются более общими. В данном случае имеет место специальное возражение (наличие ошибки), которое характерно только для такого кондикционного иска, как уплата недолжного (Dickson B. The Law of Restitution in the Federal Republic of Germany: A Comparison with English law // 36 International and Comparative law Quarterly, October 1987. P. 774). <**> См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27 августа 2002 г. N 4685/02.

Таким образом, становится ясным, что не все нормы гл. 60 ГК РФ подлежат применению к отношениям по возврату полученного по недействительной сделке. Фактически в гл. 60 ГК РФ закрепляются разные виды кондикционных исков, одним из которых является иск из уплаты недолжного (conditio indebtii), закрепленный в подп. 4 ст. 1109 ГК РФ <*>. Согласно распространенному сейчас мнению раздел о неосновательном обогащении может состоять только из отдельных видов кондикционных исков, к числу которых может быть отнесено требование о возврате полученного по недействительной сделке. -------------------------------- <*> См.: Удинцева Д. А. Правовое регулирование обязательств вследствие неосновательного обогащения. Екатеринбург, 2001. С. 24 (нормы ст. 1109 ГК РФ к отношениям, возникающим вследствие недействительности сделки, не применяются; так из буквального толкования п. 2 ст. 167 ГК РФ следует, что при недействительности сделки каждая из сторон обязана возместить все полученное по сделке).

Итак, в качестве подведения итогов первой части настоящей статьи есть основание заключить, что для признания требования о возврате исполненного по недействительной сделке в качестве вида кондикционного иска какие-либо законодательные или доктринальные препятствия отсутствуют. Судя по всему, выбранный западными странами путь регламентации отношений по возврату исполненного по недействительной сделке с помощью института неосновательного обогащения будет продолжен. Об этом, в частности, свидетельствует проект Гражданского кодекса Европы, согласно которому на случай возврата исполненного по недействительной сделке подлежат применению нормы о необоснованном обогащении (art. 2: 101 (4)) <*>. -------------------------------- <*> Указанной статьей предусмотрено, что необоснованным обогащением, в частности, признается такое обогащение, когда обязательство или распоряжение является (a) ничтожным; (b) оспорено или иначе ретроспективно стало недействующим или (c) было под отлагательным условием, которое не наступило.

В первой части настоящей статьи в пользу кондикционного подхода упоминался технический аргумент (экономия законодательного материала). Вторая часть посвящена аргументам регулятивного характера.

Б. Структурированное усмотрение

Главным тезисом этой части статьи является то, что применение норм о неосновательном обогащении позволит более гибко (индивидуально) подходить к разрешению вопросов о возврате всего полученного по недействительной сделке. Концептуально такой подход основан на мнении, согласно которому при разрешении дел о применении последствий недействительности сделки суд должен обладать возможностью усмотрения. При этом усмотрение должно быть не произвольным, а структурированным в гражданском законе, который расставляет "флажки" для движения суда к справедливому решению. В зарубежной и отечественной литературе признается, что возврат полученного по недействительной сделке является наряду с самим отрицанием правового действия сделки необходимым условием противодействия недействительным сделкам. Регулирование и применение этого иска должны создавать мотив к воздержанию от совершения сделок, противоречащих закону <*>. Наряду с этим в силу общепризнанных гуманитарных принципов между имущественными последствиями недействительной сделки и умыслом стороны к ее совершению должен действовать принцип пропорциональности <**>. -------------------------------- <*> Birks P. Recovering Value Transferred Under an Illegal Contract // Theoretical Inquiries in Law. 2000. N 1. Article 6; Sabbath E. D. Restitution in Unlawful Transaction: A Study in Comparative Law // International and Comparative law Quarterly, 1959, N 8. P. 486 - 505, 689 - 706. <**> Law Commission of England and Wales, Illegal Transaction: The Effect of illegality in Contracts and Trust, Consulting Paper No. 154 (1999), Section 6.

Представляется, что нормы гл. 60 ГК РФ могут быть полностью востребованы для реализации двух вышеназванных принципов (противодействия и пропорциональности). Как общее правило должны поощрять истца к заявлению conditio ex injusta causa, поскольку признается, что в таком случае он действует прежде всего во благо правопорядка, а уже во вторую очередь - для защиты своего личного интереса <*>. -------------------------------- <*> Grodecki J. K. In Pari Delicto Potior Est Conditio Defendentis // 71 The Law Quarterly Review, 1955 April. P. 267. В статье приводятся заслуживающие внимания слова лорда Элдона, которые он произнес в деле The Vauxhall Bridge Company v. The Earl of Spencer (1821). Судья тогда сказал следующее: "...у истца, совершившего противоречащую публичному порядку сделку, не было препятствий для обращения с нечистыми руками в суд за разрешением спора; сторонам может быть предоставлена судебная защита; но защита не будет дана для их пользы, она будет дана для пользы общества. Когда публичный интерес требует, чтобы иск о возврате полученного по недействительной сделке удовлетворялся, то в таком случае посредством действий истца прежде всего удовлетворяется публичный интерес".

1. Упрощенный порядок

К требованию по ст. 167 (1104) ГК о возврате полученного в натуре, когда речь идет об индивидуально-определенных вещах, должна применяться логика обязательственного иска, а не вещного, ведь обязательственный иск (как и владельческий) является более льготным по сравнению с виндикационным <*>. Например, Д. Д. Гримм по этому поводу писал: "...виндикационный иск наиболее сложен, наименее удобен для лица управомоченного ввиду трудности для истца доказать свое право" <**>. -------------------------------- <*> См.: Пухта Г. Ф. Курс римского гражданского права. Т. I. М., 1874. С. 439; Гримм Д. Д. Учение о неосновательном обогащении. Дерпт, 1893. С. 41. <**> Гримм Д. Д. Указ. соч. С. 41.

Между тем в российской литературе прошлого века сильно мнение о том, что полученное по недействительной сделке, если это индивидуально-определенная вещь, возвращается в порядке предъявления иска о виндикации <*>. Например, В. А. Рясенцев писал, что если объектом неосновательного получения является вещь индивидуально-определенная, она истребуется виндикационным иском <**>. Ю. К. Толстой считает, что "индивидуально-определенное имущество принадлежит истцу и неосновательного обогащения того, кто его приобрел, не составляет" <***>. -------------------------------- <*> См.: Флейшиц Е. А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. С. 233; Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 115; Иоффе О. С. Советское гражданское право. Отдельные виды обязательств. Л., 1961. С. 521; Невзгодина Е. Л. О соотношении требования о возврате неосновательно приобретенного или сбереженного имущества с другими требованиями // Доклады конференции правоведов "Развитие советского права". Свердловск, 1972. С. 86. За кондикцию (реституцию) владения высказывается Барон (см.: Система римского гражданского права. Вып. III. СПб., 1899. С. 167); см. также: Зом Р. Указ. соч. С. 292; Шапп Я. Указ. соч. С. 91; Розенфельд Я. Э. Конкуренция виндикационного и реституционного исков // Право собственности в условиях социализма. М., 1989. С. 124. <**> См.: Рясенцев В. А. Обязательства из неосновательного обогащения в советском гражданском праве // Ученые записки. Вып. 3. М., С. 92. <***> Толстой Ю. К. Проблема соотношения требований о защите гражданских прав // Ежегодник российского права. М.: Издательство НОРМА, 2000. С. 83.

Несмотря на то что содержательно нормы о последствиях недействительности сделки не изменились, однако их понимание вслед за изменением эпохи претерпело некоторые коррективы. Теперь самые авторитетные российские ученые высказываются так, что иск о неосновательном обогащении также вполне может распространяться в отношении индивидуально-определенных вещей. А. Л. Маковский пишет: "Действительно, виндицировать можно лишь индивидуально-определенную вещь, но из чего следует, что истребование невозможно по правилам об обязательствах из неосновательного обогащения" <*>. Представляется, что в настоящее время "реституция" в правоприменительной практике понимается примерно следующим образом: "...законодатель прописал необходимость применения реституции столь жестко, что общим правилом при недействительности сделки является именно реституционный иск; вследствие этого возможность предъявления иных требований существенно ограничена и обычно возникает лишь по итогам реституции" <**>. -------------------------------- <*> Маковский А. Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарии, алфавитный указатель. М., 1996. С. 595. <**> Сичинава Г. В. Указ. соч. С. 15. Далее автор добавляет, что сказанное не означает, что при незаконности сделки виндикация вообще не применима, но она может последовать за пределами реституции.

В судебно-арбитражной практике действие требования о возврате полученного по недействительной сделке в натуре понимается in specie, т. е. как предполагающее возврат индивидуально-определенной вещи. В пользу этого, например, свидетельствует п. 11 Обзора практики применения арбитражными судами мер по обеспечению исков по спорам, связанным с обращением ценных бумаг, в котором, в частности, указывается, что в соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ, применяя последствия недействительности сделки, суд должен в первую очередь обеспечить возврат сторонами друг другу всего полученного по сделке, поэтому возможность отчуждения ценных бумаг, являющихся предметом спора, служит достаточным основанием для наложения арбитражным судом ареста на эти бумаги <*>. -------------------------------- <*> См.: информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 июля 2003 г. N 72.

Полагаем, что важным является то, что правовое регулирование возврата всего полученного по недействительной сделке не может содержать стимулы к совершению, а также исполнению недействительных сделок. В случае, когда законодательство (с учетом его понимания) содержит препятствия для возврата исполненного по такой сделке, у сторон может возникнуть мотив к исполнению недействительных сделок, поскольку они в таком случае приобретают определенную степень защиты в отношении полученного по сделке.

2. Добросовестность сторон

В настоящее время общим мнением российских юристов является то, что при возврате исполненного по недействительной сделке в соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ не требуется учитывать вину сторон по такой сделке. Например, Г. В. Сичинава полагает, что для признания же сделки недействительной и применения реституции нет потребности отыскивать вину, равно как и устанавливать иные элементы правонарушения (например, наличие вредных последствий); государство лишь реагирует на факт несоответствия поведения норме, т. е. оно защищает объективное право <*>. -------------------------------- <*> См.: Сичинава Г. В. Указ. соч. С. 12 (реституция не направлена против той или иной стороны сделки, если даже и вызывает для кого-либо отрицательные последствия).

Из ГК РФ также можно заключить, что возврат исполненного по недействительной сделке по общему правилу не осуществляется с учетом добросовестности сторон. Во-первых, текст п. 2 ст. 167 ГК РФ не содержит на этот счет никаких указаний, он просто говорит об обязанности, которая звучит как объективная, т. е. не зависимая от вины сторон по сделке. Другое дело, например, ст. 169 ГК РФ, где применение последствий сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности, поставлено в зависимость от наличия умысла стороны (или сторон) на совершение сделки именно с этой целью (при наличии умысла все полученное взыскивается в доход государства, а при отсутствии исполненное возвращается другой стороне по такой сделке). Субъективная сторона также подлежит учету в сделках, недействительность которых направлена на защиту определенной группы граждан (недееспособные, малолетние и др.) <*>. ГК РФ говорит здесь о возмещении убытков, если сторона "знала или должна была знать" о наличии тех обстоятельств, с которыми закон связывает оспоримость соответствующей сделки. На фоне специальных норм об отдельных случаях недействительности сделок, которые содержат указание на добросовестность стороны по сделке (умысел/знание), конечно, общая норма (п. 2 ст. 167 ГК РФ) выглядит как не содержащая обязанности или, больше того, запрещающая учитывать умысел сторон, например, на нарушение требований закона или иных правовых актов (ст. 168 ГК РФ). -------------------------------- <*> См.: Маковский А. Л. Указ. соч. С. 595.

Смысловое значение норм о возврате, на наш взгляд, прекрасно выразил Г. Гроций: "...с введением частной собственности между собственниками как бы в силу договора возникло такого рода общество, что если кто-нибудь получит во владение чужую собственность, то должен возвратить ее собственнику. Если бы значение собственности заключалось в обязанности возвращения вещи лишь по требованию собственника, то собственность была бы слишком необеспеченной и слишком дорого стоила бы ее охрана" <*>. -------------------------------- <*> Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняется естественное право и право народов, а также принципы публичного права. Т. 1. М., 1955. С. 322. У Прокопия в "Готском походе" (II) Велисарий говорит: "Мне так думается, что самовольное удержание чужой вещи и невозвращение ее есть то же, что грабеж". Августин в слове "На слова Апостола" указывает: "Кто отказывается отдать чужое, тот похитил бы, если бы мог". Противно природе, говорил Марк Туллий Цицерон, извлекать свои выгоды из человеческих неудач ("Об обязанностях", кн. III). И в другом месте он пишет: "Природа не терпит того, чтобы путем ограбления других мы увеличивали наши средства, имущества, богатства" (см.: Гроций Г. Указ. соч. С. 327).

Рассуждения схожего характера можно встретить у английского юриста Дж. Гродески, который пишет: "Лицо, которому были уплачены деньги или передано имущество, никогда не должно иметь спокойного владения. Смысл возврата полученного в том и состоит, чтобы служить оружием социального порядка, который особенно очевиден в таких случаях, как нарушение валютного регулирования, осуществление незаконного бизнеса. Признается существенным создавать отрицательный стимул именно у получателя исполнения" <*>. -------------------------------- <*> Grodecki J. K. In Pari Delicto Potior Est Conditio Defendentis // 71 The Law Quarterly Review, 1955 April. P. 267.

В российской литературе подобная идея высказывалась В. М. Хвостовым, который специально указывал, что при conditio ab injustum causam ответственность обогатившегося имеет особенности. Именно в этих случаях обогатившийся считается обязанным не принимать доставленного ему обогащения или тотчас же возвратить принятое; пока он удерживает обогащение у себя, он находится в semper in mora est и отвечает даже за случайную гибель полученного <*>. -------------------------------- <*> См.: Хвостов В. М. Опыт характеристики понятий aequitas aequum jus в римской классической юриспруденции // Ученые записки Императорского Московского университета. Вып. 10. М., 1895. С. 249.

Современные западные юристы также обращают внимание на то, что при возврате полученного по недействительной сделке (вне зависимости от основания для признания сделки таковой) должна учитываться добросовестность сторон. Например, Ф. Мечтел полагает, что германская теория остатка (Saldotheorie), которая рассчитана на применение к возврату обоюдно исполненного договора, не лишена существенного недостатка, который, по ее мнению, состоит в том, что такая теория в недостаточной степени учитывает вину истца и ответчика <*>. Некоторые акты законодательства о недействительных договорах прямо содержат предписания, согласно которым при возврате исполненного по недействительной сделке должна оцениваться вина сторон по ней. Например, согласно п. 7 (4, 3) Закона Новой Зеландии о противоправных договорах (1970) суд должен принять во внимание знание стороны о противоречии договора закону, последующее поведение сторон, установить цель нарушенной нормы и определить наказание, установленное за ее нарушение, а также оценить другие обстоятельства дела. -------------------------------- <*> Machtel F. The Defence of "Change of Position" in English and German law of Unjust Enrichment // 05 German law Journal, (2004). P. 45.

Полагаем, что с точки зрения действующего российского законодательства инструментарий для указанной дифференциации можно найти в нормах о неосновательном обогащении, которые предусматривают те или иные имущественные последствия в зависимости от того, узнало или должно было узнать о неосновательности своего обогащения лицо, получившее исполнение со стороны своего контрагента. В частности, суд с учетом обстоятельств конкретного дела может возложить на лицо: - ответственность за всякие, в том числе и за всякие случайные, недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного имущества (п. 2 ст. 1104 ГК РФ); - обязанность возместить потерпевшему действительную стоимость имущества на момент его приобретения, а также убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества (п. 1 ст. 1105 ГК РФ); - обязанность возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые оно извлекло или должно извлечь из этого имущества (п. 1 ст. 1107 ГК РФ). Кроме того, на основании ст. 1108 ГК РФ суд при возврате неосновательно (в том числе по недействительной сделке) полученного или возмещении его стоимости вправе зачесть требования о возмещении затрат на содержание и сохранение имущества. Таким образом, наше предложение сводится к тому, чтобы при возврате всего полученного по недействительной сделке подлежала учету вина сторон по ней, при этом структурой (матрицей) для оценки добросовестности сторон могут служить нормы о неосновательном обогащении, т. е. нормы гл. 60 ("Обязательства вследствие неосновательного обогащения") ГК РФ. Помимо вины при возврате полученного по недействительной сделке следует принимать во внимание и другие обстоятельства дела. Например, Закон Израиля о договорах 1973 г. предоставляет суду возможность действовать по своему усмотрению и в п. 31, посвященном возврату полученного по недействительной сделке, отсылает к п. 21, который относительно последствий расторжения договора говорит: "...каждая сторона должна вернуть другой стороне то, что получила по договору или, если возвращение невозможно или нецелесообразно, уплатить стоимость того, что она получила". Выше уже отмечалось, что российское право в части учета целесообразности содержит хороший пример предоставления суду возможности усмотрения, однако этот пример ограничен только единственным случаем: недействительностью договора купли-продажи предприятия (ст. 566 ГК РФ). Положительным обстоятельством в этой связи является то, что указанная норма не осталась незамеченной в правоприменительной практике. Например, по одному из дел Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал: изъятие имущественного комплекса влечет за собой банкротство акционерного общества, значимого для экономики региона, что существенно нарушит права и охраняемые законом интересы акционеров и кредиторов акционерного общества, других лиц и противоречит общественным интересам <*>. -------------------------------- <*> См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 19 октября 2004 г. N 5905/04.

В другом деле ст. 566 ГК РФ по сути была применена по аналогии закона (ст. 6 ГК РФ) к возврату недвижимого имущества (здания), а не предприятия. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал следующее: передача здания центру осуществлялась с целью создания предприятия народных промыслов. Реституция повлечет за собой ликвидацию предприятия, что по смыслу ст. 566 ГК РФ применительно к данным правоотношениям не допускается <*>. Полагаем, что без прямого указания общей (генеральной) возможности оценивать целесообразность возврата всего полученного по недействительной сделке ст. 566 ГК РФ от дела к делу будет расширяться по своему правоприменительному охвату. С этой точки зрения в гражданском законе целесообразно закрепить общую норму о возможности учета целесообразности "реституции". -------------------------------- <*> См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 3 декабря 2002 г. N 6616/02.

Таким образом, в зависимости от обстоятельств дела считаем необходимым предоставить возможность суду формировать к возврату полученного по недействительной сделке извинительную <*>, нейтральную или штрафную позицию. -------------------------------- <*> Например, согласно п. 3 ст. 167 ГК РФ если из содержания оспоримой сделки вытекает, что она может быть лишь прекращена на будущее время, суд, признавая сделку недействительной, прекращает ее действие на будущее время.

В качестве выводов настоящей статьи здесь хотелось бы отметить, что возврат исполненного по недействительной сделке должен быть урегулирован более тщательным образом. Нормы о возврате всего полученного по недействительной сделке должны быть построены на принципах справедливости и целесообразности. В настоящее время нет никаких законодательных и доктринальных препятствий для применения к отношениям по возврату исполненного по недействительной сделке норм о неосновательном обогащении, которые позволяют с учетом степени вины обеспечить принцип справедливости. Впоследствии специальные нормы об имущественных последствиях недействительности сделки следует поместить в гл. 60 ГК РФ, посвященную обязательствам из неосновательного обогащения.

Название документа