Возврат срочных банковских вкладов: от простого к сложному (часть 2)

ВОЗВРАТ СРОЧНЫХ БАНКОВСКИХ ВКЛАДОВ: ОТ ПРОСТОГО К СЛОЖНОМУ (ЧАСТЬ 2)

А. МУХАМЕТ-ИРЕКЛЕ

Мухамет-Ирекле Артур - кандидат юридических наук, доцент кафедры "Транспортное право" юридического института Московского института инженеров транспорта.

Отмеченная ранее иерархия норм Основ гражданского законодательства 1991 г. над нормами Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. была особо подчеркнута постановлением другой высшей судебной инстанции. В пунктах 2, 4 и 15 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. N 23 "О некоторых вопросах применения арбитражными судами Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик на территории Российской Федерации" (в ред. Постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 1 июля 1993 г. N 13, от 23 февраля 1994 г. N 8, от 10 апреля 2000 г. N 4) более определенно сказано, что Основы гражданского законодательства применяются в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации, Закону РСФСР "О собственности в РСФСР", Закону РСФСР "О предприятиях и предпринимательской деятельности" и другим законодательным актам РФ, принятым после 12 июня 1990 года. Нормы Гражданского кодекса РСФСР и других актов гражданского законодательства, принятых до 12 июня 1990 года, могут применяться арбитражными судами при разрешении споров, если эти нормы соответствуют Основам гражданского законодательства. В пункте 4 ст. 6 Основ закреплена презумпция вины нарушителя гражданских прав и обязанностей, в частности должника в договорном или ином обязательстве. Согласно пункту 2 ст. 71 Основ коммерческая организация несет имущественную ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, независимо от наличия ее вины. К возможному возражению о недопустимости ссылки на Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации относительно рассматриваемой проблемы скажем, что, в соответствии со ст. 118 Конституции Российской Федерации 1993 г., судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского судопроизводства (в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах). Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" в статьях 2 и 3 определяет, что судебная власть самостоятельна и действует независимо от законодательной и исполнительной власти; что судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства; что единство судебной системы Российской Федерации обеспечивается путем: установления судебной системы Российской Федерации Конституцией Российской Федерации и настоящим Федеральным конституционным законом; применения всеми судами Конституции Российской Федерации федеральных конституционных законов, федеральных законов, общепризнанных принципов и норм международного права; признания обязательности исполнения на всей территории Российской Федерации судебных постановлений, вступивших в законную силу. Отсюда то, что в конституционном смысле "судебная практика" есть совокупная деятельность всех указанных судов. Есть и синоним, закрепленный в законе. В ст. 74 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" закреплено, что Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов. Вот сам собой и получился ответ о том, что же понимать под "единством судебной практики". Это однообразное, в смысле соответствия конституционным нормам, правоприменение гражданских законов всеми судами. При этом Россия признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека и обязалась привести правоприменительную, в т. ч. судебную, практику в полное соответствие с обязательствами Российской Федерации, вытекающими из участия в Европейской конвенции от 4 ноября 1950 г. о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней. Заметим, что Конвенция ратифицирована Российской Федерацией, вступила в силу на ее территории и, следовательно, является составной частью ее правовой системы. В соответствии со ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", Российская Федерация в соответствии со ст. 46 Европейской конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации <*>. Сам же Президиум Верховного Суда Российской Федерации об этом тоже не забыл - в соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" судебные прецеденты Европейского суда по правам человека стали главным критерием "единства судебной практики" в России. -------------------------------- <*> Российская газета. 1998. N 67. 7 апреля.

Единая в организационном смысле судебная власть и в правоприменении должна быть едина. Органом же, уполномоченным законом на оценку конституционности такого правоприменения в стране, является Конституционный Суд Российской Федерации, чьи правовые позиции использованы в теоретическом анализе. Потому что основные принципы права закреплены в Конституции страны. В соответствии со ст. 3 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" - в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации на всей территории Российской Федерации Конституционный Суд Российской Федерации: разрешает дела о соответствии Конституции Российской Федерации федеральных законов, дает толкование Конституции. В ст. 29 говорится, что решения и другие акты Конституционного Суда Российской Федерации выражают соответствующую Конституции Российской Федерации правовую позицию судей, свободную от политических пристрастий. В правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации в аналогичном деле о срочных банковских вкладах - в его Постановлении от 23 февраля 1999 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 г. "О банках и банковской деятельности" в связи с жалобами граждан О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н. П. Лазаренко" суды общей юрисдикции и арбитражные суды, руководствуясь ст. 120 (часть 2) в ее взаимосвязи со ст. 76 (части 3, 5 и 6) Конституции Российской Федерации, должны самостоятельно решать, какие нормы подлежат применению в рассматриваемом деле при наличии пробелов в правовом регулировании либо противоречий между нормами. Вместе с тем в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений. Поэтому в случаях, когда коллизия правовых норм приводит к коллизии реализуемых на их основе конституционных прав, вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект и, следовательно, относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, который, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого нормативного акта, так и смысл, придаваемый ему сложившейся правоприменительной практикой, обеспечивает в этих случаях выявление конституционного смысла действующего права. При этом подчеркнем, что деятельность Конституционного Суда Российской Федерации в содержательном смысле не прерывалась с 1991 года по настоящее время. Ведь, несмотря на смену Конституции 12 декабря 1993 г., и сегодня в стране действуют нормы правового государства, закрепленные в Декларации о государственном суверенитете от 12 июня 1990 г. N 22-1. Другими словами, несмотря на то, что статьи Конституции (Основного закона) России 1978 г. (в ред. Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 г. N 4061-1) отменены, нормы права о правовом государстве по-прежнему содержатся в статьях Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. Законодательство Российской Федерации как правового государства после 12 июня 1990 г. характеризуется принципами: правосубъектности граждан, разделения ветвей государственной власти, верховенства Конституции Российской Федерации, Закона над иным подзаконным актом, неприменения неопубликованного для всеобщего сведения акта, недопустимости совмещения функций управления и осуществления предпринимательской деятельности и т. д. В Основном законе страны - Конституции России 1978 г. (в ред. Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 г. N 4061-1), действовавшем до 12 декабря 1993 г., исключалась "нормативно-правовая самодеятельность" коммерческого банка: Съезд народных депутатов Российской Федерации - России - признает приоритет прав человека и гражданина Российской Федерации; ст. 3 - система государственной власти в Российской Федерации основана на принципах разделения законодательной, исполнительной и судебной властей; ст. 4 - Российская Федерация, все ее государственные органы действуют на основе законности, обеспечивают охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод человека и гражданина. Государственные и общественные организации, должностные лица обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации; ст. 13 - собственность граждан создается и приумножается за счет их трудовых доходов от участия в общественном производстве, иных доходов, полученных в порядке и на условиях, не противоречащих закону; ст. 72 - к ведению федеральных органов государственной власти Российской Федерации относятся: а) принятие и изменение Конституции Российской Федерации и федеральных законов, контроль за их соблюдением; б) гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство; ст. 184 - все законы и иные акты государственных органов Российской Федерации издаются на основе и в соответствии с Конституцией Российской Федерации. В соответствии с Преамбулой Закона РСФСР от 12 июля 1991 г. "О Конституционном Суде РСФСР" (с изм. от 25 февраля 1993 г., признан утратившим силу Федеральным конституционным законом от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ) - обеспечение верховенства Конституции РСФСР и ее непосредственного действия на всей территории РСФСР является неотъемлемой чертой демократического правового государства Российской Федерации. Соответствие положений законодательства и практики их применения Основному закону РСФСР, деятельность высших органов государственной власти и управления РСФСР в пределах компетенции, определенной для соответствующих органов конституционными нормами, гарантируются конституционным контролем; ст. 2 - в целях защиты конституционного строя РСФСР, основных прав и свобод человека, признанных Конституцией РСФСР прав и законных интересов граждан и юридических лиц, поддержания верховенства и непосредственного действия Конституции РСФСР на всей территории страны Конституционный Суд РСФСР устанавливает соответствие Основному закону РСФСР законодательства РСФСР; ст. 6 - решения Конституционного Суда РСФСР в соответствии с точным смыслом Конституции РСФСР выражают правовую позицию судей, свободную от соображений практической целесообразности и политических склонностей. В этой связи ссылка в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2003 г. на статьи 19 и 34 Конституции Российской Федерации о равенстве всех перед законом и о недопустимости экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию, представляется верной. Потому что такие же положения были в 1993 г. закреплены в статьях 10, 17, 31 и 33 Конституции России 1978 г. (в ред. Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 г. N 4061-I). Это: ст. 10 - собственность не может использоваться в целях, противоречащих интересам общества, правам и свободам других граждан. Исходя из общественных интересов, закон устанавливает пределы свободы экономической деятельности; ст. 17 - государство регулирует хозяйственную деятельность, обеспечивает развитие рыночного механизма, не допускает монополизма, защищает интересы трудящихся; ст. 31 - общество и государство утверждают права и свободы человека, его честь и достоинство как высшую ценность; ст. 33 - права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, законных прав и интересов других людей в демократическом обществе. Например, Конституционный Суд Российской Федерации так определял конституционное понимание сказанного о правах граждан в имущественных отношениях в правовом государстве: в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 28 апреля 1992 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности Постановления Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 февраля 1992 г. N 2275-1 "О Всероссийском агентстве по авторским правам" отмечалось, что охрана государством прав авторов находится в прямой зависимости от соблюдения одного из конституционных принципов экономической системы Российской Федерации, согласно которому государство обеспечивает развитие рыночного механизма, не допускает монополизма (часть 2 ст. 17 Конституции); ВААП, его цели и некоторые положения Устава свидетельствуют о том, что эта организация призвана совмещать выполнение властных управленческих и коммерческих функций. Таким путем создаются особые условия для хозяйственной деятельности ВААП; у ВААП возникает возможность осуществлять диктат в отношении своего клиента - автора. Все это уже имело место в деятельности бывших Всесоюзного агентства по авторским правам и Государственного агентства СССР по авторским и смежным правам. Повторение подобной правовой ситуации означало бы снижение гарантий соблюдения конституционных норм о защите государством авторских прав. В другом Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июня 1992 г. N 7-П "О проверке конституционности некоторых Постановлений Правительства Российской Федерации о торговле по целевым чекам" отмечалось, что отсрочка отоваривания целевых чеков, по существу, представляет собой одностороннее изменение государством условий исполнения обязательств (мораторий). Эта отсрочка не диктовалась исключительными обстоятельствами, которые могут служить основанием для объявления моратория и которые могли бы быть использованы для одностороннего перенесения сроков исполнения договорных обязательств. Тем самым были нарушены конституционные права и свободы граждан, в том числе имущественные, предусмотренные статьями 10, 13, 17, 33, 52 Конституции Российской Федерации, что привело к ограничению свободы экономической деятельности граждан как собственников. Правительство России, осуществив без достаточных оснований и вопреки требованиям статей 168 и 169 Гражданского кодекса РСФСР отсрочку в исполнении обязательств, в одностороннем порядке изменило условия этих договорных обязательств. Тем самым Правительство России действовало противоправно, так как вопреки требованиям ст. 5 Гражданского кодекса РСФСР, используя свои властные полномочия, осуществило принадлежащие ему в данных обязательствах гражданские права в противоречии с их назначением. 7. Толкование смысла закона, внешне абстрактное занятие, будучи строго проведенным, дает более убедительные доказательства, что коммерческому банку не могло быть дано законом права для одностороннего отказа от исполнения обязательств и на одностороннее изменение условий договора срочного банковского вклада. Для начала оттолкнемся от признаваемых оппонентами принципов. Например, метода гражданско-правового регулирования: коммерческому банку разрешено все, что не запрещено. Ограничения в осуществлении коммерческим банком гражданских прав, т. е. наделение граждан-вкладчиков особым статусом, были последовательно установлены Законом. Например, в виде статуса "потребителя", что впервые было сделано еще в Основах гражданского законодательства 1991 г.: в пункте 3 ст. 5 - не допускается за исключением случаев, предусмотренных законодательными актами, использование предпринимателями гражданских прав в целях ограничения конкуренции, в том числе: злоупотребление предпринимателями своим доминирующим положением на рынке; совершение недобросовестных действий, направленных на ущемление законных интересов потребителей. Это все было затем подтверждено в первой части Гражданского кодекса Российской Федерации 1995 г. Конституционный Суд Российской Федерации, а также сам Верховный Суд Российской Федерации, в соответствии с требованиями Конституции Российской Федерации и Основ гражданского законодательства 1991 г. и Гражданского кодекса Российской Федерации 1995 г., в правоприменительной практике защищали правосубъектность граждан в гражданских правоотношениях с экономически более сильной стороной через выравнивание их равенства путем предоставления в законе некой привилегии. Например, в правовых позициях, изложенных в ряде решений Конституционного Суда Российской Федерации, где видна последовательная линия на раскрытие смысла конституционной нормы ст. 19 гарантии равенства перед законом и судом. В пункте 2 Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 6 декабря 2001 г. N 255-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан В. Н. Ежова и Ю. А. Варзугиной на нарушение их конституционных прав ст. 80 Федерального закона "Об акционерных обществах" было сказано, что положение части 1 ст. 19 Конституции Российской Федерации "все равны перед законом и судом" означает, что при равных условиях субъекты права должны находиться в равном положении. Если же условия не являются равными, федеральный законодатель вправе установить для них различный правовой статус. Как-то раз уже Верховный Суд Российской Федерации придерживался аналогичной точки зрения, что в правосудии необходимо граждан уравнивать в реальных правах в имущественных правоотношениях с экономически более сильной стороной. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 1994 г. N 7 "О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей" (в ред. Постановлений Пленума Верховного суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 г. N 6, от 25 октября 1996 г. N 10, от 17 января 1997 г. N 2, от 21 ноября 2000 г. N 32, от 10 октября 2001 г. N 11), говорится, что с 20 декабря 1999 г. (времени опубликования Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О защите прав потребителей" от 17 ноября 1999 г. N 212-ФЗ) отношения, регулируемые законодательством о защите прав потребителей, могут возникать из договора банковского вклада, в котором вкладчиком является гражданин. Кстати, в этом законе нет ни одного слова с корнями "банк" и "вклад". Отчего тогда граждане-вкладчики должны вслед за Верховным Судом Российской Федерации считать, что до 20 декабря 1999 г. Закон Российской Федерации "О защите прав потребителей" не защищал их права в отношениях с коммерческим банком? Например, ранее почти на 4 года в ст. 9 Федерального закона от 26 января 1996 г. N 15-ФЗ "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации" было сказано, что в случаях, когда одной из сторон в обязательстве является гражданин, использующий, приобретающий, заказывающий либо имеющий намерение приобрести или заказывать товары (работ, услуги) для личных бытовых нужд, такой гражданин пользуется правами стороны в обязательстве в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, а также правами, предоставленными потребителю Законом Российской Федерации "О защите прав потребителей" и изданными в соответствии с ним иными правовыми актами. А ранее на 5,5 лет был принят Указ Президента Российской Федерации от 10 июня 1994 г. N 1183 "О защите потребителей от недобросовестной рекламы", которым обеспечивалась защита прав потребителей на получение достоверной информации при рекламе услуг банков и иных лиц, привлекающих средства граждан. Напомним, что юридический статус указов Президента Российской Федерации того периода в регулировании отношений в банковской деятельности равен Закону (пункты 1 и 2 Указа Президента Российской Федерации от 7 октября 1993 г. N 1598 "О правовом регулировании в период поэтапной конституционной реформы в Российской Федерации" и его действие продлено вплоть до принятия соответствующих законов, в соответствии со ст. 4 Федерального закона от 30 ноября 1994 г. N 52-ФЗ "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"). В письме самого Верховного Суда Российской Федерации от 30 мая 1995 г. N 1878-5/общ отмечалось, что судом защищаются отношения, связанные с финансовыми услугами по удовлетворению личных бытовых нужд. Значит, предоставление гражданам возможности стать реальной юридически равноправной стороной в гражданских правоотношениях не является привилегией, предоставленной им Верховным Судом Российской Федерации в 1999 г. (затем им же отмененной в 2004 г.). Это было, повторимся, требование гражданского закона в правовом государстве, начиная с Декларации "О государственном суверенитете РСФСР" от 12 июня 1990 г. N 22-1. Как отмечалось в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 23 февраля 1999 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 г. "О банках и банковской деятельности" в связи с жалобами граждан О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н. П. Лазаренко", на основании Федерального закона предусмотрены, в частности, институт публичного договора, исключающего право коммерческой организации отказаться от заключения такого договора, кроме случаев, предусмотренных законом (ст. 426 Гражданского кодекса Российской Федерации), а также институт договора присоединения, требующего от всех заключающих его клиентов - граждан присоединения к предложенному договору в целом (ст. 428 Гражданского кодекса Российской Федерации). К таким договорам присоединения, имеющим публичный характер, относится и договор срочного банковского вклада с гражданами (пункт 2 ст. 834 Гражданского кодекса Российской Федерации), условия которого в соответствии с пунктом 1 ст. 428 Гражданского кодекса Российской Федерации определяются банком в стандартных формах. В результате граждане-вкладчики как сторона в договоре лишены возможности влиять на его содержание, что является ограничением свободы договора и как таковое требует соблюдения принципа соразмерности, в силу которой гражданин как экономически слабая сторона в этих правоотношениях нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость в соответствующем правовом ограничении свободы договора для банков. Думается, что достаточно было сказано, что Декларация "О государственном суверенитете РСФСР" исходит из того, что человек с его неотъемлемыми правами есть высшая цель деятельности государства (пункт 4). Эти положения затем были закреплены в нормах Конституции (Основном законе) России 1978 г. (в ред. Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 г. N 4061-1). Напротив, Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. своей целью ставил иное. Тогда в стране личное было подчинено общему, не было и частной собственности и связанного с ней принципа формального равенства сторон имущественных правоотношений. Как было сказано в Преамбуле Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., к главным задачам социалистического общенародного государства относятся: создание материально-технической базы коммунизма; основу экономической системы СССР составляет социалистическая собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственности. Личная собственность является производной от социалистической собственности и т. д.; ст. 1 - Гражданский кодекс РСФСР регулирует имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения в целях создания материально-технической базы коммунизма и все более полного удовлетворения материальных и духовных потребностей граждан. Основой имущественных отношений в советском обществе являются социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на средства производства. Хозяйственная жизнь РСФСР определяется и направляется государственными планами экономического и социального развития. Отсюда то, что в пункте 2 Устава Государственных трудовых сберегательных касс СССР, утвержденного Постановлением Совета Министров СССР от 11 июля 1977 г. N 623 (с изм. и доп., внесенными Постановлением Совмина СССР от 29 декабря 1989 г. N 1172), говорится: главной задачей Государственных трудовых сберегательных касс СССР является использование накоплений денежных сбережений в интересах развития народного хозяйства СССР. Однако даже в советское время, в соответствии с пунктом 3 указанного Постановления, они руководствовались законами СССР, указами Президиума Верховного Совета СССР, постановлениями и распоряжениями Совета Министров СССР, настоящим Уставом, приказами и инструкциями Госбанка СССР. После 12 июня 1990 г. ст. 395 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., в понимании судов отрицающая правосубъектность граждан, является неконституционной для юридически равноправных участников имущественных отношений в условиях рыночной экономики с частной собственностью. В том числе и потому, что ставшие монопольным коммерческим банком сберегательные кассы, как и ранее продолжали совмещать после 12 июня 1990 г. в себе властные и хозяйственные функции. Следует отметить, что в 1993 - 1994 гг. действовал и Закон РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" (в ред. Законов Российской Федерации от 24 июня 1992 г. N 3119-1, от 15 июля 1992 г. N 3310-1). В пунктах 1 и 3 ст. 2 говорилось, что Закон распространяется на отношения, в которых участвуют хозяйствующие субъекты, органы власти и управления, отдельные должностные лица в процессе деятельности на товарных рынках. Отношения, связанные с монополистической деятельностью и недобросовестной конкуренцией на финансовых рынках и рынках ценных бумаг, регулируются другими законодательными актами РСФСР. Как известно автору, специального для банков антимонопольного закона в отношении банковских вкладов не было принято. Значит, можно руководствоваться указанными в антимонопольном законе принципами, которые конкретизируют закрепленные в статьях 10 и 17 Конституции (Основном законе) России 1978 г. (в ред. Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 г. N 4061-1) нормы, что собственность не может использоваться в целях, противоречащих интересам общества, правам и свободам других граждан. Исходя из общественных интересов, закон устанавливает пределы свободы экономической деятельности; государство регулирует хозяйственную деятельность, обеспечивает развитие рыночного механизма, не допускает монополизма. Потому что, во-первых, в соответствии со ст. 11 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и ст. 6 Гражданского кодекса Российской Федерации об аналогии закона. Во-вторых, в ст. 9 Закона РСФСР от 2 декабря 1990 г. N 395-1 "О банках и банковской деятельности в РСФСР" говорилось, что банки действуют на основании своих уставов, принимаемых в соответствии с законодательством РСФСР. Пределы правоспособности коммерческого банка, как и иного юридического лица, были определены в ст. 12 Основ гражданского законодательства: юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Оно вправе осуществлять любые виды деятельности, не противоречащие указанным целям и не запрещенные законодательными актами. Отдельными видами деятельности, перечень которых определяется законодательными актами, юридическое лицо может заниматься только на основании специального разрешения (лицензии). В-третьих, в смысле ст. 34 Конституции Российской Федерации 1993 г., "экономическая деятельность" является родовым понятием, среди видов которой есть и "деятельность на товарных, финансовых и прочих рынках". Отождествление деятельности на товарных и финансовых рынках обосновывается тем, что был единый специально уполномоченный государственный орган, который в правоприменении пользовался "аналогией закона" в соответствии со ст. 10 Гражданского процессуального кодекса РСФСР 1964 г. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 24 августа 1992 г. N 915 "О Государственном комитете Российской Федерации по антимонопольной политике и поддержке новых экономических структур" один и тот же государственный орган обеспечивал их реализацию - в целях обеспечения развития рыночных отношений и конкуренции в Российской Федерации, во исполнение Законов Российской Федерации "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" и "О защите прав потребителей" создать Государственный комитет Российской Федерации, который является центральным органом исполнительной власти Российской Федерации в проведении государственной политики по развитию конкуренции, ограничению монополистической деятельности, пресечению недобросовестной конкуренции и защите прав потребителей. В структуре ГКАП России в 1993 г. было Управление контроля за организованными товарными и финансовыми рынками. В соответствии с Приказом ГКАП России от 27 июля 1994 г. N 87, принятого во исполнение его же Приказа от 30 сентября 1993 г. N 106, осуществлялся контроль за финансовой деятельностью банков. В пункте 13 разъяснений ГКАП России от 1 января 1996 г. "По отдельным вопросам применения Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" в редакции Федерального закона от 9 января 1996 г." говорилось, что действие Закона распространяется на отношения, связанные с оказанием гражданам-потребителям финансовых услуг, аналогично Закону в ранее действовавшей редакции. Также в Указах Президента Российской Федерации от 27 октября 1993 г. N 1769 "О мерах по обеспечению прав акционеров", а также от 11 июня 1994 г. N 1233 "О защите интересов инвесторов" говорилось, что в целях развития конкуренции на товарных и финансовых рынках; защиты интересов частных инвесторов - граждан на финансовых рынках в Центральном банке Российской Федерации был свой Департамент контроля за деятельностью кредитных организаций на финансовых рынках. Конституционный смысл Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" был проверен на соответствие конституционной норме о недопустимости экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию. В пункте 4 Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 1 октября 1998 г. "По запросу Администрации Московской области о проверке конституционности части первой пункта 1 и пункта 2 статьи 1015 Гражданского кодекса Российской Федерации" говорится, что по смыслу Конституции Российской Федерации (часть 1 ст. 34) одно и то же лицо не может совмещать властную деятельность в сфере государственного и муниципального управления и предпринимательскую деятельность, направленную на систематическое получение прибыли. Указанное конституционное положение получило развитие в текущем законодательстве. Закон Российской Федерации от 22 марта 1991 г. "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" запрещает совмещение функций федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления с функциями хозяйствующих субъектов, а также наделение хозяйствующих субъектов функциями и правами указанных органов. К указанному Закону близким по смыслу был принятый в то время Закон Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 "О защите прав потребителей". В связи с его принятием в Постановлении Правительства Российской Федерации от 28 мая 1992 г. N 359 "Об отмене ведомственных нормативных актов, регулирующих отношения в области прав потребителей" было определено, что в связи с Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. "О введении в действие Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей" министерства и ведомства в РФ до 1 августа 1992 г. должны отменить ведомственные нормативные акты, в т. ч. инструкции, регулирующие отношения в области прав потребителей. Таким образом, своекорыстное ограничение коммерческим банком-монополистом гражданских прав вкладчиков есть незаконное лишение их правосубъектности, что было недопустимо в гражданских правоотношениях с гражданами в 1993 - 1994 гг. в соответствии с указанной нормой пункта 4 ст. 9 Основ гражданского законодательства, что сделки, направленные на ограничение правоспособности граждан, не имеют юридической силы. Правосубъектность граждан была гарантирована не только Конституцией, но и рядом имеющих высшую юридическую силу международных правовых актов. В правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, закрепленной в Постановлении от 16 мая 1996 г. N 12-П "По делу о проверке конституционности пункта "г" статьи 18 Закона Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" в связи с жалобой А. Б. Смирнова" по вопросу содержания правосубъектности человека, было сказано, что Конституция Российской Федерации и международно-правовые акты (например, часть 2 ст. 15 Всеобщей декларации прав человека, утвержденной и провозглашенной Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 10 декабря 1948 г.) исходят из того, что в сфере любых правоотношений личность выступает не как объект государственной деятельности, а как полноправный субъект. В силу прецедентного характера правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации это обязывает государство обеспечивать уважение достоинства личности (часть 1 ст. 21 Конституции) при реализации всех без исключения гражданских прав. Значит, произвольное, без учета волеизъявления гражданина лишение или даже временное прекращение законно приобретенного права, нарушая ст. 6 Конституции Российской Федерации, умаляет достоинство личности, что в соответствии со ст. 18, частью 1 ст. 21 и частью 2 ст. 55 Конституции Российской Федерации является недопустимым как при издании, так и при применении законов. Таким образом, с правовой точки зрения, заключенный договор срочного банковского вклада в 1993 - 1994 гг. в принципе не мог предусматривать возможности коммерческого банка уменьшать процентную ставку по вкладу в одностороннем порядке. Как было показано, в гражданском законодательстве страны последовательно создавались условия юридического выравнивания возможностей сторон имущественных правоотношений, определенных после 12 июня 1990 г. в Основном законе страны - Конституции России 1978 г. (в ред. Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 г. N 4061-1) и т. д., поэтому все иное видится как неконституционное. Вопрос о недопустимости банку на основании договора снижать в одностороннем порядке процентные ставки по срочным вкладам граждан как противоречащий нормам Конституции Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. был специально рассмотрен органом, имеющим на то "монопольное" право. Так, Конституционный Суд Российской Федерации своим Постановлением от 23 февраля 1999 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 г. "О банках и банковской деятельности" в связи с жалобами граждан О. Ю. Веселяшкиной, А. Ю. Веселяшкина и Н. П. Лазаренко" признал не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 34 и 55 (части 2 и 3), положение части второй ст. 29 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" об изменении банком в одностороннем порядке процентной ставки по срочным вкладам граждан как позволяющее банку произвольно снижать ее исключительно на основе договора, без определения в федеральном законе оснований, обусловливающих такую возможность. Этим Конституционный Суд Российской Федерации самым эффективным образом положил конец возможности судейской дискреции. Ведь ранее у судов была такая возможность. Пользуясь нормой о выборе закона, применяемого при разбирательстве, отдельные суды, порой не просто так, выбирали "удобные" им нормы: то ст. 838 Гражданского кодекса Российской Федерации, то ст. 29 Федерального закона "О банках и банковской деятельности". Такой вывод напрашивается сам собой при чтении отмеченных обзоров судебной практики. Вроде бы однозначно ясно, что нормы, содержащиеся в ст. 838 Гражданского кодекса Российской Федерации, имеют приоритетное значение над нормами ст. 29 Федерального закона "О банках и банковской деятельности". В соответствии со ст. 1 Федерального закона от 26 января 1996 г. N 15-ФЗ "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации", принятого Госдумой от 22 декабря 1995 г., часть вторая Гражданского кодекса Российской Федерации, в т. ч. и нормы ст. 838, введены в действие с 1 марта 1996 г. А нормы ст. 29 ФЗ "О банках и банковской деятельности", Федерального закона от 3 февраля 1996 г. N 17-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О банках и банковской деятельности в РСФСР", принятого Госдумой 7 июля 1995 г., в соответствии со ст. 9 этого Федерального закона были введены с момента опубликования, т. е. раньше <*>. Отсюда, правовая презумпция - поздний закон отменяет предыдущий - и определяет верховенство нормы ст. 838 Гражданского кодекса Российской Федерации (в силу требований части 2 ст. 3 Гражданского кодекса Российской Федерации нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать Гражданскому кодексу Российской Федерации). -------------------------------- <*> Российская газета. 1996. N 27. 10 февраля.

В силу чего в соответствии со ст. 4 Федерального закона "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации", ст. 29 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" применяется постольку, поскольку не противоречит ст. 838 Гражданского кодекса Российской Федерации. Притом что право, скажем так, на самостоятельное звучание ст. 29 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" утратила в силу другого акта, содержащего нормы гражданского права в соответствии с частью 7 ст. 3 Гражданского кодекса Российской Федерации. Как отмечалось ранее, указаниями Центрального банка Российской Федерации от 10 декабря 1992 г. N 14-3-20 кредитной организации запрещено в одностороннем порядке изменять обусловленную ставку процентов, установленную при выдаче сертификата (тоже срочного банковского вклада, но подтвержденного не сберкнижкой, а ценной бумагой).

Название документа