Разграничение полномочий между РФ и ее субъектами в сфере регулирования земельных отношений

(Эйриян Г. Н.) ("Журнал российского права", 2006, N 3) Текст документа

РАЗГРАНИЧЕНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ МЕЖДУ РФ И ЕЕ СУБЪЕКТАМИ В СФЕРЕ РЕГУЛИРОВАНИЯ ЗЕМЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Г. Н. ЭЙРИЯН

Эйриян Гульнур Николаевна - доцент кафедры гражданского права и процесса юридического факультета Пермского госуниверситета, кандидат юридических наук.

Зачастую проблемы регулирования земельных отношений в Российской Федерации не могут рассматриваться исключительно в рамках земельного права. Ряд серьезных для данной отрасли права вопросов порожден правовыми явлениями более высокого уровня. Так, одна из проблем земельного права относится к сфере правотворчества и регламентируется прежде всего нормами конституционного права. В рамках настоящей статьи проанализируем проблему разграничения полномочий между Российской Федерацией и субъектами РФ с позиций и конституционного, и земельного права. В силу п. "о" ст. 71 Конституции РФ гражданское законодательство является прерогативой Федерации, а земельное законодательство в соответствии с п. "к" ч. 1 ст. 72 Конституции РФ - сфера совместного ведения РФ и ее субъектов. В предмете земельного права, согласно п. 3 ст. 3 ЗК РФ, выделяют имущественные отношения по владению, пользованию и распоряжению земельными участками, а также по совершению сделок с ними. При этом действует правило, что данные отношения регулируются гражданским законодательством, если иное не предусмотрено земельным, лесным, водным законодательством, законодательством о недрах, об охране окружающей среды, специальными федеральными законами. Принципиальное различие в разграничении предметов ведения и полномочий между Федерацией и ее субъектами в области гражданского и земельного законодательства влечет необходимость решения вопроса о том, какая совокупность земельных отношений входит в сферу совместного ведения РФ и ее субъектов. Нужно ли разделять земельные отношения на те, которые могут быть предметом совместного ведения РФ и ее субъектов, и отношения, подпадающие под исключительное ведение Российской Федерации (как гражданско-правовые нормы)? Сложность решения данного вопроса обусловлена отсутствием единого критерия разграничения предметов ведения между Российской Федерацией и ее субъектами. А. Л. Маковский отмечает, что "практически сразу же после принятия Конституции 1924 г. (по историческим меркам - "на другой день") обнаружилась и одна из главных теоретических и практических проблем соотношения компетенции Федерации и ее субъектов в области законодательства - проблема конкуренции "отраслевой" и "предметной" компетенции" <*>. По его мнению, "безоговорочный приоритет в подобных ситуациях "отраслевой" законодательной компетенции не должен вызывать сомнений" <**>. -------------------------------- <*> Маковский А. Л. Гражданское законодательство как предмет ведения Федерации в прошлом и настоящем нашего Отечества // Журнал российского права. 2003. N 11. С. 94. <**> Там же. С. 104.

Аналогичной позиции придерживается В. А. Дозорцев, который полагает, что "...система, при которой отдельные области гражданского законодательства относятся к совместной компетенции федерации и ее членов, представляется глубоко ошибочной. Допустимо отнесение к совместной компетенции лишь издания комплексных актов, притом в части, касающейся не гражданско-правового, а, например, административного аспекта. Примером могут быть акты земельного и жилищного законодательства" <*>. -------------------------------- <*> Дозорцев В. А. Проблемы совершенствования гражданского права Российской Федерации при переходе к рыночной экономике // Государство и право. 1994. N 1. С. 34.

Иную точку зрения высказывает Г. Гаджиев. По его мнению, в ст. 71 - 73 Конституции РФ имеются в виду нормативные акты, а не отдельные правовые нормы, ибо последние не существуют сами по себе, вне рамок правовых актов. Поэтому в ведении РФ находится только принятие кодифицированных гражданских законов, что не исключает права субъектов РФ включать в свои законы, регулирующие экономические отношения, отдельные гражданско-правовые нормы, не противоречащие федеральным гражданско-правовым нормам <*>. -------------------------------- <*> См.: Гаджиев Г. Разграничение предметов ведения и полномочий в экономической сфере: юридико-технический аспект // Федерализм. М., 1998. N 1. С. 94.

На наш взгляд, Конституция РФ относит к совместному ведению весь комплекс правовых норм, посвященных регулированию земельных отношений, без необходимости разделения данных отношений на составляющие, с целью определения их основной "отраслевой" принадлежности и, как следствие, установления разного порядка разграничения полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами. Так, в соответствии со ст. 72 Конституции РФ к совместному ведению, помимо земельного законодательства (ч. 1, п. "к"), отнесены вопросы владения, пользования, распоряжения землей (п. "в"). С какой целью законодатель выделил указанные вопросы, посвятив им отдельный пункт, если все земельное законодательство - предмет совместного ведения? Полагаем, что ответ может быть следующим. Отношения по поводу владения, пользования, распоряжения землей нельзя квалифицировать как исключительно земельно-правовые или исключительно гражданско-правовые. "Комплексный" характер регулирования земельных отношений не означает простое механическое деление всей совокупности отношений на составляющие - административные отношения и гражданско-правовые. В рамках земельного права возможна "модификация", то есть изменение с учетом принципов земельного законодательства положений как гражданского, так и административного законодательства применительно к соответствующей группе отношений. Каким образом квалифицировать результат такой "модификации" (соответствующие нормы права) с точки зрения их отраслевой принадлежности? В. А. Рахмилович писал: "Если в основание обособления и выделения гражданского права и гражданского законодательства в самостоятельную отрасль системы права и, соответственно, законодательства положен метод регулирования общественных отношений, то комплексные отрасли законодательства сформированы совсем по другому признаку - по видам объектов, по поводу которых возникают общественные отношения (земля, воды, леса, жилище и т. д.) вне зависимости от методов правового регулирования связанных с данным объектом отношений" <*>. Учитывая сказанное, следует, что к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов отнесена вся совокупность земельных отношений, независимо от метода их регулирования. -------------------------------- <*> Рахмилович В. А. Гражданское право как предмет законодательной компетенции Российской Федерации и ее субъектов // Журнал российского права. 2003. N 8. С. 73, 74.

В. А. Рахмилович допускал возможность регламентации гражданско-правовых отношений, являющихся составной частью комплексных отраслей права, на уровне субъекта РФ: "...поскольку указанные в ст. 72 Конституции комплексные отрасли законодательства отнесены к совместному ведению Федерации и ее субъектов, нельзя не признать, что Конституция допускает принципиальную возможность издания норм гражданского законодательства по определенному, пусть и весьма ограниченному кругу вопросов на уровне субъектов Федерации" <*>. -------------------------------- <*> Рахмилович В. А. Указ. соч. С. 74, 75.

Решение вопроса о разграничении полномочий РФ и ее субъектов в области регулирования земельных отношений - сложная теоретическая и практическая задача, обусловленная не столько спецификой объекта земельных правоотношений, сколько отсутствием четкой правовой конструкции "совместного ведения" в Конституции РФ. По мнению В. Е. Чиркина, "...в конкретных условиях России для Конституции выбрана не самая удачная схема разграничения предметов ведения Федерации и ее субъектов. Об этом свидетельствует уже то обстоятельство, что она обросла целой системой таких дополняющих актов, которые неизвестны практике зарубежных федераций. Представляется, что в условиях России лучше могла бы работать схема, закрепляющая исключительные предметы ведения Федерации, все остальное отдающая субъектам, но одновременно оговаривающая резервирование за субъектами некоторых полномочий, которые представляются субъектам особенно важными для них, и устанавливающая возможность для Федерации при определенных условиях регулировать в случае необходимости некоторые сферы отношений, выходящие за пределы исключительной федеральной компетенции" <*>. -------------------------------- <*> Чиркин В. Е. Конституционное право: Россия и зарубежный опыт. М., 1999. С. 329.

Вполне возможно, что использование модели, включающей только два слагаемых (предметы ведения Федерации и предметы ведения субъектов РФ), позволило бы более четко разграничить полномочия между Федерацией и регионами, чем это сделано в действующей Конституции РФ. Однако приведенное выше суждение В. Е. Чиркина указывает, как нам кажется, на недостаток и такой конструкции. Жесткое разграничение предметов ведения не всегда целесообразно, поскольку в силу самых разнообразных факторов (экономических, политических, правовых) может возникать необходимость в изменении фиксированного Конституцией РФ соотношения властных полномочий между Федерацией и ее субъектами. Скорее всего, именно этой цели - возможности корректировать распределение полномочий между РФ и ее субъектами адекватно задачам государственной политики - и призвана служить конструкция совместного ведения. При этом следует признать, что положения Конституции РФ, посвященные совместному ведению РФ и ее субъектов, не дают ясного представления о природе совместного ведения, а также принципах и порядке разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами власти субъектов РФ. На основе положений Конституции РФ можно сделать лишь следующие выводы: а) совместное ведение предполагает разграничение полномочий между Федерацией и ее субъектами, причем субъекты Федерации имеют право регулировать отношения, относящиеся к предмету совместного ведения, только в рамках своих полномочий. Данный вывод основан на анализе ст. 73, согласно которой: "вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации субъекты Российской Федерации обладают всей полнотой государственной власти"; б) разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов РФ осуществляется Конституцией, Федеративным и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий (ч. 3 ст. 11 Конституции РФ); в) по предметам совместного ведения могут приниматься лишь указанные в ст. 76 Конституции РФ виды законов и иных нормативно-правовых актов, а именно федеральные законы, законы и иные нормативные правовые акты субъектов РФ; г) принятие федеральных законов по предметам совместного ведения не обусловлено необходимостью согласования проектов федеральных законов с субъектами Федерации, как это было, например, предусмотрено Федеративным договором <*>. -------------------------------- <*> Практически все из указанных положений Конституции РФ получили свое толкование на уровне Конституционного Суда РФ.

Практика разграничения полномочий между Федерацией и ее субъектами в рамках совместного ведения, несмотря на сравнительно недолгий период действия Конституции РФ, определяется своей историей. Первоначально, практически сразу же после принятия Конституции РФ, совместное ведение было "отождествлено" с двусторонними договорами о разграничении предметов ведения и полномочий между Федерацией и ее отдельными субъектами, а также признанием права за субъектами РФ принимать свои нормативные правовые акты по предметам совместного ведения до издания соответствующих федеральных законов в порядке так называемого опережающего правового регулирования. Указанная практика, безусловно, имела свои минусы, неоднократно отмечавшиеся в литературе <*>. Но нельзя не признать и тот факт, что подобная практика имела свои объективные причины и отражала политику Федерации, существовавшую в тот период в отношении объема прав субъектов РФ по предметам совместного ведения. -------------------------------- <*> См., например: Умнова И. А. О феномене договорных отношений в Российской Федерации (политико-правовая оценка и пути преодоления юридических коллизий) // Договорные принципы и формы федеративных отношений в России: Сборник. М., 1999. С. 22 - 23; Она же. Конституционно-правовая реформа и актуальные аспекты гармонизации двухуровневого законодательства в Российской Федерации (1993 - 1998 гг.) // Федерализм, региональное управление и местное самоуправление. М., 1999. С. 27; Чиркин В. Е. Указ. соч. С. 328 - 329.

Так, в период действия ЗК РСФСР 1991 г., многие нормы которого не действовали с 1993 г., на федеральном уровне было принято единичное количество законов. В подавляющем большинстве случаев отношения регламентировались указами Президента РФ и постановлениями Правительства РФ. Причем названные нормативные правовые акты не создавали в своей совокупности целостной системы правового регулирования земельных отношений. Регламентация носила, по большей части, фрагментарный характер и охватывала, как правило, те земельные отношения, основой которых была приватизация земли (как сельскохозяйственного назначения, так и поселений). При такой степени урегулированности земельных отношений на федеральном уровне принятие собственных актов субъектами РФ становится почти неизбежным. Договоры о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами власти и органами власти субъектов РФ также имели свою объективную основу и, по мнению некоторых ученых, сыграли положительную роль в период непростых отношений Федерации с рядом субъектов. Так, В. Е. Чиркин отмечает, что "они (договоры) сыграли свою положительную роль в то время, когда между Федерацией и некоторыми субъектами развертывалась довольно острая борьба вокруг совместных полномочий, договоры помогли несколько притушить страсти, субъекты, руководители субъектов, практически отказавшиеся подчиняться Федерации, стали участвовать в работе федеральных органов. Может быть, еще определенное время некоторые из таких договоров будут в каком-то аспекте полезны..." <*>. -------------------------------- <*> Чиркин В. Е. Указ. соч. С. 328, 329.

Разграничение полномочий между Федерацией и субъектами РФ в рамках совместного ведения, сложившееся в период 1993 - 1999 гг., в своей основе базировалось на предоставлении субъектам РФ более широких полномочий, чем это предусмотрено Конституцией РФ. Несмотря на неоднократное подтверждение данной практики на конституционно-доктринальном уровне, она не получила окончательной легализации путем внесения соответствующих изменений в текст действующей Конституции РФ. Полагаем, что последнее обстоятельство сыграло немаловажную роль в изменении соотношения властных полномочий между федеральными и региональными органами власти. В настоящее время анализ не только законодательства, но и определений Конституционного Суда РФ позволяет констатировать усиление централизма в решении вопросов о принципах и порядке разграничения полномочий между органами власти Федерации и органами власти ее субъектов. Принципиальные изменения в порядке разграничения полномочий Федерации и субъектов в области регулирования земельных отношений уже отмечались в литературе. Так, Е. А. Галиновская, детально проанализировавшая земельное законодательство в аспекте соотношения общих и региональных интересов, пришла к следующему выводу: "...реализация принципа совместного ведения и то, что он выражен в Основном Законе государства в достаточно общей форме (то есть без определения конкретных полномочий каждого из субъектов в регулировании земельных отношений), порождает разнообразную и по-своему интересную законодательную практику. Так, до замеченного сейчас активного развития федерального земельного законодательства, на основе этого принципа целый ряд субъектов РФ формировал свое собственное земельно-правовое поле, тем самым в какой-то степени компенсируя пробелы в законодательстве на федеральном уровне. При этом условия были достаточно просты: не затрагивать отношений, регулируемых исключительно на федеральном уровне, согласно ст. 71 Конституции РФ (преимущественно, гражданским законодательством), не противоречить принятым нормам федерального законодательства, которых было не так много. Формирование собственного законодательства субъектами РФ актуально и сейчас, однако условия законотворчества, задаваемые федерацией, изменились. Основными федеральными законами последнего времени в области регулирования земельных отношений Земельным кодексом РФ и ФЗ "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения" установлена иная, чем ранее, модель реализации принципа совместного ведения: данными законами установлены в ряде случаев конкретные полномочия Российской Федерации, субъектов РФ и местного самоуправления в области принятия нормативных актов, а также управления земельным фондом" <*>. -------------------------------- <*> Галиновская Е. А. Земельное законодательство: общие и региональные интересы // Соотношение законодательства Российской Федерации и законодательства субъектов Российской Федерации. М., 2003. С. 661, 662.

Многие вопросы, связанные с пониманием сущности закрепленной модели совместного ведения, принципами разграничения полномочий между федеральными и региональными органами государственной власти, нашли свое отражение в Федеральном законе от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" <*>. -------------------------------- <*> См.: СЗ РФ. 1999. N 42. Ст. 5005 (ред. от 21 июля 2005 г.).

Согласно положениям названного Закона совместное ведение в своей основе базируется на разграничении полномочий между федеральными органами власти и соответствующими органами власти субъекта РФ. Об этом, в частности, свидетельствует название главы IV.1 "Общие принципы разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъекта Российской Федерации". Этот же подход использован и в ЗК РФ, в ст. 9 которого установлены полномочия Российской Федерации, в ст. 10 - полномочия субъекта РФ в области земельных отношений. В связи с этим важно установить порядок разграничения полномочий между федеральными органами власти и органами власти субъектов РФ, поскольку очевидна принципиальная разница между возможностью субъекта РФ участвовать в решении вопросов о разграничении полномочий между РФ и ее членами и его возможностью только регламентировать отношения в рамках полномочий, установленных для него федеральным законодателем. Согласно п. 2 ст. 26.1 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации": "Полномочия, осуществляемые органами государственной власти субъекта Российской Федерации по предметам совместного ведения, определяются Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, договорами о разграничении полномочий и соглашениями". Сопоставление данной нормы с положениями ч. 3 ст. 11 Конституции РФ может привести к выводу, что она расширяет перечень оснований разграничения полномочий между федеральными органами власти и органами власти субъекта РФ, включая в него федеральные законы. Но такой вывод, во всяком случае применительно к земельным отношениям, можно сделать лишь в отношении той части земельных отношений, которые в силу самой Конституции РФ не подпадают под исключительное ведение Российской Федерации. Конституция РФ, отнеся земельное законодательство к совместному ведению РФ и ее субъектов, одновременно установила, что "условия и порядок пользования землей определяются на основе федерального закона" (ч. 3 ст. 36 Конституции РФ). Вместе с тем ни Конституция, ни земельное законодательство не раскрывают содержание этих понятий. В литературе справедливо отмечается многозначность термина "пользование". Он может подразумевать: а) осуществление любой хозяйственной деятельности, связанной с эксплуатацией земли как природного ресурса; б) правомочие собственника; в) самостоятельный титул хозяйственной эксплуатации земли - бессрочное (постоянное) пользование <*>. -------------------------------- <*> См.: Иконицкая И. А., Краснов Н. И., Башмаков Г. С. Концепция альтернативного земельного закона // Вестник МГУ. 1994. Специальный выпуск. Серия 11. Право. С. 191.

На наш взгляд, "пользование" следует рассматривать как собирательное понятие, включающее в себя все предусмотренные законом права на землю. Иные значения данного термина не могут быть применены, так как российское законодательство не знает такого вещного права, как "пользование". В случае отнесения к ведению Федерации регламентации именно вещного права следовало бы использовать устоявшуюся терминологию и указывать именно на регулирование постоянного (бессрочного) пользования. Если под пользованием понимать использование земли на любом предусмотренном законом праве, то к полномочиям Федерации следует отнести установление перечня видов прав на землю. Кроме того, к полномочиям Федерации относится установление перечня оснований возникновения прав на землю, поскольку "основание" может быть определено как "исходное условие, предпосылка существования некоторого явления или системы явлений" <*>. Кроме того, слово "условие" в первом значении определяется как "обстоятельство, от которого что-нибудь зависит" <**>. -------------------------------- <*> Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф. В. Константинов. М., 1967. Т. 4. С. 170. <**> Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1990. С. 565.

Возникновение любого субъективного права на землю зависит от того, допускает ли закон к участию в подобном правоотношении конкретного субъекта применительно к конкретному объекту, а также соблюдены ли требования, предъявляемые законом в отношении юридического факта, выступающего в качестве основания возникновения права на землю. Что касается порядка <*> пользования, то следует согласиться с мнением, что порядок пользования - совокупность прав и обязанностей всех субъектов, использующих землю независимо от правовых оснований <**>. В таком случае нужно классифицировать земли в зависимости от их целевого назначения, а также определить особенности правового режима отдельных категорий земель на уровне федерального закона. На уровне Федерации должны быть определены и основания прекращения прав на землю, четко закреплены пределы государственного вмешательства по поводу использования земли. С этой целью необходимо на федеральном уровне исчерпывающим образом установить обязанности пользователей земельных участков, а также основания и порядок ограничения прав на землю. -------------------------------- <*> Порядок может быть определен как правила, по которым что-то совершается; существующее устройство, режим. См.: Ожегов С. И. Указ. соч. С. 565. <**> См.: Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Под ред. и со вступит. статьей акад. Б. Н. Топорнина. М., 1997. С. 267.

Достаточно обстоятельный анализ понятий "условия" и "порядок" пользования землей содержится в одной из работ И. А. Иконицкой. Взяв за основу не только положения Конституции РФ, но и ЗК РФ, иных федеральных законов, она приходит к нескольким выводам. Во-первых, определяет содержание рассматриваемых понятий. Во-вторых, отмечает, что "...сегодня федеральный закон регулирует весьма сложную сферу земельных отношений, которые не подпадают под понятия "условия" и "порядок" пользования. Однако эти отношения весьма тесно связаны с отношениями по использованию земли, поскольку они через иной субъектный состав обеспечивают надлежащий порядок землепользования. Эти отношения лежат в сфере государственного управления использованием и охраной земли. Основные функции этого управления определены ЗК РФ, который предусматривает дальнейшее регулирование выполнения данных функций также в основном на федеральном уровне" <*>. -------------------------------- <*> Иконицкая И. А. Земельное право Российской Федерации: Учебник. М., 2002. С. 49.

Изложенное выше относительно трактовки понятий "условия" и "порядок" пользования землей свидетельствует об отсутствии четких критериев выделения сферы земельных отношений, подпадающих под исключительное ведение Федерации в рамках ч. 3 ст. 36 Конституции РФ. Подобный "неопределенный" подход к установлению исключительных федеральных полномочий позволяет сделать следующие выводы: а) на федеральном уровне может быть урегулирован практически любой вопрос, непосредственно либо опосредованно связанный с использованием земли; б) полномочия субъектов РФ в области регламентации земельных отношений полностью зависят от усмотрения Федерации; в) объем полномочий субъектов РФ может изменяться как в сторону предоставления большей свободы усмотрения, так и в сторону уменьшения полномочий в зависимости от политики Федерации относительно распределения властных полномочий между центром и регионами. Положения ч. 3 ст. 36 Конституции РФ, а также п. 2 ст. 26.1 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" означают, что субъекты РФ не вправе самостоятельно, на основе собственных нормативных правовых актов определять полномочия в сфере регламентации земельных отношений. Распределение полномочий между органами федеральной власти и органами власти субъектов в сфере земельных отношений - прерогатива Федерации. Данный принцип распространяется также и на договоры о разграничении полномочий. Согласно п. 9 ст. 26.7 указанного Закона договор о разграничении полномочий вступает в силу со дня вступления в силу федерального закона об утверждении договора о разграничении полномочий, если указанным федеральным законом не установлено иное. Возможность фактически в одностороннем порядке распределять полномочия между федеральными органами власти и органами власти субъектов РФ на федеральном уровне подтверждается судебной практикой. Установление правила о согласовании проектов федеральных законов по предметам совместного ведения с законодательными (представительными) и высшими исполнительными органами государственной власти субъектов РФ (ст. 26.4) не может рассматриваться в качестве меры, обеспечивающей обязательный учет мнения субъекта РФ при принятии соответствующего федерального закона. Такой вывод, в частности, следует из Постановления Конституционного Суда РФ от 23 апреля 2004 г. N 8-П по делу о проверке конституционности Земельного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Мурманской областной Думы. Поводом к рассмотрению дела явился запрос Мурманской областной Думы, в котором оспаривалась конституционность Земельного кодекса РФ. Основание к рассмотрению дела - обнаружившаяся неопределенность, в частности, в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ Земельный кодекс РФ в целом. Конституционный Суд устанавливает: "Конституция Российской Федерации, осуществляя разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, определяет предметы ведения Российской Федерации (статья 71) и предметы совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (статья 72). При этом ее статьей 76 (часть 2) установлено, что по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, к которым относятся, в частности, вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами, разграничение государственной собственности, природопользование, лесное законодательство (статья 72, пункты "в", "г", "д", "к" части 1), издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации. Само же принятие и изменение всех федеральных законов, как следует из статьи 71 (пункт "а") Конституции Российской Федерации, находится непосредственно в ведении Российской Федерации. Тем самым не предполагается, что при принятии федеральных законов по предметам совместного ведения требуется обязательное направление соответствующих законопроектов субъектам Российской Федерации и специальное рассмотрение их предложений Федеральным Собранием". По мнению Суда, "соблюдение тех процедурных правил, которые непосредственно вытекают из предписаний статей 104 - 108 Конституции Российской Федерации, - безусловная обязанность Государственной Думы... Процедура согласования имеет целью достижение взаимоприемлемого решения путем координации интересов всех ее участников. Из этого, однако, не вытекает безусловная обязанность Государственной Думы удовлетворить требования, заявленные субъектами Российской Федерации. Проведение данной процедуры предполагает выяснение и обсуждение мнений субъектов Российской Федерации для выработки возможно более согласованного проекта федерального закона, но не получение со стороны субъектов Российской Федерации одобрения законопроекта в целом либо отдельных его положений. СОГЛАСИТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ НЕОБХОДИМЫМ ЭЛЕМЕНТОМ КОНСТИТУЦИОННОГО ПРОЦЕССА ПРИНЯТИЯ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ЗАКОНОВ, А ОТСТУПЛЕНИЕ ОТ НИХ САМО ПО СЕБЕ НЕ МОЖЕТ СЛУЖИТЬ ОСНОВАНИЕМ ДЛЯ ПРИЗНАНИЯ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА НЕ СООТВЕТСТВУЮЩИМ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ПОРЯДКУ ПРИНЯТИЯ... При таких обстоятельствах у Конституционного Суда Российской Федерации нет оснований полагать, что проведенные Федеральным Собранием процедуры принятия Земельного кодекса Российской Федерации привели к искажению реального волеизъявления представительного органа, а значит - и оснований для его признания не соответствующим Конституции Российской Федерации по порядку принятия" <*> (здесь и далее выделено мной. - Г. Э.). -------------------------------- <*> РГ. 2004. 28 апр.

Разграничение полномочий между РФ и ее субъектами в области регулирования земельных отношений осуществлено и в ряде иных федеральных законов. Следует отметить, что характерной чертой федеральных законов, принятых после ЗК РФ, является не только материально-правовая регламентация определенной сферы земельных правоотношений, но и решение вопроса о полномочиях субъекта РФ в данной сфере. При этом установление полномочий субъекта РФ происходит путем прямого перечисления тех вопросов, которые могут быть урегулированы субъектом РФ. Все остальное - полномочия Российской Федерации. Так, например, в п. 5 ст. 1 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 101-ФЗ "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения" в качестве общего правила установлено, что "принятие субъектами Российской Федерации законов и иных нормативных правовых актов, содержащих дополнительные правила и ограничения оборота земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения, не допускается". Вместе с тем в указанном Федеральном законе названы отношения, регламентация которых осуществляется субъектом РФ самостоятельно, например установление момента, с которого осуществляется приватизация земель сельскохозяйственного назначения на территории субъекта РФ. Определенные полномочия субъекта РФ в области регулирования земельных отношений закреплены в Федеральном законе от 21 декабря 2001 г. N 178-ФЗ "О приватизации государственного и муниципального имущества". В частности, в соответствии с п. 7 ст. 28 цена выкупа земельного участка устанавливается субъектами Российской Федерации. При этом свобода усмотрения субъекта РФ при установлении цены ограничена ее нижним и верхним пределом, который установлен федеральным законодателем в зависимости от численности поселения. С точки зрения разграничения полномочий между РФ и ее субъектами в Федеральном законе "О приватизации государственного и муниципального имущества" отражена общая тенденция в области разграничения полномочий между органами власти РФ и органами власти субъекта РФ - прямо перечислены полномочия субъекта РФ в области приватизации земельных участков. Рассмотрение вопроса о разграничении полномочий между РФ и ее субъектами было бы неполным без освещения вопроса о возможности субъектами РФ регламентировать земельные отношения в порядке опережающего правового регулирования. Согласно ч. 2 ст. 76 Конституции РФ "по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации". Указанное положение Конституции, на наш взгляд, следует понимать следующим образом: субъекты РФ вправе принимать свои акты только на основе изданного федерального закона, поскольку соответствие предполагает наличие как минимум двух величин, а также определенное соотношение между ними. Следует учесть, что "соответствие" в русском языке понимается как соотношение между чем-нибудь, выражающее согласованность, равенство в каком-либо отношении. В свою очередь, "соотношение" - это взаимная связь между чем-нибудь, отношение <*>. -------------------------------- <*> См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1991. С. 746.

Практика, в частности, Конституционного Суда РФ, основывается на ином толковании природы совместного ведения. Конституционный Суд РФ неоднократно подтверждал правило: отсутствие федерального закона по предмету совместного ведения не препятствует субъекту Федерации принять собственный нормативный акт, что вытекает из природы совместного ведения <*>. При этом Конституционный Суд РФ не сделал каких-либо изъятий из сферы действия указанного правила с точки зрения содержания отношений, которые могут быть урегулированы субъектом РФ в порядке опережающего правового регулирования. То есть данное правило распространяет свое действие на всю совокупность отношений, в том числе составляющих исключительное ведение Федерации. Полагаем, что данная позиция Конституционного Суда не соответствует ст. 73 Конституции РФ, согласно которой субъекты РФ обладают всей полнотой государственной власти вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. Кроме того, Конституционным Судом РФ дано расширительное толкование ст. 76 Конституции РФ. По мнению Суда, принятие нормативных актов по предметам совместного ведения Президентом и Правительством само по себе не является нарушением ч. 2 ст. 76 Конституции РФ. -------------------------------- <*> См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 1 февраля 1996 г. N 3-П по делу о проверке конституционности ряда положений Устава - Основного Закона Читинской области // СЗ РФ. 1996. N 7. Ст. 700.

Полагаем, что конституционно-доктринальное толкование природы совместного ведения и порядка принятия нормативно-правовых актов по предметам совместного ведения, как отмечалось ранее, есть не что иное, как легализация сложившихся отношений в Российской Федерации, не нашедшая окончательного закрепления в нормах действующей Конституции РФ. При этом указанные отношения урегулированы в Федеральном законе "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации". В п. 2 ст. 3 предусмотрено, что "субъекты Российской Федерации вправе осуществлять собственное правовое регулирование по предметам совместного ведения ДО ПРИНЯТИЯ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ЗАКОНОВ. После принятия соответствующего федерального закона законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации подлежат приведению в соответствие с данным федеральным законом в течение трех месяцев". Считаем, что при применении принципа опережающего регулирования необходимо учитывать, что п. 2 ст. 26.1 названного Закона не относит законы, а равно иные нормативные правовые акты субъектов РФ к правовым формам разграничения компетенции между РФ и субъектами РФ по предметам совместного ведения. Следовательно, субъекты РФ не могут принимать свои нормативные правовые акты по вопросам, отнесенным к компетенции Федерации, а также самостоятельно определять для себя компетенцию в какой-либо сфере общественных отношений, отнесенной к совместному ведению РФ и ее субъектов. Поэтому принятие нормативных правовых актов субъектами РФ, в том числе в порядке опережающего регулирования, должно быть ограничено сферой полномочий субъекта РФ, определенных в порядке Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации". Кроме того, есть основания предполагать, что принятие нормативных правовых актов субъектом РФ по вопросам, прямо не отнесенным к его компетенции федеральным законодателем, может повлечь неоднозначную оценку их правомерности, поскольку, как было сказано выше, сфера исключительных полномочий Федерации в области использования земли (ч. 3 ст. 36 Конституции РФ) четко не определена. Таким образом, современное усиление централизма в сфере разграничения полномочий между РФ и ее субъектами в рамках совместного ведения - закономерное следствие практики разграничения полномочий, существовавшей в 90-е гг. прошлого века. Одновременно оно является потенциальной основой для перехода к своей противоположности, к возврату необоснованно широких полномочий субъектов РФ. Во избежание данного процесса необходимо предусмотреть гарантии обязательного учета мнений субъектов РФ при принятии федеральных законов. Кроме того, важно четко установить сферу исключительных полномочий Федерации в области регулирования земельных отношений. Формулировка ч. 3 ст. 36 Конституции позволяет отнести к полномочиям Федерации практически любые отношения, возникающие в сфере использования и охраны земли.

Название документа "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с признанием сделок недействительными (сделки, заключенные под влиянием заблуждения). Январь - декабрь 2005 г. Часть 4" (Трофимов В. Н.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2006) Текст документа

Подготовлен для системы КонсультантПлюс

ОБЗОР ПРАКТИКИ РАССМОТРЕНИЯ АРБИТРАЖНЫМИ СУДАМИ СПОРОВ, СВЯЗАННЫХ С ПРИЗНАНИЕМ СДЕЛОК НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ (СДЕЛКИ, ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ПОД ВЛИЯНИЕМ ЗАБЛУЖДЕНИЯ) ЯНВАРЬ - ДЕКАБРЬ 2005 Г.

ЧАСТЬ 4

Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 2 марта 2006 года

В. Н. ТРОФИМОВ

Трофимов В. Н., адвокат, д. ю.н.

При подготовке обзора использовались только вступившие в силу решения. Прокомментировано 12 судебных решений.

1. Суд указал, что существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению, в то время как истец не заблуждался относительно предмета спорного договора (Постановление ФАС ДВО от 24.01.2005 N Ф03-А16/04-1/4116).

Между Облпотребсоюзом ЕАО (продавец) и предпринимателем Б. (покупатель) был заключен предварительный договор от 12.08.2003 купли-продажи здания магазина-столовой, по условиям которого продавец обязался продать здание магазина-столовой после регистрации права собственности, а покупатель, в свою очередь, обязался внести аванс в сумме 55000 руб. Согласно квитанциям от 08.08.2003 Б. внес вышеуказанный аванс. Впоследствии между теми же сторонами был заключен договор купли-продажи от 30.10.2003 N 11 названного недвижимого имущества. Стоимость объекта была определена сторонами в сумме 84000 руб. Оставшаяся часть платежа в сумме 29000 руб. была перечислена Б. согласно квитанции от 29.10.2003. Здание было передано по акту приема-передачи от 30.11.2003. Постановлением Совета Облпотребсоюза ЕАО от 19.01.2004 Постановление Облпотребсоюза ЕАО от 10.10.2003 о продаже предпринимателю Б. спорного объекта было отменено. Письмом от 16.12.2003 Облпотребсоюз ЕАО уведомил Б. о допущенной технической ошибке при заключении договора от 30.10.2003, указав о намерении продать помещение площадью 188,1 кв. м, а не все здание. Б. отказался внести изменения в указанный договор относительно площади помещения в проданном ему здании. Облпотребсоюз ЕАО обратился в суд с иском к Б. о признании на основании ст. 178 ГК РФ недействительным договора купли-продажи от 30.10.2003 N 11 в части продажи двух магазинов площадью 268,3 кв. м и признании государственной регистрации перехода права собственности на здание магазина, осуществленной на основании оспариваемой сделки, недействительной. Решением суда первой инстанции от 19.07.2004 требование в части признания договора купли-продажи в части продажи двух помещений магазинов площадью 268,3 кв. м недействительным было удовлетворено на основании ст. 178 ГК РФ. В части признания недействительной государственной регистрации перехода права собственности было отказано на основании ст. 18 ФЗ от 21.07.1997 N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" (далее - Закон о регистрации прав). Постановлением апелляционной инстанции от 11.10.2004 решение от 19.07.2004 было изменено. В части удовлетворения требований о признании договора недействительным решение отменено, в удовлетворении указанного требования истцу отказано. В остальной части решение было оставлено без изменения. В кассационной жалобе Облпотребсоюз ЕАО указал на то, что суд апелляционной инстанции в нарушение п. п. 10, 11, 12 ч. 2 ст. 271 АПК РФ не дал надлежащую оценку договору от 30.10.2003, т. к. согласно его условиям на продажу выставлялось одно пустующее помещение столовой балансовой стоимостью 84000 руб. и рыночной стоимостью 133938 руб. Рыночная стоимость всего спорного здания, которое состояло из помещения столовой, помещения магазина "Старт" и помещения магазина Октябрьского райпо, составляла 503899 руб. Таким образом, ответчик произвел оплату не за все здание, а только за его часть - столовую. Спорный договор не соответствовал ст. 554 ГК РФ, т. к. в нем отсутствовали данные, позволявшие определенно установить недвижимое имущество, подлежащее передаче покупателю. По мнению истца, суд неправомерно принял в качестве доказательства по делу предварительный договор от 12.08.2003, который являлся ничтожным в соответствии со ст. ст. 131, 164, 165 ГК РФ, т. к. был принят в нарушение ст. ст. 429, 554, 555 ГК РФ. Истец также считал, что государственная регистрация права собственности на другие помещения, расположенные в спорном здании, была недействительна на основании ч. 1 ст. 18 Закона о регистрации прав. Суд кассационной инстанции Постановлением от 24.01.2005 оставил судебный акт апелляционной инстанции без изменения. При этом суд исходил из следующего. Согласно ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения. Суд установил, что Облпотребсоюз ЕАО, заключая договор купли-продажи здания магазина-столовой, действовал в пределах своей компетенции. Материалами дела не подтверждалось заблуждение истца относительно предмета сделки. Соответственно, суд сделал обоснованный вывод о том, что отсутствовали достаточные основания для удовлетворения исковых требований относительно заблуждения продавца по площади подлежащих продаже помещений. Суд обеих инстанций указал также, что не имелось оснований для удовлетворения исковых требований в части признания недействительной регистрации права собственности на спорный объект недвижимости, т. к. истцом не были представлены доказательства о нарушении ст. 18 Закона о государственной регистрации прав, которой установлены требования к документам, представляемым на государственную регистрацию прав. Суд в результате отклонил как не соответствующие материалам дела доводы истца о том, что он намеревался продать только помещение столовой, т. к. из предварительного договора купли-продажи от 12.08.2003 и договора купли-продажи недвижимости от 30.10.2003 N 11 следовало, что предметом сделки являлось все здание магазина-столовой. Нужно отметить, что законодатель, формулируя содержание ст. 178 ГК РФ, стремился сократить круг оснований для признания сделки недействительной. Это совпадает с общей тенденцией к ограничению факторов, создающих неуверенность у участников гражданского оборота. Раньше отечественное законодательство не устанавливало перечня оснований, которые были существенными для признания сделки недействительной как заключенной под влиянием заблуждения. В определенной мере это ограничение нанесло ущерб принципу справедливости. Например, если стороны заблуждаются относительно субъекта сделки, то это не является согласно действующей редакции ГК РФ существенным заблуждением. Хотя ясно, что ошибочное совпадение имен или наименований соответствующих лиц приведет к существенному пороку воли. Для признания сделки недействительной как заключенной под влиянием заблуждения необходимо наличие двух условий. Во-первых, такое заблуждение должно быть существенным. Во-вторых, иск должен быть подан стороной, которая заблуждалась. В целом же для подобных сделок характерно то, что они заключаются под воздействием порока воли. Такие сделки являются оспоримыми, что также можно объяснить желанием законодателя в возможно наименьшей степени ставить под сомнение стабильность гражданского оборота. Оспоримость означает преобладание частного интереса в результатах совершения сделки, а также наличие субъективного элемента в ее содержании. Все это влечет необходимость глубокого исследования в суде всех соответствующих обстоятельств. Как результат суды достаточно часто отказывают в удовлетворении исков, основанных на обстоятельствах, связанных с заблуждением. В данном комментируемом деле истец заблуждался относительно тождества предмета спорного договора, что означало, что он имел в виду при заключении договора не тот предмет, который был в этом договоре формально указан. В таком случае истец должен был представить убедительные доказательства факта своего заблуждения. Понятно, что для суда более убедительными были бы факты, имеющие форму документа. Такие доказательства представил в данном случае не истец, а ответчик, который предъявил суду предварительный договор. Несмотря на то, что этот документ не был зарегистрирован, он, конечно же, послужил хорошим доказательством в пользу ответчика. Если истец действительно заблуждался, то он заблуждался в данном случае дважды при заключении обоих договоров. Для того, чтобы как-то сократить возможность возникновения ситуации, которая потом может быть истолкована как заблуждение, желательно при заключении договора не ограничиваться просто подписанием его последней страницы, но также предлагать подписать каждую страницу, прошить договор, заверить подписи у нотариуса. Полезно также сохранять черновики с правкой другой стороны.

2. Суд, отказывая в иске, указал, что по смыслу ст. 178 ГК РФ заблуждение должно иметь место на момент совершения сделки, в то время как доводы ответчика о его заблуждении относились к исполнению сделки. Кроме того, ответчик не доказал, что заблуждение относительно суммы кредита имело существенное для него значение (Постановление ФАС ДВО от 12.01.2005 N Ф03-А37/04-1/3910).

04.01.2003 между ОАО КБ "Магаданский" (далее - Банк) и ООО "Кроун" (далее - Общество) был заключен договор о предоставлении кредитной линии N 01-01-2003 с лимитом выдачи: с 04.01.2003 по дату погашения задолженности по другому договору и выполнения условий об обеспечении возврата кредита - в размере 500000 руб., после выполнения вышеуказанного условия - 1500000 руб. Условиями договора были установлены: срок возврата кредита - до 29.12.2003, проценты за пользование кредитом - 24% при соблюдении заемщиком сроков возврата кредита и 60% по повышенной ставке в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения условий договора, комиссия за обслуживание ссудного счета - 6% годовых. Впоследствии дополнительными соглашениями от 29.12.2003 Банк и Общество изменили срок возврата кредита - до 29.03.2004; размер процентов за пользование кредитом - 34% с 01.01.2004 до 29.03.2004; размер повышенных процентов - 90% с 01.01.2004; размер комиссии - 11% с 01.01.2004 до 29.03.2004. Кроме того, дополнительным соглашением от 19.01.2004 стороны продлили срок действия договора ипотеки до 29.03.2004. Дополнительное соглашение от 19.01.2004 было нотариально удостоверено, но не было зарегистрировано в учреждении юстиции. По договору Общество получило 1500000 руб. кредитных средств. Спор возник в связи с невозвратом Банку указанной суммы и невыплатой Обществом в полном размере процентов за пользование кредитом, повышенных процентов и комиссии. Соответственно, Банк обратился в суд с иском к Обществу о взыскании задолженности по договору кредитной линии. Определением суда от 29.06.2004 данное дело было объединено в одно производство с делом N А37-1839/04-5 по иску Общества к Банку о признании договора кредитной линии от 04.01.2003 недействительным на основании ст. 178 ГК РФ как заключенного под влиянием заблуждения относительно суммы кредита, имевшего существенное значение для Общества, а также на основании ст. ст. 168, 820 ГК РФ ввиду отсутствия государственной регистрации кредитного договора, предусматривавшего залог недвижимости. Решением суда первой инстанции от 29.07.2004 в удовлетворении иска Общества о признании договора кредитной линии недействительным было отказано. Иск Банка был удовлетворен на основании ст. ст. 309, 310, 807, 819, 851 ГК РФ частично на сумму 1500000 руб. основного долга, 13813 руб. 53 коп. комиссии, 414683 руб. 06 коп. процентов, включая повышенные, сумма которых была уменьшена судом на основании ст. 333 ГК РФ. При этом взыскание было обращено на принадлежащее Обществу на праве собственности имущество, переданное Банку в залог. В остальной части иска было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 23.09.2004 решение было изменено в части обращения взыскания на нежилое здание, переданное в залог по договору ипотеки от 25.04.2003 N 01-01-2003, было отменено в связи с отсутствием государственной регистрации дополнительного соглашения от 19.01.2004 к договору ипотеки о продлении срока исполнения обязательств, из-за чего действие договора ипотеки прекратилось 29.12.2003. В остальном решение было оставлено без изменения. В кассационной жалобе ООО "Кроун" сослалось на то, что суд, отклоняя доводы Общества о ничтожности договора кредитной линии ввиду его несоответствия требованиям ст. 10 ФЗ "Об ипотеке", применил не подлежащие применению ст. ст. 131, 339 ГК РФ и ст. 19 ФЗ "Об ипотеке". По мнению Общества, договор кредитной линии являлся ничтожной сделкой, поскольку нотариально не был удостоверен и не прошел государственную регистрацию. Кроме того, суд не учел, что сам договор ипотеки также являлся ничтожным, т. к. был подписан от имени Банка юрисконсультом Шкуро Б. В. по ненадлежаще оформленной доверенности и в нарушение п. 3 ст. 340 ГК РФ и п. 2 ст. 69 ФЗ "Об ипотеке" не содержал условия об ипотеке земельного участка, на котором было расположено здание. При удовлетворении иска Банка судебные инстанции не учли, что иск был предъявлен Банком в период действия договора без требования о его досрочном расторжении. Судом также были нарушены требования ст. 350 ГК РФ при определении начальной продажной цены заложенного имущества, которая существенно отличалась от его рыночной стоимости. Суд кассационной инстанции Постановлением от 12.01.2005 оставил Постановление суда апелляционной инстанции без изменения. Отклоняя доводы Общества о недействительности договора кредитной линии на основании ст. 178 ГК РФ, первая и апелляционная инстанции указали на недоказанность Обществом обстоятельств, предусмотренных данной статьей в качестве необходимых условий для признания сделки недействительной в судебном порядке. Согласно п. 1 ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. По мнению Общества, оно было введено Банком в заблуждение относительно суммы кредита, поскольку по условиям договора кредитной линии рассчитывало на получение 2000000 руб., а фактически получило 1500000 руб. Как отметил суд, по условиям договора кредитной линии выдача кредита производится по заявлению заемщика. Общество не доказало, что оно обращалось к Банку с заявлением о выдаче кредитных средств на сумму свыше 1500000 руб. Кроме того, по смыслу ст. 178 ГК РФ заблуждение должно иметь место на момент совершения сделки, в то время как доводы Общества о его заблуждении относились к исполнению сделки. Обществом также не было доказано, что заблуждение относительно суммы кредита имело существенное для него значение. Соответственно, при таких обстоятельствах суд отклонил доводы Общества о недействительности договора кредитной линии по вышеуказанному основанию. По мнению суда кассационной инстанции, правильными являлись выводы суда двух инстанций об отказе в иске о признании договора кредитной линии недействительным на основании ст. 820 ГК РФ, на которую ссылалось Общество в своем иске, указывая на отсутствие нотариального удостоверения и государственной регистрации кредитного договора, содержащего условия о залоге недвижимости. Договор не содержал условий об ипотеке, а лишь предусматривал в пункте 2.5 обязанность заемщика заключить договор ипотеки, который впоследствии и был заключен 25.04.2003. Поскольку в договоре кредитной линии отсутствовали условия о залоге недвижимости, то его нотариальное удостоверение и государственная регистрация не требовались. Поскольку в иске Обществу было отказано, то удовлетворение иска Банка о взыскании с заемщика кредиторской задолженности, процентов за пользование кредитом, повышенных процентов как неустойки, комиссии за обслуживание ссудного счета соответствовало требованиям ст. ст. 309, 310, 333, 807, 819 ГК РФ. Обращая взыскание на заложенное имущество, судебные инстанции руководствовались п. 3 ст. 350 ГК РФ, согласно которому в случаях обращения взыскания на имущество начальная продажная цена заложенного имущества определяется решением суда, причем исходя из его рыночной цены (п. 6 письма Президиума ВАС РФ от 15.01.1998 N 26). Если бы истец в данном случае заблуждался относительно гражданско-правовой природы договора, но не его отдельных условий, то он мог бы рассчитывать на удовлетворение иска. Однако неправильная оценка объема прав и обязанностей сторон сделки не признается существенным заблуждением. Что касается самого заблуждения, то под ним понимают ошибочное и не соответствующее действительности представление соответствующего лица об элементах совершаемой им сделки. В таком случае воля этого лица не совпадает с волеизъявлением. В рассматриваемом случае истец не смог доказать наличие различия между своей волей и содержанием спорной сделки. Таким доказательством могло бы быть, как отметил сам суд, обращение истца к другой стороне сделки с просьбой выдать кредит на ту сумму, которую истец, как он утверждал, и хотел получить. Однако такого обращения в суд предъявлено не было. Важно также, чтобы заблуждение истца существовало на момент заключения сделки. Это обстоятельство тоже, конечно, нужно было доказывать. При этом истец должен был убедить суд, что если бы условие сделки, в отношении которого он заблуждался, действительно отсутствовало, то он не согласился бы заключить такую сделку. Применительно к данному делу истец не смог объяснить, в чем именно заключалась принципиальная для него разница в размере кредита, который он получил и который он был якобы намерен получить. В отношении признания кредитного договора недействительным по основанию наличия заблуждения см. также: Постановление Президиума ВАС РФ от 17.03.98 N 3605/96.

3. Суд квалифицировал заблуждение истца о возможности впоследствии сформировать контрольный пакет акций как заблуждение относительно мотивов сделки, которое в силу ч. 1 ст. 178 ГК РФ не имеет существенного значения (Постановление ФАС МО от 13.01.2005 N КГ-А40/12302-04).

ООО "ВестОстСтиль" обратилось в суд с иском к РФФИ о признании недействительным договора купли-продажи акций ОАО "ЛХК Кировлеспром", заключенного 28.04.2003 на аукционе, проведенном Кировским региональным отделением РФФИ. Исковые требования были мотивированы тем, что информационное сообщение о продаже пакета акций содержало некоторые недостоверные сведения, и это послужило причиной заблуждения истца относительно возможности в будущем приобрести контрольный пакет акций ОАО "ЛХК Кировлеспром", что являлось, по его мнению, основанием для признания договора недействительным в соответствии со ст. 178 ГК РФ. Решением суда первой инстанции от 08.07.2004, оставленным без изменения Постановлением суда апелляционной инстанции от 22.09.2004, в удовлетворении исковых требований было отказано. Суд кассационной инстанции Постановлением от 13.01.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд принял во внимание следующее. В соответствии со ст. 178 ГК РФ существенным, являющимся основанием для признания сделки недействительной является заблуждение относительно природы сделки, тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение истца о возможности впоследствии сформировать контрольный пакет акций ОАО "ЛХК Кировлеспром" было обоснованно квалифицировано судом как заблуждение относительно мотивов сделки, которое в силу ч. 1 ст. 178 ГК РФ не имело существенного значения. Доводы истца, касавшиеся недостоверности сведений, содержавшихся в информационном сообщении о проведении аукциона, были обоснованно отклонены судом как не нашедшие подтверждения в материалах дела. Причина обращения в данном случае в суд понятна. Истец покупал акции, рассчитывая в дальнейшем сформировать контрольный пакет. Когда же он попытался это сделать, то выяснилось, что это невозможно. Ошибка истца была вызвана тем, что он использовал сведения, которые содержались в условиях аукциона. Из заявления истца следовало, что в этих сведениях не содержалось важной информации, которая для него в данном случае имела принципиальное значение. Если бы истец знал, что контрольный пакет невозможно сформировать, то он отказался бы от заключения спорной сделки. С этой стороны ситуация может быть квалифицирована как существенное заблуждение. Однако это заблуждение не относилось к самой сделке. Ведь сделка не содержала никакого упоминания относительно контрольного пакета. Это были собственные планы истца. В этом случае он осуществлял предпринимательскую деятельность на свой риск (п. 1 ст. 2 ГК РФ) и, к сожалению, просчитался. Это достаточно обычная ситуация для коммерческих отношений и, конечно же, она не может быть основанием для того, чтобы оспаривать сделку. Может быть, в данном случае более продуктивным для истца было бы поставить вопрос о недействительности проведенного конкурса. Но в таком случае он должен был представить в суд доказательства, что при проведении конкурса были существенно нарушены какие-то требования законодательства. Если таких нарушений допущено не было, то тогда конкурс также не удалось бы успешно оспорить. Понятно, почему законодатель особо оговорил, что заблуждение относительно мотивов сделки не может иметь существенного значения. Дело в том, что мотивы разнообразны и индивидуальны, они далеко не всегда известны другой стороне. Если бы в вопросе о недействительности сделок учитывались и мотивы, то это могло бы серьезно повредить рыночным отношениям, уверенности их участников в результатах своих действий. Следует, однако, иметь в виду, что если мотивы сделки зафиксированы в самой этой сделке, то в таком случае заблуждение в отношении них может быть квалифицировано как существенное.

4. Суд пришел к выводу, что заблуждения истца относительно исполнения ответчиком условий спорного договора не могли быть признаны заблуждениями относительно правовой природы сделки приватизации муниципального имущества на коммерческом конкурсе либо относительно тождества предмета сделки. Кроме того, истец не доказал факт заблуждения относительно исполнения ответчиком социальных условий по договору (Постановление ФАС ПО от 01.02.2005 N А49-3752/04-180/18).

Как следовало из материалов дела, между Комитетом по управлению муниципальным имуществом г. Пензы и ООО "Торгово-промышленная компания "Два капитана", г. Пенза, 05.03.2001 по результатам коммерческого конкурса по продаже Муниципального предприятия "Кинотеатр "Родина" был заключен договор N 135 купли-продажи имущественного комплекса Муниципального предприятия "Кинотеатр "Родина", в соответствии с п. 4.1 которого ООО "Торгово-промышленная компания "Два капитана" обязалось выполнить в отношении Предприятия социальные условия: частично сохранить профиль деятельности Предприятия - кинопоказ, сохранить численность работающих на Предприятии в течение одного года, увеличить численность рабочих мест на Предприятии. 05.03.2001 сторонами был заключен договор о порядке выполнения победителем коммерческого конкурса социальных условий. Согласно п. п. 1 - 3 договора ООО "Торгово-промышленная компания "Два капитана" обязалось сохранить 14 рабочих мест, частично сохранить профиль деятельности Предприятия - кинопоказ, увеличить количество рабочих мест сверх предусмотренного в п. 1 договора. Пунктом 4 договора было предусмотрено, что ООО "Торгово-промышленная компания "Два капитана" обязалось выполнить условия по п. п. 1 - 3 договора в течение года с момента заключения договора N 135 от 05.03.2001, то есть до 06.03.2002. Согласно акту комиссии по контролю за выполнением условий коммерческого конкурса по продаже Муниципального предприятия "Кинотеатр "Родина", утвержденному 14.03.2002 председателем Комитета по управлению муниципальным имуществом г. Пензы, условия договора о порядке выполнения победителем коммерческого конкурса социальных условий от 05.03.2001 (п. п. 1 - 3) были выполнены. Учреждение юстиции по государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним на территории Пензенской области 02.04.2002 зарегистрировало за ООО "ТПК "Два капитана" право собственности на имущественный комплекс Предприятия "Кинотеатр "Родина". 19.03.2004 комиссия по контролю за выполнением условий коммерческого конкурса по продаже Муниципального предприятия "Кинотеатр "Родина" составила акт о выполнении условий конкурса. Согласно данному акту в марте 2002 г. комиссия была введена в заблуждение относительно целей и намерений ООО "Торгово-промышленная компания "Два капитана" при приобретении недвижимого имущества. Социальные цели не были достигнуты, имущество разрушалось, земельные платежи не вносились. Комиссия аннулировала акт от 14.03.2002 и рекомендовала Комитету по управлению муниципальным имуществом г. Пензы расторгнуть договор купли-продажи. Акт был утвержден 22.03.2004 председателем Комитета по управлению муниципальным имуществом г. Пензы. Соответственно, Комитетом по управлению муниципальным имуществом г. Пензы на основании ст. ст. 157, 167, 178 ГК РФ были заявлены требования о признании недействительной сделки по передаче ООО "Торгово-промышленная компания "Два капитана" прав на имущественный комплекс МП "Кинотеатр "Родина" и применении последствий недействительности сделки - обязании ответчика вернуть в муниципальную собственность г. Пензы здание кинотеатра. Решением суда первой инстанции от 23.09.2004 исковые требования были оставлены без удовлетворения. В апелляционной инстанции законность и обоснованность принятого по делу решения не проверялись. Суд кассационной инстанции Постановлением от 01.02.2005 оставил решение без изменения. При этом суд в соответствии со ст. ст. 178, 181, 195, 199 ГК РФ исходил из того, что заблуждения истца относительно исполнения ответчиком условий договора купли-продажи муниципального имущества, заключенного по результатам коммерческого конкурса по продаже муниципального предприятия, касающиеся выполнения социальных условий, не могли быть признаны заблуждениями относительно правовой природы сделки приватизации муниципального имущества на коммерческом конкурсе либо тождества предмета сделки; истцом не был доказан факт заблуждения относительно исполнения ответчиком социальных условий по договору купли-продажи N 135 от 05.03.2001; акт от 22.03.2004 об аннулировании акта, утвержденного 14.03.2002, не был принят судом в качестве доказательства заблуждения при составлении акта в марте 2002 г.; при составлении акта, утвержденного 14.03.2002, истец мог и должен был узнать о неисполнении ответчиком условий коммерческого конкурса; истцом был пропущен годичный срок для предъявления искового заявления. Суд счел необоснованным довод истца о том, что суд не применил подлежащие применению ст. ст. 153, 157 ГК РФ. По мнению суда, в ст. 153 ГК РФ дается понятие сделки, а в ст. 157 (п. 1) ГК РФ - понятие сделки, совершенной под отлагательным условием. Названные статьи не подтверждали доводы истца о совершении оспариваемой сделки под влиянием заблуждения. Истец в нарушение ст. 65 АПК РФ не представил доказательств того, каким образом он был введен в заблуждение относительно исполнения ответчиком социальных условий по договору купли-продажи N 135 от 05.03.2001, заключенному по результатам коммерческого конкурса, и в чем проявилось заблуждение, имевшее существенное значение. Суд не нашел оснований считать, что совершенная истцом сделка купли-продажи имущественного комплекса не соответствовала его действительному волеизъявлению. Кроме того, суд на основании заявления ответчика пришел к выводу о пропуске истцом срока исковой давности. Как указал суд, в соответствии с п. 2 ст. 181 ГК РФ иск о признании оспоримой сделки недействительной и применении последствий ее недействительности может быть предъявлен в течение года со дня, когда истец узнал или должен был узнать об обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной. Согласно п. 2 ст. 200 ГК РФ по обязательствам с определенным сроком исполнения течение исковой давности начинается по окончании срока исполнения. Соответственно, срок исполнения договора купли-продажи N 135 от 05.03.2001 истек 05.03.2002. Об этом свидетельствовал договор купли-продажи Муниципального предприятия N 135 от 05.03.2001, договор о порядке выполнения победителем коммерческого конкурса социальных условий от 05.03.2001, акт о выполнении условий коммерческого конкурса, утвержденный 14.03.2002. При таких обстоятельствах истец необоснованно исчислял срок исковой давности с 19.03.2004 - даты составления акта о невыполнении условий коммерческого конкурса. В данном случае истец допустил серьезную ошибку, формулируя условия договора. Конечно же, если он был намерен не только реализовать само имущество, но и обеспечить его использование в определенных рамках, надо было предусмотреть в самом договоре, какие последствия должны были наступить, если эти условия не выполнялись (финансовые или иные санкции), и как именно устанавливался бы факт нарушения этих условий (например, в одностороннем или в двустороннем порядке). Ссылаться же на то, что истец серьезно заблуждался относительно истинных намерений ответчика, было явно малоперспективно. Тем более что истец сначала документально подтвердил, что социальные условия ответчиком все-таки выполнялись. Даже несмотря на последующую отмену этого документа, он, несомненно, был весьма убедительным доказательством в пользу ответчика. Ясно также, что в данном случае истцу было крайне трудно доказывать, что его воля при заключении сделки не совпадала с содержанием сделки. А именно это обстоятельство и могло бы быть учтено судом, если уж истец сослался на ст. 178 ГК РФ. Тут имел место не дефект объекта сделки, а вероятный дефект в намерениях другой стороны при ее заключении. Конечно же, по такому основанию суд не мог признать сделку недействительной. Следует также обратить внимание, как именно в данном деле суд подошел к вопросу об исчислении сроков исковой давности. Понятно, что с момента заключения сделки такие сроки уже прошли. Согласно ст. 181 ГК РФ сроки исковой давности по оспоримым сделкам составляют один год. При этом течение срока исковой давности начинается со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка (пункт 1 статьи 179 ГК РФ), либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной. В данном случае спорная сделка была заключена 05.03.2001. Таким образом, годичный срок заканчивался в марте 2002. Истец провел проверку исполнения условий сделки 14.03.2002. То есть именно на эту дату, как и указал суд, истец должен был узнать о наличии обстоятельств, которые позволяли бы ставить вопрос о признании сделки недействительной. В таком случае было правомерно начать исчисление срока исковой давности уже с марта 2002. Хотя и в этом случае до момента подачи иска в суд прошло больше года. Иная ситуация с исчислением сроков исковой давности могла бы сложиться, если бы речь шла о сделке, совершенной под условием (ст. 157 ГК РФ). Такая сделка считается совершенной только тогда, когда выполнено оговоренное в ней условие. В таком случае и сроки исковой давности исчислялись бы с момента, который был оговорен в такой сделке. Истец утверждал, что спорная сделка является именно совершенной под условием. Однако тут он был, видимо, все-таки не прав. Сделка действительно содержала определенные условия. Однако эти условия не были связаны с возникновением права собственности у ответчика. То есть не было выполнено требование, предусмотренное п. 1 ст. 157 ГК РФ. В данном деле было также возможно поставить вопрос и о заблуждении, возникшем в результате обмана. Но в таком случае истец должен был бы доказывать, что уже в момент заключения договора другая сторона не намеревалась выполнять его социальные условия и умышленно обманывала организаторов конкурса.

5. Как указал суд, правовая природа договора купли-продажи бездокументарных ценных бумаг определяется содержанием взаимных обязательств сторон, которые возникают с момента заключения такого договора - совершения сделки. Суд исследовал все обстоятельства, связанные с установлением волеизъявления сторон при совершении оспариваемых сделок, и не нашел доказательств, свидетельствовавших о заблуждении истца относительно правовой природы совершаемой сделки купли-продажи акций (Постановление ФАС УО от 19.09.2005 N Ф09-2988/05-С5).

ЗАО "Корпорация "Уралинвестэнерго" было создано в 2002 г. в результате преобразования ООО "Корпорация "Уралинвестэнерго" в ЗАО с одноименным названием на основании договора о реорганизации, подписанного А., Б. и другими. Постановлением главы г. Южноуральска от 28.01.2002 N 74 было зарегистрировано прекращение деятельности ООО "Корпорация "Уралинвестэнерго" путем реорганизации - преобразования в ЗАО "Корпорация "Уралинвестэнерго" с тем же составом участников-учредителей. На момент образования ЗАО "Корпорация "Уралинвестэнерго" акции были распределены только среди его участников - указанных выше физических лиц, уставный капитал общества составлял 810000 руб. и был разделен на 607500 обыкновенных акций и 202500 привилегированных акций. Согласно регистрационному журналу ЗАО "Корпорация "Уралинвестэнерго" за период с 28.01.2002 по 18.03.2004 на момент регистрации акционерного общества, выпуска и размещения акций А. принадлежало 194400 обыкновенных акций и 64800 привилегированных акций, остальные были распределены между другими участниками. Б. принадлежало 448600 обыкновенных акций и 16200 привилегированных акций. Предметом оспаривания по указанному договору явились две сделки купли-продажи, заключенные акционерами общества Б. и А. по договорам от 29.07.2002, по которым Б. были проданы А. обыкновенные акции в количестве 448600 штук и привилегированные акции в количестве 1013 штук. Б. обратился в суд с иском к А. о признании указанных сделок недействительными, ссылаясь на совершение их под влиянием заблуждения, имевшего существенное значение. Такое заблуждение, по мнению истца, было связано с определением правовой природы спорных договоров и состояло в том, что отчуждение акций осуществлялось с условием последующего их приобретения истцом вновь по договору купли-продажи с отсрочкой передачи. Решением суда первой инстанции от 24.05.2005 в удовлетворении исковых требований было отказано. Постановлением суда апелляционной инстанции от 18.07.2005 решение было оставлено без изменения. В кассационной жалобе А. просил изменить мотивировочную часть Постановления суда апелляционной инстанции, признав не соответствующим фактическим обстоятельствам дела вывод суда о том, что договоры купли-продажи акций от 29.07.2002 не были исполнены. Суд кассационной инстанции Постановлением от 19.09.2005 изменил Постановление апелляционной инстанции, исключив из мотивировочной части выводы о том, что акционер Б. не утратил права собственности на 48600 обыкновенных и 1013 привилегированных акций ЗАО "Корпорация "Уралинвестэнерго", а акционер А. не приобрел права собственности на эти акции. В остальной части судебные акты двух инстанций были оставлены без изменения. При этом суд обратил внимание на следующее. Согласно ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения. Как указал суд, правовая природа договора купли-продажи бездокументарных ценных бумаг определяется содержанием взаимных обязательств сторон: продавца - передать акции в собственность другой стороне (покупателю), а покупателя - принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену). Данные обязательства возникают с момента заключения такого договора - совершения сделки. При рассмотрении дела судом первой инстанции были установлены и исследованы все существенные для принятия правильного решения обстоятельства дела, связанные с установлением волеизъявления сторон при совершении оспариваемых сделок. Решением суда в удовлетворении исковых требований о признании спорных договоров недействительными Б. было отказано в связи с отсутствием каких-либо доказательств, свидетельствовавших о заблуждении истца относительно правовой природы совершаемой сделки купли-продажи акций. Вместе с тем, обстоятельства, связанные с исполнением (неисполнением) оспариваемых договоров купли-продажи, в предмет доказывания по делу не входили. Поэтому из мотивировочной части Постановления суда апелляционной инстанции и были исключены как не имеющие правового значения для разрешения данного спора суждения о том, что истец не утратил права собственности на акции, а ответчик его не приобрел. В данном деле заинтересованная сторона не смогла добиться удовлетворения своего иска и в связи с тем, что небрежно отнеслась к формулированию условий спорного договора. Если для истца действительно были важны условия о последующем приобретении соответствующих акций, то это надо было оговорить ясно и определенно. Поскольку это сделано не было, суд исходил из того, что имела место сделка по купле-продаже акций. Нужно признать, что истец верно сформулировал суть своего заблуждения - он действительно заблуждался относительно природы сделки, считая, что заключает сделку не просто купли-продажи акций, а купли-продажи с условием их дальнейшего приобретения. Единственно, истцу было необходимо представить в суд убедительные доказательства обоснованности его утверждений, например, черновики спорного договора, какие-то записи, которые подтверждали бы факт наличия порока воли. Ведь при подготовке договора нередко текст совершенствуется. Стороны вносят свои поправки, какие-то положения добавляют, что-то исключают. При этом часто это делается в рукописной форме. Такие черновики могут быть в дальнейшем представлены в суд. Рукописные пометки, сделанные другой стороной договора, будут доказывать, что именно имелось в виду при его заключении. Ясно, однако, что в подобных случаях проблема как раз и заключается в том, что сложно найти убедительные доказательства наличия заблуждения. В результате же неточностей при составлении договора доводы истца приобрели характер ссылок на мотивы заключения сделки, что согласно ст. 178 ГК РФ не могло служить основанием для признания сделки недействительной как заключенной под влиянием заблуждения.

6. Суд признал заявление о выходе из общества недействительным, поскольку при его написании истец заблуждался относительно предмета и последствий данного заявления, и это заблуждение имело существенное значение (Постановление ФАС УО от 12.01.2005 N Ф09-4334/04-ГК).

К., являясь учредителем ООО "Ткани", 30.08.2002 обратилась с заявлением с просьбой уволить ее по собственному желанию с момента получения доли учредителя в натуре (площадью). В дополнение к указанному заявлению от 31.08.2002 она просила выделить ей причитающуюся долю в натуре и сообщала, что после надлежащей регистрации выделенной доли она подаст заявление об увольнении по собственному желанию. Решением суда от 18.04.2003 по делу N А47-375/2003 указанное заявление было расценено как заявление о выходе из общества. Соответственно, К. обратилась в суд с иском о признании недействительным заявления о выходе из ООО "Ткани" от 30.08.2002 с дополнением к заявлению от 31.08.2002 на основании ст. 178 ГК РФ. Решением суда первой инстанции от 23.07.2004 иск был удовлетворен. Постановлением от 29.09.2004 решение было оставлено без изменения. Суд кассационной инстанции Постановлением от 12.01.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд исходил из следующего. На основании п. 16 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 09.12.1999 N 90/14 "О некоторых вопросах применения ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" заявление о выходе из общества может быть признано недействительным по основаниям для признания сделок недействительными. Согласно ч. 1 ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Суд, проанализировав заявление К. от 30.08.2002, дополнение к нему от 31.08.2002, ответ директора общества от 06.09.2002, протокол общего собрания участников ООО "Ткани" от 11.11.2002 и последующее поведение истца, пришел к обоснованному выводу о том, что действительная воля истца при написании заявления не была направлена на выход из общества, а преследовала цель получения части площади магазина в аренду для предпринимательской деятельности. Поскольку при написании заявления от 30.08.2002 и дополнения к нему К. заблуждалась относительно предмета и последствий данного заявления и это заблуждение имело существенное значение, суд на основании ст. 178 ГК РФ признал заявление от 30.08.2002 недействительным. При этом суд указал, что срок для признания данного заявления недействительным, установленный ч. 2 ст. 181 ГК РФ, истцом не был пропущен, т. к. о том, что ее заявление от 30.08.2002 об увольнении ее с работы по собственному желанию и выделении ей доли в натуре было расценено в качестве заявления о выходе из общества, истец узнал только после вынесения судом решения от 18.04.2003 по делу N А47-375/2003. Суд в данном деле продемонстрировал, какие именно обстоятельства подлежат исследованию и доказыванию при признании сделки недействительной как заключенной под влиянием заблуждения. Любая сделка - это волевой акт, который состоит из двух элементов: воли как субъективного элемента и волеизъявления как объективного элемента. Если какой-либо из этих элементов отсутствует, то сделка не совершена. Если же воля существенно не соответствует волеизъявлению, то это может привести к недействительности сделки. Суд в данном случае и сосредоточил свое внимание на доказательствах, которые позволяли выяснить, имелась ли существенная разница между волей и волеизъявлением истца по спорной сделке (одностороннему акту о выходе из общества). Суд также рассмотрел вопрос о предмете спорной сделки. Заблуждение согласно ст. 178 ГК РФ является существенным именно в том случае, когда оно касается тождества предмета сделки. Под тождеством следует понимать полное совпадение реального предмета сделки с представлением о нем у совершающей сделку стороны. Тут нужно понимать, что речь идет не просто о каких-то потребительских свойствах предмета, а о таких его особенностях, которые характеризуют его как вещь особого рода. При этом суд учитывает не только собственные качества предмета, но и, например, его происхождение, местонахождение и т. д. В данном случае суд выяснял, являлся ли предметом поданного заявления выход из общества или все-таки получение части площади магазина в аренду для предпринимательской деятельности. По этому вопросу истец смог представить суду важные документальные доказательства. В его заявлении не просто говорилось о выходе из общества. Этот шаг был связан с определенным условием - выделением доли истца в натуре. Суд также смог исследовать ответ директора общества, протокол общего собрания, дополнение к заявлению. Важным оказалось то, что истец смог доказать, каким именно было его последующее после написания заявления поведение. Вот вся совокупность этих обстоятельств и позволила суду прийти к выводу, что истец действительно заблуждался относительно предмета спорной сделки. По своей природе в данном случае заявление было не односторонним актом о выходе из общества, а частью договора аренды. Тут нужно, однако, иметь в виду, что законодатель ни в одной статье ГК РФ не разъясняет, что же, собственно говоря, нужно понимать под природой сделки. В доктрине под юридической природой сделки понимают совокупность свойств (качеств, признаков, условий), характеризующих ее сущность. Природа сделки позволяет различать между собой типы сделки. В данном случае было также важно понять, почему истец для заключения договора аренды пошел по пути написания заявления, которое могло быть истолковано как намерение выйти из общества. Видимо, этот шаг объяснялся особенностями законодательства об обществах с ограниченной ответственностью. Выход из общества позволял поставить вопрос о выделе доли в натуре. Именно эта доля в натуре и была нужна истцу для дальнейшей предпринимательской деятельности.

7. Суд отказал в иске о признании заявления о выходе из состава общества недействительным, поскольку из действий истца и ответчика следовало, что истец не заблуждался относительно последствий подачи указанного заявления (Постановление ФАС УО от 18.05.2005 N Ф09-1332/05-С5).

25.04.2002 П. написала заявление об увольнении ее из состава работников ООО "Ткани" по собственному желанию и выплате ей доли учредителя. Заявление имело следующее содержание: "Прошу уволить меня по собственному желанию с выплатой доли учредителя". Заявление П. носило безусловный характер и не было поставлено в зависимость от получения последней какого-либо имущества либо иных имущественных выплат. В дальнейшем П. обратилась в суд с иском к ООО "Ткани" о признании недействительным вышеуказанного заявления как составленного под влиянием заблуждения в отношении существа заявления и его последствий. В обоснование требований истец сослался на то, что в действительности при написании и подаче указанного заявления имел искаженное представление о сути заявления и его правовых последствиях, поскольку его действительная воля была направлена не на выход из состава участников общества, а на увольнение из состава работников с получением в аренду части торговой площади, принадлежащей ООО "Ткани". Решением суда первой инстанции от 21.10.2004 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением суда апелляционной инстанции от 07.02.2005 решение было оставлено без изменения. Суд кассационной инстанции Постановлением от 18.05.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд обратил внимание на следующие обстоятельства. Согласно п. 1 ст. 26 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", п. 16 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 09.12.1999 N 90/14 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" участник общества вправе в любое время выйти из общества независимо от согласия других участников либо самого общества. Согласно п. 2 указанной статьи выход участника из общества осуществляется на основании его письменного заявления, с момента подачи которого доля участника переходит обществу. После подачи заявления о выходе у выбывшего лица имеется лишь право требования выплаты действительной стоимости доли в уставном капитале общества. Материалами дела были подтверждены следующие факты: подача заявления единоличному исполнительному органу общества - директору, выплата доли вышедшему участнику, а также факт принятия П. денежных средств. Таким образом, суд сделал вывод об утрате истцом статуса участника ООО "Ткани". На основании п. 16 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 09.12.1999 N 90/14 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" заявление о выходе из общества может быть признано недействительным по основаниям для признания сделок недействительными. В силу ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Как указал суд, истец не представил доказательств того обстоятельства, что при подаче заявления о выходе из состава участников общества П. заблуждалась относительно существа заявления и его последствий. Суд также отклонил довод о неправильном применении ст. 431 ГК РФ, поскольку суд должен оценивать действия не только истца, но и ответчика, касающиеся вопроса выхода П. из состава участников ООО "Ткани". В конечном итоге суд пришел к выводу о том, что из дальнейшего поведения сторон (после подачи П. заявления) следовало, что действия истца и ответчика были направлены на получение последним действительной стоимости доли участника ООО "Ткани", а не на заключение договора аренды. Кроме того, в рамках рассмотрения дела N А47-375/2003 судом уже была дана оценка оспариваемому заявлению истца: оно было оценено как заявление о выходе из состава участников общества. Таким образом, суд сделал вывод о том, что действительная воля истца была направлена именно на выход из состава участников общества, а не на заключение договора аренды либо иных гражданско-правовых договорных отношений. В данном деле также перед судом стояла задача выяснить, в какой мере воля истца при подаче заявления совпадала с результатами этого шага. Ясно, что внутренняя воля стороны сделки не должна формироваться на основании порочных обстоятельств и волеизъявление должно ей соответствовать. Это означает, что волеизъявление должно правильно отражать внутреннюю волю. Если это не так, то сделка может быть признана недействительной, в том числе и как совершенная под влиянием заблуждения. Такое заблуждение может касаться характера сделки, ее предмета. Сложность признания сделки недействительной как заключенной под влиянием заблуждения заключается не столько в квалификации, сколько в обеспечении доказательственной базы по подобным делам. В данном случае против истца было то, что формулировка его заявления сама по себе не давала оснований полагать, что истец ставил условие о выходе из состава общества в зависимость от выделения ему его доли. По поводу доли в заявлении было сказано лишь то, что истец просил выделить долю в связи с выходом из общества. Истец в данном случае не смог представить ни протоколов общего собрания, из которых можно было бы выяснить, какую именно цель он преследовал, подавая заявление, ни переписки с членами общества. Истец не смог также доказать, каким именно было его поведение после написания заявления. Во всяком случае это поведение не позволило суду поставить под сомнение формальные последствия, к которым привело написание заявления. Поскольку суд в данном деле не выявил несоответствия воли и волеизъявления истца, то в таком случае действовала презумпция, что они совпадали. В данном деле суд должен был толковать заявление. В таких случаях возникает вопрос, чему суд должен отдавать предпочтение - формальному содержанию спорной сделки или содержанию внутренней воли субъекта. Нужно отметить, что среди специалистов нет единства по этой проблеме. Если предпочтение отдается воле, то это может вредить гражданскому обороту. Если же, наоборот, суд придает большее значение волеизъявлению, то в таком случае в невыгодном положении оказывается добросовестно заблуждавшаяся сторона спорной сделки. Содержание ст. 178 ГК РФ отдает большее предпочтение именно волеизъявлению. Соответственно и суд, как правило, исходит из буквального содержания сделки, ориентируясь в том числе и на смысл ст. 431 ГК РФ. В данном деле именно такой подход и имел место. От несоответствия воли и волеизъявления нужно отличать упречность (дефектность) воли. В таком случае воля совпадает с волеизъявлением, но содержание воли не отражает действительных намерений субъекта. Это возможно, когда воля формируется под влиянием обмана, насилия, угрозы, стечения тяжелых обстоятельств или искажена в результате злонамеренного соглашения.

8. Суд не согласился с доводом о том, что сделка была заключена под влиянием заблуждения, суть которого состояла в отсутствии у истца информации о том, что орган власти субъекта федерации не являлся собственником сдаваемого в аренду помещения, поскольку такое заблуждение не относилось к природе сделки (договору аренды нежилого помещения) либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижали возможности его использования по назначению (Постановление ФАС УО от 17.05.2005 N Ф09-2486/04-С4).

15.04.1998 между Комитетом по управлению государственным имуществом Пермской области, правопреемником которого являлся Департамент имущественных отношений Пермской области (арендодатель), ОАО ППСО (балансодержатель) и ООО ЧОП "КАС" (арендатор), был заключен договор аренды N 2738. ООО ЧОП "КАС" обратилось в суд с иском к Департаменту имущественных отношений Пермской области о признании недействительным вышеуказанного договора аренды нежилого помещения и применении последствий недействительности сделки в виде обязания ответчика возвратить истцу 65796 руб. 28 коп., уплаченные истцом по договору аренды за период с ноября 2000 г. по ноябрь 2003 г. В обоснование исковых требований истец сослался на ст. ст. 178, 608 ГК РФ и указал, что при заключении данного договора он находился под заблуждением, суть которого состояла в отсутствии у истца информации о том, что Комитет по управлению государственным имуществом Пермской области не являлся собственником сдаваемого в аренду помещения и, следовательно, не имел права заключать спорный договор аренды нежилого помещения в качестве арендодателя. Решением суда первой инстанции от 19.04.2004 в удовлетворении иска было отказано. В апелляционной инстанции решение не пересматривалось. Постановлением кассационной инстанции от 05.08.2004 решение было отменено, дело передано на новое рассмотрение. Решением от 20.12.2004 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 01.03.2005 решение было оставлено без изменения. Департамент имущественных отношений администрации г. Перми и ООО ЧОП "КАС" с решением от 20.12.2004 и Постановлением апелляционной инстанции от 01.03.2005 не согласились и просили их отменить, ссылаясь на то, что спорное нежилое помещение находилось в муниципальной собственности. Суд кассационной инстанции Постановлением от 17.05.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд указал на то, что истцом не было представлено доказательств наличия оснований, предусмотренных ст. 178 ГК РФ, для признания данной сделки недействительной (ст. 65 АПК РФ). В силу п. 1 ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Суд не согласился с доводом о том, что сделка была заключена под влиянием заблуждения, суть которого состояла в отсутствии у истца информации о том, что Комитет по управлению государственным имуществом Пермской области не являлся собственником сдаваемого в аренду помещения, поскольку такое заблуждение не относилось к природе сделки (договору аренды нежилого помещения) либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижали возможности его использования по назначению. Суд также посчитал, что факт нахождения спорного имущества в муниципальной собственности не был доказан. При таких обстоятельствах основания, предусмотренные ст. ст. 178, 168 ГК РФ, для признания договора аренды от 15.04.1998 N 2738 недействительным у суда отсутствовали. В данном деле ясно видна цель истца, оспорившего сделку, - вернуть средства, которые он уплатил соответствующему лицу, полагая, что именно оно и является собственником имущества. Возможно, эти средства истец был намерен в дальнейшем передать тому лицу, которое, по его мнению, и было настоящим собственником. Если бы сделка была признана недействительной, то именно такие последствия и наступили бы. Однако в данном случае заблуждение истца возникло не в отношении природы сделки, т. е. ее правовой сущности, относительно последствий сделки, характера отношений между сторонами, объема наступивших результатов и т. п. Истец заблуждался в отношении другой стороны сделки, а именно в отношении личности контрагента. Если бы речь шла об отчуждении собственности, то не исключено, что исковые требования были бы удовлетворены. Однако в данном случае истец не сомневался, что спорная сделка была по своей природе договором аренды, то есть вопрос об отчуждении не ставился. При этом истец своими действиями определенно подтвердил, что он именно так и понимал природу данной сделки. Оферент предложил сдать имущество в аренду, и акцептант согласился с предложенными условиями. В данном случае действия оферента нельзя было квалифицировать как обман, т. к. не было доказано, что он преднамеренно, умышленно создавал представление о своих правах в отношении недвижимости. В данном деле важно то, что ст. 178 ГК РФ не предусматривает в качестве существенного заблуждение, касающееся именно личности контрагента. Видимо, по мнению законодателя, подобное заблуждение не могло поставить под сомнение саму сделку. Однако сам факт заблуждения в данном случае, возможно, все-таки имел место, если действительно ответчик не был собственником соответствующего имущества. Причем заблуждение в отношении сделки произошло помимо воли ее участников, каждый из которых имел неправильное представление о собственнике предмета сделки.

9. Суд, отказывая в удовлетворении иска, исходил из отсутствия доказательств заблуждения, имеющего существенное значение и являющегося основанием для признания договора недействительным, т. к. при заключении спорной сделки воля истца была определенно выражена и направлена на достижение именно того результата, который был достигнут ее подписанием и который истец имел в виду (Постановление ФАС УО от 21.03.2005 N Ф09-499/05-ГК).

12.03.2003 между ООО "Ольгерд" (продавец) и ООО "Торговый дом "Чай-Инвест" (покупатель) был заключен договор N 010/03, согласно которому продавец обязался передать покупателю, а покупатель принять и оплатить товар, ассортимент и количество которого указывались в спецификациях. В последующем стороны договора подписали соглашение о погашении задолженности от 09.09.2003, где ООО "Ольгерд" обязалось возвратить ООО "Торговый дом "Чай-Инвест" 228800 руб., перечисленные последним ООО "Ольгерд" на условиях предоплаты, в связи с порчей 26000 кг поставленной рисовой крупы. В дальнейшем ООО "Ольгерд" обратилось в суд с иском к ООО "Торговый дом "Чай-Инвест" о признании недействительным соглашения о погашении задолженности от 09.09.2003. При этом истец указал, что при заключении договора он находился под заблуждением, суть которого состояла в отсутствии у него информации о том, действительно ли поставленный рис имел недостатки по качеству. Решением суда первой инстанции от 21.07.2004 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением суда апелляционной инстанции от 12.01.2005 решение было оставлено без изменения. Суд кассационной инстанции Постановлением от 21.03.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд указал на следующее. В соответствии с положениями ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения. Суд, отказывая в удовлетворении иска, обоснованно исходил из отсутствия в деле доказательств заблуждения (ст. 65 АПК РФ), имевшего существенное значение и являвшегося основанием для признания договора недействительным. При заключении соглашения воля истца была определенно выражена и направлена на достижение именно того результата, который был достигнут подписанием договора и который он имел в виду. Суд также указал, что согласно ст. 9, 10 ГК РФ граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права, добросовестность участников гражданского оборота предполагается. Отклоняя довод истца о совершении сделки при стечении тяжелых обстоятельств (ст. 179 ГК РФ), суд отметил в этой связи, что истец осуществлял предпринимательскую деятельность и нес риск такой деятельности. Таким образом, в данном случае сложилась следующая ситуация. Продавец реализовал товар по договору купли-продажи. Покупатель, совершив предоплату, этот товар оплатил. Затем покупатель сослался на то, что товар некачественный, и потребовал вернуть уплаченную им сумму. Продавец поначалу согласился и даже заключил договор о возврате предоплаты. Но затем счел, что он был введен в заблуждение, что поставленный им товар некачественный. Придя к такому выводу, продавец оспорил в суде договор о возврате предоплаты. Трудно сказать, был ли товар действительно некачественный. Если бы покупатель умышленно вводил продавца в заблуждение по этому вопросу, то в таком случае тот оспорил бы сделку не по ст. 178, а по ст. 179 ГК РФ. Поскольку он это не сделал, надо полагать, что товар все-таки имел недостатки. Возможно, продавец на каком-то этапе счел, что покупатель не сможет доказать, что товар был некачественный или что потеря качества произошла не по его вине, и решил через суд добиться, чтобы предоплата осталась у него. Из судебного Постановления не видно, каково было на самом деле качество товара. Однако иски о признании сделок недействительными достаточно часто мотивированы целями, о которых истец предпочитает в суде умалчивать. Формально для истца проблема заключалась в том, чтобы доказать, что его внутренняя воля в момент заключения спорной сделки действительно не соответствовала волеизъявлению. Иными словами, продавец товара должен был доказать, что он исходил из того, что товар оказался некачественным, и именно поэтому и согласился заключить договор о возврате предоплаты. На самом же деле качество товара было либо удовлетворительным, либо ухудшилось не по его вине. Насколько видно из судебного Постановления, истец не смог представить ни одного документа, подтверждающего, что его воля в момент заключения договора отличалась от волеизъявления. Понятно, что в таком случае суд исходил из презумпции, что воля и волеизъявление совпадали. При рассмотрении подобных дел причиной отказа суда удовлетворить иск становится как раз отсутствие убедительных доказательств наличия заблуждения. В таком случае суд нередко склонен считать, что неблагоприятные последствия для заблуждавшейся стороны должны наступить как результат риска, который она несла как предприниматель (п. 1 ст. 2 ГК РФ). В данном деле суд исходил из того, что истец сам должен был отвечать за то, что он строил свои расчеты на документах или фактах, которые, по его мнению, не соответствовали неким деловым обычаям.

10. Суд счел, что заблуждение в отношении реальной стоимости активов продаваемого общества по сравнению с объявленной являлось существенным (Постановление ФАС УО от 28.02.2005 N Ф09-387/05-ГК).

28.05.2004 между Министерством имущественных отношений Республики Башкортостан (продавцом) и ООО "ПКП "Кристмол" как победителем открытого аукциона (покупателем) был заключен договор купли-продажи ценных бумаг N 105/2004, предметом которого явились акции ОАО "Месягутовский комбинат сухого обезжиренного молока", принадлежавшие на праве собственности Республике Башкортостан, в количестве 8420512 штук, составлявшие 74,13% уставного капитала эмитента. ООО "ПКП "Кристмол" обратилось в суд с иском к Министерству имущественных отношений РБ о признании недействительной сделки купли-продажи акций, оформленной договором купли-продажи ценных бумаг N 105/2004 от 28.05.2004. Основанием заявленных требований явилось то обстоятельство, что в информационном сообщении о проведении аукциона Министерством имущественных отношений РБ были указаны недостоверные сведения о финансовом состоянии ОАО "Месягутовский комбинат сухого обезжиренного молока", а именно - была существенно занижена сумма задолженности предприятия перед бюджетом, что, по мнению истца, привело к заключению им оспариваемой сделки под влиянием заблуждения в отношении стоимости продаваемых акций и финансовой привлекательности сделки. В качестве правового обоснования иска ООО "ПКП "Кристмол" сослалось на ст. ст. 167, 168, 178, 181 ГК РФ. Решением суда первой инстанции от 08.10.2004 исковые требования были удовлетворены, договор купли-продажи ценных бумаг N 105/2004 от 28.05.2004 был признан недействительным. Постановлением апелляционной инстанции от 24.11.2004 решение было отменено, в удовлетворении иска было отказано. Суд первой инстанции, удовлетворяя заявленные требования, исходил из их обоснованности, отметив, что отсутствие полной информации о задолженности ОАО "Месягутовский комбинат сухого обезжиренного молока" по обязательным платежам ввело истца в заблуждение относительно качества предмета сделки и возможности его использования по назначению. Суд также указал на первоочередное погашение задолженности по обязательным платежам в бюджет и внебюджетные фонды по сравнению с исполнением обязательств перед акционерами должника. Суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, пришел к выводу о том, что финансовая непривлекательность для истца заключенной сделки, возможность неполучения им в случае ликвидации общества части прибыли, поскольку имелись иные кредиторы, обязательства перед которыми удовлетворялись в порядке более ранней очереди, относились к мотивам совершения сделки, а не к ее природе или предмету. Следовательно, указанные истцом обстоятельства не являлись основаниями для признания оспариваемого договора недействительным в порядке ст. 178 ГК РФ. В обоснование сделанных выводов суд апелляционной инстанции указал на неприменимость к рассматриваемым отношениям положений ст. 469 ГК РФ о качестве продаваемого товара и ст. 178 ГК РФ о заблуждении покупателя относительно качества предмета договора, а также на отсутствие нарушений или ограничений оспариваемым договором прав истца как акционера ОАО "Месягутовский комбинат сухого обезжиренного молока" на участие в управлении обществом, на получение дивидендов, на получение части имущества при ликвидации общества. Помимо этого, по мнению суда, нарушений ст. 15 ФЗ "О приватизации государственного и муниципального имущества" со стороны ответчика не было допущено, т. к. Министерство имущественных отношений РБ не несло ответственности за достоверность сведений, отраженных обществом в бухгалтерском балансе, предоставленном для опубликования информации о проведении аукциона. Суд кассационной инстанции Постановлением от 28.02.2005 отменил судебные акты двух инстанций и направил дело на новое рассмотрение. При этом суд указал на следующее. В соответствии с п. 1 ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. При этом существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению, заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения. Согласно п. 2 ст. 469 ГК РФ при отсутствии в договоре купли-продажи условий о качестве товара продавец обязан передать покупателю товар, пригодный для целей, для которых товар такого рода обычно используется. В силу ст. 31, 32 ФЗ "Об акционерных обществах" акция как ценная бумага предоставляет ее владельцу определенную совокупность имущественных (право на получение дивидендов, право на получение части имущества акционерного общества при его ликвидации) и неимущественных (право на участие в управлении акционерным обществом) прав и является объектом гражданских правоотношений, то есть может обращаться на рынке ценных бумаг в установленном законодательством порядке. Для того, чтобы обращаться на рынке и быть предметом купли-продажи, акция должна быть ликвидным имуществом (товаром), обладать определенной стоимостью и инвестиционной привлекательностью. Таким образом, по мнению суда кассационной инстанции, ликвидность акций ОАО "Месягутовский комбинат сухого обезжиренного молока" в рассматриваемой ситуации относилась к качеству предмета договора купли-продажи ценных бумаг от 28.05.2004 N 105/2004 и выводы суда апелляционной инстанции о том, что к спорным правоотношениям неприменимы положения ст. 178 ГК РФ о заблуждении покупателя при заключении сделки относительно качества предмета договора, нельзя было признать правильными. Как также указал суд кассационной инстанции, при рассмотрении спора ни судом первой, ни судом апелляционной инстанций не устанавливались, не исследовались и не оценивались обстоятельства, касавшиеся того, повлияло ли наличие сумм пеней и штрафов, начисленных ОАО "Месягутовский комбинат сухого обезжиренного молока" в связи с задолженностью по налогам и сборам, на ликвидность акций общества, а также привело ли неотражение этих сумм в представленном для публикации информационного сообщения балансе к заблуждению покупателя относительно ликвидности приобретаемых акций общества в смысле ст. 178 ГК РФ. Данные обстоятельства являлись существенными, т. к. были непосредственно связаны с наличием или отсутствием оснований для удовлетворения иска. Суд кассационной инстанции указал, что при новом рассмотрении дела суду первой инстанции было необходимо устранить отмеченные недостатки, надлежащим образом исследовать и оценить все обстоятельства дела, установить, каким образом наличие сумм пеней и штрафов повлияло на размер активов ОАО "Месягутовский комбинат сухого обезжиренного молока" и, соответственно, на рыночную стоимость акций общества в случае недостаточной величины активов по сравнению с обязательствами общества. В зависимости от установленных обстоятельств суду следовало рассмотреть вопрос о необходимости назначения экспертизы для определения действительной рыночной стоимости приобретенных истцом акций и принять решение в соответствии с фактическими обстоятельствами дела и действующим законодательством. Несмотря на то, что суд кассационной инстанции указал на необходимость проведения экспертизы, все равно решение суда по данному делу являлось оценочным. Суд должен был сравнивать объявленную стоимость акций с результатами оценки специалиста и на этой основе делать выводы, в какой мере качество предмета сделки пострадало от того, что покупатель не был осведомлен о задолженности предприятия. Однако следует отметить, что при рассмотрении дел по ст. 178 ГК РФ суды редко назначают экспертизу и, как правило, выносят решения на основании тех доказательств, которые представят сами стороны. Такой подход во многом определяется тем, что суд должен по сути давать оценку эквивалентности обмена по спорному договору, что вряд ли можно отнести к его полномочиям. В условиях товарных отношений эквивалентность обмена определяется соотношением спроса и предложения, а не волевым решением суда. По тем же причинам суды подчас склонны по подобным спорам отказывать в удовлетворении иска, ссылаясь на то, что неблагоприятные последствия наступили для стороны как результат риска, сопровождающего предпринимательскую деятельность. В данном деле понятны претензии истца. Конечно же, он как покупатель должен был быть поставлен в известность об объеме обязательств комбината. Вряд ли в подобной ситуации можно было полагать, что сам покупатель должен был самостоятельно выяснять все особенности положения комбината, акции которого он покупал. Другое дело, что предметом спорной сделки был все-таки не комбинат, а ценные бумаги. В ст. 178 ГК РФ говорится именно о предмете сделки и о его качествах. Суд в данном случае выстроил логическую цепочку между стоимостью акций и обязательствами комбината. Однако решение вопроса по существу с учетом всех обстоятельств было все-таки передано суду первой инстанции. Нужно отметить, что если бы предметом договора являлось само предприятие и покупатель был введен в заблуждение относительно объема долгов этого предприятия, то скорее всего суд без колебаний признал бы эту сделку недействительной по ст. 178 ГК РФ. При этом суд учел бы положения ст. ст. 560 и 561 ГК РФ, согласно которым к договору продажи предприятия в обязательном порядке должен быть приложен перечень всех долгов, включаемых в состав предприятия.

11. Суд признал сделку недействительной как совершенную под влиянием заблуждения, т. к. изменения к плану приватизации, на основании которых было принято решение о совершении оспариваемой сделки, по своему содержанию не соответствовали подлинному экземпляру плана приватизации (Постановление ФАС ЦО от 26.09.2005 N А54-39/2005-С9).

ОАО "Рязанский радиозавод" с момента государственной регистрации являлось правопреемником прав и обязанностей государственного предприятия "Рязанский радиозавод". Согласно плану приватизации указанного государственного предприятия, утвержденному председателем областного Комитета по управлению имуществом 16.06.1994, в состав имущественного комплекса приватизируемого предприятия вошло подсобное хозяйство, расположенное в д. Курино Спасского р-на Рязанской области и в д. Хрущево-Тырново Старожиловского района Рязанской области. На основании решения Комитета по управлению государственным имуществом Рязанской области от 31.01.1996 N 21 в план приватизации государственного предприятия "Рязанский радиозавод" были внесены изменения, в соответствии с которыми названное подсобное хозяйство было исключено из состава подлежащего приватизации имущества в связи с его планируемой передачей на баланс станции Стенькино-2 Рязанского отделения Московской железной дороги с сохранением формы собственности. Письмом от 13.09.1996 станция Стенькино-2 подтвердила готовность принять с баланса на баланс подсобное сельское хозяйство АООТ "Рязанский радиозавод" со всеми основными средствами и земельными угодьями, числящимися на 12.09.1996. 20.09.1996 состоялось заседание совета директоров АООТ "Рязанский радиозавод", на котором было принято решение о передаче подсобного хозяйства общества на баланс названной станции. Передача имущества указанного хозяйства состоялась 15.11.1996 и была оформлена актом приема-передачи, подписанным представителями АООТ "Рязанский радиозавод" и станции Стенькино-2, а также ведомостью передачи от 30.10.1996. ОАО "Рязанский радиозавод", г. Рязань, обратилось в суд с иском к ОАО "РЖД", г. Москва, о признании недействительной сделки по безвозмездной передаче имущества подсобного сельского хозяйства и применении последствий ее недействительности путем обязания ответчика возвратить полученное по сделке имущество, а в случае невозможности возврата последнего в натуре - выплатить его стоимость. При этом истец сослался на то, что передача имущества была совершена под влиянием заблуждения, а также с нарушением требований действовавшего в рассматриваемый период законодательства. Решением суда первой инстанции от 28.04.2005 исковые требования были удовлетворены. Суд признал недействительной спорную сделку и применил последствия ее недействительности, взыскав с ОАО "РЖД" в пользу ОАО "Рязанский радиозавод" 8226686,87 руб. стоимости имущества. Постановлением апелляционной инстанции от 30.06.2005 решение суда было оставлено без изменения. Суд кассационной инстанции Постановлением от 26.09.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд исходил из следующих соображений. В соответствии с п. 5.15.3 Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 24.12.93 N 2284, с момента принятия решения трудовым коллективом о подаче заявки на приватизацию и до момента продажи более 75% акций приватизируемого предприятия запрещается продажа имущества, в том числе недвижимого, и передача его с баланса приватизируемого предприятия без согласия соответствующего комитета по управлению имуществом. Судом было установлено, что на момент совершения оспариваемой сделки 61,5% акций АООТ "Рязанский радиозавод" находилось в собственности государства, однако Комитет по управлению государственным имуществом Рязанской области решения об изъятии имущества подсобного хозяйства, расположенного в д. Курино и в д. Хрущево-Тырново Рязанской области, из уставного капитала истца и о передаче этого имущества на баланс станции Стенькино-2 не принимал. Представленные ОАО "Рязанский радиозавод" изменения к плану приватизации от 31.01.1996, на основании которых было принято решение о совершении оспариваемой сделки, по своему содержанию не соответствовали подлинному экземпляру, хранившемуся в Управлении государственного имущества и земельных ресурсов Рязанской области. Согласно п. 1 ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. На основании изложенного суд пришел к выводу о недействительности сделки по передаче имущества названного подсобного хозяйства с баланса АООТ "Рязанский радиозавод" на баланс станции Стенькино-2 как не соответствующей действовавшему на момент ее заключения законодательству и совершенной истцом под влиянием заблуждения. Кроме того, как указал суд, в силу п. 4 ст. 575 ГК РФ в отношениях между коммерческими организациями не допускается дарение, за исключением обычных подарков, стоимость которых не превышает пяти установленных законом минимальных размеров оплаты труда. Между тем акт приема-передачи от 15.11.1996, которым была оформлена оспариваемая сделка, не содержал указания на какое-либо встречное исполнение со стороны станции Стенькино-2, а стоимость отчужденного по этой сделке имущества значительно превышала размер, установленный указанной правовой нормой для обычных подарков. В соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре возместить его стоимость в деньгах. Спорное имущество было передано станцией Стенькино-2 ООО "АФ "Нива". При таких обстоятельствах суд применил последствия недействительности спорной сделки в виде взыскания с ответчика стоимости имущества, указанной в ведомости передачи от 30.10.1996 (остаточной стоимости имущества на момент передачи). В данном деле, конечно, основным обстоятельством, учтенным при рассмотрении, было нарушение законодательства, предусматривавшего определенные ограничения в отношении распоряжения имуществом приватизируемого предприятия. Однако интерес представляет и рассмотрение вопроса о возможности применения положений ст. 178 ГК РФ. Акционерное общество имело право на подачу иска, т. к. оно было правопреемником приватизируемого предприятия, а значит, формально могло считаться заблуждавшейся стороной. Истец указал, что он заблуждался относительно плана приватизации. В его распоряжение был предоставлен экземпляр документа, который не соответствовал оригиналу. И спорная сделка была осуществлена под влиянием заблуждения, что вопрос о плане приватизации был должным образом согласован. Важный вопрос, это в какой мере указанное заблуждение носило существенный характер. Действительно, надо полагать, что, если бы истец знал, что план приватизации должным образом не согласован, он не согласился бы заключать спорную сделку. Другое дело, в отношении чего именно заблуждался истец. Суд в своем Постановлении это не уточнил. Предмет сделки был достаточно ясным - подсобное хозяйство. Никакие качества этого предмета сделки, которые снижали бы возможность его использования по назначению, также не вызывали сомнений. Таким образом, истец мог заблуждаться только в отношении природы сделки. Действительно, суд пришел к выводу, что спорная сделка не могла быть безвозмездной. Однако она не могла быть таковой в силу не заблуждений, а требований нормативных актов. При таких обстоятельствах суд скорее мог бы признать сделку ничтожной. Возможно, такое решение более точно отражало бы требования ГК РФ в отношении недействительности сделок. Нельзя исключить, что в данном вопросе и истец, и суд в первую очередь руководствовались тем, что различные основания признания сделки недействительной могли бы повлечь различные последствия недействительности. К сожалению, текст Постановления содержит недостаточно информации, чтобы сделать более точный вывод по этому вопросу. Так, неясно, имелся ли у заинтересованных сторон какой-то умысел, который и привел в конечном итоге к возникновению заблуждения. Если умысел имел место, то тогда можно было бы говорить об обмане. А это, конечно, означало бы различные правовые последствия для участников сделки. В связи с данным делом представляется также полезным уточнить, что же такое "предмет сделки". ГК РФ подразумевает под этим понятием не существо возникших правоотношений, а определенный вид имущества. При этом в ГК РФ этот термин употребляется лишь в ст. 178. В иных случаях в ГК РФ используется термин "предмет договора". При этом указанному термину придается не всегда одинаковое значение. Как правило, речь идет об определенном виде имущества. Однако иногда под предметом договора имеется в виду деятельность (ст. 1007 ГК РФ).

12. Суд счел, что стоимость ремонта оборудования была незначительной по отношению к его общей стоимости, что не позволяло сделать вывод о наличии существенного заблуждения в отношении качества имущества, бывшего предметом спорной сделки (Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 27.05.2005 N 10АП-796/05-ГК).

25.02.2004 между ОАО АК "Космодемьянский" и ООО "Дорнеруд" было заключено соглашение об отступном, согласно условиям которого обязательство по перечислению денежных средств в размере 639440 руб., возникшее у ООО "Дорнеруд" перед ОАО АК "Космодемьянский" в соответствии с актом сверки взаиморасчетов от 13.02.2004 и подлежавшее исполнению, прекращалось путем предоставления ОАО АК "Космодемьянский" взамен исполнения определенного имущества: грохот ГУ-240, электродвигатель 11 кВт., электродвигатель 55 кВт., насос, сита резные на общую сумму 639440 руб. ОАО АК "Космодемьянский" обратилось в суд к ООО "Дорнеруд" о признании недействительным соглашения об отступном от 25.02.2004. Иск был предъявлен на основании статей 11, 12, 178 ГК РФ и был мотивирован тем, что истец, заключая спорную сделку, заблуждался относительно качеств предмета сделки, которые значительно снижали возможность его использования. Истец указал, что после заключения спорного соглашения обнаружил недостатки в переданном имуществе, которые существенно ухудшали его качество, и для устранения выявленных недостатков ему было необходимо провести ремонтные работы на сумму 7100 руб. Решением суда первой инстанции от 02.03.2005 в иске было отказано. При этом суд исходил из того, что истцом не были представлены доказательства, подтверждавшие наличие у него заблуждения при заключении спорной сделки. Суд апелляционной инстанции Постановлением от 27.05.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд исходил из следующего. Согласно п. 1 ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения. Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения. Суд подчеркнул, что сделка, совершенная под влиянием заблуждения, перестает отвечать признакам сделки, ибо выражает волю ее участников неправильно, искаженно и, соответственно, приводит к иному результату, нежели тот, который они имели в виду. Заблуждение должно иметь место на момент совершения сделки и быть существенным. Истец считал имеющим существенное значение то обстоятельство, что для устранения недостатков имущества, являющегося предметом спорного соглашения, ему было необходимо провести ремонтные работы на сумму 7100 руб. Суд не принял этот довод, поскольку при себестоимости оборудования 639440 руб. расходы в сумме 7100 руб. для приведения оборудования в состояние, позволяющее его использовать по назначению, не могли являться значительными. При этом суд учел то обстоятельство, что истец заключал спорную сделку в отношении имущества, принадлежавшего ответчику и бывшего в его эксплуатации. Таким образом, истцом не было доказано наличие заблуждения относительно таких качеств предмета спорной сделки, которые значительно снижали возможность его использования по назначению. По мнению суда, доказательств того, что у имущества, в отношении которого была заключена спорная сделка, имелись такие недостатки, которые значительно снижали возможность его использования по назначению, истцом не было представлено. Суд также не принял довод о том, что фактической передачи имущества не было, в связи с чем якобы был неправомерен вывод суда первой инстанции об отсутствии у истца претензий к качеству объекта при его приеме, поскольку факты передачи имущества по спорному соглашению не влияли на его недействительность, а имели отношение к исполнению сделки по отступному (ст. 409 ГК РФ). Сделка, совершенная под влиянием существенного заблуждения, оспорима в связи с тем, что в результате получает выражение неправильно сложившаяся воля одной из ее сторон и возникают иные последствия, нежели те, которые она на самом деле имела в виду. В данном случае истец утверждал, что он заблуждался относительно качества предмета сделки. Его воля была направлена на получение качественного оборудования, а в результате ему было передано имущество, которое нуждалось в дополнительном ремонте. Видимо, в данном деле главным было то, что размер претензий был намного меньше стоимости передаваемого имущества. Уже одно это обстоятельство позволяло суду сделать обоснованный вывод, что, даже если заблуждение и имело место, оно не могло рассматриваться как существенное. Более того, суд отметил, что предметом сделки было имущество, которое до этого эксплуатировалось. Соответственно, истец мог предполагать, что у этого имущества могут быть какие-то недостатки. Однако истец все-таки заключил спорную сделку. То есть возможность таких недостатков не побудила истца отказаться от заключения сделки. Видимо, он, обнаружив дефекты оборудования, скорее мог поставить вопрос о компенсации, а не о признании сделки недействительной. Если фактические свойства предмета сделки не соответствовали свойствам, согласованным при совершении сделки, обычным свойствам предмета или заранее известному особому назначению предмета, то можно было ставить вопрос об ответственности за невыполнение условий сделки. Суд счел заблуждение истца несущественным. Тут надо иметь в виду, что мелкие ошибки и незначительные расхождения между предполагаемыми и действительными последствиями, возникшими в результате заключения сделки, не являются основанием для признания ее недействительности. Существенное заблуждение должно касаться основных элементов сделки. Последствия же такого заблуждения либо неустранимы вообще, либо их устранение связано со значительными затратами.

Название документа Вопрос: Должен ли в случае сохранения по решению суда права пользования жилым помещением учитываться сложившийся порядок пользования этим помещением или возможны отступления от него, например по требованию собственника? Может ли собственник выделить жилое помещение по своему усмотрению? ("Мировой судья", 2006, N 3) Текст документа

Вопрос: Должен ли в случае сохранения по решению суда права пользования жилым помещением учитываться сложившийся порядок пользования этим помещением или возможны отступления от него, например по требованию собственника? Может ли собственник выделить жилое помещение по своему усмотрению?

Ответ: Часть 4 ст. 31 ЖК РФ предусматривает, что при наличии определенных обстоятельств право пользования жилым помещением, принадлежащим собственнику, на основании решения суда может быть сохранено на определенный срок за бывшим членом его семьи. Из положений данной нормы следует, что если собственником жилого помещения заявлен иск о выселении бывшего члена его семьи, то суд решает только вопрос о сохранении права на жилое помещение, но не о порядке пользования указанным помещением.

Название документа Вопрос: Какой минимально и максимально возможный срок сохранения права пользования жилым помещением за бывшим членом семьи собственника жилого помещения может в соответствии с ч. 4 ст. 31 ЖК РФ определить суд? Возможно ли повторное продление истекшего установленного срока по обращению в суд заинтересованного лица с заявлением о сохранении за ним права временного пользования жилым помещением? Возможно ли сокращение этого срока по требованию собственника жилого помещения при наличии к тому оснований? ("Мировой судья", 2006, N 3) Текст документа

Вопрос: Какой минимально и максимально возможный срок сохранения права пользования жилым помещением за бывшим членом семьи собственника жилого помещения может в соответствии с ч. 4 ст. 31 ЖК РФ определить суд? Возможно ли повторное продление истекшего установленного срока по обращению в суд заинтересованного лица с заявлением о сохранении за ним права временного пользования жилым помещением? Возможно ли сокращение этого срока по требованию собственника жилого помещения при наличии к тому оснований?

Ответ: Часть 4 ст. 31 ЖК РФ предусматривает, что при наличии определенных обстоятельств право пользования жилым помещением, принадлежащим собственнику, может быть сохранено за бывшим членом его семьи на определенный срок на основании решения суда. При определении срока, на который за бывшим членом семьи может быть сохранено право пользования жилым помещением, суд должен исходить из конкретных обстоятельств по каждому делу, учитывая в том числе и основания, которые предусмотрены в указанной статье. По истечении срока пользования жилым помещением, установленного решением суда, принятым с учетом положений ч. 4 указанной статьи, право пользования жилым помещением бывшего члена семьи собственника прекращается, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи. Статья 31 ЖК РФ не содержит запрета на повторное обращение в суд за продлением установленного решением суда срока, на который за бывшим членом семьи может быть сохранено право пользования жилым помещением. Следовательно, при наличии обстоятельств, которые не позволяют бывшему члену семьи собственника жилого помещения обеспечить себя иным жилым помещением, суд может продлить указанный срок. Из ч. 5 ст. 31 ЖК РФ следует, что право пользования жилым помещением бывшего члена семьи собственника может быть прекращено по требованию собственника до истечения срока, указанного в судебном решении, если отпали обстоятельства, послужившие основанием для сохранения такого права.

Название документа Вопрос: Применяются ли положения ч. 4 ст. 31 ЖК РФ в случае, если семейные отношения с собственником жилого помещения прекращены до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации, поскольку до 1 марта 2005 г. действовали нормы Жилищного кодекса РСФСР, согласно которым право на пользование жилым помещением за бывшим членом семьи собственника сохранялось (ст. 127 ЖК РСФСР)? ("Мировой судья", 2006, N 3) Текст документа

Вопрос: Применяются ли положения ч. 4 ст. 31 ЖК РФ в случае, если семейные отношения с собственником жилого помещения прекращены до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации, поскольку до 1 марта 2005 г. действовали нормы Жилищного кодекса РСФСР, согласно которым право на пользование жилым помещением за бывшим членом семьи собственника сохранялось (ст. 127 ЖК РСФСР)?

Ответ: Статья 127 ЖК РСФСР предусматривала, что право пользования помещением сохраняется за членами семьи собственника и в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого дома, квартиры. Часть 4 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации, которая регулирует отношения между собственником жилого помещения и бывшими членами его семьи, предусматривает, что в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи. При этом положения ст. 31 ЖК РФ не ставятся в зависимость от того момента, когда были прекращены семейные отношения между собственником жилого помещения и бывшим членом его семьи. Учитывая, что жилищные правоотношения носят длящийся характер, что по общему правилу к длящимся правоотношениям применяется закон, который действует в настоящее время, применению подлежат положения Жилищного кодекса Российской Федерации независимо от того, когда были прекращены семейные отношения. Исходя из изложенного, положения ч. 4 ст. 31 ЖК РФ распространяются на требования о выселении бывших членов семьи собственников жилых помещений и в том случае, если семейные отношения между собственником жилого помещения и бывшим членом его семьи были прекращены до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации.

Название документа Вопрос: Становится ли ребенок бывшим членом семьи собственника жилого помещения в соответствии со ст. 31 ЖК РФ, если после расторжения брака его родители стали проживать раздельно, а он стал проживать с тем из родителей, который в собственности жилья не имеет? ("Мировой судья", 2006, N 3) Текст документа

Вопрос: Становится ли ребенок бывшим членом семьи собственника жилого помещения в соответствии со ст. 31 ЖК РФ, если после расторжения брака его родители стали проживать раздельно, а он стал проживать с тем из родителей, который в собственности жилья не имеет?

Ответ: В соответствии с ч. 1 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с данным собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители данного собственника. Из положений указанной нормы следует, что членом семьи собственника является лицо, проживающее совместно с собственником в принадлежащем ему жилом помещении. Часть 3 ст. 65 Семейного кодекса Российской Федерации предусматривает, что место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей. В том случае, если после расторжения брака ребенок стал проживать с тем из родителей, у которого не имеется жилого помещения в собственности, и у другого из родителей возникли алиментные обязательства в отношении его, ребенок уже не может считаться членом семьи собственника. Пунктом 4 данной статьи предусмотрено, что в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи. При этом в соответствии с ч. 4 ст. 31 ЖК РФ суд вправе обязать собственника жилого помещения обеспечить иным жилым помещением бывшего супруга и других членов его семьи, в пользу которых собственник исполняет алиментные обязательства, по их требованию. Исходя из изложенного, в том случае, если ребенок по соглашению родителей остается проживать с тем из родителей, у которого в собственности жилья не имеется, он является бывшим членом семьи собственника жилого помещения и подлежит выселению вместе с бывшим супругом на основании и в порядке, предусмотренном п. 4 ст. 31 ЖК РФ.

Название документа Вопрос: Сохраняется ли право пользования жилым помещением за бывшим членом семьи собственника - супруга в случае фактического прекращения семейных отношений без расторжения брака, когда какое-либо соглашение между ними отсутствует, но возник жилищный спор? ("Мировой судья", 2006, N 3) Текст документа

Вопрос: Сохраняется ли право пользования жилым помещением за бывшим членом семьи собственника - супруга в случае фактического прекращения семейных отношений без расторжения брака, когда какое-либо соглашение между ними отсутствует, но возник жилищный спор?

Ответ: Частью 1 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с данным собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители данного собственника. Поскольку данная норма относит супруга к членам семьи собственника, то до расторжения брака прекращение права пользования жилым помещением по основаниям, предусмотренным ч. 4 ст. 31 ЖК РФ, невозможно.

Название документа Вопрос: В каком порядке - долевом или солидарном - осуществляется компенсация причиненного морального вреда по уголовным делам? ("Мировой судья", 2006, N 3) Текст документа

Вопрос: В каком порядке - долевом или солидарном - осуществляется компенсация причиненного морального вреда по уголовным делам?

Ответ: Компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред (ст. ст. 151 и 1101 ГК РФ). По общему правилу ст. 322 ГК РФ солидарная обязанность (ответственность) возникает, если солидарность обязанности предусмотрена договором или установлена законом. Согласно ст. 1080 ГК РФ лица, совместно причинившие своими преступными действиями вред, отвечают перед потерпевшим солидарно. Суд вправе возложить на таких лиц ответственность в долях только по заявлению потерпевшего и в его интересах. Исходя из положений ст. 34 УК РФ, лица, совместно совершившие преступления, т. е. соисполнители, должны нести солидарную ответственность за причиненный моральный вред. Решение суда о компенсации морального вреда в долевом или солидарном порядке в любом случае должно быть мотивировано в приговоре или ином судебном документе.

Название документа