Наем жилого помещения
(Гетман Е. С.)
("ЭЖ-Юрист", 2006, N 7)
Текст документа
НАЕМ ЖИЛОГО ПОМЕЩЕНИЯ
Е. С. ГЕТМАН
Елена Станиславовна Гетман, руководитель Управления конституционных основ частного права КС РФ, ведущий научный сотрудник отдела гражданского права РАП, канд. юрид. наук.
Регулирование договора найма жилого помещения сразу двумя кодицифированными актами - Гражданским и Жилищным кодексами - не могло не повлечь разночтений и неоднозначных толкований. Разрешить эти противоречия призвано системное толкование норм обоих Кодексов.
Наем жилого помещения, получивший в юридической литературе название коммерческого найма, урегулирован главой 35 ГК РФ.
Жилые помещения, которые используются их собственниками для проживания граждан на условиях коммерческого найма, образуют жилищный фонд коммерческого использования, который в силу ст. 19 ЖК РФ может быть образован не только в частном, но также и в государственном, и в муниципальном жилищных фондах.
Как правило, выделяют следующие особенности договора коммерческого найма. Этот договор может быть заключен с любым лицом и в отличие от договора социального найма не требует предварительного признания гражданина малоимущим и нуждающимся в жилом помещении; наниматель и члены его семьи не рассматриваются в качестве сонанимателей по договору, если иное не установлено их соглашением. Заключению договора коммерческого найма не предшествует обязательное для социального найма принятие собственником жилого помещения решения о предоставлении конкретной жилой площади тому или иному лицу; в отличие от договора социального найма площадь предоставляемого в коммерческий наем жилого помещения определяется по соглашению сторон и не нормируется.
Иные особенности указанного договора заключаются в том, что он в отличие от социального найма носит срочный характер. Коммерческий наем заключается на срок до 5 лет, в том числе и тогда, когда указание на срок в договоре отсутствует. Возможен также краткосрочный наем до 1 года.
Коммерческий наем - всегда возмездный договор, в то время как по социальному найму жилые помещения для малоимущих предоставляются бесплатно.
Основанием возникновения отношений по пользованию коммерческим жильем выступает не сложный юридический состав, как при социальном найме, а договор коммерческого найма, заключение которого осуществляется в соответствии с принципом свободы договора.
Объект (предмет) договора коммерческого найма по ГК - изолированное жилое помещение, пригодное для постоянного проживания. Благоустроенность - не обязательный признак предмета договора коммерческого найма. Им может быть квартира, жилой дом, часть квартиры или жилого дома (т. е. комната). Смежная комната либо объекты общего имущества многоквартирного дома объектом договора коммерческого найма выступать не могут.
Права познаются в сравнении
Права и обязанности наймодателя по договору коммерческого найма в целом аналогичны правам и обязанностям наймодателя по договору социального найма. Вместе с тем иное распределение обязанностей в отличие от договора социального найма может предусматриваться соглашением сторон конкретным договором найма. В целях защиты прав нанимателей как более слабой стороны договора ГК РФ предусматривает их преимущественное право на заключение договора найма жилого помещения на новый срок. Вместе с тем определенные правомочия предоставлены и наймодателю, который может предложить нанимателю заключить договор на тех же или иных условиях.
Наниматель по договору коммерческого найма имеет право вселиться в занимаемое помещение с другими гражданами. В отличие от договора социального найма ГК РФ не называет вселяющихся лиц членами семьи нанимателя. Вселяться с нанимателем либо к нанимателю и проживать вместе с ним могут любые граждане, которые должны быть указаны в договоре коммерческого найма.
Вселение возможно при условии соблюдения требований о норме общей площади, приходящейся на каждого проживающего; исключением является вселение в жилое помещение несовершеннолетних детей любых постоянно проживающих в жилом помещении лиц.
Поднаем жилого помещения по договору коммерческого найма допускается с согласия наймодателя и граждан, постоянно проживающих совместно с нанимателем, и требует соблюдения условия о норме общей площади на одного человека.
В отличие от Жилищного кодекса ГК РФ не устанавливает требований к форме договора поднайма, что допускает его заключение в любой форме, в т. ч. устной.
Правовое регулирование проживания временных жильцов в жилом помещении, предоставленном по договору коммерческого найма, аналогично соответствующей регламентации, содержащейся в ЖК РФ. В отличие от ЖК РФ Гражданский кодекс предусматривает единственное основание изменения договора коммерческого найма путем замены первоначального нанимателя другим совершеннолетним лицом, постоянно проживающим с нанимателем. Такая замена возможна по требованию нанимателя и граждан, постоянно проживающих с нанимателем, и с согласия наймодателя.
Право нанимателя по договору коммерческого найма на переустройство и реконструкцию жилого помещения обусловлено лишь получением согласия наймодателя. Цель переустройства значения не имеет. Однако с учетом того, что граждане, постоянно проживающие совместно с нанимателем, имеют равные с ним права по пользованию жилым помещением, для осуществления переустройства и реконструкции требуется получение и их согласия тоже. ГК РФ и ЖК РФ в регулировании этого правомочия нанимателя допускают не только терминологический разнобой, поскольку определение реконструкции, содержащееся в Градостроительном кодексе, позволяет характеризовать соответствующие работы как относящиеся к ведению наймодателя, а не нанимателя.
Права нанимателя по договору краткосрочного коммерческого найма значительно сужены. Как правило, по такому договору наниматель не вправе вселять в нанятое жилое помещение новых граждан, а лица, вселившиеся вместе с нанимателем, не имеют равного с ним права пользования жилым помещением. Нанимателю запрещено вселять в жилое помещение временных жильцов и поднанимателей, а по истечении срока договора краткосрочного найма он не вправе требовать заключения договора на новый срок. Наниматель по договору краткосрочного найма не может быть заменен другим нанимателем из числа граждан, проживающих совместно с ним.
Фактически наниматель жилого помещения по краткосрочному договору найма может использовать предоставленное жилое помещение исключительно в целях проживания, а также вправе переустраивать его с согласия наймодателя.
Расторжение договора
Основания расторжения договоров социального и коммерческого найма во многом совпадают. Договор коммерческого найма может быть расторгнут как по инициативе нанимателя, так и по инициативе наймодателя.
Так же как и по договору социального найма, наниматель по договору коммерческого найма вправе с согласия проживающих с ним граждан в любое время расторгнуть заключенный договор, но в отличие от Жилищного Гражданский кодекс обязывает нанимателя предупредить наймодателя о намерении расторгнуть договор за 3 месяца. Это требование чаще связывают с защитой наймодателя от потерь в виде неполученного дохода от сдачи помещения внаем.
По требованию наймодателя договор коммерческого найма также может быть расторгнут только в судебном порядке и по исчерпывающему перечню оснований. Одно из оснований расторжения договора коммерческого найма по требованию наймодателя - невнесение нанимателем платы за жилое помещение.
Другим основанием расторжения договора по требованию наймодателя является разрушение или порча жилого помещения нанимателем или другими гражданами, за действия которых он отвечает, однако его регламентация в отличие от договора социального найма несколько иная.
Самовольное переустройство жилого помещения нанимателем может привести к расторжению договора коммерческого найма только в том случае, если это привело к разрушению или порче жилого помещения.
По требованию наймодателя договор коммерческого найма расторгается с нанимателем также в том случае, если наниматель либо другие граждане, за действия которых он отвечает, используют жилое помещение не по назначению, а также систематически (т. е. неоднократно) нарушают права и интересы соседей.
ГК РФ в отличие от ЖК РФ исходит из того, что и в этом случае недостаточно только предупреждения нанимателя о необходимости устранения нарушений. Виновному нанимателю может быть предоставлен срок (до 1 года) для устранения нарушений, а также отсрочено исполнение решения на этот же срок. Если выявленные нарушения продолжаются, договор коммерческого найма расторгается. Еще одно отличие от ЖК заключается в том, что расторжение договора коммерческого найма по этому основанию допускается только по требованию наймодателя, но не по заявлению заинтересованных лиц (соседей и др.).
ГК РФ предусматривает ряд случаев, когда требование о расторжении договора найма жилого помещения в судебном порядке может быть заявлено и нанимателем, и наймодателем. К их числу относятся аварийность жилья, иная непригодность его для постоянного проживания.
Последствием расторжения договора коммерческого найма жилого помещения является выселение нанимателя и всех граждан, проживающих в жилом помещении к моменту расторжения договора, без предоставления другой жилой площади.
Название документа
"Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с признанием сделок недействительными (сделки, противные основам правопорядка и нравственности, а также заключенные за пределами правоспособности). Январь - декабрь 2005 г. Часть 3"
(Трофимов В. Н.)
(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2006)
Текст документа
Подготовлен для системы КонсультантПлюс
ОБЗОР ПРАКТИКИ
РАССМОТРЕНИЯ АРБИТРАЖНЫМИ СУДАМИ СПОРОВ,
СВЯЗАННЫХ С ПРИЗНАНИЕМ СДЕЛОК НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ
(СДЕЛКИ, ПРОТИВНЫЕ ОСНОВАМ ПРАВОПОРЯДКА И НРАВСТВЕННОСТИ,
А ТАКЖЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПРАВОСПОСОБНОСТИ)
ЯНВАРЬ - ДЕКАБРЬ 2005 Г.
ЧАСТЬ 3
Материал подготовлен с использованием правовых актов
по состоянию на 21 февраля 2006 года
В. Н. ТРОФИМОВ
Трофимов В. Н., адвокат, д. ю.н.
При подготовке обзора использовались только вступившие в силу решения. Прокомментировано 21 судебное решение.
1.1. Суд отказал в удовлетворении исковых требований, т. к. налоговый орган не смог доказать противоправной цели спорного контракта и вины сторон в форме прямого умысла (Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 25.05.2005 N 10АП-1030/05-ГК).
В судебной практике достаточно часто встречаются дела о признании сделок недействительными по основаниям, предусмотренным ст. 169 ГК РФ. Эта статья устанавливает, что сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна. При наличии умысла у обеих сторон такой сделки - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход государства взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной с другой стороны взыскивается в доход государства все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного.
Та же статья предусматривает правило, что при наличии умысла лишь у одной из сторон такой сделки все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход государства.
Формально говоря, вышеприведенные положения ст. 169 ГК РФ означают, что сделка является ничтожной не только в том случае, если она противоречит основам правопорядка, но и если она противна основам нравственности. Нужно отметить, что такое понимание подтверждается и определенной судебной практикой. Подчас сделки признаются недействительными и в том случае, если они заключены в рамках закона, но, по мнению суда, противоречат требованиям нравственности (см. например, Постановление ФАС МО от 19.03.2003 N КГ-А40/1282-03).
Ст. 169 ГК РФ устанавливает несколько условий для оспаривания соответствующих сделок. Это противоречие самой сделки нормам права, которые закрепляют основы правопорядка или основы нравственности, а также осведомленность об этом участников сделки. Такие сделки квалифицируются как антисоциальные.
Следует иметь в виду, что понятия "основы правопорядка" и "нравственность" являются оценочными понятиями и их содержание зависит от того, как именно его трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика.
На практике нередко встречаются случаи, когда сделка является ничтожной по нескольким основаниям. Например, достаточно часто встречаются случаи мнимых сделок, заключенных для того, чтобы уклониться от уплаты налога. Такие сделки являются одновременно ничтожными и как противоречащие основам правопорядка и нравственности.
Именно налоговые органы нередко ссылаются на антисоциальную направленность спорных сделок, которые, по их мнению, имеют цель обеспечить уклонение от уплаты налогов. Особенно часто в качестве таковых налоговые органы рассматривают сделки, которые влекут возврат налогов из бюджета, например, экспортные контракты, направленные на возврат НДС (см., например: Постановление Президиума ВАС РФ от 03.08.2004 N 2870/04).
18.09.2003 между ЗАО "Энергопромснаб" (продавец) и SUTTON Holding LLK (покупатель) был заключен контракт N 002, согласно условиям которого продавец обязался поставить в 2003 г. покупателю или грузополучателю, указанному покупателем, набивки сальниковые АРС производства ЗАО "Завод Промтехники" в количестве, указанном в пункте 2.1 контракта. Налоговый орган счел, что указанный контракт был заключен с целью, противной основам правопорядка и нравственности, и являлся ничтожным. При этом налоговый орган основывался на обстоятельствах, выявленных в ходе проверки, а именно на том, что экспортируемый товар был приобретен через ряд поставщиков, в связи с чем было невозможно определить источник возмещения НДС. Соответственно, налоговый орган на основании ст. 169 ГК РФ обратился в суд с иском к ЗАО "Энергопромснаб" о признании недействительным вышеуказанного контракта. Иск был мотивирован тем, что оспариваемая сделка была заключена с целью незаконного изъятия из федерального бюджета денежной суммы под видом возмещения НДС, то есть с целью, противной основам правопорядка и нравственности.
Решением суда первой инстанции от 03.03.2005 в удовлетворении иска было отказано в связи с недоказанностью обстоятельств, являющихся основанием иска. Суд первой инстанции указал на то, что не были представлены доказательства обращения истца в компетентные правоохранительные органы по данному факту, приговор, установивший умысел виновных лиц на совершение действий, нарушающих основы правопорядка, в материалы дела не был представлен.
Суд апелляционной инстанции своим Постановлением от 25.05.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд исходил из следующего. В соответствии со ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, ничтожна. Умысел означает понимание противоправности последствий совершаемой сделки и желание их наступления (прямой умысел) или хотя бы допущение таких противоправных последствий (косвенный умысел). Наличие умысла должно быть доказано.
В качестве доказательств, подтверждающих наличие умысла у ЗАО "Энергопромснаб" на заключение спорной сделки с целью незаконного возмещения из федерального бюджета налога на добавленную стоимость, истец указал на то, что последний выявленный налоговым органом перепродавец экспортируемого товара ООО "Стройинвест" не представлял отчетность за последние шесть месяцев 2003 г., расчетные счета организации были закрыты 17.07.03, производитель поставляемого товара ЗАО "Завод Промтехники" фактически товар не производил и не имел собственных производственных площадей и оборудования для выпуска изделий из асбеста. По мнению истца, указанные факты в совокупности свидетельствовали о пользовании ЗАО "Энергопромснаб" услугами фирм-однодневок, созданных незадолго до заключения экспортных контрактов.
Апелляционный суд не принял эти доводы истца, поскольку изложенные обстоятельства, по его мнению, не свидетельствовали о наличии у ЗАО "Энергопромснаб" как одной из сторон по спорной сделке умысла на совершение противоправных действий, направленных на заключение сделки, противной основам правопорядка. В материалах дела имелись счета-фактуры от 19.12.2003 о поставке ООО "Промснаб" в адрес ЗАО "Энергопромснаб". При этом истец указывал, что факт отражения в бухгалтерской и налоговой отчетности ООО "Промснаб" полученной выручки от реализации товаров от ЗАО "Энергопромснаб" был подтвержден. Помимо этого, к участию в деле не была привлечена другая сторона по спорной сделке (SUTTON Holding LLK). От привлечения указанной организации к участию в деле истец отказался.
Оценив относимость, допустимость и достоверность каждого представленного истцом доказательства, апелляционный суд счел, что истцом не было доказано наличие оснований для признания спорного контракта ничтожной сделкой по ст. 169 ГК РФ. По мнению суда апелляционной инстанции, суд первой инстанции правомерно сделал вывод о том, что истцом не было доказано совершение спорной сделки для неосновательного получения из бюджета возмещения НДС, а также не представлено доказательств, подтверждающих основания иска (противоправной цели сделки и вины сторон в форме прямого умысла).
Таким образом, суд в данном случае точно ориентировался на признаки, которым должна отвечать сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка или нравственности. Основными признаками подобной сделки является, во-первых, ее цель - сделка должна быть совершена с целью, противной основам правопорядка или нравственности. Во-вторых, должен присутствовать умысел хотя бы у одной стороны, совершившей эту сделку, и его наличие не должно предполагаться, а подлежит доказыванию.
На примере данного дела хорошо видно, почему подобные иски инициируют именно налоговые органы. Во многом вопрос определяется применением последствий недействительности такого рода сделок. Ведь тут всегда выигрывает государственный бюджет. Если доказано наличие умысла у обеих сторон, то тогда все полученное ими по сделке взыскивается в доход государства. Если же умысел присутствовал только у одной стороны, то все полученное ею по сделке возвращается другой стороне. А все, что должна была заплатить виновная сторона, взыскивается в пользу государства.
Подобная ситуация, к сожалению, негативно влияет и на судебную практику. Налоговые органы склонны оспаривать в суде сделки, которые в качестве одного из последствий влекут сокращение налоговых выплат. При этом если сделка заключена в соответствии с требованиями закона и не может быть квалифицирована как противоречащая требованиям ст. 168 ГК РФ, налоговые органы стремятся аргументировать иск ссылками на нарушение основ правопорядка, которое выражается, по их мнению, в попытке уклонения от обязательных платежей в бюджет. В такой ситуации если ответчик не может убедительно доказать, что сделка имела не только цель сокращения налоговых платежей, суд может и согласиться с позицией налогового органа. В результате такая судебная практика побуждает субъектов воздерживаться от заключения сделок, ведущих к сокращению налогового бремени. Тем самым деловая цель сделки включает лишь приобретение товаров или услуг, но не оптимизацию налогообложения.
1.2. Суд отказал налоговому органу в удовлетворении иска о признании договора недействительным, т. к. тот не обосновал, каким именно основам правопорядка и нравственности, относящимся к налоговым правоотношениям, противоречил указанный договор (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.02.2005 N 09АП-7356/04-ГК).
Между местной районной организацией "Гагаринская" Московской городской организации Всероссийского общества инвалидов (далее - МРО "Гагаринская" МГООВОИ) и ООО "Институт микротехнологии Спин МТ" был заключен договор простого товарищества (о совместной деятельности) от 30.04.2004 N 1Б-04, предметом которого являлось объединение усилий для совместной деятельности в целях успешного решения уставных задач сторон на взаимовыгодной основе. Согласно п. 2 договора МРО "Гагаринская" обязалась выделить ООО "Институт микротехнологии Спин МТ" рабочее место площадью не менее 8 кв. м и обеспечить почтово-секретарское обслуживание. Дополнительным соглашением от 30.04.2004 N 1 к договору в п. 2 были внесены изменения, которыми было предусмотрено только почтово-секретарское обслуживание ООО "Институт микротехнологии Спин МТ".
Налоговый орган на основании п. 11 ст. 7 ФЗ "О налоговых органах Российской Федерации", ст. ст. 165, 168 ГК РФ обратился в суд с иском к МРО "Гагаринская" МГООВОИ и к ООО "Институт микротехнологии Спин МТ" о признании недействительным вышеуказанного договора простого товарищества как совершенного с целью, противной основам правопорядка и нравственности.
Решением от 16.11.2004 в удовлетворении исковых требований было отказано. Суд апелляционной инстанции оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд апелляционной инстанции согласился с выводом суда первой инстанции, что предъявление иска налоговыми органами возможно только в соответствии со ст. 169 ГК РФ о признании сделок недействительными вследствие совершения сделки с целью, противной основам правопорядка и нравственности. По мнению суда, иск не подлежал удовлетворению потому, что истец не обосновал, каким основам правопорядка и нравственности, относящимся к сфере налоговых правоотношений, противоречил спорный договор.
В связи с данным делом представляется полезным обратить внимание на позицию КС, выраженную в Определении КС РФ от 08.06.2004 N 225-О, согласно которой суды должны квалифицировать антисоциальные сделки "в соответствии с законом".
Важным квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является именно ее цель. При этом речь идет о попытке достижения такого результата, который не только не отвечает требованиям закона, а заведомо и ясно для сторон соответствующей сделки противоречит основам правопорядка и нравственности.
На практике, однако, возникают серьезные проблемы с квалификацией сделок, предположительно совершенных с целями, противными основам правопорядка и нравственности. Подобные сделки ничтожны, т. е. согласно п. 1 ст. 166 ГК РФ являются недействительными вне зависимости от признания их таковыми судом. В результате же неясность и возможность различного толкования некоторых норм дают возможность различным лицам, в частности, налоговым органам, самостоятельно устанавливать факт ничтожности соответствующей сделки.
Действительно, законодатель недостаточно четко определил, кто вправе устанавливать факт ничтожности сделки. Видимо, авторы соответствующих норм ГК РФ предполагали, что пороки ничтожных сделок очевидны, являются бесспорными и не нуждаются в доказывании. Однако суд, когда рассматривается иск о применении последствий недействительности таких сделок, в частности, в отношении доначисления налога, вынужден предварительно установить факт ничтожной сделки, что далеко не всегда очевидно и бесспорно.
1.3. Суд счел, что поскольку ответчик представил доказательства того, что по спорному договору были фактически проведены работы по его исполнению, указанный договор не мог рассматриваться как противный основам правопорядка и нравственности (Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 25.03.2005 N 10АП-206/05-ГК).
07.08.01 между ООО "Пентаком" (заказчик) и ООО "Дилоквиум" (исполнитель) был заключен договор N РСТ-Л-01, согласно условиям которого заказчик поручал, а исполнитель принимал на себя на условиях указанного договора выполнение работ по подготовке документов, экспертизе документов на получение лицензии на использование знака соответствия системы сертификации ГОСТ Р.
Налоговый орган в соответствии со ст. 169 ГК РФ, а также ст. 7 Закона РФ "О налоговых органах Российской Федерации" обратился в суд с иском к ООО "Пентаком" и ООО "Дилоквиум" о признании договора N РСТ-Л-01 от 07.08.01 недействительным как заключенного с целью, противной основам правопорядка и нравственности.
Решением суда первой инстанции от 15.12.2004 в иске было отказано. Суд апелляционной инстанции оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд исходил из следующего. В соответствии со ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, ничтожна.
По мнению суда, данная норма материального права подлежит применению лишь в том случае, если для получения правового результата по сделке стороны умышленно совершают действия, образующие состав преступления либо иного опасного правонарушения. Как отметил суд, в обоснование исковых требований истец ссылался на то обстоятельство, что при создании ООО "Дилоквиум" были допущены грубые нарушения закона, в связи с чем государственная регистрация данного общества была признана судом недействительной, а само общество было ликвидировано. Однако признание судом недействительной государственной регистрации юридического лица само по себе не являлось основанием для того, чтобы считать ничтожными сделки этого юридического лица, совершенные до признания его регистрации недействительной (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 09.06.00 N 54 "О сделках юридического лица, регистрация которого признана недействительной"). Из представленных же суду доказательств следовало, что на момент заключения договора N РСТ-Л-01 от 07.08.01 ООО "Дилоквиум" являлось действующим хозяйствующим субъектом.
Что же касается вопроса о характере сделки, совершенной якобы с целью, противной основам правопорядка и нравственности, то тут было указано, что в суд были представлены результаты фактического исполнения работ по получению лицензии на использование знака соответствия системе сертификации ГОСТ Р. Соответственно, по мнению суда, не усматривался факт наличия условий, необходимых для применения ст. 169 ГК РФ, и доказательств обратного суду не было представлено.
В связи с данным делом важно обратить внимание на то, что налоговый орган, утверждая, что спорная сделка заключена с целью, противной основам правопорядка и нравственности, должен доказать в суде ряд соответствующих обстоятельств.
Так, для того чтобы доказать в ходе судебного процесса факт недействительности сделок по статье 169 ГК РФ, налоговый орган должен доказать, в частности, противоуставной характер сделки и антисоциальный характер сделки. Кроме того, налоговый орган должен доказать размер доходов, полученных ответчиком от этой неуставной антисоциальной деятельности, а также умышленное совершение действий, направленных на уход от налогов (см. в этой связи письмо ВАС РФ от 20.01.1993 N С-13/ОП-20).
Конечно, основы правопорядка определены в Конституции РФ, а также в иных законодательных актах. В ст. 57 Конституции РФ в частности указано, что каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. Если предполагается, что договор ничтожен по данному основанию, то конечно же необходимо, чтобы его антисоциальная цель имела место уже в момент его совершения.
1.4. Суд отказал в иске о признании сделки ничтожной по ст. 169 ГК РФ, т. к. правоохранительные органы отказали в возбуждении уголовного дела, а стороны спорной сделки исполнили по ней свои обязательства (Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 29.08.2005 N 10АП-2031/05-ГК).
15.02.02 и 06.06.02 между ООО "СофтиБизнес" (продавец) и ООО "Автотранспортная компания N 20" (покупатель) были заключены соответственно договоры купли-продажи N 50-пос/02 и N 102-пос/06, по условиям каждого из которых продавец обязался поставить покупателю, а покупатель - принять и оплатить продукцию - полотно объемное нетканое (синтепон) в количестве и в сроки, определенные в приложениях к данным договорам. Стоимость договора N 50-пос/02 составляла 7461675 руб., включая НДС (20%) - 1243612,50 руб. (п. 4.2). Стоимость договора N 102-пос/06 составляла 6705855 руб., включая НДС (20%) - 1117642,50 руб. (п. 4.2). Имущество, являющееся предметом вышеназванных договоров, было передано покупателю по двусторонним актам приема-передачи.
Налоговый орган обратился в суд с иском к ООО "Автотранспортная компания N 20" и ООО "СофтиБизнес" о признании вышеуказанных договоров купли-продажи недействительными по основаниям, предусмотренным ст. ст. 169, 170 ГК РФ.
Решением суда первой инстанции от 16.05.05 в иске было отказано. Суд апелляционной инстанции Постановлением от 29.08.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд исходил из следующего. В соответствии со ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна. Недействительность данного вида сделок определяется посредством двух признаков: 1) цель: сделка совершается с целью, противной основам правопорядка или нравственности; 2) наличие умысла хотя бы у одной из сторон, совершивших такую сделку. При этом стороны для получения правового результата по сделке умышленно совершают действия, образующие состав преступления либо иного правонарушения.
Как отметил суд, исковые требования были мотивированы тем, что при заключении оспариваемых договоров воля ответчиков была направлена не на реальное осуществление соответствующих сделкам хозяйственных операций, а на возмещение из бюджета НДС за счет разницы в ставках НДС (20% по приобретенному сырью и материалам, оплаченным услугам по изготовлению игрушек и 10% с объема реализации готовой продукции). При этом истец ссылался на акт выездной налоговой проверки N 169 от 29.09.04.
Суду было также представлено уведомление 4-го отделения ОРЧ N 6 Управления по налоговым преступлениям ГУВД МО от 02.12.04, которым последнее сообщало об отказе в возбуждении уголовного дела по материалам налоговой проверки по основаниям, предусмотренным п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ (за отсутствием состава преступления). Таким образом, документального подтверждения совершения ответчиками действий, образующих состав преступления либо иного правонарушения, суду не было представлено (п. 1 ст. 65 АПК РФ).
Договоры N 50-пос/02 от 15.02.02 и N 102-пос/06 от 06.06.02 заключены в соответствии с требованиями действующего законодательства и полностью исполнены их сторонами. Факт поставки продукции продавцом и принятия ее покупателем подтверждается актами приема-передачи от 13.03.02 и от 15.07.02, счетами-фактурами и товарными накладными. Оплата по договору N 50-пос/02 была произведена покупателем путем перечисления денежных средств в сумме 7461675 руб. по платежному поручению N 2 от 20.03.02, а продукция, приобретенная по договору N 102-пос/06, была оплачена простым векселем серии П-00 N 0005790 на сумму 6705855 руб. в соответствии с подписанным ответчиками соглашением от 29.07.02. Таким образом, взаимные обязательства сторон по договорам N 50-пос/02 от 15.02.02 и N 102-пос/06 от 06.06.02 были выполнены в полном объеме.
Как отметил суд, действия субъектов сделок по поставке, направленные на прекращение права собственности на предмет сделки у продавца и возникновение данного права у покупателя, порождают тот правовой результат, к которому стремились субъекты, лишь при наличии следующих условий: законность содержания сделки; способность лиц, совершающих сделку, к участию в данного вида сделке; соответствие воли и волеизъявления; соблюдение формы сделки. Совокупность перечисленных условий исключает недействительность сделки. Суд в результате не счел, что оспариваемые договоры противоречили какому-либо из условий действительности сделок.
Позиция суда по данному делу точно соответствовала требованиям ст. 169 ГК РФ, согласно которой квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель. Подобная сделка не только не отвечает закону или нормам морали, но заведомо противоречит основам правопорядка и нравственности. Конечно, суд, рассматривая дело, должен выявить все фактические обстоятельства, а также характер допущенных сторонами нарушений и их последствия. Важная причина признания сделки недействительной - это криминал в действиях хотя бы одной ее стороны. В таком случае действительно можно квалифицировать соответствующую сделку как заключенную с целью, противной основам правопорядка и нравственности. К таковым сделкам могут быть отнесены все те, которые ведут только к уходу от уплаты налогов и не преследуют иных целей.
1.5. Суд признал договор аренды недействительным как совершенный с целью, противной основам правопорядка и нравственности, поскольку фактически на арендованном оборудовании работал не арендатор, а арендодатель (Постановление ФАС ПО от 08.02.2005 N А55-1941/04-40).
21.04.99 между ОАО "Сызранский нефтеперерабатывающий завод" и ОАО "СК-СТР" был заключен договор аренды N 581, в соответствии с которым ОАО "Сызранский нефтеперерабатывающий завод" обязалось передать оборудование для производства товарной продукции, а ООО "СК-СТР" обязалось принять оборудование по акту приема-передачи, производить плату за пользование оборудованием и производить автомобильные бензины на арендованном оборудовании.
Согласно п. п. 2.2.3, 2.2.4 договора ООО "СК-СТР" обязалось обеспечить использование оборудования по его прямому назначению в соответствии с технической документацией, инструкцией по эксплуатации, обеспечить производство автомобильных бензинов, не внося изменения в действующие на момент заключения договора технологии по производству. Срок действия договора аренды составлял 3 месяца со дня вступления договора в силу, определенного моментом подписания акта приема-передачи оборудования.
Налоговый орган обратился в суд с иском к ОАО "Сызранский нефтеперерабатывающий завод" и к ОАО "СК-СТР" о признании недействительным (ничтожным) вышеуказанного договора аренды и применении последствий недействительности ничтожной сделки в виде взыскания с ОАО "Сызранский нефтеперерабатывающий завод" в доход государства суммы неуплаченного им акциза в размере 30309119 руб. Исковые требования были заявлены на основании ст. ст. 169, 170 ГК РФ и были мотивированы тем, что договор аренды оборудования N 581 от 21.04.99 был заключен в целях уведения от налогообложения оборотов по переработке и реализации нефтепродуктов ОАО "Сызранский нефтеперерабатывающий завод" путем использования налоговых льгот ООО "СК-СТР". По мнению истца, сделка не была направлена на создание соответствующих ей правовых последствий в связи с отсутствием воли сторон на установление гражданско-правовых отношений, предусмотренных ст. ст. 606, 611 ГК РФ. У ответчиков имелась цель, противная основам правопорядка и нравственности, в виде уведения от налогообложения оборотов путем использования льгот ООО "СК-СТР".
Решением от 18.08.2004 суд первой инстанции признал недействительным (ничтожным) договор аренды как заключенный с целью, противной основам правопорядка и нравственности, и применил последствия недействительности сделки в части взыскания с ОАО "Сызранский нефтеперерабатывающий завод" в доход государства 30309119 руб.
Постановлением апелляционной инстанции от 04.11.2004 указанное решение было изменено, производство по делу в отношении ООО "СК-СТР" было прекращено в связи с его ликвидацией, в остальной части решение суда было оставлено без изменения. Суд кассационной инстанции Постановлением от 08.02.2005 оставил постановление суда апелляционной инстанции без изменения. При этом суд исходил из следующего. Материалами дела подтверждалось, что на момент заключения договора и в период его действия у ООО "СК-СТР" отсутствовала лицензия на эксплуатацию взрывоопасных объектов. В соответствии с заключенным с администрацией налоговым соглашением ООО "СК-СТР" имело налоговые льготы по уплате акцизов в размере 100% со сроком действия до 01.01.2000.
В нарушение требований ст. 15 ФЗ РФ "О промышленной безопасности опасных производственных объектов" ООО "СК-СТР" не застраховало арендованное оборудование. На арендованном оборудовании продолжал работать арендодатель, который и передавал результаты переработки своим контрагентам.
Соответственно, суд пришел к выводу, что под внешним видом мнимой сделки скрывалась сделка с целью, противной основам правопорядка и нравственности, а действия ответчиков были фактически направлены на неуплату налогов (акциза) и на причинение ущерба государству. Таким образом, спорный договор аренды не отвечал признакам сделки, установленным ст. 153 ГК РФ, и являлся недействительным (ничтожным) согласно ст. ст. 169, 170 ГК РФ. Исходя из содержания ст. 169 ГК РФ налоговый орган в обоснование своих требований представил суду доказательства, свидетельствующие о наличии умысла у ответчиков, а также доказательства того, что спорная сделка нарушала требования правовых норм, обеспечивающих основы правопорядка. Суд также отметил, что согласно ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, ничтожна. При наличии умысла у обеих сторон такой сделки - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход РФ взыскивается все полученное ими по сделке.
Суд обратил также внимание на следующее обстоятельство. Государство в лице налоговых и иных органов должно осуществлять контроль за порядком исполнения налогоплательщиками публично-правовой функции по исчислению и перечислению предусмотренных законом налоговых платежей в бюджет. В связи с этим в случае непоступления в бюджет соответствующих денежных средств для установления недобросовестности налогоплательщиков налоговые органы вправе в целях обеспечения баланса государственных интересов осуществлять необходимую проверку и предъявлять в арбитражных судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет, включая иски о признании сделок недействительными и о взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам, как это предусмотрено в п. 11 ст. 7 Закона РФ "О налоговых органах Российской Федерации". Аналогичная позиция отражена в Определении Конституционного Суда РФ N 138-О от 25.07.2001.
В данном случае налоговый орган поставил вопрос о применении последствий недействительности сделки, а именно - взыскании определенной суммы в доход государства. Действительно, согласно требованиям п. 2 ст. 167 ГК РФ в случае недействительности сделки каждая ее сторона должна вернуть все полученное по сделке другой стороне. Однако в случае, если сделка не только нарушает закон, но такое нарушение объективно противоречит основам правопорядка или основам нравственности, для лица, имевшего умысел, наступают иные, более тяжелые последствия. Вместо реституции исполненное таким лицом поступает в доход государства. В таком случае применяется ст. 169 ГК РФ.
Истец в комментируемом деле сослался не только на ст. 169, но и на ст. 170 ГК РФ, то есть усмотрел не только противоречие сделки нормам права, закрепляющим основы правопорядка или основы нравственности и соответствующий умысел сторон, но и наличие мнимой сделки. Судебная практика в подобных случаях достаточно определенная - применяются последствия недействительности сделки, предусмотренные ст. 169 ГК РФ, и все полученное по сделке той стороной, которая имела умысел, взыскивается в доход государства.
Ясно, что в целом как в основе схем оптимизации налогов, так и в основе недобросовестных действий налогоплательщика лежит договор. Именно он является основанием возникновения гражданских прав и обязанностей. При этом главным критерием недействительности сделок выступает порок экономической воли. Однако на практике в таком случае может возникнуть несколько оснований недействительности сделки, например, одновременно ее мнимый или притворный характер, а также ее противоречие основам правопорядка и нравственности.
1.6. Суд принял во внимание, что директор явился в правоохранительные органы с повинной, однако счел, что признать спорные сделки недействительными можно лишь с учетом судебного акта по уголовному делу (Постановление ФАС МО от 03.02.2005 N КГ-А41/12651-04).
Между ООО "БСП Инвест" (продавец) и ЗАО "Маргарита" (покупатель) был заключен договор купли-продажи от 14.02.02 N 1-О, в соответствии с которым продавец обязался передать в собственность покупателя технологическое оборудование в количестве, ассортименте и в сроки, предусмотренные в договоре, а покупатель обязался принять товар и уплатить за него цену, предусмотренную в договоре. Ассортимент, количество и стоимость товара определялись в приложении N 1 (спецификации). 26.06.02 ЗАО "Маргарита" заключило с ООО "Клайпол" договор поставки технологического оборудования N 3, предметом которого явилось то же оборудование, что и по договору от 14.02.02 N 1-О. Указанные договоры явились основанием для подачи ЗАО "Маргарита" заявления о возмещении из федерального бюджета НДС.
Налоговый орган обратился в суд с иском к ЗАО "Маргарита", ООО "Клайпол", ООО "БСП Инвест" о признании недействительными вышеуказанных договоров как сделок, совершенных для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия, с целью, противной основам правопорядка и нравственности.
Решением суда первой инстанции от 14.05.04 в удовлетворении исковых требований было отказано. При этом суд исходил из того, что спорные договоры были заключены и исполнены. Суд пришел к выводу о недоказанности истцом обстоятельств, на которые он ссылался в обоснование своих исковых требований, а именно: истцом не было представлено доказательств того, что у сторон имелся умысел, направленный на достижение целей, заведомо противных основам правопорядка и нравственности, а также того, что ответчики при совершении сделок не имели цели получения в собственность товаров, оборудования и денежных средств согласно условиям договоров.
Постановлением апелляционной инстанции от 01.10.04 решение суда первой инстанции было оставлено без изменения. При этом судом апелляционной инстанции спорные договоры были оценены как незаключенные в силу отсутствия в них согласования существенных условий, предусмотренных п. 3 ст. 455 ГК РФ. Таким образом, суд апелляционной инстанции пришел к выводу об отсутствии между ответчиками обязательственных отношений и правомерности отказа судом первой инстанции в удовлетворении требования о признании указанных договоров недействительными.
Налоговый орган в кассационной жалобе указал, что суд апелляционной инстанции, придя к выводу о незаключенности спорных договоров, тем самым установил мнимость указанных сделок и сделал ошибочный вывод о правомерности отказа в удовлетворении требования о признании их недействительными.
Суд кассационной инстанции своим Постановлением от 03.02.2005 отменил судебные акты двух инстанций и направил дело на новое рассмотрение. При этом суд руководствовался следующими соображениями. В обоснование исковых требований налоговый орган ссылался, в том числе, на мнимость спорных сделок, совершенных для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия. При этом истец привел следующие доводы: продаваемое оборудование не имело сопроводительной технической документации; не находилось на складе ни одной из сторон сделок; оплата оборудования со стороны ЗАО "Маргарита" осуществлялась векселями АКБ "Тверьуниверсалбанк", ничем не обеспеченными на дату передачи, даты погашения векселей совпадали с датами их приобретения, фактическая передача векселей не осуществлялась, так как бланки не содержали никаких передаточных надписей; при условии невозмещения налога на добавленную стоимость из бюджета заключение спорных договоров было убыточно для ЗАО "Маргарита".
Суд кассационной инстанции указал на следующее. В соответствии с п. 3 ст. 146 ГК РФ права по ордерной ценной бумаге передаются путем совершения на этой бумаге передаточной надписи - индоссамента. Индоссант несет ответственность не только за существование права, но и за его осуществление. Таким образом, при передаче прав по векселю обязательным является наличие индоссирующей надписи на ценной бумаге. При этом в случае ее отсутствия акты приема-передачи не могут подтверждать факт передачи прав от одного лица другому. По мнению суда кассационной инстанции, суды двух инстанций не исследовали подлинные векселя на предмет соответствия их передачи нормам вексельного законодательства.
Истец в обоснование своих требований ссылался, в том числе, на наличие возбужденного уголовного дела, материалы которого, по его мнению, свидетельствуют о мнимости спорных сделок. К кассационной жалобе была приложена копия протокола явки с повинной, в котором генеральный директор ЗАО "Маргарита" пояснял, что договор поставки технологического оборудования от 26.06.02 N 3 являлся фиктивной сделкой, заключенной ЗАО "Маргарита" с целью возмещения из бюджета НДС. Таким образом, вывод суда первой инстанции о том, что истцом не было представлено доказательств того, что ответчики при совершении сделок не имели цели получения в собственность товаров, оборудования и денежных средств согласно условиям договоров, не мог быть признан достаточно обоснованным.
По мнению суда кассационной инстанции, при рассмотрении данного дела должна была быть учтена правовая позиция, высказанная в Постановлении КС РФ от 12.10.98 N 24-П и в Определении КС РФ от 25.07.01 N 138-О. Кроме того, суду следовало учесть, могла ли посредством передачи указанных выше ценных бумаг быть произведена оплата приобретенного товара, а также оценить имеющийся в материалах дела протокол явки с повинной и выяснить, имеется ли судебный акт, принятый по результатам рассмотрения уголовного дела.
В случае, если сделка является ничтожной по нескольким основаниям, возникает вопрос, какие последствия недействительности это влечет. В данном случае сделка оказалась недействительной как мнимая и как противная основам правопорядка или нравственности. В случае мнимой сделки применяется реституция, то есть возвращение сторон к состоянию, существовавшему до заключения сделки. Стороны возвращают друг другу все полученное по такой сделке. Однако в случае сделки, противной основам правопорядка, все полученное по такой сделке взыскивается в доход государства, если у обеих сторон имелся умысел. На практике, конечно, суды применяют последствия, предусмотренные ст. 169 ГК РФ.
Важным обстоятельством в данном деле было предполагаемое наличие криминала в действиях одной из сторон сделки. Тем не менее, суд все-таки предпочел ориентироваться не на субъективную позицию лица, подписавшего спорные сделки, а на результаты судебного рассмотрения уголовного дела. В данном деле представляет также интерес позиция суда первой инстанции. Действительно, как быть в случае, если установлено, что целью спорных сделок был и определенный деловой интерес, а не только уменьшение налогового бремени? Суд первой инстанции именно потому и отказал в иске, установив, что договоры реально исполнялись. Иными словами, возможно возникновение ситуации, когда лицо, подписывавшее спорные сделки, на самом деле имело в виду только получение возмещения по НДС, но при этом сделки преследовали и конкретные деловые цели, иные, нежели взаимоотношения с бюджетом. Наверное, в таком случае возможна ситуация, когда соответствующее лицо понесет уголовную ответственность, но спорные сделки все равно не будут ничтожными.
1.7. В результате заключения спорной сделки организация-банкрот не смогла погасить свою задолженность перед бюджетом, однако суд, отказывая в требовании признать эту сделку ничтожной, исходил из того, что умысел участников сделки должен не предполагаться, а быть доказан в установленном законом порядке (Постановление ФАС ВСО от 30.06.2005 N А33-7479/03-С2-Ф02-2919/05-С2).
28.04.2000 между ЗАО "Россы" (продавец) и ЗАО "Россы" (покупатель) был заключен договор купли-продажи нежилого отдельно стоящего строения гаража, литер В, общей площадью 447,30 кв. м, нежилого отдельно стоящего здания производственного цеха "Пепси", литер А, общей площадью 4221,40 кв. м, и нежилого встроенного помещения спиртохранилища, литер З, общей площадью 285,60 кв. м. Договор был удостоверен нотариально. По передаточному акту от 28.04.2000 ЗАО "Россы" (продавец) передало, а ЗАО "Россы" (покупатель) приняло вышеуказанное имущество. В пункте 5 передаточного акта стороны указали, что передача денег (окончательный расчет) произведена до заключения договора купли-продажи. Переход права собственности на переданное недвижимое имущество был зарегистрирован. Администрацией г. Нижнего Новгорода 04.09.2000 были зарегистрированы изменения к Уставу ЗАО "Россы" (продавец) в части его местонахождения: Красноярский край, г. Минусинск, ул. Абаканская, д. 46. ЗАО "Россы" обратилось 28.09.2000 в налоговый орган с заявлением о постановке на учет. По сведениям налогового органа задолженность ЗАО "Россы" (г. Минусинск) перед бюджетом на момент постановки на учет составила 62535569 руб. Решением суда от 11.09.2001 по делу N А33-10673/01-С4 ЗАО "Россы" (г. Минусинск) было признано банкротом, в отношении него было открыто конкурсное производство, в ходе которого было установлено отсутствие у общества какого-либо имущества.
Налоговый орган обратился в суд с иском к ЗАО "Россы" (г. Минусинск) и к ЗАО "Россы" (г. Нижний Новгород) о признании недействительной сделки купли-продажи от 28.04.2000 как совершенной с целью, противной основам правопорядка, и применении последствий недействительности сделки в виде обращения в доход государства всего полученного сторонами, а именно: денежных средств в размере 3915000 руб. и имущества, полученного по сделке.
Решением суда первой инстанции от 23.03.2004 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 21.06.2004 решение было оставлено без изменения. Постановлением кассационной инстанции от 26.08.2004 судебные акты двух инстанций были отменены, а дело направлено на новое рассмотрение.
Решением суда первой инстанции от 13.01.2005 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 22.03.2005 решение было оставлено без изменения.
В кассационной жалобе налоговый орган ссылался на необоснованность выводов суда о недоказанности истцом противоправного умысла руководителей ЗАО "Россы" и факта наличия задолженности ответчика по налогам на момент совершения сделки купли-продажи.
Суд кассационной инстанции своим Постановлением от 30.06.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд исходил из следующего.
Истец полагал, что спорная сделка по отчуждению имущества была заключена с умыслом у обеих сторон: уклониться от налоговой обязанности ЗАО "Россы". Данная сделка, по мнению истца, противоречила установленному ст. 57 Конституции РФ принципу об обязанности каждого платить законно установленные налоги и сборы. Поскольку указанная сделка противоречила основам правопорядка, то в силу ст. 169 ГК РФ она являлась ничтожной.
Однако суд кассационной инстанции согласился с выводами суда двух инстанций о том, что договор купли-продажи от 28.04.2000 не противоречил основам правопорядка, являлся возмездной сделкой и не имел своей целью уклониться от уплаты установленных законом налогов.
Как при этом отметил суд, государство в лице налоговых и других своих органов должно осуществлять контроль за порядком исполнения налогоплательщиками публично-правовой функции по исчислению и перечислению предусмотренных законом налоговых платежей в бюджет. В связи с этим в случае непоступления в бюджет соответствующих денежных средств для установления недобросовестности налогоплательщиков налоговые органы вправе - в целях обеспечения баланса государственных и частных интересов - осуществлять необходимую проверку и предъявлять в судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет, включая иски о признании сделок недействительными и о взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам, как это предусмотрено в пункте 11 ст. 7 Закона РФ "О налоговых органах Российской Федерации".
Согласно ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, ничтожна. При наличии умысла у обеих сторон такой сделки - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход РФ взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной - с другой стороны в доход РФ все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного.
Следовательно, исходя из содержания ст. 169 ГК РФ, налоговый орган в обоснование своих требований должен был представить доказательства, свидетельствующие о наличии умысла у обеих или одной из сторон сделки, а также доказательства того, что спорная сделка нарушает требования правовых норм, обеспечивающих основы правопорядка. При этом, как подчеркнул суд, умысел участников сделки должен не предполагаться, а должен быть доказан в установленном законом порядке. По мнению суда, доказательств наличия умысла у сторон по указанной сделке на совершение действий, противных основам правопорядка и нравственности, истец не представил.
Из материалов же дела следовало, что спорный договор купли-продажи содержал условия, не противоречащие действующему законодательству, был нотариально удостоверен, заключение указанного договора было направлено на возникновение гражданских правоотношений у сторон по договору.
В связи с данным делом уместно упомянуть позицию Конституционного Суда, который указал, что квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель, которая заключается в достижении такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит - заведомо и очевидно для участников гражданского оборота - основам правопорядка и нравственности (Определение КС РФ от 08.06.2004 N 226-О).
Для налогового органа в данном деле был очевидным результат совершения спорной сделки - организация, которая должна была погасить свою задолженность перед бюджетом, оказалась в итоге не в состоянии это сделать. Надо полагать, что участники сделки знали, что подобный результат будет иметь место. Весь вопрос заключался в том, было ли это целью сторон сделки, причем единственной целью. Если так, то тогда можно было ставить вопрос о квалификации данной сделки как антисоциальной. Если же стороны сделки предполагали наступление подобных последствий, но имели также и какую-то деловую цель, отличную от сокращения обязательств перед бюджетом, то в таком случае вряд ли можно было утверждать, что они нарушили требования ст. 169 ГК РФ. Из содержания комментируемого Постановления не ясно, как именно стороны сделки формулировали ее деловую цель. Однако важным является следующее - суд установил, что сделка носила возмездный характер. Значит, формально нельзя было утверждать, что цель сделки заключалась в сокращении активов организации, признанной в дальнейшем банкротом. Именно это обстоятельство и стало решающим в данном деле.
1.8. Суд отказал в иске о признании сделки заключенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности, т. к. почерковедческая экспертиза не установила факт подделки подписи на указанной сделке и счетах-фактурах (Постановление ФАС МО от 23.08.2005 N КГ-А40/7729-05-П).
Между ООО "РЗК "Разгуляй зерно" (покупатель) и ООО "ТК "Амега" (поставщик) был заключен договор поставок от 11.03.2003 N 17/90, по которому ООО "ТК "Амега" передавало в собственность ООО "РЗК "Разгуляй зерно" сельхозпродукцию, а покупатель принимал и оплачивал ее.
Налоговый орган обратился в суд с иском к указанным двум лицам о признании договора поставки недействительным в силу ничтожности на основании ст. ст. 160, 169, 170 ГК РФ.
Суд первой инстанции решением от 16.08.2004 отказал в иске. Постановлением суда кассационной инстанции от 11.11.2004 решение было отменено как вынесенное без исследования всех доказательств по делу и их надлежащей оценки, дело было передано на новое рассмотрение.
Решением суда от 04.04.2005 в удовлетворении требования о признании договора недействительным было отказано. В апелляционном порядке дело не рассматривалось. Суд кассационной инстанции Постановлением от 23.08.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд учел следующее. Исполнение спорного договора подтверждено девятью счетами-фактурами. Обосновывая исковое требование, истец ссылался на то, что подпись на договоре поставки, а также на счетах-фактурах совершена не К. (генеральным директором ООО "ТК "Амега"), а другим лицом. В связи с этим стало возможным для ООО "РЗК "Разгуляй зерно" предъявить к возмещению из бюджета значительные денежные средства и незаконно уменьшить НДС, подлежащий уплате в бюджет. Однако при исследовании материалов дела суд пришел к выводу о неподтверждении факта подделки подписи К. При этом суд исходил из положений ст. ст. 27, 28, 90 НК РФ, а также ст. 103 Основ законодательства РФ "О нотариате" от 11.02.1993 N 4462-1.
Согласно заключению от 06.03.2004 N 7/738 по криминалистическому исследованию подписей, данному экспертно-криминалистическим центром УВД ЮВАО г. Москвы, определенно не было установлено, что подписи от имени К. выполнены на договоре и счетах-фактурах не им, а другим лицом. Суд также отклонил довод истца о несоответствии счетов-фактур п. 5 ст. 169 НК РФ, поскольку они содержали необходимые реквизиты. В этой связи сделка не могла быть признана совершенной с целью, противной основам правопорядка (ст. 169 ГК РФ).
Рассматривая вопрос о том, имеет ли место мнимая сделка, такая, которая совершена лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (ст. 170 ГК РФ), суд установил, что действия поставщика свидетельствовали об исполнении обязательств по договору.
Как видно по итогам рассмотрения данного дела, антисоциальный характер спорной сделки должен выявляться в ходе судебного разбирательства. При этом должны быть установлены все соответствующие обстоятельства, а также предполагаемый характер нарушений и их последствия. Для налогового органа в данном случае было очевидно, что результатом заключения спорной сделки стало уменьшение размера НДС. Налоговый орган счел, что это и была единственная цель сделки. При этом, по мнению налогового органа, имел место порок воли участников сделки, выразившийся в ее как мнимом, так и антисоциальном характере.
Понятно, что если субъекты намерены достичь цели налоговой минимизации, то они выстраивают свою схему, в рамках которой и заключаются соответствующие сделки. Однако при этом могут одновременно возникнуть различные основания недействительности таких сделок. Преследуя цель незаконного изъятия денежных средств из государственного бюджета либо уклонения от конституционной обязанности по уплате налогов, сделки могут также быть мнимыми или притворными. Конечно, в силу ст. 167 ГК РФ указанные сделки недействительны с момента совершения, не влекут юридических последствий в целях применения положений НК РФ, ничтожны и по основанию заключения их с целью, противной основам правопорядка.
В данном случае, однако, налоговый орган смог определенно утверждать лишь о том, что в результате спорной сделки ее сторона уменьшила свои обязательства перед бюджетом. Однако налоговый орган не смог доказать, что стороны сделки преследовали единственную цель - добиться уменьшения НДС, подлежащего уплате. Ключевым явился вопрос, исполнялась ли спорная сделка или нет. Если не исполнялась, то тогда можно было говорить о ее антисоциальном характере. Доказательством же исполнения послужили счета-фактуры. Если бы почерковедческая экспертиза показала, что подписи на этих счетах-фактурах не были подлинными, то возможно суд и согласился бы с доводом, что у сторон спорной сделки отсутствовала деловая цель и они были лишь намерены уменьшить свои обязательства перед государственным бюджетом. В таком случае уже ответчику было бы необходимо доказывать, что, несмотря на поддельность подписей, обязательства по сделке все-таки реально исполнялись.
1.9. Суд по собственной инициативе признал сделки ничтожными как заключенные заведомо с целями, противными основам правопорядка и нравственности, т. к. истец знал в момент приобретения векселя о недействительности обязательства, лежащего в основе передачи указанного векселя (Постановление ФАС ЦО от 08.04.2005 N А08-5985/01-20).
11.09.98 между ОАО "Лебединский ГОК" (Покупатель) и ООО "Неофит-К" (Поставщик) был заключен договор поставки, в соответствии с которым Поставщик обязался поставить Покупателю песок обогащенный на сумму 1100000000 руб. путем передачи Покупателю простого складского свидетельства (накладной) от 10.09.98 N 1/98 на предъявителя. Песок в соответствии с условиями складского свидетельства находился на хранении в ОАО "Сильницкий карьер". В качестве оплаты Покупатель передал собственный простой вексель. Отгрузка продукции (передача складского свидетельства (накладной) N 1/98 от 10.09.98 в обмен на простой вексель) произошла 14.09.98 (счет-фактура от 14.09.98). ОАО "Лебединский ГОК" оприходовало складское свидетельство на предъявителя N 1/98 от 10.09.98 на общую стоимость песка обогащенного 1100000000 рублей в Дт счета 41 "Товары" на сумму без НДС 916666667 рублей; Дт счета 19 "НДС" по оприходованным товарам" 183333333 рубля (акт документальной проверки налогового органа).
15.09.98 между ЗАО "Комплектстройсервис" (Покупатель) и ОАО "Лебединский ГОК" (Поставщик) был заключен договор купли-продажи N 5/98 на ту же самую продукцию - песок обогащенный, в том же объеме - 6501182 куб. м на сумму 1208000000 рублей. Право собственности на продукцию согласно договору переходило от ОАО "Лебединский ГОК" к ЗАО "Комплектстройсервис" с момента передачи складского свидетельства от 10.09.98. По условиям договора с момента передачи складского свидетельства обязательства Поставщика считались выполненными.
16.09.98 ОАО "Лебединский ГОК" заключило договор комплексного страхования, в соответствии с условиями которого страховщик - ОСАО Ингосстрах филиал "Ингосстрах-облстрой" гарантировал возместить убытки ОАО "Лебединский ГОК", возникшие в результате страхового события в сумме 1100000000 руб. Согласно п. 1.2 этого договора в числе страховых событий были названы, в том числе - упущение выгоды и недополучение прибыли в результате недобросовестности партнеров и контрагентов. В соответствии с п. 4.3 договора ОАО "Лебединский ГОК" обязался выплатить страховую премию в сумме 68000000 рублей. Премия была выплачена путем передачи 17.09.98 векселей ОАО "Лебединский ГОК".
Ввиду того, что ЗАО "Комплектстройсервис" не исполнило свои обязательства по оплате товара в соответствии с договором, ОСАО "Ингосстрах" филиал "Ингосстрах-облстрой" выплатило ОАО "Лебединский ГОК" страховое возмещение в сумме 1100000000 руб., передав собственный вексель N 2813777 сроком платежа 30 дней от даты составления. Указанный вексель был отнесен на внереализационные доходы, а расходы по цене приобретения (без НДС) в сумме 916656667 руб. были отнесены на внереализационные расходы. Эти операции были отражены в расшифровке доходов, расходов от операционных и внереализационных операций по ОАО "Лебединский ГОК" за январь - сентябрь 1998 года.
НДС в сумме 183333333 руб. ОАО "Лебединский ГОК" с Кт счета 19 НДС по приобретенным ценностям был списан в Дт счета 68 "Расчеты с бюджетом" субсчет "Расчеты по НДС", в связи с чем было предъявлено к возмещению из бюджета 167999971 руб. (акт документальной проверки налогового органа от 27.11.98).
О переходе права требования к ОСАО "Ингосстрах" на возмещение ущерба, связанного с реализацией песка обогащенного, ОАО "Лебединский ГОК" сообщило покупателю - ЗАО "Комплектстройсервис" письмом от 29.09.98. Договором мены от 28.09.98, заключенным между ОАО "Лебединский ГОК" и ООО "Неофит-К", по которому ОАО "Лебединский ГОК" в счет погашения своей кредиторской задолженности передало вексель филиала ОСАО "Ингосстрах-облстрой" на сумму 1100000000 руб., и актом от 28.09.98, заключенным между ОАО "Лебединский ГОК" и ООО "Неофит-К", стороны договорились об обмене векселя ОСАО "Ингосстрах-облстрой" на сумму 1100000000 руб. на вексель ОАО "Лебединский ГОК" N 1385009 на сумму 1100000000 руб. Вексель комбината на сумму 20000000 руб. был погашен путем перечисления этой суммы на счет страховой компании.
В соответствии с Соглашением от 29.09.98 N 24/98 ЗАО "Комплектстройсервис" и ОСАО "Ингосстрах-облстрой" в возмещение погашения убытков страховщику было передано простое складское свидетельство, подтверждающее право собственности на песок на сумму 1100000000 руб.
Договором мены от 30.09.98, заключенным между филиалом ОСАО "Ингосстрах" и ООО "Неофит-К", которому ОАО "Лебединский ГОК" в счет погашения кредиторской задолженности передало вексель филиала ОСАО "Ингосстрах", и актом от 30.09.98, заключенным между филиалом ОСАО "Ингосстрах" и ООО "Неофит-К", стороны договорились об обмене векселя ОСАО "Ингосстрах" на простое складское свидетельство N 1/98 от 10.09.98.
ЗАО "Профессиональные инвестиции" обратилось в суд с иском к ОАО "Лебединский горно-обогатительный комбинат" о взыскании 105427777 руб. 76 коп., в том числе 28000000 руб. задолженности по векселю, 38713888 руб. 88 коп. процентов и 38713888 руб. 88 коп. пени. В обоснование своих требований истец сослался на то, что он являлся законным векселедержателем простого векселя ответчика от 17.09.98, который был передан ему ОСАО "Ингосстрах" по бланковому индоссаменту. Законность и добросовестность приобретения векселя подтверждалась материалами уголовного дела N 275369. Истец полагал, что ОАО "Лебединский ГОК" (векселедатель) являлся перед ним обязанным лицом в размере суммы векселя и процентов по нему в соответствии с п. 48 Положения о переводном и простом векселе, введенного в действие Постановлением ЦИК и СНК СССР от 07.08.37 N 104/1341.
Решением суда первой инстанции от 12.11.2004 в удовлетворении исковых требований было отказано. В порядке апелляционного производства решение арбитражного суда не обжаловалось. Суд кассационной инстанции Постановлением от 08.04.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения.
Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд пришел к выводу о том, что ответчик, обязанный по векселю N 1385011, освобождался от платежа, поскольку предъявивший требование истец знал в момент приобретения векселя о недействительности обязательства, лежащего в основе передачи указанного векселя. Судом было установлено, что в результате совершения сделок между сторонами отсутствовало реальное перемещение как товара - песка обогащенного, так и денежных средств, поскольку расчеты велись векселями, складское свидетельство вернулось к первому поставщику песка - ООО "Неофит-К", а два векселя, каждый на сумму 1100000000 руб., - к векселедателям: ОАО "Лебединский ГОК" и ОСАО "Ингосстрах". Ответчик, не получив ни товара - песка, ни денежных средств за его продажу, выпустил в хозяйственный оборот 3 векселя на сумму 68000000 руб., приобретя, как ему казалось, право требования к бюджету на сумму 167999971 руб. При этом, по мнению суда, совершенные сделки в целом преследовали только одну цель - получение из бюджета денежных средств в размере 167999971 руб.
Указанные обстоятельства подтверждались актом от 27.11.98 документальной проверки налогового органа, решением налогового органа от 07.12.98, Постановлением о прекращении уголовного дела от 15.06.2001 и послужили основанием для вывода суда о ничтожности всех вышеуказанных сделок как мнимых (ст. 170 ГК РФ), а также совершенных с целью, заведомо противной основам правопорядка (ст. 169 ГК РФ).
Из объяснений истца и текста искового заявления следовало, что до приобретения векселя истец был знаком с содержанием Постановления о прекращении уголовного дела от 15.06.2001, в котором содержались как выводы следователя о противоправной направленности сделки страхования, по условиям которой ответчиком был передан вексель на сумму 20000000 руб., так и обстоятельства, на основании которых названные выводы были сделаны.
Суд первой инстанции, руководствуясь ст. 17 Положения о переводном и простом векселе, а также разъяснениями, данными в п. 15 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ N 33/14 от 04.12.2000, отказал в удовлетворении иска.
Спорные сделки в данном деле были квалифицированы как антисоциальные. При этом суд сделал это по собственной инициативе. Формально это вполне допустимо, т. к. антисоциальная сделка является ничтожной. Признание сделок ничтожными не повлекло применения последствий их недействительности. В случае антисоциальных сделок такие последствия были бы весьма негативными для их участников, т. к. все полученное было бы взыскано в доход государства.
Примечательно, как именно суд установил в данном случае порок воли стороны сделок. По мнению суда, участник сделок заведомо знал при приобретении векселя о недействительности обязательства, лежащего в основе его передачи. Это означало, что сделки не преследовали деловой цели. Однако одновременно суд установил, что соответствующее уголовное дело было прекращено. Конечно, в таком случае возникал вопрос, в чем именно заключался противоправный характер сделок. Если бы при их заключении были нарушены требования уголовного закона, то уголовное преследование не было бы прекращено. Ведь заинтересованные стороны так и не предъявили никаких требований к государственному бюджету.
Тут нужно иметь в виду, что истец предъявлял требования к вполне определенному лицу и не ставил вопрос о праве требования к бюджету. Стороной судебного разбирательства не были налоговые органы. Суд по своей инициативе пришел к выводу, что удовлетворение исковых требований в конечном итоге приведет к возникновению права требования к бюджету. Наверное, применительно к данному делу можно было обоснованно говорить о мнимом характере сделок. Однако суд так прямо и не указал, в чем именно сделки противоречили требованиям закона. Нужно признать, что все-таки одной из причин возникновения права требования к государственному бюджету в данном случае были недостатки самого законодательства, которые пытались использовать соответствующие лица. Вероятно, в данном случае как раз сделки по своей цели были противны не столько основам правопорядка, сколько основам нравственности, хотя суд прямо об этом не сказал.
2.1. Отсутствие у одной из сторон договора лицензии позволяло оспорить его по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ. Однако суд не мог признать такой договор недействительным по собственной инициативе (Постановление Президиума ВАС РФ от 17.05.2005 N 15812/04).
Между Средне-Волжским территориальным управлением Госкомрезерва РФ, правопреемником которого являлось Приволжское окружное управление Российского агентства по государственным резервам, и ООО "Захар-склад" (ответхранителем) был заключен договор ответственного хранения хлебопродуктов государственного резерва от 16.06.1999 N 58-1. По условиям этого договора на ответственное хранение закладывалась пшеничная мука государственного резерва. Складские помещения ответхранителем были взяты в аренду у внешнего управляющего имуществом государственного производственного предприятия "Завод имени Масленникова" по договору аренды от 14.04.1998 N 1. Принятие ответхранителем муки государственного резерва на ответственное хранение подтверждалось приемными актами (сохранными обязательствами), оплатой территориальным управлением Госкомрезерва услуг по хранению и не оспаривалось ответхранителем. В результате проверки исполнения обязательств по хранению была выявлена недостача 383 тонн 127 кг муки, что было засвидетельствовано двусторонним актом от 21.06.2000. Последующей проверкой 08.11.2001 была выявлена недостача 341 тонны 877 кг муки. Кроме того, была установлена и ее порча.
В связи с недостачей муки, приведением ее части в непригодное для употребления состояние из-за ненадлежащего хранения и невыполнением обязательств по освежению муки Приволжское окружное управление Российского агентства по государственным резервам предъявило к ООО "Захар-склад" иск о восстановлении в государственном резерве недостающей муки, освежении и замене некачественной муки, а также о взыскании 5847830 руб. 87 коп. штрафов на основании п. 4.1 договора от 16.06.1999 N 58-1 и ст. ст. 8 и 15 ФЗ от 29.12.1994 N 79-ФЗ "О государственном материальном резерве".
Суд первой инстанции решением от 22 - 24.01.2002 по делу N А55-16891/00-12 на основании ст. 168 ГК РФ признал договор ответственного хранения хлебопродуктов государственного резерва от 16.06.1999 N 58-1 недействительным, не влекущим юридических последствий и в удовлетворении иска отказал. При этом суд сослался на ФЗ "О государственном материальном резерве", в соответствии со ст. 11 которого запасы материальных ценностей государственного резерва размещаются в организациях, специально предназначенных для хранения государственного резерва. Размещение и строительство на территории РФ предприятий, учреждений и организаций, других объектов системы государственного резерва осуществляются в порядке, установленном Правительством РФ по согласованию с органами государственной власти субъектов РФ. Перечень организаций, осуществляющих ответственное хранение материальных ценностей государственного резерва, номенклатура и объем хранения этих ценностей определяются мобилизационным и другими специальными планами. Доказательства, свидетельствующие о включении ответчика (ответхранителя) в перечень таких организаций, истцом не были представлены.
Постановлением суда апелляционной инстанции от 01 - 03.04.2002 решение было оставлено без изменения. Суд кассационной инстанции Постановлением от 24.06.2002 судебные акты двух инстанций оставил без изменения. Суд надзорной инстанции Постановлением от 05.08.2003 N 3520/03 оспариваемые судебные акты отменил и направил дело на новое рассмотрение, указав, что отсутствие ответчика в перечне организаций, определенном мобилизационным и другими специальными планами, и, следовательно, несоответствие заключенного между сторонами договора ФЗ "О государственном материальном резерве" не могло свидетельствовать о недействительности договора. Суд предложил обсудить вопрос о соответствии договора общим положениям гражданского законодательства, в том числе и правилам, регулирующим договор хранения (ст. ст. 886 - 906 ГК РФ).
Решением суда первой инстанции от 10.06.2004 в удовлетворении иска было отказано со ссылкой на недействительность договора хранения в силу ст. 168 ГК РФ. При этом суд исходил из того, что в соответствии с ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности" деятельность по хранению зерна и продуктов его переработки для государственных нужд подлежала лицензированию. Ответчик наличие такой лицензии отрицал. Суд при этом указал на следующее. Согласно ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом, не имеющим лицензию на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной. Условия рассматриваемого договора хранения не соответствовали ст. ст. 889 - 906 ГК РФ, устанавливающим требования к договорам хранения.
Из ст. 432 ГК РФ следует, что договор считается заключенным, если между сторонами достигнуты соглашения по всем существенным условиям договора. В договоре хранения, регулировавшем отношения сторон, отсутствовало условие о месте хранения продукции, то есть отсутствовало одно из условий, составляющих предмет договора.
Суд сослался на п. 1 ст. 11 ФЗ "О государственном материальном резерве" и указал, что доказательства, свидетельствовавшие о включении ответчика в перечень организаций, специально предназначенных для хранения государственного резерва и определяющие номенклатуру и объем подлежащей хранению продукции, истцом не были представлены.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 30.09.2004 оставил решение без изменения. Довод истца о том, что, признавая договор от 16.06.1999 N 58-1 недействительным, суд не применил последствия недействительности сделки, кассационная инстанция отклонила как не соответствующий правилам ст. 166 ГК РФ.
Суд надзорной инстанции Постановлением от 17.05.2005 отменил судебные акты двух инстанций и направил дело на новое рассмотрение. При этом суд исходил из следующего. Согласно ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.
В материалах дела не содержалось сведений о том, что ранее спорный договор хранения по иску указанных в ст. 173 ГК РФ лиц в установленном порядке решением суда был признан недействительным. Следовательно, отсутствие у ответчика лицензии на хранение зерна и продуктов его переработки для государственных нужд на момент заключения договора ответственного хранения хлебопродуктов государственного резерва от 16.06.1999 N 58-1 не могло служить основанием для признания судом этого договора недействительным по иску, предъявленному в связи с его ненадлежащим исполнением.
Утверждение судов о том, что место хранения рассматривалось как составная часть предмета договора хранения, а потому относилось к его существенным условиям, не отвечало общим положениям ГК РФ о договорах данного вида.
Таким образом, по мнению суда, спорный договор являлся действительным и должен был быть квалифицирован как договор хранения.
Признав договор хранения недействительным по не предусмотренным законом основаниям, суды по существу не рассмотрели вопрос о возможности удовлетворения заявленных истцом требований с учетом правил об ответственности хранителя, установленных главой 47 ГК РФ. Указания, содержащиеся в Постановлении Президиума ВАС РФ от 05.08.2003 N 3520/03, судами не были выполнены.
На примере данного дела хорошо видно, как соотносятся между собой воля и волеизъявление субъекта. Ст. 173 ГК РФ примечательна тем, что в ней ограничен круг лиц, которые могут поставить вопрос о недействительности сделки по предусмотренным в этой статье основаниям. Ранее в отечественном гражданском праве содержалась норма, согласно которой сделки, заключенные лицом за пределами его правоспособности, являлись ничтожными. В настоящее время согласно ст. 173 ГК РФ эти сделки оспоримые, причем по иску ограниченного статьей круга лиц.
Конечно же, воля субъекта, заключающего сделку, первична, а его волеизъявление вторично. Однако другая сторона сделки, как правило, может оценить именно волеизъявление. Соответственно, если бы сделки, заключенные за пределами правоспособности, были ничтожными в случае порока воли, то это существенно подрывало бы стабильность гражданского оборота. Вторая сторона сделки была бы слишком неуверенна в ней, т. к. могла ожидать признания сделки недействительной по основаниям, которые она была не в состоянии предварительно выяснить.
Нынешняя редакция ст. 173 ГК РФ в большей мере отвечает потребностям развитых рыночных отношений. В ней содержится норма, что сделка может быть признана недействительной только в том случае, если другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать о ее незаконности. То есть для признания подобной сделки незаконной должен быть доказан порок воли другой стороны. Соответственно, и сделка может быть признана незаконной только в случае наличия такого порока воли.
Интересам развития рыночных отношений отвечает и то, что сделки, заключенные за пределами правоспособности, являются не ничтожными, а оспоримыми, причем круг лиц достаточно существенно ограничен ст. 173 ГК РФ. Это могут быть только лицо, действовавшее за пределами своей правоспособности, его учредитель, а также государственный орган, осуществляющий контроль или надзор за деятельностью соответствующего юридического лица. Нужно отметить, что нередко суды в соответствующих ситуациях не признают такого права контроля за прокуратурой или налоговыми органами.
В данном комментируемом случае суд надзорной инстанции счел, что судебные органы не могли по собственной инициативе поставить и разрешить вопрос о недействительности сделки, совершенной без соответствующей лицензии. Это было связано с тем, что обстоятельства дела позволяли квалифицировать данную сделку лишь как безлицензионную. Соответственно, она могла быть признана недействительной только по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ, то есть такая сделка являлась оспоримой, а не ничтожной. В таком случае суд не мог по своей инициативе рассмотреть вопрос о ее недействительности.
2.2. Суд счел, что заключенная банком после отзыва у него лицензии сделка купли-продажи не может быть квалифицирована как безлицензионная (Постановление ФАС ВСО от 10.08.2005 N А10-4195/04-Ф02-3791/05-С2).
24.09.2002 между ОАО "СПБ "Социумбанк" (продавец) и предпринимателем Г. (покупатель) был заключен договор купли-продажи недвижимого имущества, расположенного по адресу: г. Улан-Удэ, ул. Норильская, 12б, общей площадью 727,2 кв. м. Существенные условия договора купли-продажи недвижимого имущества сторонами были согласованы. По передаточному акту от 24.09.2002 недвижимое имущество было передано продавцом покупателю.
Приказом Банка России от 08.09.1999 у ОАО "СПБ "Социумбанк" была отозвана лицензия на совершение банковских операций. Данный Приказ был опубликован в Вестнике Банка России N 57 от 15.09.1999. Судом по делу N А10-1130/02-8 было принято решение от 28.05.2003 о ликвидации ОАО "СПБ "Социумбанк".
ОАО СПБ "Социумбанк" в лице ликвидатора обратилось в суд с иском к предпринимателю Г. о признании сделки по договору купли-продажи недвижимого имущества от 24.09.2002 недействительной ввиду ее ничтожности. При этом истец сослался на положения ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности", а также ст. ст. 166, 168 ГК РФ.
Решением от 18.05.2005 спорный договор был признан недействительным ввиду ничтожности. В арбитражном суде апелляционной инстанции дело не рассматривалось.
Ответчик в своей кассационной жалобе сослался на то, что, по его мнению, суд неправильно применил п. 3 ст. 10, ст. ст. 168, 173, 199 ГК РФ, ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности". По мнению ответчика, спорный договор не являлся ничтожной сделкой, поскольку охватывался правовым составом оспоримой сделки, предусмотренным ст. 173 ГК РФ, следовательно, срок исковой давности по иску о признании недействительной оспоримой сделки уже истек.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 10.08.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд исходил из следующего. В соответствии со ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. Приказом Банка России от 08.09.1999 у ОАО "СПБ "Социумбанк" была отозвана лицензия на совершение банковских операций. В ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности" установлено, что после отзыва у кредитной организации лицензии на осуществление банковских операций кредитная организация должна быть ликвидирована в соответствии с требованиями ст. 23.1 данного Закона, а в случае признания ее банкротом - в соответствии с требованиями ФЗ "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций".
В ст. 20 указанного Федерального закона (в редакции, действовавшей на момент совершения сторонами спорной сделки) также было установлено, что с момента отзыва у кредитной организации лицензии на осуществление банковских операций запрещаются до момента создания ликвидационной комиссии (ликвидатора) или до назначения арбитражным судом конкурсного управляющего заключение сделок кредитной организацией и исполнение обязательств по сделкам кредитной организации (за исключением сделок, связанных с текущими коммунальными и эксплуатационными платежами кредитной организации, а также с выплатой выходных пособий и оплатой труда лиц, работающих по трудовому договору (контракту), в пределах сметы расходов, согласуемой с Банком России либо с уполномоченным представителем Банка России в случае его назначения). Пункт 4 части 4 ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности" содержал прямой запрет на осуществление сделок и их исполнение.
Соответственно, суд кассационной инстанции согласился с судом первой инстанции, что спорная сделка была заключена с нарушением требований закона и являлась ничтожной.
Как видно из данного дела, истец в подтверждение своих требований не ссылался на ст. 173 ГК РФ. Наоборот, на нее сослался ответчик. Однако в данном случае суд счел, что заключение сделки без лицензии не может быть квалифицировано как действия за пределами правоспособности юридического лица. На примере данного дела видна существенная разница вышеуказанного договора со сделками, которые заключаются без лицензии, но являются при этом оспоримыми по ст. 173 ГК РФ. Дело в том, что в данном случае имели место не просто действия лица без лицензии, а действия, прямо запрещенные законом. В ст. 20 ФЗ "О банках и банковской деятельности" в редакции, действовавшей на момент совершения сделки, содержался прямой запрет на заключение подобных договоров в случае отзыва у банка лицензии.
В данном деле необходимо обратить внимание на следующее. Конечно, в ст. 173 ГК РФ об одном из случаев заключения сделки за пределами правоспособности сказано лишь, что речь идет о юридическом лице, не имеющем лицензии на занятие соответствующей деятельностью. Однако это совсем не значит, что все случаи отсутствия лицензии подпадают под действие ст. 173 ГК РФ. В данном комментируемом случае сделка была заключена банком, когда у него уже была отозвана лицензия. Тут следует обратиться к тексту Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации". В п. 18 указанного Постановления сказано следующее:
"Унитарные предприятия, а также другие коммерческие организации, в отношении которых законом предусмотрена специальная правоспособность (банки, страховые организации и некоторые другие), не вправе совершать сделки, противоречащие целям и предмету их деятельности, определенным законом или иными правовыми актами. Такие сделки являются ничтожными на основании статьи 168 Кодекса."
Таким образом, применительно к банку и имеющейся у него лицензии речь идет о специальной правоспособности, и в этом случае сделки, заключенные за пределами правоспособности, будут уже не оспоримыми по ст. 173 ГК РФ, а ничтожными.
В данном деле важно также то, что суд ссылался не только на факт заключения сделки за пределами правоспособности, но и на то, что банк заключил сделку, не соответствующую банковскому законодательству. А это согласно ст. 168 ГК РФ влечет ничтожность сделки.
2.3. Суд отказал в удовлетворении требования о признании сделки недействительной, т. к. другая сторона не знала и не могла знать, что лицо действует за пределами свой правоспособности. Суд также счел, что истец не имел права оспаривать данную сделку (Постановление ФАС ВСО от 30.03.2005 N А78-2587/04-С1-6/62-Ф02-1168/05-С2).
ООО "Старательская артель "Степная" и в/ч N 03415 заключили договор N 15 от 08.04.2002. Согласно п. 1.1 договора, в/ч N 03415 (подрядчик) обязалась по заданию ООО "Старательская артель "Степная" (заказчик) произвести вскрышные работы на месторождении "Талый ключ", состоявшем из двух участков "Нулывыр" и "Талый ключ". Согласно судебному решению от 08.04.2003 по делу N А78-469/03-С1-1/20 работы, предусмотренные вышеуказанным договором, подрядчиком были исполнены.
ООО "Агинская горнорудная компания" обратилось в суд с иском к ООО "Старательская артель "Степная" и в/ч N 03415 о признании недействительным договора N 15 от 08.04.2002. Исковые требования были мотивированы тем, что оспариваемый договор не соответствовал ст. 45 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", т. к. в совершении названной сделки имелась заинтересованность бывшего гендиректора ООО "Старательская артель "Степная". Кроме того, спорная сделка была совершена ООО "Старательская артель "Степная" в отсутствие у него лицензии на разработку месторождения "Талый Ключ", что в соответствии со ст. 173 ГК РФ влечет возможность признания договора недействительным по иску участника общества.
Решением от 21.09.2004, оставленным без изменения Постановлением апелляционной инстанции от 16.12.2004, в иске было отказано.
Истец в кассационной жалобе указал, что, по его мнению, суд неверно применил ст. 45 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", ст. 173 ГК РФ, ст. 7, 11, 12, 22, 24 Закона РФ от 21.02.1992 N 2395-1 "О недрах", п. п. 2.1, 3.7 Положения о порядке лицензирования пользования недрами, утвержденного Постановлением Верховного Совета РФ от 15.07.1992 N 3314-1, п. 7 Инструкции по оформлению горных отводов для разработки месторождений полезных ископаемых, утвержденной Госгортехнадзором РФ, Министерством природных ресурсов РФ от 31.12.1997, 07.02.1998 N 58, 56. Истец также счел неправильным вывод суда о том, что ООО "Агинская горнорудная компания" было не вправе обращаться в суд с требованиями о признании сделки недействительной, так как стало участником общества после совершения сделки и права и интересы его не были нарушены. По мнению истца, оспариваемая сделка являлась недействительной, т. к., не имея лицензии на разработку месторождений "Талый Ключ", ООО "Старательская артель "Степная" было не вправе заключать какие-либо договоры на привлечение других организаций для производства этих работ.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 30.03.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд исходил из того, что в/ч N 03415 при заключении оспариваемого договора и выполнении заказанных ей земляных работ не знала и не должна была знать об отсутствии у непосредственного заказчика работ лицензии на недропользование. На момент подписания ООО "Старательская артель "Степная" и в/ч N 03415 договора N 15 от 08.04.2002 истец участником ООО "Старательская артель "Степная" не являлся. Став участником ООО "Старательская артель "Степная" после совершения данной сделки, истец правом на ее оспаривание не обладал как по основаниям несоответствия ст. 45 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", так и по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ.
Суд также указал, что в соответствии со ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензию на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.
Согласно п. 5 ст. 45 и п. 5 ст. 46 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" сделка, в совершении которой имелась заинтересованность, а также крупная сделка, если они заключены с нарушением требований, предусмотренных данным Федеральным законом, могут быть признаны недействительными по иску общества или его участника. Как отметил суд, по смыслу указанных положений Закона реализация права на предъявление иска возможна в том случае, если оспариваемой сделкой нарушены права или охраняемые законом интересы участника общества и целью предъявленного иска являлось восстановление названных прав и интересов. Исходя из смысла ч. 1 ст. 4 АПК РФ, право на иск имеет лицо, права или законные интересы которого нарушены или оспорены.
Истец же стал участником ООО "Старательская артель "Степная" после заключения оспариваемого договора. Более того, согласно протоколу собрания учредителей от 07.07.2003 и утвержденному на этом собрании Уставу ООО "Агинская горнорудная компания" (истец) было создано значительно позже времени заключения оспариваемой сделки. Таким образом, на момент заключения спорного договора истец не являлся участником ООО "Старательская артель "Степная" и, следовательно, указанный договор не мог затронуть его прав и законных интересов как участника общества и не повлек для него каких-либо неблагоприятных последствий.
В данном деле были затронуты два различных положения ст. 173 ГК РФ - собственно сами действия лица за пределами его правоспособности, а также вопрос о том, кто именно может оспорить сделки, заключенные за пределами правоспособности. На примере этого дела видно, что суд ясно понимал волю законодателя и ограничительно толковал основания для признания сделки недействительной в связи с тем, что ее сторона вышла за пределы своей правоспособности. Действительно, в ст. 173 ГК РФ говорится лишь о том, что соответствующие сделки могут быть признаны недействительными по иску лица, заключившего сделку, а также его учредителя или участника. Но в статье прямо не оговорено ограничение, что речь идет только о тех учредителях или участниках, которые были таковыми на момент заключения сделки. Однако понятно, что законодатель хотел максимально сузить основания для признания недействительными сделок, заключенных за пределами правоспособности. Соответственно, и суд в данном случае исходил из именно такого толкования ст. 173 ГК РФ, а именно из того, что лицо, ставшее участником общества уже после заключения последним спорной сделки, не могло быть отнесено к заинтересованным лицам.
Понятно, что у истца был какой-то интерес, иначе он не обратился бы в суд. Однако скорее всего эта заинтересованность заключалась в том, что истец не желал выполнять обязательства заказчика по оплате проведенных работ, одним из участников которого он стал. Однако, ясно, что истец должен был в такой ситуации заботиться о своих правах скорее на этапе присоединения к заказчику работ. Именно тогда он и должен был выяснять, какие последствия влечет этот его шаг.
В любом случае, суд в данном деле счел, что подрядчик не знал и не мог знать об отсутствии лицензии у заказчика. Суд не пояснил эту свою позицию. Однако она представляется вполне оправданной. У заказчика отсутствовали какие-то внешние и явные признаки, которые могли бы породить сомнения в его правоспособности. По названию это была организация, которая вполне могла заниматься горнорудными работами (ООО "Старательская артель "Степная").
2.4. Суд счел, что спорная сделка не противоречила уставным целям заключившего ее лица, хотя была безвозмездной и была совершена при осуществлении процедуры банкротства (Постановление ФАС ВСО от 18.03.2005 N А58-2342/03-Ф02-971/05-С2).
27.02.2003 фонд "САПИ" и МО "Верхневилюйский улус" заключили соглашение о безвозмездной передаче 166280 штук акций ОАО "СК "САПИ-Полис". Постановлением Правительства Республики Саха (Якутия) от 03.08.1993 N 319 был утвержден Устав финансовой корпорации "Сахаалмазпровинвест", согласно п. 2.1 которого корпорация являлась государственным предприятием. Согласно передаточному акту от 27.07.1995 государственное предприятие "Финансовая корпорация "Сахаалмазпровинвест" было преобразовано в фонд "Сахаалмазпровинвест", зарегистрированный 31.07.1995. Вступившим в законную силу решением суда от 10.06.2003 государственная регистрация фонда от 31.07.1995 была признана недействительной. На основании данного решения суда 18.03.2004 в Единый государственный реестр юридических лиц была внесена запись об изменении организационно-правовой формы и наименования фонда "Сахаалмазпровинвест" на государственное предприятие "Финансовая корпорация "Сахаалмазпровинвест". Распоряжением Правительства Республики Саха (Якутия) от 17.09.03 наименование фонда было изменено на ГУП "Вилюй-Инвест".
ГУП "Вилюй-Инвест" обратилось в арбитражный суд с иском к МО "Верхневилюйский улус" и ОАО "СК "САПИ-Полис" о признании недействительным соглашения о безвозмездной передаче акций ОАО "СК "САПИ-Полис" от 27.02.2003 и о применении последствий недействительности сделки путем возврата акций. При этом истец указал на несоответствие сделки требованиям п. 1 ст. 10, п. 3 ст. 53 ГК РФ и ст. 2 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" N 6-ФЗ от 08.01.1998. По мнению истца, соглашение от 27.02.2003 ввиду безвозмездности не соответствовало основной цели деятельности государственного унитарного предприятия по извлечению прибыли и цели обеспечения сохранности имущества должника в процедуре банкротства - наблюдении. Действия фонда "Сахаалмазпровинвест" по безвозмездному отчуждению акций нельзя было расценить как добросовестные и разумные, так как они были совершены не в интересах истца и его кредиторов с намерением причинить им вред.
Решением от 14.12.2004 в удовлетворении иска было отказано. В апелляционной инстанции дело не рассматривалось.
ГУП "Вилюй-Инвест" в кассационной жалобе указало, что оно считает неправомерными выводы суда о том, что оспариваемая сделка была совершена в соответствии с уставными целями истца и субъективные права истца не были нарушены, так как истец являлся государственным унитарным предприятием, основной целью деятельности которого являлось извлечение прибыли. Соглашение же от 27.02.2003 ввиду его безвозмездности не соответствовало этой цели. ГУП "Вилюй-Инвест" полагало также, что оспариваемая сделка противоречила цели обеспечения сохранности имущества должника в процедуре банкротства - наблюдение. Соглашение было заключено с намерением нанесения имущественного вреда истцу и его кредиторам. Действия фонда "САПИ" по безвозмездному отчуждению акций в момент, когда в отношении истца было возбуждено производство по делу о банкротстве и введена процедура наблюдения, нельзя было расценить как добросовестные и разумные, так как они были совершены не в интересах истца. По мнению заявителя, в соответствии со ст. 168 ГК РФ сделка являлась ничтожной в связи с несоответствием ее требованиям п. 1 ст. 10, п. 3 ст. 53 ГК РФ и ст. 2 ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" N 6-ФЗ от 08.01.1998.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 18.03.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд согласился с выводами суда первой инстанции, что передача акций по соглашению от 27.02.2003 соответствовала уставным целям некоммерческой организации "Фонд "Сахаалмазпровинвест", в связи с чем субъективные права истца не были нарушены. Последующее признание регистрации юридического лица недействительной не влекло недействительность сделок в период действия регистрации.
Как указал суд, в соответствии со ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна. По мнению суда, оспариваемое соглашение не противоречило предмету деятельности фонда и его уставным целям, изложенным в Уставе. Соглашение от 27.02.2003 было заключено после регистрации фонда "САПИ" и до признания записи о регистрации фонда недействительной. Признание судом недействительной регистрации юридического лица само по себе не являлось основанием для того, чтобы считать ничтожными сделки этого лица, совершенные до признания его регистрации недействительной (информационное письмо ВАС РФ от 09.06.2000 N 54).
У суда не нашлось также оснований считать, что соглашение от 27.02.2003 противоречило цели деятельности истца и цели обеспечения сохранности его имущества в процедуре банкротства, а действия фонда "Сахаалмазпровинвест" по безвозмездному отчуждению акций являлись недобросовестными и неразумными, совершенными не в интересах истца и его кредиторов с намерением причинить им вред.
В данном деле центральным был вопрос, как понимать правоспособность в свете положений устава государственного унитарного предприятия. Тут нужно иметь в виду, что ст. 173 ГК РФ тесно связана со ст. 49 ГК РФ, которая и определяет, что же такое правоспособность юридического лица. Пункт 1 этой статьи гласит:
"1. Юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности.
Коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом.
Отдельными видами деятельности, перечень которых определяется законом, юридическое лицо может заниматься только на основании специального разрешения (лицензии)."
Из содержания вышеприведенного пункта хорошо видно, что правоспособность определяется содержанием именно учредительных документов. В данном же случае истец в обоснование своих требований счел возможным ссылаться не на учредительные документы. По его мнению, одной из целей деятельности государственного унитарного предприятия в данной ситуации было обеспечение сохранности имущества должника в процедуре банкротства путем наблюдения. Суд справедливо не согласился с таким подходом.
Другое, более весомое основание - это ограничительное толкование правоспособности унитарного предприятия, о чем особо сказано в вышеуказанном п. 1 ст. 49 ГК РФ. В судебной практике это обстоятельство учитывается. Другое дело, что истец в данном случае попытался слишком ограничительно истолковать эту правоспособность, явно необоснованно сводя ее лишь к извлечению прибыли. По мнению истца, безвозмездный характер сделки противоречил обозначенным им уставным целям. Суд совершенно справедливо не согласился с ним, т. к. иначе это означало бы, что лицо, обозначившее своей основной целью извлечение прибыли, не могло заключать безвозмездные сделки. Тут важно различать общую и специальную правоспособность.
Конечно, понятно, что за действиями по безвозмездной передаче акций стоял какой-то интерес, прямо не обозначенный в сделке. Иначе соответствующие действия не были бы осуществлены. По тексту комментируемого Постановления нельзя заключить, какой именно это был интерес. Об этом ничего не сказал и истец. Возможно, для него более продуктивным было бы оспорить сделку, сделав больший акцент на порок воли, либо более четко сослаться на нарушения законодательства о банкротстве, если, конечно, они формально имели место.
При рассмотрении данного дела суд указал, что последующее признание регистрации юридического лица недействительной не влечет недействительность сделок в период действия регистрации. Следует учитывать, что такой подход нашел, в частности, отражение в информационном письме Президиума ВАС РФ от 9 июня 2000 г. N 54.
2.5. Суд счел, что прокуратура не относится к числу организаций, которые могут подавать иск о признании сделки недействительной как заключенной без лицензии. Суд также пришел к выводу, что администрация не вышла за пределы своей правоспособности (Постановление ФАС ДВО от 11.05.2005 N Ф03-А04/05-1/780).
Прокурор в интересах муниципального образования г. Благовещенска обратился в суд с заявлением о признании незаконными действий администрации г. Благовещенска, решения Центральной конкурсной комиссии (далее - ЦКК) от 28.07.2004 и просил признать недействительными торги, проведенные администрацией г. Благовещенска в лице ЦКК в форме открытого конкурса на право заключения контракта на оказание услуг муниципальным учреждениям и гражданам по водоснабжению, водоотведению, теплоснабжению и электроснабжению с техническим обслуживанием внутридомовых инженерных сетей по государственным тарифам и выполнению работ по капитальному ремонту, модернизации и развитию объектов ЖКХ МО г. Благовещенска, оформленных протоколом N 12 от 27.07.2004, а также недействительными сделки, заключенные на этом конкурсе с ОАО "АКС", с применением последствий признания этих сделок недействительными.
Решением суда первой инстанции от 20.12.2004 в отношении ЦКК производство по делу было прекращено. В иске к администрации г. Благовещенска ОАО "АКС" было отказано. Суд не установил оснований для признания оспоренного прокурором конкурса и заключенных в соответствии с ним сделок незаконными. В апелляционной инстанции дело не рассматривалось.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 11.05.2005 оставил решение суда первой инстанции без изменения. При этом суд указал на следующее. Администрация, организуя и проводя конкурс, действовала в рамках полномочий, предоставленных органам местного самоуправления ст. 14 ФЗ от 06.10.2003 N 131-Ф3 "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", в отношении вопросов организации в границах поселения электро-, тепло-, газо - и водоснабжения населения, водоотведения, снабжения населения топливом. Право администрации выступать заказчиком на выполнение работ по благоустройству территории городского муниципального образования, коммунальному обслуживанию населения, строительству и ремонту объектов социальной инфраструктуры, производству продукции, оказанию услуг, необходимых для удовлетворения бытовых и социальных потребностей населения территории муниципального образования с использованием для этого собственных материальных и финансовых средств, для чего привлекать в установленном порядке предприятия и организации различных форм собственности, было предусмотрено ст. ст. 35 и 37 Устава МО г. Благовещенска, утвержденного решением Думы г. Благовещенска.
П. 4.1 Положения о размещении муниципальных контрактов на поставку товаров, выполнение работ, оказание услуг для нужд муниципального образования г. Благовещенска, утвержденного решением Думы г. Благовещенска, было определено, что поставка товаров, выполнение работ, оказание услуг для муниципальных нужд на сумму свыше 2000 МРОТ осуществляется исключительно на основе муниципальных контрактов, заключаемых с победителем конкурса, аукциона. Основанием для заключения муниципального контракта являлся протокол конкурсной комиссии, в котором определялся победитель на право заключения такого контракта.
В качестве нарушения порядка и условий проведения ЦКК конкурса и требований закона при заключении договоров (ст. 168 ГК РФ) прокурором указывалось на несоблюдение организатором конкурса установленного законом и Положением тридцатидневного срока извещения конкурсной комиссии о проведении конкурса; отсутствия у победителя конкурса лицензии на занятие соответствующей деятельностью и на необеспечение городским бюджетом средств для муниципальных нужд.
Суд, однако, счел, что конкурсная комиссия не допустила указанных нарушений по следующим основаниям.
В местных газетах была заблаговременно опубликована информация о конкурсах.
Имеющаяся в деле переписка ОАО "АКС" с ГУПР по Амурской области, Амурским филиалом ФГУ "УГЭН" по Охотскому региону свидетельствовала, что победителем конкурса до его проведения предпринимались все необходимые меры для получения недостающей у него лицензии на эксплуатацию теплоэлектросетей. Неполучение ее на тот момент было вызвано существованием не зависящих от него причин, в частности упразднением Минэнерго РФ (Указ Президента РФ от 09.03.2004 "О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти"), что не могло, по мнению суда, повлечь признание состоявшегося конкурса недействительным в порядке ст. ст. 448, 449 ГК РФ.
Более того, как указал суд, ст. 173 ГК РФ не относит прокурора к числу лиц, по иску которых сделка, совершенная юридическими лицами без соответствующей лицензии, может быть оспорена. На момент же рассмотрения дела у победителя конкурса уже имелись все надлежащие лицензии.
Как можно видеть из данного дела, спорная сделка к моменту рассмотрения перестала носить характер безлицензионной. Сторона сделки уже успела к этому времени получить лицензию. Ст. 173 ГК РФ сформулирована таким образом, чтобы в большей мере способствовать развитию рыночных отношений, нежели способствовать наказанию нарушителя. В частности, для лица, осуществляющего соответствующую деятельность без лицензии, неблагоприятное последствие может наступить только в форме реституции, а не конфискации. Более того, безлицензионная сделка может быть оспорена только в том случае, если ее другая сторона знала или могла знать о ее незаконном характере. С теоретической точки зрения это совершенно нелогичное условие - лицо, умышленно нарушающее лицензионное законодательство, несет неблагоприятные последствия только тогда, когда о ее воле узнала другая сторона.
Нужно отметить, что суды на практике достаточно либерально применяют данную статью к безлицензионным сделкам, и если на момент рассмотрения спора соответствующее лицо уже получило нужную лицензию, спорная сделка не будет признана недействительной. Именно такая ситуация сложилась и в данном деле.
Что касается позиции суда в отношении отсутствия у прокурора права на иск в данном деле, то тут нужно учитывать следующее. Лицензируемый вид деятельности, как правило, предусматривает наличие необходимых возможностей как технического, так и интеллектуального плана. Именно поэтому в ст. 173 ГК РФ и установлено ограничение на круг лиц, имеющих право оспаривать безлицензионные сделки. Ясно, что контроль за лицензируемой деятельностью должны осуществлять компетентные органы в пределах установленных законом полномочий.
2.6. Суд отказал в иске, поскольку истец не являлся учредителем юридического лица или органом, осуществлявшим контроль за его деятельностью. Кроме того, суд указал, что отсутствие права заниматься определенной деятельностью являлось основанием считать обязательство прекращенным, но не недействительным (Постановление ФАС МО от 01.02.2005 N КГ-А40/13236-04).
Между ЗАО "Атомстройэкспорт" (заказчик) и ФГУП ВО "Безопасность" (исполнитель) был заключен рамочный договор от 20.01.1999 N 7702/9975 на выполнение работ в процессе поставок оборудования для Ляньюньганской АЭС в КНР. Впоследствии между истцом и ответчиками было заключено соглашение от 29.04.2003 о замене ФГУП ВО "Безопасность" в указанном договоре на ЗАО ВО "Безопасность".
ФГУП ВО "Безопасность" обратилось в суд с иском к ЗАО ВО "Безопасность" и ЗАО "Атомстройэкспорт" о признании недействительным соглашения от 29.04.2003 о замене стороны в рамочном договоре от 20.01.1999 N 7702/99075. В обоснование исковых требований было указано на несоответствие оспариваемого соглашения требованиям закона, поскольку оно было заключено на основании указания начальника Федерального надзора по ядерной и радиационной безопасности от 11.03.2003 N 4у, который не был уполномочен принимать решения об упразднении федеральных унитарных предприятий и передаче их полномочий коммерческим организациям. Кроме того, истец указал, что Приказом Госатомнадзора России от 28.06.2003 N 85 вышеназванное указание в части назначения ответчика уполномоченной организацией Госатомнадзора России по соглашениям с Ираном, Китаем и Индией было признано утратившим силу, в связи с чем ответчик не мог являться стороной рамочного договора. Истец также указал на несоответствие оспариваемого соглашения п. 2 ст. 21 ФЗ от 14.11.2002 N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" (далее - ФЗ "Об унитарных предприятиях"), поскольку руководитель истца одновременно являлся руководителем ЗАО ВО "Безопасность".
Решением суда первой инстанции от 31.05.2004, оставленным без изменения Постановлением апелляционного суда от 28.09.2004, в удовлетворении иска было отказано. Судебные акты были мотивированы недоказанностью факта понуждения истца к заключению оспариваемого соглашения и отсутствием у истца прав требовать признания соглашения недействительным по основанию выхода ЗАО ВО "Безопасность" за пределы правоспособности. Было также указано, что оспариваемое соглашение было заключено уполномоченными представителями его сторон и соответствовало требованиям главы 24 ГК РФ, а нарушение руководителем истца требований п. 2 ст. 21 ФЗ "Об унитарных предприятиях" не могло рассматриваться в качестве основания его недействительности.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 01.02.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд не согласился с доводом, что оспариваемое соглашение не соответствовало закону, поскольку было заключено в связи с неправомерным указанием начальника Федерального надзора по ядерной и радиационной безопасности от 11.03.2003 N 4у. Стороной спорного договора являлось ФГУП ВО "Безопасность", а не его учредитель - Госатомнадзор России. В соответствии со ст. ст. 48, 49 ГК РФ, ст. 2 ФЗ "Об унитарных предприятиях" унитарное предприятие самостоятельно приобретает и осуществляет имущественные права и несет обязанности. Права собственника имущества унитарного предприятия согласно ст. 20 ФЗ "Об унитарных предприятиях" ограничены общим руководством деятельностью, организационными и контрольными полномочиями. Суд также указал, что поскольку собственнику имущества законом не предоставлено право понудить унитарное предприятие совершить сделку, соответствующее указание о заключении договора не могло рассматриваться как понуждение к совершению сделки. Соответственно, суд отклонил ссылку истца на несоответствие оспариваемого соглашения ст. 421 ГК РФ.
Суд также не принял во внимание и довод о том, что вследствие отмены Госатомнадзором России указания о назначении ответчика уполномоченной организацией по соглашениям с Ираном, Китаем и Индией последний не мог являться стороной рамочного договора, в связи с чем был не вправе заключать оспариваемое соглашение. В соответствии со ст. 173 ГК РФ сделка юридического лица, выходящая за пределы его правоспособности, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица. Как указал суд, поскольку истец не являлся учредителем (акционером) ЗАО ВО "Безопасность" или органом, осуществляющим контроль за его деятельностью, у истца отсутствовало право требовать признания сделки недействительной на основании ст. 173 ГК РФ.
Кроме того, по мнению суда, отсутствие права заниматься определенной деятельностью на момент исполнения заключенного договора в силу ст. ст. 416, 417 ГК РФ могло рассматриваться как основание считать обязательства прекращенными, но не недействительными.
Суд также не согласился с доводом о недействительности оспариваемого соглашения в связи с его несоответствием п. 2 ст. 21 ФЗ "Об унитарных предприятиях", которым руководителю унитарного предприятия запрещено занимать должности в коммерческих и некоммерческих организациях. Как отметил суд, в соответствии со ст. 168 ГК РФ недействительность оспариваемого соглашения могла выражаться в нарушении требований закона при формировании истцом волеизъявления на совершение сделки или в несоответствии ее условий требованиям закона. Судом же было установлено, что со стороны истца оспариваемое соглашение было подписано руководителем в пределах предоставленных полномочий с соблюдением требований ст. 53 ГК РФ. Суд при этом отметил, что соблюдение или несоблюдение руководителем истца требований, предъявляемых к занимаемой должности, не влияли на формирование волеизъявления истца на совершение сделки, в связи с чем не могли рассматриваться как основания действительности или недействительности сделки.
В данном деле истец ссылался на целую группу оснований для признания спорной сделки недействительной. Интерес представляет рассмотрение судом аргументов о заключении сделки за пределами правоспособности. Решение суда в этой части было предопределено общей направленностью ст. 173 ГК РФ. Она изначально сформулирована таким образом, чтобы в наименьшей степени подрывать принцип свободы договора и стабильность гражданского оборота. Для признания сделки недействительной по основаниям, предусмотренным в указанной статье, необходимо, чтобы другая сторона сделки знала или должна была знать о том, что сделка носит незаконный характер. В данном случае это означало, что сделка могла быть признана недействительной только в том случае, если бы истец смог в суде доказать, что другая сторона сделки знала о том, что ее контрагент вышел за пределы своей правоспособности.
Результат подобного подхода законодателя к формулировкам ст. 173 ГК РФ в данном случае заметен достаточно ясно. С одной стороны, не было признано недействительным важное соглашение, которое затрагивало взаимоотношения с иностранным партнером, что, конечно же, укрепило его уверенность в надежности деловых отношений с российскими юридическими лицами. Была также обеспечена определенная стабильность и во взаимоотношениях сторон спорной сделки. С другой стороны, сложилась также довольно нелогичная ситуация. Получилось, что российские партнеры во взаимоотношениях между собой в подобных обстоятельствах могут прибегать к различного рода антирыночным ухищрениям, чтобы добиться своих целей, и при этом могут не опасаться для себя никаких негативных последствий. В этом и заключается во многом противоречивый характер ст. 173 ГК РФ. Она поощряет уверенность в заключенных сделках и одновременно в чем-то подталкивает участников гражданского оборота к применению средств, явно противоречащих целям справедливых рыночных отношений.
Применительно к данному делу можно также отметить, что по статистике наиболее распространенными основаниями признания оспоримых сделок, заключенных юридическими лицами, недействительными являются обстоятельства, предусмотренные именно ст. 173, а также ст. 174 ГК РФ.
2.7. Суд пришел к выводу, что сделка, заключенная государственным унитарным предприятием, не может быть признана недействительной как выходящая за пределы его правоспособности без выяснения отношения к ней собственника имущества ГУП (Постановление ФАС МО от 25.01.2005 N КГ-А40/12836-04).
26.11.2003 между ОАО "Завод "Красный Выборжец" (продавец) и ФКП ФГУП "Росспиртпром" (покупатель) был заключен договор N 1300-5520ОПП купли-продажи металлопродукции. Согласно условиям этого договора, а также приложений к нему продавец обязался передать в собственность покупателя металлопродукцию (трубы медные, плиты латунные горячекатаные) на общую сумму 16208711 дол. США.
Налоговый орган обратился в суд с иском к ФКП ФГУП "Росспиртпром" и ОАО "Завод "Красный Выборжец" о признании договора купли-продажи металлопродукции N 1300-5520ПП от 26.11.03, заключенного между ответчиками, недействительным. Иск был предъявлен на основании ст. ст. 166, 167, 168, 173, 297 ГК РФ, ст. ст. 3, 9, 11, 23 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" и был мотивирован тем, что оспариваемый договор являлся для ФГУП "Росспиртпром" крупной сделкой, однако согласия Правительства России как собственника имущества ФГУП на приобретение металлопродукции по оспариваемому договору не давалось. Налоговый орган указал, что спорный договор по состоянию на 01.01.2004 был исполнен сторонами на сумму 37637900 руб., а 02.03.2004 ФКП ФГУП "Росспиртпром" обратилось с заявлением в налоговый орган о возмещении НДС, уплаченного за отгруженную на экспорт металлопродукцию. Налоговый орган полагал, что спорная сделка являлась ничтожной, поскольку для ФКП ФГУП "Росспиртпром" она являлась крупной и была заключена при отсутствии согласия собственника имущества - Правительства РФ.
Решением от 29.06.2004 суд первой инстанции в удовлетворении иска отказал. При этом суд исходил из того, что оспариваемая сделка относилась к оспоримым, требование о признании недействительной сделки юридического лица, выходящей за пределы его правоспособности, были вправе предъявлять только те лица, перечень которых установлен в ст. 173 ГК РФ, к которым истец не относился, так как не являлся ни учредителем, ни государственным органом, осуществляющим контроль за деятельностью юридического лица. Также суд первой инстанции не счел налоговый орган заинтересованным лицом, указав на то, что гражданско-правовые последствия недействительности сделки в силу норм налогового законодательства не являются обстоятельством, влияющим на определение налогооблагаемого объекта и размера налога.
Постановлением апелляционного суда от 27.10.2004 N 09АП-1437/04-ГК решение суда первой инстанции было оставлено без изменения. При этом апелляционный суд счел ошибочным вывод суда первой инстанции об отсутствии у истца заинтересованности, поскольку в функциональные обязанности налогового органа входит осуществление контроля за объемами производства и оборота этилового спирта, алкогольной, спиртосодержащей и табачной продукции. Однако апелляционный суд на основании данных бухгалтерского баланса сделал вывод о том, что поскольку оспариваемая сделка не являлась крупной для ФГУП "Росспиртпром" и по этой сделке Предприятие приобрело имущество при отсутствии условия об его отчуждении, то довод налогового органа о ее недействительности был необоснован.
Налоговый орган в кассационной жалобе указал, что суд первой инстанции сделал ошибочный вывод относительно правовых оснований истца о недействительности оспариваемой сделки, поскольку помимо ст. 173 ГК РФ истцом указывались и иные нарушения закона при ее заключении, что свидетельствовало о ее ничтожности, а также был неправомерно сделан вывод об отсутствии правовых оснований для признания сделки недействительной. По мнению налогового органа, апелляционный суд сделал неправильный вывод о том, что оспариваемая сделка не являлась крупной, поскольку размер денежных средств в счет оплаты приобретенной металлопродукции превышал 50 тысяч МРОТ, в связи с чем в силу ст. 23 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" сделка являлась крупной и подлежала согласованию с Правительством РФ.
В свою очередь ФКП ФГУП "Росспиртпром" указало на отсутствие у истца права на предъявление иска, а также на наличие согласия собственника имущества на совершение всех сделок, в том числе и крупных, что следовало из п. 17 устава ФКП ФГУП "Росспиртпром".
Суд кассационной инстанции Постановлением от 25.01.2005 отменил судебные акты двух инстанций и направил дело на новое рассмотрение. При этом суд указал на следующее. В соответствии со ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима или не предусматривается иных последствий нарушения. Согласно абзацу 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. Суд вправе применить такие последствия по собственной инициативе.
П. 4 ст. 8 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" исчерпывающим образом устанавливает случаи, когда допускается создание унитарных предприятий. Порядок определения состава имущества, закрепляемого за унитарным предприятием на праве хозяйственного ведения или на праве оперативного управления, а также порядок утверждения устава унитарного предприятия и заключения контракта с его руководителем устанавливается Правительством РФ, уполномоченными органами государственной власти субъектов РФ или органами местного самоуправления.
Первый абзац п. 5 ст. 8 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" императивно определяет основные требования к содержанию решения об учреждении унитарного предприятия. Цели и предмет деятельности предприятия, сформулированные в решении об его учреждении, должны быть воспроизведены в уставе соответствующего предприятия. Конкретизируя указанные положения, устав должен определить также виды деятельности унитарного предприятия (п. 3 ст. 9 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях").
Из п. 11 устава ФГУП "Росспиртпром", утвержденного распоряжением Правительства РФ от 17.10.2000 N 1471-р следовало, что Предприятие было создано для производства продукции, выполнения работ и оказания услуг в области производства и оборота этилового спирта, ликероводочной продукции, выработанной из пищевого спирта. Пункт 12 устава содержал перечень видов деятельности ФГУП "Росспиртпром". Вместе с тем п. 13 устава предусматривал, что Предприятие было не вправе осуществлять деятельность, не предусмотренную уставом.
По мнению суда кассационной инстанции, учитывая то, что по оспариваемой сделке ФГУП "Росспиртпром" была приобретена металлопродукция, судами обеих инстанций не была дана оценка действиям ответчика при совершении спорной сделки на предмет непротиворечия ее видам деятельности, установленным уставом Предприятия.
Как отметил суд, стоимость имущества, являющегося предметом крупной сделки, определялась двумя критериями: либо в процентном отношении к размеру уставного фонда, либо в соотношении с минимальным размером оплаты труда. При этом первый из названных критериев не мог применяться унитарными предприятиями, основанными на праве оперативного управления, поскольку они не имеют уставного фонда (п. 5 ст. 12 Закона), и рассчитан только на предприятия, основанные на праве хозяйственного ведения. Согласно п. 14 устава имущество ФГУП "Росспиртпром" находилось в федеральной собственности и закреплялось за ним на праве оперативного управления.
Судом первой инстанции вопрос об отнесении спорной сделки к крупным не исследовался, апелляционным судом был сделан вывод по данным бухгалтерского баланса ФГУП "Росспиртпром" за 9 месяцев 2003 г. о том, что спорная сделка не может быть отнесена к крупной.
Однако при рассмотрении дела судами не была дана оценка спорной сделке на предмет отнесения ее к крупным исходя из положений ст. 23 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях". Помимо этого, решение о совершении крупной сделки принималось с согласия собственника имущества унитарного предприятия (п. 3 ст. 23 ФЗ от 14.11.2002 N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях").
В соответствии с Постановлением Правительства РФ от 30.12.2002 N 940 "О полномочиях федеральных органов исполнительной власти по осуществлению прав собственника имущества федерального государственного унитарного предприятия", действующего на момент совершения спорной сделки, федеральные органы исполнительной власти осуществляли в отношении федеральных государственных унитарных предприятий, находящихся в их ведении, в том числе и согласование совершения крупных сделок.
Вместе с тем судом не был привлечен к участию в деле федеральный орган исполнительной власти, хотя рассматриваемый спор затрагивал его права и интересы как лица, осуществлявшего правомочия собственника имущества ФГУП "Росспиртпром" и имевшего право в соответствии с п. 3 ст. 23 ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях" требовать применения последствий ничтожности сделки, совершенной унитарным предприятием.
Суд кассационной инстанции дал указание суду первой инстанции при новом рассмотрении дела установить соответствие спорной сделки уставным видам деятельности ответчика, определить, относится ли эта сделка к крупным, привлечь к участию в деле собственника имущества ФГУП "Росспиртпром".
В данном деле интересным является вопрос, имел ли право налоговый орган предъявлять в суд иск о недействительности данной сделки. Суд первой инстанции счел, что у налогового органа такого права не имелось. Суд апелляционной инстанции подошел к этому вопросу иначе: он констатировал, что налоговый орган имел право контролировать оборот этилового спирта, а значит, был заинтересованным лицом в данном деле. Суд кассационной инстанции вовсе предпочел по данному вопросу не высказываться.
Надо признать, что применительно к данному случаю действительно не очевидно, имел ли право налоговый орган предъявлять подобный иск. Все-таки он вряд ли осуществлял надзор или контроль за деятельностью ответчика в том смысле, в каком это имел в виду законодатель при формулировании ст. 173 ГК РФ. Право на выдачу лицензий на оборот этилового спирта явно не означало право контроля за покупками металлических изделий.
Понятно, что реально налоговый орган проявил беспокойство в отношении данного дела лишь в связи с возникновением вопроса об обязательствах ответчика перед бюджетом в части налогов (возмещение НДС). Наверное, кассационный суд все-таки также склонялся к такому пониманию ст. 173 ГК РФ, поскольку он указал на необходимость привлечения к делу государственного органа. Это могло быть необходимо лишь потому, что именно этот государственный орган и входил в ограниченный круг лиц, которые могли оспорить сделку по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ. По данному вопросу представляет также интерес позиция суда по делу N КГ-А41/96-02 от 04.02.02.
Нужно также отметить, что в любом случае на налоговом органе при рассмотрении данного дела лежало бремя доказывания всех оснований, предусмотренных ст. 173 ГК РФ, для признания сделки недействительной. В частности, налоговый орган должен был доказать, что продавец металлопродукции заведомо знал об ограниченной правоспособности покупателя. Учитывая обстоятельства данного дела, вряд ли можно было ожидать, что продавец действительно был об этом осведомлен, а тем более, что он должен был это знать.
Что же касается правоспособности ответчика, то кассационный суд также указал на необходимость более внимательно ее изучить с точки зрения соответствия уставу. Однако тут суд мог высказаться и более определенно. Ведь речь шла об общей правоспособности юридического лица. И практика в этом вопросе уже достаточно определенно сложилась. Даже если прямо в уставе не оговорены какие-то виды деятельности, это не означает, что действия юридического лица по их осуществлению должны автоматически считаться незаконными.
2.8. Суд, учитывая, что истец потребовал признать сделку недействительной по основанию, что ее сторона вышла за пределы своей правоспособности, счел, что исковые требования предъявлены не по ст. 168, а по ст. 173 ГК РФ (Постановление ФАС ПО от 19.04.2005 N А12-15785/04-С18).
ООО "Волгоградское управление недвижимости "Жилье будущего" обратилось в суд с исковым заявлением к МУПП "Волгоградские межрайонные электрические сети" о признании недействительным договора N 748 от 25.11.2002 о снабжении электрической энергией в части п. 1 "предмет и цена договора", приложений NN 1 и 2 к договору в части п. п. 2.1, 2.2.2, 2.4, 2.5.2, 2.8.2, 2.9, 2.10 в отношении восьми счетчиков. Исковые требования были заявлены истцом о признании сделки недействительной со ссылкой на ст. 168 ГК РФ.
Решением суда первой инстанции от 6 - 13.10.2004, оставленным без изменения Постановлением апелляционной инстанции от 16.12.2004, в иске было отказано. Судебные инстанции не установили нарушений закона при заключении оспариваемой сделки. Кроме того, как самостоятельное основание для отказа в иске суд применил срок исковой давности.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 19.04.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд отметил, что истец в качестве основания своих требований ссылался на то, что при заключении договора N 748 от 25.11.2002 ООО "Волгоградское управление недвижимости "Жилье будущего" вышло за рамки своей правоспособности, а именно, не являясь собственником или балансодержателем объектов недвижимости, ошибочно взяло на себя обязательство оплаты части электроэнергии, потребленной не для собственных нужд, а жильцами. В связи с этим истец понес необоснованные убытки.
Суд в этой связи отметил, что иск был предъявлен на основании ст. 173 ГК РФ, в соответствии с которой сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензию на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о его незаконности.
Соответственно, суд пришел к выводу, что заключенная сделка являлась оспоримой, и применил срок исковой давности, предусмотренный ч. 2 ст. 181 ГК РФ.
Данное дело примечательно тем, что истец прямо не ссылался на ст. 173 ГК РФ. Он лишь в качестве основания указал на то, что сделка была заключена одной из сторон за пределами ее правоспособности. Суд счел, что подобной ссылки достаточно, чтобы считать, что исковые требования были заявлены именно по ст. 173 ГК РФ. В таком случае речь шла об оспоримой сделке и о применении иного срока исковой давности.
Действительно, вопрос о том, является ли сделка ничтожной или оспоримой, весьма важен. Ведь в зависимости от этого решается вопрос о круге лиц, имеющих право на предъявление иска, а значит, о надлежащем истце по делу. Кроме того, это важно для определения круга обстоятельств, имеющих значение для дела. В данном случае суд счел, что должна быть применена именно ст. 173 ГК РФ.
На примере данного дела также видно, что статьи 168 и 173 ГК РФ имеют самостоятельные основания для признания сделок недействительными, и применять их одновременно при оценке сделки, осуществленной без лицензии, законом не предусмотрено.
Конечно, в данном деле суд дал определенный повод утверждать, что он вышел за пределы исковых требований. Все-таки истец ссылался именно на ст. 168 ГК РФ. Другое дело, насколько он удачно или нет аргументировал свою позицию. Сделки по ст. 173 ГК РФ, в отличие от ст. 168 ГК РФ, являются оспоримыми, что, конечно же, отражается на праве суда применять последствия недействительности сделки по собственной инициативе.
2.9. Суд отказал в иске, поскольку истец не являлся лицом, которое могло предъявлять исковые требования по ст. 173 ГК РФ. Кроме того, истец не доказал, что сторона сделки знала или могла знать, что другая сторона заключила ее за пределами своей правоспособности (Постановление ФАС СЗО от 06.05.2005 N А05-16036/04-3).
01.03.2001 между ЗАО "Компания "Каюр" и Ненецким комитетом по управлению дорожным хозяйством (далее - Комитет) был заключен договор на организацию погрузочно-разгрузочных работ. В соответствии с условиями данного договора ЗАО "Компания "Каюр" обязалось предоставить плавкран на период навигации 2001 года для погрузки и разгрузки несортированного гравия, ПГС, щебня и различных грузов в количестве 50000 тонн.
ГУП "Нарьян-Марский морской торговый порт" (далее - Порт) обратилось в суд с иском к ЗАО "Компания "Каюр" и к Комитету о признании ничтожным договора от 01.03.2001 на организацию погрузочно-разгрузочных работ, заключенного между ЗАО "Компания "Каюр" и Комитетом. При этом порт сослался на ст. 173 ГК РФ.
Решением суда первой инстанции от 06.12.2004 в удовлетворении иска было отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 02.02.2005 решение было оставлено без изменения.
В кассационной жалобе Порт дополнительно сослался, в частности, на то, что спорный договор противоречил ч. 2 ст. 170 ГК РФ.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 06.05.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. При этом суд кассационной инстанции отметил следующее. В силу ст. 173 ГК РФ сделка, совершенная юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.
По мнению суда, из содержания ст. 173 ГК РФ следовало, что истец не относился к лицам, которым ГК РФ предоставил право заявлять требование о недействительности указанной сделки по предусмотренным ст. 173 ГК РФ основаниям.
Кроме того, как отметил суд, названная норма предусматривала признание договора недействительным при условии, что другая сторона (в данном случае - Комитет) знала или должна была знать о незаконности сделки. Однако доказательств этого в материалах дела не было представлено.
Статья 173 ГК РФ ясно говорит о том, что соответствующая сделка может быть признана недействительной только тогда, когда о ее незаконном характере знала или должна была знать другая сторона. Это предполагает, что другой стороне следовало проявить особую заботливость при заключении сделки в отношении пределов правоспособности юридического лица на ее совершение. Согласно общему правилу такая особая заботливость в условиях рыночных отношений применительно к юридическим лицам не предполагается, и она подлежит доказыванию. Именно в таком ключе суд и рассмотрел данное дело.
На примере данного дела также хорошо видно, как именно на практике обеспечивается стабильность гражданского оборота в случае выхода субъекта за пределы своей правоспособности при заключении сделок. Ст. 173 ГК РФ именно поэтому и содержит такие жесткие ограничения в отношении возможности признания сделок недействительными. В данном случае даже если бы истец доказал свою заинтересованность в данной сделке, все равно в иске ему было бы отказано, т. к. он не входил в достаточно узкий круг лиц, которые согласно ст. 173 ГК РФ имели право оспорить эту сделку.
Надо однако отметить, что в чем-то данная ситуация выглядела все-таки недостаточно логичной. Лицензия представляет собой разрешение лицу со стороны государства осуществлять какую-то деятельность, если это лицо обладает определенными качествами. При этом лицензирование среди других целей предполагает, что соответствующее лицо будет, например, квалифицированно обеспечивать должную безопасность проводимых им работ. Это было особенно актуально применительно к данной ситуации, когда речь шла о погрузочно-разгрузочных работах с использованием сложной техники и в сложных условиях (на реке, на территории порта). В результате же оказалось, что лицо, не имеющее лицензии, то есть, возможно, не способное обеспечить подобную безопасность, тем не менее может осуществлять такие работы, а портовые власти, в круг обязанностей которых входит и наблюдение за безопасностью соответствующих работ, не могут оспорить такое соглашение. Наверное, в данном случае определенным выходом для порта могла бы быть постановка в суде вопроса о прекращении обязательств по данному договору, но не о его недействительности.
2.10. Суд признал договор доверительного управления недействительным на основании ст. 173 ГК РФ как заключенный лицом без лицензии. При этом суд согласился, что договор может быть оспорен прокуратурой (Постановление ФАС СЗО от 08.02.2005 N А13-124/04-04).
ОАО "Тотьмалесэкспорт" (далее - Эмитент) было создано в 1999 г., выпустив обыкновенные именные акции в бездокументарной форме в количестве 8400 штук. Выпуск был зарегистрирован 25.06.1999. При этом муниципальному образованию в лице Комитета по экономике и управлению имуществом Тотемского районного муниципального собрания Вологодской области (далее - Комитет) принадлежало 4300 акций.
По договору от 24.03.03 и соглашениям к нему Комитет передал ООО "Востоклеспром" (далее - Общество) в доверительное управление права, удостоверенные обыкновенными именными акциями Эмитента в количестве 4300 штук, а Общество как доверительный управляющий обязалось за вознаграждение осуществлять управление этим имуществом в интересах учредителя управления. Выгодоприобретателем по договору являлось Тотемское муниципальное образование.
Как следовало из п. п. 1.1, 1.2, 1.7 договора, в доверительное управление были переданы ценные бумаги в виде акций Эмитента, которые управляющий был обязан учитывать на отдельном балансе. Комитетом 18.04.03 было выдано передаточное распоряжение на списание акций Эмитента с лицевого счета Комитета с зачислением их на лицевой счет Общества.
Прокурор обратился в суд с иском к Комитету и Обществу о признании недействительным договора доверительного управления имуществом от 24.03.03 и соглашений о внесении в него изменений от 24.03.03 и 16.03.04, заключенных между ответчиками, - о передаче в доверительное управление Общества обыкновенных именных акций Эмитента в количестве 4300 штук. Прокурор также просил применить последствия недействительности сделки, обязав Общество возвратить Комитету 4300 акций Эмитента, взыскать с Общества в бюджет Тотемского муниципального района вознаграждение в сумме 6000 руб., выплаченное Комитетом доверительному управляющему по договору.
Решением суда первой инстанции от 30.08.04, оставленным без изменения Постановлением апелляционной инстанции от 27.10.04, договор от 24.03.03 с соглашениями о внесении в него изменений от 24.03.03 и 16.03.04 были признаны недействительными. Было взыскано с Общества в доход бюджета Тотемского муниципального района Вологодской области 6000 руб., в остальной части иска было отказано.
Общество в кассационной жалобе указало, что у прокурора отсутствовало право на предъявление данного иска. Кроме того, судом первой и апелляционной инстанций были неверно истолкованы условия договора и нормы закона, подлежащие применению: по договору Обществу была передана лишь часть прав, а не все права, удостоверенные акциями, то есть доверительное управление было связано только с осуществлением управляющим прав по ценным бумагам, в связи с чем наличие лицензии на осуществление такой деятельности не требовалось. По мнению Общества, суд также необоснованно применил положения ст. 18 ФЗ "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" и ст. ст. 12 - 14 ФЗ "О защите конкуренции на рынке финансовых услуг", в то время как акции, по мнению Общества, ему не передавались Комитетом. По мнению Общества, судом было неправомерно не учтено то обстоятельство, что при рассмотрении дела N А13-4487/03-06 о применении последствий недействительности спорного договора как ничтожной сделки судом было отказано в иске и установлено соответствие договора от 24.03.03 положениям главы 53 ГК РФ. Общество указало также на неисследованность судом обстоятельств внесения в реестр акционеров Эмитента записи об Обществе как доверительном управляющем.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 08.02.2005 оставил судебные акты двух инстанций без изменения. По мнению суда кассационной инстанции, судами двух инстанций был правильно установлен предмет договора - обыкновенные именные бездокументарные акции, поскольку передача прав по таким ценным бумагам означает передачу именно самих бездокументарных акций. Этот вывод был сделан судом на основании ст. 16 ФЗ "О рынке ценных бумаг".
Довод Общества о передаче ему в управление не самих акций, а лишь прав (части прав) по ним, основанный на содержащейся в п. 1.4 договора оговорке о том, что "доверительное управление предметом договора связано только с осуществлением управляющим прав, удостоверенных акциями", противоречил требованиям закона, поскольку совокупность прав, вытекающих из обыкновенных именных бездокументарных акций, входит в понятие такой ценной бумаги, определяет ее суть и образует ее как имущество - объект гражданских прав и обязанностей. Это положение установлено в ст. 16 ФЗ "О рынке ценных бумаг", согласно которой любые имущественные и неимущественные права, закрепленные в документарной или бездокументарной форме, являются эмиссионными ценными бумагами, если условия их возникновения и обращения соответствуют совокупности признаков эмиссионной ценной бумаги, указанной в ст. 2 этого же Закона.
По мнению суда, акции Эмитента, явившиеся предметом спорного договора, названной совокупности соответствовали. Следовательно, передача прав по этим акциям представляла собой передачу самих акций.
Согласно п. 2.3 ст. 2 Постановления ФКЦБ России от 17.10.97 N 37 "Об утверждении Положения о доверительном управлении ценными бумагами и средствами инвестирования в ценные бумаги" в случае, если переданная в доверительное управление ценная бумага удостоверяет совокупность прав ее владельца по отношению к обязанному лицу, то вся такая совокупность прав являлась единым и неделимым объектом доверительного управления. По мнению суда, включенное в договор доверительного управления условие, в соответствии с которым управляющий осуществляет лишь некоторые права из указанной совокупности, ничтожно, а сама ценная бумага считалась переданной в доверительное управление во всей совокупности удостоверенных ею прав.
Как отметил суд, в силу ст. ст. 2, 5 и 39 ФЗ "О рынке ценных бумаг" осуществление юридическим лицом от своего имени за вознаграждение доверительного управления ценными бумагами допускается только на основании специального разрешения - лицензии. Общество такой лицензии не имело.
Суд указал, что положение ст. 5 ФЗ "О рынке ценных бумаг" о том, что в случае, если доверительное управление связано только с осуществлением управляющим прав по ценным бумагам, то не требуется наличие лицензии на осуществление деятельности по управлению ценными бумагами, к данным спорным правоотношениям было неприменимо с учетом характера и особенностей предмета договора.
Поскольку переданная Комитетом Обществу в доверительное управление совокупность прав по акциям образовывала сами ценные бумаги этого вида, переданные в доверительное управление, то такая сделка при отсутствии у Общества лицензии в силу ст. 173 ГК РФ являлась оспоримой, а потому было нельзя признать правильными доводы Общества относительно преюдициальности для данного спора выводов суда, содержащихся в решении по делу об отказе в применении последствий недействительности договора от 24.03.03 как ничтожной сделки.
Суд отметил, что иск был предъявлен прокурором на основании ст. 52 АПК РФ в пределах компетенции прокурора.
На примере данного дела, в частности, видно, как не слишком удачно сформулированы положения ст. 173 ГК РФ в отношении безлицензионной деятельности. Ясно, что законодатель думал о том, чтобы не создавать лишних препятствий гражданскому обороту, и ориентировался на дальнейшее развитие рыночных отношений. Поэтому безлицензионные сделки являются по ст. 173 ГК РФ оспоримыми, причем ограниченным кругом лиц, и только в том случае, если другая сторона сделки знала или должна была знать о ее незаконном характере. Однако в результате сложилась ситуация, когда у государства и субъектов гражданского права осталось мало рычагов, чтобы побуждать предпринимателей получать лицензии, чтобы заниматься лицензируемой деятельностью. Даже если безлицензионная сделка признана недействительной, будет иметь место лишь двусторонняя реституция, что далеко не всегда можно считать адекватным наказанием для нарушителя. Конфискационные последствия в таком случае не наступают.
Действительно, например, лицо заключило сделку без лицензии (что, кстати, является и уголовно наказуемым деянием). То есть такое лицо конечно же знало об отсутствии у него лицензии, и значит, при заключении сделки присутствовал порок воли. Но даже если этот порок воли будет доказан в суде, все равно такая сделка не будет признана недействительной. Дело в том, что ст. 173 ГК РФ устанавливает для этого еще одно условие - другая сторона сделки знала или должна была знать о ее противозаконном характере. То есть если другая сторона об этом не знала, то такая сделка и не может быть признана недействительной. Логику законодателя тут, конечно, можно понять. Он думал не столько о том, чтобы наказать нарушителя, сколько о защите интересов другой стороны, заключающей такую сделку.
Что касается права прокурора на предъявление подобного иска, то тут нужно отметить, что в соответствии со ст. 55 ФЗ от 02.12.90 N 394-1 "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" Банк России является органом банковского регулирования и надзора за деятельностью кредитных организаций. Он имеет право обращаться с исками в суд о взыскании всей суммы, полученной от операции, осуществляемой без лицензии. Но такие иски вправе предъявлять и прокуроры, а также соответствующие федеральные органы исполнительной власти, уполномоченные на то законом.
2.11. По мнению суда, в силу ст. 173 ГК РФ отсутствие у юридического лица лицензии на занятие определенной деятельностью является оспоримым основанием, которое может быть заявлено указанными в данной статье лицами, и финансовому органу субъекта федерации право на предъявление такого требования не принадлежит (Постановление ФАС СКО от 01.03.2005 N Ф08-6525/2004).
ООО "Центр защитных технологий "Витязь" (далее - общество) как генеральный подрядчик и специализированное государственное учреждение "Ставспецзащита" Правительства Ставропольского края (далее - учреждение) как заказчик заключили договор генерального подряда от 27.02.99 N В-7/99, согласно которому генеральный подрядчик обязался решать организационно-экономические и научно-технические задачи, направленные на создание условий для внедрения голографических защитных знаков (далее - ГЗЗ) в Ставропольском крае; провести исследование рынка голографической продукции и определить перечень предприятий, способных выступить для Ставропольского края поставщиками ГЗЗ; разработать эскизы и технические требования к ГЗЗ; разработать проекты договоров их поставки; осуществлять технический и финансовый контроль за выполнением договоров поставки, а также прием и контроль качества продукции.
В развитие отношений, изложенных в договоре генерального подряда, общество и учреждение заключили договоры от 18.03.99 N В-8/99 и 25.03.99 N В-9/99 на поставку учреждению 300 млн. защитных знаков для минеральной, столовой воды и табачных изделий, представляющих собой флексограмму с защитной голографической полосой размером 26 x 18 в соответствии с оригинал-макетом и техническим заданием (приложения 1, 2 к договору). В договорах было указано, что в качестве изготовителей защитной голографической фольги поставщик привлекает соисполнителей - ГУП "Научно-технический центр "Атлас" и концерн "Российские защитные технологии". Договоры вступали в силу с момента согласования в Правительстве СК. Договор генерального подряда и договоры поставки были согласованы с председателем Правительства СК.
Общество обратилось в суд с иском к учреждению о взыскании 12564470 руб. 60 коп. задолженности по оплате поставленной продукции. К участию в деле в качестве ответчиков были привлечены Правительство Ставропольского края (далее - Правительство СК), Министерство финансов Ставропольского края (далее - Минфин) и Министерство имущественных отношений Ставропольского края (далее - Минимущество). В дополнительном исковом заявлении общество просило привлечь Минимущество к субсидиарной ответственности, считая его собственником имущества учреждения, а других ответчиков - к солидарной ответственности, исходя из того, что убытки были причинены истцу неоплатой товара, поставленного во исполнение государственного контракта.
Минфин предъявил встречный иск о признании договоров поставки от 18.03.99 N В-8/99 и 25.03.99 N В-9/99 недействительными и применении последствий их недействительности. Встречный иск был мотивирован тем, что поставщик не имел лицензии на производство и оборот голографических защитных знаков, являвшихся предметом поставки; при заключении договоров директор учреждения превысил предоставленные ему полномочия; согласование договоров с Правительством СК было проведено с нарушением установленного порядка.
Решением суда первой инстанции от 13.07.2004 с ответчиков в пользу общества было солидарно взыскано 11406238 руб. 40 коп. задолженности, в остальной части первоначального иска и во встречном иске было отказано. Суд указал, что факт поставки защитных знаков подтверждался накладными и протоколами взаимных расчетов. Договоры поставки были квалифицированы как государственный контракт, в связи с чем на основании ст. ст. 361 - 367, 533 ГК РФ, ст. 33 Закона Ставропольского края "О бюджетном процессе в Ставропольском крае" ответчики как поручители государственного заказчика (учреждения) были привлечены к солидарной ответственности. Требование о взыскании 1159232 руб. 20 коп. было признано необоснованным, так как, по мнению суда, истец включил в расчет штрафные санкции, не предусмотренные договорами. Во встречном иске было отказано со ссылкой на то, что действовавшее на момент заключения договоров законодательство не предусматривало лицензирования деятельности по изготовлению защищенной полиграфической продукции, изготовленной с применением голографических и иных способов защиты; директор учреждения действовал в соответствии с полномочиями, предоставленными п. 4 Постановления губернатора Ставропольского края N 791 и п. 27 устава учреждения; несоблюдение процедуры согласования договоров с Правительством СК не влекло их недействительности.
Определением от 20.08.2004 суд разъяснил решение, дополнительно обосновав применение солидарной ответственности неделимостью результата неправомерных действий всех ответчиков и необходимостью принятия дополнительных гарантий восстановления нарушенных прав истца.
Постановлением апелляционной инстанции от 26.10.2004 решение было отменено в части солидарного взыскания с ответчиков 11406238 руб. 40 коп. задолженности. В иске к Правительству СК, Минимуществу и Минфину было отказано. С учреждения в пользу общества было взыскано 11406238 руб. 40 коп. задолженности. В остальной части решение было оставлено без изменения.
Апелляционная инстанция пришла к выводу об отсутствии оснований для привлечения ответчиков к солидарной ответственности, поскольку договоры заключались только с учреждением, а Правительство СК генеральным заказчиком по государственному контракту не являлось. Требования о привлечении собственника имущества учреждения к субсидиарной ответственности (ст. 120 ГК РФ) не заявлялись. В части отказа во встречном иске апелляционная инстанция согласилась с выводами суда первой инстанции.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 01.03.2005 оставил постановление апелляционной инстанции без изменения. При этом суд обратил внимание на следующее. Общество поставило учреждению предусмотренную договорами продукцию и получило частичный расчет за счет бюджетных средств. Нормативными актами исполнительных органов Ставропольского края предусматривалось обязательное возмездное распространение ГЗЗ среди продавцов товаров, подлежащих оснащению этими знаками. Однако последующими нормативными актами было введено распространение ГЗЗ на добровольной основе, денежные средства от их распространения перестали поступать в бюджет края, и расчеты с обществом были прекращены.
Учреждение было создано на основании распоряжения от 18.01.99 N 27 его учредителя - Минимущества в соответствии с Постановлением губернатора Ставропольского края от 17.12.98 N 791 в целях реализации системы идентификации качества продукции и товаров и контроля за их розничной реализацией. Согласно названному постановлению губернатора и уставу учреждения последнее было наделено полномочиями государственного заказчика при реализации целей, для которых оно было создано. Имущество учреждения являлось собственностью Ставропольского края.
Как отметил суд кассационной инстанции, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о наличии в отношениях общества и учреждения таких квалифицирующих признаков государственного контракта, как заключение договоров уполномоченным бюджетным учреждением для обеспечения потребностей субъекта РФ и осуществления региональной целевой программы, осуществление расчетов с поставщиком за счет бюджетных средств (ст. ст. 525 - 527 ГК РФ, Федеральный закон о поставках, ст. 72 БК РФ). Однако суд не учел, что в соответствии с частью 2 ст. 72 БК РФ и ФЗ от 06.05.1999 N 97-ФЗ "О конкурсах на размещение заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных нужд" государственный и муниципальный контракты, как правило, размещаются на конкурсной основе. Иное может быть установлено федеральными законами, законами и законодательными актами субъектов РФ, нормативными правовыми актами представительных органов местного самоуправления.
Законодательными актами представительного органа Ставропольского края не устанавливалось, что государственный заказ на поставку ГЗЗ размещался без конкурса. В связи с этим спорные договоры могли квалифицироваться только как обычная поставка. Соответственно, субъект РФ в лице своих исполнительных органов не являлся государственным заказчиком в том значении, которое придается этому понятию нормами параграфа 4 главы 30 ГК РФ.
Вследствие этого ответчики не являлись поручителями учреждения и на них не могла возлагаться как на поручителей солидарная ответственность в порядке ст. ст. 363, 532 ГК РФ.
Суд подчеркнул, что в силу ст. 173 ГК РФ отсутствие у юридического лица лицензии на занятие определенной деятельностью являлось оспоримым основанием, которое могло быть заявлено указанными в данной норме лицами. По мнению суда, Минфину, заявившему встречный иск о признании договоров поставки недействительными, право на предъявление такого требования не принадлежало.
Из текста Постановления суда кассационной инстанции следовало, что данная сделка не могла быть квалифицирована как безлицензионная, поскольку законодательство не предусматривало лицензирования деятельности, которая и была предметом соглашения. Таким образом, вообще отсутствовало основание для признания сделки недействительной по ст. 173 ГК РФ. В данном случае власти субъекта Федерации выступали в сделке как субъект гражданских правоотношений. А значит, они и несли весь риск от осуществления ими предпринимательской деятельности (п. 1 ст. 2 ГК РФ). Поскольку по каким-то причинам органы власти этого субъекта Федерации изменили порядок распространения голографических знаков, то, видимо, они и должны были нести неблагоприятные последствия этого своего шага. Другая сторона сделки, выполняя свои обязательства, провела определенную работу и обоснованно желала добиться выполнения договорных обязательств и от контрагента.
В данном деле можно, однако, обратить внимание на следующее. Предметом спорной сделки были голографические знаки. Это достаточно специфическая продукция. Одной из целей ее использования было осуществление технического и финансового контроля за выполнением соответствующих договоров поставки. Однако понятно, что финансовый орган субъекта Федерации мог рассматриваться именно как орган, осуществляющий контроль за подобной деятельностью. Конечно, в ст. 173 ГК РФ говорится об органе, осуществляющем контроль не за определенным видом деятельности, а за деятельностью лица, являющегося стороной спорной сделки. Однако можно предположить, что в какой-то мере деятельность организации, изготавливавшей голографические знаки, также была в определенной мере подконтрольна финансовому органу. Суд, однако, не принял во внимание эти обстоятельства и не дал им никакой оценки. В этой части можно рассматривать данное судебное решение как недостаточно обоснованное.
2.12. Суд не может признать сделку ничтожной на том основании, что сторона сделки вышла за пределы своей правоспособности (Постановление ФАС ЦО от 24.06.2005 N А48-4797/04-12).
Между Государственным предприятием "1371 Территориальное дорожно-строительное управление при Министерстве обороны РФ", г. Орел (далее - ГП 1371 ТДСУ), ПП "Прогресс" и Федеральной дирекцией автодороги Москва - Харьков 13.10.97 было заключено соглашение N 3 о зачете взаимных платежей. Решением суда от 05.07.2004 по делу N А48-1608/04-1 было отказано в удовлетворении иска о признании вышеуказанного соглашения притворной сделкой.
Пунктом 1 соглашения было предусмотрено, что ГП 1371 ТДСУ передает дебиторскую задолженность за выполненные строительно-монтажные работы ПП "Прогресс" в сумме 1611000000 руб. Федеральной дирекции автодороги Москва - Харьков. Пунктом 2 соглашения было установлено, что Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков засчитывает дебиторскую задолженность по ПП "Прогресс" в пользу 1371 ТДСУ в сумме 1611000000 руб. Согласно п. 3 соглашения Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков выделяла аванс в сумме 1611000000 руб. ПП "Прогресс" под заготовку строительных материалов.
Полагая, что данная сделка совершена с нарушением требований ст. ст. 49, 120, 167, 168, 209, 214, 295, 296, 298 ГК РФ, п. 1 распоряжения Минимущества России от 12.03.92 N 75-р "О предотвращении незаконной распродажи имущества", п. 9 Постановления Правительства РФ от 10.02.94 N 96 "О делегировании полномочий Правительства РФ по управлению и распоряжению объектами федеральной собственности", ст. 24 ФЗ "О некоммерческих организациях", конкурсный управляющий ГП 1371 ТДСУ обратился в суд с иском к Государственному учреждению "Управление автомобильной магистрали Москва - Харьков Федерального дорожного агентства", г. Орел, о признании ничтожным соглашения N 3 от 13.10.97 о зачете взаимных платежей между ГП 1371 ТДСУ, ПП "Прогресс" и Федеральной дирекцией автодороги Москва - Харьков и применении последствий его недействительности в виде возврата ответчиком дебиторской задолженности за выполненные строительно-монтажные работы по ОАО "Дорстрой" в сумме 3400000000 (неденоминированных) руб. путем возвращения документов, подтверждающих основание возникновения указанной задолженности.
Решением суда первой инстанции от 28.02.2005 иск был удовлетворен. В апелляционном порядке дело не рассматривалось.
Удовлетворяя заявленное требование, арбитражный суд первой инстанции пришел к выводу о том, что, заключая оспариваемую сделку, Государственное предприятие 1371 ТДСУ и Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков вышли за пределы специальной правоспособности. Данный вывод суда был обоснован тем, что в силу требований ст. ст. 49, 294 ГК РФ и положений Устава Государственное предприятие 1371 ТДСУ было не вправе совершать сделки, направленные на отчуждение имущественных прав (уступку права требования), как не относящиеся к целям и предмету деятельности ГП 1371 ТДСУ. Также суд указал на то, что Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков как учреждение в силу ст. ст. 120, 296, 298 ГК РФ не вправе было заключать оспариваемое соглашение. В связи с тем, что данная сделка была совершена с нарушением указанных норм закона, арбитражный суд первой инстанции признал ее ничтожной в силу ст. 168 ГК РФ.
Суд кассационной инстанции Постановлением от 24.06.2005 решение суда первой инстанции отменил и в удовлетворении иска отказал. При этом суд руководствовался следующими соображениями. Согласно ст. 49 ГК РФ юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом.
Ст. 168 ГК РФ предусмотрено, что сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.
По мнению суда кассационной инстанции, поскольку суд первой инстанции пришел к выводу о том, что сделка совершена ГП 1371 ТДСУ и Федеральной дирекцией автодороги Москва - Харьков с превышением правоспособности, то в таком случае подлежали применению правила ст. 173 ГК РФ, согласно которой сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности.
Суд подчеркнул, что данная норма устанавливает, что сделка юридического лица, выходящая за пределы его правоспособности, являлась оспоримой, в связи с чем основания для признания ее ничтожной на основании ст. 168 ГК РФ отсутствовали. Требование о признании сделки недействительной на основании ст. 173 ГК РФ истцом фактически не заявлялось.
Ответчик также заявил о пропуске истцом установленного ст. 181 ГК РФ срока для обращения в суд с иском о признании сделки недействительной по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ.
В исковом заявлении истец в обоснование иска указал на то, что, заключив спорную сделку, Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков неправомерно, в нарушение требований ст. ст. 296, 298 ГК РФ, распорядилась имуществом без согласия собственника. Однако данные нормы ограничивают лишь право учреждения по распоряжению закрепленным за ним имуществом и имуществом, приобретенным за счет средств, выделенных по смете. Из содержания спорного соглашения не следовало, что Федеральная дирекция автодороги Москва - Харьков по данной сделке распорядилась таким имуществом либо имущественным правом.
В ст. 173 ГК РФ говорится о двух видах сделок, которые могут быть признаны недействительными - внеуставные сделки и безлицензионные сделки. В данном комментируемом деле речь идет именно о внеуставной сделке.
Примечательно, что истец ставил вопрос о недействительности сделки со ссылкой на основания, предусмотренные ст. 168 ГК РФ. Логика его понятна - в результате сделки было отчуждено имущество, и истец предполагал, что это было сделано с нарушением требований закона. Именно поэтому он и поставил вопрос о признании сделки ничтожной. Тут важнейшим был вопрос, запрещает ли законодательство подобные действия или нет. По мнению суда, отчужденное имущество не относилось к категории тех видов имущества, которые законодательство определенно запрещало ответчику отчуждать. Соответственно, исчезало основание для ничтожности сделки. Однако истец ссылался на то, что сделка была заключена ответчиком за переделами его правоспособности. Хотя истец при этом по понятным причинам (сроки давности) не упомянул ст. 173 ГК РФ, суд по собственной инициативе счел возможным квалифицировать сделку как оспоримую, причем именно по основаниям, предусмотренным ст. 173 ГК РФ. Возможно тут суд в какой-то мере вышел за пределы исковых требований. Однако мотивы этого понятны - суд определенно обозначил, в рамках каких именно процедур можно было пытаться оспорить данную сделку. В результате истец, не добившись удовлетворения иска, по крайней мере получил ясность в правовой квалификации данной ситуации.
Применительно к данному делу можно также отметить, что если истец намерен оспорить сделку по тому основанию, что были нарушены требования закона о правоспособности соответствующего лица, то он должен это делать либо в рамках ст. 168, либо в рамках ст. 173 ГК РФ. В данном деле, однако, истец ссылался не на одно, а на несколько оснований, которые могли быть отнесены как к ст. 168, так и к ст. 173 ГК РФ. В таком случае, видимо, было возможно указать в иске на обе эти статьи. Хотя понятно, что если суд найдет основания признать сделку ничтожной, вопрос о ее оспоримости отпадет.
Название документа