Актуальные проблемы перехода к поручителю, исполнившему свое обязательство, прав кредитора по обязательствам, обеспечивающим основное право требования к должнику

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕХОДА К ПОРУЧИТЕЛЮ, ИСПОЛНИВШЕМУ СВОЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВО, ПРАВ КРЕДИТОРА ПО ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМ, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИМ ОСНОВНОЕ ПРАВО ТРЕБОВАНИЯ К ДОЛЖНИКУ

Е. А. ПЕРЕПЕЛКИНА

Проблема перехода к исполнившему обязательство поручителю прав, обеспечивавших наряду с поручительством исполнение основного обязательства, зачастую остается незаслуженно забытой в многочисленных трудах современных цивилистов, посвященных поручительству. При этом само поручительство и отдельные проблемы, с ним связанные, продолжают оставаться неизменно популярными и приковывают пристальное внимание цивилистов. Зачастую, освещая вопрос последствий исполнения поручителем своих обязательств перед кредитором, исследователи ограничиваются кратким описанием содержания ст. 365 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК или Кодекс). Однако подробное рассмотрение вопросов объема, характера и содержания приобретаемых поручителем прав требования по акцессорным обязательствам кредитора вызывает немало спорных суждений. Целью настоящей статьи является исследование некоторых наиболее часто встречающихся на практике проблем перехода к поручителю обеспечительных прав кредитора, обозначение подходов к их решению. Надеемся, что настоящая краткая заметка вызовет интерес у цивилистов, что, возможно, простимулирует их высказаться по обозначенным нами проблемам. Итак, правовые основы перехода к поручителю прав кредитора по обязательствам, обеспечивающим исполнение основного, установлены в первую очередь ст. 365 ГК, п. 1 которой прямо предусматривает, что к поручителю, исполнившему обязательство, переходят права по этому обязательству и права, принадлежащие кредитору как залогодержателю, в том объеме, в котором поручитель удовлетворил требование кредитора. Также в гл. 24 ГК, посвященной перемене лиц в обязательстве, в качестве одного из обстоятельств, при наступлении которого права кредитора переходят к третьему лицу на основании закона, прямо названо исполнение поручителем обязательства должника (ст. 387 ГК). Очевидно, что приведенное выше указание на исполнение поручителем обязательства должника не совсем точно. Если буквально трактовать положения ст. 387 ГК, то можно прийти к выводу, что рассматриваемая норма не подлежит применению, когда речь идет об исполнении поручителем взятого на себя обязательства перед кредитором, содержание и характер которого, как известно, не идентичны соответствующим элементам обеспечиваемого поручительством обязательства. В идеале формулировка ст. 387 ГК должна была звучать следующим образом: "Права кредитора по обязательству переходят к другому лицу на основании закона и при наступлении указанных в нем обязательств вследствие (...) исполнения поручителем возложенного на него на основании договора поручительства обязательства перед кредитором должника". Существующую формулировку ст. 387 ГК следует толковать расширительно - к поручителю, исполнившему свое обязательство, переходят права кредитора по обеспеченному обязательству на основании закона. На наш взгляд, только такое расширительное толкование нормы ст. 387 ГК позволяет учесть намерение законодателя, которое, к сожалению, отразилось в букве закона неидеальным образом. Одно из правил перехода прав кредитора к третьему лицу (в частности, на основании закона при реализации поручительства) гласит, что к новому кредитору, в частности, переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства (ст. 384 ГК). Таким образом, законодатель упоминает о приобретении исполнившим свои обязательства поручителем акцессорных прав кредитора, как в связи с самим поручительством, так и в связи с переходом прав кредитора к третьему лицу. Такая последовательность в трактовке характера прав поручителя закреплена в российском гражданском праве впервые. Законодательство советского периода хотя и оперировало понятиями "переход прав" и "становление на место кредитора" в отношении правового положения поручителя, но на этом останавливалось и, следовательно, к трактовке рассматриваемого вопроса подходило довольно поверхностно, отдельно прямо не указывая, что переход прав кредитора к поручителю - это специальный случай сингулярного правопреемства на основании закона. Такая недоработанность концепции в прошлом наряду с последовательным употреблением термина "регресс" и отсутствием широкого использования понятия "суброгация" и позволяли существовать противоречивым взглядам на проблему прав исполнившего свои обязательства поручителя. Анализ указанных выше норм действующего гражданского законодательства показывает, что поручитель приобретает права, обеспечивающие основное обязательство, постольку, поскольку поручитель является правопреемником кредитора по основному обязательству. Таким образом, речь в данном случае идет не о прекращении основного обязательства в результате исполнения поручителем своей обязанности перед кредитором и возникновении на стороне поручителя нового, регрессного по своему характеру, права требования к должнику. Как признают, пожалуй, большинство современных цивилистов (такие, как В. В. Витрянский, В. А. Белов, Б. М. Гонгало <*>), реализация поручительства приводит к переходу (суброгации <**>) прав кредитора к исполнившему свои обязательства поручителю. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное). ------------------------------------------------------------------ <*> Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. М.: Статут, 1997; Белов В. А. Суброгация // Очерки по торговому праву. Сборник научных трудов. Ярославль: Изд-во Ярославского ун-та, 2000. Вып. 7; Гонгало Б. М. Учение об обеспечении обязательств. Вопросы теории и практики. М.: Статут, 2004. <**> Проблема трактовки природы прав требования к должнику, которые приобретает поручитель, исполнивший договор поручительства, вызывает жаркие споры среди ведущих цивилистов, часть которых придерживаются регрессного подхода (по их мнению, у поручителя возникает абсолютно новое право требования к должнику), другие отстаивают точку зрения о переходе к поручителю существующих прав кредитора, вытекающих из основного обязательства (иными словами, суброгация прав). Подробное рассмотрение этих первостепенных вопросов для понимания существа правовых связей, возникающих вокруг поручительства, заслуживает отдельного пристального внимания, что выходит за рамки настоящего исследования, цель которого нами достаточно четко обозначена.

Вопрос о природе прав поручителя, исполнившего обязательства, нельзя обойти вниманием в рамках настоящей статьи, даже несмотря на то что этот вопрос напрямую и не вписывается в рамки заявленной нами проблематики. Причина в том, что, если согласиться с возникновением у поручителя регрессного права требования к должнику, не может быть и речи о приобретении поручителем прав, вытекающих из акцессорных обязательств, существовавших наряду с поручительством в отношении основного обязательства. Однако в литературе встречается и иная позиция на этот счет. На практике возникает немало вопросов и спорных высказываний по поводу того, какие именно "обеспечительные" права и в каком объеме приобретает поручитель, удовлетворивший притязания кредитора, основанные на договоре поручительства. Как уже было отмечено, ст. 365 ГК прямо говорит о переходе к поручителю прав кредитора как залогодержателя. Помня, кроме этого, что на приобретение поручителем прав кредитора распространяются общие правила сингулярного правопреемства, очевидно, что поручитель становится управомоченной стороной в отношении залога и иных акцессорных обязательств, связанных с обеспеченным им самим основным обязательством. Обозначенное правило, несмотря на свою кажущуюся простоту и определенность, нередко вызывает неоднозначные трактовки как на практике, так и в теории. Так, например, некоторые современные цивилисты (такие, как Е. А. Павлодский <*> и вслед за ним Б. Д. Завидов <**>) считают, что к поручителю не переходят права кредитора как залогодержателя в отношении залога, предоставленного в обеспечение соответствующего обязательства третьим лицом, а также не переходят права требования кредитора к иным поручителям должника. К сожалению, авторы обозначенной точки зрения не приводят каких бы то ни было аргументов в свою пользу. Возможно, они исходят из узкого толкования п. 1 ст. 365 ГК, который действительно прямо упоминает лишь о том, что поручитель приобретает "права кредитора по этому (т. е. обеспечиваемому, основному) обязательству и права, принадлежавшие кредитору как залогодержателю", и далее уже указывает на то, что именно "поручитель также вправе требовать от должника". -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О. Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - Юридическая фирма "КОНТРАКТ", Издательский Дом "ИНФРА-М", 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное). ------------------------------------------------------------------ <*> Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой (постатейный) / Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор О. Н. Садиков. М.: Информцентр, 1997. С. 617 - 618. <**> Завидов Б. Д. Способы обеспечения прав предпринимателей и юридических лиц в возмездном обязательстве. Подготовлено для системы "КонсультантПлюс", 2002 // Правовая база "КонсультантПлюс".

Интересна трактовка приобретения поручителем прав в отношении обеспечения, предложенная В. В. Крессом <*>. Этот цивилист, пожалуй, единственный приверженец регрессного подхода, который предлагает довольно развернутую и детальную аргументацию своей позиции относительно возможности приобретения поручителем прав в отношении залога имущества должника, который изначально был установлен в пользу кредитора. -------------------------------- <*> Кресс В. В. Обязательство по возврату банковского кредита и поручительство как способ его обеспечения. Диссертация к. ю.н. Томск, 1999. С. 196 - 197.

В. В. Кресс исходит из того, что в связи с удовлетворением поручителем требований кредитора прекращаются все акцессорные обязательства, существовавшие для обеспечения исполнения основного обязательства должника, которое прекращается в связи с его исполнением поручителем. Таким образом, закрепленное в п. 1 ст. 365 ГК правило о переходе к поручителю прав, в том числе и по обеспечительным обязательствам, "не совсем адекватно фактическому положению вещей", отмечает В. В. Кресс <*>. Тем не менее поручитель, по мнению автора, все-таки заслуживает защиты, и поэтому ему должны предоставляться дополнительные права, обеспечивающие требование к должнику. Таким образом, цель, поставленная законодателем в п. 1 ст. 365 ГК, верна, однако достигаться она должна абсолютно иными способами. С точки зрения В. В. Кресса, более обоснованным и приемлемым для целей обеспечения нового права регрессного требования, возникающего на стороне поручителя, представляется предоставление поручителю права законного залога в отношении имущества должника, обремененного изначально в пользу кредитора. Для этого законодателю необходимо изменить формулировку положений п. 1 ст. 365 ГК, оставив существо положения неизменным. -------------------------------- <*> Кресс В. В. Там же. С. 196.

Необходимо признать, что рассуждения В. В. Кресса по поводу законного залога вполне логичны и последовательны. Действительно, законодатель признает возможность возникновения залога на основании закона при наступлении обозначенных в нем обстоятельств, если в законе предусмотрено, какое имущество и для обеспечения какого обязательства необходимо считать находящимся в залоге (п. 3 ст. 334 ГК). Однако вряд ли представляется даже теоретически возможным применить предложенную логику в отношении всех остальных акцессорных обязательств, создаваемых в отношении основного, обеспеченного поручителем. Кроме того, законодатель не дает нам оснований сделать вывод, что право требования поручителя к должнику обеспечивается залогом, поручительством и иными способами обеспечения, основанием возникновения которых является исключительно воля законодателя. Интересно, что В. В. Кресс, Е. А. Павлодский и Б. Д. Завидов, придерживаясь точки зрения, что к поручителю не переходят права кредитора в отношении обеспечения, за исключением залога имущества должника, забывают о том, что на переход прав кредитора к поручителю распространяются процитированные выше положения ГК о сингулярном правопреемстве. Таким образом, вряд ли можно найти достойные, теоретически обоснованные аргументы, чтобы отказать исполнившему свои обязательства поручителю в праве, в частности обратиться со своим требованием ко второму поручителю, который обязался отвечать за исполнение обязательства должником независимо от первого поручителя. Наверное, поэтому В. В. Кресс, например, не вдаваясь в детальные рассуждения и обоснование своей позиции, ограничивается высказыванием о необоснованности перехода к исполнившему свои обязательства поручителю прав требования кредитора к иным поручителям должника в отношении того же самого основного обязательства <*>. Таким образом, создается впечатление, что, не найдя достойной теоретической базы (аналогичной концепции законного залога), автор предпочел высказать декларативную точку зрения, которая, безусловно, вписывается в его концепцию, но, к сожалению, не соответствует позиции законодателя, которая достаточно четко прослеживается из положений ГК. -------------------------------- <*> Кресс В. В. Там же. С. 198.

Кроме того, если попытаться взглянуть на рассматриваемый вопрос с точки зрения обеспечителей - третьих лиц, вряд ли можно найти в законодательстве, теории или правоприменительной практике какие-либо основания, чтобы утверждать, что права поручителей и залогодателей - третьих лиц ущемляются в результате приобретения поручителем прав кредитора по дополнительным договорам поручительства или договорам залога имущества третьего лица, не являющегося должником по обеспечиваемому обязательству. В данном случае положение второго поручителя или залогодателя - третьего лица никоим образом не отличается от положения, в которое эти лица попали бы, если бы кредитор передал свои права по обеспечиваемому обязательству третьему лицу в результате цессии (то есть уступки своих прав на основании гражданско-правового договора). Для третьего лица, которое привлечено к обеспечению обязательства должника перед кредитором, поручитель встает на место кредитора и, по существу, не отличается от цессионария, которому право требования к должнику и третьему лицу (его имуществу) досталось на основании договора уступки. Таким образом, как с точки зрения существа и природы прав поручителя, так и с точки зрения прав и законных интересов третьих лиц, привлеченных к обеспечению основного обязательства, вряд ли представляется возможным согласиться с необоснованностью удовлетворения требования исполнившего свое обязательства поручителя за счет имущества третьих лиц (залогодателя, второго поручителя) без их согласия, как утверждает В. В. Кресс. Видимо, обращая внимание на довольно часто встречающееся в доступной литературе (такой, как комментарии действующего законодательства <*> и журнальные статьи <**>, размещенные в широкодоступных правовых базах высказывание о том, что к поручителю не переходят права кредитора по отношению к третьим лицам - обеспечителям (или их имуществу), с прискорбием стоит заметить, что правоприменительная практика также придерживается аналогичной позиции. Так, в правовых базах можно натолкнуться по крайней мере на одно судебное решение, где Федеральный арбитражный суд Уральского округа в своем Постановлении от 10 июня 2004 г. N Ф09-1817/04ГК соглашается со следующим выводом, к которому пришел при рассмотрении дела в первой инстанции Арбитражный суд Свердловской области: поскольку договор залога был подписан не с должником по основному обязательству и залогодателем выступило третье лицо, к поручителю не могли перейти права кредитора как залогодержателя из договора залога <***>. К сожалению, Федеральный арбитражный суд Уральского округа не представляет какие-либо обоснования правильности указанного вывода. К счастью, нам не встречались иные аналогичные судебные решения, что могло бы свидетельствовать о порочной тенденции. Хотелось бы верить, что, несмотря на то что рассматриваемое судебное постановление было принято не так уж и давно, оно не послужит отправной точкой для принятия других судебных решений. Для этого, в частности, настоящей статьей мы пытаемся привлечь внимание к рассматриваемой проблеме и надеемся, что ведущие цивилисты - практики и теоретики прислушаются к нашим аргументам и разделят сделанные на их основании выводы. Хотелось бы верить, что в скором времени можно будет обнаружить по крайней мере несколько судебных решений, подкрепляющих нашу точку зрения. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О. Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - Юридическая фирма "КОНТРАКТ", Издательский Дом "ИНФРА-М", 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное). ------------------------------------------------------------------ <*> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части первой (постатейный) / Под редакцией О. Н. Садикова. М.: Информцентр, 1997. С. 61. <**> Завидов Б. Д. Способы обеспечения прав предпринимателей и юридических лиц в возмездном обязательстве. Подготовлено для системы "КонсультантПлюс", 2002 // Правовая база "КонсультантПлюс". <***> Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 10 июня 2004 г. N Ф09-1817/04ГК // Правовая база "КонсультантПлюс".

К счастью, когда перед судьями встает вопрос о переходе к исполнившему свои обязательства поручителю прав из дополнительных договоров поручительства прослеживается правильная тенденция. Доступная широкому кругу юристов судебная практика вполне единодушно подтверждает, что на основании закона к поручителю, помимо прочего, переходят права требования к иным поручителям должника. Однако стоит отметить, что логика судей при принятии решений не всегда полностью соответствует законодательным предписаниям. Так, например, в связи с тем, что исполнение должником своих обязательств по кредитному договору было обеспечено несколькими поручителями, которые обязались отдельно друг от друга солидарно с должником отвечать за исполнение последним основного обязательства на основании разных договоров поручительства, Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа в своем Постановлении от 27 сентября 2004 г. N Ф08-4435/2004 <*> установил, что в результате исполнения одним из поручителей своего обязательства перед кредитором подлежат применению п. 1 и 2 ст. 325 ГК, в соответствии с которыми исполнение солидарной обязанности полностью одним из должников (в данном случае поручителем) освобождает остальных должников от исполнения кредитору. При этом по общему правилу должник, исполнивший солидарную обязанность, имеет право регрессного требования к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого. Однако суд принял решение о взыскании суммы, уплаченной поручителем кредитору, и процентов, начисленных за пользование чужими денежными средствами, в полном объеме с должника и оставшихся поручителей солидарно, тем самым фактически признав, что к поручителю перешли права требования кредитора к должнику и поручителям полностью, без вычета каких-либо долей. Хотелось бы верить, что подобная логика судей при принятии по существу верных решений является досадным недоразумением. К счастью, гораздо чаще встречаются судебные решения, в которых верные выводы о переходе на основании закона к поручителю прав кредитора к основному должнику и другим поручителям обосновываются правильной аргументацией и ссылкой на положения п. 1 ст. 365 ГК <**>. -------------------------------- <*> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 27 сентября 2004 г. N Ф08-4435/2004. // Правовая база "КонсультантПлюс". <**> См., например: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 23 сентября 1999 г. N А72-1895/99-К126. // Правовая база "КонсультантПлюс".

К сожалению, не только проблема перехода к поручителю прав требования к третьим лицам - обеспечителям обязательства должника вызывает споры. Немало неоднозначных суждений вызывает вопрос о судьбе неустойки, которая может быть предусмотрена за несвоевременное исполнение должником основного обязательства. Если считать, что суброгация прав кредитора к поручителю ничем не отличается от перемены лица в обязательстве на стороне кредитора, то следует признать, что поручитель приобретает права требовать от должника уплаты неустойки (пени, штрафа) в размере и на условиях, предусмотренных основным договором. Причем такая неустойка должна начисляться с момента просрочки должником исполнения и вплоть до осуществления исполнения в пользу поручителя. Однако если учитывать в первую очередь характер правовых связей, содержание и объем прав и обязанностей кредитора, должника и поручителя, станет очевидно, что налицо определенные существенные отличия суброгации от уступки права требования, осуществляемой на основании общих положений ГК о перемене лиц в обязательстве, а именно: по своему характеру и содержанию обязательство поручителя не совпадает с обязательством должника, что, в частности, не может не сказаться на характере и содержании прав, приобретаемых поручителем после исполнения. Между поручителем и должником продолжает существовать основное обязательство, но с изменившимся характером и объемом требований кредитора, место которого занимает поручитель. Наш вывод основан на том, что поручитель не обязуется исполнить основное обязательство за должника в натуре, содержанием его обязательства является возмещение (компенсация) потерь кредитора, вызванных нарушением со стороны должника. Именно поэтому права кредитора, основанные на обеспеченном поручителем обязательстве, при переходе их к последнему меняют свой характер и объем: основополагающее право требования поручителя к должнику заключается в праве требования возмещения убытков. Таким образом, можно сделать следующий вывод: характер и соответственно содержание права требования поручителя к должнику соответствуют характеру и содержанию права требования кредитора к поручителю. Следовательно, поручитель приобретает вытекающее из основного обязательства право требовать возмещения от должника по объему, совпадающее с размером возмещения, уплаченного поручителем кредитору. Это подтверждается и формулировкой п. 1 ст. 365 ГК: к поручителю переходят права кредитора в объеме, в котором поручитель удовлетворил требование кредитора. Таким образом, представляется, что к поручителю переходят права в отношении требования о взыскании неустойки за период с даты нарушения обеспеченного обязательства до даты удовлетворения поручителем требования кредитора, то есть поручитель вправе требовать от должника уплаты в свою пользу неустойки, предусмотренной условиями основного обязательства, в размере, соответствующем сумме, которую сам поручитель уплатил кредитору в счет неустойки, причитающейся с должника. Представляется, что законодатель придерживался аналогичной логики в своей трактовке прав поручителя, исполнившего обязательство перед кредитором, поскольку наделил поручителя самостоятельным правом требования от должника уплаты процентов, начисленных на сумму, выплаченную поручителем кредитору (п. 1 ст. 365 ГК). Такие проценты по общему правилу (если иное не согласовано должником и поручителем и не вытекает из отношений между ними) будут начисляться по правилам начисления процентов за пользование чужими денежными средствами, то есть как установлено ст. 395 ГК. На наш взгляд, такой подход к содержанию и объему прав поручителя исходит из принципа справедливости и учета интересов и прав всех сторон соответствующего правоотношения. Действительно, если поручитель уплатил кредитору определенную сумму в счет погашения основной суммы долга, регулярных процентов и штрафных процентов, несправедливо и нелогично было бы предоставить исполнившему поручителю право на взыскание с должника, чье обязательство перед кредитором считается погашенным, штрафных процентов в размере, согласованном только между должником и кредитором. При этом права поручителя остаются защищенными: он вправе взыскать проценты с должника за пользование чужими денежными средствами по общему правилу. Аналогичный вывод делают и суды. Так, Пленумы Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ в своем известном совместном Постановлении N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" <*> отмечают, что "поручитель не вправе требовать от должника уплаты процентов, определенных условиями обеспечиваемого обязательства, с момента погашения требования кредитора" (п. 18). Справедливости ради стоит отметить, что вывод этот основан на том, что основное обязательство считается полностью или частично исполненным после удовлетворения поручителем требования кредитора. Таким образом, можно сказать, что высшие российские судебные инстанции придерживаются регрессного подхода. Как мы уже отметили, дискуссия между сторонниками регрессного подхода и теми цивилистами, которые придерживаются мнения о переходе (суброгации) прав кредитора к поручителю, заслуживает отдельного внимания, и при всем желании мы не в силах ее втиснуть в рамки настоящей статьи. Однако, исходя из правильности суброгационного подхода, в рамках настоящего исследования необходимо отметить следующее: во-первых, аргументация судов при более детальном рассмотрении может показаться вполне приемлемой даже в рамках теории правопреемства. Действительно, исполнение со стороны поручителя прекращает право требования кредитора к должнику. Соответственно можно говорить о том, что с позиций кредитора основное обязательство следует считать исполненным (полностью или частично). Однако это не значит, что само обязательство прекратилось. Во избежание неправильного толкования позиции Высшего Арбитражного и Верховного Судов необходимо откорректировать формулировку сделанного Пленумами вывода: поскольку к поручителю переходят права кредитора в том объеме, в котором поручитель удовлетворил требования кредитора, поручитель не вправе требовать от должника уплаты процентов, определенных условиями обеспечиваемого обязательства, с момента погашения требования кредитора. -------------------------------- <*> Постановление Пленума ВАС РФ и Пленума ВС РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами" // Правовая база "КонсультантПлюс".

Однако не все последователи суброгационного подхода согласны с предложенным нами подходом. Так, О. Ломидзе считает, что положения ст. 365 ГК следует трактовать иным образом: на погашенную поручителем сумму основного долга подлежат начислению проценты в размере, согласованном в основном обязательстве между первоначальным кредитором и должником, однако поручитель не вправе требовать с должника уплаты процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных в соответствии со ст. 395 ГК <*>. Такая позиция не представляется верной. Как мы уже выяснили, положения п. 1 ст. 365 ГК отсылают нас к общему правилу об ответственности за неисполнение денежного обязательства, которая заключается в обязанности должника уплатить кредитору проценты, начисляемые в случае неправомерного удержания, уклонения от возврата денежных средств, иной просрочки, неосновательного получения или сбережения за счет другого лица. Помимо этого, по общему правилу, также нашедшему отражение в п. 1 ст. 365 ГК, кредитор вправе взыскивать с должника иные убытки в размере, превышающем обозначенные выше проценты (ст. 395 ГК). Очевидно, что законодатель, говоря о процентах и иных убытках, которые имеет право взыскать поручитель, имеет в виду частный случай указанного выше общего правила, закрепленного в ст. 395 ГК. Обоснованность нашего вывода подтверждает и судебная практика, которая свидетельствует о том, что суды неоднократно удовлетворяли иски поручителей к должникам о взыскании денежных средств, размер которых определялся путем сложения суммы, уплаченной кредитору на основании договора поручительства, и начисленных на эту сумму процентов за пользование чужими денежными средствами, рассчитанных на основании положения ст. 395 ГК <**>. -------------------------------- <*> Ломидзе О. Суброгация в гражданском праве России // Хозяйство и право. 2001. N 10. С. 20. <**> Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 3 ноября 1998 г. N 4269/98, Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 24 января 2003 г. N КГ-А40/8902-02 // Правовая база "КонсультантПлюс".

Не следует обходить вниманием и вопрос оформления перехода к поручителю прав кредитора по акцессорным обязательствам, обеспечивающим надлежащее исполнение основного обязательства должника. Такой переход прав осуществляется на основании закона, и, строго говоря, заключения какого-либо договора уступки между кредитором и поручителем в данном случае не требуется. В подтверждение нашей логики можно привести многочисленные решения, в которых арбитражные суды разных уровней без каких-либо оговорок подтверждали наличие у поручителя акцессорных прав, перешедших от кредитора, при отсутствии договора уступки между кредитором и должником <*>. Однако при этом стоит обратить внимание на правило, закрепленное в п. 2 ст. 365 ГК: кредитор обязан передать поручителю права, обеспечивающие его требование к должнику. К сожалению, нам не удалось найти развернутое объяснение данному правилу и основания его применения ни в теории, ни в судебной практике. Нередко на практике встречается точка зрения, согласно которой данное правило распространяется на все обеспечительные права кредитора, за исключением прав кредитора как залогодержателя, которые переходят к поручителю на основании закона в соответствии с п. 1 ст. 365 ГК. Однако такая позиция, как мы успели убедиться, не находит поддержки со стороны арбитражных судов. Скорее всего, в данном случае имеются в виду неакцессорные обеспечительные права. Так, в коммерческом обороте распространены случаи предоставления должником кредитору права списывать денежные средства с его банковского счета без распоряжения самого должника (владельца счета). В данном случае, исходя из законодательного регулирования отношений по поводу открытия и ведения банковских счетов, скорее всего, необходимо будет осуществление кредитором определенных действий, заключения соглашений и оформления документов, чтобы поручитель как правопреемник кредитора смог воспользоваться правом так называемого безакцептного списания денежных средств со счета должника. -------------------------------- <*> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 11 февраля 2003 г. N А26-4530/02-112, Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 13 февраля 2004 г. N КГ-А40/255-04, Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 10 февраля 1999 г. N А82-45/98-Г/13, Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 11 марта 1999 г. N А05-6636/98-399/6, Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 22 июля 2004 г. N КГ-А40/6070-04, Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 29 июля 2002 г. N Ф04/2593-948/А45-2002, Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 6 ноября 2001 г. N КГ-А40/6347-01.

Поскольку на практике вопросы перехода к поручителю прав кредитора не только по акцессорным обязательствам, но и по основному, обеспеченному поручительством, обязательству решаются не всегда однообразно и однозначно (как мы успели убедиться в рамках настоящего исследования), участники гражданского оборота стараются максимально себя обезопасить от возможных осложнений при реализации своих прав и потенциальных злоупотреблений со стороны третьих лиц. В связи с этим зачастую поручитель и кредитор заключают договоры передачи (уступки) прав требования кредитора к должнику (и третьим лицам). Такие документы вряд ли абсолютно необходимы, но, бесспорно, представляют доказательственную ценность: в них кредитор часто дает своего рода расписку, подтверждая надлежащее исполнение поручителем своих обязанностей по договору поручительства, таким образом, подтверждается переход к поручителю прав кредитора. Соответственно, заключив такое соглашение, поручитель получает дополнительную защиту в случае, допустим, оспаривания должником факта надлежащего исполнения поручителем своего обязательства перед кредитором. Итак, нами были рассмотрены некоторые наиболее часто встречающиеся проблемы приобретения поручителем прав по обязательствам, которые наряду с самим поручительством обеспечивают надлежащее исполнение должником основного обязательства. Надеемся, высказанные в настоящей небольшой статье мысли помогут участникам гражданского оборота, обозначив потенциальные сферы риска, а также будут способствовать выработке наиболее оптимального решения в каждой конкретной ситуации. Будем рады, если высказанные нами предложения и суждения вызовут интерес у коллег-цивилистов, что может привести к продуктивной дискуссии как для целей современного отечественного гражданского оборота, так и для целей оттачивания теории суброгации прав кредитора исполнившему свои обязательства поручителю.

Название документа