Возврат срочных банковских вкладов: от простого к сложному (часть 1)

ВОЗВРАТ СРОЧНЫХ БАНКОВСКИХ ВКЛАДОВ: ОТ ПРОСТОГО К СЛОЖНОМУ (ЧАСТЬ 1)

А. МУХАМЕТ-ИРЕКЛЕ

Мухамет-Ирекле Артур - кандидат юридических наук, доцент кафедры - Транспортное право юридического института Московского института инженеров транспорта.

Внимание автора статьи, занимающегося теоретико-правовыми проблемами (методологии защиты социальных прав граждан в правовом государстве <*>), гражданско-правовые вопросы защиты частных прав привлекли тем, что их реализация позволяет им по-настоящему защищать многие конституционные права. Легализация в ст. 10 Закона РСФСР от 15 декабря 1990 г. "Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного закона) РСФСР" права частной собственности сделала права граждан в основном имущественно-стоимостными. Значит, проблема защиты социальных прав может быть легко разрешена самими гражданами. Просто необходимы средства для этого. В условиях рыночной экономики граждане могут самостоятельно реализовывать свои имущественные права, в т. ч. в банковских вкладах (глава 44 Гражданского кодекса Российской Федерации). Отсюда и интерес автора к проблеме возврата срочных банковских вкладов (целевых вкладов на детей), открытых до 1 января 1995 г. и 1 марта 1996 г., т. е. до введения в действие частей первой и второй Гражданского кодекса Российской Федерации. Научно-практическое осмысление вопроса, как видится автору, может быть интересно читателям - как гражданам обманутым вкладчикам, так и практикующим юристам, защищающим их права. В связи со всем этим автор построил изложение статьи последовательно от простого к сложному. Были рассмотрены процессуальные моменты, которые дополняются материальными: от иерархии нормативных правовых актов до аналогии закона и права. -------------------------------- <*> См.: Мухамет-Ирекле А. Реализация гражданином социальных прав в эволюционном развитии России. From Pseudo-Science to Methodology of a Constitutional and Socially-Oriented State. Уфа, 2005. С. 342.

По материалам судебной практики видно, какие нешуточные страсти разворачиваются вокруг этой проблемы - Определением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 было отменено Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда от 27 февраля 2003 г. N 46-В03пр-2 <*>. Экстраординарность ситуации в том, что уже была третья по счету надзорная инстанция. Первой по счету был президиум Самарского областного суда, который 31 октября 2002 г. оставил в силе решение Октябрьского райсуда г. Самары от 4 июня 2002 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 9 июля 2002 г. по иску П. к ОАО Акционерному коммерческому сберегательному банку Российской Федерации (далее - коммерческий банк) в лице Поволжского банка о понуждении к исполнению обязательства по договору срочного вклада. В Определении Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 отмечается, что при вынесении судебных постановлений суды первой, кассационной и надзорной инстанций исходили из того, что в соответствии с законодательством Российской Федерации у Сбербанка России на момент заключения договора с истцом отсутствовало право на одностороннее изменение размера процентной ставки по договору банковского вклада, заключенному на условиях срочного вклада с ежемесячным начислением процентов. Эти выводы сделаны с существенными нарушениями норм материального и процессуального права. Кроме того, указанные судебные постановления нарушают единство судебной практики, в связи с чем подлежат отмене. -------------------------------- <*> См.: Бюллетень Верховного Суда России. 2005. N 2; Там же. 2003. N 11.

В соответствии с пунктами 23 - 25 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 января 2003 г. N 2 "О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации" для отмены предыдущих судебных постановлений требуется обоснование существенного нарушения норм материального права. Со ссылкой на ст. 363 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации дается критерий (суд: не применил закон, подлежащий применению; применил закон, не подлежащий применению; неправильно истолковал закон). Значит, эти аспекты должны быть в поле зрения. 1. Несмотря на то, что в соответствии со ст. 11 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебное постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации по конкретному делу не является по закону источником права, нижестоящие суды, особенно суды первой инстанции, стараются им в большинстве своем неукоснительно следовать. Эта практика неуклонно закрепляется и обзорами судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, что весьма удобно отдельным лицам (не надо самим думать и отвечать за это). Однако подобное не может быть названо "единством судебной практики", несмотря на то, что в Определении Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 видятся повторения необоснованных выводов, к примеру, из ответа на вопрос 16 из обзора законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 4 квартал 2003 г. от 7 апреля 2004 г. <*>. -------------------------------- <*> См.: Бюллетень Верховного Суда России. 2004. N 7.

Так как же гражданам-вкладчикам защищать свои имущественные права? В этой связи скажем, что самым простым путем является путь рассмотрения процессуальных нарушений. Больше, чем через год после вступления Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2003 г. в законную силу, определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2004 г. дело о понуждении к исполнению обязательства по договору срочного вклада было истребовано в Верховный Суд Российской Федерации. Как отмечается в описательной части Определения Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04, в надзорной жалобе коммерческим Сбербанком поставлен вопрос об отмене состоявшихся по делу судебных постановлений как вынесенных с существенными нарушениями норм материального и процессуального права. При всем этом самим же Президиумом Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04, но уже в мотивировочной части Определения, говорится о нарушении единства судебной практики. Если коммерческий банк в своей надзорной жалобе в высшую надзорную инстанцию не ставит вопрос о нарушении единства судебной практики и не приводит соответствующие тому обоснования этого нарушения, то получается, что сам Президиум Верховного Суда Российской Федерации вышел за рамки закона. Потому что в соответствии с пунктом 3 ст. 377 и пунктом 2 ст. 378 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. N 138-ФЗ надзорная жалоба на определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, вынесенное в надзорном порядке, подается в Президиум Верховного Суда Российской Федерации лишь при условии, что такое определение нарушает единство судебной практики, а также должно быть указано, в чем состоит нарушение единства судебной практики и должны быть приведены соответствующие обоснования этого нарушения. В соответствии со ст. 380 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, если надзорная жалоба не отвечает требованиям, предусмотренным ст. 378 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, она возвращается судьей без рассмотрения по существу. Удивление усиливается, во-первых, нарушением самих основ и требований законодательства о равенстве сторон перед судом и их состязательностью при осуществлении правосудия по гражданским делам, в соответствии со статьями 6 и 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Во-вторых, тем, что надзорная инстанция, в соответствии с главой 41 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, не вправе была выйти за пределы заявленных требований. Ранее Президиум Верховного Суда Российской Федерации в своем Определении от 14 июля 2004 г. N 8пв04 апеллировал к методу гражданско-правового регулирования (разрешено все, что не запрещено). Но почему-то выводит этот принцип из нормы, закрепленной в ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации, действующего с 1 января 1995 г., к условиям договора срочного банковского вклада, заключенного П. еще 8 июля 1994 г. С одной - формальной - стороны, нарушается норма о действии закона во времени - в соответствии со ст. 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации 1995 г., акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие. С другой - фактической - забывается, что в гражданских правоотношениях принцип "разрешено все, что не запрещено" действует в стране не с 1 января 1995 г., когда была введена в действие часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации, а с 12 июня 1990 г., после принятия Съездом народных депутатов РСФСР Декларации "О государственном суверенитете РСФСР" N 22-1. Отсюда, как следствие, то, что и простые граждане вправе рассчитывать на признание судом связанности в своей деятельности другим правовым принципом - публично-правовым (суду "разрешено только прямо предусмотренное в законе"). Притом что словосочетание "суд вправе", как отмечает судья Конституционного Суда Российской Федерации профессор В. О. Лучин, означает не что иное, как "исполнение" права, но никак не "использование" права <*>. -------------------------------- <*> См.: Лучин В. О. Конституция РФ. Проблемы реализации. М., 2002. С. 95 - 96.

Таким образом, с точки зрения обязательности соблюдения в любом судопроизводстве норм процессуального права, Определение Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 об отмене состоявшихся по делу судебных постановлений, постановленное с нарушением норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, не может являться законным. 2. Рассмотрение вопроса о нарушениях норм материального права, которые могут быть приведены заинтересованными гражданами-вкладчиками в ответ на "своеобразие" подхода высшей надзорной инстанции в вопросе защиты от исков "граждан - обманутых вкладчиков" коммерческого банка-монополиста на банковском рынке <*>, начнем с рассмотрения важных вопросов: об обстоятельствах, имеющих значение для дела и о должном быть примененным законодательстве, чтобы дать первому обоснованную юридическую оценку. Ведь одному и тому же факту разные судебные инстанции дают различную юридическую квалификацию. К примеру, в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2003 г. отмечалось, что из записи на извещении формы N 36 "Срочный вклад с ежемесячной выплатой дохода. С условием вклада ознакомлен" с подписью П. нельзя сделать вывод, с какими конкретно условиями его ознакомили и согласен ли он с предоставлением банку права на уменьшение размера процентов банка в одностороннем порядке. -------------------------------- <*> См.: Интервью с руководителем ФАС России, что коммерческий Сбербанк России имеет основания быть названным "монополистом" // АиФ. 2004. N 33.

Определение же Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04, напротив, принимает сторону возражений коммерческого Сбербанка, что при буквальном толковании собственноручной надписи истца на карточке лицевого счета: "Срочный вклад с ежемесячной выплатой дохода. С условием вклада ознакомлен", - можно сделать вывод об ознакомлении истца с условиями договора срочного банковского вклада и о согласии истца с предлагаемыми Сбербанком условиями указанного вклада, включая условие о праве банка на одностороннее изменение процентной ставки в зависимости от уровня инфляции и доходов банка. Чтобы принять сторону какой-либо из высоких надзорных инстанций, попробуем сами прочитать действовавший тогда закон. Действие норм материального права, применяемых для разрешения указанных правоотношений, определяются в соответствии с указанной ст. 4 Гражданского кодекса Российской Федерации о действии гражданского законодательства во времени. В 1993 - 1994 гг. в стране, наряду с Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г. N 2211-1 (далее - Основы гражданского законодательства) с изм., внесенными Постановлениями Верховного Совета Российской Федерации от 14 июля 1992 г. N 3301-1 и от 3 марта 1993 г. N 4604-1, действовал также Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. (в ред. Закона РСФСР от 21 марта 1991 г. N 945-1, Законов Российской Федерации от 4 марта 1992 г. N 2438-1, от 24 июня 1992 г. N 3119-1, от 24 декабря 1992 г. N 4215-1). В ст. 59 Основ гражданского законодательства (в Гражданском кодексе РСФСР 1964 г. этот вопрос не отражен) о толковании договора сказано, что при толковании договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем выражений. При неясности буквального смысла какого-либо условия договора он устанавливается путем сопоставления этого условия с другими условиями и смыслом договора в целом. Если правила, содержащиеся в пункте 1, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. Так вот, буквальное значение слов "Срочный вклад с ежемесячной выплатой дохода. С условием вклада ознакомлен" можно установить в контексте фактической стороны дела, проливающей свет на действительную общую волю сторон с учетом цели договора срочного вклада. Следует сообщить, что в 1993 - 1994 гг. инфляция в стране постоянно увеличивалась. Например, согласно телеграмме Центрального Банка России от 14 октября 1993 г. N 213-93 была установлена ставка рефинансирования в размере 210% годовых (с 29 июня 1993 г. - 140%; с 15 июля 1993 г. - 170%; с 23 сентября 1993 г. - 180%; с 15 октября 1993 г. - 210%). Условия коммерческого Сбербанка, преследующего цель получения максимальной прибыли минимальными затратами и ее в дальнейшем распределения между участниками, были самые что ни на есть коммерческие (не покрывали даже тогдашней инфляции). Так, Центральный банк России телеграммой от 21 октября 1993 г. N 220-93 в связи с поступающими запросами о годовых процентных ставках по вкладам населения в учреждениях Сбербанка сообщил, что с 1 октября 1993 г. по вкладам населения установлены следующие годовые процентные ставки: по срочным вкладам - 120%; по целевым вкладам на детей - 190% и т. д. <*>. До этого размер указанных процентных ставок составлял с 1 апреля 1993 г. 100% и 120%, соответственно. Этими самыми мерами Центрального банка России исполнялся Указ Президента Российской Федерации от 28 марта 1993 г. N 409 "О защите сбережений граждан Российской Федерации", которым преследовалась цель обеспечения защиты сбережений граждан Российской Федерации и повышения их доверия к банковским учреждениям страны. В его пунктах 4 и 6 рекомендовалось коммерческому Сбербанку повысить процентные ставки по срочным вкладам населения. При этом отметим, что повышенный размер ставок банковского процента по целевым вкладам на детей имел смысл государственной поддержки молодежи. -------------------------------- <*> См.: "Экономика и жизнь". 1993. N 44.

И делалось все это коммерческим банком совсем небескорыстно, а на условиях возмездности государством: согласно телеграмме Минфина России N 71, Госналогслужбы России N ВГ-6-01/190, Сбербанка России N 135 от 1 июня 1994 г. "Об освобождении учреждений Сбербанка Российской Федерации от уплаты в федеральный бюджет налога на прибыль" (с изм. внесенными письмом Госналогслужбы N НП-6-01/226, Сбербанка N 01-1290 от 27 июня 1994 г.), коммерческий Сбербанк освобожден от уплаты налога на прибыль. Однако, как отмечается в СМИ, со ссылкой на пункт 6"а" Указа Президента Российской Федерации от 24 декабря 1993 г. N 2297 "О единовременных компенсациях вкладчикам Сбербанка Российской Федерации, имевшим вклады на 1 января 1992 г.", коммерческий Сбербанк, призванный направлять 50% прибыли на выплату внутреннего долга государства, прибыль делит между акционерами коммерческого Сбербанка (по прогнозам 2004 г. она составляла 38 - 40 млрд. руб.) <*>. В связи со сказанным можно предполагать, что само появление экстраординарного судебного Определения Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 показывает, как коммерческий банк использует все возможности административного ресурса, чтобы не исполнять своих обязательств перед вкладчиками. Притом что ограничение гражданских прав вкладчиков (их правосубъектности) допустимо только для защиты основ конституционного строя и т. д., в соответствии с частью 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации (часть 2 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации). -------------------------------- <*> См.: АиФ. 2004. N 45.

Безусловно, что граждане, а также вкладчик П. - истец по рассматриваемому гражданскому делу, желали сохранить свои сбережения. Вкладчик думал только о своем интересе и совершенно не желал быть средством для обогащения коммерческого банка. Значит, он исходил из неизменности процентной ставки по договору срочного вклада. Тем более, что возможностей "испытать судьбу" и быть обманутым в 1993 - 1994 гг. в стране было предостаточно (финансовые пирамиды типа пресловутых "МММ" и т. п.). Дополнительно к сказанному, есть основания полагать, что истец обратился именно к коммерческому Сбербанку в соответствии с рекламой последнего. Например, как известно автору статьи, коммерческий Сбербанк в лице своих отделений и филиалов в конце 1993 г. проводил в СМИ вынужденную кампанию по привлечению средств граждан, т. к. иные коммерческие банки своими высокими ставками по срочным вкладам более привлекали вкладчиков (см. рекламы и газеты того периода). Видимо, истец П. в своем выборе банка, как говорится, соблазнился на обещания государственных гарантий сохранности вкладов в коммерческом Сбербанке, в который пришел в соответствии с рекламой банка. Именно последнее очень важно в пояснении вкладчиками обстоятельств, имеющих значение для дела. Например, аналогичный случай доподлинно известен автору: один из филиалов коммерческого Сбербанка 4 декабря 1993 г. проводил такую акцию через местную газету (аналогия с делом истца П. обусловливается высокой степенью централизации деятельности отделений и филиалов коммерческого Сбербанка). Так, по договору целевого вклада на детей предлагалось внести 10000 неденоминированных руб. сроком на 10 лет под 190% годовых, чтобы после окончания срока договора вкладчики получили 420707231 неденоминированный руб. Обратим внимание, что указанная сумма дважды фигурирует в условиях предложенного коммерческим Сбербанком договора целевого вклада на детей. Сначала, положите во вклад всего лишь 10000 рублей - и через 10 лет на сберегательной книжке ребенка будет почти полмиллиарда рублей! Затем, и в виде итога табличного расчета, где год за годом внесенные 10000 руб. неденоминированных капитализировались посредством 190% годовых за 10 лет в 420707231 неденоминированный руб. Были в газете указаны и условия вклада - сумма вносится на срок не менее 10 лет и выплачивается по достижении ребенком шестнадцатилетнего возраста. Возможны дополнительные вклады. Прошли оговоренные договором 10 лет, а данный филиал коммерческого банка также отказывается исполнять обязательства с однотипной для коммерческого банка незаконной ссылкой. Вслед за Определением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 повторяется, что истец ознакомился с условиями вклада в помещении отделения Сбербанка, получил консультацию оператора ответчика; что правила совершения операций утверждены советом директоров Сбербанка, являются едиными для всех вкладчиков и определенно предусматривают право Сбербанка на одностороннее изменение процентов по вкладу в зависимости от уровня инфляции и дохода Сбербанка; что истец знал о наличии такого условия и акцептовал его при подписании договора. Так вот, с юридической точки зрения, рассмотрение обстоятельств, при которых заключались договоры срочных вкладов с коммерческим Сбербанком, показывает несостоятельность и незаконность возражений коммерческого банка. В соответствии с пунктом 1 ст. 58 Основ гражданского законодательства было установлено, что договор считается заключенным, когда между сторонами в требуемой в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным его условиям, в т. ч. по таким, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение. Далее, в пункте 3 ст. 58 Основ было сказано, что предложение, сделанное неопределенному кругу лиц, рассматривается как приглашение делать оферты. Относительно указанного примера сообщим, что газета с вышеописанными дословно в таблице условиями целевого вклада на детей, в которых содержалось предложение неопределенному кругу лиц, вышла в свет 4 декабря 1993 г. Вносители И. и С. нашли для себя подходящими предложенные в рекламе условия. Пришли 7 декабря 1993 г. в филиал коммерческого Сбербанка и, исходя только из своих интересов (положить сегодня во вклад 10000 рублей, чтобы через 10 лет на сберегательной книжке ребенка стало почти полмиллиарда рублей), сделали предложение (оферту) на открытие целевых вкладов на детей на условиях, опубликованных ранее в газете. Коммерческий Сбербанк согласился (сделал акцепт) - оформил целевые вклады на детей на условиях оферты. Достижение сторонами соглашения на условиях, предложенных вносителем, подтверждается подписанием вносителями И. и С. карточек лицевых счетов по форме N 1 (целевой, 190% годовых, Ф. И.О. вносителя - с условием вклада ознакомлен, паспорт, место жительства, дата, подписи вносителя и контролера) и выдачей коммерческим банком сберкнижки. Вносителями в принципе не рассматривалась возможность одностороннего уменьшения коммерческим банком процентной ставки по данному вкладу. В противном случае, в силу общеизвестных законов арифметики, в случае уменьшения процентной ставки нельзя получить итоговую сумму, которую обещал коммерческий банк в газете, а вносители И. и С. рассчитывали получить по истечении срока договора срочного банковского вклада, если при этом остаются неизменными и первоначальный взнос, и срок вклада. Таким образом, есть все основания считать, что в мотивировочной части Определения Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 имевшие место обстоятельства, имеющие значения для дела, и их юридическая квалификация, как говорится, поставлены с ног на голову (со всеми вытекающими отсюда последствиями о признании такого судебного постановления незаконным). Это вкладчики на основании рекламы коммерческого банка, без которой предпринимательская деятельность в рыночных условиях просто невозможна, сделали оферту, а коммерческий банк - акцепт. Но никак не наоборот. Если же по каким-либо причинам истец П. и иные вкладчики этот момент должным образом не акцептировали в разбирательстве, то, в соответствии со ст. 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, они имеют право изменить основания или предмет своего иска. Видимо, с целью как-то добавить обоснованности в мотивировочной части Определения Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 говорится, что истец П. получил консультацию оператора ответчика. Этим самым Президиум Верховного Суда Российской Федерации кладет в основу своего Определения юридически недействительные возражения коммерческого банка. Однако они, по причине противоречия законодательству, являются недействительными (ничтожными). Потому что, в соответствии со ст. 44 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., была определена обязательная письменная форма договора банковского вклада (также статьи 27 и 58 Основ гражданского законодательства). В связи с чем, в соответствии со ст. 46 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., о последствиях несоблюдения простой письменной формы - несоблюдение требуемой законом простой письменной формы (ст. 44) лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки на свидетельские показания. В соответствии с частью 3 ст. 1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, гражданское судопроизводство ведется в соответствии с федеральными законами, действующими во время рассмотрения и разрешения гражданского дела, постановлений других органов. Значит, в соответствии со ст. 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации о допустимости доказательств - обстоятельства дела, которые в соответствии с законом должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими доказательствами. Таким образом, ссылки из возражений коммерческого банка на устные консультации (пусть и имевшие место) при заключении требующего обязательной письменной формы договора банковского вклада не могут быть приняты во внимание Президиумом Верховного Суда Российской Федерации в качестве законных доказательств. 3. Президиум Верховного Суда Российской Федерации кладет в основу своего Определения возражения коммерческого банка, что правила совершения операций утверждены советом директоров коммерческого Сбербанка, являются едиными для всех вкладчиков и определенно предусматривают право коммерческого банка на одностороннее изменение процентов по вкладу в зависимости от уровня инфляции и его дохода. Однако и эти возражения являются юридически ничтожными. В рассматриваемый период в 1993 - 1994 гг., т. е. до введения в действие частей первой и второй Гражданского кодекса Российской Федерации, отделения (филиалы) коммерческого Сбербанка при открытии срочных вкладов (целевых вкладов на детей) руководствовались основным документом - Инструкцией от 30 июня 1992 г. N 1-р "О порядке совершения учреждениями Сберегательного Банка Российской Федерации операций по вкладам населения" (с изм., внесенными до 1 апреля 1993 г.), утвержденной президентом акционерного коммерческого Сбербанка Российской Федерации П. И. Жихаревым. Каких-либо сведений об упоминаемых в Определении Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июля 2004 г. N 8пв04 "Правилах совершения операций по срочным вкладам", утвержденных Советом директоров коммерческого Сбербанка Российской Федерации от 21 апреля 1994 г. в СПС "Консультант Плюс" и "Гарант", автор статьи не обнаружил (в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2003 г. этот акт коммерческого Сбербанка от 21 апреля 1994 г. именовался - "Правила совершения операций по срочным вкладам с ежемесячной выплатой дохода N 51-р"). Так вот, чтобы быть покороче, сообщим, что, как видно из СПС "Консультант Плюс", текст Инструкции от 30 июня 1992 г. N 1-р "О порядке совершения учреждениями Сберегательного банка Российской Федерации операций по вкладам населения", утвержденной президентом коммерческого Сбербанка, первоначально опубликован не был. Таким образом, в соответствии с пунктом 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия", в силу части 3 ст. 15 Конституции Российской Федерации не могут применяться законы, а также любые иные нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы, обязанности человека и гражданина, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения. Если же сказанного о незаконности применения при рассмотрении данного дела неопубликованной инструкции коммерческого банка, якобы регулирующей в 1993 - 1994 гг. гражданские правоотношения, недостаточно, то продолжим анализ далее. 4. Следующим рассмотрим вопрос о том, можно ли было инструкцией коммерческого банка регулировать в 1993 - 1994 гг. гражданские отношения? Определять порядок совершения операций в коммерческом банке (как заполнять формы, как капитализировать начисленные проценты по вкладам, как хранить карточки и т. д. и т. п.) - дело самого банка. Но откуда взялось у него вдруг право коммерческого банка на одностороннее изменение процентов по вкладу в зависимости от уровня инфляции и его дохода, которое признает высшая надзорная инстанция? Ведь в пункте 1.6 Инструкция коммерческого банка регулирует гражданско-правовые отношения, когда установила, что процентные ставки по вкладам могут увеличиваться или уменьшаться Банком в одностороннем порядке. По этому поводу можно в частности сказать, что в системе банковских правил подобная самодеятельность коммерческого банка своей инструкцией регулировать гражданско-правовые отношения в свою пользу незаконна. При этом коммерческие банки должны руководствоваться указаниями Центрального банка России, в соответствии с частью 7 ст. 3 Гражданского кодекса Российской Федерации и со ст. 4 Федерального закона от 26 апреля 1995 г. N 65-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О Центральном банке РСФСР (Банке России)". В соответствии с пунктом 7 "Положения о сберегательных и депозитных сертификатах", установленных в письме Центрального банка России от 10 декабря 1992 г. N 14-3-20 (в новой редакции указаний Центрального банка России от 31 августа 1998 г. N 333-У), кредитная организация не может в одностороннем порядке изменять обусловленную в сертификате ставку процентов, установленную при выдаче сертификата. В соответствии со ст. 11 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации о нормативных правовых актах, применяемых судом при разрешении гражданских дел - в случае отсутствия норм права, регулирующих спорное отношение, суд применяет нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона). Юридическая природа отношений по поводу сертификата едина с природой срочного банковского вклада - в соответствии с пунктом 1 указаний Центрального банка России, сертификат (ценная бумага) удостоверяет сумму вклада, внесенного в кредитную организацию, и права вкладчика на получение по истечении установленного срока суммы вклада и обусловленных в этой ценной бумаге процентов в кредитной организации. Таким образом, сами банковские правила, установленные Центральным банком России, органом уполномоченным на то Законом, не допускали изменения коммерческим банком в одностороннем порядке ставки банковских процентов по срочным вкладам. В пункте 7 Постановления Пленума Верховного Суда от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" говорится, что если при рассмотрении конкретного дела суд установит, что подлежащий применению акт государственного или иного органа не соответствует закону, он в силу части 2 ст. 120 Конституции Российской Федерации обязан принять решение в соответствии с законом, регулирующим данные правоотношения. Оценке с точки зрения соответствия закону подлежат нормативные акты любого государственного или иного органа. В общем смысле после 12 июня 1990 г. в стране гражданские правоотношения могли регулироваться только Законом, а легальные банковские правила не могли противоречить правовым нормам, содержащимся в гражданских законах - в Основах гражданского законодательства 1991 г. и в Гражданском кодексе РСФСР 1964 г. В свою очередь они должны были применяться в части, не противоречащей Постановлению Верховного Совета Российской Федерации от 14 июля 1992 г. N 3301-1 "О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы" (с изм., внесенными Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 3 марта 1993 г. N 4604-1): "1. Впредь до принятия нового Гражданского кодекса Российской Федерации Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 года применяются на территории Российской Федерации в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации и законодательным актам Российской Федерации, принятым после 12 июня 1990 года. 2. Положения Гражданского кодекса РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 11 июня 1964 года к гражданским правоотношениям применяются, если они не противоречат законодательным актам Российской Федерации, принятым после 12 июня 1990 года, и иным актам, действующим в установленном порядке на территории Российской Федерации". Отсюда то, что даже действовавшее тогда гражданское законодательство, не говоря уж об инструкции коммерческого банка, не могло противоречить принципам правового государства, закрепленным Декларацией от 12 июня 1990 г. N 22-1 "О государственном суверенитете РСФСР", принятой Съездом народных депутатов РСФСР. Это то, что человек с его неотъемлемыми правами есть высшая цель деятельности государства (пункт 4); экономические и правовые гарантии состоят в верховенстве Конституции РСФСР и Законов РСФСР на всей территории РСФСР (пункт 5); разделение законодательной, исполнительной и судебной властей является важнейшим принципом функционирования РСФСР как правового государства (пункт 13); Декларация является основой для разработки новой Конституции РСФСР и совершенствования республиканского законодательства (пункт 15). Действительно, эта линия на верховенство закона была последовательно осуществлена: во-первых, в пункте "о" ст. 72 и ст. 184 Конституции - Основного закона - России 1978 г. (в ред. Закона Российской Федерации от 9 декабря 1992 г. N 4061-1), было императивно определено, что гражданское законодательство является предметом исключительного ведения Российской Федерации, которое издается в виде Законов Съездом народных депутатов и Верховным Советом Российской Федерации; нормативные правовые акты не могут противоречить Конституции Российской Федерации. Напомним, что в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 1992 г. N 5-П "По делу о проверке конституционности Постановления Верховного Совета РСФСР от 18 декабря 1991 г. "О толковании статьи 183 Конституции (Основного закона) РСФСР" говорилось, что законодатель употребляет в Конституции термин "закон" для обозначения акта высшей юридической силы, изданного высшим органом государственной власти, отличающегося от иных правовых актов. Во-вторых, в пунктах 1 и 2 Указа Президента Российской Федерации от 7 октября 1993 г. N 1598 "О правовом регулировании в период поэтапной конституционной реформы в Российской Федерации" было определено, что в целях предотвращения необоснованного издания нормативных актов, не соответствующих законодательным актам Российской Федерации, осуществления оперативного регулирования экономических процессов в стране, обеспечения защиты прав и свобод граждан: подтвердить действие на всей территории Российской Федерации принятых Верховным Советом Российской Федерации до 21 сентября 1993 г. и вступивших в установленном порядке в силу законов Российской Федерации, постановлений Съездов народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, а также законодательства бывшего Союза ССР в части, не противоречащей законодательству Российской Федерации, принятому после 12 июня 1990 года. До начала работы Федерального Собрания Российской Федерации правовое регулирование по отнесенным к компетенции Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации по вопросам банковской деятельности и собственности осуществляется нормативными правовыми актами, изданными в форме Указов Президента Российской Федерации. Таким образом, пункт 1.6 указанной Инструкции коммерческого банка является во всех смыслах недействительным в части, в которой регулирует гражданско-правовые отношения, дескать, процентные ставки по вкладам могут уменьшаться коммерческим Сбербанком в одностороннем порядке. Подчеркнем, автор защищает высказанную ранее точку зрения, что граждане-вкладчики после рекламы делали предложение коммерческому банку о заключении договора срочного банковского вклада на условиях неизменности ставки банковского процента, а коммерческий банк дал согласие. Значит, обоснованно ищем только законодательные основания допустимости одностороннего отказа коммерческого банка от исполнения обязательств или же, наоборот, предусмотренные в Законе основания лишения правосубъектности граждан (напомним: равноправной стороны имущественного правоотношения). 5. Основанием права коммерческого банка на уменьшение в одностороннем порядке процентных ставок в зависимости от своего дохода Президиум Верховного Суда Российской Федерации сегодня считает нормы действовавшего тогда гражданского законодательства. Например, норму, закрепленную в ст. 395 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. о вкладах граждан в кредитных учреждениях. Но ее толкуют вопреки буквальному тексту и своекорыстно обосновывают право коммерческого банка уменьшать процентные ставки по срочным вкладам в одностороннем порядке. Думается, что, в соответствии с частью 3 ст. 11 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, об аналогии закона, можно толковать закон в том же порядке, как и договор (в ст. 59 Основ гражданского законодательства и в ст. 431 Гражданского кодекса Российской Федерации о толковании договора - при толковании судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем выражений. При неясности буквального смысла должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора). Буквальное же прочтение ст. 395 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. гласит, что граждане могут хранить денежные средства в государственных трудовых сберегательных кассах и в других кредитных учреждениях, распоряжаться вкладами, получать по вкладам доход в виде процентов или выигрышей, совершать безналичные расчеты в соответствии с уставами кредитных учреждений и изданными в установленном порядке правилами. Порядок распоряжения вкладами, внесенными в государственные трудовые сберегательные кассы и в другие кредитные учреждения, определяется их уставами и указанными в части первой настоящей статьи правилами. Одновременно с этим была и норма, закрепленная в ст. 111 Основ гражданского законодательства, что по договору банковского вклада банк обязуется хранить вложенные вкладчиком денежные средства, выплачивать по ним доход в виде процентов или в иной форме, выполнять поручения вкладчика по расчетам со вклада и возвратить сумму вклада по первому требованию вкладчика на условиях и в порядке, предусмотренных для вклада данного вида законодательством и договором, а также ст. 29 Закона РСФСР от 2 декабря 1990 г. N 395-1 "О банках и банковской деятельности в РСФСР" (в ред. Закона РСФСР от 13 декабря 1991 г. N 2032-1; Закона Российской Федерации от 24 июня 1992 г. N 3119-1, с изм., внесен. Постановлением Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. N 2026-1) - отношения между банками и клиентами носят договорный характер. Клиенты самостоятельно выбирают банки для кредитно-расчетного обслуживания; ст. 39 - "банки обеспечивают сохранность средств и своевременность исполнения принятых перед вкладчиками обязательств" - никак не дает к этому оснований. При этом буквальном прочтении текста однозначно видно, что ст. 111 Основ гражданского законодательства никоим образом не наделяет коммерческий банк правом регулировать в свою пользу гражданские правоотношения. Вопрос же иерархии норм Основ гражданского законодательства 1991 г. над нормами Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. законодательно решен Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 14 июля 1992 г. N 3301-1 "О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы". В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. N 17 "О некоторых вопросах применения Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик на территории Российской Федерации", те самые лица из состава Президиума Верховного Суда Российской Федерации отмечали, что в целях обеспечения правильного и единообразного применения судами Российской Федерации Основ гражданского законодательства ими даются следующие разъяснения: Основы гражданского законодательства подлежат применению судами с 3 августа 1992 г. - времени вступления в силу Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 14 июля 1992 г. "О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы". В соответствии с указанным Постановлением Верховного Совета Российской Федерации не применяются на территории Российской Федерации положения Основ в части, противоречащей Конституции Российской Федерации и законодательным актам Российской Федерации, принятым после 12 июня 1990 г. Несмотря на то, что простым сравнением специальных норм о банковских вкладах вопрос был разрешен, теоретический анализ следует продолжить. Попробуем далее определить содержание общих норм о соотношении обязательства и закона. В соответствии со ст. 169 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств - односторонний отказ от исполнения обязательств и одностороннее изменение условий договора не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом, а также Часть 2 ст. 57 Основ гражданского законодательства - обязательства должны исполняться надлежащим образом и в установленный срок в соответствии с условиями договора и требованиями законодательства. Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение условий договора не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных договором или законодательством, - из всего этого можно сделать вывод, что коммерческому банку не было предусмотрено законом прав для одностороннего отказа от исполнения обязательств и на одностороннее изменение условий договора. Данный вывод становится более категорическим в свете еще более общей нормы, закрепленной в пункте 4 ст. 9 Основ гражданского законодательства, о ничтожности сделок, в т. ч. и односторонних, направленных на ограничение граждан иметь имущественные права - никто не может быть ограничен в правоспособности или дееспособности иначе как в случаях и порядке, предусмотренных законодательными актами. Акты органов государственного управления и местных органов государственной власти, а также сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности граждан, не имеют юридической силы. Напомним, что, в соответствии со ст. 26 Основ гражданского законодательства, односторонней сделкой могут быть признаны действия коммерческого банка, направленные на изменение или прекращение гражданских обязанностей. Однако для окончательного вывода о том, что Президиум Верховного Суда Российской Федерации неправильно истолковал закон, надо провести толкование смысла рассматриваемых законов, которое осуществляется в конституционном судопроизводстве, являющемся важной составной частью "единства судебной практики".

Название документа