Чертова дюжина вопросов (о судьбе института недействительности сделок)

ЧЕРТОВА ДЮЖИНА ВОПРОСОВ (О СУДЬБЕ ИНСТИТУТА НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ СДЕЛОК)

В. БЕЛОВ

Вадим Белов, доктор юридических наук, главный эксперт по правовым вопросам ЗАО "Северсталь-групп".

Автор этой необычной и остро полемической статьи считает, что отказ от применения института недействительности сделок позволит навсегда снять проблему соотношения реституции с иными способами защиты прав. Если исчезнет само понятие реституции, не будет и соблазна признания недействительным всего и вся - начиная со сделок, кончая документами, решениями общих собраний акционеров и даже правами. Насколько обоснованна позиция автора - судить нашим читателям.

Какие могут быть вопросы? - воскликнет, наверное, читатель-практик. "Недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью..." (п. 1 ст. 167 ГК РФ). Известны и эти самые "последствия": двусторонняя реституция, а при ее невозможности - денежное возмещение стоимости полученного по сделке (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Все ясно. Двенадцать частных вопросов, сводящихся к одному общему - тринадцатому, все-таки имеются.

Вопрос первый. Что будет, если отменить ст. 168 ГК РФ?

Она посвящена недействительности сделок, не соответствующих требованиям закона, т. е. последствиям действий, не соответствующих нормативно установленным признакам ни одной сделки. Перед нами оказывается сделка, не предусмотренная правовыми нормами. Заключение такого рода односторонних сделок невозможно вовсе (п. 2 ст. 154 ГК РФ); договор же, не соответствующий закону, нельзя основать даже на принципе свободы договора, ибо всякий договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный нормативными актами, должен соответствовать императивным нормам, действующим в момент его заключения (п. 1 ст. 422 ГК РФ). Договор, не соответствующий этому критерию, не является сделкой, так как сделка - действие правомерное (ст. 153 и 154 ГК РФ). Никаких последствий гражданско-правового (юридического) характера - гражданских правоотношений - противозаконная сделка не порождает, но не в силу ст. 168 ГК РФ, а оттого, что гражданский закон вовсе не наделяет ее значением юридического факта. Внешне перед нами сделка; реально же сделки нет. По итогам такой вот "квазисделки" никто ничего не может ни требовать, ни делать, равно как и никто ни к чему не обязан и никто ничем не связан. Действия по передаче и получению имущества во имя реализации никогда не существовавших правоотношений оказываются, таким образом, лишенными достаточного основания. Если речь идет о благах родовых, то переход права (титула) на них оказывается лишенным достаточного юридического основания; он не влечет возникновения обязанности стороны, его получившей, предоставить нечто взамен. Если же переданы индивидуализированные блага, то их получение вовсе не подкрепляется переходом права (титула) на них. Совершается незаконное действие, приводящее к определенным фактическим и (в случае с родовыми благами) юридическим последствиям. Интересы участников, потерпевших от такой "операции", в достаточной мере защищаются при состоявшемся переходе титула (права) на блага кондикционным иском, при несостоявшемся - виндикационным <1>. Выходит, что интересы участников незаконной сделки в достаточной мере охраняются другими правовыми институтами, а значит, в ст. 168 ГК РФ нет надобности. -------------------------------- <1> В последнем утверждении может возникнуть сомнение, ибо вещь выбывает из обладания собственника (одного из участников незаконной сделки) по его воле, а это препятствует ему в виндикации такой вещи (п. 1 ст. 302 ГК РФ). Но следует помнить, что это ограничение виндикации применяется лишь по отношению к добросовестному приобретателю. Презумпция же знания законов никак не позволяет считать добросовестным контрагента по незаконной сделке.

Вопрос второй. Нельзя ли обойтись без ст. 169 ГК РФ, констатирующей недействительность сделок, совершенных с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности?

Данные сделки являют собой частный случай противозаконных сделок (ст. 168 ГК РФ), а значит, к ним в полной мере применимы все рассуждения, сформулированные выше. Следовательно, подлежат сохранению только те нормы ст. 169 ГК РФ, которые устанавливают публичное наказание за совершение действий с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, хотя бы и имеющих внешний вид сделок, т. е. нормы о конфискационных последствиях таких действий. Место им, однако, не в Гражданском, а в Административном или даже в Уголовном кодексе. В части же, констатирующей ничтожность таких действий и их реституционные последствия, без ст. 169 ГК РФ вполне можно обойтись.

Вопрос третий. Нужна ли ст. 170 ГК РФ?

О ничтожности сделок мнимых (без намерения создать юридические последствия) и притворных (с целью прикрытия других сделок). Если, согласно ст. 153 ГК РФ, сделка - это действие, направленное на достижение гражданско-правовых последствий (установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей), то действие, не имеющее такой направленности (мнимая сделка), вовсе не должно признаваться сделкой. Действие же, реально имеющее иную направленность, чем та, которая внешне декларируется сторонами (притворная сделка), является сделкой только в той части, в которой его правовые последствия охватываются намерением совершающих ее лиц. Это значит, что в части внешне декларируемых, но реально не преследуемых юридических результатов данное действие также не является сделкой. Снова перед нами действие, не влекущее гражданско-правовых последствий (либо вовсе никаких, либо заявленных), не порождающее прав и обязанностей... и т. д. (см. рассуждения по вопросу первому). Интересы участников действий, именуемых мнимыми и притворными сделками, также защищаются виндикацией и кондикцией, а следовательно, ст. 170 ГК РФ, отсылающая нас к нормам о реституции, также ни к чему.

Вопрос четвертый. Не пропадем ли мы без ст. 171 ГК РФ - о ничтожности сделок недееспособных граждан?

Нет, не пропадем, ибо определение недееспособности как неспособности гражданина понимать значение (в том числе юридическое) своих действий или руководить ими (п. 1 ст. 29 ГК РФ) исключает возможность рассматривать совершенные им действия в качестве направленных на достижение гражданско-правовых последствий. Такие действия, следовательно, не являются сделками и не могут порождать гражданско-правовых последствий, а значит... (опять см. вопрос первый). Помимо виндикации и кондикции, здесь может понадобиться еще и иск о взыскании убытков, который призван защищать интерес недееспособной стороны. Нужно ли на это специально указывать в ГК РФ? Очевидно, нет, ибо право на возмещение убытков - неотъемлемое право всякого потерпевшего от неправомерного виновного действия (ст. 15, 393, 1064 ГК РФ). Вступление же в сделку с заведомо недееспособным лицом есть, несомненно, действие неправомерное. Остается п. 2 ст. 171 ГК РФ - он вполне достоин сохранения, но только в другом месте, а именно в ст. 29 ГК РФ о правовом положении недееспособных лиц.

Вопрос пятый. Нуждается ли российский ГК РФ в ст. 172?

Путем рассуждения, аналогичного тому, что было сделано в ответе на предыдущий вопрос, легко прийти к следующему ответу: в п. 1 и 3 ст. 172 Кодекс не нуждается, а п. 2 должен быть перенесен в ст. 28 ГК РФ о дееспособности малолетних.

Вопрос шестой. В чем смысл ст. 173 ГК РФ - о возможности оспорить сделку юридического лица, совершенную им за пределами правоспособности?

На наш взгляд, только в определении круга лиц, имеющих право ставить под сомнение правомерность ее совершения. Место этой норме - в ст. 53 ГК РФ, т. е. в статье о том, через кого юридическое лицо может действовать в гражданском обороте. Совершение сделки за пределами правоспособности есть нарушение ст. 49 ГК РФ, т. е. частный случай нарушения закона. Отсюда - см. рассуждения по первому вопросу. Однако, поскольку пределы правоспособности юридического лица определяются не законом, а его учредительными документами и (или) лицензией, законодатель посчитал несправедливым возлагать на другого участника сделки негативные последствия, если не будет установлена его собственная вина в их возникновении. На потерпевшего, таким образом, возлагаются убытки, причиненные чужим неправомерным действием, в силу принципа, установленного п. 1 ст. 1083 ГК РФ. Во всем же остальном статья 173 так же не нужна, как и все ранее рассмотренные. Здесь может возникнуть сомнение следующего рода: выходит, что мы стираем грань между сделками ничтожными и оспоримыми? Правильно ли это? Ведь сделки ничтожные недействительны всегда, т. е. не являются и никогда не были сделками, в то время как сделки оспоримые изначально все-таки сделки, теряющие это свое качество лишь после успешного их оспаривания <2>. Сомнение это, однако, беспочвенно, ибо разделение сделок на ничтожные и оспоримые имеет смысл лишь при условии их объединения законом в особую категорию юридических фактов (недействительных сделок) и установления специальных последствий их недействительности. Мы же предлагаем защищать интересы лиц, совершивших действия, ныне квалифицируемые как недействительные сделки, с помощью общегражданских правовых средств (виндикации, кондикции и возмещения убытков) и не рассматриваем эти действия в качестве особых юридических фактов. Фактами, дающими основание для применения перечисленных исков, являются неправомерные действия либо неосновательное обогащение. Делить их на ничтожные и оспоримые не только не нужно, но и невозможно. -------------------------------- <2> Возможен, впрочем, и другой взгляд: оспоримые сделки с самого момента своего совершения недействительны, но непринятие лицами, имеющими право на их оспаривание, никаких мер для этого в течение установленной давности делает их действительными.

Вопрос седьмой. Зачем нужна ст. 174 ГК РФ?

Ее разветвленная диспозиция сводится, в общем, к только что рассмотренной ст. 173 ГК РФ: можно потребовать возврата всех благ, переданных по сделке, не соответствующей не только закону или иным нормативным актам (ст. 168 ГК РФ), не только ограничения учредительных документов и лицензий, относящихся к правоспособности (ст. 173 ГК РФ), но и 1) ограничения учредительных документов, относящиеся к полномочиям органов управления, либо 2) договорные ограничения правового положения участника сделки. Принципы обязательности первых нужно закрепить в ст. 53 ГК РФ, вторых - в п. 3 ст. 308, ст. 420 или 425 ГК РФ (см. эти нормы); недобросовестность контрагента как условие недействительности выводится из п. 1 ст. 1083 ГК РФ. Выходит, что и эта статья ценна только нормой о круге субъектов, имеющих право действовать в интересах юридического лица, место которой в ст. 53 ГК РФ; во всем остальном в ней нет надобности.

Вопрос восьмой. Что случится, если отменить ст. 175 ГК РФ?

Ничего плохого. Сделки, совершенные с нарушением ст. 26 ГК РФ, не будут считаться сделками как действия, не соответствующие закону. Непринятие же законными представителями несовершеннолетних никаких мер по защите интересов своих подопечных от негативных фактических (или юридических) последствий действий, совершенных во исполнение несозданных обязанностей, будет означать их согласие на совершение таких действий, т. е. обратит таковые по истечении давности в сделки.

Вопрос девятый. Нужна ли ст. 176 ГК РФ - о сделках ограниченно дееспособных граждан, совершенных без согласия попечителя?

Нет, не нужна (см. предыдущий пункт).

Вопрос десятый. Нужна ли ст. 177 ГК РФ - о сделках граждан, не способных понимать значение своих действий или руководить ими?

Тоже нет (см. вопрос четвертый).

Вопрос одиннадцатый. Нужна ли ст. 178 ГК РФ - о сделках, совершенных под влиянием заблуждения?

И на этот вопрос следует дать отрицательный ответ: заблуждение становится причиной изъявления воли, направленной на достижение таких правовых последствий, которые не охватывались намерением лица, действовавшего под влиянием заблуждения. Отсутствие направленности на достижение определенных юридических последствий не позволяет квалифицировать действие как сделку (ст. 153 ГК РФ), а далее - см. рассуждения по вопросу третьему. Последствия самостоятельного впадения в заблуждение (без вины других лиц) определяются по п. 1 ст. 1083 ГК РФ.

Вопрос двенадцатый. Нужна ли статья 179 ГК РФ - о сделках, совершенных под влиянием обмана, угрозы, насилия, вследствие злоупотребления представителя или стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных условиях?

Все перечисленные факторы дают один общий эффект - несоответствие волеизъявления действительной воле стороны, которая выражает волю на достижение результатов, не охватываемых ее намерением. Перед нами, следовательно, опять не сделка (ст. 153 ГК РФ), а действие, имеющее ее видимость; следовательно - см. вопрос третий.

Вопрос тринадцатый. Последний (общий) вопрос. Итак, интересы лиц, совершивших действия, именуемые "недействительными сделками", нарушаются вовсе не самими недействительными сделками, а последующими действиями по осуществлению несуществующих субъективных прав и исполнению якобы корреспондирующих им обязанностей. Их эффект преодолевается с помощью традиционных цивилистических институтов: виндикации, реституции и возмещения (взыскания) убытков. Юриспруденция же не терпит излишеств; принцип юридической экономии обусловливает отказ от институтов и конструкций, без которых можно обойтись. Вопрос: не следует ли исключить из ГК РФ нормы о недействительности сделок и реституции как об особых гражданско-правовых последствиях такой недействительности?

Название документа