Юридическая природа и соотношение гражданско-правовых дефиниций и норм

ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА И СООТНОШЕНИЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ ДЕФИНИЦИЙ И НОРМ

И. В. МОСКАЛЕНКО

И. В. Москаленко, кандидат юридических наук.

Гражданско-правовые дефиниции включаются в механизм нормативно-правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений в качестве юридического средства отражения явлений, процессов и потребностей развития. Гражданско-правовые дефиниции имеют свою юридическую природу, под которой понимается юридическая характеристика правового явления, выражающая структуру, место и роль этого явления среди других правовых явлений в соответствии с его социальной природой <*>. -------------------------------- <*> См.: Алексеев С. С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989. С. 227.

В рамках раскрытия юридической природы гражданско-правовых дефиниций вполне обоснованно рассмотрение их места в гражданско-правовом регулировании. Это исследование предполагает выделение основных черт гражданско-правовых дефиниций через анализ соотношения с другими гражданско-правовыми явлениями, и прежде всего с нормами права. Данное направление исследования носит принципиальный характер, поскольку до настоящего времени весьма распространенной (если не господствующей) остается традиционная позиция, в соответствии с которой структурное многообразие правового регулирования сводится к нормам права, а правовые дефиниции рассматриваются лишь как вспомогательные юридико-технические средства, не имеющие самостоятельного значения. Такой подход характерен для многих представителей общей теории права, а также большинства цивилистов и специалистов в области других отраслевых юридических наук. Так, рассматривая классификацию и особенности различных видов правовых норм, М. И. Байтин и В. К. Бабаев приходят к выводу о существовании и норм-дефиниций, то есть правовых норм, содержащих полное или неполное определение правовых понятий <*>. О. Э. Лейст формулирует свою позицию относительно содержания права и нормативных правовых актов следующим образом: основным источником (формой) российского права являются нормативные акты, в текстах которых (разделах, частях, статьях) излагаются правовые нормы; в законах и других нормативных актах нет ничего собственно юридического, кроме формулировок прав, обязанностей, условий их возникновения, а также запретов и санкций за их нарушение. -------------------------------- <*> См.: Нормы советского права. Проблемы теории / Под ред. М. И. Байтина, В. К. Бабаева. Н. Новгород, 1987. С. 162.

Поскольку право состоит из норм, выраженных через правовые предписания, закрепляемые в тексте нормативного акта обоснования нормативного акта, фактические утверждения, программные положения, призывы, декларации, правила общежития, политические нормы и принципы не связаны с механизмом правового регулирования <*>. Идентичность текста нормативного правового акта и правовой нормы обосновывает В. Н. Жимиров. Правовой текст он рассматривает как внешнюю форму права, способ внешнего выражения содержания правовой нормы, при помощи которого эта норма получает общеобязательное значение, как средство создания позитивного права, которое не существует вне устанавливаемой и защищаемой государством текстуальной формы <**>. О дефинитивных нормах как одном из элементов системы нормативных обобщений пишет С. С. Алексеев и другие авторы <***>. -------------------------------- <*> См.: Проблемы теории государства и права / Под ред. М. Н. Марченко. М., 1999. С. 460, 463, 465. <**> См.: Жимиров В. Н. Интерпретация правовых текстов: Автореф. дис... канд. юрид. наук. СПб., 2002. С. 8 - 12. <***> См.: Алексеев С. С. Теория права. М., 1994. С. 104; Рабец А. М. Проблемы законодательного закрепления юридических дефиниций // Законодательная техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей в 2-х томах / Под ред. В. М. Баранова. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 234.

Сведение всего многообразия элементов структуры права к правовым нормам всегда было присуще и советской цивилистической науке. Ю. Х. Калмыков писал, что широкое представление о праве, включение в это понятие не только правовых норм ведет к путанице понятий, к смешению объекта правового воздействия с самим правом. Нормативность представляет собой не одну из сторон права, а один из признаков, наиболее важное, определяющее свойство права. Потому понятие "право" включает в себя только установленные или санкционированные государством юридические нормы <*>. -------------------------------- <*> См.: Калмыков Ю. Х. Вопросы применения гражданско-правовых норм. Саратов, 1979. С. 7 - 8.

Фактическое отождествление гражданско-правовых дефиниций и норм допускает и Е. Г. Комиссарова. Определения понятий принципов гражданского права, закрепленные в статьях закона, она рассматривает в качестве норм, концентрирующих суть не какого-либо одного правила поведения, как обычные нормы права в виде гипотезы и диспозиции, а одновременно нескольких <*>. -------------------------------- <*> См.: Комиссарова Е. Г. Принципы в праве и основные начала гражданского законодательства: Автореф. дис... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2002. С. 4, 5.

О существовании так называемых дефинитивных норм, представляющих легальные определения наиболее важных базовых понятий, говорят и другие представители цивилистической науки <*>. Очевидно, что подобные выводы являются результатом традиционного сведения всего многообразия содержания гражданского права и законодательства к правовым нормам. В. Ф. Яковлев пишет: "Гражданское право представляет собой совокупность норм, т. е. правил поведения, установленных или признанных и поддерживаемых государством" <**>. -------------------------------- <*> См.: Кириллова Н. А. Категория "гражданско-правовая ответственность" с позиции юридической техники // Законодательная техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование. Т. 2. С. 186. <**> См.: Яковлев В. Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики). М., 2000. С. 31.

Несколько противоречивой выглядит точка зрения относительно соотношения правовых дефиниций и норм права исследователей проблем логики в правотворческой и правоприменительной деятельности. Раскрывая понятие правовой дефиниции, они характеризуют ее как вполне самостоятельное явление, представляющее собой логическое равенство, на одной стороне которого (по обычаю - на левой) находится definiendum, т. е. понятие, которое определяется, а на другой - definiens, т. е. то понятие, посредством которого определяется definiendum. В то же время легальные определения понятий рассматриваются в качестве определений, приводимых непосредственно в тексте правовой нормы, обязательных и являющихся частью правовой нормы <*>. -------------------------------- <*> См.: Кнапп В., Герлох А. Логика в правовом сознании. М., 1987. С. 275, 278.

Рассмотренные точки зрения в гносеологическом плане отражают так называемую юридико-доктринальную трактовку права. Текстуальная форма нормативного правового акта должна выражать специфику правового регулирования общественных отношений, которая, согласно юридико-доктринальной трактовке права, состоит в том, что правовое регулирование осуществляется по юридико-логической модели нормы права, представляющей собой системное целое гипотезы, диспозиции и санкции. Поэтому отдельные фрагменты текста нормативного правового акта имеют юридическое значение лишь как формы выражения отдельных элементов права в их взаимосвязи с текстуально выраженными другими ее элементами. Отсюда делается весьма категорический вывод, в соответствии с которым все, что не связано с элементами нормы права, засоряет текст нормативного правового акта, нарушает юридическую логику его построения, затрудняет понимание и применение его предписаний и подлежит устранению <*>. Аналогичную позицию занимают и некоторые авторы, признающие самостоятельное значение правовых дефиниций в содержании законодательных актов. Они полагают, что определения, даваемые терминам в самом законе и тем более посредством нормативного толкования, только усложняют и загромождают законодательство <**>. -------------------------------- <*> См.: Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 1999. С. 427. <**> См.: Ушаков А. А. Очерки советской законодательной стилистики. Пермь, 1967. С. 172.

Таким образом, представители юридико-доктринальной трактовки гражданского права, признавая фактическое существование правовых дефиниций, рассматривают их не как самостоятельный элемент гражданско-правового регулирования, а как модификацию одного из специфических проявлений правовых норм. Между тем даже основоположник современного нормативизма Г. Кельзен, понимая право как систему норм, в то же время видел основание нормативности позитивного права, то есть права, закрепленного в законодательных актах, не в нем самом, а в некой трансцедентально-логически постулируемой "основной норме", которая не является нормой позитивного права <*>. -------------------------------- <*> См.: Нерсесянц В. С. Указ. соч. С. 387 - 389.

Представляется, что фактическое отождествление гражданско-правовых дефиниций и правовых норм не является обоснованным и плодотворным как в теоретическом, так и в практическом отношении. Такая позиция не позволяет показать место и роль в механизме гражданско-правового регулирования всего комплекса элементов структуры гражданского права, в том числе гражданско-правовых дефиниций. Кроме того, как справедливо отмечается в литературе, сведение всего многообразия элементного состава механизма гражданско-правового регулирования к совокупности различных видов правовых норм дезориентирует законодателей и правоприменителей, поскольку нормативное закрепление и реализация различных гражданско-правовых феноменов имеет свою специфику <*>. -------------------------------- <*> См.: Бородянский В. И. Механизм взаимодействия принципов и норм гражданского права: Дис... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 20 - 22.

Фактическое отождествление гражданско-правовых дефиниций с нормами права не согласуется с этимологией этих терминов. Как известно, норма (лат. norma) означает правило, точное предписание, образец, мерило, а дефиниция (лат. definitio) - краткое определение какого-либо понятия, существенных признаков предмета, явления <*>. -------------------------------- <*> См.: Словарь иностранных слов / Под ред. И. В. Лехина, С. М. Локшиной, Ф. Н. Петрова. М., 1955. С. 484; Краткий словарь иностранных слов / Сост. С. М. Локшина. М., 1979. С. 91.

Таким образом, уже само этимологическое различие, как справедливо отмечает Ю. В. Кудрявцев, не дает никаких оснований однозначно решать вопрос о признании нормами права дефиниций, содержащихся в тексте нормативных актов и носящих характер фактического утверждения <*>. -------------------------------- <*> См.: Кудрявцев Ю. В. Норма права как социальная информация. М., 1981. С. 63 - 64.

Конечно, критикуя позицию авторов, фактически отождествляющих гражданско-правовые дефиниции с нормами права, нельзя не признать ту тесную связь, в которой они находятся и которая легко обнаруживается в процессе анализа гражданского законодательства. Наиболее убедительным подтверждением этой связи являются, например, случаи использования дефиниций в качестве одного из элементов норм гражданского законодательства. Так, в форме дефиниций часто формулируются юридические факты, составляющие содержание гипотез соответствующих гражданско-правовых норм. В этом качестве гражданско-правовые дефиниции нашли свое закрепление, например, в нормах ГК РФ, содержащих определения понятий злоупотребления правом (ст. 10), причинения вреда в состоянии крайней необходимости (ст. 1067), понятий конкретных видов договоров, в частности договора займа, кредитного договора, договора товарного кредита (статьи 807, 819, 822), и др. Однако даже будучи закрепленными в гипотезе правовых норм, правовые дефиниции выступают по отношению к ним первичным элементом механизма гражданско-правового регулирования. Лишь при наступлении жизненных обстоятельств, закрепленных в определении понятия, составляющего содержание гипотезы правовой нормы, предусмотренные этой нормой правовые последствия трансформируются в субъективные права и обязанности конкретных субъектов гражданских правоотношений. Например, только при передаче одной стороной (заимодавцем) в собственность другой стороне (заемщику) денег или других вещей, определенных родовыми признаками, и принятии на себя заемщиком обязанности возвратить заимодавцу такую же сумму денег или равное количество других полученных вещей того же рода и качества (определение понятия договора займа - ст. 807 ГК РФ), на указанных лиц начинают распространяться предписания статей 809 - 813 ГК РФ, закрепляющих право на проценты по договору займа, обязанность заемщика возвратить сумму займа, а также последствия нарушения заемщиком договора, порядок оспаривания договора и др. В соответствии с нормой ст. 222 ГК РФ лицо, осуществившее самовольную постройку, не приобретает на нее право собственности и не вправе распоряжаться ею. При этом самовольная постройка определяется в гипотезе данной нормы как недвижимое имущество, созданное на земельном участке, не отведенном для этих целей в порядке, установленном законом, либо созданное без получения на это необходимых разрешений или с существенным нарушением градостроительных и строительных норм и правил. Очевидно, что конструирование данной гражданско-правовой дефиниции явилось первой и главной задачей на этапе создания рассматриваемой правовой нормы. Правовые последствия самовольной постройки являются элементом второго порядка, зависящим от определения понятия такой постройки. Гражданско-правовые дефиниции могут получать нормативное закрепление не только в качестве юридических фактов, составляющих содержание гипотез правовых норм, но и как определения понятий наиболее важных субъективных гражданских прав и обязанностей. Например, в статьях 151 и 152 ГК РФ содержится норма, гласящая, что если гражданину нанесен моральный вред, то он имеет право на защиту чести, достоинства и деловой репутации. При этом данное право определяется как право "требовать по суду опровержения порочащих его честь и достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности". В ст. 209 ГК РФ закрепляется понятие права собственности как права владения, пользования и распоряжения своим имуществом. Во всех рассмотренных выше примерах гражданско-правовые дефиниции не трансформируются в правовые нормы, а проявляют себя как особое правовое явление, выступающее юридическим выражением различных элементов механизма гражданско-правового регулирования. Кстати, эти примеры ставят под сомнение точку зрения об идентичности структуры правовых дефиниций и норм-предписаний. Представители данной точки зрения в качестве доказательства полной логической структуры правового понятия, закрепленного в законе, используют, в частности, содержание статей ГК РФ, в которых дается определение понятий правоспособности, дееспособности, юридического лица <*>. Конечно, как справедливо отмечает В. И. Бородянский, при желании элементы структуры нормы-предписания можно вывести из любого гражданского законодательства <**>. Однако нельзя забывать, что любая гражданско-правовая дефиниция, в том числе и закрепленная в гипотезе правовой нормы, содержит в себе определение понятия, формулирование которого имеет свои специфические законы (способы). В соответствии с ними любая, в том числе и гражданско-правовая, дефиниция должна включать в себя, как правило, четыре структурных элемента: определяемое понятие (то, что определяется); предикат (то, что говорится об определяемом понятии); родовой признак (качество, присущее ряду родственных предметов или явлений); видовое отличие (качество, присущее только определяемому понятию) <***>. Об использовании законодателем основных из перечисленных структурных элементов свидетельствует ряд гражданско-правовых дефиниций, например, содержащихся в статьях ГК РФ, раскрывающих понятия предпринимательской деятельности (ст. 2), места жительства граждан, в том числе несовершеннолетних (ст. 20), и др. -------------------------------- <*> См.: Нормы советского права. С. 95 - 96. <**> См.: Бородянский В. И. Указ. соч. С. 83 - 85. <***> См.: Розенталь Д. Э., Джанджакова Е. В., Кабанова Н. П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. М., 1994. С. 362.

Правила формулирования структурных элементов правовых дефиниций законотворческими органами являются самостоятельным предметом исследования, в том числе и на монографическом уровне. К сожалению, законодатель не во всех случаях учитывает выработанные наукой логико-лингвистические правила изложения структуры гражданско-правовых дефиниций <*>. Встречаются гражданско-правовые дефиниции, сформулированные с явным нарушением логико-грамматических требований. Убедительным подтверждением этого является определение понятия "лицензионные требования и условия", нашедшее закрепление в Федеральном законе от 08.08.2001 N 128-ФЗ "О лицензировании отдельных видов деятельности". В ст. 2 этого Закона записано, что "лицензионные требования и условия - совокупность установленных положениями о лицензировании конкретных видов деятельности требований и условий, выполнение которых лицензиатом обязательно при осуществлении лицензируемого вида деятельности". -------------------------------- <*> См.: Власенко Н. А. Проблемы точности выражения формы права (лингвологический анализ): Автореф. дис... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1997.

Нельзя не заметить, что приведенная правовая дефиниция содержит элементарную логическую ошибку, выражающуюся в использовании идентичных терминов, не позволяющих разграничить признаки родового и видового понятий ("требования и условия" - "совокупность требований и условий"). В формальной логике, как известно, подобные ошибки называются определениями "то же через то же". Неправильное определение рассматриваемого понятия объективно провоцирует целый ряд негативных практических последствий. Не раскрывая сущностных признаков лицензионных требований и условий, закон, по существу, делегирует право их установления подзаконным нормативным правовым актом, что открывает большие возможности для различных злоупотреблений со стороны издающих эти акты министерств и ведомств. Кроме того, связывая лицензионные требования и условия только с лицензиатом, то есть с предпринимателем, уже имеющим лицензию, ст. 2 вступает в противоречие со ст. 9 этого же Закона, в которой закрепляется перечень требований (условий), предъявляемых и к соискателю лицензии. Толкование и применение "лицензионных требований и условий", понятие которых весьма неудачно сформулировано в этом Законе, усложняется еще и тем, что Федеральный закон от 08.08.2001 N 134-ФЗ "О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)" с процессом осуществления предпринимательской деятельности явно связывает лишь "требования" (ст. 2). Таким образом, гражданско-правовые дефиниции являются самостоятельными, специфическими, отличными от норм права элементами механизма гражданско-правового регулирования, представляющими собой краткие определения используемых в гражданском законодательстве понятий. Они характеризуются наиболее высоким уровнем обобщения существенных признаков правовых явлений, предшествуют нормативному закреплению гражданских прав и обязанностей, имеют отличную от правовых норм структуру. В то же время гражданско-правовые дефиниции могут находиться с нормами права в тесной структурно-функциональной связи. Эта связь выражается в использовании определений различных гражданско-правовых понятий для законодательного закрепления содержания различных элементов правовых норм.

Название документа