Содержание

ВВЕДЕНИЕ 3

Глава 1. Символический смысл номинации сборника и его циклообразующее значение 12

1.1. История создания сборника 12

1.2. Циклообразующий смысл номинации сборника 22

1.3. Символический смысл названия сборника 27

Глава 2. Образ рассказчика в сборнике и его циклообразующие повести 31

2.1. Поиски Гоголем авторской позиции в произведении 31

2.2. Образ рассказчика в "Вие" и "Старосветских помещиках" 33

2.3. Особенности образа рассказчика в "Тарасе Бульба" и в "Повести о том как поссорились…" 42

2.4. Образ рассказчика в эпилоге сборника 53

Глава 3. Принцип контраста и сопоставления в соотношении повестей 56

3.1. Идейно-тематическое единство сборника "Миргород" 56

3.2. Сюжет сборника "Миргород" 61

3.3. Организующая структура сборника "Миргород" 68

3.4. Особенности композиции сборника 71

3.5. Структурная модель "Миргорода" 73

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 76

ЛИТЕРАТУРА 78

Введение

Цикловедение как особая отрасль гуманитарной науки сегодня переживает своеобразный Ренессанс. Исследования в области исторических и философских циклов, интерес к психофизиологическим циклам, изучение циклических словообразовательных моделей в лингвистике - тому свидетельство. Начиная с 1960-х гг. в этот процесс активно включилось литературоведение. Нужен был особый сдвиг в развитии поэтики, связанный с открытиями М.М. Бахтина и представителей структуральной поэтики, чтобы понятия "содержательной формы", текста активно вошли в сознание филологии, обогатив и во многом сформировав её "метафизический язык". В свете семиотики культуры и нового понятия текста, получивших своё целостное выражение в трудах Ю.М. Лотмана и московско-тартуской школы, цикловедение оформилось как органическая часть теоретической и исторической поэтики. Активизация интереса к проблеме повествования, автора и читателя во многом способствовала этому.

И всё-таки, несмотря на обилие трудов, посвящённых различным аспектам циклизации (работы Л.Е. Ляпиной, М.Н. Дарвина и др.) , можно констатировать, что история русского прозаического цикла ещё не написана. А между тем многочисленные его образцы, от "Славенских вечеров" Нарежного, "Пёстрых сказок" и "Русских ночей" В. Одоевского, циклов Пушкина и Гоголя до "Пёстрых рассказов" и сборника "В сумерках" Чехова, говорят о неиссякаемости этой формы на протяжении всего классического периода русской литературы. Разнообразные "Вечера" и "Ночи", "записки", "очерки", сборники повестей с мистифицированными рассказчиками определяют как типологию данного явления, так и жанрово-стилевые инварианты. Можно говорить об определённых этапах активизации прозаических циклов, об их взаимодействии с лирическими циклами, о глубинной связи с такими эпическими жанрами, как роман, повесть, рассказ, новелла, очерк.

Первое, что формировало концепцию, своеобразную философию прозаического цикла было стремление к единству мирообраза, интеграции единой мысли, превращающей частные и отдельные истории, рассказы и повести в систему и целостность. Соотношение частного и общего, бытового и бытийного, микрокосма и макрокосма обусловило авторскую интенцию к собиранию, обобщению. Мирозиждительная особенность цикла как своеобразного жизнестроительства, как аналога книги бытия не могла не волновать его создателей. Именно в цикле писатель особенно ощущал функцию искусства как жизнестроительства и текстопорождения. Из частей он формировал, создавал целое.

Соотношение частей и целого, природа мирообраза определяют феномен "текста в тексте", когда "существенным и весьма традиционным средством риторического совмещения разным путём закодированных текстов является композиционная рамка" . Ситуация "текста в тексте" способствовала образованию метажанрового пространства цикла. Атмосфера обсуждения, комментария была компенсацией столь важного для литературы нового времени риторического элемента, связанного в активностью проповеднического слова, авторского вмешательства и читательского присутствия. Проза в этом метажанровом пространстве выявляла своё "я", обнаруживала через "Ich=Erz?hlung" субъективное начало в эпосе .

Цикл, собирая в некое художественное единство разнородные элементы, выполняет не только интегративную функцию. Композиционная рамка, переплетая текст и обрамление, так что "каждая часть является в определённом отношении и обрамляющим, и обрамлённым текстом" , способствует диалогизации реального и условного, рассказа и его обсуждения, текста и контекста. Игровое начало, обусловленное ситуацией обсуждения, комментирования, рефлексии автора и рассказчика, в процессе диалогизации, композиционного удвоения придаёт структуре текста большие нарративные возможности художественного моделирования действительности.

Сюжеты отдельных историй, рассказов, новелл, повестей, объединившиеся в прозаический цикл, в новом нарративном пространстве обретают большую свободу. Ситуация "текста в тексте" по сути своей контекстуальна, ибо каждый отдельный сюжет обрастает дополнительными смыслами через соотношение с другими, как в непосредственной кумуляции, так и в контексте риторического элемента композиционной рамки. Возникает общее метафизическое поле рефлексии, когда бытовые ситуации отдельных рассказов (историй, новелл, повестей) отражаются, как в зеркале, в бытийном пространстве обрамления.

Цикл обнажает сам механизм строительства прозаического текста, момент его художественного моделирования. И метафизическая рефлексия здесь не менее значима, чем сюжетика рассказов-историй.

Активизация циклообразования в прозе, как правило, связана с эпохой господства малых форм и жанров. Процесс освоения нового жизненного материала происходит в горниле очерков, новелл, рассказов, повестей, которые обладают энергией быстрого, оперативного освещения прозы жизни. Нередко, особенно на "грани эпох", эти функции выполняют так называемые "промежуточные жанры": записки, дневники, мемуары, трактаты, письма и т.д. Однако стремление к концептуальному осмыслению бытия, к созданию субстанциальных начал жизни катализирует механизм сцепления малых форм и жанров. Возникает процесс интеграции различных малых жанров и их номинации в заглавии. Достаточно вспомнить "Пёстрые сказки" Одоевского, "Повести Белкина" Пушкина, "Записки охотника" Тургенева, "Севастопольские рассказы" Л. Толстого, "Записки и Мёртвого дома" Достоевского, "Очерки бурсы" Помяловского, "Пёстрые рассказы" Чехова, чтобы обозначить эту тенденцию.

Хронологически в 1820 - 1830-е гг. движение прозаического цикла выглядит так: 1823 г. - "Вечер на бивуаке" и "Второй вечер на бивуаке" А. Бестужева, 1828 г. - "Двойник, или Мои вечера в Малороссии" А. Погорельского, 1829 г. - "Сказки о кладах" О. Сомова, 1830-й - "Вечер на Кавказских водах" А. Бестужева-Марлинского, 1831 - 1832 гг. - "Повести Белкина" Пушкина и "Вечера на хуторе близ Диканьки" Гоголя, 1833 - 1834 - "Пёстрые сказки" В. Одоевского, "Вечер на Хопре" М. Загоскина, "Мечты и жизнь" Н. Полевого, "Фантастические путешествия" О. Сенковского, 1835 - 1836 гг. - "Миргород" и "Арабески" Гоголя, "Записки домового" Сенковского, 1837-й - "Вечера на Карповке" М. Жуковой, 1843-й - "Повести Ивана Гудошника" Полевого, 1844-й - "Русские ночи" Одоевского. Несмотря на то, что некоторые из этих книг появились уже в начале 1840-х гг., история их издания, эстетика и поэтика связаны с прозой 1830-х гг., с романтической эпохой.

Целью данной работы является объяснения природы единства гоголевского прозаического цикла "Миргород". Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

1. Рассмотреть символический смысл номинации сборника "Миргород" и его циклообразующее значение.

2. Рассмотреть образ рассказчика и его циклообразующие повести.

3. Проанализировать принцип контраста и сопоставления в соотношении повестей.

Актуальность данной работы определяется тем, что, как известно, проблема художественного единства "Миргорода" до сих пор не получила в литературной науке сколько-нибудь общепринятого и убедительного истолкования.

Проблема единства цикла "Миргород" впервые была поставлена Г.А. Гуковским . Тем не менее, и после появления книги Гуковского продолжает существовать устойчивая тенденция рассмотрения повестей, входящих в состав гоголевского цикла, изолированно одну от другой.

В какой-то мере такой подход вполне оправдан: части прозаического цикла не связаны между собой столь же тесно, как части отдельного произведения, хотя бы и состоящего из ряда повестей (в "Герое нашего времени", например). Каждая из повестей "Миргорода" представляет собой особое художественное целое. Индивидуальную природу каждой целостности мы попытаемся рассмотреть в дальнейших главах работы. Теперь же отметим лишь то, что при их взаимодействии возникает, говоря словами Г.А. Гуковского, "построение особого смысла и значения, не заключенного в каждой из них порознь" . Не случайно в последнее время в связи с обострившимся интересом к циклу как таковому исследователей все больше привлекает анализ не отдельно взятой повести, а сборника в его единстве . Однако аргументы в пользу этого единства не всегда представляются удовлетворительными.

По нашему убеждению, анализируя "Миргород" как цикл, необходимо на основе выявления природы художественной целостности каждой из его повестей так или иначе учитывать три момента:

1. Реальный состав "Миргорода" как цикла, состоящего из четырех повестей в их взаимной связи.

2. Авторское выделение двух частей цикла.

3. Заданную последовательность повестей.

В зависимости от того, в какой мере учитываются (или не учитываются) эти моменты, присущие одному из аспектов эстетической целостности - конструктивному, можно условно выделить три группы исследований "Миргорода".

1. Исследователи не рассматривают ту или иную повесть как неотъемлемую часть цикла. Так, Т.А. Грамзина выделяет "три линии творчества Гоголя, которые ясно обозначились в "Миргороде": "сатирическую" ("Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Ннкифоровичем"), "героико-патетическую" ("Тарас Бульба") и "фантастическую" ("Вий") . Как мы видим, в этом ряду никак не фигурирует первая повесть цикла.

Н.В. Драгомирецкая считает, что "цикл повестей удерживает друг возле друга... два противоположные стилевые образования" (в "Тарасе Бульбе" и "Повести о том, как поссорились..."), не рассматривая при этом две другие повести сборника.

В.А. Зарецкий, говоря о двух "сквозных темах" цикла - противопоставлении "дерзких мечтаний" низменной буколической жизни и "варьировании трагических коллизий", вынужден признать, что "последняя повесть "Миргорода" - единственная, где тема "дерзких мечтаний" не находит прямого развития" .

М.С. Гус говорит о трех вариантах сюжетов "Миргорода": "лирико-драматическом" (в "Старосветских помещиках"), "трагическом" (в "Вие") и "комедийном" (в "Повести о том, как поссорились...), указывая, что всем им "дана демонологическая окраска" . Но в состав цикла входит еще и повесть "Тарас Бульба", которая, очевидно, представляет собой четвертый вариант сюжета, лишенный "демонологической окраски".

2. Не учитывается авторское выделение двух частей цикла "Миргорода". Например, Н.Л. Степанов считает, что "основной пафос "Миргорода" - в противопоставлении паразитической сущности косных существователей и широкой народной жизни" ; что "миру мелких стяжателей, нравственных уродов..., изображенных в других повестях "Миргорода", Гоголь в "Тарасе Бульбе" противопоставил сферу народной жизни" . При этом не вполне ясным оказывается авторское объединение одной из трех противопоставляемых, как это полагает Н.Л. Степанов, "Тарасу Бульбе" повестей с последним в единую часть цикла.

Сходный упрек можно адресовать Т.Г. Морозовой, полагающей, что "Тарас Бульба" и "две реалистические повести из современного помещичьего быта (т. е. "Старосветские помещики" и "Повесть о том, как поссорились...") должны взаимно оттенять друг друга" и Ф.3. Кануновой, которая считает, что "основной конфликт "Миргорода"... между высоким героическим народным началом и страшной... тиной мелочей, уродливым миром крепостничества" .

3. Не учитывается заданная последовательность повестей. Любопытно отметить, что еще в 1909 году авторы одной из работ, после перечисления повестей, вошедших в сборник, замечают, начиная разбор: "мы несколько переставим их" . Нужно сказать, что и ряд современных ученых, предлагая исследования гораздо более глубокие и интересные, все-таки зачастую авторскую последовательность повестей так или иначе игнорируют.

По Г.Н. Поспелову, "героические запорожцы противостоят... помещикам (изображенным в первой повести цикла), а страшная борьба Хомы Брута... нелепой ссоре миргородских существователей" .

Это наиболее распространенная точка зрения. С.И. Машинский, например, тоже считает, что "поэзия героического подвига в"Тарасе Бульбе" противостояла пошлости старосветских "существователей", а трагическая борьба и гибель философа Хомы Брута еще больше оттеняла жалкое убожество и ничтожество героев "Повести о ссоре" . Близкая точка зрения у И.В. Карташовой , И.И. Агаевой .

При таком подходе затруднительным представляется разрешение, по меньшей мере, двух проблем. Почему уже после "развенчания" старосветских помещиков дается сходное противопоставление? Как мотивировать тот факт, что в первой части сборника вторая повесть "опровергает" первую, а во второй части, напротив, первая повесть "опровергает" вторую? Непроясненной оказывается логика авторской последовательности. Главное же, при этом не вполне ясен и общий смысл указанного двойного противопоставления. Впрочем, данные вопросы исследователями даже не были поставлены.

Особую позицию в этом вопросе занимает И.П. Золотусский, который, противоположно характеризуя повесть "Старосветские помещики", а именно как "торжество согласия и примирения, торжество меры и равновесия между реальным и идеальным", как "поэму о бессмертии чувств" , замечает, однако, что "ступив из эпоса в быт (повести "Тарас Бульба" и "Старосветские помещики" стоят в "Миргороде" рядом), Гоголь не утратил высоты переживания... к своим героям" . Вполне соглашаясь с исследователем в оценке первой повести цикла, мы, тем не менее, не можем не отметить, что Гоголь не ступал "из эпоса в быт", а скорее уж наоборот - из "быта" в "эпос", так как, хотя повести в сборнике и стоят рядом, но "Старосветские помещики" не следуют за "Тарасом Бульбой", а предшествуют ему.

Американский исследователь X. Мак-Лин, полагая, что в четырех повестях сборника находят свое выражение отдельные фазы развития в психике Гоголя, различные этапы его "бегства от любви", "располагает" повести в следующей последовательности, соответствующей этапам "бегства": "Тарас Бульба" - "Вий" - "Старосветские помещики" - "Повесть о том, как поссорились..." .

Наконец, очевидным выражением невнимания к авторской последовательности повестей является утверждение, что "Вий" мог быть итоговой повестью "Вечеров...", а повесть "Иван Федорович Шпонька и его тетушка" могла бы открывать собою "Миргород" . Мы считаем, вслед за Г.А. Гуковским, что "Миргород" настолько замкнут в себе, что он не допускает в свой состав "чужеродных" вставок" или перестановок. Начинать цикл может именно повесть "Старосветские помещики" и только она.

Следует особо отметить исключительно интересные работы о "Миргороде" Ю.М. Лотмана и М.Н. Виролайнен . Эти исследователи вскрывают очень существенные черты поэтики отдельных повестей (мы ниже рассмотрим часть их наблюдений), однако, к сожалению, никак не комментируют наличие двух частей цикла и заданную последовательность повестей.

Список литературы

1. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: В 14 т. - М.; Л. 1939. - Т. 2.

2. Абрамович Г.Л. К вопросу об идее повести-сказки Н.В. Гоголя "Вий" // Проблемы теории и истории литературы. - М., 1971. - С. 285 - 296.

3. Абрамович Г.Л. "Старосветские помещики" Н.В. Гоголя // Учен. зап. Московского пед. ин-та. Т. XL. Вып. 2. 1956. С. 38; Лотман Ю.М. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. вып. 209. Тарту, 1968. С. 22 - 38.

4. Агаева И.И. Соотношение субъективного и объективного в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" и "Миргороде" Н.В. Гоголя. Автореф. дис. … канд. филол. наук. - Баку, 1971.

5. Альтман М.С. Заметки о Гоголе // Русская литература. - 1963. - № 1. - С. 139 - 144.

6. Анненкова Е.И. Гоголь и литературно-общественное движение конца 30-х - начала 40-х годов XIX века (учебное пособие к спецкурсу). - Л., 1988. - 80 с.

7. Анненский И.Ф. Художественный идеализм Гоголя // Анненский И.Ф. Книги отражений. - М., 1979. - С. 216 - 225.

8. Барабаш Ю.Я. Почва и судьба: гоголь и украинская литература у истоков. - М., 1995.

9. Барбашова Л., Гуминский В. гоголь и четыре урока "Миргорода" // Литературная учеба. - 1983. - № 2. - С. 158 - 166.

10. Бахтин М.М. Рабле и Гоголь (искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975. - С. 484 - 496.

11. Белинский В.Г. О русской повести и повестях г. Гоголя // Белинский В.Г. Избранные эстетические работы: В 2 т. - м., 1986. - Т. 1. - С. 44 - 100.

12. Белый Андрей. Мастерство Гоголя. - М., 1996. - 351 с.

13. Берковский Н.Я. Заметки из архива (о Гоголе) // Вопросы литературы. - 1984. - № 3. - С. 108 - 125.

14. Вайль П., Генис А. Русский бог. Гоголь // Звезда. - 1992. - № 1. - С. 185 - 188.

15. Вайль П., Генис А. Бремя маленького человека. Гоголь // Звезда. - 1992. - № 3. - С. 182 - 184.

16. Вайскопф М. Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст. - М., 1993. - 590 с.

17. Виноградов И.А. Художественное миросозерцание Гоголя второй половины 1840-х годов. Автореф. дис… канд. филолог. наук. - М., 1995.

18. Виноградов И.А. "Тарас Бульба" и отношение Н.В. Гоголя к католицизму: К изучению вопроса // Гоголеведческие студии. - Нежин, 1997. - Вып. 2. - С. 31 - 47.

19. Виролайнен М.Н. Гоголевская мифология городов // Пушкин и другие: Сб. ст. к 60-летию проф. С.А. Фомичева. - Новгород, 1997. - С. 230 - 237.

20. Виролайнен М.Н. "Миргород" Н.В. Гоголя (проблемы стиля): Автореф. дис. … канд. филол. наук. - Л., 1980.

21. Воропаев В.А. "Духом схимник сокрушенный…" Жизнь и творчество Н.В. Гоголя в свете Православия. - М., 1994. - 159 с.

22. Воропаев В.А. Н.В. Гоголь: жизнь и творчество. - М., 1998. - 126 с.

23. Вулих Н.В. Античные мотивы и образы в повести Гоголя "Тарас Бульба" // Русская литература. - 1984. - № 1. - С. 143 - 153.

24. Грамзина Т.А. Фантастическая повесть "Вий" и ее место в сборнике "Миргород" // Вопросы русской литературы XIX и XX вв. Учен. зап. Волгоградского гос. пед. ин-та им. А.С. Серафимовича. Вып. 17. - Волгоград, 1964. - С. 100 - 119.

25. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. - М.-Л., 1959. - 530 с.

26. Гуминский В. Мир и герои "Миргорода" // Гоголь Н.В. Миргород. - М., 1985. - С. 220 - 228.

27. Гус М.С. Живая Россия и "Мертвые души". - М., 1981.

28. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики: Учеб. пособие. - Кемерово, 1983. - 104 с.

29. Докусов А.М. "Миргород" Н.В. Гоголя. - Л., 1971.

30. Драгомирецкая Н.В. Стилевая иерархия как принцип формы: Н.В. Гоголь // Смена литературных стилей. - М., 1974. - С. 264 - 280.

31. Дюнькин Н.И., Новиков А.И. Н.В. Гоголь: биография и разбор его главных произведений. - СПб., 1909.

32. Елистратова А.А. Гоголь и проблемы западноевропейского романа. - М., 1972. - 302 с.

33. Есаулов И.А. Об эстетическом сюжете "Миргорода" // Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики. - Кемерово, 1986. - С. 114 - 123.

34. Есаулов И.А. Эстетический анализ литературного произведения ("Миргород" Н.В. Гоголя). - Кемерово, 1991.

35. Зарецкий В.А. О лирическом сюжете "Миргорода" Н.В. Гоголя // Вопросы сюжетосложения. 5. - Рига, 1978. - С. 29 - 41.

36. Захаров В.Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX веков. С. 5 - 11.

37. Зелинский Н.В. русская критическая литература о произведениях Н.В. Гоголя. - М., 1903

38. Золотусский И.П. Гоголь. - М.: ЖЗЛ, 1979. - 510 с.

39. Золотусский И.П. Монолог с вариациями. - М., 1980.

40. Иваницкий А.И. Логика тропа и логика сюжета: Гоголь // Вестник Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. - 1989. - № 4. - С. 16 - 24.

41. Канунова Ф.З. Некоторые особенности реализма Н.В. Гоголя. - Томск, 1962. - 134 с.

42. Кардаш Е.В., Шульц С.А. Гоголь в российском литературоведении первой половины 1990-х годов // Русский текст. - СПб (Россия), Durham (USA)-Lawrence (USA). - 1997. - № 5. - С. 193 - 212.

43. Карташова И.В. Гоголь и романтизм. - Калинин, 1975.

44. Киченко А.С. Художественная концепция мира в цикле Н.В. Гоголя "Миргород" // Микола Гоголь i свiтова культура. - Ки?в-Нiжин, 1994. - С. 48 - 50.

45. Коцингер С. Возвышенное у Гоголя: власть риторики и возвышенное искусство // Традиции и новаторство в русской классической литературе (… Гоголь… Достоевский…). - СПб., 1992. - С. 3 - 24.

46. Крупчатов Л.М. Примечания // Гоголь Н.В. Вечера на хуторе близ Диканьки. Миргород. Повести. - М., 1970. - С. 598 - 610.

47. Лазарева А.Н. Духовный опыт Гоголя. - М., 1993. - 155 с.

48. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. - М., 1988.

49. Лотман Ю.М. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 209. - Тарту, 1968. - С. 21 - 38.

50. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. Т. 1: Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн, 1992. С. 150 - 168.

51. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе: Статьи и исследования (1958 - 1993). - СПб., 1997. - С. 621 - 658.

52. Магазанник Э.П. Поэтика имен и эзопов подтекст в повести Гоголя "Вий" // Труды Самаркандского ун-та, 1963. - Вып. 123. - Ч. 2. - С. 118 - 122.

53. Манн Ю.В. Смелость изобретения: Черты художественного мира Гоголя. - М., 1979.

54. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. - М., 1978. - 308 с.

55. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. - М., 1996.

56. Машинский С.И. Художественный мир Гоголя. - М., 1979.

57. Михед П. Гоголь на путях к новой эстетике слова // Гоголеведческие студии. - Нежин, 1996. - Вып. 1. - С. 38 - 48.

58. Морозова Т.Г. Развитие реализма в творчестве Н.В. Гоголя первой половины 30-х гг. // Гоголь в школе. - М., 1954. - С. 198 - 215.

59. Переверзев В.Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. - М., 1982. - С. 125 - 168.

60. Поспелов Г.Н. Творчество Н.В. Гоголя. - М., 1953.

61. Степанов Н.Л. Н.В. Гоголь. Творческий путь. - М., 1959.

62. Степанов Н.Л. Повесть Н.В. Гоголя "Тарас Бульба" // Гоголь Н.В. Тарас Бульба. - М.: Наука, 1963. - С. 172 - 180.

63. Турбин В.Н. Пушкин, Гоголь, Лермонтов. - М., 1978. - 239 с.

64. Фомичева С.А. Чудный город Миргород // Русская речь. - 1989. - № 2. - С. 17 - 20.

65. Фомичева С.А. Повесть Н.В. Гоголя "Вий" (Заметки комментатора) // Новые безделки: Сб. ст. к 60-летию В.Э. Вацуро. - М., 1995 - 1996. - С. 441 - 446.

66. Шамбинаго С.К. Трилогия романтизма (Н.В. Гоголь). - М., 1911. - 165 с.

67. Янушкевич А.С. Повесть Н.В. Гоголя "Рим" в контексте его творчества и русской романтической традиции // Традиции в контексте русской культуры: Сб. статей и материалов. - Череповец, 1993. - Ч. 1. - С. 116 - 121.

68. Янушкевич А.С. Проблема прозаического цикла в творчестве Н.В. Гоголя // Проблемы метода и жанра. - Томск, 1977. - Вып. 4. - С. 26 - 32.

69. Янушкевич А.С. Русский прозаический текст: нарратив, автор, читатель // Русская повесть как форма времени: Сб. ст. / Отв. ред. А.С. Янушкевич. Томск: Изд-во том. ун-та, 2002. С. 97 - 105.

70. Peece R. The Enigma of Gogol. - Cambridge, 1981.

Примечания:

Примечаний нет.