Курсовая работа: Субстантивация в поэтическом контексте

Введение

Актуальность темы определяется интересом лингвистов к проблеме транспозиции частей речи в целом и к проблеме субстантивации, в частности. В разнообразии аспектов изучения субстантивации в современной лингвистике определяется перспектива дальнейшего исследования этой темы. Несмотря на изученность явления субстантивации, практическая необходимость анализа субстантиватов очень ощутима. При этом большой интерес представляют окказиональные субстантиваты в поэтическом контексте.

Цель данной работы состоит в определении места и роли субстантивации в поэтическом контексте. Для реализации цели в работе ставятся следующие задачи:

1.рассмотреть явление субстантивации как один из видов транспозиции в науке;

2.указать причины возникновения субстантивированных образований;

3.выделить основные типы субстантиватов на основе поэтического контекста;

4.дать анализ примеров субстантиватов их поэтических произведений;

5.определить функции и значимость субстантиватов в языке поэзии.

Выпускная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников.

В I главе «Разные аспекты изучения субстантивации в лингвистике», состоящей из трех параграфов, описываются вопросы возникновения субстантивации, ее изучения, определение в синхронии и диахронии, рассматривается проблема разграничения субстантивации как процесса.

Во II главе «Субстантиваты в поэтическом контексте», состоящей из двух параграфов, дается анализ субстантиватов в поэтическом контексте.

В заключении приводятся общие выводы по работе в целом.

1. Разные аспекты изучения субстантивации в науке

1.1 Изучение явления субстантивации и вопросы ее возникновения

Изменение языка, его грамматического строя проявляется в различных транспозиционных процессах (транспозиция от ср. – век. лат. transpositio – перестановка) – «использование одной языковой формы в функции другой формы» (Лингвистический энциклопедический словарь, 1990), в том числе и в переводе слов из одной лексико-грамматической категории в другую или его употребление в функции другой части речи. Изменение функции слова в речи, накопление нового грамматического качества, возникновение новых связей с другими словами и утеря старых связей, а главное – семантические возможности создают условия для перехода частей речи. «Понятие транспозиции как оно рассматривается Ш. Балли, было уточнено С. Карцевским (перемещение знака в новые синтаксические условия, что сообщает ему новое значение и способствует возникновению синонимов) и получило распространение при анализе грамматических значений.

Некоторые исследователи к транспозиции относят и выражение значений частей речи способом аффиксации, т.е. то, что Е. Курилович назвал синтаксической деривацией. Процесс транспозиции осуществляется в языке различными способами в зависимости от категории, в которую или в функцию которой переходит слово (адъективация, адвербиализация, прономинализация и др.).

Одним из распространенных типов процесса транспозиции является субстантивация «Субстантивация (от лат. substantivum – существительное) – переход слов из других частей речи в разряд имен существительных» (Розенталь Д.Э., 1985). Наиболее значительный разряд слов, перешедший в класс существительных, – это прилагательные и причастия.

Исследование процесса субстантивации в русском языке имеет длительную историю. Много существенных наблюдений в этой области было сделано в работах русских языковедов XIX – начала ХХ веков.

Н.И. Греч субстантивацию прилагательных в свое время рассматривал как результат «опущения» одних частей речи и замены их другими частями речи – когда в одних случаях новая часть речи целиком принимает значение опущенной (это замещение полное /зодчий/), а в других случаях при новой части речи она только подразумевается (это замещение неполное /слепой/). Но в обоих случаях, по мнению Н.И. Греча, прилагательное не переходит окончательно в категорию имени существительного, не приобретает присущих имени существительному свойств (Греч Н.И., 1834).

Отмечая способность русского языка опускать ту или иную часть речи, «которая легко может быть подразумеваема», Ф.И. Буслаев считал, что опущенное существительное подразумевается только при прилагательных мужского и женского рода (эти два рода «заставляют подразумевать какой-нибудь определенный предмет»). А при прилагательных среднего рода невозможно подразумевать определенный предмет (средний род «нашему воображению предмета никакого не рисует и способствует отвлеченному мышлению»). Таким образом, Буслаев увязывает явление субстантивации с родом имен существительных (Буслаев Ф.И., 1875).

А.А. Потебня, указав на близость прилагательных к существительным в древности, устанавливает два типа субстантивации: а) тип, намеченный Буслаевым, когда обычное определяемое существительное опускается, передавая определяющему прилагательному свое значение: портной мастер-портной; б) тип, когда опущения определяемого не было. Различаются два подтипа: а) определяемое существительное отсутствует, когда направление разговора собеседника известно, и данное прилагательное может определять только одно существительное; б) не предполагает опущения определяемого многочисленные случаи существительных из прилагательных среднего рода единственного числа. Потебня отметил ряд синтаксических и семантических особенностей субстантивации. Он установил три степени субстантивации: 1) полная (почти полная): мастеровой; 2) полусубстантивированные прилагательные: холерный; 3) прилагательные, где субстантивация только намечается: заказное (Потебня А.А., 1888).

А.А. Шахматов исходил из взглядов А.А. Потебни, считая, что субстантивированные прилагательные не всегда происходят из сочетания прилагательных с существительными, что при субстантивации решающим фактором является синтаксический, а не морфологический (Шахматов А.А., 1941).

А.М. Пешковский рассматривал процесс переходности широко – не только среди прилагательных, но и среди других частей речи. Он отметил, что любое прилагательное способно заменить собой существительное, но полное уподобление прилагательного существительному может лишь в том случае, когда данное прилагательное не встречается в языке как прилагательное. При переходе происходит сужение значения прилагательного; большую роль играет контекст (Пешковский А.М., 1956).

Вопросы русского словообразования, в том числе и субстантивация имен прилагательных, всесторонне анализируются в трудах акад. В.В. Виноградова. Случаи субстантивации имен прилагательных он относит к морфолого-синтаксическому словообразованию; отмечается, что субстантивации прилагательных в русском языке способствует меньшая конкретность их значений по сравнению со значением существительных. При субстантивации происходят некоторые изменения не только в области семантики, но и в сфере структуры прилагательных и их морфологических свойств, в частности – окончания прилагательных, попадая в категорию предметности, становятся суффиксами существительных, переставая быть знаком качества (Виноградов В.В., 1975).

В последние годы выдвигаются различные варианты пересмотра традиционной теории «переходности частей речи» с различных позиций – с точки зрения общих типов переходных процессов (В.И. Кодуков, В.В. Бабайцева, В.Н. Мигирин), деривационной системы (Е.С. Кубрякова, В.М. Никитевич), синхронного словообразования (В.В. Лопатин, Е.П. Калечиц), семантико-синтаксической организации предложения (Богданов В.В.), функциональной морфологии (А.В. Бондаренко), общих процессов взаимодействия частей речи (Л.В. Бортэ). Некоторые авторы, оставаясь в целом в рамках традиционной теории «переходности частей речи», вносят в нее существенные дополнения и уточнения (М.С. Бунина, М.Ф. Лукин, Ю.Н. Леденев и др.). Высказано немало интересных и плодотворных идей, определяющих некоторые направления исследований в этой области (В.Г. Гак, Н.Д. Арутюнова, С.Д Кацнельсон, В.М. Никитевич, В.В. Лопатин).

Сравнение указанных выше точек зрения с трактовкой проблемы субстантивации у других исследователей позволяет выявить существенные расхождения в оценке явления и процесса субстантивации, а значит яснее понять ее. Так, ученые, стоящие на позиции конверсивного объяснения субстантивации, считают, что словообразовательным средством служит только сама парадигма слова, флексии прилагательного превращаются в независимые аффиксы существительного. Сходную позицию занимает В.В. Лопатин, который также признает словообразовательным формантом часть парадигмы мотивирующего прилагательного (систему флексий одного рода или только множественного числа). Но в отличие от Е.А. Земской он называет субстантивацию особым способом словообразования.

Другой аспект данной проблемы связан с различным представлением о механизме и типах субстантивации. По мнению одних ученых, механизм субстантивации заключается в сокращении (эллипсисе) существительного в словосочетании прилагательного и существительного (Лукин М.Ф., 1969 и др.), эллипсис сопровождается семантической концентрацией значения существительного в значении прилагательного, а также изменением синтаксической позиции субстантивированного прилагательного. Однако не все специалисты связывают субстантивацию с эллипсисом, либо выделяют эллиптическую субстантивацию в особую группу, либо отделяют собственно субстантивацию от употребления словоформ прилагательных в несвойственной им синтаксической функции (Кузнецов В.Я., 1983). Исходя из различных представлений о механизме субстантивации, исследователи по-разному классифицируют типы субстантивов и субстантивации: полная – неполная, устойчивая – неустойчивая, традиционная – окказиональная, абсолютная – относительная, эллиптическая – неэллиптическая, отмечают синкретичность, гибридность слов, возникших в результате неполной субстантивации (Амирова Ж.Р., 1997).

Русский язык – язык синтетический. Тенденции к аналитизму объясняются в большинстве случаев недостаточностью средств морфологического словообразования. Естественно предположить, что такая недостаточность в сфере образования существительных должна восполняться аналитически. В связи с этим, укажем на причины этой недостаточности и стремления единиц некоторых грамматических классов выступать в несвойственной им функции носителя признака.

Известно, что любой язык не терпит дублирования в выражении, например, лексического значения слова. С.А. Остапенко в своей работе определяет различия в употреблении тех или иных грамматических форм, причины их появления. Автор полагает, что их несколько. Во-первых, необходимость появления субстантиватов связана с отсутствием словообразовательного варианта с близким лексическим значением (больной – ?, мороженое – ?); этой же причиной объясняется, видимо, и моделирование субстантиватов (шашлычная – ?). Во-вторых, такая необходимость обусловливается лексической неоднозначностью однокорневой, уже имеющейся словоформы («ученый» – «ученик», «рабочий» – «работник», «холодное» – «холодец»). В-третьих, имеющаяся однокорневая словоформа может иметь экспрессивно-стилистическую окраску («умный» – «умник»). В-четвертых, иногда возникает необходимость выражения признака безотносительно к его носителю («любое, заветнейшее – сбудется»). Кроме того, появление субстантиватов можно объяснять и стремлением к лаконичности изложения, когда эллиптируется слово, обладающее избыточной информацией («Второй оказался лучше») (Остапенко С.А., 1990). Доводы этого исследования, на наш взгляд, являются в значительной степени убедительными. Следствием процесса переходности является формирование в языке периферийной синкретической, гибридной лексики – переходной категории слов, занимающей промежуточное положение между разными частями речи.

Чтобы нагляднее показать место зоны синкретизма, являющейся следствием явлений переходности в системе частей речи, уподобим части речи кругам.

Каждый из кругов, символизирующих сопоставляемые части речи, связанные явлениями переходности, имеет свои центр (ядро) и периферию, причем часть периферии представляет собой фрагмент, образующийся в результате наложения одного круга на другой. Если в теории поля разграничиваются лишь ядерные и периферийные явления, то условно-графический способ изображения сопоставляемых частей речи в виде кругов позволяет показать взаимодействие элементов системы, выделить промежуточные явления, а не только периферийные.

Центр (ядро) включает слова, типичные для данной части речи, т.е. слова, характеризующиеся полным набором дифференциальных признаков. Это А и Б – символы взаимодействующих частей речи.

Слова определенной части речи, приобретая лексико-грамматические признаки новой части речи, в большинстве случаев сохраняют также признаки слов исходной части речи – это ведет к раздвоению слова. Образуются слова-омонимы. Одни исследователи определяют их как функциональные омонимы – этимологически родственные слова, совпадающие по звучанию, но различные по категориальному значению (В.В. Бабайцева, 1977). Другие предлагают различать словоформу в контексте (синтаксическое слово) и лексику в словаре (парадигматическое слово) (Т.С. Тихомирова, 1973). Дифференцированное использование терминов «лексема» и «словоформа» позволяет выявить сущностные характеристики перехода слов внутри частей речи.

В результате перехода лексической единицы из одной части речи в другую изменяется комплекс ее признаков:

1. Изменение синтаксической функции.

Некоторые исследователи считают, что процесс перехода начинается именно с изменения синтаксической функции. Отмечая непрерывную связь и взаимодействие морфологических категорий с синтаксическими, В.В. Виноградов подчеркивал, что импульсы и толчки к изменениям в морфологических категориях идут от синтаксиса (Виноградов В.В., 1978). Если в предложении имя прилагательное вместо обычной для него функции определения начинает выступать в роли дополнения, подлежащего, обстоятельства, то при этом оно приобретает значение имени существительного:

Хвост, копытца, рожки мреют на камоде

Смутен зыбкий очерк молодого черта.

Нарядился бедный по последней моде,

И цветок алеет в сюртуке и борта

(В. Хлебников)

2. Изменение категориального значения.

Имя прилагательное в процессе перехода в существительное утрачивает значение признака и приобретает значение предметности:

Не отстать тебе. Я – острожник,

Ты конвойный. Судьба одна.

(М. Цветаева)

3. Изменение лексического значения.

При образовании адъективных существительных в некоторых случаях меняется лексическое значение. Переход прилагательных в существительные может сопровождаться сужением, конкретизацией их значения. Семантическая емкость слов и групп слов, входящих в зону синкретизма, более разнообразная валентность и синтаксическая полифункциональность характерны также и для причастий и деепричастий, субстантивированных прилагательных и причастий, слов на – о, совмещающих свойства прилагательных и категории состояния, адвербиализующихся существительных и т.д.

Так, при названии лиц дается и их качественная характеристика. Например: Грубым дается, радость. Нежным дается печаль (С. Есенин).

В категориальном значении окказиональных субстантивированных причастий сочетается процессуальный признак с названием предмета (в примерах, данных ниже – лица):

Вспомним с нами отступавших,

Воевавших год иль час

Павших, без вести пропавших,

С кем видались мы хоть раз,

Провожавших, вновь встречавших,

Нам попить воды подавших,

Помолившихся за нас

(А. Твардовский)

В набор дифференциальных признаков субстантивированных причастий входят признаки четырех структурно-семантических разрядов: глаголов, причастий, прилагательных и существительных. Категориальное значение субстантивированных причастий (процессуальный признак и название лица) по существу своему включает три компонента (признаковость, процессуальность и предметность). Каждый из компонентов проявляется в сочетаемости. Отсутствие управляющих и примыкающих слов усиливает субстантивный и адъективный компоненты (павших, провожавших, писаное, погибавших), а их наличие усиливает глагольный компонент (с нами отступавших, воевавших год или час и т.д.). Отсутствие определяющих слов обусловлено не только характером информации, но и окказиональным характером субстантивации.

Узуальные субстантивированные причастия могут и определяться, и управляться, и управлять (наше будущее, приказать дежурному, заведующий кафедрой и т.п.).

Признаковый компонент в семантике узуальных субстантивированных прилагательных и причастий в значительной мере ослабляется, усиливается предметный компонент. Синкретизма таких образований проявляется прежде всего в морфемном составе и синтаксической функции. Например:

Белый ест ананас спелый,

Черный есть ананас моченый.

Белую работу делает белый,

Черную работу – черный

(В. Маяковский)

Узуальные синкретичные слова, как правило, стилистически нейтральны. Окказиональные синкретичные слова экспрессивны, ибо привлекают внимание своей необычностью. Особенно выразительны случаи окказиональной субстантивации служебных и местоименных слов, что свойственно для речи. Например:

Удаляющиеся… Даль

Заклинающее… жаль…

или:

Через насыпи и рвы

Эвридикино: у-у-вы…

(М. Цветаева)

4. Изменение дистрибуции.

Имя прилагательное, переходя в существительное, приобретает способность иметь при себе согласованное и несогласованное определение:

Уже по твердой мостовой

Идут взмыленные кони.

(В. Хлебников)

5. Изменение грамматических свойств.

Субстантивация слов, первоначально выражавших признак предмета, приводит к тому, что вместе с лексическим значением существительных они получают и многие характерные для существительных грамматические свойства: в них становятся самостоятельными грамматическими категориями род, число и падеж, они входят в разряд одушевленных ими неодушевленных:

Плохо сильным и богатым

Тяжко барскому плечу.

(М. Цветаева)

По мнению В.В. Бабайцевой, причины синкретичных образований обусловлены разными факторами, главным из которых является потребность в выражении каких-то компонентов информативной семантики за счет имеющихся языковых средств. Ш. Балли отмечал: "…благодаря межкатегорийным заменам мысль освобождается, а выражение обогащается и получает различные оттенки» (Балли Ш., 1955). Кроме того, синкретичные образования – конденсаторы семантики, одно из средств «сжатия» текста, один из способов экономии речевых средств (Бабайцева В.В., 1983). При этом, в определении части речи субстантивированного образования в качестве доминирующих, выделяясь в работе исследователя Адсковой Т.П., выступают следующие признаки:

1.семантический признак (изменение лексического значения);

2.категориальный изменение общекатегориального значения);

3.синтаксический (изменение синтаксической функции) (Адскова Т.П., 1993).

По мнению Л.В. Щербы, именно синкретичные образования должны быть в центре внимания лингвистов: "…надо помнить, что ясны лишь крайние случаи. Промежуточные же в самом первоисточнике – в сознании говорящих – оказываются колеблющимися, неопределенными. Однако это-то неясное и колеблющееся и должно больше всего привлекать внимание лингвистов» (Щерба Л.В., 1958).

В современной русистике делается попытка выделить периферийные слова в особую категорию многофункциональных или производных классов слов типа «прилагательное-существительное» (Никитевич В.М., 1968). Признание этого факта, несомненно интересного в теоретическом плане, снимает многие противоречия. Однако объединение периферийных гибридных слов в «многофункциональные» классы не решает вопроса о границах между данными классами и смежными с ними традиционными частями речи (Немченко В.Н., 1975).

Одним из самых сложных вопросов разграничения частей речи в современном русском языке является внутренняя классификация имен, реализуемая и в многочисленных пластах гибридной лексики. Субстантивированные образования составляют 92% от общего числа гибридных слов (по данным «Словообразовательного словаря русского языка» А.Н. Тихонова).

1.2 Субстантивация в синхронии и диахронии

Для определения объема и содержания понятий «переход» и «переходность» Адскова Т.П. считает, что существенно разграничение двух видов переходных явлений: трансформационных, связанных с диахроническим преобразованиями, и контаминационных, отражающих синкретичные факты (Бабайцева В.В., 1977). При этом «переходность» определяется как явление, связанное с диахроническими преобразованиями, а «переход» – с синхронными преобразованиями, в результате которых в языке возникают гибридные, синкретические единицы (Адскова Т.П., 1993).

Одни исследователи рассматривают данное явление как процесс завершенный, результатом которого является новая лексическая единица – имя существительное (Виноградов В.В., 1975). Другие исследователи рассматривают этот процесс в более широком плане – как способность имени прилагательного употребляться в значении существительного, как процесс, «охватывающий слова с различной степенью перехода, от едва ощутимого начала до результата» (Смольянинова М.И., 1970).

Детализацией второго подхода является концепция С.Д. Липкина, выделяющего четыре типа субстантивированных прилагательных: 1) прилагательные с начальной субстантивацией; 2) атрибутивно-субстантивные прилагательные; 3) прилагательные с завершившейся субстантивацией; 4) прилагательные с законченной субстантивацией (Липкин С.Д., 1956). В этом ключе выполнена и работа О.М. Доконовой. В зависимости от степени субстантивации она выделяет два типа субстантивированных прилагательных: 1) целиком перешедшие в класс существительных, что сопровождается утратой основного значения признака (полная степень субстантивации); 2) сохраняющие связь с прилагательным, способные в одних случаях выступать в значении признаков, в других – с предметным значением (неполная субстантивация) (Доконова О.М., 1953).

Сущность переходности как явления диахронического состоит в том, что новое слово, возникая на базе исходного, исключает его существование. Во-первых, это слова, у которых нет омонимов-прилагательных в лексическом составе языка (например: портной, нищий). Во-вторых, есть субстантиваты, утратившие словообразовательную соотносительность с омонимичными прилагательными (например: легкие). Наконец, в словообразовательном составе языка известны имена существительные адъективного склонения типа запятая, насекомое, вселенная, которые прилагательными никогда не были. Часто отмечается тот факт, что субстантивированные прилагательные могут возникать не только путем постепенной утраты (эллипсиса) определяемого ими существительного в результате длительного исторического употребления словосочетания (например, прохожий человек à прохожий), но и мгновенно, по модели уже существующих в языке субстантиватов. При этом некоторые исследователи противопоставляют субстантивацию как исторический процесс эллипсиса существительного и словообразование субстантиватов по модели, отмечая, что во втором случае мы имеем дело уже не с морфолого-синтаксическим, а с морфологическим словообразованием и что в этом случае уже нельзя говорить о субстантивации (Марков В.М., 1961). Л.И. Ройзензон называет образование субстантиватов по модели «ложной субстантивацией» (Ройзензон Л.И, 1962).

В толковых словарях русского языка отражены адъективные существительные, не имеющие омонимических форм и никогда их не имевшие: аквараильная (помещение, в котором находятся бассейны, аквариумы для содержания и разведения рыб), касатиковые рукокрылые, актинидиевые и т.п. – они мотивированы существительными и глаголами, производными которых являются. Подобные имена, по-видимому, образованы по модели по аналогии ранее сформировавшихся семантических групп субстаниватов: а) название отрядов, классов, семейств растительного и животного мира (аралиевые, губоцветные и т.п.); б) название помещений (аквариальная, вареничная); в) отвлеченные понятия (содержание).

От аффиксальных, калькурированных, заимствованных и сложных адъективных существительных подобные образования отличаются тем, что они образованы по модели, обусловленной, словообразовательной системой имени прилагательного. Среди анализируемых образований отмечены и сложные адъективные существительные: аистообразные, круглоротые и т.п.

От сложных субъективных существительных, которые возникли в результате сложения компонентов, их отличает то, что они образованы по моделям различных типов сложных прилагательных, ср.: «вагоновожатый» – вожатый вагонов; «диетстоловая» – диетическая столовая; но «крестоцветные» – семейство растений с цветками из четырех лепестков, расположенных крест-накрест. Образование по модели различных типов сложных прилагательных особенно продуктивно в естественнонаучной и технической терминологии.

К субстантиватам синхронного плана, по Лопатину В.В., относятся такие имена существительные, которые склоняются как прилагательные и структурно мотивированы омонимичными именами прилагательными. Например: богатый, больной, взрослый, немой и т.д. (Лопатин В.В., 1967). То есть здесь происходит раздвоение исходной лексемы на две, по-разному функционирующие.

Признание словообразовательного критерия основополагающим при разграничении типов субстантивов субъективного склонения позволило Адсковой Т.П. выявить оппозицию: субстантивы – субстантиваты.

Традиционно в русистике субстантивация рассматривалась преимущественно в диахроническом аспекте. По мнению некоторых исследователей, само понятие субстантивации предполагает исторический подход к материалу (Марков В.М., 1981), с чем не учитывает полностью природу субстантивации как многостороннего языкового явления.

Разграничение синхронии и диахронии при описании языка на любом уровне является методологическим принципом языкознания.

Земская Е.А. определяет два принципиально различных аспекта: «Синхронное словообразование изучает отношения сосуществующих единиц, диахроническое – процессы превращения одних единиц в другие» (Земская Е.А., 1973).

Таким образом, мы видим, что разграничение определений субстантивации в синхронии и диахронии имеет отчетливый характер.

Широкое толкование данного процесса включает в себя все случаи перехода в существительное: не только слов различных классов, но и целых фраз. Более узкое понимание субстантивации ограничивает ее рамками перехода в существительное прилагательных и причастий. В нашей работе мы будем придерживаться именно этой точки зрения. Что касается окказиональной субстантивации мы ограничимся анализом отдельных слов и словосочетаний.

1.3. Проблема разграничения субстантивации как процесса

На разных этапах развития языка различаются две степени переходности:

1. Полная, устойчивая, или узуальная, в результате которой единица, получившая признаки определенной части речи, утрачивает значение первоначальной, исходной части речи.

2. Неполная, неустойчивая, или окказиональная, в результате которой слово, приобретая признаки новой части речи, сохраняет значение прежней, исходной (Лукин М.Ф., 1973).

Учитывая фактор удаленности гибридных слов от своего первоисточника, намечаются четыре стадии процесса субстантивации:

I.        Абсолютная субстантивация (полная, узуальная).

II.      Относительно-полная – субстантивированное употребляется как существительное, но в то же время сохраняет некоторую связь с исходной лексемой.

III.     Традиционная субстантивация, в результате которой появляются слова-омонимы – имена прилагательные и существительные.

IV.    Окказиональная субстантивация, носящая временный характер (Ройзензон Л.И., 1956).

Степень удаленности «конечной» единицы процесса субстантивации от «исходной» определяется различными критериями:

а) длительность употребления прилагательного в роли существительного, частота использования его в речевой практике (Голубева Н.П., Ковалевская Е.Г.);

б) изменение семантики субстантивированного образования (Носкова В.В., Иванова Н.Ф.);

в) изменение синтаксической функции субстантивированного прилагательного (Марков В.М.);

г) способность иметь при себе согласованное определение и невозможность функционирования в качестве согласованного определения (Немченко В.Н.);

д) наличие или отсутствие в системе современного русского языка омонимичных форм (Лопатин В.В.).

По мнению Мигирина В.Н., узуальная субстантивация распространена среди прилагательных и причастий, окказиональная среди других частей речи.

Субстантивированные прилагательные могут вытеснить синонимические существительные. Например, слово знакомый вытеснило существительное знакомец, слепой заменило слепец.

В именах существительных добро, зло, тепло и других выражена качественность, они мотивированы соответствующими однокоренными качественными прилагательными и исторически восходят к субстантивированным кратким прилагательным, а в современном русском языке, согласно концепции В.В. Лопатина, «должны интерпретироваться как относящийся к нулевой суффиксации» (Лопатин В.В., 1967).

Известны единичные случаи узуальной субстантивации личных глаголов. В результате субстантивации возникли слова поцелуй, расстегай. Зарегистрирован ряд выражений, которые возникли на основе одновременного использования субстантивации и словообразования: немогузнайка, незабудка. Местоимения, междометия, служебные слова обычно подвергаются окказиональной субстантивации. Местоимение сам в просторечии может употребляться в значении хозяин, начальник, муж и т.д.

Междометия, союзы и предлоги подвергаются окказиональной субстантивации (Мигирин В.Н., 1971).

Нам представляется, что эти положения не противоречат точке зрения, принятой нами.

2. Субстантиваты в поэтическом контексте

В словообразовательном аспекте субстантивация впервые глубоко и всесторонне исследована В.В. Лопатиным. Им был введен термин «субстантиват», дана классификация словообразовательных типов субстантиватов. Об узуальной и окказиональной субстантивации Лопатин отметил, что»… в обоих случаях в равной степени можно говорить об образовании нового слова – субстантивата, омонимичного прилагательному; различие же заключается только в отнесенности фактов узуальной субстантивации к языку, а фактов окказиональной субстантивации – к речи» (Лопатин В.В., 1967). Рассмотрим первый случай с приведением примеров из поэтического произведения.

2.1 Узуальная субстантивация

I. Существительные мужского рода адъективного склонения, мотивированные прилагательными, составляют два типа.

1. Основной продуктивный тип – существительные со значением лица. К нему относятся:

а) названия лица по характерному признаку, названному основой производящего качественного прилагательного: смелый, здоровый, слепой, бедный, левый, правый, горбатый и т.п.

Пример из поэтического произведения:

Мой день беспутен и нелеп:

У нищего прошу на хлеб,

Богатому даю на бедность…

(М. Цветаева)

б) названия лица по характерному предмету, явлению, к которому оно имеет отношение (мотивирующие – прилагательные, мотивированные существительными): рулевой, звеньевой, военный, партийный, штурвальный и т.п.

Уже тот далеко ушел на восток,

Не оставив на льду следа, –

Сказал батальонный, коснувшись щек:

«Я, кажется, ранен. Да».

(Н. Тихонов)

в) названия лица по характерному действию (мотивирующее – прилагательное, мотивированные глаголами и отглагольными существительными со значением действия): встречный, ездовой, посыльный, ссыльный, махальный, разъездной и т.д.

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала – тоже!

Прохожий, остановись!

(М. Цветаева)

2. Существительные – названия животных представляют собой клички, реже – нарицательные наименования: Серый, Вороной, Буланый, Верный; косой (заяц), косолапый (медведь), серый (волк). Тип продуктивен.

Топочет и ржет

В осиянном пролете

Крылатый…

(М. Цветаева)

II. Существительные женского рода адъективного склонения, мотивированные прилагательными, составляют три типа.

1. К существительным со значением помещения относятся: а) названия помещения по совершаемому в нем действию (мотивирующие – прилагательные, мотивированные отглагольными, существительными со значением действия и глаголами): моечная, сварочная, приемная и т.п.

Выходу из спальной – три коробки спичек

Прямо в ном мне тычет генерал сердитый…

(Ф. Сологуб)

б) названия помещения по лицу, для которого оно предназначено (мотивирующие – прилагательные, мотивированные существительными со значением лица): профессорская, учительская, детская, парикмахерская, диспетчерская и т.п.

В своей столярной заводит песни

И отдает тоску волнам!

Или:

Исчадья мастерских, мы

Трезвости не терпим.

(Б. Пастернак)

2. Существительные со значением «официальная бумага, документ».

Не отстать тебе. Я – острожник,

Ты конвойный. Судьба одна.

И одна в пустоте порожней

Подорожная нам дана

(М. Цветаева)

В этом случае мы представляем примером слово, которое в современном русском языке не употребляется, оно является устаревшим. Этот тип проявляет некоторую продуктивность в деловой речи по образцу: накладная, похоронная и т.п. В поэтической же речи такие субстантивированные прилагательные употребляются редко и часто не в прямом значении. И в данном случае слово нужно рассматривать вне контекста.

3. Существительное со значением одной части от целого (в дробях) мотивированы счетными (порядковыми) прилагательными: пятая, седьмая, сотая; отсюда же – целая (в десятичных дробях), например: одна целая, пять десятых. Продуктивность типа ограничена счетными прилагательными.

Мы в пулях слышим посвисты минут

И дорожим одною миллионной.

(Сельвинский)

III. Существительные среднего рода адъективного склонения, мотивированные прилагательными, составляют пять типов.

1. Существительные, обобщенно называющие явление, характеризующееся признаком, названным мотивирующим прилагательным: новое, старое, близкое, прекрасное, прошлое.

Тип обладает высокой продуктивностью в научной терминологии, а также в разговорной и художественной речи.

Старое вспоминаешь,                              Я метала бы в огонь

Свое горе забываешь,                               Прошлое – за пачкой пачку

Семечки клюешь,                                                          (М. Цветаева)

Жадно водичку пьешь.

(В. Хлебников)                                

Или:

Заброшенный дом.

Кустарник колючий, но редкий.

Грущу о былом:

«Ах, где вы – любезные предки?»

(А. Белый)

2. Существительные, называющие вид одежды: штатское, военное, зимнее, летнее. Тип продуктивен: некто в сером, оделся в фабричное и т.п.

Закутанная в теплое

До самых глаз,

Ты вспомнишься мне

Еще не раз.

(Б. Корнилов)

3. Существительные, называющие блюда, кушанья, лекарство: съестное, сладкое, мучное, заливное, мороженое, первое, снотворное. Тип продуктивен.

Но что ж? Пока он пел,

Кот Васька все жаркое съел

(И. Крылов)

4. Существительные со значением различных единиц классификации (разрядов, видов, семейств, классов) растительного и животного мира, чаще употребляются в форме множественного числа. Мотивирующие прилагательные принадлежат к разным типам аффиксации, сложения и сращения: бобовые, цитрусовые, бесхвостые, пернатые, яйцекладущие. Тип продуктивен в естественнонаучной терминологии, не находит своей реализации в поэтическом контексте.

5. Существительные – названия населенных пунктов негородского типа: Новое, Глубокое, Отрадное, Изобильное, Ягодное. Тип продуктивен.

Родное.

Вон вдали чернеют,

Словно пни избушки;

Не из той ли был он

Бедной деревушки?

(А. Плещев)

IV. Существительные pruralia tantum.

1. Существительное pruralia tantum адъективного склонения, мотивированные прилагательными, представляют собой названия видов денег и платежей: суточные, наличные, отпускные, командировочные, премиальные, сверхурочные и т.д.

Нуждаюся во всем; к тому же жена и дети,

А там подушные, боярщина, оброк…

И выдался ль когда на свете

Хотя один мне радостный денек?

V. Эллиптическая субстантивация.

К типу эллиптической субстантивации относятся мотивированные прилагательными существительные адъективного склонения, синонимичные словосочетаниям с мотивирующим прилагательным в качестве определяющего слова. Таким образованиям присваивается родовая система флексий в соответствии с родом эллиптируемого (опускаемого) существительного: скорый, почтовый (поезд), русский, английский (язык), контрольная (работа) и т.п.

Около строгальных,

Около фрезерных,

Возле сверлильных, токарных и прочих –

Руки рабочих!

(о станках, Боков)

Особое место в словообразовательной системе занимают очень продуктивные существительные прилагательного склонения женского рода со значением лица женского пола, соотносительно с субстантиватами мужского рода рассмотренного типа, например: слепая, несчастная, знакомая, рабочая.

Ты письмо мое, милый, не комкай

До конца его, друг, прочти.

Надоело мне быть незнакомкой,

Быть чужой на твоем пути

(А. Ахматова)

Здесь представлены соотносительные формы мужского и женского рода. Не следует путать наличие этих форм с изменением по родам. Деление всей системы языка, для которой характерна, с одной стороны, лексико-грамматическая категория рода имени существительного, а с другой – словообразовательное, а не морфологическое, выражение принадлежности лица к определенному полу, заставляет рассматривать существительные типа больная, рабочая как самостоятельные лексемы по отношению к существительным мужского рода больной, рабочий и т.п. Эта точка зрения, разделяемая большинством исследователей, представляется более убедительной, чем попытки рассматривать соотношения типа рабочий – рабочая как родоизменяемые существительные, имеющие формы мужского и женского рода.

Использование причастия в роли существительного также относится к узуальной субстантивации.

И я думаю,

Что мир –

Только усмешка,

Что теплится

На устах повешенного.

В пример переходности, как явления диахронического, когда слово, возникая на базе исходного, исключает его существование, приведем поэтический текст:

И если смертный морщит лоб

Над винно-пенным уравнением,

Узнайте: делает он, чтоб

Стать роста на небо растением.

Или:

Горбатый леший и младая

Сидят, о мелочах болтая.

(В. Хлебников)

Таким образом, разнообразие словообразовательных типов узуальных субстантиватов имеет свое выражение в поэтических произведениях многих поэтов, хотя можно заметить тяготение к окказиональному использованию узуальных субстантиватов, что свойственно поэтическому языку. Субстантиваты в референтном отношении так же разнообразны, как и все другие единицы класса носителей признаков. Это означает, что субстантивация – процесс продуктивный.

2.2 Окказиональная субстантивация

Выше мы определили критерии определения степени переходности. Будем руководствоваться основными из них: а) частотность употребления слова в функции субстантивата; б) способность грамматического класса, к которому относится данное слово, трансформировать свои единицы в существительные; в) изменение семантики субстантивата; г) изменение синтаксической функции субстантивированного образования. Следует принять во внимание то, что окказиональной субстантивации подвергаются не только узуальные слова, но и участвуют лексические окказионализмы, т.е. окказиональные слова, что является высокой степенью экспрессии. Окказиональное слово – есть соединение чувственного языку смысла с неизвестными языку языковыми комплексами (Эр. Ханпира, 1972).

Окказиональные слова, как индивидуально-авторские образования, всегда имеют контекстуальную мотивацию. В процесс функционирования индивидуально-авторских слов происходит сложное взаимодействие их словообразовательной структуры и семантики, обусловленной контекстом.

Отсюда разграничение на потенциальные и окказиональные слова, принятое в дериватологии, снимается в условиях художественного целого, где мерилом семантики слова является не словообразовательная структура, а контекстуальная семантика. Для художественной речи индивидуально-авторские слова, как правило, являются лексическими окказионализмами (Зуева Р.С., 1992).

Потенциальность есть возможность определенного сочетания определенных языковых единиц в речи), заданная системой языка.

Окказиональность есть известная степень незаданности речевого факта системой языка, что создает определенную степень неожиданности такого факта для языковой системы.

Окказиональность обратно пропорциональна потенциальности: чем выше возможность появления того или иного речевого факта, тем ниже окказиональность его. И наоборот: чем выше степень окказиональности, тем ниже потенциальность речевого факта (Эр. Ханпира, 1972).

Окказиональное слово – есть факт речи, а не языка. Наивысшая степень новизны присуща окказиональному слову, созданному не по словообразовательной модели. Художественные окказионализмы не создаются для вхождения в язык. Их задача – обслужить определенную художественно-речевую ситуацию. Рассмотрим окказиональную субстантивацию в поэтической речи.

Ах! Об эту пору все мы верим,

Все мы молоды.

И начинает казаться, что нет ничего невообразимого,

Что в этот час

Море гуляет среди нас,

Надев голубые невыразимые.

(В. Хлебников)

В данном случае использована окказиональная синтаксическая позиция узуального субстантивата «невыразимые», способного иметь при себе согласованное определение «голубые». На первый взгляд, можно было сказать, что этот субстантиват образован путем утраты существительного «одежды». Но здесь нельзя не заметить то, что слово «невыразимые» наполнено поэтической семантикой, т.е. это слово как бы заменяет слово «одежды», потому как трудно представить «одетое» море. Субстантиват «невыразимые» вне контекста предстает как субстантивированное образование, созданное по модели слов типа: необъяснимые, необратимые и т.п., мотивированные глаголами.

Рассмотрим следующий пример:

Рыцарь ангелоподобный –

Долг! – Небесный часовой!

(М. Цветаева)

Нечто похожее на первый пример можно отметить и в данном. Узуальный субстантиват «часовой» со значением лица мужского пола по характерному явлению, к которому оно имеет отношение, употреблен в необычном сочетании, которое несет в себе дополнительную смысловую и эмоциональную нагрузку.

Рассмотрим употребление окказионального слова в субстантивации.

То черноглазою гадалкой,

Многоглагольная, молчишь,

А то хохочущей русалкой

На бивне мамонта сидишь.

Этот лексический окказионализм построен по окказиональной словообразовательной модели [1] «наречие + глагол в устаревшей форме + суффикс н + окончание женского рода – ая».

Мукаржовский В.Н. об окказиональных словах художественной речи составил свое, весьма справедливое замечание: «Поэтические неологизмы появляются как эстетически направленные новообразования; их существенным признаком является их неожиданность, непривычность и исключительность… если бы поэтические неологизмы создавались с учетом их общеупотребительности, то это поставило бы под угрозу их эстетическую функцию; поэтому, как правило, способ их образования необычен; при их образовании отмечается значительное насилие над языком, совершаемое с точки зрения формообразовательной и семантической. Итак, при оценке поэтических неологизмов было бы неправильным пользоваться тем же критерием, что при оценке литературных» (Пражский лингвистический кружок, 1967).

Прямостоячее двуногое,

Тебя назвали через люд

(о человеке, В. Хлебников)

В данном случае наблюдается необычность употребления такого субстантивата по отношению к человеку. Этот субстантиват образован по модели слов типа: животное, насекомое.

Неологизмами в поэтической речи могут являться сложные – существительные.

Предземшарвеликая!

Будь ей песнь повеликою.

(В. Хлебников)

Сравнивая этот субстантиват со сложными прилагательными жизнерадостный, работоспособный и т.д., можно сказать, что здесь есть сходство в том плане, где слагаемые основы оформлены как основы существительного и прилагательного. Слово употреблено в значении «великая в масштабе земного шара».

Чтобы показать окказиональную субстантивацию узуальных слов по критерию частотности употребления, приведем следующий пример:

Идем – свободные, немодные

Душой и телом – благородные.

(М. Цветаева)

Эти слова отличаются низкой частотностью, так как обслуживают определенную художественную ситуацию.

Следующие примеры окказиональной субстантивации определены тем, что способность грамматического класса данного слова трансформировать свои единицы низка.

В белую книгу твоих тишизм,

В дикую глину твоих «да» –

Тихо склоняю облом лба:

Ибо ладонь – жизнь.

(М. Цветаева)

Где «да» и «нет» играло в дурачки,

Где тупость спряталась в очки.

(В. Хлебников)

Формообразующая частицы «да» и «нет» выступают в роли существительного типа: твои ответы, твои слова.

В порохах сонного пуха

– Водопад, пены, холмы –

Новизной странной для слуха,

Вместо: Я – тронное: мы…

(М. Цветаева)

Случаи окказиональной субстантивации местоимений отличаются большой выразительностью.

То с воды идет, то свыше, –

(Где же он?) – Ничего не слышу.

Ни «гоп-гоп» и ни «ду-ду»

Все идут и я иду.

(М. Цветаева)

Звукоподражательные слова являются здесь приблизительной имитацией звуков и звучаний, издаваемых теми или иными существами, они занимают позицию дополнения и несут функцию быть аналогом существительного.

Междометия заменяют в данном случае звуки, воспроизводимые людьми.

Приведем примеры окказиональной субстантивации глаголов.

Прорицаниями рокоча,

Нераскаянного скрипача

Piccicata ми… Разрывом бус!

Паганиниевскими «добьюсь!»

Или:

… В годы измученных продаж

Где весь язык лишь «дам» и «дашь»…

(В. Хлебников)

Употребление глаголов первого и второго лица будущего времени наделено некоторым смыслом обобщенности для характеристики отношений между людьми. Окказиональная субстантивация определена здесь изменением синтаксической позиции глаголов.

… Вздохов – проволокой к столбу –

Телеграфное: лю-ю-блю…

(М. Цветаева)

Личный глагол 1-го лица настоящего времени имеет смысловую наполненность как отвлеченного понятия «любовь», точнее заменяет существительное признание. При окказиональной субстантивации субстантиват имеет всегда нечто добавочное, индивидуальное, что нельзя узнать по модели.

Так жалом тронутая кровь

Жалуется – без ядов!

Так вбаливаются в любовь,

Впадываются в: падать.

(В. Хебников)

Глагол «падать» заменяет существительное падение» и наполнено поэтической семантикой.

Типичны для окказиональной субстантивации и такие примеры.

Он хохот-клик вложил

В победное «давлю».

(В. Хлебников)

При этом окказиональный субстантиват имеет согласованное определение среднего рода, что предполагает замену глаголом существительного среднего рода «давление».

Как однородные члены в предложении могут употребляться субстантиваты разных частей речи:

… Все древности, кроме: дай и мой,

Все ревности, кроме той, земной,

Все верности – но и в смертный бой

Неверующим Фомой…

(М. Цветаева)

Глагол повелительного наклонения «дай» и прилагательное местоимение «мой» отождествляются в данном случае с существительным множественного числа «древности».

Делая заключение по главе, укажем на те особенности функций, которые выполняются при субстантиватами узуальной и окказиональной субстантивации.

1. Рассматривая функционирование узуальных и окказиональных слов в поэтической речи, можно сказать, что большинство узуальных слов имеют экспрессивный заряд, хотя степень экспрессивности этих слов значительно меньше, чем в окказиональных словах, созданных с нарушением законов словообразования. Большую роль здесь играет контекст поэтической речи.

2. Таким образом, нельзя говорить только о переходности единиц грамматических классов в русском языке. Процесс субстантивации связан с неоднородными по своей сущности явлениями переходности, словообразования и др., которые являются и сегодня продуктивным способом образования новых слов в современном русском языке.

Заключение

В результате проделанной работы мы пришли к следующему:

1. Субстантивация как один из видов транспозиции являет собой сложный процесс, привлекающий к себе внимание целого ряда лингвистов. В науке существует несколько аспектов изучения и точек зрения в отношении теоретических вопросов явления субстантивации. Исследователями определены стадии процесса субстантивации, критерии определении степени удаленности «конечной» единицы от «исходной», причины возникновения этого явления

2. Тенденции к аналитизму объясняются в целом ряде случаев недостаточностью средств морфологического словообразования. При этом в результате перехода лексической единицы из одной части речи в другую изменяется комплекс ее признаков: 1) изменение синтаксической функции; 2) изменение категориального значения; 3) изменение лексического значения; 4) изменение дистрибуции; 5) изменение грамматических свойств.

3. Понятие субстантивации разграничивается в синхронии и диахронии, где синхронное словообразование изучает отношение сосуществующих единиц, диахроническое – процессы превращения одних единиц в другие.

4. Выделенные в работе типы субстантиватов широко используются в произведениях многих поэтов, заключая в себе, главным образом, функцию экспрессии.

5. Окказиональные субстантиваты несут в себе большую степень экспрессивности, нежели узуальные. Окказиональность работает здесь на ту особенность поэтической речи, которую можно назвать установкой на самовыражение, или на личностное выражение. При сравнении узуальных и окказиональных субстантиватов, отметим, что вторые относительно первых имеют временной характер и зависимость от поэтического контекста. Окказиональное употребление узуальных субстантиватов придает поэтической речи дополнительную смысловую и эмоциональную окраску.

Субстантиваты в референтном отношении отличаются разнообразием, как и другие единицы класса носителей признаков, что характеризует их высокую продуктивность.

Список использованной литературы

1.   Адскова Т.П. Субстантивы адъективного склонения в системе словообразования гнезд современного русского языка. АКД. А., 1993.

2.   Амирова Ж.Р. Проявление субстантивации на разных языковых уровнях // Вестник КазГУ. Филол. серия, №11.

3.   Бабайцева В.В. Зона синкретизма. // Филол.науки. М., 1983, №5.

4.   Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

5.   Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М., 1875.

6.   Виноградов В.В. Изб.труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975.

7.   Гайсина Р.М. проблема значения и семантизации отсубстантивных относительных прилагательных // Теория языка и словари. Кишинев, 1988.

8.   Голубева Н.П. Изменение лексико-грамматических признаков прилагательных, связанных с субстантивацией. АКД, Киев, 1963.

9.   Греч Н.И. Практическая русская грамматика. С.-П., 1834.

10.       Земская Е.А. Совр.русск. язык: Словообразование. М., 1973.

11.       Зуева Р.С. Окказиональное слово в контексте художественного целого. // Индивидуальность автора и контекст. Сб. науч. тр. А., 1992.

12.       Ким О.М. Транспозиция на уровне частей речи и явление омонимии в современном русском языке. Ташкент, 1978.

13.       Лингвистический энциклопедический словарь (Гл.ред. В.М. Ярцева). М., 1990.

14.       Лопатин В.В. Субстантивация как способ словообразования в совр. русск. языке. // Русский язык: Грамматич.исследования. М., 1967.

15.       Марков В.М. К вопросу о субстантивации имен прилагательных в русском языке. Казань, 1961.

16.       Матжанова М.А. Субстантивация причастий в русском и казахском языках. АКД. М., 1995.

17.       Мигирин В.Н. Очерки по теории процессов переходности в русском языке. Бельцы, 1971.

18.       Никитевич В.М. Основы номинативной деривации. Минск, 1985.

19.       Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1986.

20.       Остапенко С.А. Субстантивация как процесс взаимодействия грамматических классов слоев и проблема ее изучения. // Языковые категории и закономерности. Межвуз. сб. Кишинев: «Штиница», 1990.

21.       Потапешкина М.В. К вопросу о переходности частей речи в русском языке // Языковые категории и закономерности. Кишинев, 1990.

22.       Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

23.       Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М., 1985.

24.       Ройзензон Л.И. К типологии субстантивированных прилагательных и причастий. Самарканд, 1962.

25.       Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956.

26.       Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Харьков, 1888.

27.       Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. М., 1941.

28.       Щерба Л.В. Избр. работы по языкознанию и фонетике. Т.1, ЛГУ, 1958.

29.       Эр. Ханпира. Окказиональные элементы речи. // Стилистические исследования. М., 1972.

[1] Окказиональная словообразовательная модель – это такая структурно-семантическая формула  построения слов, которая неизвестна языку.