ПРЕДИСЛОВИЕ к шестому изданию

1 сентября текущего года исполнилось 75 лет со дня рождения покойного профессора Дмитрия Ивановича Мейера. Нам казалось, что наилучшим образом это событие может быть ознаменовано обновлением того «нерукотворного памятника» научной славы, который себе воздвиг этот ученый в течение своей кратковременной, но плодотворной деятельности, - изданием его курса русского гражданского права, исправленного и дополненного, главным образом, соответственно определениям ныне действующего законодательства.

Взяв на себя исправление и дополнение курса Мейера, я сознавал всю трудность предстоящей мне работы. С одной стороны, надо было сохранить текст курса, насколько это возможно, исключив из него только то, что, по состоянию действующего законодательства, потеряло всякое значение, а с другой - внести весь накопившийся с начала 50-х годов до наших дней законодательный материал, не только непосредственно касающийся гражданского права, но и входящий в другие, сопредельные с ним, области.

По видимости - чего проще зачеркнуть устаревшее и вставить новое. На деле же это оказывается совсем не так - и по отношению к чужому курсу любой юридической науки, а тем более по отношению к чужому курсу гражданского права, да еще к курсу такого мастера в деле обобщения, различения, определения и построения частей и целого, каким был покойный Мейер. Гражданское право, вышедшее из рук такого мастера, является прочным, стройным, изящным зданием, в котором отдельные части находятся в тесной связи, в сложных сочетаниях и в полной гармонии; вынуть хотя бы один кирпич из этого здания, и тем более заменить его другим - дело до чрезвычайности трудное. Нелегко было делать частичные исправления, не легче было вносить и новые учения. В курсе Мейера имеется множество выводов и обобщений, которые только и могли быть сделаны на основании действовавшего в его время законодательства, решительно в последующее время изменившегося. Проглядеть отдельные черты этих выводов и обобщений было более чем возможно, а замена их другими и исправление, в смысле ограничения, расширения, видоизменения и тому подобного, требовали большой осмотрительности. Что же касается внесения целых новых учений, то тут приходилось взвешивать каждое слово: надо было проникнуться воззрениями автора и избегать, по возможности, всего личного, субъективного, могущего звучать резким диссонансом. Как я справился с этой задачей, судить не мне, но желание выполнить ее, было самым искренним: ни труда, ни времени я не жалел.

Главным образом, конечно, мои исправления и дополнения коснулись законодательного материала: многие отделы пришлось заново переработать или впервые внести в курс, например: об авторском праве, о пожизненном владении, об узаконении и усыновлении и др. Но ограничиться одним законодательным материалом было бы недостаточно, и пришлось обращаться к данным судебной практики и теории, причем к первым я обращался по самым крупным или спорным вопросам, например: о принуждении, о давностном владении, о душеприказчиках и тому подобном, а ко вторым - лишь в тех случаях, когда сам Мейер указывал на теоретическую сторону данного вопроса, например: о владении, о переводном векселе и др. Поступая так, я имел в виду, не увеличивая объема курса, сделать его пригодным учебным руководством.

25 октября 1894 г.                                                                                                                                                        А.Г.