1

Рабовладельческое общество покоилось на эксплуатации рабов, принадлежавших на праве собственности рабовладельцам. В представлении идеологов этого общества главный и основной работник производства - раб отличается «только как instrumentum vocale [одаренное речью орудие] от животного как instrumentum semivocale [одаренного голосом орудия] и от неодушевленного орудия труда как от instrumentum mutum [немого орудия]»[2]. И если рабовладельцы исходили из того, что рабы составляют их собственность, то «закон укреплял этот взгляд и рассматривал рабов как вещь, целиком находящуюся в обладании рабовладельца»[3], а юристы и философы пытались обосновать его незыблемость и непогрешимость.

Наиболее яркое и последовательное выражение подобные взгляды получили в римском праве, серьезное влияние на формирование и развитие которого оказала римская юриспруденция, превратившаяся впоследствии в его составную часть в пределах, в которых высказывания отдельных юристов были санкционированы государством. Но историческая роль римского права, а следовательно, и римской юриспруденции далеко не исчерпывается одним только тем фактом, что основной принцип рабовладельческого общества - принцип принадлежности раба на праве собственности рабовладельцу был выражен здесь наиболее последовательно и прямолинейно. Это - всеобщий принцип рабовладельческой правовой системы, присущий отнюдь не одному только римскому праву.

Римское право, прежде всего и главным образом римское частное право, приобретает огромное историческое значение, далеко выходящее за пределы рабовладельческой формации, потому что в нем представлена «наиболее совершенная, насколько мы знаем, форма права, покоящегося на частной собственности»[4], что его создатели «впервые разработали право частной собственности, абстрактное право, частное право, право абстрактной личности»[5], что оно отличается «тончайшей разработкой всех существенных отношений простых товаровладельцев: купли и продажи, ссуды, долга, договора и прочих обязательств»[6]. Именно поэтому римское частное право, видоизмененное и переработанное применительно к новым историческим условиям, оказалось способным к обслуживанию потребностей, возникавших на почве новых товарно-денежных отношений как при феодализме, так и в условиях капитализма. По тем же причинам отдельные институты римского частного права, пережив эпоху разложения и гибели рабовладельческого общества, в той или иной мере и в той или иной форме превратились в действующие институты новых исторических систем права, покоящихся на частной собственности и эксплуатации.

Относительно высокому уровню развития частного права в Риме соответствует и развитие римской юриспруденции, характеристика которой может в значительной мере явиться характеристикой юриспруденции рабовладельческого общества в целом.

Творчество римских юристов не содержит теоретического обобщения законодательства и практики. Оно носило сугубо казуистический характер, осуществляясь преимущественно в форме обсуждения конкретных споров, в связи с которыми предлагались соответствующие решения частно-правовых вопросов. Тем не менее и в этой своей форме их творчества вполне удовлетворяло потребностям развитой экономической жизни, связанным со значительным усложнением способов юридического опосредствования отношений оборота и многообразием средств эксплуатации рабов, крестьян и других неимущих или малоимущих слоев населения.

В качестве представителей господствующего класса и идеологов рабовладельческого общественного строя римские юристы, исходившие из принципа незыблемости частной собственности, и в первую очередь собственности на раба как основного работника производства, должны были разрешить главную стоявшую перед ними задачу - выработать юридические формулы, максимально приспособленные для целей охраны и закрепления частной собственности и эксплуатации, для целей урегулирования и оформления возникавших и развивавшихся товарно-денежных отношений. Разрешению этой задачи и было посвящено творчество римских юристов, прошедшее в своем развитии три основных исторических этапа: 1) период доклассической юриспруденции, совпадающий в основном с эпохой республики; 2) период классической юриспруденции, начинающийся в эпоху принципата и завершающийся в III веке н. э.; 3) период послеклассической юриспруденции, завершающийся в первой половине VI века кодификацией Юстиниана.

Обращаясь к периоду доклассической юриспруденции, надлежит прежде всего отметить, что первыми юристами Древнего Рима были жрецы, объединявшиеся в замкнутую, построенную по кастовому принципу корпорацию - так называемую коллегию понтификов (collegium pontifi-cum). Формально понтифики признавались советниками магистратов и римских граждан по вопросам религиозного культа и правилам, которыми регулировались отношения к культу (jus sacrum). Фактически же они были единственными знатоками и истолкователями римского права[7], чрезвычайный формализм и казуистичность которого исключали возможность решения даже самых простых юридических вопросов без участия и помощи понтификов[8]. Свое монопольное положение знатоков и истолкователей права понтифики поддерживали и утверждали всяческими способами, сохраняя под покровом тайны все известные им сведения юридического характера, которые передавались из поколения в поколение лишь в пределах их собственной касты.

Само собой разумеется, что такое положение могло сохраняться только в условиях замкнутого патриархально-натурального хозяйства, когда юридические сделки заключались спорадически, от случая к случаю, в весьма незначительном масштабе. Однако по мере развития товарно-денежных отношений осведомленность относительно существующих правовых норм и порядка их применения должна была становиться все более широкой, а самые правовые нормы должны были приобрести тот элемент гласности, при отсутствии которого не могло быть и речи об удовлетворении потребностей гражданского оборота, развитого хотя бы в минимальной степени. К концу IV века до н. э., когда эти условия оказываются достаточно созревшими, монопольное господство в области права коллегии понтификов уступает место вытеснившей его светской юриспруденции.

Возникновение последней источники связывают с именем Флавия[9], который, как сообщают те же источники, выставил на форуме календарный список дней, установленных для предъявления различного рода исков, а также опубликовал формулы их предъявления, получившие впоследствии наименование Флавианова права (jus Flavianum). С другой стороны, широкому распространению юридических знаний способствовал первый плебейский pontifex maximus Тиберий Корунканий - лицо, которое, по утверждению Помпония, впервые предпринимает публичное обсуждение споров и казусов, представленных на его рассмотрение (primus publice jus civile professus est)[10].

Разумеется, процесс широкого распространения правовых сведений в Древнем Риме был более длительным и не исчерпывался теми немногочисленными фактами, о которых сообщают источники. Однако и эти факты весьма показательны как с точки зрения классового характера римской доклассической юриспруденции, так и с точки зрения исторических тенденций ее развития. И в эпоху, следующую за образованием Флавианова права, так же как в эпоху коллегии понтификов, юриспруденция продолжает составлять монополию господствующего класса, интересам и потребностям которого она служит и отдельные представители которого (Флавий был курульным эдилом) способствуют ее распространению, идя навстречу запросам и отражая в своей деятельности требования класса рабовладельцев. Однако потребности развивавшегося товарно-денежного оборота обусловили перемещение юриспруденции из коллегии понтификов, содержавших ее в тайне, в руки светских юристов, сделавших ее достоянием гласности.

Для подавляющего большинства римских юристов эпохи республики, как, впрочем, и последующих периодов, юриспруденция отнюдь не являлась единственной и исключительной профессией. Они занимались ею, наряду с государственной, литературной и иными формами деятельности[11], не говоря уже о том, что всякая прямая оплата их труда, которая в условиях рабовладельческого общества этически низводила бы его до уровня труда рабского, была исключена, если только она не производилась путем выплаты гонорара как единственно доступной формы вознаграждения лиц так называемых свободных профессий. Это обстоятельство само по себе было достаточным как для определения классового состава корпорации юристов, так и для направления их творчества по весьма, определенному руслу. О том же свидетельствуют и сохранившиеся до нашего времени упоминания об их отдельных высказываниях.

Сами римляне, и в частности Цицерон, называют юристов советниками магистратов и граждан по правовым вопросам (domus juris consulti totius oraculum civitatis)[12]. Об этом как будто бы свидетельствуют и функции, ими отправлявшиеся. Однако содержание советов, которые они давали, и характер суждений, ими высказанных, с достаточной определенностью обнаруживают тот факт, что эти советники отнюдь не были беспристрастными как в экономическом, так и в политическом отношении.

Из трех основных функций, осуществлявшихся римскими юристами, непосредственно с ведением судебных дел была связана функция agere. Однако, поскольку институт представительства вообще, в том числе и институт судебного представительства, так и не получил признания в Риме, функция agere сводилась в основном к консультации, предоставлявшейся спорящим сторонам о форме предъявления и способе постановки исковых требований, а также о формах и способах ведения судебных процессов. Что же касается непосредственного ведения самого процесса, то оно всецело и исключительно лежало на обязанностях спорящих сторон. Тем не менее и та помощь, которую они получали от юристов в виде предварительных консультаций, имела для них существенное значение прежде всего ввиду особой роли исковых формул, приобретавших различное выражение и специфический характер в зависимости от того, каким способом было нарушено право, каков характер этого нарушения и каково содержание самого нарушенного права. Допустить малейшее отступление от заранее установленных исковых формул - означало неизбежно потерпеть поражение в процессе. При таких условиях консультация лиц, сведущих в праве, превращалась, естественно, в необходимую предпосылку уверенного и правильного ведения судебного процесса.

Наряду с этим к помощи юристов прибегали также в случаях совершения различного рода юридических актов - завещаний и иных правовых сделок. Поскольку установление правовой связи между контрагентами определялось в первую очередь соответствующей формой, в которую облекались юридические акты, необходимо было заранее предусмотреть все правовые последствия, связанные с данной формой и вытекавшие из нее. Это и составляло содержание второй функции, осуществлявшейся юристами, - функции cavere. Некоторые из разработанных ими формул были закреплены и типизированы последующей практикой, придавшей им значение, далеко выходящее за пределы конкретных актов, для оформления которых они были первоначально созданы. Объединенные в особые сборники, эти формулы явились прототипом при образовании новых юри-дических норм.

Основной вид деятельности римских юристов охватывался функцией respondere, т. е. ответами на вопросы, обращенные к ним со стороны магистратов, судей и отдельных частных лиц. Responsa включали в себя наиболее богатый правовой материал, поскольку в них затрагивались самые разнообразные юридические вопросы, получавшие обоснованное с точки зрения их авторов и логически аргументированное разрешение. Они оказали значительное влияние и на дальнейшее распространение юридического образования, и на формирование новых правовых институтов и норм. В образовательных целях были использованы устные responsa, предлагавшиеся в результате публичного обсуждения вопросов учителем в дискуссии с его учениками (auditores). Именно в этой форме и производилось первоначальное обучение правовому искусству в Риме, и лишь к концу республиканского периода оно приобрело более или менее постоянный и систематический характер (instituere et instruere)[13].

С другой стороны, независимо от формы их изложения - устной или письменной[14] - responsa оказали огромное влияние на дальнейшее формирование и развитие римского частного права. Формально основываясь на действующих правовых нормах, они фактически видоизменяли их соответственно потребностям времени, максимально приближая эти нормы к новым экономическим условиям. Тем самым окаменевшие правила цивильного права наполнялись новым содержанием. Воплощенные в большей своей части в преторские эдикты, responsa составили основное содержание преторского права (jus honorarium), действовавшего формально на почве цивильного права, а фактически параллельно с ним и даже в противовес ему[15]. Объединенные в единый сборник, они превратились впоследствии в самостоятельную ветвь римского права - juris interpretatio, которая имела равное и параллельное действие с писанными законами, зачастую и превалировала над ними[16].

Какие же конкретные преимущества перед нормами цивильного права обеспечивали столь значительную и все возраставшую роль, которую приобретали responsa римских юристов в правовом регулировании вновь возникших и развивавшихся экономических отношений? К сожалению, мы располагаем очень скудными, почерпнутыми главным образом из более поздних источников сведениями о юристах доклассического периода. Однако имеющиеся у нас данные вполне достаточны для того, чтобы составить совершенно ясное представление о классовой направленности и исторической тенденции развития древней римской юриспруденции.

Рассмотрим в качестве примера stipulatio Aquiliana - институт, автором которого является Aquilius Gallus, претор 66 г. до н. э. Сущность этого института заключается в том, что он предоставлял возможность любое обязательство преобразовать в стипуляционную форму, а затем и прекратить его при помощи стипуляции соответственно существовавшему в римском праве принципу симметричности возникновения и прекращения обязательств (contrarius actus). Как известно, стипуляция представляла собой наиболее легкий способ установления частноправовых отношений по цивильному праву. Придание ей всеобщего значения явилось следствием того факта, что более строгие способы установления обязательств превратились в серьезное препятствие на пути движения отношений частного оборота, ставшего к этому времени настолько подвижным и развитым, что без облегченных и упрощенных юридических форм обойтись уже было невозможно.

Тем же целям должен был служить также институт usucapionis ex Rutiliana constitutione (по имени юриста Rutilus Rufus, консула в 105 г. до н. э.), согласно которому лицо, приобретающее от состоящей под опекой женщины res mancipi, отчужденную ею без согласия опекуна, могло, оплатив стоимость этой вещи, стать собственником по давности владения, независимо от своей добросовестности (bona fides) и правового основания (justus titulus), по которому вещь была им получена во владение. Благодаря этому возможность отчуждения имущества женщинами, состоявшими под опекой, становится более широкой - если и не в силу действительности заключенных ими сделок, то по крайней мере в силу возникновения у приобретателя права собственности по давности владения. Все эти меры, конечно, слишком далеки от признания за женщиной полной дееспособности, но они во всяком случае представляют собой первый и притом весьма значительный шаг по пути вовлечения ее в имущественный оборот при одновременном обеспечении интересов лиц, вступавших с нею в частноправовые отношения.

Вводя эти и им подобные новшества, древнеримские юристы обычно ссылаются на нормы цивильного права, на их смысл, якобы заключающий в себе принципы такого рода. Фактически же благодаря интерпретации юристов цивильное право приобретало во многих своих частях совершенно новое содержание и постепенно приспосабливалось к условиям, значительно отличавшимся от тех, при которых оно было создано. Однако интерпретаторская деятельность древнеримских юристов была направлена не просто на удовлетворение потребностей оборота в целом, но прежде всего на защиту интересов его более богатых и более сильных в имущественном отношении участников.

В этом смысле особенно показателен институт, который разработал юрист Cascellius и который фигурирует в источниках под наименованием judicium Cascellianum. Cascellius считал, что при предъявлении владельческого иска, основанного на интердикте uti possideti, когда каждая из сторон претендует на владение спорной вещью, претор может передать вещь в провизорное (временное) владение той стороны, которая обяжется, в случае присуждения вещи противной стороне, передать ей наряду с самой вещью определенную денежную сумму. Следовательно, в положение провизорного (временного) владельца может поставить себя лишь то лицо, имущественное состояние которого позволяет ему принять на себя дополнительное денежное обязательство, подлежащее исполнению лишь в случае отсуждения у него вещи в пользу противной стороны. Но тем самым бремя доказывания права на вещь в будущем процессе перелагалось на сторону, которая не могла обеспечить себе временного владения вещью и оказывалась поэтому в более невыгодном юридическом положении, чем ее противник. Таким образом, как видно на примере этого института, римская юриспруденция стояла не только на службе у класса рабовладельцев против угнетенного и эксплуатируемого класса - класса рабов, но и на страже интересов имущих против малоимущих и неимущих слоев населения.

Все эти тенденции и особенности развития римской юриспруденции, проявившие себя уже в творчестве древних юристов, с особенной силой обнаруживаются в эпоху ее расцвета, когда бурное развитие экономической жизни, при значительном усилении способов и средств эксплуатации рабов, а также эксплуатации неимущих слоев населения, поставили перед юриспруденцией новые, более сложные задачи, разрешение которых и привело к созданию римского частного права как классической системы права, основанного на частной собственности и эксплуатации.