Глава V. Субъектный состав гражданских правоотношений. Абсолютные и относительные права

Субъектный состав гражданских правоотношений обычно служит в цивилистической теории решающим критерием разграничения так называемых абсолютных и относительных гражданских прав. Как известно, это разграничение строится сообразно с тем, как количественно определяются пассивные или обязанные субъекты различных видов гражданских правоотношений: права признаются относительными или абсолютными в зависимости от того, возлагается ли обязанность по их соблюдению на определенных субъектов или на неопределенную группу лиц. На основе этого общего критерия вещные права обычно включают в разряд абсолютных, а обязательственные - в разряд относительных прав. Соответствующей классификации подвергаются также и другие гражданские права. Однако существенный интерес представляет прежде всего то обстоятельство, что именно вещные и обязательственные права включаются в различные рубрики классификации гражданских прав по их абсолютному и относительному действию. Этот признак, разумеется, не может служить решающим основанием для разграничения институтов вещного и обязательственного права; но, являясь в высшей степени важным для характеристики этих институтов, он может быть также использован для установления сущностного различия между ними[1018]. Поэтому мы считаем целесообразным ограничить рассмотрение пробле-мы субъектного состава гражданских правоотношении вопросом об абсолютных и относительных правах, в той мере, в какой эта класси-фикация совпадает с делением гражданских прав на права вещные и обязательственные.

1

Можно указать на два основных направления, наметившиеся в буржуазной цивилистической теории при разработке вопроса о характере, содержании и субъектном составе вещных и обязательственных право-отношений.

Согласно первому, в свое время господствующему, но и поныне обладающему большим удельным весом в буржуазной юриспруденции воззрению, вещное право есть отношение человека к вещи, юридически закрепляющее его господство над вещью, тогда как обязательственное право есть отношение между людьми, отношение, по крайней мере, между двумя лицами, выступающими в нем в качестве носителей прав и обязанностей. Следовательно, если обязательственное отношение является правоотношением между двумя или несколькими лицами, то в отношениях вещного права налицо только один субъект прав, сам управомоченный, которому противостоит вещь как предмет его господства или власти.

Наиболее широкое распространение это воззрение получило в немецкой цивилистической, главным образом, пандектной литературе[1019]. Но его разделяли также многие французские[1020] и русские[1020] дореволюционные юристы.

Резкое противопоставление вещных прав правам обязательственным, вытекающее из проведенного таким способом различия в субъектных составах правоотношений обоего рода, основывается на лишении вещных прав их общественного содержания, на превращении права буржуазной собственности из юридической формы закрепления производственных отношении капитализма в фетишизированный образ отношений человека к вещи, господства человека над вещью, за которым в действительности скрываются отношения между людьми, отношения между классами, господство одного класса над другим. Но фетишизация правовых отношений, ограниченная пределами одного только вещного права, оказалась недостаточной для некоторых буржуазных юристов, утверждающих, что не только в вещных, но и в обязательственных правах имеют место не отношения между людьми, а отношения человека к вещи, с тем лишь различием, что если вещные права закрепляют отношения к определенной вещи, то обязательственные права выражаются в отношениях к массе вещей, образующих в своей совокупности имущество должника[1021].

Такое воззрение на содержание и субъектный состав вещно-правовых и обязательственно-правовых отношений слишком уж прямолинейно отрицало всякую социальную сущность права и правовых отношении, чтобы не вызвать против себя критики даже со стороны некоторых буржуазных юристов, указывавших на то, что правовые отношения не могут быть ничем иным, кроме как отношениями между людьми, что «право существует только между одним и другим лицом»[1021], что «следствием иллюзии, представляющей собою результат поверхностного анализа, является тот факт, что область права была разделена на две части, которые кажутся не имеющими ничего общего между собою: обязательства или личные права и собственность или права вещные... По существу, вещное право имеет такой же характер, как и право личное: оно также предполагает отношение обязательственного порядка между субъектами»[1021]. Таким образом, «всякое право без исключений... сводится... к обязательствам»[1022], и различие между вещными и обязательственными правами состоит только в том, что если «право собственности абсолютно: все должны уважать мою собственность, все обязаны предоставлять мне делать то, что я хочу, и должны воздерживаться от всяких действий, направленных на мое благо», то «право кредитора относительно: оно существует только в отношении одного лица, должника, и оно обязывает это лицо сделать что-нибудь в мою пользу»[1023].

Наиболее широкое распространение это воззрение получило во французской цивилистической литературе[1024], но его разделяли также многие русские дореволюционные[1025] и немецкие юристы[1026].

Являясь значительным шагом вперед, по сравнению с концепцией вещного правоотношения как отношения управомоченного к вещи, новое воззрение в то же время отнюдь не выражало собой стремления проникнуть в историческое и классовое содержание правовых явлении. Представители обоих направлений вели спор о выборе более удачной юридической конструкции; но классовое содержание права буржуазной собственности остается в достаточной степени скрытым и замаскированным и тогда, когда юридическая конструкция отношения к вещи заменяется юридической конструкцией отношения «абстрактного индивида» ко всем другим пассивно обязанным лицам. В последней конструкции содержится некоторое подобие истины, но, оставаясь только юридической конструкцией, не объясненной теми материальными отношениями, юридической формой выражения которых право собственности является, она оказывается лишенной реального классового, а, стало быть, поскольку речь идет о капиталистической собственности, и общественного содержания.

Что же касается особенно часто встречающихся у некоторых буржуазных авторов нового времени попыток «социализации» правовых отношений и институтов, то они не только не выражают собою стремлений вскрыть классовую сущность этих явлений, а, напротив, зачастую являются особо утонченными способами затушевывания этой сущности, демагогически характеризующими институты буржуазного права как «общенародные», «социально-полезные» и соответствующие интересам всего общества в целом[1027]. Нечего н говорить, что такое объяснение вещных и обязательственных прав, несмотря на то, что оно исходит из воззрения на правовые отношения как на отношения между людьми, ничего не дает для понимания их сущности, а, напротив, устраняет всякую возможность их познания, правильного с научной и общественно-классовой точек зрения.

2

Принципиальная недопустимость признания возможности существо-вания правового отношения человека к вещи, разумеется, исключает конструкцию права собственности и других вещных прав как институтов, закрепляющих подчинение вещей юридическому господству управо-моченного. В связи с этим возникает вопрос, адекватно ли понятию права собственности его определение через совокупность трех предоставленных собственнику правомочий, содержащееся в ст. 58 ГК РСФСР?

Критический анализ разногласий, имевших место еще в пандектной литературе по аналагичному вопросу, а такде анализ принципа эластичности права собственности (jus recadentiae) и исследование существа вопроса с достаточной убедительностью показывают, что право собственности не может быть сведено к сумме трех правомочий собственника, поскольку даже в том случае, когда собственник лишается всех своих трех правомочий (например, при судебном аресте вещи с изъятием ее из владения собственника), он не всегда перестает быть собственником, и в дальнейшем к нему могут возвратиться все ранее утраченные им правомочия[1028].

С другой стороны, формула ст. 58, технически, может быть, очень удачная, потому не является адекватной понятию права собственности теоретически, что право пользования, владения и распоряжения имуществом представляется на первый взгляд как отношение управомоченного к самому этому имуществу, и только существенный анализ института позволяет выявить закрепляемые им правовые отношения с определенным субъектным составом и определенной классовой характеристикой. Поэтому изучение вопроса о субъектном составе отношений собственности не может строиться на формуле ст. 58, а должны исходить из такого определения, которое явилось бы переводом на язык права экономического понятия как отношения «отдельного человека к естественным условиям труда и воспроизводства как принадлежащим ему»[1029], как присвоения «индивидом предметов природы внутри и посредством определенной общественной формы»[1030].

В соответствии с этими теоритическими предпосылками и строится предположенное проф. А. В. Венедиктовым определение права собствен-ности как право «индивида или коллектива использовать средства и продукты производства своей властью и в своем интересе на основе господствующей в данном обществе системы классовых отношений и в соответствий с нею»[1031].

Что означает право использовать средства и продукты производства «своей властью» и «в своем интересе» с точки зрения субъектного состава юридических отношений собственности? Оно означает, по-видимому, что решающим условием существования и действия права собственности является устранение властного вмешательства всех других лиц, которые могли бы действовать в своих собственных интересах и на которых поэтому возлагается пассивная обязанность воздержания от совершения действий подобного рода. Пассивная обязанность воздержания и есть то поведение, юридическое обеспечение которого создает собственнику возможность использования принадлежащих ему продуктов и средств производства в целях удовлетворения интересов, охраняемых признанным за ним правом. Характер и содержание этих интересов определяются господствующей в данном обществе системой классовых отношений, на основе и в соответствии с которой осуществляется процесс использования продуктов и средств производства их собственником. Если господствую-щая в обществе система классовых отношений характеризуется тем, что «основой производственных отношений является капиталистическая собственность на средства производства при отсутствии собственности на работника»[1032], то процесс использования средств производства предпола-гает с такой же необходимостью для их собственников соединение с ними чужой рабочей силы, как и для обладателей рабочей силы - ее продажу собственникам средств производства. Если же производственные отношения общества характеризуются тем, что их основой «является общественная собственность на средства производства»[1033], и «взаимные отношения людей в процессе производства характеризуются здесь как отношения товарищеского сотрудничества и социалистической взаимопомощи свободных от эксплуатации работников»[1034], то процесс использования средств производства выступает как процесс присвоения предметов природы усилиями общества и в интересах общества. Но при наличии данных классовых отношений удовлетворение интересов собственника юридически вполне обеспечивается тем, что соответственно его праву пассивная обязанность воздержания возлагается на всех других лиц, образующих «людской субстрат» данной общественной системы и подчиненных данному правопорядку. Пассивный субъект отношений собственности выступает, таким образом, в виде совокупности всех других лиц, всех правосубъектных членов общества, на которых возлагается обязанность воздержания от совершения определенных действий и которые противостоят собственнику как управомоченному, т. е. как активному субъекту этих отношений.

Этот вывод, однако, отнюдь не является только следствием принципа, согласно которому всякое правоотношение является отношением общественным и поэтому таким же общественным отношением должно быть отношение собственности. Он основан не только на том, что, являясь отношением между людьми, право собственности должно становиться отношением его носителя со всеми другими лицами. Помимо уже приведенных нами соображений, этот вывод подтверждается также двумя следующим обстоятельствами.

Во-первых, главная историческая задача права в отношении господствующей в данную историческую эпоху формы собственности состоит в ее охране от каких бы то ни было посягательств. В условиях капитализма правовая охрана буржуазной собственности юридически закрепляет разделение общества на антагонистические классы и обеспечивает тем самым, даже при отсутствии формального принуждения к труду, осуществление эксплуатации на основе экономического принуждения. В условиях социализма правовая охрана социалистической собственности, составляющей экономическую основу нашего общества на антагонистические классы и, наряду с законодательным запрещением эксплуатации чужого труда, устраняет какие бы то ни было экономические предпосылки эксплуатации человека человеком. Юридическое закрепление и охрана отношений собственности могут получить выражение не только в нормах права, но и в правовых отношениях, регулируемых этими нормами, лишь при том условии, если на всех других лиц, противостоящих собственнику, будет возложена обязанность воздержания, обеспечивающая собственнику возможность совершения определенных действий в целях удовлетворения интересов, охраняемых его правом. Именно поэтому в качестве обязанных участников отношений собственности выступают все лица, противостоящие собственнику и подчиненные данному правопорядку.

Во-вторых, отношения собственности, как указывает Маркс, являются юридической формой выражения производственных отношений[1035], которые, представляя собою не что иное, как «отношения людей друг к другу в процессе производства»[1036], охватывают общественные связи индивида со всеми другими лицами как участниками общественного производства и как представителями определенных общественных классов. Но если производственные отношения являются всеобъемлющими в такой степени, то и отношения собственности, в форме которых они выражаются юридически, должны быть такими же всеобъемлющими и фиксировать в себе не только отношения собственника к определенным лицам, но и его отношения ко всем участникам общественного производства, ко всем членам данной общественной системы. Такое всеобъемлющее значение отношения собственности мо-гут иметь только как правоотношения, в которых собственнику как управомоченному противостоят все другие лица, несущие обязанность воздержания, обеспечивающую собственнику возможность совершения определен-ных действии в целях удовлетворения интересов, охраняемых его правом.

Однако право собственности как известный юридический институт не охватывает собою полностью отношений собственности как экономической категории. Отношения собственности в том широком смысле, в котором о них говорит Маркс, охватывают всю совокупность производственных отношений, а последние регулируются не только нормами права собственности, но и самыми различными нормами и гражданского права и других отраслей права. Поэтому, если в результате анализа комплекса правовых отношений, опосредствующих в своем единстве совокупность общественно-производственных отношений, можно выявить активно обязанных субъектов отношений собственности, как это с достаточной убедительностью показано в работе проф. С. И. Аскназия[1037], то анализ одних только юридических отношений собственности не может привести к выявлению их активно обязанных субъектов. В самом деле, если с экономической точки зрения отношения по соединению рабочей силы со средствами производства также охватываются отношениями собственности, поскольку они выражают собой совокупность производственных отношений определенной социально-экономической формации, то юридически эти отношения выходят за пределы права собственности и составляют предмет регулирования трудового законодательства. Если же активные функции конкретных лиц в отношении собственника возлагаются на них вследствие установления других договорных или недоговорных обязательств, например, по договору хранения или вследствие причинения вреда, то эти правоотношения также выходят за пределы юридических отношений собственности и составляют предмет регулирования обязательственного права.

Активная обязанность конкретных лиц, заключающаяся в необхо-димости для них совершения известных положительных действий, лишь в том случае действительно охватывается юридическими отношениями собственности и определяется нормами о праве собственности, если она возникает вследствие нарушения кем-либо из пассивно обязанных лиц возложенной на них обязанности воздержания: нарушение владения влечет за собой возложение на нарушителя обязанности по его восста-новлению; совершение других действии, препятствующих осуществлению права собственности, влечет за собой возложение на нарушителя обя-занности воздерживаться от совершения этих действий в будущем. Но все эти случаи уже потому, что они характеризуют юридические отношения собственности не в их нормальном, а в их аномальном состоянии, не могут служить основанием для утверждения, что в самих отношениях собственности участвуют субъекты, обязанные совершить определенные положительные действия.

Итак, появление лиц, активно обязанных перед собственником, свидетельствует либо о том, что отношения собственности находятся в аномальном состоянии, либо о том, что на их основе возникли новые правоотношения, - обязательственного, трудового или иного характера, - выходящие за пределы юридических отношений собственности. Собственность как экономическая категория выражается в правовых отношениях собственности лишь постольку, поскольку управомоченному в качестве пассивно обязанных субъектов противостоят все другие лица, подчиненные данному правопорядку, а в своем активном состоянии она опосредствуется комплексом самых разнообразных правовых отношений, составляющих предмет регулирования различных правовых институтов.

Юридические отношения собственности, опосредствующие собственность как экономическую категорию лишь частично, являются, таким образом, правоотношениями абсолютного характера, поскольку они обладают двумя признаками, присущими абсолютным правам вообще: собственнику как управомоченному в качество обязанных противостоят все лица, подчиненные данному правопорядку; на всех этих лиц возлагается пассивная функция - функция воздержания от действий, препятствующих удовлетворению юридически охраняемых интересов собственника.

Сопоставление субъектных составов отношений собственности и других вещных прав должно показать, в какой мере последние могут претендовать на то, чтобы именоваться абсолютными правами. Сопоставление отношений собственности с обязательственными отношениями должно показать, в какой мере различие между их субъектными составами может служить основанием для включения первых в разряд абсолютных, а последних - в разряд относительных прав.

3

Право собственности не является единственным вещным правом, известным советскому гражданско-правовому законодательству. Наряду с правом собственности, ГК РСФСР включает в разряд вещных прав право застройки и залоговое право.

По договору застройки застройщик приобретает срочное право пользования земельным участком в целях возведения строения на нем и срочное право владения, пользования и распоряжения этим строением. Как и всякое право вообще, право застройки осуществляется в интересах управомоченного, т. е. в интересах застройщика. Следовательно, пользование и «свой интерес», являющиеся конститутивными элементами права собственности, присущи также и праву застройки. Но в этом праве отсутствует третий конститутивный элемент права собственности - «своя власть», поскольку застройщик пользуется земельным участком и возведенным на нем строением не своей властью, а властью собственника, предоставившего ему это право на определенный срок и на известных условиях.

Отсутствие в праве застройки одного из элементов, конституирующих право собственности, означает, что застройщик находится в  особом правоотношении с тем, чье право содержит в себе этот элемент, т. е. с собственником, властью которого право застройщика известным образом ограничивается. Это правоотношение носит двусторонний характер: оба его субъекта - и застройщик, и собственник - выступают в нем одновременно и в качестве носителей прав и в качестве носителей обязанностей. С точки зрения их субъектной характеристики, отношения собственности и отношения застройки имеют то общее, что перед застройщиком так же, как и перед собственником, в качестве пассивно обязанных выступают все другие лица, поскольку, по аналогии со ст. 170 ГК РСФСР, право застройки защищается против всякого нарушителя, в том числе и против самого собственника. Однако своеобразный, по сравнению с правом собственности, характер права застройки (отсутствие у застройщика «своей власти», срочное ограничение осуществляемого им права) сказывается как на субъектной характеристике отношений застройки (непосредственная правовая связь между двумя лицами: застройщиком и собственником), так и на характере правового положения их участников (и застройщик и собственник являются управомоченными и обязанными одновременно).

В случае установления залога, залогодержатель приобретает либо только право распоряжения заложенным имуществом, которое осуществляется при наступлении известных условий, либо также и право владения этим имуществом, если по условиям договора оно должно быть передано залогодержателю. Соответственно этому собственник либо только ограничивается в праве распоряжения и пользования, которое может уменьшить ценность заложенного имущества, либо также утрачивает право владения этим имуществом вплоть до погашения обязательства, обеспеченного залогом. Но если бы залогодержателю было передано не только право владения и распоряжения, но даже и право пользования этим имуществом, то и тогда в его праве отсутствовали бы некоторые элементы, необходимые для конституирования права собственности, поскольку все эти правомочия он осуществлял бы не своей властью, а по праву, предоставленному ему собственником. Право залогодержателя ограничено правом залогодателя как собственника, в отличие от которого он не может осуществлять пользование, влияющее на субстанцию вещи или уменьшающее ее ценность каким-либо иным способом; он не может, далее, распорядиться заложенным имуществом до наступления условий, предусмотренных договором и законом; он не может, наконец, владеть этим имуществом в иных целях, кроме как в целях обеспечения своих требований к кредитору по обязательству, укрепленному залогом. Отсутствие в залоговом праве «своей власти» как одного из элементов, конституирующих право собственности, означает, что залогодержатель находится в особом правоотношении с собственником, властью которого право залогодержателя известным образом ограничивается. Это правоотношение так же, как и отношение застройки, носит двусторонний характер: оба его субъекта - и залогодержатель и залогодатель-собствен-ник - выступают в нем одновременно и в качестве носителей прав и в качестве носителей обязанностей. Так же, как и отношения застройки, они имеют то общее с отношениями собственности, что и перед залогодержателем в качестве пассивно обязанных выступают все другие лица, поскольку, согласно ст. 98 ГК РСФСР, залоговое право защищается против всякого нарушителя, в том числе и против самого собственника. Однако своеобразный, по сравнению с правом собственности, характер залогового права (отсутствие у залогодержателя «своей власти», условный характер и ограниченный объем предоставленных ему правомочий) сказывается как на субъектной характеристике отношений залога (непосредственная правовая связь между двумя лицами: залогодержателем и залогодателем-собственником), так и на характере правового положения их участников (и залогодержатель и залогодатель-собственник являются управомоченными и обязанными одновременно).

Таким образом, наряду с чертами сходства, субъектный состав отношений застройки и залога в двух направлениях отличается от субъектного состава отношений собственности: порождая обязанность воздержания для всех других лиц, эти правоотношения существуют прежде всего как отношения между двумя конкретными субъектами, являющимися управомоченными и обязанными одновременно; обязанности, возлагаемые на контрагентов - застройщика и залогодержателя, могут состоять не только в пассивной функции, но и в совершении активных действий. Это означает, что право залога и право застройки лишены тех признаков, которые присущи абсолютным правам: они адресуются не только всем другим лицам, но и конкретному лицу; они обусловливают не только возложение пассивной функции на всех других лиц, но и активной функции на определенное лицо.

На первый взгляд может показаться, что эти обстоятельства свидетельствуют не об относительности, а об абсолютности права застройки и залогового права, превосходящей абсолютность права собственности, ибо залогодержателю противостоят как все другие лица, на которых возлагается пассивная функция, так и, сверх того, конкретное обязанное лицо, на которое может быть возложена активная функция. Однако абсолютный характер права является отражением абсолютной полноты «своей власти», принадлежащей управомоченному; и именно потому, что полнота «своей власти» отсутствует в праве застройки и в праве залога, на противоположном полюсе обоих видов правоотношений появляется конкретная фигура, определенный субъект, на которого может быть возложено совершение положительных действий в пользу управомоченного. Зависимость права одного лица от совершения активных действий другим лицом, если бы даже обязанность воздержания была возложена на всех третьих лиц, свидетельствует о том, что это право лишено абсолютного характера. Эта зависимость, отражающаяся на субъектном составе отношений залога и застройки, который отличается от субъектного состава отношений собственности, свидетельствует о том, что ни залоговое право, ни право застройки не являются абсолютными правами. Нельзя поэтому не признать правильной широко аргументированную и теоретически вполне обоснованную точку зрения проф. В. К. Райхера, который, указывая на решающее и длящееся значение договора для установления и осуществления отношений застройки и залога как отношений между двумя определенными субъектами, приходит к выводу, что «целый ряд прав, признаваемых в настоящее время абсолютными (вещными), таковыми в действительности не являются, так как по своему субъектному составу, по своей структуре, по характеру оформляемых ими социальных связей они принадлежат к совершенно другому типу, к типу относительных прав. Сюда относятся, в частности, право застройки, право залога... Все эти права следует переквалифицировать и перечислить из абсолютных в относительные, с соответственной ломкой установившейся системы гражданских прав»[1038].

4

Обращаясь к анализу субъектной характеристики обязательственных правоотношении, мы должны иметь в виду, что принцип всеобщей охраны отнюдь не составляет отличительной особенности вещных прав, поскольку «и личное, обязательственное право требования, принадлежащее кредитору но отношению к должнику, обязан «признавать» и «уважать» не только сам должник, но, без сомнения, «все прочие лица»; обязанность «признавать», «уважать», «не нарушать», «соблюдать» и т. д. - это «общий родовой признак всякого правоотношения уже как общественного отношения, независимо от того, будет ли оно, по своей структуре, абсолютным или относительным, вещным или обязательственным»[1039].

Если в результате установления обязательственных отношений происходит перенесение на другое лицо права собственности, как это, например, имеет место при заключении договоров купли-продажи, обмена, дарения, или перенесение только отдельных вещных правомочий (владения и пользования), как это, например, имеет место при заключении договоров ссуды или имущественного найма, то принцип всеобщей защиты обязательственных прав во всех этих случаях вытекает непосредственно из того факта, что они порождают известные вещно-правовые последствия. Но и тогда, когда управомоченный приобретает обязательственные права, не обладающие вещными элементами, как это, например, имеет место при возникновении обязательств из причинения вреда, из неосновательною обогащения или вследствие включения в завещание условия о легате, его правомочия нуждаются во всеобщей защите потому, что их осуществлению может воспрепятствовать не только непосредственно обязанная сторона, как думают сторонники традиционной точки зрения, но и любое третье лицо, не связанное с управомоченным обязательственным отношением.

Закон должен поэтому запретить третьим лицам совершать действия, препятствующие осуществлению прав и обязанностей сторонами в обязательстве или способствующие их уклонению от выполнения своих обязанностей.

Обязательственные права приобретают, далее, значение для третьих лиц не только в силу принципа их всеобщей защиты, но также вследствие так называемого отраженного действия, которое они оказывают на права и правовые возможности третьих лиц.

Отраженное действие обязательственных прав, обладающих вещными элементами, является непосредственным результатом права следования, которое зачастую устанавливается законом expressis verbis. Так, ст. 169 ГК РСФСР гласит: «При передаче права собственности на имущество от наймодателя к другому лицу, договор найма сохраняет силу для нового собственника». Это означает, что с любым третьим лицом, которое приобретает право собственности на сданное внаем имущество, наниматель может вступить в конкретное правоотношение, а, следовательно, договор имущественного найма, связывающий нанимателя с определенным контрагентом, наймодателем, вместе с тем многочисленными невидимыми нитями связывает его и со всеми третьими лицами, перед которыми его права охраняются и определенные представители которых при известных обстоятельствах могут стать его контрагентами и должны поэтому считаться с принадлежащим ему правом. Но и тогда, когда обязательственные права не обладают вещными элементами, они потому оказывают отраженное действие на правовые возможности третьих лиц, что их осуществление может способствовать или препятствовать осуществлению прав, носителями которых последние являются. Достаточно указать хотя бы на то взаимное отраженное действие, которое оказывают друг на друга права нескольких кредиторов, находящихся в отношениях с одним и тем же должником, в условиях, когда имущество последнего оказывается недостаточным для покрытия обращенных к нему претензий.

Наконец, степень полноты и точности, с которой контрагент управомоченного выполняет свои обязанности, также может оказать отраженное действие на права и правовые возможности третьих лиц. Так, согласно ст. 269 ГК РСФСР, действия поверенного только в том случае создают права и обязанности для доверителя, если они совершаются в пределах полномочий, выраженных в доверенности. Соответственно этому, третьи лица, с которыми заключает сделки поверенный, только в том случае приобретают права и обязанности в отношении доверителя, если поверенный действовал в пределах оформленных в доверенности полномочий или если доверитель впоследствии одобрит сделку, заключенную поверенным с превышением его полномочий.

Защита обязательственных прав от нарушений со стороны всех других лиц, а также отраженное действие, которое они оказывают на права и правовые возможности последних, обусловливают, при наступлении определенных фактов, установление конкретных правоотношений между стороной в обязательстве и кем-либо из числа других лиц. Так, никто не должен препятствовать осуществлению права заказчика на возмездное выполнение определенной работы подрядчиком, поклажедателя - на сохранение его имущества хранителем, грузоотправителя - на доставку его груза из одного пункта в другой перевозчиком, как и наоборот, никто не должен препятствовать осуществлению прав и обязанностей их контрагентами, и всякий случай нарушения этой обязанности приводит к возложению на нарушителя новой обязанности в отношении управомоченного по обязательству.

Все эти обстоятельства - и принцип всеобщей защиты обязательственных прав, и их отраженное действие на права и правовые возможности третьих лиц и, наконец, возможность установления на основе обязательственного права конкретных правоотношений между его носителем и кем-либо из числа последних - свидетельствуют как будто бы о том, что субъектный состав обязательственных отношений ничем не отличается от субъектного состава отношений собственности. В связи с этим должен быть разрешен вопрос о том, чем отличаются обязательственные права как права относительные от права собственности как права абсолютного?

Различие между ними заключается, прежде всего, в особом правовом положении контрагента управомоченного по обязательству по сравнению с правовым положением всех других пассивно обязанных лиц. К этому контрагенту в первую очередь адресуется притязание управомоченного, причем на него может быть возложено совершение не только пассивных, но и активных действий. Если на контрагента по обязательству возлагается совершение активных действий (передать вещь, выполнить работу и т. д.), то осуществление обязательственного права ставится в прямую зависимость от совершения этих действий. Но, как мы уже видели, это означает, что у управомоченного нет абсолютной полноты «своей власти» и что его право не является правом абсолютного характера. Если же на него возлагается пассивная функция (не выпускать в свет свое произведение в период действия издательского договора без письменного согласия издательства), то и тогда его правовое положение существенным образом отличается от правового положения всех других лиц, не связанных обязательством, но обязанных «уважать», «соблюдать», «не нарушать» и т. д. чужое право. Ибо когда пассивная функция возлагается на конкретного контрагента, то это может быть либо следствием уступки этим контрагентом своего права другому лицу на определенный срок и на известных условиях, как это имеет место при заключении издательского договора, либо следствием его отказа от осуществления своего права в течение известного времени в интересах другого лица, как это имеет место, когда, например, продавец соглашается на новацию договора купли-продажи договором срочного займа и тем самым временно отказывается в интересах покупателя от осуществления своего права на уплату покупной цены. Напротив, когда пассивная функция возлагается на всех третьих лиц, то это не является следствием уступки их права или отказа от его осуществления, а непосредственно вытекает из принципа юридической охраны всяких, в том числе и обязательственных прав.

Таким образом, на всех третьих лиц может быть возложена только пассивная функция, являющаяся следствием всеобщей защиты субъективных прав, тогда как на контрагента по обязательству может быть возложена и пассивная и активная функции, причем обе эти функции свидетельствуют о зависимом характере «власти» управомоченного, т. е. об относительном действии принадлежащих ему прав. Возложение пассивной обязанности на всех других лиц в абсолютных правах есть результат наличия прав на стороне управомоченного. Третьи лица не должны препятствовать осуществлению его права, и возлагаемая на них обязанность имеет решающее значение для управомоченного. Возложение пассивной обязанности на всех других лиц в относительных правах есть результат не только наличия прав на стороне управомоченного, но и наличия обязанностей на стороне его контрагента. Третьи лица не должны препятствовать осуществлению его права и исполнению обязанности его контрагентом; но возлагаемая на них обязанность имеет второстепенное значение для управомоченного, по сравнению со значением, которое для него имеет обязанность его контрагента. Иначе говоря, будучи прямой в отношении абсолютных прав, всеобщая пассивная обязанность является косвенной в отношении прав относительных.

Таковы основные признаки, отличающие обязательственные права как права относительные от права собственности как права абсолютного: относительно управомоченному противостоит конкретный контрагент, выделяющийся из общей массы пассивно обязанных лиц; на него может быть возложена не только пассивная, но и активная функция как отражение зависимого характера относительного права; пассивная обязанность всех других лиц является производной не только от права, но и от соответствующей ему конкретной обязанности. Все эти признаки являются следствием производного и зависимого характера «власти», предоставленной управомоченному. Именно поэтому обязательственные права должны быть признаны правами относительными, в отличие от тех прав, носители которых обладают полнотой «своей власти», независимой от конкретных контрагентов, от совершения ими активных или пассивных действий.

Нет никакого сомнения в том, что если между отношениями собственности и обязательственными правоотношениями имеется такое значительное различие в их субъектных составах, то оно является лишь следствием их различия по существу, следствием тех различных функций, которые они выполняют в воспроизводстве социалистической хозяйственной системы, в развитии социалистического общества, в регулировании социалистических общественных отношений. Нет никакого сомнения также и в том, что лишь в результате исследования сущностного различия между отношениями обоего рода может быть создан прочный научный фундамент для правильной классификации различных видов гражданских прав, для построения системы институтов гражданского права в целом[1040].