О ТОМ, К ЧЕМУ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ СОТРУДНИЧЕСТВО СЛЕДОВАТЕЛЯ С ПРЕСТУПНИКОМ

— А какие чувства могут возникать у обеих сторон, когда, как вы говорили в своем выступлении, сотрудничают следователь и обвиняемый (насколько я помню, вы употребили термин «преступник»). И вообще — насколько возможно это сотрудничество?

— Оно не просто возможно, оно необходимо. Возьмем дело Чикатило: полгода следователь сотрудничал с ним — и именно благодаря этому были обнаружены несколько десятков трупов: последовательно, один за другим, в течение нескольких месяцев. Что же это, если не сотрудничество?

— Вы в своем докладе говорили об определенном влиянии на обвиняемого, и я так поняла, что речь идет о внутренней трансформации обвиняемого, то есть изнутри он должен измениться так чтобы его прежняя жизнь стала невозможной в результате пробуждения в нем чего-то...

—  Ну, по крайней мере, в эти минуты и часы. А может случиться и полный переворот в душе человека, хотя такое редко бывает, но в принципе это реально и возможно. В таких случаях следователю пишут трогательные письма из мест лишения свободы (куда человека отправили, между прочим, именно с его помощью на десять лет) примерно такого содержания: «Вы — единственный человек в этой жизни, который в меня верит...» Я эти письма собираю. Но это довольно редко происходит и случается только с талантливыми следователями.

—  Вы хотите сказать, что существуют следователи с «искрой Божьей», которые способны даже во время допроса зажечь в душе сломанного человека пожар и повернуть его внутренний мир в противоположном избранному им раньше направлении...

— В идеальном случае, может быть. Почему.же нет?

—  Но... такого не бывает!

—  Бывает. Когда я был на Международном конгрессе по проблемам убийств на сексуальной почве, нам без конца «раздавали реверансы», утверждая, что мы раскрыли то, что ИНТЕРПОЛ не может раскрыть, имея в виду разоблачение таких маньяков, как Михасевич, Чикатило, Сливко: психологам удалось вооружить правоохранительную систему методами поиска и разоблачения сексуальных маньяков. Мы подобных преступников успешно ловим, несмотря на их обособленность и отсутствие «лишних» социальных контактов: как правило, сексуальный маньяк ничем внешне не обнаруживает свою природу: он скрытен, осторожен и даже педантичен до мелочей. Он оборотень: может жить с семьей — тише воды ниже травы; никаких связей с криминальными структурами не имеет; ни с кем не связан, продавать ничего не ходит, не пьет, не курит — этакий образец ходячей добродетели. Никто, даже близкие, не подозревают о его «втором дне». Разработанная нами методика нацелена прежде всего на то, чтобы снимать с таких преступников маски. Почему же хвалили нашу работу? Да потому что делалось все в ужасных условиях. По существу, авторучка, горячее сердце и трезвая голова — вот и все, с помощью чего следователям удается раскрывать невероятно сложные «многоступенчатые» преступления на сексуальной почве (ведь маньяк хоть и при-

держивается определенного ритуала в совершении преступления, тем не менее всегда запутывает следы, как бы «меняя почерк»). И, однако, не будем забывать, что успехи делают следователи, «разгребая» мусор после множества своих коллег, которые в свое время допустили массу ошибок, арестовав и способствовав осуждению невиновных людей. По сути, это ошибки системы, и кто-то из этой системы должен предпринимать запредельные усилия, чтобы исправить их. Внимательно присмотревшись к правоохранительной системе, обнаруживаешь следующую картину: из обширных болот вздымаются отдельные — и огромные! — вершины, такой вот контраст. Вершины — это замечательные, самоотверженные, талантливые следователи, а болота — это тот пласт, что ниже уровня требований сегодняшнего дня. Поэтому и звучит так актуально проблема всестороннего, в том числе и психологического, развития и воспитания в правоохранительной системе.