§ 49. Становление международного права

Уже в древности стали формироваться некоторые правила в отношениях между правителями разных государств, между раз­ными народами. Из этих случайных поначалу обычаев, в кото­рых выражались как общие представления о нормах человеческой жизни, так и главным образом идеалы религиозные, понемногу сложилась система принципов международного права. Процесс его формирования был особенно длительным в истории права, и говорить о международном праве в полном смысле слова мож­но только с XVII в. Во многом такая длительность связана с характером самих международно-правовых институтов: в от­личие от внутригосударственного международное право не под­креплено принудительной силой определенного властного органа. Соблюдение международно-правовых норм опирается на вза­имный интерес и на согласие правительств, подра­зумевает взаимное признание условного равенства в межгосудар­ственных делах. Кроме того, правила, установившиеся в отно­шениях только двух народов или государств между собою, нельзя считать вполне международным правом. Реальным оно

становится тогда, когда неких общих правил (в областях вза­имных интересов) придерживаются многие и разные государства, и не в какой-то один момент.

Право войны       Древнейшей областью согласования

взаимоприемлемых правил поведения

стала война. Это право войны стало первым историческим источни­ком всего международного права.

Международные ограничения на способы ведения боевых дей­ствий появились уже на стадии ранних протогосударств (и даже дополитические народы выработали некоторые правила на этот счет). Нельзя было воевать ночью, нападать во время проведения врагом религиозной церемонии или похорон павших. Женщин и детей, захваченных в бою, следовало возвращать. Нельзя было убивать посланца. Пренебрежение этими правилами со стороны какого-либо народа или войска делало, в свою очередь, дозво­ленным и оправданным любое обращение с ним, вплоть до пол­ного истребления.

В античных Греции и Риме осуждалось и не допускалось приме­нение отравленного оружия, хотя мифологические герои греков-ахейцев (т. е. до дорийского завоевания XI в. до н. э.) не чурались его применять, пусть это и не считалось особой «доблестью». Нельзя было и препятствовать отступлению разбитого в бою войска. В ос­тальном любые военные хитрости были позволительны.

Сходные ограничения выработали и цивилизации Востока. В древнеиндийских Законах Ману (II в. до н.э. — II в. н.э.) осужда­лось применение особо зверских видов оружия: «Когда сражается с врагами, пусть не убивает врага ни вероломным оружием, ни зубча­тыми стрелами, ни ядовитыми, ни с наконечниками, раскаленными в огне».

В мусульманских традициях ведения войны (сложившихся в ходе арабских походов VII-X вв. и отчасти опиравшихся на заповеди Ко­рана) не полагалось начинать войну без ее объявления, воевать про­тив стариков, детей и женщин, следовало уважать парламентеров, запрещалось отравлять источники воды. Однако в остальном позво­лялось делать с врагом все, что заблагорассудится.

Наибольшего осуждения зверства войны удостоились со стороны католической церкви в период средневековья. По инициативе цер­ковного собора (XII в.) были осуждены, как бесчеловечное оружие, луки и арбалеты, в XIII в. ограничения коснулись огнестрельного оружия. Разумеется, такие ограничения быстро оказались недееспо­собными, и церковь сделала некоторые уступки, оговорив запреты только условиями «несправедливой войны». Своеобразным стало и решение католической доктрины в отношении военных хитростей (поскольку любые уловки объективно были проявлением тяжкого греха — лжи). Согласно рассуждению Фомы Аквинского, классика католической теологии (XIII в.), открыто обманывать недопустимо,

но не раскрывать истины, не позволять уловками открыть свою сла­бость или свое положение — благо.

Условия ведения войны оказались тесно увязанными с более об­щим представлением — о справедливой или несправед­ливой войне. Различение войн на справедливые (т.е. позволен­ные) и несправедливые ведет начало к обычаям Древнего Рима. По Цицерону, «ни одна война не является справедливой, если она не объявлена, если она не предпринята вследствие нанесенной обиды».

Войне должно предшествовать ее объявление. Тогда армия сво­бодна в выборе средств ее ведения. В древнеримских канонах, выяс­нение этих вопросов — главная функция жрецов-фециалов (см. § 12). Фециалы должны заявить претензии племени, союзу или госу­дарству, с кем возник конфликт, и ждать принятого срока; если об­ращение неудовлетворительно, то брошенное копье означало объяв­ление войны. Это было jus feciale. Объявить войну следовало за 3 дня до выступления. Тогда такая война справедлива, тогда все сред­ства позволительны и — «горе побежденным!»

В средние века такие строгие правила поначалу отпали. Однако к XII в. обычай обязательного объявления войны стал повсемест­ным. В Европе первыми стали строго придерживаться этого правила итальянские города-коммуны, посылая неприятелю перчатку. До XVI в. считалось, что объявление войны подразумевает некий фор­мальный, даже торжественный акт. Позднее вошло в практику чис­то дипломатическое уведомление, нередко даже без выдвижения конкретных претензий.

Война неизбежно ставила проблему о положении пленных и ра­неных. Древняя Греция института пленных не знала, с захваченны­ми воинами и с чужим народом можно было поступать по усмотре­нию. Римляне также полагали, что в случае справедливой (!) войны пригодны все средства. Пленных обращали в рабство либо убивали.

Рабство или смерть были судьбой пленных и в войнах средневе­ковья. Начиная с крестовых походов XI—XIII вв. в обыкновение во­шел выкуп пленных. Однако еще знаменитый Ричард Львиное Сер­дце приказывал убивать пленных, если за них не следовало выкупа. Распространилось вновь и обращение пленных в рабство — на гале­ры. Поворотными и здесь стали решения церковных соборов. 3-й Латеранский собор (1179 г.) запретил продавать пленных в рабство, заключив, что это не согласно с христианством. Однако практика (уже не всеобщая) сохранилась до XIV — XV вв., особенно в му­сульманских странах в войнах с «неверными». С конца XVI в. плен­ных держали некоторое время, пока не последует выкуп. С середи­ны XVII в. вошло в общее обыкновение отпускать пленных после окончания войны без всяких условий.

Только в XVIII в. появились первые международно признавае­мые правила в отношении военной медицины и раненых. Согласно договооу между Англией и Францией (1743 г.) впервые было приня-

17. Зак. 2930

498

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III

499

то условие о неприкосновенности госпиталей. В ходе Семилетней войны воюющие стороны стали на основах взаимности оказывать помощь неприятельским раненым, обязывались не захватывать во­енных медиков друг друга.

В средние века особо обозначилась проблема общего регулирова­ния нейтралитета в ходе чужой войны. Она была важна главным образом для морской торговли. Первую попытку ввести права нейт­ралов в какие-либо рамки предпринял тот же 3-й Латеранский со­бор. Было постановлено, что непозволительна продажа оружия вою­ющим, железа, строительного дерева, а также всего, что слу­жит войне. Во всем остальном торговля между воюющими и с воюющими объявлялась свободной, и захваты торговых судов счита­лись несправедливыми. Начиная с XIII в. вошли в практику одно­сторонние прокламации об объявлении портов неприятельской де­ржавы закрытыми и нарушающие это суда — подлежащими пресле-дованию. Однако столь же, если не более распространенным было игнорирование запретов и ограничений.

Международный договор         Договоры между народами или прави­телями    государств,    клятвенно    или

письменно зафиксированные, вообще известны с самой глубокой древности. Самые первые из дошедших соглашений — древнешуме-рийские — относятся к IV тыс. до н. э. и посвящены были взаимным обещаниям о неприкосновенности меж (границ). Древнейшие дого­воры касались, как правило, обещаний союза в борьбе с кем-либо третьим (причем неприятель бывал определен точно; соглашений на «случай» не было), а также установлению границ, заключению бра­ков.

Все эти древние соглашения не были еще международным пра­вом. Они отражали только вызванное моментом согласие между двумя правителями (или народами) и никто третий не предполагал следовать общим правилам. Сами заключившие соглашение стороны вовсе не считали его для себя впоследствии обязательным, посколь­ку никаких санкций никогда не предполагалось. Более того: на­рушение международных соглашений было бо­лее общепринятым, нежели верность им.* Кроме всего, договор заключался справителем ,и только на время его правления. Смерть, особенно низложение правителя делали договор ничтожным.

Древнейший из известных текстуально международных тракта­тов — между хеттами и Египтом (около 1280 г. до н. э.) — заклю­чал в себе едва ли не первое определение принципов взаимоотно­шений между правителями. Стороны обещали друг другу взаимные мир и дружбу, оборонительный и наступательный союз, выдачу пре­ступников, укрывшихся бы в союзном государстве. Договор был скреплен клятвой, удостоверенной посланниками.

В античные времена заключение договоров  стало постоянным

спутником межгосударственных отношений. В Древней Греции вош­ло в практику заключать договоры о ненападении, о взаимопомощи (причем фиксировались и размер, и порядок предоставления), о пра­вах граждан других полисов, разумеется, о заключении мира и союз­ничестве. С V—IV вв. до н. э. содержание договоров стало разнооб­разнее: предметов межгосударственных соглашений насчитывают до 20. Союзы могли быть как оборонительные (симмахии), так и насту­пательные (эпимахии), о границах и арбитраже возможных споров в этой связи, о праве заключать браки между гражданами полисов, приобретать недвижимость и даже подобия договоров о правовой по­мощи (о компетенции судов в отношении граждан другой стороны).

Договоры заключались на 50, 100 лет со взаимными заверениями соблюдать их «без коварства и ущерба, на суше и на море». Заклю­чение договоров сопровождалось религиозными церемониями, и поэ­тому соблюдение соглашений стало сродни религиозной клятве.

Для древних римлян в особенности стало характерным строгое отношение к соблюдению незыблемости договоренности. Отношения между народами, государствами, к тому же скрепленные фециала-ми, воплощали правила божественного права — fas. Несоблюдение приравнивалось к святотатству и каралось изгнанием (либо услов­ным принесением в жертву подземным богам). Такое религиозное отношение к принципу соблюдения международных договоров при­вело к тому, что приверженность соглашению считалась обязатель­ной только в отношении единоверцев.

С распространением христианства и с установлением традиции закреплять договоры религиозной клятвой (крестоцелованием, при­частием и т. п.) обусловленность верности договору принесением или непринесением этой клятвы стала едва ли не первым общепри­нятым каноном международного права. Это было взаимосвязано с разделением войн на справедливые и несправедливые (что было тео­ретически в особенности разработано в Византии). Справедли-в ы всегда войны против неверных и еретиков. То же в отношении договоров: с иноверцами нельзя заключать мир, но только переми­рие; мирный договор в полном смысле слова возможен только с хри­стианами.

Католическая церковь в принципе запрещала заключать тракта­ты о союзах с нехристианскими государствами. В этом отношении прорывом был XVI в.: в 1535 г. французский король впервые заклю­чил договор о союзе с мусульманской Оттоманской портой. Пра­во вышло за рамки религии.

В древности договоры считались действительными с момента их подписания и извещения об этом правителей. С VII в. н. э. вошла в обиход особая процедура ратификации, которая пока еще считалась только дополнительной гарантией, но не непременным условием верности договору. Договоры заключались, как правило, на неопре­деленный срок. Формирующееся международное право не признава-

и*

500

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III

501

ло давности соглашений, допускало практически автоматическую их пролонгацию (продление).

В эпоху средневековья значительно расширилось содержание до­говоров, международные правила стали регулировать весьма своеоб­разные предметы. С XIV в. вошло в практику соглашение о взаим­ной выдаче уголовных преступников (договор между Англией и Францией 1303 г. был первым), с XVII в. — сходные обязательства коснулись и политических врагов (по договору 1661 г. Дания гаран­тировала Англии выдачу прежних судей в процессе над Карлом I Стюартом).

Постепенно стал прокладывать себе дорогу принцип правового равенства государств-субъектов международных отношений. (В древности сама мысль об этом казалась абсурдом, и нередки были ситуации, когда правитель преклонялся перед послом другой держа­вы - ассирийцы, например, требовали этого безусловно.) Государст­ва обговаривали между собой взаимное соблюдение уважения, в том числе церемониалы на море (салют и т. п.). К XVII в. утвердилось представление об обязательности для государств заключенных трак­татов, каким бы внутренним переменам ни подвергалось в них пра­вительство.

Путем двусторонних соглашений делались попытки определить вообще принципы универсального мирового порядка: Гордезильским договором 1494 г. Испания и Португалия согласились о разделе всей земной поверхности на взаимные зоны влияния (начиная с 370 миль далее о-вов Зеленого Мыса-Испании, к востоку от условной «черты» — Португалии). Разумеется, соглашение при­знавалось другими государствами только соответственно их слабости сравнительно с Испанией и Португалией и скоро перестало прини­маться в качестве нормы права. Однако в отношениях с восточными странами, например с Японией XVI-XVII вв., Португалия жестко отстаивала незыблемость провозглашенного права.

Вестфальский мирный трактат 1648 г. (заключенный нескольки­ми европейскими странами после Тридцатилетней войны — глав­ным образом о судьбах Германии) установил впредь общепризнавае-мые нормы международных отношений. В трактате содержались 4 темы, с этого времени ставшие непременными для итоговых между­народно-правовых документов: 1) провозглашение окончания войны и восстановления целостности порядка; 2) устранение причин конф­ликта; 3) правила вознаграждения победивших, контрибуция; 4) санкции за неисполнение. Участие нескольких государств со време­нем сделало правила Вестфальского трактата действительно реаль­ными и в отношениях с прочими странами.

Дипломатическое право  Возникновение   особого  дипломатиче-

ского права связано с предоставлением

официальным посланцам правителей и стран некоторых привилегий (сравнительно с жителями принимающей страны). Особоеть лично-

сти представителя издавна была несомненной. Однако наде­ление его специальным правовым статусом, в т. ч. охра­няющим от жителей и властей страны пребывания, сложилось не сразу.

Древность практически не признавала главного (в будущем) принципа дипломатии — неприкосновенности послов. Нередко именно убийством или официальной расправой с посланцем выка­зывали недовольство действиями другого правителя, объявляли о начале войны или о нежелании соблюдать ранее достигнутые дого­воренности. Расправа с вестником или послом рассматривалась как одна из лучших воинских или политических хитростей.

В Древней Греции послам стали придавать некий особый статус, подразумевавший и личную неприкосновенность. Желательных по­слов принимали торжественно, им предоставляли почетные места в театре, на церемониях. Однако точно так же посла могли и не допу­стить к исполнению его миссии, если власти не были удовлетворены предварительной беседой. Идеи о посланце как носителе статуса на-правившего его народа или правителя не было. Для подтверждения официального характера миссии греки начали практиковать выдачу мандатов — спаренных восковых табличек (diploma) .

Полное признание принцип неприкосновенности послов нашел в Древнем Риме. Это было связано с высшей силой fas, jus feciale, ох­ранявших международные отношения (см. § 12). Даже в ответ на враждебные действия (например, карфагенян во II в. до н. э.) в от­ношении римских посланцев Сенат запрещал прибегать к репресси­ям их представителей в Риме. Казусы случались. Но общие право­вые представления расценивали нарушение неприкосновенности по­сла как высшую несправедливость.

Римляне первые, пожалуй, распространили иммунитет посла на его частный статус. Законом было запрещено привлекать послов к суду за долги, сделанные до прибытия в Рим. В I в. до н. э. по­слам было запрещено, вместе с тем, делать частные займы в самом Риме.

В эпоху средневековья неприкосновенность посла поначалу не была полностью безусловной. В Византии, например, традиция за­прещала убить чужого посла, оскорбить его, но не возбранялось аре­стовать. К XVII в. установилось в качестве неоспоримого правила, что посол неподсуден. Иммунитет распространялся даже на случаи, когда посол оказывался замешан в политические заговоры внутри страны. Пребывание посла в стране сопровождалось предоставлени­ем ему некоторых привилегий, в частности на часовню соответст­венно привычному исповеданию. Арест посла считался поводом к безусловному разрыву между правителями или государствами. В от­ношении причастности послов к уголовным преступлениям иммуни­тет не был абсолютен: так, в Англии в XVII в. был казнен брат пор­тугальского посла за причастность к бытовому убийству.

В эпоху средневековья закрепилась профессионализация дипло­матии, именно с этого времени она стала постоянной институцией международных отношений и государственной организации. Собст­венно, первое ведомство иностранных дел возникло в Японии — ко-рокан (VII в.). Первых постоянных представителей в других стра­нах, вернее при других дворах, учредила Венецианская республика; здесь же впервые появились политические и правовые инструкции дипломатическим агентам (1288 г.). Позднее организация диплома­тии из Италии была перенята по всей Европе, а затем стала опреде­ляющей и для всего зарождающегося международного права. В сере­дине XIII в. появилось и столь важное впоследствии слово ambaxadea («вестник»). Институт постоянных посольств оформился к концу XV в. во взаимоотношениях европейских держав с Отто­манской империей, а также с папским двором в Риме. Тогда же по­слы разных стран, присвоив себе титул Exellence, стали выказывать претензии на первенство среди подданных, даже знати страны пре­бывания. Стремление к первенству (в котором видели поддержание престижа своего государя или страны) нередко доходило до абсурда, но составило едва ли не важнейшую часть дипломатического права и особого дипломатического этикета вплоть до XVIII в. Так, в 1660 г. в Лондоне испанский и французский послы простояли в каретах более суток друг против друга, выясняя, кто должен проехать мост первым, хотя уже тогда было достигнуто молчаливое согласие в дипломатическом праве об условном первенстве послов, следуя «рангам» держав. Считалось, что послами могут быть только муж­чины, но уже с XV в. в дипломатических переговорах участвовали и женщины, выполняя отдельные поручения.

В торговых делах интересы другой страны представляли консу­лы. Консульство появилось в ходе первых крестовых походов (XI-XII вв.). В XIV-XV вв. постоянные консулы стали общепринятым институтом в практике защиты интересов своих торговых людей большинства стран Западной Европы: итальянские города-коммуны имели консулов в Англии еще в начале XV в. Никакими специаль­ными дипломатическими правами они еще не обладали, выступая как нотариусы, как банкиры, торговые поверенные. С XVI в. появи­лись специальные консульские суды (впервые — во Франции), юрисдикция которых по морским и торговым делам стала призна­ваться коммерсантами разного подданства; из такой юрисдикции и стали формироваться специфические консульские полномочия по охране интересов своих сограждан.

К XVII в. разрозненные институты и правила международной практики и дипломатических отношений, возникшие с периода Вы­сокого средневековья (в том числе в традиции римского права), ста­ли формироваться в целостную систему международного права, признаваемого все новыми и новыми правителями и государствами.

В XVII в. возникла и собственно наука международного права: анг­личанин Р. Зуч дал определение (1651 г.) предмета международного права, разделив понятия права между народами от права общенародного (jus inter gentium — jus gentium), голландский правовед Г. Гроций создал первый комплексный труд по праву, включив правила межгосударственного общения, — «Трактат о войне и мире» (1625 г.)). Создание теории оказалось очень важным, так как и впоследствии позитивное международное право было тесно взаимосвязано с требованиями юриспруденции. Вестфальский мир (1648 г.) завершил предысторию международного права: после него, по крайней мере в Европе, были точно признаны некоторые общеобязательные правила ведения дипломатии, заклю­чения договоров и внешнеполитического решения международных конфликтов. К XVII в. на основе традиции римского права, главным образом трудов постглоссатороз (см. § 34), сложились отправные принципы международного частного права (регулирования конф­ликтов частных лиц по поводу имущественных и неимущественных отношений с лицами другого подданства или вне территорий опре­деленной государственной принадлежности), хотя Европа и Восток оставались пока разделенными в отношении общепринятых там и здесь правил дипломатии и международного общения. А начинавше­еся доминирование Европы, характерное для государственно-пол­итических процессов Нового времени, определило будущее развитие идей и принципов международного права, исключительно исходя из европейского правового наследия.