Глава четырнадцатая. СИСТЕМА И СТРУКТУРА ПРАВА

Система права и правовые системы. Структура права. Система права и система

законодательства. Публичное и частное право. Материальное и процессуальное

право. Международное право.

Понимание права как системы правовых норм, наделенных характеристиками,

признаками, рассмотренными в предыдущей теме, позволяет выделить и такие черты

права в целом, как его системность и структурность. Изучение системы и структуры

права становится важным не только в научных, но и в чисто практических целях.

Действительно, если право как социальный институт не просто механическая

совокупность правовых норм, а некое органическое образование, нечто системное,

то тогда и в правотворческом, и в правоприменительном процессах следует

учитывать это качество права.

Ведь системные свойства того или иного объекта означают обязательное наличие в

этом объекте элементов, органически связанных друг с другом, взаимодействующих

между собой. Кроме элементов и их связей, системный подход выделяет и характер

этих связей, их содержание, изучает системообразующие факторы, определяет уровни

системы, ее сложность и т.п.

И это значит, что в правотворческом процессе учет системных свойств права ведет

к требованию разрабатывать и принимать нормативно-правовые акты в комплексе, в

системе, которые регулировали бы общественные отношения всесторонне, наиболее

эффективно, социально полезно. Это значит, что при принятии закона надо

прослеживать всю цепочку его взаимодействия с другими законами, вносить

соответствующие изменения в эти другие законы, или, напротив, установив

противоречия с другими законами, признать, что подготовка и принятие нового

закона является делом невозможным или нецелесообразным. Вариантов тут много, но

системность права обязательно накладывает свои ограничения на правотворческий

процесс.

В правотворческом процессе учет системности права означает также понимание

недопустимости произвольных экономических, социальных решений. Являются

иллюзиями представления многих экономистов, политиков, что они могут принимать

любые экономические или социальные решения, которые потом, де, оформят юристы.

Если эти решения противоречат системе права, ее основополагающим началам,

эффективность таких экономических, социальных решений будет ничтожна или даже,

наоборот, окажется социально вредной.

Например, длительное время существовало, да и сейчас еще существует,

противоречие между трудовым контрактом как формой участия работника в

производстве и традиционным трудовым договором с его четкими, установленными в

законодательстве условиями и правилами труда. Контракт как будто расширяет

свободу выбора и условий труда у работника, но не может ухудшать эти условия

труда, закрепленные законодательно, не может заменять одно условие на другое –

может быть, лучшее с точки зрения работника. Но тогда вообще возникает вопрос, а

зачем вообще нужно введение контрактной системы работы, учебы, службы?

В правоприменительном процессе учет системности права означает возможность найти

и применить наиболее точную норму для решения гражданско-правового спора,

рассмотрения уголовного дела.

Эти нормы находятся в систематизированном состоянии, помещены в определенные

структурные подразделения права (отрасли, подотрасли, правовые институты), что и

позволяет их отыскивать, реализовывать, словом, приводить в действие.

Такую возможность предоставляет также наличие в системе права двух крупных

блоков – материального и процессуального права. Материальное право – это

обозначение тех правовых норм, которые обеспечивают регулятивные и охранительные

функции права: уголовно-правовые, гражданско-правовые, административно-правовые

и иные нормы. Процессуальное право – обозначение тех норм, которые определяют

процедуры, процессы применения материального права. Это все те нормы, которые

регламентируют порядок проведения уголовного процесса, гражданского процесса,

или иначе, уголовного судопроизводства, гражданского судопроизводства,

арбитражного, административного процессов. Иными словами, недостаточно иметь в

системе права лишь нормы материального права, надо иметь еще и соответствующие,

взаимосвязанные с ними нормы, определяющие порядок, процедуры применения норм

материального права. И обеспечивает это важнейшее свойство права – взаимосвязь

материальных и процессуальных начал – именно системность права.

Только в сочетании материальное и процессуальное право обеспечивают регулятивную

роль права, позволяет в необходимых случаях реализовать санкции правовой нормы,

иных элементов. Система права включает в себя и иные крупные взаимодействующие

блоки, например, блок внутригосударственного (национального) права и блок тех

общепризнанных принципов и норм международного права, которые включены

(имплантированы) в соответствующую систему права.

В целом эти два блока в системе права соответствуют друг другу. Но отдельные

нормы этих двух блоков могут оказаться и противоречивыми, пребывать в коллизии,

тогда возникает вопрос о том, какой норме следует отдавать предпочтение. Ответ

однозначен: если имплантация произошла в установленном порядке

(межгосударственный договор ратифицирован, общепризнанные принципы и нормы

международного права содержатся в декларациях, конвенциях, протоколах и иных

нормативно-правовых актах, признанных государством), то тогда приоритет за

межгосударственным договором, конвенцией, декларацией и т.д. В случае коллизии

действуют нормы, содержащиеся в этих актах.

К крупным блокам в системе права относятся также публичное и частное право –

членение системы права на нормы, регламентирующие государственные

(конституционные) отношения, касающиеся общественно-значимых социальных

интересов (публичное право), и нормы, регламентирующие частные интересы:

лично-имущественные, семейно-брачные и т.п. (частное право). Это членение

системы права на право публичное и частное предложили еще юристы Древнего Рима.

Но они же отмечали и известную условность такого членения, т.к. многие

«публичные» правовые решения оказывают неизбежное влияние и на личные интересы,

а последние так или иначе связаны с общесоциальными отношениями.

Однако история правового развития показывает, что признание частного права

(гражданского права в современном прочтении) имеет большое социальное значение,

т.к. на первый план выдвигает гражданина, индивида, утверждает о его

экономических, личных, культурных правах, не заслоняет эти права

государственно-правовым блоком. Наличие частных прав делает их носителя активным

участником общественной, прежде всего экономической жизни, делает его

политически самостоятельным, способствует стабильности, предсказуемости

общественных отношений.

Следует отметить, что развитие частного права – это общепланетарная тенденция. В

современной России она получила свое воплощение в принятии Гражданского кодекса

(первой и второй частей), многих других нормативно-правовых актов.

Размышляя о системе права, следует также иметь в виду, что во все времена юристы

того или иного общества стремились к созданию четкой, непротиворечивой системы

права. Однако это почти никогда не удавалось: противоречивость законов являлась

скорее правилом, чем исключением.

Причин этому было и остается много. Одна из них заключается во внеправовых

факторах, когда систему права взламывают экономические, социальные перемены,

например, переход от социалистического строя к социально-регулируемой рыночной

экономике. Иной фактор – запаздывание, медлительность системы права.

Многочисленность связей и системе права не позволяет ее оперативно

перестраивать, даже при радикальных переменах остаются реликты предыдущего

правового состояния. Еще важной является и характеристика права как очень

сложной системы. Сложность – это отличительная черта права в целом. Все это

никак не позволяет ту или иную систему права считать идеальной.

В теории права уже много столетий идет поиск системообразующего фактора. На

предыдущем, марксистско-ленинском этапе отечественная теория выдвигает в

качестве такового тип права, его привязку к социально-экономическому строю, к

типу государства. И надо отметить, что право социалистического общества имело,

пожалуй, действительно четкую системную характеристику. Государственное право,

гражданское право обеспечивали огосударствление экономики, прежде всего

собственности, распределительную систему – планирование и управление народным

хозяйством. Уголовное право обеспечивало фактическую трудовую повинность,

закрепляло рабочих и крестьян соответственно на предприятиях и в колхозах. Иные

правовые нормы устанавливали пределы заработной платы, даже количество наличных

денег на предприятиях и в организациях (так называемый кассовый план).

Система социалистического права позволяла властным структурам расправляться с

политическими оппонентами, устанавливать государственную идеологию, устранять

инакомыслящих и т.п. Ее зависимость от экономических отношении прослеживается

весьма четко. И действительно, стоило в 1965 г. принять правовые решения об

экономической реформе – частичной, половинчатой, но все же расширяющей

правомочия и самостоятельность предприятий, – как вся система права постепенно

стала неустойчивой, нестабильной и в процессе изменений, прежде всего через

развитие арендных отношений, кооперативного хозяйства и иных явлений,

противоречащих действующей системе права, стала медленно, противоречиво

поворачиваться к рыночной экономике, демократическим преобразованиям.

Однако в другие времена и у других народов системообразующими факторами могут

быть иные общественно-значимые явления и состояния, религиозные убеждения,

этнокультурные влияния. Это относится, например, к  системам права в

мусульманских странах.

Подчеркну, что речь идет именно о системе, а не о типе права. Типологическая

характеристика права, например, в марксистско-ленинской концепции, говорит о

содержании той или иной системы права, ее привязке к социально-экономическому

строю, а не к ее системной характеристике. Системная же характеристика права –

это его определение с точки зрения организации права, внутреннего устройства.

Следовательно, правильным будет вывод о наличии многих системообразующих

факторов, действующих по-разному в тех или иных обществах, как самостоятельно,

обособленно, так и в совокупности, в комплексе.

От системы права следует отличать правовые системы. Это понятие используется в

теории права как раз для того, чтобы охарактеризовать историко-правовые и

этнокультурные отличия системы права разных государства, разных народов.

В основу кладутся такие критерии, как соотношение и использование источников

права, роль суда в создании прецедентов, а более крупно – в правотворческом

процессе, происхождение и развитие системы права, некоторые другие

характеристики. По существу эти критерии и обозначают те системообразующие

факторы, которые формируют правовые системы.

И хотя выделение правовых систем имеет преимущественно историческое значение,

однако их знание позволяет ориентироваться в конкретных правовых явлениях,

разумно использовать зарубежный опыт, улавливать и понимать общие тенденции

правового развития человечества, обогащать свою правовую и политическую

культуру.

Традиционно в теории права выделяют германо-романскую (иначе – континентальную)

и англосаксонскую правовые системы, поскольку в первой основную роль играет

статутное право, законы, а судьи, но образному выражению, это всего лишь

говорящие уста закона. В англосаксонской правовой системе как утверждается в

теории, основная роль длительное время принадлежала прецедентному праву. Но

следует учитывать, что в последнее время происходит своеобразное сближение этих

правовых систем: в германо-романской усиливаются прецедентные начала, а в

англосаксонской – роль закона. Самобытной является правовая система, действующая

в США, Она относится к прецедентной системе и в этом смысле сохраняет

генетическую связь с англосаксонской системой, но обладает большим своеобразием.

Для того, чтобы показать, как реально действует так называемая эта правовая

система, приведу один весьма свежий пример из судебной практики Окружного суда

США Южного округа Нью-Йорка в 1997 году. Из него будет видно, на какие источники

права опирается суд в решении вопросов, возникающих при рассмотрении конкретного

дела. Да и само дело весьма поучительно.

Один из эмигрантов из России основал в США газету «Курьер», в которой стал

перепечатывать материалы из различных российских газет, сообщения информационных

агентств. На это он не получал разрешений и делал это, даже не упоминая

источники. Налицо был прямой и весьма наглый случай интеллектуального

«пиратства», нарушения авторского права.

Редакции российских газет, информационные агентства обратились в американский

суд с иском к издателю газеты «Курьер» о запрете подобной перепечатки

материалов, о возмещении убытков, о компенсации морального вреда.

Но у суда при рассмотрении этого дела возникли многочисленные вопросы: обладают

ли российские издатели исключительными правами на напечатанные в газетах

материалы, если имеют, то распространяются ли эти права на территорию США, каким

договором регламентируются отношения между издателями и авторами материалов, чем

должен руководствоваться суд, определяя размер убытков и т.д.

Так вот американский суд, последовательно рассматривая возможные вопросы

(юридические основания для решения, работы, регистрируемые по Закону США об

авторском праве. Бернская конвенция, российские произведения, действующий Закон

РФ «Об авторском праве и смежных правах», претензии Союза журналистов России,

встречный иск ответчиков, ущерб, фактический ущерб, предусмотренное законом

возмещение убытков, удовлетворение других претензий, заключение), ссылался на

многие источники права. Среди них были Свод законов США, конкретные решения

других судов по аналогичным вопросам, курс авторского права М. и Д. Ниммеров,

Бернская конвенция, решения российской Судебной палаты по информационным спорам

при Президенте РФ (суд рассматривал палату как административный орган),

экспертное заключение американского профессора М. Ньюсити, Федеральные правила

гражданского судопроизводства, правила, касающиеся копирования и ряд других

источников.

В решении суда имеются многочисленные ссылки на другие подходящие для конкретных

вопросов решения других судов, причем они используются либо в контексте – смотри

также, либо суд отмечает, что он будет следовать соответствующим прецедентам. Но

при этом не исключаются и ссылки на законы, научные комментарии в авторитетных

работах но авторскому праву и ряд других источников.

Суд, сославшись на обстоятельства дела и комплексные правовые основания,

удовлетворил исковые требования и взыскал с ответчика 500 000 долларов как

компенсацию за ущерб, а также удовлетворил другие требования*.

*См.: Определение Окружного Суда США Южного округа Нью-Йорка от 10 марта 1997 г.

// Законодательство и практика средств массовой информации. 1997. № 6. Июнь. С.

16-24.

Привожу этот пример, чтобы у читателя, особенно у студента-юриста не

складывалось представление, что судебный прецедент – это единичное решение

другого суда, обязательное для суда, рассматривающего схожее дело. Но вместе с

тем должно быть знание и понимание, что в современной американской правовой

системе прецедент имеет важное юридическое значение: он и пример, и образец, и

«путеводитель» в извилистых коридорах иного, но схожего юридического решения.

В упомянутом деле окружной судья Д. Г. Келтл показал блестящие знания

прецедентов, в его решении упоминаются свыше 35 дел, решения которых он посчитал

возможным привести в обоснование или подтверждение своих решений конкретных

вопросов и общего заключения. Вместе с тем по основным вопросам он ссылался и на

Свод законов США, международно-правовые акты, другие нормативно-правовыеакты, а

также на фундаментальные труды ученых-юристов.

Таким образом, на сегодня американская правовая система сохраняет свою

приверженность прецедентному праву, но вместе с тем идет ее сближение с

романо-германской системой, использованием статутного права (законов). Однако

решения высших судебных органов в американской правовой системе сохраняют для

нижестоящих судов значение обязательных прецедентов. Несколько таких прецедентов

уже были приведены выше.

Кроме этих двух систем, известный французский ученый Р. Давид выделяет

мусульманскую правовую систему, социалистическую правовую систему, некоторые

другие системы, называя их правовыми семьями.

Для характеристик особенностей социалистической правовой системы он, в

частности, использует такой критерий, как подчинение права политике, для

мусульманской – роль религиозного фактора в правовой системе и т.д.

Действительно, плюрализм правовых систем – это объективная реальность правового

развития человечества. От приоритетов нравственных начал в регулировании

общественных отношений (некоторые азиатские системы) до сугубо правовой

регламентации в европейских странах – такова палитра современной системности

права.

Так, в мусульманской правовой системе религиозные нормы определяют

брачно-семейные отношения, в частности, развод, запрет ростовщичества, налог на

поддержание религии и многие другие социальные правила поведения. Среди них –

поистине священное отношение к чужой собственности, особенно к земле. Почему и

не были приняты в этих странах революционные попытки земельных реформ, на что

так надеялись в некоторых странах революционеры, начинавшие по западной модели в

XX веке народно-демократические революции (Афганистан, Йемен и др.).

Ислам закрепляет роль религиозного лидера – фаттиха, стоящего во главе народа,

государства (Хомейни в Иране). Но тот же сам ислам содержит и нормы о джихаде

(священной войне) против неверных, для завоевания их земель.

Для африканских правовых систем характерным является сочетание статутного,

бывшего колониального права, и обычною, местного права.

А у таких огромных азиатских регионов, как например, Китай, правовые системы

имеют очень большую специфику. Так, в китайском обществе широко распространено

конфуцианство с его идеалами справедливости, добра, приоритета морали, почитания

и даже культа опытного добродетельного руководителя, старшего человека.

Почитать, слушаться такого добродетельного человека, самому следовать моральным

правилам – этот поток в море регулирования жизнедеятельности китайского общества

является, пожалуй, самым мощным, да и насчитывает он уже более двух с половиной

тысяч лет. Все это свидетельствует о многообразии правовых систем, подчас

непригодности правовых ценностей Запада, их неприятии в странах Востока, Юга. Но

нормативно-регулятивное значение права, его социальное назначение и ценность

приобретает в конце XX века общепланетарный характер.

Теперь о том, что такое структурность права. Теоретически структура права

определяется как характеристика внутреннего строения права. И концепция правовых

норм позволяет определить это внутреннее устройство права, поставить структурные

знания на службу научным и практическим целям. На основе правовых норм –

первичных клеточек структуры – выделяются в теории правовые институты. Это более

крупные объединения правовых норм по общему предмету регулирования, например,

авторское право, наследственное право, избирательное право и т.п. Иными словами,

если использовать метафору, это уже своеобразные молекулы, а не атомы права.

Практическое значение конструкции правового института, прежде всего

информационное. Правовой институт позволяет юристам, адресатам нормы отыскивать

в правовых массивах те или иные нормы, четко относящиеся к предмету

регулирования.

Дело в том, что правовые нормы, входящие в конкретные правовые институты, как

правило, сгруппированы в источниках права в отдельных разделах, частях.

Кроме того, правовые институты позволяют комплексно, всесторонне регулировать,

упорядочить соответствующий вид общественных отношений.

Следующие крупные структурные подразделения права – это отрасли права: семейное,

трудовое, уголовное, гражданское право, иные отрасли права. Эти структурные

подразделения объединяют в единый комплекс правовые институты, позволяют

регулировать, стабилизировать целые области жизнедеятельности общества, а не

только отдельные виды общественных отношений.

Традиционно отрасли права выделяют по единству предмета и метода правового

регулирования. Но эти критерии хорошо работают лишь в сфере уголовного и

гражданского права.

Действительно, для гражданского права характерным является та сфера

жизнедеятельности общества, которая связана с имущественными отношениями

(куплей-продажей, арендой, дарением, обязательствами и т.п.), а также с

личностными отношениями, связанными с имущественными, – честью, достоинством,

словом, характеристикой личных качеств участника имущественных отношений. Ведь

эти личные характеристики играют большую роль для доверия к участнику

экономического оборота, имеют своеобразную моральную «ценность».

И если и этой сфере можно выделить конкретный предмет регулирования, то также

четко можно выделить и правильный метод этого регулирования. Этот метод –

отношения равенства, эквивалентности, согласия. Договор могут заключать субъекты

права, равные по своей возможности на волеизъявление. В содержании договора

лежат, как правило, эквивалентные отношения (по крайней мере, с позиций

участников договоров). Наконец, договор – это итог, результат добровольного

согласия его участников. Всякие отклонения от этих условий являются

недопустимыми, превращают договор в той или иной степени в нечто ничтожное,

недействительное.

Этот метод называют иногда диспозитивным, полагая, что он предоставляет

субъектам права широкие возможности автономного, свободного поведения, выбора

соответствующих решений. И только в случаях, когда стороны не могут сами

договориться о содержании своих отношений, этот метод предлагает

руководствоваться соответствующими установленными правилами в сфере

имущественных отношений.

Однако в последнее время одной из общепланетарных тенденций становится

вмешательство государства в имущественные отношения – слишком сложными и

социально значимыми становятся эти отношения. Способы такого вмешательства

весьма разнообразны – типовые договоры, регистрационные средства,

лицензирование, сертификации и т.д.

В отличие от диспозитивного метода выделяют императивный метод, в основе

которого лежат отношения «власти-подчинения». Этот метод наиболее широко

действует в сфере охранительной функции права – уголовное, административное

право. Здесь нет отношений равенства, напротив, здесь возникают отношения,

которые характеризуются неравенством их участников и по содержанию отношений, и

по правовому статусу участников, и по набору правомочий и обязанностей.

Но единство предмета и метода характеризует не все отрасли права. Возникают

новые отрасли права – космическое, экологическое, информационное (компьютерное)

и некоторые другие, которые обособляются пока что по своему предмету, а метод

регулирования для этих отношений может еще вырабатываться, может быть смешанным

или вообще не иметь четкого содержания. Кроме того, возникают и так называемые

комплексные отрасли права, которые охватывают несколько областей

жизнедеятельности общества, т.е. имеют несколько связанных между собой предметов

регулирования, например, аграрное право.

Наконец, выделяют и такие структурные подразделения, как подотрасли права –

более дробное объединение правовых норм – земельное, водное право и т.п.

Какое значение имеет это структурное членение права, вся эта непростая

проблематика предмета и метода правового регулирования?

Прежде всего, системность и структурность – это объективные свойства права как

социального института. Их знание – это знание важнейших сторон права. Но, кроме

того, изучение этих свойств позволяет осуществить упорядочение, систематизацию

законодательства, а следовательно, и наиболее эффективную реализацию права.

Соотношение системы права и системы законодательства – одно из трудных научных и

практических проблем теории права. Разумеется, если стоять на позициях

обоснованного нормативизма, полагая, что закон, как это выше аргументировалось,

всего лишь одна из форм права, то тогда законодательство (совокупность законов)

также оказывается одной из форм выражения права, одним из источников права

(позитивного, положительного, объективного). Если же разводить право и закон с

позиций естественно-правовой концепции, если под правом содержательно понимать

нравственные начала, некие рассудочные построения, то тогда, конечно, и

законодательство становится независимым, оторванным от права. Тогда получается,

что система права и система законодательства живут отдельной, порой даже и не

связанной между собой жизнью. Но я думаю, что в социальных реалиях дело обстоит

не так просто.

Конечно, проблема соотношения системы права и системы законодательства

существует объективно. Если система права складывается из отраслей, подотраслей

права, правовых институтов, правовых норм, различных взаимосвязанных между собой

блоков, то система законодательства (в узком смысле) складывается из

нормативно-правовых актов, их структурных подразделений.

И вопрос стоит таким образом – как и какие системные элементы права находят свое

выражение в системных элементах законодательства? Иными словами, проблема та же,

что и при изложении нормы права в статьях, частях, иных структурных единицах

нормативно-правового акта, но тут она – эта проблема – более сложная. Речь идет

об ином – о количественном и структурном отображении права и реальном

законодательстве.

Разумеется, когда все право, как и Древнем Риме, укладывалось в XII таблиц, не

возникали проблемы и системы законодательства. В этих таблицах были и нормы

уголовного права, и нормы гражданского права и других отраслей (в современном

прочтении). Например, в таблице III содержалась норма, определившая зависимое

положение должника, его превращение в раба.

«Если должник не выполнил добровольно судебного решения и никто не освободил его

от ответственности при судоговорении, пусть истец уведет его к себе и наложит на

него колодки или окот,) весом не менее, а если пожелает, то и более 15 фунтов»,

– устанавливалось там.

Иное дело в XX веке, когда существуют огромные массивы законодательства, когда

произошло принципиальное и объективное усложнение системы законодательства. При

формировании Свода законов СССР в 70-х годах было подсчитано, что только

действующих законов (в узком смысле), подлежащих систематизации, существует 29

тысяч, а общий массив нормативно-правовых актов (постановлений правительства,

актов министерств и ведомств, решений местных органов власти) составлял свыше

одного миллиона. Только союзные министерства и ведомства ежегодно издавали

200-300 актов, а число этих ведомств в 70-е годы – 120.

Не случайно поэт, имея в виду XII таблиц, так откликнулся на эту современную

ситуацию: «Свод законов так огромен, не хватит всех каменоломен».

Исторически сложилось так, что крупные массивы некоторых нормативно-правовых

актов также могут составить определенную отрасль законодательства, например

уголовное законодательство. И уголовное законодательство как отрасль полностью

совпадает с той отраслью права, которая в теории обозначается как уголовное

право. Уголовное законодательство – это единственная форма выражения и

существования уголовного права. Размещается это уголовное законодательство, как

правило, в Уголовном кодексе. Разумеется, могут приниматься и отдельные

нормативно-правовые акты, содержащие уголовно-правовые нормы, но они затем также

включаются в структуру уголовного кодекса, в систему уголовного права (при их

реализации учитывается общая часть уголовного права, общественная опасность

преступления, иные элементы отрасли).

Однако существуют отрасли права, которые в системе законодательства не имеют

строго определенной отрасли законодательства для своего воплощения и выражения,

например аграрное право. Нормы этой отрасли права могут быть размещены в

Конституции (право частной собственности на землю), в актах, регламентирующих

государственную поддержку фермеров (бюджетно-финансовое законодательство),

типовых договорах на аренду земельных участков (гражданское законодательство) и

т.п.

Существуют в системе законодательства и такие отрасли, которые не соотносятся с

конкретными отраслями права, а имеют явно комплексный характер, например

чрезвычайное законодательство. Его во многом можно  отнести к конституционному

праву, но ряд норм явно имеют уголовно-правовое, административно-правовое

содержание. Впрочем, если санкции конституционных норм находятся в других

нормативно-правовых актах, это еще не значит, что эти нормы не относятся к

конституционному праву. Следует также иметь в виду, что некоторые новые отрасли

права формируются вообще по общественно значимому предмету, в них может

реализоваться принцип сочетания методов правового регулирования – диспозитивного

и императивного.

Система законодательства наряду с объективными имеет и субъективные начала –

может строиться по источникам права или по отраслям права, или сочетать оба этих

критерия.

Очень важно при построении системы законодательства помещать те или иные нормы в

соответствующие отрасли законодательства, нормативно-правовые акты.

Примером неудачного размещения нормы права не в той отрасли законодательства

является введение в начале 90-х годов правили о том, что у лица, задержанного

правоохранительным органом, с момента задержания этого лица может быть адвокат.

Первоначально эта норма была помещена в законодательстве о судоустройстве. Но

это законодательство регулирует организационные начала судебной системы, и норма

была блокирована ссылками па невозможность ее исполнить по организационным

причинам: отсутствует необходимое количество адвокатов, механизм обращения по

этому поводу к адвокату и т.п.

И только тогда, когда эта норма была перенесена в Уголовно-процессуальный

кодекс, когда она стала обязательной нормой процесса, она стала исполняться, не

взирая ни на какие организационные причины.

Особые проблемы возникают при принятии так называемых комплексных актов, т.е.

нормативно-правовых актов, содержащих нормы разных отраслей права –

государственного (конституционного) права, административного права, гражданского

права, финансового права и т.д.

В свое время в правовой истории России на ее социалистическом этапе

государственности существовали теоретические представления о существовании

комплексной отрасли хозяйственного права, закреплявшей и развивавшей плановые

начала в управлении народным хозяйством. Эта отрасль обособлялась от

гражданского права, в основе которой лежали рыночные, товарно-денежные отношения

частных субъектов права (граждан).

Эти две концепции – существование в экономической жизни социализма отрасли

хозяйственного права и, соответственно, хозяйственного законодательства, и

существование гражданского права – отражали в юридической теории острейшую

идеологическую и политическую борьбу сторонников плановых и, соответственно,

рыночных (товарно-денежных) отношений в социалистической экономике. План без

рынка, план и рынок, рынок без плана – таково схематическое и образное существо

теоретических споров о взаимоотношении хозяйственного и гражданского права,

отражавших реальные противоречия социализма. Оперативно-хозяйственное,

административно-командное вмешательство государства в народное хозяйство,

управление им, регулирование отношений государства и предприятий, отторжение

гражданина от этой правовой сферы экономической, социальной жизни – таково было

содержание концепции о самостоятельности отрасли хозяйственного права. В свою

очередь сторонники цивилистического, гражданско-правового подхода ко всей этой

системной проблематике утверждали, что неверно исключать товарно-денежные

отношения из сферы социалистической экономики, неверно и разрывать предмет

правового регулирования экономики на две части – между государством и

предприятиями, исключая из этих отношений гражданина, и между гражданами.

Имущественные, товарно-денежные отношения пронизывают всю социалистическую

экономику, хотя могут быть и разные соотношения между планом и рынком. В

частности, договор при социалистической экономике – это всего лишь конкретизатор

плана. Такую уступку делали «хозяйственникам» «цивилисты».

История показала, что сторонники хозяйственного права как самостоятельной

отрасли права отстаивали и закрепляли планово-распределительные начала

социализма, свертывание товарно-денежных отношений, словом, классическую

марксистскую концепцию социализма, недопускаюшую частную собственность,

куплю-продажу и иные атрибуты рыночного общества. Они стремились создать

Хозяйственный кодекс, как всеобъемлющий законодательный акт, который стал бы

основополагающим актом системы социалистического законодательства, устранил бы

многообразие, противоречивость актов хозяйственного законодательства и т.п. Но

как в древности не удалось построить Вавилонскую башню из-за непонимания

строителями друг друга, так и Хозяйственный кодекс «рухнул» из-за невозможности

объединить в единое целое все многообразие и противоречие нормативно-правовых

актов в сфере хозяйствования. Но в основе юридико-теоретических неудач, конечно

же, лежали неудачи самой коммунистической идеи, ее утопизм.

В то же время распространение на экономические отношения социализма идеологии и

опыта имущественных, товарно-денежных отношений постепенно завоевывало

социальное признание, размывало сугубо централизованное огосударствление этих

экономических отношений, утверждение о приоритете непосредственно-общественного

труда над трудом, результаты которого должен опробовать и признать рынок,

постепенно вело к утверждению частной собственности, иных социально-рыночных

элементов. В историческом споре между планом и рынком, между хозяйственной и

цивилистической концепциями победила цивилистическая (гражданско-правовая)

идеология, за которой стоял тысячелетний опыт существования человечества. Но с

ее победой сначала рухнул социализм, а затем произошел и распад Советского

Союза, опиравшийся в своем федеративно-государственном устройстве на

централизованные, плановые экономические начала.

И уже не имеют большого значения попытки бывших сторонников хозяйственного права

возродить эту отрасль под обозначением предпринимательское, торговое право. Все

равно в основе будет лежать махина многостатейного Гражданскою кодекса, а

различные дополнения к нему, если они будут вызываться реальными потребностями,

дела уже не изменят. Хозяйственное право как основополагающая отрасль системы

социалистического законодательства ушло в исторические дали, о которых, впрочем,

забывать не стоит.

В этом кратком сюжете я хотел показать всю остроту, значимость правильного

построения системы законодательства, какие крупные теоретические и практические

схватки за этим стояли и стоят.

Да и сейчас появление таких новых отраслей законодательства, как космического,

экологического, информационного (и том числе права массовой информации),

биоэтического, в том числе генетического, и некоторых других, вызывает не менее

острые споры, чем это было в прошлом вокруг проблем, порожденных социализмом.

Так, идут дискуссии но поводу информационною права. И некоторые ученые

утверждают, что это право как новая отрасль права имеет подотрасли компьютерного

права, информационных прав граждан, права массовой информации, правовой институт

свободы массовой информации и т.д.

Вот почему еще раз, но уже в качестве итоговых рассуждений о соотношении системы

права и системы законодательства, подчеркну следующее.

Нельзя упускать из виду, что система законодательства складывается и для

потребностей социального правления, а не только для упорядоченности,

стабильности самого законодательств. Она нужна и для того, что соответствующие

субъекты управления могли пользоваться эффективно правовыми нормами, могли их

находить, исполнять, применять. Этот прагматический, информационный аспект также

отличает систему права от системы законодательства. Но, разумеется, система

законодательства должна строиться на объективной и научно определенной системе

права. Система нрава, т.е. упорядоченное, как правило, по критерию единства

предмета и метода правового регулирования множество норм (отрасли, подотрасли,

правовые институты, общие и особенные части), формируется (складывается) для

всестороннего регулирования общественных отношений. Система законодательства,

т.е. упорядоченное по различным объективным критериям, обусловленным

потребностям социального управления, жизнедеятельности общества, определенное

множество самих нормативных актов (и их более дробных элементов – разделов,

глав, статей, параграфов, абзацев и т.д.) формируются (складываются) для

наиболее эффективного использования правовых норм в социальном управлении.

Таким образом, система законодательства складывается объективно в силу появления

и отбора нормативных актов (или их составных частей) и путем субъективного

объединения их по определенным признакам (критериям) в соответствующие группы,

классы, прежде всего, массивы, отрасли.

Нормативно-правовые акты (их составные части) – это элементы системы. Признаки

отбора, группирования – это связи, которые объединяют эти элементы в нечто

целостное, устойчивое, в систему. К этим признакам, критериям, связям относятся

функции, цели, структура социального управления, даже такой фактор, как

сложившаяся (существующая) система органов управления, власти.

С позиций системного подхода можно предложить и такую схему. Система

общественных отношений – это надсистема для системы права, которая признана

регулировать эти общественных отношения. Эта надсистема определяет объективно

предмет и метод правового регулирования, структуру права, ее характеристики.

Система права является надсистемой по отношению к системе законодательства,

определяя критерии, признаки, по которым происходит отбор и строение элементов

системы законодательства, происходит процесс упорядочения, систематизации

законодательства. Основные юридические способы систематизации законодательства –

кодификация, консолидация, инкорпорация. Их внешнее выражение и роль при

составлении Сводок законов, собраний законодательства, кодексов и некоторых

других крупных актов будут рассмотрены ниже, в теме о правотворчсстве.

И в заключении несколько замечаний о международном праве как особой структурной

единице и системе права.

Еще в Древнем Риме природа международного права изучалась как отрасли права,

регулирующей отношения между народами, государствами, учитывающей действие

национальных систем права в той или иной сфере.

Уже тогда был выделен и признан основной принцип международного права – согласие

между сторонами на действие тех или иных правовых норм, в том числе созданных,

признанных самими взаимодействующими в конкретных ситуациях сторонами. Поэтому

основным источником международного права явился договор. Обеспечение его

исполнения имело широкий диапазон – от имущественных возмещений до военных

акций.

Теория права выделяет на современном этапе общепланетарные тенденции развития и

состояния международного права.

Прежде всего, это постоянное возрастание роли и значения международного права в

жизни цивилизации, вообще один из реальных способов выживания и существования

человечества как биологического вида и неповторимой социальной организации.

Две крупные системные структуры международного права – публичная и частная –

оказывают основополагающее влияние и на политические, и на хозяйственные, и на

личностно-правовые функции международного права. Растет роль международного

гуманитарного права.

Международное право постепенно перестает быть чем-то внешним, специальным по

отношению к национальным системам права, общепризнанные принципы и нормы

международного права включаются в национальные системы права.

Очень важно обратить внимание, что наряду с материальными нормами международного

права в XX веке мощно развивается процессуальная сторона международного права –

возникают многочисленные процедурные органы, призванные решать споры и конфликты

(третейские, арбитражные и иные судебные органы). Мощно развивается и

международно-правовой процесс: правила обращения в эти органы,

международно-правовое судопроизводство и т.д.

Конституции ряда стран закрепляют и право гражданина, исчерпавшего все

возможности решить свое дело в рамках внутригосударственной защиты прав, свобод

и законных интересов, обратиться и в соответствующие международно-правовые

инстанции!

Международное право становится и формой воздействия, влияния тех или иных групп

государств на отдельные государства, существенно отклоняющиеся от общепризнанных

принципов и норм международного права (агрессии, гражданские войны, опасная для

всего человечества нити-экологическая деятельность и т.п.). Причем средствами

обеспечения этого воздействия становятся коллективные санкции экономического,

военного свойства. Нельзя не заметить, что под эту международно-правовую

деятельность создаются и специализированные военные формирования – силы быстрою

реагирования, «голубые каски», и т.п. Международное право, таким образом,

получает и «материальные» придатки, аппарат, способный по-новому обеспечивать

его действие.

Не зачатки ли это формирования в XXI веке своеобразного мирового правительства и

мирового нрава? Ведь на вызов XXI века, на угрозу существованию человечества,

кризисы во многих областях жизнедеятельности цивилизации надо как-то отвечать.

Возможно, эти новые правовые явления, отражая общепланетпые интегративные

процессы, совместные попытки выжить и благоденствонать, и характеризуют как раз

некоторые элементы нового, исторического ответа на вызов XXI века.