§3. Виды ошибок и их значение для субъективного вменения.

В следственно-судебной практике наиболее часто встречается ошибка в конструктивных признаках состава преступления. Конечно же, она может быть как в отношении объективных обстоятельств, выступающих такими конструктивными признаками, так и в отношении личностных свойств и намерений соучастников в преступлении.

В рамках ошибки относительно конструктивных признаков состава преступления объективного свойства возможны заблуждения в объекте и предмете посягательства, признаках объективной стороны.

Поскольку объект преступления чаще всего выступает в качестве конструктивного признака, то ошибка в отношении его имеет исключительно большое значение для субъективного вменения и квалификации преступлений. Этот вид ошибки, как правило, не меняет форму вины. Она проявляется в рамках умысла и определяет лишь его содержание и направленность, а отсюда определяется содержание вменяемого и уголовно-правовая оценка содеянного.

В свою очередь ошибка в объекте может быть различной поскольку существуют различные виды объектов. Видам объектов соответствуют и виды ошибки в них.' В уголовно-правовой литературе все многообразие проявления ошибок в объекте сводится к четырем видам.2 Нами анализировались некоторые виды ошибки в объекте. Например, выделялась ошибка в отношении числа, количества объектов преступления, а так же ошибка в отношении качественной характеристики объекта.3 При этом отмечалось, что ошибка в отношении качественных свойств объекта имеет место тогда, когда лицо посягает на одни отношения, а в

1 Н.И.Коржанский выделяет ошибку в родовом, видовом и непосредственном объекте. См.: Коржанский Н.И. Объект посягательства и квалификация преступления. -Волгоград, 1976 г., с. - 104; Коржанский Н.И. Предмет преступления. - Волгоград, 1976 г., с. - 50-51; Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. -Волгоград, 1980 г., с. - 35. По мнению Н.И.Коржанского предметное значение имеет только ошибка в родовом объекте.

2 См.: Кириченко В.Ф. Указ.соч., с. - 41-42

3 См.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988 г., с. 59-60

27

действительности причиняет вред другим общественным отношениям -например, посягал на личность, а фактически пострадали отношения в сфере порядка управления. Но может быть и такое заблуждение, при котором лицо считает, что посягает на охраняемые уголовным законом общественные отношения в то время как они не охраняются им.

В уголовно-правовой литературе эти виды ошибок проанализированы достаточно полно. Каждая из них по-своему влияет на содержание вины, а отсюда на субъективное вменение, квалификацию и определение пределов уголовной ответственности. С изменением уголовного законодательства изменяется и значение некоторых ошибок в объекте. В следственно-судебной практике наиболее часто встречалась ошибка в объекте при хищении. С устранением различий в квалификации при хищении как личного, так и государственного имущества в целом якобы отпадает и практическая значимость тех научных рекомендаций, которые были высказаны в юридической литературе относительно заблуждений в объектах хищения. Думается, что такое понимание проблемы не отвечает реальному положению вещей.

Во-первых, охрана отношений собственности рамками одной главы уголовного закона не означает, что эти отношений собственности однородны. Сие подтверждается гражданским правом.

Во-вторых, несмотря на то, что существует один уголовный закон, охраняющий отношения собственности, это вовсе не означает, что различные формы (отношения) собственности охраняются одинаково. Это подтвердил и Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении №5 от 25 апреля 1995 года "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности." Пленум указал, что при квалификации хищений по признакам значительного ущерба следует исходить не только из стоимости похищенного, но и "...других существенных обстоятельств. Ими, в частности, могут быть материальное положение физического лица,

28

финансовое положение юридического лица,..." (подчеркнуто нами. - В.Я.).' Ясно, что у личного собственника иное, по общему правилу, материальное положение чем финансовые возможности у государственного предприятия. Значит при прочих равных условиях посягательство на личную собственность имеет одну уголовно-правовую оценку, а при хищении государственного имущества - иную. Различные объемы вменения в зависимости от форм собственности заложены в самом уголовном законе -"причинение значительного ущерба потерпевшему" (ч.2 ст. 144 УК 1960 г.) -(подчеркнуто нами. - В.Я.), позволяло правоприменителю: а) самому определять сумму (величину) значительности ущерба и б) определять имущественное положение потерпевшего исходя из собственных восприятий. Это подтверждается судебной практикой. Так, приговором Аликовского райсуда Д. был осужден по ч.2 ст. 144 УК РФ за причинение значительного ущерба потерпевшему. Кассационная инстанция исключила квалифицирующий признак - причинение значительного ' ущерба потерпевшему и предоставила отсрочку исполнения приговора на том основании, что для юридического лица (общеобразовательной школы) ущерб в сумме 400 тыс.рублей не является значительным.2 Видимо; в целях устранения подобного субъективизма суда предлагается формализовать этот законодательный признак.3 При этом может быть и заблуждение лица в формах собственности (в видовом объекте преступления). Подобная ошибка, разумеется отразится на вменении и уголовно-правовой оценке содеянного. Это тем более будет так исходя из редакции ч.2 ст. 158 вновь принятого УК, где причинение значительного ущерба возможно только гражданину, то есть при посягательстве на личную собственность.

В-третьих, теоретические положения об ошибке в объекте при хищении углубили наши представления об ошибке в целом, механизме

' Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской

Федерации) по уголовным делам. - М.: Спарк, 1996 г., с. - 582

2 Архив Верховного Суда Чувашской республики за 1996 год. Дело №22-68

3 См., например, уголовное право России. Особенная часть. Учебное пособие. - М.:

Юрид.колледж МГУ, 1995 г., с. - 60

заблуждения и правилах квалификации действий лица' (в том числе и в тех случаях, когда наблюдается ошибка в объекте иного рода, не связанная с хищением).

Общим правилом при ошибке в объекте посягательства, если эти объекты охраняются различными уголовно-правовыми нормами или даже одними и теми же нормами, но значимость объекта как-то сказывается на пределах ответственности, является то, что вменяется личности тот же объект воздействия, который охватывался сознанием лица при совершении им общественно опасных действий. Если это объекты разных составов, то содеянное нельзя квалифицировать как. оконченное преступление, поскольку те общественные отношения, которые охватывались намерением лица, не претерпели какого-то воздействия, то есть не были "разорваны" те связи, которые должны быть, по мнению лица, разорваны совершаемым им преступлением. Вменять же лицу фактически наступивший результат без учета психического отношения к нему недопустимо. Это означало бы признание объективного вменения в уголовном праве России. А это прямой путь к судейскому усмотрению и нарушению принципа законности.

Разумеется, что ошибка в однородном объекте не изменяет юридической оценки содеянного, поскольку не изменяется содержание вменяемых обстоятельств. Ни содержание, ни форма, ни объем психического отношения лица к содеянному не изменяются если, например, вместо одного гражданина по ошибке убит другой.

В уголовно-правовой литературе порой ошибку в разнородном объекте, как конструктивном признаке состава преступления, отождествляют с ошибкой в предмете посягательства. Так,

1 См.: Михайлов М.П. Уголовная ответственность за кражу личного имущества и разбой. - М.: Госюриздат, 1958 г., с. - 90-91; Ефимов М.А. Преступления против социалистической собственности. - Горький, 1975 г., с. - 24-25; Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. - М.: Госюриздат, 1955 г., с. - 165-166; Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. - М.:

Изд-во Юрид.лит-ра, 1974 г., с. - 72-73; Шикунов B.C. Кража и ответственность. -Минск, 1971 г., с. - 36-37; Коржанский Н.И. Квалификация преступления при ошибке в объекте и предмете посягательства. - Советская юстиция, 1974 г., №5, с. - 22

30

Н.И. Коржанский подчеркивает, что уголовно-правовое значение имеет ошибка в разнородном предмете посягательства, поскольку законодатель с учетом особенностей предметов, их свойств и признаков выделил их в различные группы: "...имущество, валютные ценности, ценные породы рыб и зверей, оружие, наркотики, крепкие спиртные напитки домашней выработки, документы, порнографические предметы "' Эта позиция была развита автором в его монографических исследованиях.2

Предметы материального мира исключительно разнообразны. Однако, несмотря на это, им свойственно что-то общее, то, что объединяет их. Факторами объединения могут выступать различные признаки или группа признаков. Объединение может быть на основе экономических, социальных, правовых и иных признаков. Предметами одного рода мы их называем не в силу их идентичности, а потому, что по поводу этих благ возникают близкие, однотипные общественные отношения. С другой стороны, разнородные предметы отличаются друг от Друга не индивидуально определенными качествами, а социально-экономической природой этих предметов.3 И если лицо по ошибке совершает преступление не против того предмета, который охватывался его сознанием и который относится к другому роду отношений, то здесь мы имеем дело не с ошибкой в предмете, а с ошибкой в объекте посягательства. Законодатель, распределяя предметы по группам, осуществлял это не в силу их индивидуальных свойств, а в силу социальных отношений, которые сложились относительно и по поводу их. Из-за того, что различна социально-экономическая природа этих предметов возникают различные отношения между их участниками. В одних это отношения собственности, в

' Коржанский Н.И. Квалификация преступлений при ошибке в объекте и предмете посягательства. - Советская юстиция, 1974, № 5, с. - 23

2 См.: Коржанский Н.И. Объект посягательства и квалификация преступлений. -Волгоград, 1976 г., с - 111: Коржанский Н.И. Предмет преступления. - Волгоград, 1976 г., с. - 52; Коржанский Н.И, Объект и предмет уголовной правовой охраны. - М.:

Академия МВД, 1980 г., с. - 243

3 Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Социалистическая собственность под охраной закона. - М.: Изд-во Юрид.лит-ра, 1979 г., с. - 160, 162, 174

31

других - общественной безопасности, а в третьих - отношения по использованию, например, лесных богатств России.

Взять, к примеру, похищение наркотических веществ в аптеке. Действия лица, совершившего это преступление, будут квалифицировать по ст.229, а не по ст. 158 УК РФ 1996 г. Хотя и совершается изъятие имущества, но деяние посягает не на интересы собственности (разумеется, они тоже ущемляются), а на интересы общественной безопасности и здоровья населения. Естественно, что при хищении или приобретении наркотических веществ может быть заблуждение в их свойствах, то есть по сути может быть ошибка в объекте преступления. К сожалению, ни в ранее существовавшем постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 26 сентября 1976 г. "О судебной практике по делам о хищении наркотических, сильнодействующих и ядовитых веществ'^' ни в постановлении Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, сильнодействующими и ядовитыми веществами" от 27 апреля 1993 года (в редакции от 21 декабря 1993 г.).2 Ничего не сказано о том, как квалифицировать действия лица, если он по ошибке похищает не наркотическое, не сильнодействующее, не ядовитое, а иное вещество? Или как квалифицировать действия лица, если оно заблуждается в качестве вещества при его сбыте?

Мы полагаем, что указанное постановление Пленума Верховного Суда России следует дополнить пунктом следующего содержания: "Если виновный похитил вещество, считая его наркотическим, сильнодействующим или ядовитым, а оно не обладает подобными свойствами, то содеянное следует квалифицировать как покушение на хищение наркотических, сильнодействующих или ядовитых веществ.

Если виновный при сбыте вещества ошибочно полагает, что сбывает наркотические, сильнодействующие или ядовитые вещества, то содеянное

' См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1986 г.г. М., 1987 г., с. - 730-735

2 См.: Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М.: Спарк, 1986 г., с. - 549-554

32

нужно квалифицировать как покушение на сбыт наркотических, сильнодействующих или ядовитых веществ."

Как отмечалось, ошибка в конструктивных признаках состава преступления объективного свойства возможна в отношении тех из них, которые характеризуют и раскрывают объективную сторону. Можно было бы привести очень много примеров применительно к различным признакам объективной стороны выступающих в качестве конструктивных признаков состава, когда в отношении их происходит (наблюдается) заблуждение лица, совершающего социально значимое деяние. В качестве иллюстрации можно взять способ совершения преступления, характер последствий и причинную связь между действием и наступившим результатом.

Со способом совершения преступления законодатель иногда связывает вопрос о том, является ли это деяние уголовно-противоправным или нет. Не совершается деяние способом, предусмотренным уголовным законом, - нет и преступления. Та-к, перемещение товара через границу будет уголовно наказуемым лишь тогда (контрабанда), когда оно осуществляется с запрещенными уголовным законом способами -"...помимо или с сокрытием от таможенного контроля либо с обманным использованием документов..." - сказано в ч.1 ст.188 УК РФ. О подобном значении способов можно говорить в отношении способов, предусмотренных ч.1 ст.178, ст.110, ч.1 ст.117, ч.1 ст.129, ч.1 ст.130 УК и некоторых других составов. Ошибка в способе совершения общественно опасного деяния, когда он выступает как конструктивный признак, устраняет уголовную ответственность за умышленные преступления.

В качестве конструктивных признаков состава законодатель довольно часто использует общественно опасные последствия определенного свойства. Нет последствий подобного рода - нет и преступления. В "лучшем случае" можно говорить об административном правонарушении. Но подобные рассуждения верны лишь отчасти. Они верны лишь в том случае, если к этим последствиям имеется "надлежащее" психическое отношение

33

лица, совершающего общественно опасное деяние. Кроме того, юристов интересует психическое отношение личности к этим последствиям лишь в определенных временных пределах - до их наступления. Эти последствия, до того как они наступят в действительности, отражаются в психике благодаря опережающему отражению действительности в форме воображения личности, лежащей в основе проявления такого интеллектуального момента психики человека как предвидение.'

При совершении общественно опасного деяния предвидение лица может не соответствовать результату - наступившим последствиям. Как известно, последствия в уголовном праве имеют многофункциональное значение. В силу этого могут быть и различные по своему характеру заблуждения в отношении последствий.2 И если последствия выступают в качестве конструктивного признака того или иного состава преступления, а в отношении их имеется заблуждение, то это одна ошибка, если же последствия играют в конструкции уголовно-правовой нормы иную роль, то это уже другая ошибка, ошибка иного рода.

Следует отметить, что ошибка в последствиях, выступающих в качестве конструктивных признаков состава преступления, всегда изменяет содержание вины, а отсюда она влияет на содержание и пределы субъективного вменения. Следовательно, она влияет на квалификацию содеянного и определение собственно уголовно-правовых последствий. Влияние ошибки в последствиях конструктивного характера на уголовно-правовую оценку содеянного может быть, как минимум, трояким. В одних случаях она может исключать умысел на совершение преступления с теми последствиями, которые указаны в законе. Например, в ссоре разбил какую-то попавшуюся под руки вещь, а она оказалась очень ценной. В данном случае нельзя привлекать лицо к уголовной ответственности по ч.1 ст. 167 У К РФ, поскольку нет умысла на причинение значительного ущерба.

' М.С.Гринберг совершенно правильно подметил, что предвидение выступает как "опережающее отражение действительности." - Гринберг М.С. Преступная самонадеянность. - Правоведение, !97б г., №3, с. - 69 2 См.: Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1988 г., с. - 89

Лицо не знало, что брошенная и разбитая им, например, табакерка составила значительный ущерб для потерпевшего. Подобное же правило должно применяться в отношении ч.1 ст. 260 (незаконная порубка деревьев и кустарников), п. "а" ч.1 ст.256 и некоторых других составов.

В других случаях ошибка в последствиях конструктивного характера может свидетельствовать о наличии покушения на преступление.' Это возможно тогда, когда последствия подобного рода в данных конкретных условиях достичь нельзя. Например, лицо стреляет в человека, который уже мертв. Действия лица квалифицируем по ст.ст.ЗО и 105 УК РФ.

В-третьих; ошибка в последствиях подобного рода может говорить о наличии намерения у лица совершить преступление (обнаружение умысла). Это такая ситуация, когда по мнению лица причиняется вред, наступают общественно опасные последствия, предусмотренные уголовным законом, а в действительности этого нет. Данная ошибка, хотя и не порождает уголовно-правовых отношений, но весьма значима в криминологическом плане. Она свидетельствует о том, что у лица уже есть установка на совершение преступлений, на переход социального запрета и преодоление внутренних факторов сдерживания от преступных действий. Это позволяет вести с данным лицом профилактическую работу. То есть установление ошибки подобного рода имеет специально-предупредительное значение.

Лицо может заблуждаться в отношении личностных свойств и намерений соучастников, которые выступают в качестве конструктивных признаков некоторых составов преступлений. Так, если взрослый человек, вовлекая несовершеннолетнего в совершение преступления, ошибается относительно его возраста и считает его совершеннолетним, то взрослого нельзя привлекать к уголовной ответственности по ст.150 УК РФ.

Данное обстоятельство, как мы полагаем, следует отразить в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ по вопросам вовлечения

1 См.: Гилязев Ф.Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве. Уфа, 1993 г., с. - 58

35

несовершеннолетних в преступную деятельность. К сожалению, это очевидное положение достаточно часто встречаемое на практике в свое время не нашло отражение в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР "О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность" от 3.12.76г.' Нет этого и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность" от 25.12.1990г. ( в редакции Постановления Пленума от 21.12.1993г.)?

Более того, в указанном постановлении Пленума Верховного Суда Союза ССР была "заложена норма", согласно которой в умышленном преступлении с формальным составом к конструктивному признаку этого состава допускалась неосторожная форма вины. Получалась ситуация, в которой заблуждение лица в отношении возраста несовершеннолетнего меняло содержание его вины и ее форму, но не изменяло уголовно-правовой оценки деяния в целом. Пленум подчеркнул, что "...уголовная ответственность наступает как при условии осведомленности взрослого о несовершеннолетнем возрасте вовлекаемого лица, так и в тех случаях, когда по обстоятельствам дела он мог и должен был предвидеть это".3 Подобная "конструкция" абсолютно недопустима. Она ведет к судебному произволу, субъективизму в следствии, а, в конечном итоге, к беззаконию.

В некоторых случаях лицо, совершающее общественно опасное деяние, может заблуждаться относительно содержания намерений;

которыми руководствовался соучастник преступления, и которые являются конструктивными признаками вменяемого состава преступления. Так, в соответствии со ст.285 УК РФ (злоупотребление должностными

' См.: сборник Постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1986г.г. - М., 1987, с. 736-749

2 См.: сборник Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации 1961-1993г.г. - М., 1995, с. - 286-292

3 Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1986г.г. - М., 1987, с. -

741

полномочиями), должностное лицо за совершение данного преступления возможно привлечь к ответственности только тогда, когда действия, совершенные вопреки интересам службы, повлекли существенное нарушение прав и законных интересов граждан, общества или государства и совершаются из корыстной или иной личной заинтересованности. Если же "соучастник" (должностное или недолжностное лицо) ошибался в отношении характера побуждений должностного лица, которому он оказывал содействие в "работе" и ошибочно полагал, что это должностное лицо действует правомерно, то "соучастник" не может привлекаться к уголовной ответственности за такое содействие.

Следующий вид ошибки, который необходимо учитывать и который предопределяет содержание и пределы субъективного вменения, эта ошибка в отношении конструктивно-разграничительного признака. С подобным видом ошибки достаточно часто сталкивается следственно-судебная практика. Она может быть в отношении объективных признаков совершаемого деяния, а также в отношении личностных свойств и содержания намерений соучастников, если они выступали в совершенном деянии в качестве конструктивно-разграничительных признаков.

Ошибка в конструктивно-разграничительных признаках состава изменяет содержание вины, а в силу этого предопределяет основание и пределы субъективного вменения, влияет на юридическую оценку содеянного и определение собственно уголовно-правовых последствий.

Заблуждение в конструктивно-разграничительных признаках объективного характера можно рассмотреть на примере способа совершения преступления при хищении чужого имущества. Так, если лицо, при хищении имущества изымает его открыто, на глазах у всех, но полагает, что действует тайно, то в таких случаях содеянное нужно вменять исходя из намерений и представлений лица, его совершившего. В подобных ситуациях для вменения обстоятельств содеянного и квалификации преступления первоочередное значение "...имеет субъективное

представление о характере совершаемых действий".' В нашем примере вменять нужно кражу и действия квалифицировать по ст. 158 У К РФ (при этом не имеет значения, понимают факт открытого похищения имущества окружающие или нет). Грабеж будет вменяться личности лишь тогда, когда она сознает, что "окружающие понимают характер его действий, но игнорируют данное обстоятельство"2 Эта позиция нашла отражение в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о грабеже и разбое".3

Ошибка в конструктивно-разграничительном признаке, через призму внутреннего отношения личности к этому признаку, предопределяет социальную характеристику совершаемого деяния в целом. В нашем примере способ, как конструктивно-разграничительный признак, с точки зрения объективной оценки деяния выступает как форма проявления и осуществления деятельности, ее образ4, с помощью и посредством которых она отличается по своим свойствам от иных актов поведения, имеющих свои способы выражения.5 Но это не любая деятельность, а деятельность волевая, протекающая под контролем сознания. Отсюда, стремление осуществить намерения подобными действиями и в подобных формах, хотя оно и не реализовалось в действительности, следует отразить в предъявляемых к личности требованиях и правовой оценке содеянного. Что и делается в процессе правоприменения. Определяющим для вменения является не объективно проявившийся способ, а способ, охватываемый сознанием лица, совершающего социально значимое деяние.

Следующие группы (мы не оговорились - именно группы)

' Кригер Г.А, Квалификация хищений социалистического имущества. - М.: Изд-во Юрид.лит-pa, 1974, с. - 104

2 Ефимов М.А. Указ.соч., с. - 40

3 См.: Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации 1961-1993г.г.-М., 1995, с.-171

4 См.: Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. - Казань: Изд-во Казан.ун-та, 1975, с. - 73; Жордания И.Ш. Указ.соч., с. - 26; Пономарев Н.П. Уголовно-правовое значение способа совершения преступления. Автореферат на соиск.уч.ст.канд.наук. - М., 1970, с. - 7 s Панов Н.И.Указ.соч., с. - 20

38

заблуждений, непосредственно влияющие на субъективное вменение и его пределы, это ошибки в квалифицирующих обстоятельствах. Общеизвестно, что квалифицирующие признаки неоднородны. Они могут относится к различным элементам состава преступления.' Следовательно, уже это позволяет говорить о различных видах ошибки в квалифицирующих обстоятельствах.

В юридической литературе высказано мнение и о том, что вряд ли обосновано выделение такого вида ошибки поскольку она, в конечном итоге, предстает фактической ошибкой в одном из элементов состава.2 Некоторые ученые приравнивают ошибки в .квалифицирующих обстоятельствах к ошибкам в обстоятельствах, отягчающих ответственность.3 Значительная часть ученых исходит из того, что ошибка в квалифицирующих обстоятельствах, хотя и касается, в конечном итоге, какого-либо элемента состава преступления, имеет свою специфику и самостоятельное юридическое значение.4

С учетом природы квалифицирующих признаков ошибки в отношении их можно (обобщенно) подразделить на две большие группы. Во-первых, это заблуждение относительно квалифицирующих обстоятельств объективного свойства. Например, относительно величины ущерба или тяжести последствий, средств, способа, места, времени совершения преступления и т.д. Во-вторых, это ошибки в отношении квалифицирующих обстоятельств "субъективного" характера, т.е. заблуждение в отношении намерений, социальных и личностных свойств соучастников, потерпевшего и т.д.

* См.: Костарева Т.А. Указ.соч., с. - 47-49

2 См.: Наумов А.В. Уголовное право Общая часть (курс лекций). - М.: Изд-во ВЕК,

1996, с. - 241

3 См.: Уголовное право. Общая часть. - М.: Изд-во Манускрипт, 1992, с. - 176;

Уголовное право. Общая часть. Учебник. - М.; Изд-во Юрид.лит-ра, 1994, с. - 196;

Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. - М.: Изд-во Юрист, 1996, с. -

201

4 См.: Гилязев Ф.Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве. - Уфа,

1993, с. - 78-80; Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. Общая

часть. Под ред. Ю.И.Скуратова и В.М.Лебедева. - М., 1996, с. - 62

39

В свою очередь в каждой из этих групп заблуждений могут быть ошибки двоякого рода. С одной стороны, лицо может ошибаться относительно наличия квалифицирующих обстоятельств. А с другой -может полагать, что квалифицирующих обстоятельств нет, они отсутствуют, в то время как они есть. В юридической литературе, применительно, к квалифицирующим признакам, рассматривались ошибки лишь этого рода - ошибки, связанные с наличием или отсутствием квалифицирующих обстоятельств при совершении преступления.' Это касается даже тех монографических исследований, которые посвящены комплексному анализу квалифицирующих обстоятельств.2

Действительно, ошибка лица в квалифицирующих обстоятельствах всегда проявляется в ошибке относительно факта наличия или отсутствия этих обстоятельств. Но заблуждение в этих обстоятельствах не исчерпывается ошибкой в факте их наличности или неналичности. Оно также охватывает содержание конкретных обстоятельств представленных в качестве квалифицированных обстоятельств состава преступления. Только единство этих сторон заблуждения - к факту наличия (или отсутствия) квалифицирующего обстоятельства и к фактам их природы, содержания и свойств, позволит определить уголовно-правовое значение ошибки в отношении того или иного квалифицирующего обстоятельства. Значение это многоаспектно, многогранно и не может быть сведено к двум-трем правилам.3

Однако, прежде чем определить и констатировать правовое значение той или иной ошибки лица, в тех или иных квалифицирующих обстоятельствах, необходимо решить общие вопросы. Прежде всего, каким должен быть характер отражения квалифицирующих признаков в психике лица, совершающего преступление и почему так, а не иначе необходимо

1 См.: Якушин ВА. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. - Казань, 1988, с. - 80-81, 85; Козаченко И.Я., Костарева Т.Д., Кругликов Л.Л. Преступления с квалифицированными составами и их уголовно-правовая оценка. - Екатеринбург, 1994, с. - 47-52

2 См.: Костарева ТА. Указ.соч., с. - 170-176

3 См.: Козаченко И.Я., Костарева ТА., Кругликов Л.Л. Указ.соч., с. - 47-51

40

учитывать это квалифицирующее обстоятельство при субъективном вменении и уголовно-правовой оценке содеянного? В одинаковой ли мере вменяются квалифицирующие признаки различным соучастникам?

В теории уголовного права сложилось единое понимание того, каким должно быть психическое отношение к квалифицирующим признакам в неосторожных преступлениях. Оно может варьироваться в тех пределах, которые указаны в ст.26 УК РФ 1996г., то есть в пределах легкомыслия и небрежности.

В умышленных преступлениях психическое отношение виновного к квалифицирующим признакам учеными трактуется неоднозначно. Одни полагают, что "в умышленных преступлениях каждый объективный признак (как основного, так и квалифицированного состава. - В.Я.) осознается, отсутствие такого сознания превращает данное преступление из умышленного в неосторожное".' Другие считают, что в умышленных преступлениях может быть неосторожное отношение только к тем квалифицирующим обстоятельствам, которые выступают в виде отдаленных последствий этого преступления.2 Такая позиция нашла отражение в ст.27 УК 1996г., где предусмотрено правило вменения и наступления ответственности за те отдаленные последствия, которые не охватывались умыслом лица, но содержат неосторожное отношение к ним. Это ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины.

По мнению третьих возможно неосторожное отношение к квалифицирующим обстоятельствам, относящихся к иным признакам состава. Например, Б.А.Куринов и Ф.Г.Гилязев допускают такое отношение к возрасту потерпевшей при изнасиловании. Так, Б.А.Куринов подчеркивает: "При квалификации изнасилования по ч.З ст.117 УК РСФСР (при отягчающих обстоятельствах) психическое отношение виновного к такому квалифицирующему обстоятельству, как изнасилование

' Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. - М., 1972, с. - 177-178 2 См.: Рарог А.И. Вина в советском уголовном праве. - Саратов, 1987, с. - 151;

Козаченко И.Я., Костарева ТА., Кругликов Л.Л. Указ.соч., с. - 42

несовершеннолетней, возможно как в форме умысла так и в форме неосторожности."' Этот вывод автор сделал на том основании, что Пленум Верховного Суда Союза ССР в своем Постановлении от 25 марта 1964г. "О судебной практике по делам об изнасиловании" отметил, что за изнасилование несовершеннолетней уголовной ответственности подлежит лицо, "которое знало или допускало, что совершает насильственный половой акт с несовершеннолетней, либо могло и должно было это предвидеть".2

Ф.Г.Гилязев по этому вопросу занял аналогичную позицию, но он пошел дальше в ее обосновании. Несмотря на то, что Пленум Верховного Суда РСФСР в своем постановлении "О судебной практике по делам об изнасиловании" от 22 апреля 1992г., признал, что отношение к факту несовершеннолетия может быть только умышленным, Ф.Г.Гилязев пытается все же обосновать, почему к факту несовершеннолетия при изнасиловании возможно неосторожное отношение? По его мнению "в составах преступлений, в которых дичностно-субъективные признаки потерпевшей (подчеркнуто нами. - В.Я.) являются отягчающими обстоятельствами (несовершеннолетие или малолетие потерпевшей в составе изнасилования), форма вины к ним может быть умышленной или неосторожной. Следовательно, ошибка виновного относительно отсутствия этих признаков, при наличии возможности их сознания, не влияет на квалификацию преступления."3 В целях избежания психического дуализма к такому квалифицирующему признаку как возраст потерпевшего (ей) уголовный кодекс 1996 года применяет его в сочетании с термином "заведомость", например, изнасилование "заведомо несовершеннолетней", "потерпевшей, заведомо не достигшей четырнадцатилетнего возраста" -ст.131 УК. Это правило распространено на все составы, где встречается

' Куриное Б.А. Научные основы квалификации преступлений. - М.: МГУ, 1984, с. -114 2 Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-198бг.г. - М., 1987, с. -618

3 Гилязев Ф.Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве. - Уфа, 1993, с. 42

возраст, данный как квалифицирующий признак. Правда, имеется в УК 1996г. (п."а" ч.2 ст.238) квалифицирующий признак, применительно к которому возможно будут допускаться аргументы, аналогичные доводам Ф.Г.Гилязева.

В связи с этим отметим, что при наличии умысла на совершение самого уголовно-противоправного деяния двойное психическое отношение возможно лишь к более отдаленным последствиям этого деяния, последствиям "второго уровня". В то же время оно недопустимо, например, ни по отношению к возрасту потерпевшего, ни по отношению к способу совершения умышленного убийства (как у Угрехелидзе'). Почему так, а не иначе должны разрешаться эти вопросы?

Когда мы говорим о преступлении, как о виновно совершенном общественно опасном деянии, то здесь под деянием понимается как собственно само действие или бездействие, так и предусмотренные законом общественно опасные последствия. Когда же речь идет о вине, то законодатель рассматривает проявление различных интеллектуальных и волевых моментов отдельно к действию (бездействию) и к последствиям. Здесь уже "деяние" выступает в узком смысле. И если закон говорит, что при умысле лицо сознает общественную опасность своих действий, то оно сознает, разумеется, те формы, приемы, способы, в которые обличается эта деятельность, их не только фактическую, но и социальную значимость. Вот почему, как мы полагаем, законодатель не стал указывать признак "заведомости" применительно к п.п. "д" и "е" ст. 105 - совершение преступления с особой жестокостью и общеопасным способом. При умысле совершить убийство подобными способами они являются атрибутами, субстратами этого деяния и выявлять, устанавливать какое-то иное психическое отношение к ним просто нельзя.

( См.: Угрехелидзе М.Г. Проблема неосторожной вины в уголовном праве. - Тбилиси, 1976, с.-94

Это же можно сказать и в отношении возраста потерпевшей (его). Возраст в данном случае относится не к последствиям (не к результату). Он является неотъемлемой характеристикой объекта посягательства. И если лицо умышленно воздействует на объект, то оно охватывает своим сознанием и личностно-субъективные признаки сферы своего воздействия. Какого-то смешанного психического отношения к объекту воздействия быть не может. Видимо, только в целях избежания бесплодности дискуссий по этим вопросам в Уголовный Кодекс 1996г. и введен признак "заведомости" во все составы, где идет речь о возрасте потерпевшего (ей). Например, ст.ст.131, 1325; 206, 230 УК РФ. Хотя, исходя из нашей аргументации и понимания, можно было бы и не указывать этот аспект в УК.

Иное уголовно-правовое значение имеет отношение к отдаленному результату, тем последствиям, которые не соответствуют характеру умышленно совершаемых действий, которые лежат за пределами желания или сознательного допущения личностью виновного. Здесь нужно выяснить, было ли вообще психическое отношение к этим последствиям или нет? И если да, то какое? Если же эти отдаленные последствия охватывались сознанием виновного, были в сфере его волевых устремлений в виде желания или сознательного допущения, то отношение к ним возможно только умышленное. Это касается, например, кражи в крупном размере.

С учетом этих общих положений можно решать вопрос об ошибке в квалифицирующих обстоятельствах. Как отмечалось, независимо от вида, природы и содержания квалифицирующих обстоятельств, в отношении них может быть допущена ошибка в отношении их наличности или отсутствия. Заблуждение лица относительно отсутствия квалифицирующего обстоятельства является такой ошибкой, при которой лицо полагает, что оно совершает преступление без квалифицирующих обстоятельств, когда такие, фактически имеющиеся признаки, не охватываются сознанием виновного. Иными словами, к этим квалифицирующим признакам у лица

44

нет психического отношения, то есть его интеллект не формирует в этой части содержание вины. Поэтому при таком заблуждении в квалифицирующих обстоятельствах действия виновного нужно квалифицировать как оконченное преступление без квалифицирующих признаков.

Если, к примеру, лицо при уничтожении имущества заблуждается в свойствах и особенностях того, что применяемый способ, является общественно опасным, то его действия нельзя квалифицировать по ч.2 ст. 168 УК РФ. Подобные ошибки, не меняют характер содеянного, не предопределяют степень общественной опасности преступлений, поскольку квалифицирующие обстоятельства, с наличием которых в составе того или иного общественно опасного деяния законодатель связывает пределы уголовной ответственности, и если они характеризуют это деяние, только тогда могут быть вменены лицу в вину, когда они охватывались его сознанием, были известны ему, В судебной практике это положение порой не учитывается, что влечет за собой отмену или изменение приговора.

Вторым видом ошибки в квалифицирующих обстоятельствах является заблуждение лица относительно их наличия. Это такая ошибка, когда лицо полагает, что оно совершает преступление с квалифицирующими признаками, а в действительности они отсутствуют. Квалифицирующие признаки имеются лишь в воображении лица, которое находит проявление в социально-значимой действительности. И поскольку не сами квалифицирующие признаки, а лишь психические образы относительно их, образуют содержание вины', то для этого содержания, в принципе, безразлично, являются ли эти образы результатом действительного или ошибочного отражения объективной реальности.

Деяние, в основе которого лежит заблуждение подобного рода, в уголовно-правовой литературе квалифицируется неоднозначно. Некоторые ученые предлагают квалифицировать по совокупности. То есть, как

' Дагель П.С. Динамика умысла и ее значение дня квалификации преступлений. -Советская юстиция, 1971, № 17, с. - 25

45

оконченное преступление без квалифицирующих обстоятельств и как покушение на преступление с квалифицирующими обстоятельствами.'

Представляется, что квалифицировать такое общественно опасное деяние по совокупности нельзя. И прежде всего потому, что такая юридическая оценка не соответствовала бы содержанию вины. Заблуждение лица не изменяет характера вины, но предопределяет ее содержание. Квалификация должна отразить намерение лица в рамках содержания вины. При квалификации содеянного в таких случаях по совокупности вменяется, образно говоря, как бы две вины, а в конечном итоге, за одно психическое отношение возлагается двойная ответственность.

Кроме того, квалификация по совокупности отражала бы одно из двух: либо то, что совершено два общественно опасных деяния, либо то, что совершено одно деяние, но посягающее на два объекта. В действительности же, при заблуждении подобного рода, в деянии не проявляется ни то, ни другое.

Как отмечалось, на практике сталкиваются не просто с ошибкой в наличии или отсутствии квалифицирующего обстоятельства, а с ошибкой в обстоятельстве, имеющем свою социально-правовую природу, содержание и т.д. И может быть так, что ошибка в наличии или отсутствии одного обстоятельства изменяет содержание вменения, а в отношении другого -нет, что сказывается и на различной квалификации содеянного. Так, определенную сложность при вменении и квалификации представляют случаи умышленного убийства, связанные с ошибкой в квалифицирующих свойствах потерпевшего (ей). В юридической литературе нет однозначного решения этой проблемы. Одни исследователи полагают, что если при совершении умышленного убийства лицо ошибочно считает, что есть какие-то квалифицирующие обстоятельства, то содеянное нужно квалифицировать как покушение на убийство с квалифицирующими

' См.: Кириченко В.Ф. Указ.соч., с. - 58

признаками.' Другие исходят из того, что в таких случаях убийство следует квалифицировать как оконченное преступление с квалифицирующими обстоятельствами.2 По мнению третьих, действия виновного при подобном заблуждении нужно квалифицировать по совокупности как оконченное убийство без квалифицирующих признаков и покушение на убийство с квалифицирующими признаками.3

Вряд ли содеянное в таких случаях можно квалифицировать по совокупности. Следует согласиться с доводами С.В.Бородина о том, что покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах в любой стадии его развития является покушением на квалифицированное убийство. И оно, следовательно, ни в какой стадии не может быть квалифицировано по ч.1 ст. 105 УК. Кроме того, подобная квалификация дает основание для утверждения о том, что виновный совершил два преступления, хотя в

действительности преступление одно.4

В то же время нельзя полностью согласиться с первыми двумя точками зрения. Представляется, что при ошибке в одних квалифицирующих признаках потерпевшего деяние правильнее квалифицировать как покушение на убийство с квалифицирующими признаками, а при заблуждении в отношении других - как оконченное преступление с квалифицирующими обстоятельствами. Такая неоднозначная юридическая оценка содеянного определяется особенностью самих квалифицирующих обстоятельств, относящихся к потерпевшему, а также спецификой их представления в сознании виновного.

' См.: Пионтковский А.А. Указ.соч., с. - 406

2 См.: Бородин С.В. Квалификация преступлений против жизни. - М.: Изд-во Юрид.лит-ра, 1977, с. - 143; Он же: Ответственность за убийство: квалификация и наказание по Российскому праву. - М.: Юрист, 1994, с. - 108

3 См.: Кириченко В.Ф. Указ.соч.. с. - 58; Андреева Л.А. Влияние ошибки обвиняемого в личности потерпевшего на квалификацию преступлений. - Советская юстиция, 1970,

№2 I.e. -7-8

4 См.: Бородин С.В. Квалификация преступлений против жизни. - М.: Изд-во Юрид.лит-ра, 1 977, с. - 143-144; Он же: Ответственность за убийство: квалификация и наказание по Российскому праву. - М.; Юрист, 1994, с. - 108 47

Так, при посягательстве на жизнь лица, выполнявшего свой служебный или общественный долг, виновный по ошибке может убить другого человека. Как квалифицировать подобные действия? Представляется, что содеянное нужно квалифицировать как оконченное преступление с квалифицирующим признаком. Дело в том, что собственно в квалифицирующем признаке «выполнение служебного или общественного долга» ошибки нет, ибо этот признак присущ всем членам нашего общества. Ошибка произошла только в конкретном носителе этого свойства, а они для уголовного права равнозначны. Поэтому прав В.Ткаченко, утверждая, что ошибка «в личности потерпевшего, имеющего такие же качества, что и тот, против которого направлено посягательство, не влияет на квалификацию преступления».'

Иное дело, когда лицо ошибается в таких свойствах потерпевшего, которые присущи только данному потерпевшему. Так, если виновный ошибочно полагает, что убивает женщину, находящуюся в состоянии беременности, его действия нужно квалифицировать как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Здесь нельзя квалифицировать деяние как оконченное преступление - по п. «г» ч.2 ст. 105 У К РФ, на том основании, что потерпевшей причинена смерть.2 Виновный ошибся не в личности, как носителе каких-то общесоциальных качеств, а в особенностях тех признаков, которые присущи только данной личности, в данный момент ее физиологического состояния. И коль скоро на эти квалифицирующие свойства потерпевшего фактического воздействия не было, то и вменять их нельзя, а значит нельзя квалифицировать это деяние как оконченное преступление. Норма о неоконченной преступной деятельности в данном случае наиболее правильно отражает существо дела. Она показывает направленность действий виновного и то, что результат, к которому он

' Ткаченко В. Правовая оценка общественно опасных действий, связанных с ошибкой в

личности потерпевшего. - Советская юстиция, 1980, №13, с. - 11

2 См.: Бородин С.В. Квалификация преступлений против жизни. - М., 1977, с. - 143

48

стремился, не наступил по причинам, не зависящим от его воли. Воля же виновного была направлена не только на лишение жизни взрослого человека, но и на «уничтожение другой жизни, жизни плода человека»,'

В тех случаях, когда лицо ошибается относительно отсутствия квалифицирующего признака потерпевшего при убийстве, например, не знало о том, что потерпевшая беременна, сложностей с квалификацией не возникает - содеянное квалифицируется как умышленное убийство без отягчающих обстоятельств.2

Ошибка в потерпевшем при умышленном убийстве порой бывает связана с так называемым отклонением в действии. Одни ученые считают, что отклонение в действии есть специфический вид фактической ошибки, когда ее существование связано не с заблуждением в личности, которую виновный хотел лишить жизни, а с наличием каких-то других причин, которые не зависят от виновного? Другие полагают, что отклонение в действии не является ошибкой лица4

Представляется, что ошибки в потерпевшем, конечно же, здесь нет, так как виновный абсолютно точно знал свою жертву, визуально держал ее под своим контролем. Однако, виновный недооценил возможного поведения потерпевшего, имеющиеся факторы, например, окружение, обстановку, в которой совершалось деяние, и т.д. Иными словами, имела место недооценка обстановки совершения преступления. Однако, в подобных случаях никакого отклонения в действиях самого виновного нет. Отклоняется лишь объект преступного воздействия (потерпевший). В подобных ситуациях, как нам представляется, правильнее было бы говорить не об отклонении в действии виновного, а об отклонении объекта

1 Загородников Н.И. Преступления против жизни. - М.: Госюриздат, 1961, с. - 173

2 См.: Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по Российскому праву. - М., 1994, с. - 109

3 См.: Бородин С.В. Квалификация преступлений против жизни. - М., 1977, с. - 202

4 См.: Kvpc советского уголовного права. Т.П. - М.: Изд-во Наука, 1970, с. - 340;

Советское уголовное право. Часть Общая. - М.: Изд-во Юрид.лит-ра, 1964, с. - 146;

Уголовное право. Общая часть. - М.: Изд-во Юрид.лит., 1994, с. - 196; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. - М.; Юрист, 1996, с. - 201-202

49

воздействия (потерпевшего).

За последствия, наступившие в связи с отклонением объекта воздействия, лицо подлежит уголовной ответственности только в том случае, если оно по обстоятельствам дела должно и могло было предвидеть возможность наступления этих последствий.

В литературе отмечается, что совершение квалифицированных видов преступлений предполагает сознание лицом всех обстоятельств, квалифицирующих содеянное} В большинстве случаев это действительно так. Содержание вины образует содержание отраженных в психике лица юридически значимых факторов. Однако, не все признаки, которые вменяются личности и которые влияют на определение собственно уголовно-правовых последствий, то есть на условия и степень наказуемости деяния, находят отражение в сознании лица, входят в содержание его вины.2

Для уголовно-правовой оценки содеянного порой безразлично, осознавалось ли виновным вменяемое ему квалифицирующее обстоятельство или нет. В тех случаях, когда вменяемый лицу квалифицирующий признак относится к характеристике самого совершаемого деяния, когда он оттеняет объект, предмет посягательства, либо внутреннее отношение соучастника к социальным качествам, например, исполнителя, то такой признак, коль скоро он раскрывает социальную характеристику самого общественно опасного деяния как преступления, отражаясь в сознании лица, его совершившего, влияет на содержание его вины. Те же признаки, которые законодатель выделил в качестве квалифицирующих, но которые не раскрывают совершаемое деяние как преступление, а имеют уголовно-правовую значимость только с учетом личностных свойств субъекта преступления, как квалифицирующие обстоятельства вменяются лишь тому субъекту, которому они свойственны

' См.: Борзенков Г.Н. Указ.соч., с. - 95

2 См.: Дагель П.С. Содержание, форма и сущность вины в советском уголовном праве. -

Правоведение, 1969, №1, с. - 80

50

и не имеет значения как они осознавались виновным, преломлялись в его психике. Речь идет о факте, например, повторного совершения

преступления, прежней судимости.

Это положение исключительно важно для вменения квалифицирующих обстоятельств при соучастии. По мнению А.В.Наумова только в этом аспекте ошибка в квалифицирующих обстоятельствах и имеет значение. Он считает, как уже отмечалось, что во всех остальных случаях ошибка в квалифицирующих обстоятельствах, по сути дела, является разновидностью ошибки в объекте или признаках объективной стороны.' Мы уже говорили, что анализируемые нами виды ошибок интересны не только с точки зрения того, что они касаются предписаний различного уровня играющих различную роль в процессе субъективного вменения для правоприменителя, но и то, что они предопределяют содержание и объем вменяемого, поскольку от них порой зависит содержание и форма вины, а, следовательно, и уголовно-правовая оценка (квалификация) содеянного. Рассмотрение ошибок в таком аспекте показывает их различное функциональное назначение. Анализ же ошибок через призму их «генетической» принадлежности (ошибка в признаках объективной стороны или объекте) раскрывает лишь характер и степень общественной опасности деяния. Если классификация ошибок в рамках характера и степени общественной опасности отвечает на вопрос, что влияет на этот характер и степень, то классификация ошибок относительно свойств правовых предписаний отвечает на вопрос, как это происходит и что необходимо учитывать при субъективном вменении. Отсюда, классификация и анализ ошибок в рамках характера правовых предписаний, выраженных в квалифицирующих обстоятельствах, имеет значение как для отдельного исполнителя преступления, так и для соучастников.

' См.: Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М.: БЕК, 1996, с. -

241-242

51

Какие же квалифицирующие признаки вменяются участникам при соучастии в преступлении? В науке уголовного права уже давно предпринимаются попытки выработать какие-то правила вменения квалифицирующих обстоятельств исполнителю и иным соучастникам. Еще Н.С.Таганцев предлагал правила вменения квалифицирующих признаков в зависимости от того, являются ли они объективными или субъективными^

Мы уже отмечали, что вопрос о вменении квалифицирующих обстоятельств зависит от их природы, от того, характеризуют и раскрывают ли они содержание преступления, его социальную специфику, особенность, или констатируют факты, присущие лишь непосредственно одному соучастнику, свойственные лично ему, и раскрывают повышенную общественную опасность лишь этой личности.

В зависимости от этого должен решаться вопрос об учете и значении ошибки в квалифицирующих обстоятельствах при соучастии. Вменение квалифицирующих обстоятельств при соучастии в этом аспекте отчасти уже рассматривалось в уголовно-правовой литературе.2

В чем же специфика вменения квалифицирующих обстоятельств при соучастии, да еще при наличии ошибки одного из соучастников в отношении этих обстоятельств? Во-первых, личностные признаки, возведенные законодателем в ранг квалифицирующих, вменяются только тому соучастнику, которому они свойственны. Из этого следует сделать вывод о том, что ошибка одного соучастника в наличии или отсутствии квалифицирующих обстоятельств личностного свойства другого соучастника не влияет на уголовно-правовую оценку ошибающегося. Подобную позицию занимает и судебная практика. Так, Пленум Верховного Суда РСФСР в своем Постановлении от 4 мая 1990г. «О внесении дополнений в Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР

' См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая.М.1994г., т.1, с. -363; Гилязев Ф.Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве. - Уфа, 1993, с. - 74-93

2 См.: Козаченко И.Я., Костарева ТА., Кругликов Л.Л. Указ.соч., с. - 48-53; Костарева Т.А. Указ.соч., с. - 173-176

52

от 22 марта 1966г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое»» отметил, что «при рассмотрении дел о грабеже и разбое, совершенных по предварительному сговору группой лиц, судам следует иметь ввиду, что такие квалифицирующие признаки как совершение грабежа и разбоя особо опасным рецидивистом, совершение ранее разбоя или бандитизма, должны учитываться при квалификации действий лиц тех соучастников преступления, к которым эти признаки относятся непосредственно».' Такая позиция судебной практики к рассматриваемому вопросу еще раз подтверждена Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 1992г. «О судебной практике по делам об умышленных убийствах».2

Во-вторых, специфика вменения квалифицирующих признаков при соучастии определяется доминирующим уголовно-правовым положением исполнителя и, как следствие этого, определенной зависимостью остальных соучастников от него. Иначе говоря, элементы акцессорной теории соучастия присущи и Российскому уголовному законодательству. Это значит, что при совершении преступления в соучастии определяющими обстоятельствами в процессе субъективного вменения их соучастникам будут выступать содержание их намерений и побуждений исполнителя, его социальное положение (если законодатель вводит их в ранг квалифицирующих признаков), а не обстоятельства, относящиеся или присущие, например, пособнику.

Из этой общей посылки можно сделать вывод о том, что ошибка относительно содержания намерений и побуждений исполнителя, его социального положения может быть различной и иметь различное уголовно-правовое значение.

А) Если соучастник ошибается в отношении социально-правовой значимости мотивов и целей исполнителя преступления, которые являются

' Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации 1961-1993г.г. - М., 1995, с. - 173 2 См.: Там же, с.-316

53

конструктивными, конструктивно-разграничительными или квалифицирующими признаками состава, то их нельзя вменять соучастнику. При конкуренции мотивов и целей исполнителя, с одной стороны, и иных соучастников - с другой, доминируют мотивы и цели исполнителя, когда они, выступая в качестве квалифицирующих обстоятельств, осознавались соучастниками. Если же они в силу каких-то причин (ошибки) не охватывались их сознанием, то вменять их соучастникам нельзя. Вот почему прав А.И.Рарог, когда отмечает, что при соучастии «знание юридически значимых целей и мотивов исполнителя необходимом для вменения другим соучастникам».' Однако замечание А.И.Рарога справедливо лишь тогда, когда мотивы и цели исполнителя более антисоциальны чем мотивы и цели пособника, например, и как таковые указаны в законе в качестве квалифицирующих признаков.

Если же у соучастника были более значимые мотивы и цели чем у исполнителя и законодатель предусматривает их в качестве квалифицирующих признаков, то при заблуждении исполнителя относительно этих признаков они вменяются только соучастнику. Так, например, если подстрекатель склонил исполнителя к убийству своего родственника из-за того якобы, что последний оклеветал исполнителя, а у самого подстрекателя было намерение завладеть имуществом родственника после его смерти, то действия исполнителя следует квалифицировать по ч.1 ст. 105, в то время как подстрекателя - по п. «з» ч.2 ст. 105 со ссылкой на ст.ЗЗ УК РФ. В таких случаях соучастник не раскрывает перед исполнителем подлинных своих мотивов и целей. Поэтому-то «такая ошибка исполнителя исключает возможность квалифицировать его действия по признаку наличия мотива и цели, о которых ему не было известно».2

Б) Если соучастник ошибочно полагает, что мотив и цель

' Рарог А.И. Вина в советском уголовном праве. - Саратов, 1987, с. - 88

2 Гилязев Ф.Г. Особенности вины и значение ошибки в уголовном праве. - Уфа, 1993, с.

-92

54

исполнителя имеют квалифицирующее значение, а на самом деле они не являются таковыми, то подобная ошибка, если следовать общему правилу вменения квалифицирующих обстоятельств, предопределяет содержание вины. Соучастник своим интеллектом охватывает конкретное (хотя и ошибочное) по своему характеру преступление, принимает особенности своих действий в рамках этого и надлежащим образом оценивает (хотя и ошибочно) намерения и устремления исполнителя. Воля такого соучастника направлена на то, что именно так необходимо принять участие в совершении преступления соответствующего свойства. Мы полагаем, что к подобным ситуациям нельзя даже с натяжкой применять правило о мнимом преступлении. Преступление совершается. Ошибочно лишь воспринимались побуждения и цели исполнителя, но сам соучастник осуществлял действия и относился к ним так, как было предопределено его ошибкой. Все это должно найти отражение в квалификации содеянного. Действия соучастника необходимо квалифицировать по статье Особенной части с квалифицирующими признаками со ссылкой на ст.ст.ЗО и 33 УК РФ.

В) Ошибка соучастников, относительно отсутствия квалифицирующего у исполнителя мотива и цели возможна и при эксцессе исполнителя. То есть, если мотив и цель, предусмотренные законодателем в качестве квалифицирующих признаков, возникают у исполнителя в процессе совершения им преступления и соучастники не знают о них, то согласно ст.36 УК РФ «За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.»

При эксцессе исполнителя ошибка соучастников может быть как в отношении качественного содержания его мотива и цели, так и их объема, то есть в отношении количества тех последствий, того результата, который был бы предопределен содержанием (объемом) мотивов и целей соучастников при их сговоре.

В-третьих, вменение квалифицирующих признаков при соучастии зависит и от того, какова социальная роль и социально-правовое

55

положение исполнителя и как они связаны с совершенным преступлением. Наука уголовного права и следственно-судебная практика исходят из того, что если исполнитель обладает этими социально-правовыми качествами, использование которых «облегчает» и одновременно усугубляет преступное деяние, а иные соучастники (пособник, организатор, подстрекатель) знали об этом, то эти социально-правовые качества исполнителя, предусмотренные законодателем в качестве квалифицирующих, вменяются как исполнителю, так и иным соучастникам.

Так, если лицо, обладая служебным положением и благодаря этому положению, нарушает тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений и ему помогают в этом лица, не имеющие этого служебного положения, но знающие о таком положении исполнителя, то действия исполнителя необходимо квалифицировать по ч.2 ст. 138 УК, а иных соучастников - также, но со ссылкой на ст.ЗЗ УК РФ. Вменение подобного рода квалифицирующих признаков возможно и по иным составам, например, ч.2 ст.258, п. «б» ч.2 ст.260, ч.2 ст.285, ч.2 ст.286, ч.З ст.294 и др. Из этой общей посылки следует, что при ошибке в отношении подобного рода признаков нужно руководствоваться некоторыми правилами.

А) Если соучастники заблуждались относительно отсутствия у исполнителя его служебного или должностного положения, которые использовались исполнителем для «облегчения» совершения преступления, и которые законодатель возвел в ранг квалифицирующих, то таким соучастникам нельзя вменять фактически имеющиеся у исполнителя квалифицирующие обстоятельства.

Б) Если соучастники ошибались относительно факта наличия у исполнителя служебного или должностного положения, которые якобы использовались исполнителем для совершения и «облегчения» преступления, то, несмотря на то, что подобных квалифицирующих обстоятельств в действительности у исполнителя не было, они вменяются соучастникам.

56

Можно было бы рассматривать ошибки в отношении иных квалифицирующих признаков. Однако основные положения и правила вменения их, при наличии заблуждения в таких обстоятельствах, нами рассмотрены в достаточной мере и могут быть использованы в практической деятельности применительно к другим квалифицирующим обстоятельствам.

Следующий вид ошибки, определяемый видом и характером правовых предписаний, имеющих значение для субъективного вменения, это заблуждение относительно обстоятельств, смягчающих или отягчающих ответственность (наказание по УК 1996г.). Не изменяя характера вины, эти виды ошибок могут влиять на ее объем и степень. Однако не любая ошибка в смягчающих или отягчающих обстоятельствах обладает подобным свойством. Влияние ошибки в таких обстоятельствах на вину определяется рядом факторов. Во-первых, тем, какова их «генетическая» принадлежность, то есть к каким элементам" состава относится обстоятельство, в отношении которого происходит ошибка? Во-вторых, к какому из структурных элементов правовой нормы относится то или иное обстоятельство? Мы отмечали, что по своей функциональной принадлежности данные обстоятельства можно отнести к классическим гипотезам, к диспозиционным гипотезам или к санкционным предписаниям. В-третьих, кто заблуждается в отношении того или иного обстоятельства? В-четвертых, заблуждается ли лицо в отношении наличия или отсутствия этих обстоятельств? В-пятых, в отношении смягчающего или отягчающего обстоятельства произошла ошибка. Только с учетом этих факторов можно выяснить, какое уголовно-правовое значение имеет ошибка в отношении этих обстоятельств.

Какие же общие правила влияния этих обстоятельств на вину и уголовную ответственность? Их, как мы полагаем, несколько, как для смягчающих, так и для отягчающих обстоятельств.

1. Смягчающие обстоятельства, относятся ли они к предписанию классических гипотез, диспозиционных гипотез или санкции, вменяются

57

субъекту преступления при том условии, если они присущи этому субъекту или имели место у него в действительности по другим причинам и относились к иным элементам состава - объекту, объективной стороне или посткриминальному поведению виновного. При этом не имеет значения, была ли ошибка субъекта преступления относительно наличия или отсутствия того или иного смягчающего обстоятельства. В этом проявляется режим послабления ответственности посредством смягчающих обстоятельств. Только по отношению к ним должно быть допустимо объективное вменение.

2. Соучастник может ошибаться относительно смягчающих обстоятельств, присущих исполнителю. При этом мы исходим из того, что заблуждение в отношении личностных свойств исполнителя, фактов его посткриминального поведения, будь то заблуждение в отношении наличия или отсутствия таковых, никак не сказывается на вменении их соучастнику. Они не вменяются соучастнику, если свойственны лишь исполнителю.

3. Смягчающие обстоятельства социального характера, раскрывающие специфику преступной деятельности исполнителя, вменяются соучастнику не только тогда когда они были в действительности и осознавались им, но и тогда когда этих обстоятельств, смягчающих наказание, не было, а соучастник по ошибке полагал, что они имеются. Это касается п.п. «а», «г», «д», «ж» ст.61 УК РФ.

Несколько иные правила вменения обстоятельств, отягчающих наказание.

1. Одни отягчающие обстоятельства вменяются любому субъекту преступления только тогда, когда они присущи лишь ему в силу его личностно-определенных свойств, проявившихся в преступлении. Эти обстоятельства относятся к предписаниям диспозиционных и классических гипотез. В принципе (кроме, пожалуй, группы без предварительного оговора), для вменения их личности не требуется выяснять его психического отношения к ним, так как оно очевидно. Мы полагаем, что наличие в законе и вменение таких отягчающих обстоятельств (см.: п.п. «а»,

58

«в», «г» ст.63 УК РФ) объясняется не только очевидной объективно существующей опасностью этих обстоятельств, но и тем, при сознании этой опасности лицо, тем не менее, совершает эти действия неоднократно организованной группой и т.д. Подобные квалифицирующие признаки. поскольку они носят персонифицированный характер, не вменяются иным соучастникам, независимо от того, осознавались ли они ими или нет.

2. Вменение некоторых отягчающих обстоятельств возможно лишь тогда, когда, помимо факта их наличия в преступлении, будет установлено соответствующее психическое отношение к ним лица, совершившего преступление.

При этом к одним обстоятельствам возможно различное, неоднозначное психическое отношение, то есть оно может быть выражено как в умышленной, так и неосторожной форме. К таким обстоятельствам относится, например, п. «б» ч.1 ст.63 УК РФ - наступление тяжких последствий в результате совершения преступления. При отсутствии к ним психического отношения виновного они не могут быть вменены ему.

В то же время, к другим отягчающим обстоятельствам это психическое отношение должно быть обязательно умышленным, поскольку эти обстоятельства вплетены в ткань самого общественно опасного деяния (действия или бездействия), являются формой его выражения и проявления и, как таковые, не могут быть неопосредованы психическим отношением в форме умысла. Если эти обстоятельства не нашли у лица психического отношения в форме умысла, то они не могут вменяться виновному и отягчать наказание. К таким обстоятельствам можно отнести п. «д» и пункты с «з» по «н» ст.63 УК РФ

Нам представляется, что отмеченная особенность вменения отягчающих обстоятельств, а именно, вменение их только при соответствующем к ним психического отношения виновного лица, должна найти свое отражение в руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ. К сожалению, подобного правила не было и в Постановлении

59

Пленума Верховного Суда СССР, посвященного проблемам Общих начал назначения наказания.

В Постановлении Пленума Верховного Суда России можно было бы отметить, что «обстоятельство, предусмотренное п. «б» ст.63 УК России, может отягчать наказание виновного не только тогда когда оно осознавалось им, но и тогда, когда по обстоятельствам дела могло и должно было осознаваться.

Обстоятельства, предусмотренные п. «д», пунктами с «з» по «н» ст.63 УК РФ, могут быть вменены виновному лицу, если они охватывались его сознанием в период совершения преступления.»'

В отношении рассматриваемых обстоятельств может быть заблуждение соучастников. Они могут заблуждаться, к примеру, в отношении того, что исполнитель при совершении преступления использовал форменную одежду или документы представителя власти. Таким соучастникам обстоятельства, отягчающие наказание, не вменяются.

3. Законодатель предусматривает в качестве обстоятельств, отягчающих наказание, и такие, которые относятся по своему свойству к признакам субъективной стороны. Речь идет о п.п. «е» и «ж» ст.63 УК РФ. Они вменяются тем субъектам преступлений, которые действовали с подобными мотивами и целями. Если же соучастник ошибается о подлинных мотивах и целях исполнителя, а они отнесены законодателем к отягчающим обстоятельствам, то подобная ошибка исключает вменение этих обстоятельств соучастникам.

А как быть если соучастник ошибается в обратном? Например, по ошибке считает, что исполнитель действует на основе мотива национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, а на самом деле имелся мотив ревности или мести. Можно ли вменять отягчающие обстоятельства, существующие лишь в воображении лица? Мы полагаем, что вменять их нельзя, поскольку в данном случае они не включены

' См.: Сборник Постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М.: Спарк, 1996, с. - 181-186

60

законодателем в те признаки состава, которые бы дифференцировали ответственность. Только в отношении тех признаков состава, которые указаны в нормах как признаки, дифференцирующие ответственность, возможна ссылка на ст.ЗО УК РФ, посредством которой подчеркивается, что эти признаки не достигнуты совершенным деянием из-за объективных или субъективных причин. Недостижение по этим же причинам отягчающих обстоятельств не требует правовой оценки этого в виде странной юридической конструкции (покушение на обстоятельства, отягчающие наказание (п. «е» ст.63) во время отказа в предоставлении гражданину информации - ст. 140 УК РФ).