21.2. Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза

Одна из наиболее сложных комплексных проблем науки — проблема психического состояния человека. В ряде наук о чело­веке видное место принадлежит психологии и психиатрии. Об­щим объектом их научного изучения является психика человека, причем одна из ветвей медицинской психологии — патопсихо­логия, как и психиатрия, исследует в основном психическую патологию. Именно на стыке экспертного приложения психиат­рии и психологии в начале 70-х годов во ВНИИ общей и судеб­ной психиатрии им. В.П. Сербского возникла комплексная пси­холого-психиатрическая экспертиза (КППЭ).

Судебно-психиатрическая и судебно-психологическая экс­пертизы в общей классификации экспертных наук относятся к одному классу и рассматриваются в качестве пограничных родо­вых экспертных дисциплин. Это определено их единой направ­ленностью на исследование особенностей психики человека.

Специфику предмета судебно-психиатрической экспертизы образуют устанавливаемые в экспертном исследовании фактиче­ские данные о патологических отклонениях в психическом функционировании лица (подэкспертного) и выяснение их влияния на его возможность отражать окружающее, рефлексировать и регулировать свои действия, прежде всего—инкрими­нируемые ему деяния.

Специфику предмета судебно-психологической экспертизы составляют фактические данные о результатах влияния на психику окружающего, о воздействии на поведение подэкспертного непатологических психических факторов: возрастного, ситуаци­онного, эмоционального, личностного. Вместе с тем судебно-психологическая экспертиза может диагностировать и оценивать воздействие некоторых психопатологических причин (патопси­хология).

КППЭ — это исследование, затрагивающее пограничные меж­ду психологией и психиатрией проблемы. Для выработки выводов такая экспертиза использует специальные познания, относящиеся к общим научным дисциплинам, применяет специфические мето­ды, сложившиеся в психологии и психиатрии, сопоставляет и ин­тегрирует данные психологических и психиатрических исследова­ний. Основными предпосылками существования такого рода экс­пертизы являются наличие общих для психологии и психиатрии проблем, постоянное усиление в правоохранительной деятельно­сти тенденций к индивидуализированной оценке психических особенностей и возможностей участников уголовного процесса (обвиняемых, свидетелей, потерпевших), раскрытие внутренних механизмов их поведения в конфликтных ситуациях.

Предметом психологии является изучение психики как функ­ции мозга, состоящей в отражении объективной реальности, за­конов порождения и функционирования психического отраже­ния. Психология изучает психические процессы и состояния, свойства личности человека в их «филогенетическом и онтогене­тическом развитии». Психиатрия изучает причины и сущность психических заболеваний, характерными чертами которых яв­ляются нарушения, искажения или неполнота психического от­ражения явлений действительности. Однако некоторые виды болезненных отклонений от психической нормы, отдельные психические заболевания и их конкретные проявления изучают­ся и психологией, и психиатрией. Это прежде всего относится к так называемым пограничным состояниям и олигофрении. Психо­логия и психиатрия являются пограничными взаимопроникаю­щими областями научного знания, изучают один и тот же объект с помощью взаимосвязанных и взаимодополняющих методов исследования. Они имеют соотносимую систему понятийных единиц, позволяющую более полно и всесторонне описывать феномены и механизмы психических расстройств. Последние в связи с этим становятся доступными взаимной критической оценке со стороны психиатров и психологов, причем как на теоретическом, так и на практическом уровне.

На основании вышеизложенного наиболее полное определение, отражающее сущность КППЭ, дает ИА Кудрявцев: «КППЭ — это одна из разновидностей межродовых комплексных экспертиз, ос­нованная на совместном рассмотрении и интегративной оценке результатов скоординированного применения для исследования психической деятельности обвиняемых (подозреваемых), потер­певших и свидетелей специальных знаний эксперта-психолога и эксперта-психиатра с целью достоверного наиболее полного и все­стороннего общего (единого) ответа на вопросы, составляющие предмет комплексного исследования и входящие в сферу совмест­ной (совокупной) компетенции экспертов» [28, с.17].

КППЭ имеет собственные цели и задачи и способна решать вопросы, которые объективно и научно обоснованно не могут быть решены посредством проведения других экспертиз. Сохра­няя связи с обеими экспертизами, она отличается и от той, и от другой. Этим объясняется ее актуальность и необходимость практического применения.

Юридическое значение КППЭ определено тем, насколько зна­чимы и необходимы в правоохранительной деятельности вопро­сы, составляющие предмет КППЭ. Предметом таких экспертиз, как  судебно-психологическая,  судебно-психиатрическая  и КППЭ, является установление влияния особенностей психиче­ского состояния личности на качество отражения и регуляции поведения лица (подэкспертного) в интересующий следователя (суд) момент. Специфику предмета КППЭ образует направлен­ность экспертного исследования на установление эффекта (ре­зультата) взаимодействия болезненных (психопатологических) и неболезненных (возрастного, ситуационного, эмоционального, личностного) психических факторов и определение на основе учета этого системного качества наиболее полной и точной ме­ры их влияния на характер психического отражения, рефлексии и регуляции поведения данного лица в интересующий следова­теля (суд) период.

Юридическое значение КППЭ наиболее целесообразно рас­сматривать в рамках компетенции, предложенной М.М. Коченовым [22, с. 123—124], согласно которой предметом КППЭ яв­ляются, во-первых, психическое состояние и заключение о вме­няемости подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, страдающих олигофренией в степени легкой дебильности, психофизическим или психическим инфантилизмом, психопатиями и неврозами, обнаруживающих признаки отставания в психическом развитии на почве остаточных явлений органического поражения центральной нервной системы.

Юридическое значение КППЭ в данном случае определено ст.22 УК РФ, согласно которой уже учитывается и ограниченная способность вменяемого лица осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие психического расстройства.

Правовые последствия анализируемой ограниченной спо­собности являются сложными, состоящими по меньшей мере из двух элементов. Первый из них — учет ограниченной вме­няемости при назначении наказания — относится прежде всего к способности быть субъектом уголовной ответственности и выражается, в частности, в квалификации ограниченной вме­няемости в качестве обстоятельства, смягчающего ответствен­ность. Второй элемент обозначен в УК как сочетание приме­нения наказания с принудительными мерами медицинского характера, т.е. учитывается способность человека быть субъек­том отбывания наказания.

Осужденный с психическими аномалиями нуждается в при­менении дополнительных медико-психологических мер не толь­ко и не столько потому, что в момент совершения преступления имеющиеся психические расстройства ограничивали его способ­ность к осознанию и руководству своими поступками, сколько потому, что ко времени отбывания наказания его психические отклонения будут затруднять применение «обычных» стандарт­ных исправительных мер, препятствуя тем самым достижению цели наказания. Очевидно, что для решения этих вопросов не­обходимы специальные познания в области комплексного пси­холого-психиатрического исследования.

Во-вторых, КППЭ определяет психическое состояние и вы­водит заключение с учетом уровня психического развития и ин­дивидуальных особенностей и способностей сознавать значение своих действий и руководить ими у несовершеннолетних, имеющих перечисленные ранее признаки болезненного рас­стройства.

В соответствии с ныне действующим УПК РСФСР юридиче­ское значение КППЭ претерпело существенные изменения. Как указывает Г.М. Миньковский, КППЭ целесообразно назначать в случаях, когда умственная отсталость может быть связана с олигофренией в степени дебильности, с психофизическим ин­фантилизмом, астеническим синдромом. Экспертиза прежде всего устанавливает, страдал ли несовершеннолетний психиче­ским заболеванием, и если да, то решается вопрос о его вменяе­мости; в данном случае несовершеннолетние подпадают под действие ст.22 УПК РСФСР. Если устанавливается, что несо­вершеннолетний не страдал психическими заболеваниями, то применяется ч. 3 ст. 20 УПК РСФСР, согласно которой «вследст­вие отставания в психическом развитии, не связанного с психи­ческим расстройством, во время совершения общественно-опас­ного деяния не мог в полной мере осознавать фактический ха­рактер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственно­сти» (Комментарий к УПК. М., 1997. С.631). Необходимость вы­яснения наличия или отсутствия психических расстройств у не­совершеннолетнего обвиняемого для решения экспертных во­просов предопределяет предпочтительность назначения неодно­родной судебно-психологической или судебно-психиатрической экспертизы, а также КППЭ.

В-третьих, КППЭ назначается для определения психического состояния свидетелей и потерпевших, обнаруживших признаки олигофрении в степени дебильности, психопатии, психофизиче­ского инфантилизма и иных пограничных состояний, для дачи заключения о способности их правильно воспринимать, запо­минать и воспроизводить обстоятельства, имеющие значение для дела. Свидетелем в уголовном процессе может выступать любое лицо, которому известны какие-либо обстоятельства, подлежа­щие установлению по данному делу, за исключением лиц, ука­занных в законе (ст.72 УПК). В частности, ограничением высту­пает неспособность свидетеля правильно воспринимать важные для дела обстоятельства и в последующем их воспроизводить, давать о них показания (п.2 ч.2 ст.72 УПК). П.З ст.79 УПК уста­навливает обязательное назначение альтернативных медицин­ской, психиатрической или психологической экспертизы (воз­можно и проведение комплексной экспертизы судебным меди­ком, психологом и психиатром) для определения психического или физического состояния свидетеля или потерпевшего в слу­чаях, когда возникает сомнение в их способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.

В-четвертых, КППЭ назначается для установления наличия или отсутствия физиологического аффекта в момент совершения противоправных действий у лиц, страдающих психическими за­болеваниями. Юридическое значение КППЭ определяется тем, что возможна диагностика физиологического аффекта у психи­чески больных. Последний, по общему мнению психологов и психиатров, по своему происхождению и содержанию относится к эмоциональным состояниям, не выходящим за пределы пси­хической нормы, но он может возникнуть и у больных шизо­френией, эпилепсией, маниакально-депрессивным психозом. Причем, как утверждает М.М. Коченов, КППЭ полезна только в отношении лиц, у которых болезненная симптоматика не вы­тесняет действие общепсихологических законов психического развития и психической деятельности.

В-пятых, КППЭ назначают при определении психического состояния потерпевших по половым преступлениям, имеющих указанные ранее психопатологические признаки, и для дачи за­ключения об их способности правильно понимать характер и значение совершаемых с ними действий и оказывать сопротив­ление при посягательствах на их половую неприкосновенность. Юридическое значение экспертизы в данном случае обусловлено необходимостью определения судебно-следственными органами беспомощного состояния потерпевшей, которое является квали­фицирующим признаком состава преступления по ч. 1 ст. 131 УК РФ («Изнасилование») и ч. 1 ст. 132 УК РФ («Насильствен­ные действия сексуального характера»).

Постановление пленума Верховного Суда № 4 от 22 апреля 1992 г. в п. 5 определяет беспомощное состояние потерпевшей как «неспособность понимать характер и значение совершаемых с нею преступных действий или оказывать сопротивление ви­новному».

Практически все рассмотренные болезненные расстройства психики могут оказывать существенное влияние на поведение потерпевших, хотя это далеко не всегда так очевидно, как при олигофрении в степени имбицильности или идиотии либо ши­зофрении с продуктивной симптоматикой. Этим объясняется использование в данном случае заключения КППЭ.

К предлагаемой М.М. Коченовым классификации задач КППЭ следует добавить КППЭ по факту самоубийства, по­скольку при доказывании такого факта суд и следствие обычно сталкиваются с проблемами квалификации: во-первых, по ст. 110 УК РФ («Доведение до самоубийства»), во-вторых, по ст. 63 УК РФ («Обстоятельства, отягчающие ответственность»). Основной целью квалификации при этом является доказательст­во наличия или отсутствия причинно-следственной связи между действиями обвиняемого и фактом самоубийства потерпевшего. Надо подчеркнуть, что психическое состояние суицидента мо­жет носить и психопатологический характер, поэтому для судеб-но-следственных органов по делам о самоубийстве предпочтительнее назначать не однородную судебно-психологическую экспертизу, а КППЭ.

Вопросы, выносимые на разрешение КППЭ. Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза назначается в отноше­нии обвиняемых (свидетелей, потерпевших), выявляющих по­граничные состояния психического здоровья. К ним могут быть отнесены минимальная мозговая дисфункция, последствия ор­ганического поражения головного мозга, интеллектуальное не­доразвитие в форме олигофрении степени дебильности, психо­патии, неврозы и др.

Необходимо развеять заблуждение некоторых следователей, полагающих, что быстрее и проще назначить КППЭ, чем прово­дить две экспертизы — психиатрическую и психологическую. Нельзя забывать, что комплексная экспертиза — это не механи­ческое соединение двух видов экспертиз. Она имеет собствен­ные задачи, предмет, объект и методы.

Основными задачами КППЭ, по мнению И.А. Кудрявцева, являются:

1) квалификация психического состояния испытуемого, оп­ределение природы, вида и типа психической патологии, ее тя­жести и личностного выражения, установление взаимоотноше­ния психопатологического и нормально-психологического в психике, взаимодействия явления «полома», недостаточности с проявлениями компенсации, защиты в процессе нормальной или патологической психической адаптации к требованиям си­туации;

2) определение некоторых устойчивых психологических свойств, личностных черт и динамических состояний психики испытуемого с «пограничной» психической нормой или «погра­ничной» патологией психики: вида и глубины эмоциональных реакций в интересующий правоохранительные органы момент, индивидуально-психологических особенностей аномальных или акцентуированных личностей, природы и степени пограничной умственной отсталости;

3) определение влияния выявленных характеристик личности и особенностей психического состояния испытуемого с «погра­ничными» проявлениями нормы и психопатологии на его воз­можность отражать окружающее, рефлексировать и регулировать свое криминальное или виктимное поведение в конкретной си­туации [28].

Поэтому назначать КППЭ следует в отношении лиц, имеющих пограничные состояния психического здоровья, о чем могут свидетельствовать медицинская документация, пока­зания свидетелей об их отклоняющемся от нормы поведении, а также само поведение обвиняемого (свидетеля, потерпевшего) в ходе следствия.

Задачей КППЭ является определение психических анома­лий, существенно влияющих на познавательно-ориентационную деятельность обследуемого лица, которые могут быть выявлены только на базе интеграции психологических и психиатрических знаний. Экспертиза проводится одновременно и совместно экс­пертом-психологом и экспертом-психиатром. Ее объектом яв­ляются проходящие по делу лица, проявляющие признаки по­граничных состояний: легкие степени олигофрении, различные психопатические состояния, психопатии.

На разрешение КППЭ могут быть поставлены следующие задачи:

1) квалифицировать психическое состояние подэкспертного лица (определить тип и вид его психической аномалии);

2) выяснить, имеются ли у подэкспертного такие особенно­сти умственной деятельности, которые могут препятствовать осознанию им значения противоправных действий и руководить своими действиями в ситуации совершения правонарушения;

3) определить степень влияния характериологических осо­бенностей обследуемого лица на реализацию противоправного поведения;

4) диагностировать состояние аффекта у психопатических личностей.

Приведем формулировки вопросов на разрешение КППЭ по В.Ф. Енгалычеву и С.С. Шипшину [11, с. 162]:

1. Страдает ли испытуемый психическим заболеванием, и ес­ли да, то каким?

2. Выявляет ли испытуемый признаки пограничных прояв­лений нормы и психопатологии, и если да, то в чем конкретно они выражаются?

3. Учитывая состояние психического здоровья испытуемого и конкретные обстоятельства дела, мог ли он полностью осозна­вать значение своих действий?

4. Учитывая состояние психического здоровья испытуемого и особенности исследуемой ситуации, в какой мере он мог руко­водить своими действиями?

Особой разновидностью патологической почвы противо­правного поведения являются состояния алкогольного опьяне­ния. Значительная часть преступлений совершается в этом состоянии. При определении субъективных сторон состава престу­пления, совершенного в состоянии алкогольного опьянения, возникает ряд трудностей, если не рассматривать подобное со­стояние как патологическое. Индивидуальное своеобразие дан­ного состояния требует экспертного психолого-психиатричес­кого исследования. В состоянии алкогольного опьянения суще­ственно меняется эмоционально-волевая регуляция поведения, при этом неадекватно завышается самооценка, возникает доми­нирование внешне обвиняющих, самозащитных форм реагиро­вания, снижается порог эмоциональных реакций. Совершение преступления в состоянии аффекта лицом, находящимся в ста­дии алкогольного опьянения, также имеет существенные осо­бенности.

Считаем нужным обобщить наиболее важные условия обос­нованности назначения КППЭ и по постановке вопросов, соот­ветствующих уровню научной компетенции экспертов, кругу правомочий, теоретических знаний и опыту КППЭ. Мы соглас­ны с И.А. Кудрявцевым, наиболее четко определившим круг во­просов, которые могут быть поставлены на разрешение КППЭ на современном этапе [28, с. 55-62]. Среди них можно выделить следующие.

1. Установление индивидуально-психологических особенностей личности подэкспертных, перенесших нервно-психические вредно­сти и (или) имеющих признаки пограничной психической патоло­гии, выяснение их влияния на поведение в интересующий следова­теля и суд момент.

Употребление термина «индивидуально-психологические особенности» обусловлено тем, что они включают способности, систему отношений мировоззрение, ценности и мотивы, при­вычные способы адаптации и реагирования, темперамент, харак­тер, культурные различия, эмоциональные особенности и т. д.

Типичной ошибкой при формулировании вопросов в данном случае является применение вместо обобщенного термина «ин­дивидуально-психологические особенности» более узкого поня­тия — «черты личности», «характер», «темперамент».

2. Установление у лиц с признаками психической патологии или перенесших нервно-психические вредности вида и глубины эмоцио­нальных реакций в интересующий следователя и суд момент.

Соответствующий вопрос может быть сформулирован так: Находился ли обвиняемый (подсудимый) в момент совершения инкриминируемых ему действий в состоянии аффекта? Типичной ошибкой при формулировании вопроса в данном случае является выяснение судебно-следственными органами наличия у подэкспертного в момент совершения инкриминируемых ему действий состояния физиологического аффекта или иного эмоционального состояния, оказавшего существенное влияние на его сознание и поведение, как того требовало прежнее уго­ловное законодательство.

В новом УК РФ аффект используется только как квалифи­цирующий признак и включает как физиологический аффект и его варианты, так и эмоциональные состояния, оказывающие существенное влияние на сознание и поведение.

3. Установление способности несовершеннолетних обвиняемых, имеющих признаки отставания в психическом развитии, полно­стью осознавать значение своих действий, и определение, в какой мере они способны руководить ими.

Вопросы могут быть сформулированы следующим образом: Страдал ли несовершеннолетний обвиняемый во время совершения инкриминируемого ему деяния психическим расстройством (хрони­ческим психическим расстройством, временным психическим рас­стройством, слабоумием, иным болезненным состоянием психики)? При отрицательном ответе правомерен вопрос: Имеется ли у не­совершеннолетнего обвиняемого отставание в психическом разви­тии, не связанное с психическим расстройством? Основной во­прос должен быть сформулирован следующим образом: Мог ли несовершеннолетний обвиняемый во время совершения инкримини­руемого ему деяния осознавать фактический характер и общест­венную опасность своих действий либо руководить ими ?

Ошибкой является формулирование вопроса о соответствии уровня психического развития несовершеннолетнего обвиняе­мого его паспортному (календарному) возрасту, ибо данный во­прос не входит в компетенцию экспертов.

4. Установление способности свидетелей и потерпевших, пере­несших те или иные нервно-психические вредности и (или) обнару­живающих признаки психической патологии, правильно восприни­мать имеющие значение для дела обстоятельства и давать о них правильные показания.

При этом не следует формулировать вопросы, относящиеся к определению достоверности показаний свидетелей и потерпевших:

Можно ли доверять показаниям подэкспертного. Есть ли у подэкс­пертного склонность ко лжи? и прочие, ибо оценка показаний — исключительная прерогатива судебно-следственных органов.

5. Установление способности малолетних и несовершеннолет­них потерпевших по делам об изнасиловании, обнаруживающих признаки психических отклонений или (и) перенесших нервно-психические вредности, правильно понимать характер и значение действий виновного и оказывать сопротивление.

Оптимальной формой вопроса будет такая: Могла ли потер­певшая по уровню своего интеллектуального и личностного разви­тия, а также особенностям психического состояния в момент происшествия правильно понимать характер и значение действий обвиняемого или оказывать сопротивление с учетом обстоятельств конкретной обстановки, ситуации (указать, каких)?

6. Установление наличия у лица, покончившего жизнь само­убийством, в период, предшествовавший его смерти, психического состояния, предрасполагавшего к самоубийству, и возможных при­чин возникновения этого состояния.

При этом должны формулироваться следующие вопросы: В каком психическом состоянии находился подэкспертный в период, предшествовавший самоубийству? Существует ли причинно-следственная связь между действиями обвиняемого (указать, какими) и психическим состоянием потерпевшего в период, предшествовав­ший самоубийству?

Перед КППЭ не могут быть поставлены такие задачи, как:

1) определить поведенческие особенности лица в состоянии алкогольного опьянения;

2) выяснить, находилось ли лицо во время происшествия в состоянии алкогольного аффекта.

Раскрытие психолого-психиатрической экспертизой структу­ры личности подэкспертного лица может быть использовано су­дом при анализе мотивов правонарушения. В ряде случаев субъ­ективная сторона так называемых безмотивных преступлений раскрывается на основе расшифровки общих особенностей мотивационной сферы личности.

Общая оценка комплексной психолого-психиатрической экспер­тизой психологического статуса личности. Коль скоро в компетен­цию КППЭ входят имеющие юридическое значение вопросы, связанные с деяниями лиц, страдающих определенными психиче­скими аномалиями и психическими расстройствами, то представ­ляется необходимым проанализировать такие отклонения с пси­хологической точки зрения. В данном случае речь идет о различ­ных психопатологических расстройствах личности, олигофрении в степени дебильности, сходных с ними олигофреноподобных де­фектах и так называемых пограничных состояниях.

Согласно принятому в современной психиатрии перечню психических заболеваний олигофрения относится к заболеваниям непсихотического характера. Это сборная группа патологиче­ских состояний, имеющих различное происхождение и характе­ризующихся общим недоразвитием психики. Чем легче степень олигофрении, тем ярче выражены в процессе психического раз­вития общие для всех детей и подростков закономерности. Осо­бенности психического развития олигофренов изучаются не только психиатрами, но и специалистами в области психологии, дефектологии, олигофренопедагогики, и, следовательно, игно­рирование при анализе состояния психического развития и при экспертной оценке поведения страдающих олигофренией в сте­пени дебильности несовершеннолетних, подвергшихся судебной экспертизе, накопленных в общей, детской и специальной пси­хологии сведений таит опасность неполноты выводов.

Сексуальная расторможенность у некоторых девочек, стра­дающих олигофренией в степени дебильности, принимается не­редко за испорченность, половую распущенность. Тщательное психолого-психиатрическое исследование, опирающееся на дан­ные психиатрии, детской и взрослой психологии, нередко пока­зывает, что бесконтрольное проявление полового влечения соче­тается с полной неосведомленностью девочек о социально-биологической сущности половой жизни, отсутствием представ­ления о возможных последствиях полового сношения, неспособ­ностью дать правильную морально-этическую оценку ни своему поведению, ни поведению других. Иногда рано пробудившееся половое влечение, не имея конкуренции из-за отсутствия или очень слабого развития духовных потребностей, стимулирует на­копление знаний именно в области сексуальных отношений.

Отставание в психическом развитии наблюдается у многих несовершеннолетних с признаками психофизического инфанти­лизма. Некоторые исследователи склонны считать, что инфан­тилизм правильнее рассматривать как неболезненное состояние. Но и в психиатрии накоплен богатый материал относительно специфики психической деятельности детей и подростков, стра­дающих инфантилизмом. Наиболее приемлемой формой экс­пертного исследования такого контингента несовершеннолетних участников уголовного процесса представляется КППЭ. Ее це­лесообразно проводить и в отношении несовершеннолетних, страдающих неврозами, т.е. функциональными нарушениями высшей нервной деятельности. Органической патологии при неврозах не наблюдается, а функциональные нарушения при этом редко достигают большой глубины и силы. В отличие от олигофрении или инфантилизма неврозы не затормаживают нормального интеллектуального развития, хотя при некоторых неблагоприятных обстоятельствах могут вызывать временное снижение продуктивности познавательной деятельности. Но и в таких случаях главное место при неврозах занимают специфиче­ские изменения личности, выражающиеся, в частности, в недос­таточной способности к произвольной регуляции поведения.

Психопатии, как и неврозы, по давней традиции составляют объем «малой психиатрии», изучающей болезненные состояния, занимающие как бы пограничное положение между нормой и патологией. При диагностике возникают трудности в отграниче­нии возрастных особенностей от подлинных болезненных свойств, усугубляемые еще и тем, что при психопатии у подро­стков происходит заострение, гиперболизация черт, характери­зующих в норме их сверстников. В происхождении психопатии, возможно, как ни в одном другом психическом заболевании, большую роль ифают недостатки воспитания. Известно, напри­мер, что многие психопатические черты, если и не изживаются полностью, то значительно сглаживаются под влиянием психо­логически обоснованного педагогического воздействия.

Таким образом, оценивая психологическую характеристику аномалий и расстройств, являющихся предметом КППЭ, следует отметить, что их многоаспектная структура и влияние ее на уголовно-процессуально значимые поступки должны рассматри­ваться только путем комплексного психолого-психиатрического исследования.

21.3. Комплексная психолого-сексологическая экспертиза

Комплексная психолого-сексологическая экспертиза (КПСЭ) — это наиболее эффективная процессуальная форма реализации общенаучного комплексного подхода к экспертному исследова­нию имеющих значение для дела сторон, свойств и функцио­нальных особенностей психической деятельности определенного лица (подэкспертного), основанная на интегративном использо­вании научных и методических возможностей судебно-психоло-гической и судебно-сексологической экспертиз.

Как и при судебно-психиатрической экспертизе, при КПСЭ эксперты компетентны оценивать нозологическую природу и степень выраженности психических отклонений, распознавать их патологический или неболезненный характер. Однако в от­личие от судебно-психиатрической экспертизы, устанавливаю­щей лишь наличие или отсутствие принципиальной способности лица к волеизъявлению, рефлексии и правильному пси­хическому отражению, КПСЭ позволяет более дифференци­рование определять конкретную меру проявления этой спо­собности у лиц с болезненными пограничными психическими отклонениями в зависимости от актуального созревания лич­ности, ее структурно-динамических и содержательных осо­бенностей, наличия ситуационных эмоциональных сдвигов

(реакций).

Возможность одновременного учета перечисленных психо­логических причин (обстоятельств) и сопутствующих им психо­патологических условий, опосредующих эти причины у лиц с психической патологией, — важная функциональная особен­ность, специфическая черта КПСЭ.

Предмет КПСЭ — фактические данные, обстоятельства, имеющие значение для дела, устанавливаемые на основе приме­нения специальных познаний экспертов. Предмет экспертизы того или иного рода (вида) определяется предметом соответст­вующей науки, используемой в качестве базовой в экспертном

исследовании.

Необходимость в комплексном психологическом и сексо­логическом исследовании потерпевших чаще всего возникает при расследовании или рассмотрении в судах дел об изнаси­ловании. Одним из квалифицирующих признаков этого пре­ступления является использование виновным беспомощного состояния потерпевшей. Согласно уточнению, внесенному постановлением пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. № 7, состояние потерпевшей признается беспомощ­ным в тех случаях, когда она «в силу физического или психи­ческого состояния (физические недостатки, душевные рас­стройства и иное болезненное либо бессознательное состоя­ние и т. п.) не могла понимать характера и значения совер­шаемых с нею действий или не могла оказывать сопротивле­ния виновному».

Задача КПСЭ по делам об изнасиловании и иных половых преступлениях, при которых вопрос о беспомощном состоянии приобретает юридическую значимость, состоит в установлении наличия или отсутствия медицинского (расстройство душевной деятельности, иное болезненное состояние психики) и (или) психологических (актуальное состояние и мера достаточности рассматриваемых психических способностей) критериев беспо­мощного состояния потерпевших в ситуациях посягательства на их половую неприкосновенность.

Решение этой задачи требует предварительного раскрытия психологического содержания ключевых юридических понятий, определяющих беспомощность.

Категория понимания потерпевшей значения действий ви­новного охватывает главным образом смысловой аспект отра­жения этих действий в сознании потерпевшей, раскрывает ре­зультат их смыслового оценивания по трем важнейшим на­правлениям:

• осознания отношения своих мотивов и целей в крими­нальной ситуации к мотивам и целям сексуальных дейст­вий преступника, его намерениям;

• отношения последствий совершаемых с нею действий к ее будущему, целям дальнейшей жизни, их перспективе;

• отношения этих действий к морально-этическим и право­вым нормам.

Психологическая реализация первого аспекта смыслового оценивания во многом зависит от способности правильно разга­дать истинные намерения виновного. Для того чтобы на основа­нии внешних поведенческих признаков сделать вывод о намере­ниях (мотивах и целях) другого человека, необходим определен­ный житейский опыт общения, развитое чувство эмпатии, а также способность логически связывать между собой отдельные проявления поведения, целостно осмысливать ситуацию. Суще­ственно, на каком этапе развития ситуации потерпевшая смогла понять сексуальный характер и истинное личностное значение действий виновного.

Раскрытие второго аспекта смыслового понимания потер­певшей значения действий виновного, касающегося перспек­тивной оценки последствий его преступного поведения, требует достаточного созревания базовых личностных структур, прежде всего иерархии мотивационных линий и самосознания.

Реализация третьего, нравственного аспекта смысловой оцен­ки, отражающего личностное значение принятых в обществе норм поведения, предполагает хорошее развитие морального сознания личности, способного выполнять роль регулятора поведения.

В различной степени и соотношениях могут быть нарушены также способность понимать характер и значение действий ви­новного и способность оказывать сопротивление. Отсутствие понимания характера и значения криминального поведения ви­новного всегда влечет за собой и неспособность оказывать ему сопротивление, а не наоборот. Это связано с тем, что понимание и реализующие его механизмы (обращение к смысловому опыту, предвидение, оценки) лежат в основе целенаправленного волевого поведения, определяющего возможность сопротивле­ния. Однако волевая регуляция деятельности может быть нару­шена и в другом звене: на уровне организации поведения, в зве­не целедостижения.

Закон требует установления не только принципиальной спо­собности, но и выяснения реальной возможности потерпевшей понимать характер и значение действий виновного и оказывать ему сопротивление.

Конечная цель КПСЭ требует учета меры актуальной реали­зации потенциальных способностей в конкретной ситуации. Это предполагает оценку новизны и внезапности ее развития, делает необходимым принимать в расчет динамику состояния личности в процессе ее взаимодействия с ситуацией (наличие аффекта страха, острой растерянности с дезорганизацией мышления и поведения), заставляет обращать внимание на сохранность энергетических психических ресурсов (быстроту истощаемости).

Уточнение границ смыслового сексуального опыта, диагно­стика форм проявления и места полового влечения в мотивационной структуре личности — важная составная часть определе­ния у потерпевшей способности к пониманию значения пре­ступных действий виновного, возможности прогнозировать раз­витие криминальной ситуации и предвидеть ее последствия для себя в актуальный период и в будущем. Знакомство с этим опы­том позволяет также судить о диапазоне имеющихся у потер­певшей поведенческих средств сдерживания сексуальных притя­заний, стереотипов избежания нежелательных контактов, разре­шает оценить их достаточность с учетом конкретных приемов преступника и ситуации насилия.

Характер сексуальных действий и понимание их значения. Центральное место в экспертной оценке возможности потер­певшей сознавать значение действий виновного и оказывать ему сопротивление занимает анализ сознания и самосознания. Важ­но установить характер самооценки потерпевший, раскрыть со­держание идеального и реального, настоящего и будущего «я-образа», определить составляющие этот образ важнейшие цен­ности субъекта.

Особое значение при этом имеет выяснение личностных со­ставляющих морального сознания потерпевшей. Сформированность у нее таких важнейших нравственных чувств, как чувство долга, ответственности, чести и достоинства, говорит о возмож­ности дифференцированного оценивания действий виновного, является мерилом достаточной развитости внутреннего и внеш­него контроля, позволяющего эффективно регулировать свое поведение, целенаправленно организовать сопротивление. Несформированность, неразвитость морального сознания — крите­рий невозможности правильной оценки значения преступных действий виновного, признак неспособности оказывать осоз­нанное сопротивление.

Существенное значение для определения возможности по­терпевшей оказывать сопротивление, кроме анализа ее осведом­ленности, способности к прогнозу и смысловым оценкам, имеет рассмотрение качества опосредования деятельности, общего стиля реализации обеспечивающих ее смысловых и целевых ус­тановок. В этом плане большую роль играет выяснение того, насколько сознательно актуальные потребности у нее опосреду-ются высшими ценностями, насколько сознательно и направ­ленно она способна соподчинять мотивационные линии, осуще­ствлять выбор между мотивами, насколько независимо от ситуа­ции она может строить свое поведение, разграничивать сиюми­нутные ситуационные и перспективные жизненные цели.

Исследование черт характера может иметь и самостоятельное экспертное значение, освещая возможность потерпевшей оказы­вать сопротивление в ситуации психологического давления. Особенно важно такое выяснение у потерпевших старших воз­растных групп, достаточно осведомленных в содержании поло­вых отношений.

Первой группе исследованных могут быть свойственны чер­ты тормозимого типа: внушаемость, подчиняемость, нереши­тельность, несамостоятельность, робость, доверчивость, эмоцио­нальная неустойчивость, трудности прогнозирования последст­вий своих действий, тормозимые реакции в экстремальных ус­ловиях, легкость развития дезорганизации мыслительной дея­тельности с реакцией растерянности в стрессовых условиях. Этим потерпевшим присущи позитивная социальная направлен­ность, хорошая или удовлетворительная успеваемость, положи­тельные характеристики в школе и семье.

Вторая группа потерпевших могла характеризоваться иными признаками: педагогической запущенностью, несформированностыо морально-этических установок, повышенным интересом к интимным отношениям, возбудимостью, расторможенностью, слабостью волевого контроля поведения.

Для потерпевших первой группы характерным является пас­сивное подчинение требованиям виновных, реакция сильного страха и острой растерянности в ответ на угрозы с неспособно­стью предпринять активные действия. В отдельных случаях дей­ствия таких потерпевших носят неадаптивный характер, свиде­тельствующий об отсутствии учета жизненно важных обстоя­тельств, прогноза, невозможности выбора альтернативных линий поведения. Возможность отмеченных личностных черт сущест­венно влиять в условиях криминальной ситуации на поведение потерпевших первой группы, в частности лишать или резко ог­раничивать их способность к активным действиям, сомнений, как правило, не вызывает.

Нарушение произвольности действий в таких случаях обу­словлено главным образом состоянием сильного эмоциональ­ного напряжения, глубокой дезорганизацией мыслительной дея­тельности и проявляется в трудностях актуального выбора вер­ной линии поведения, средств сопротивления, в неспособности волевой организации направленных к цели действий. При этом смысловая оценка ситуации и понимание характера действий виновного могли быть в целом достаточными. Наиболее резко рассмотренные механизмы выражены у несовершеннолетних с психопатиями тормозимого круга.

Произвольность действий потерпевших второй группы в ряде случаев также ограничена, однако психологические механизмы здесь иные. Эти потерпевшие иногда сами инициируют сексу­альные притязания виновных. Однако реализация их растормо­женных примитивных влечений под влиянием непосредствен­ных побуждений, без достаточного прогноза и оценки последст­вий своих поступков, без культурного опосредования и учета общих моральных норм, требований ситуации не позволяет счи­тать такое их поведение полностью осознанным и произволь­ным, основанным на понимании подлинного значения совер­шаемых с ними действий.

Описанные психологические и психопатологические меха­низмы особенно присущи потерпевшим с выраженной степенью олигофрении (глубокой дебильностью), а также с тяжелыми ор­ганическими поражениями психики, проявляющимися в очер­ченных психопатоподобных синдромах, расстройствах влечений и задержке интеллектуального развития. Такие потерпевшие не могут своевременно и правильно раскрыть истинные намерения преступников, предвидеть общий ход развития ситуации, учесть признаки актуализации угрозы, ближайшие и отдаленные ее по­следствия для себя. Существенные внутренние стороны и связи происходящего для них остаются скрытыми. Неспособность правильно осознавать внутреннее содержание действий винов­ного и своих действий, как правило, сопровождается и непони­манием их социального и нравственного значения.

Способность потерпевшей оказывать сопротивление винов­ному в ситуации правонарушения зависит от понимания ею ха­рактера и значения его действий, значения собственных дейст­вий, способности к выбору необходимых действий, средств ока­зания сопротивления в стрессовой ситуации, а также от уровня волевого контроля поведения.

Установление степени созревания и достаточности актуаль­ного функционирования обеспечивающих эти способности структур и личностных механизмов — обязанность эксперта-психолога. В комплексной экспертизе с участием психолога, сексолога, а в некоторых случаях и психиатра основным вопро­сом является определение способности потерпевших от половых преступлений правильно воспринимать характер и значение совер­шаемых с ними действий.

Как показывает практика, судебно-психологическая экспер­тиза может иметь чрезвычайно важное значение в делах о сексу­альных преступлениях. В УК РФ указывается, что изнасилова­нием является не только половое сношение с применением фи­зического насилия или угрозы, но и использование беспомощ­ного состояния потерпевшей.

Психолог, сексолог и психиатр должны определить, что не­понимание характера совершаемых действий может иметь место в следующих случаях:

• хронического психического заболевания и болезненного состояния психики в момент совершения с потерпевшей полового акта (если эта болезнь или болезненное состоя­ние препятствовали ей понимать происходящее);

• силу возрастных особенностей потерпевшей;

• отставания психического развития (дебильность в нижних границах, педагогическая запущенность и др.).

В первом случае (психическая болезнь и болезненное со­стояние) непонимание потерпевшей сексуальных действий сле­дует устанавливать с помощью психиатрической экспертизы, а при наличии дебильности — комплексной психолого-психиат­рической экспертизы. Педагогическая запущенность потерпев­шей устанавливается в процессе психолого-педагогической экс­пертизы.

Вопросы о возможности оказания сопротивления насильнику также могут быть поставлены на разрешение комплексной психолого-сексологической, комплексной психолого-психиатри­ческой или медико-психологической экспертизы. Невозмож­ность оказания сопротивления насильнику может быть связана с непониманием сущности преступного посягательства, с частич­ным или полным неосознанием происходящего.

Кроме того, препятствием для оказания сопротивления насиль­нику, кроме физических моментов (физическая слабость, соматиче­ская болезнь и др.), могут выступать и психологические факторы (страх, стресс, фрустрация, постаффективное состояние и др.).

Проведение комплексной психолого-сексологической экс­пертизы необходимо и для установления беспомощности по­терпевшей в момент совершения преступления. Беспомощ­ность определяют по объективным и субъективным показате­лям. Объективные показатели — малолетний возраст потер­певшей (до 14 лет), перенесенные или наличные психические и соматические заболевания, мешающие ей понять происхо­дящее и оказать сопротивление, другие психические и физиче­ские состояния. Для установления этих объективных особен­ностей может быть проведен ряд экспертиз, в том числе и су-дебно-психологическая (в данном случае речь идет о ком­плексных психолого-психиатрических и медико-психологичес­ких экспертизах), с помощью которой можно установить, как перенесенные или наличные физические или психические за­болевания сказались на возможности потерпевшей понимать совершаемые с нею деяния.

Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза должна проводиться в отношении лиц, перенесших психические болез­ни или болеющих психическими болезнями, а также лиц с диаг­нозом олигофрения на стадии дебильности.

Специальные психологические знания могут быть исполь­зованы и по другим, кроме изнасилования, категориям дел. В частности, с помощью комплексной медико-психологической экспертизы должна устанавливаться половая зрелость потер­певшей.

В соответствии с действующими Правилами судебно-ме­дицинской акушерско-гинекологической экспертизы опреде­ляющими показателями половой зрелости являются биологи­ческие признаки организма, свидетельствующие о готовности к функции материнства. Кроме биологических и психологи­ческих признаков половой зрелости, учитывается достижение должной степени умственного развития, способности к вос­питанию детей.

Применение лишь биологических критериев определения половой зрелости ведет к тому, что в случаях, когда несовер­шеннолетняя потерпевшая по своему умственному развитию не могла полностью понимать характер и значение совершаемых с ней действий, действия виновного квалифицируются как изна­силование, совершенное с использованием беспомощного со­стояния потерпевшей.

Представляется, что здесь понятие «беспомощное состояние» толкуется расширительно. По нашему мнению, указанное со­стояние включает в себя неспособность, невозможность руково­дить своим сознанием и поведением, мобилизовать физические и психические усилия для преодоления препятствий, осуществ­ления целенаправленной деятельности.

При таком подходе только невменяемая потерпевшая заве­домо является находящейся в беспомощном состоянии. В случа­ях половых сношений с лицами, не достигшими 18 лет и не полностью понимающими характер, значение и последствия со­вершаемых с ними действий, такие лица на основании ком­плексной медико-психологической экспертизы должны призна­ваться не достигшими половой зрелости, а виновные отвечать за свои действия.

Следующий вопрос для комплексной психологической экс­пертизы — определение способности несовершеннолетних обвиняе­мых, страдающих умственной отсталостью, не связанной с психи­ческими заболеваниями, полностью осознавать и отдавать себе отчет в своих действиях.

Как известно, нести уголовную ответственность может лишь лицо, достигшее установленного в законе возраста. Определяя возрастную градацию, законодатель исходит из того, что, дос­тигнув указанного возраста, лицо в достаточной мере может сознавать характер своих действий, предвидеть их результаты и руководить ими.

Невозможность осознавать свои действия или невозможность руководить ими являются основанием для признания лица не­вменяемым и непривлечения его за совершенное к уголовной ответственности.

Однако между полярными состояниями вменяемости и не­вменяемости имеется ряд промежуточных состояний, особенно характерных для несовершеннолетних, где наряду с нормальным развитием личности могут иметь место процессы акселерации или ретардации, определяющие ускоренное или замедленное физическое и психическое развитие, т.е. отклонение от нормы в одну или в другую сторону.

Осознание несовершеннолетним своих действий включает в себя правильное понимание им объективного содержания собст­венного поведения, целей совершаемых действий, предвидение прямых и косвенных последствий, оценку собственного поведе­ния с точки зрения действующих в обществе социальных норм, в первую очередь права и морали.

Способность руководить своими действиями состоит из воз­можности свободно выбирать цели действий, способы, с помо­щью которых они достигаются. Способность полностью осозна­вать характер и значение своих действий, возможность руково­дить ими приобретаются человеком в процессе достижения им высокого уровня интеллектуального развития, зрелости лично­сти и одновременно являются показателями состояния психиче­ского развития. Задержка психического развития несовершенно­летних может проявляться на уровне общего развития, оценки себя, своих действий и других людей, формирования отношений с ними и др. Это может иметь важное значение, иногда решаю­щее, и в связи с конкретными проявлениями или направленно­стью личности, в частности при склонности к аффективному поведению.

Имеют место случаи, когда суд или следователь наряду с во­просом об общем уровне психического развития ставят перед экс­пертами вопрос (если речь идет о посягательстве на личность), не имел ли место в момент совершения преступления физиологиче­ский аффект, и если да, то не проявилось ли в нем отставание в психическом развитии?

Комплексная судебно-психологическая экспертиза помогает также устранить возможные сомнения в решении вопроса об отставании уровня психического развития несовершеннолетнего или вскрыть симуляцию с его стороны.

Возможна ли экспертиза гомосексуализма? По данным неко­торых исследований, пока небесспорным, примерно в 60% слу­чаев характер сексуальности определяется генетическими при­чинами. Но она может быть и результатом индивидуального раз­вития, генетически не запрограммированного. В обоих случаях осознание подростком своей непохожести на окружающих, как правило, становится одним из напряженных и драматичных пе­реживаний юности. Он не хочет признаться себе в своем откры­тии, нередко сомневается, не зная точно, кто он. А как все-таки это уточнить? Частый и житейский психологически определяемый показатель — это то, что рисуют ему его мастурбационные фанта­зии: воображает ли он себя с мужским или с женским телом? Когда образы смешанные, то неизвестно, в какую сторону пой­дет развитие. Если преобладают мужские образы, то приходится говорить о гомосексуальной ориентации.