Глава III. Появление настоящих бумаг на предъявителя во Франции. Происхождение вексельного индоссамента

В конце средних веков во Франции допускалась передача обязательства, но она была сопряжена с трудностями, неудобными особливо в торговых отношениях. Не говоря о других стеснениях, достаточно указать на то общее правило, что должник не обязывается пред цессионарием, когда не извещен надлежащим образом цедентом о совершенной уступке права требования, правило, которое должно было в значительной мере стеснять легкую передаваемость обязательств*(26).

В силу этого правила кредиторы цедента могли захватить имущество должника и тем лишить цессионария всяких выгод, ссылаясь на то, что должник вовремя не был извещен. В некоторых местах строгость этого правила шла еще далее, а именно: обязательство предполагалось in bonis credito-ris до окончательной уплаты должником и могло быть заарестовано по требованию кредиторов этого последнего без всякого различия о том, был ли должник извещен об учиненной уже cessio или нет.

Такое же стеснение передачи права требования по обязательствам существовало и в торговом быту, где неудобные последствия такого стеснения должны были ощущаться сильнее.

Главная форма торговых обязательств - вексель, хотя и вошедший в употребление в XII, XIII вв. по Р.Х., был долгое время лишь простым способом перемещения денег, а не могущественным орудием кредита, каким он является в современном промышленном обороте. Не входя в подробности по вопросу о времени происхождения векселя*(27), отметим здесь только тот бесспорный факт, что вексель вначале был способом перемещения денег, чтобы избежать перевозки их, сопряженной с расходами и с опасностью от грабежа. Таким образом, лицо, имевшее в другом месте деньги и желавшее получить таковые, выдавало переводное письмо комулибо, получив заранее от него такую же сумму денег; владелец переводного письма по прибытии на место предъявлял его лицу, у которого находились деньги, и получал их. Следовательно, обменивалось письмо на деньги, отсюда и название "lettre de change".

Первое время векселя передавались по правилам cessio, наподобие других гражданских обязательств. До XVII в. не встречаются векселя по приказу, т. е. в форме ныне употребительной: "платите NN или его приказу". По общему мнению французских ученых, векселя по приказу встречаются впервые во Франции только в первой половине XVII в. Французский юрист XVII столетия Estienne Gleirac (адвокат при Парижском парламенте), издавший в 1659 г. книгу под следующим заглавием: "Usance du negoce ou commerce de la banque des lettres de change", приводит уже форму векселя по приказу "а N. ou a son ordre" (гл. V, N 4). Ордонанс Людовика XIV 1673 г. посвящает несколько статей регулированию отношений, вытекающих из ордерных векселей.

С появлением подобных векселей должен был значительно упроститься и облегчиться самый способ передачи вексельного обязательства. Векселедержатель, желающий передать вексель другому, делал о том надпись на обороте (dos) самого векселя, отсюда и название подобной надписи "еndossement". Индоссамент представляет значительные удобства сравнительно с cessio. Для индоссамента не требуется особого документа об уступке, как это делается при cessio. Далее индоссат считается более самостоятельным кредитором, чем обыкновенный цессионарий. Внутренние, субъективные отношения между индоссантом и индоссатом не влияют на отношения этого последнего к должнику; поэтому должник не может выставить против индоссата возражения, имеющие место по отношению к индоссанту (ехс° ex persona cedentis).

Если cessio первоначально появилась как способ замены личности кредитора на суде, то индоссамент был вызван с целью полной замены личности кредитора; cessio больше тяготеет к процессуальному праву, а индоссамент - к материальному. Только с появлением индоссамента вексель сделался могущественным орудием кредита, переходя без стеснения из рук в руки, не ограничиваясь в своем циркулировании пределами одного какого-либо государства.

Billets en blanc

Передача обязательств вообще, не исключая вначале и векселей, в XV и XVI вв. подчинялась общим правилам cessio по началам римского права, влияние которого усиливалось по мере развития юридического образования во Франции. Между тем потребность к облегчению способов передачи обязательств должна была увеличиваться с оживлением гражданских отношений.

Окончательное устройство государственного порядка, улучшение путей сообщения, изобретения и открытия в области промышленности и торговли, открытие морского пути в Индию, открытие новой части света должны были дать сильный толчок к расширению и развитию гражданского оборота. Бумаги с предъявительской оговоркой не могли удовлетворить потребности развитого оборота (облегчение передаваемости обязательств) после того, как юристы применили к ним римскую теорию мандата. Вексельный индоссамент применялся только к переводным векселям, так что все виды обязательства в вопросе о передаче подчинялись началам римской cessio. В видах облегчения передачи обязательств появились в конце средних веков (в конце XVI и в начале XVII в.) во Франции особые формы обязательства, известные под именем billets en blanc. Сущность их заключалась в том, что в долговых документах оставлялось свободное (белое) место, на котором должно было обозначаться имя кредитора. Таким образом, эти обязательства без всякого стеснения переходили из рук в руки посредством простой передачи, и последний держатель, желавший осуществить свое право требования, ставил на пустом месте свое имя. Некоторые юристы приписывают появление billets en blanc необходимости скрыть имущество. Время возникновения этих бумаг (XVI и XVII вв.) было временем постоянных войн во Франции, особливо религиозного преследования протестантов (гугенотов). Происхождение billets en blanc объясняют желанием имущего класса скрыть в это смутное время религиозных войн свое имущество.

Быть может, что в период религиозных войн многие нашли billets en blanc как подходящую форму для скрытия своего имущества, но, по всей вероятности, эти документы обязаны своим происхождением не религиозным войнам, а потребности гражданского оборота - найти удобную форму обязательств взамен документа с альтернативной предъявительской оговоркой, потерявшего свое первоначальное значение, как было замечено выше*(28). Об этих бумагах косвенно упоминается еще в эдикте 1556 г. по поводу учреждения биржи в Руане (Rouen). Указанный эдикт приписывает судьям и консулам признавать toutes les matieres de commerce, obligations, ceduls, blancsseigns etc. В Эдикте Людовика XV от 23 мая 1716 г., запрещающем вообще бумаги на предъявителя, говорится, что billets en blanc появились в начале XVII в., но из слов того же эдикта, что еще 27 августа 1604 г. купцы жаловались Парижскому парламенту на злоупотребления, вытекающие из этих бумаг, видно, что они были известны прежде; иначе трудно предположить, чтобы в два-три года новая форма вошла во всеобщее употребление и повлекла за собой многие злоупотребления.

Между различными мотивами, вызвавшими форму billets en blanc, следует указать еще на один, а именно на желание скрыть взимание процентов по долговым документам. Известно, что взимание процентов было запрещено в средние века под влиянием канонического права. Поэтому капиталисты, особливо в торговом мире, дававшие деньги взаймы, изыскивали всякие средства, чтобы обойти законодательное запрещение процентов. Billets en blanc являлись удобнейшей формой для сокрытия процентов. На этот мотив указывает, между прочим, еще Savary. Во всяком случае, billets en blanc были в употреблении в начале XVII в. и обратили на себя внимание правительства тем, что давали возможность скрывать запрещенные проценты, утаивать имущества на случай несостоятельности и т. п. Ввиду этого правительство издало несколько постановлений, запрещающих употребление указанной формы обязательств. Так, парламентскими постановлениями 27 августа 1604 г., 7 июня 1611 г. и 26 марта 1624 г. эти билеты были запрещены. Постановления парламента получили подтверждение и в ордонансе Людовика XIII 1629 г. в ст. 147.

Billets au porteur

Удобства, обусловленные формой billets en blanc, до такой степени ощущались в жизни, особенно в торговом быту, что после правительственного запрещения их стали приискивать другую форму обязательств, которая могла бы заменить billets en blanc в отношении легкой передаваемости документа. Это обстоятельство повело к созданию настоящих бумаг на предъявителя (billets au porteur), то есть таких документов, которые выдавались просто на имя предъявителя без указания имени первоначального кредитора.

Таким образом, бумаги на предъявителя появились в XVII в. после запрещения billets en blanc. Историческая последовательность между двумя указанными формами доказывается законодательными памятниками того времени и мнением французских юристов.

Цитированный нами не раз профессор Берлинского университета Brunner не разделяет этого общепризнанного мнения, возводя начало бумаг на предъявителя во Франции к средним векам. Он полагает, что приведенное выше мнение может быть справедливо лишь по отношению к Парижу, знавшему только альтернативную предъявительскую форму; что же касается до остальной Франции, то употребление в ней чистой формы бумаг на предъявителя доказывается, по его мнению, несколькими документами, относящимися к средним векам. Мы не можем разделять воззрения германского ученого ввиду того, что в описываемое время Париж не составлял изолированного города между другими городами Франции. В XVI в. торговые отношения между Парижем и остальной Францией были достаточно развиты; в это время существовали биржи в Лионе, Тулузе, Руане, Париже. Наконец, французские короли того времени, будучи самодержавными государями всей Франции, издавая постановления по поводу billets en blanc или au porteur, не могли не знать о всеобщем употреблении в остальной Франции с давних пор формы обязательства на предъявителя. Приведенные Вгиппегем два-три примера чистой формы бумаг на предъявителя относятся скорее к области публичного права; они были приказами суверенного владельца на выдачу предъявителю определенной суммы денег.

Всякое нововведение, в какой бы области ни было, получает должное место в общественном понятии после продолжительной борьбы. То же самое было с бумагами на предъявителя. Враждебно отнеслись к этой форме обязательств, главным образом, лица неторгового сословия. Хотя в Эдикте 1716 г. указывается на то, будто купцы жалуются на злоупотребления, вытекающие из этой формы обязательства, но такое объяснение кажется неправдоподобным. Если бы торговцы были недовольны этой формой, то чем объяснить их настойчивое стремление к упрощению способов передачи обязательства, несмотря на законодательные запрещения, стремление, приведшее наконец к признанию бумаг на предъявителя? Враждебные отзывы исходили преимущественно из сферы неторговой. Так, известный маршал Woban в своем сочинении Dixme Royale говорит, что есть два вида обязательства (billets): именные и на предъявителя. Эти последние, "dont l'usage devient tres-commun il serait important d'arreter le cours, parce qu'ils sont tous pemicieux au Roy et a la societe". Главное зло, вытекающее из этой бумаги, он видит в возможности скрыть имущество и потому полагает, что их нужно запретить и изгнать из употребления, для чего необходимо не только признать их юридически недействительными, но еще подвергнуть денежному штрафу лиц, выдающих или получающих таковые бумаги.

Цитированный уже нами анонимный комментатор ордонансов 1669 и 1673 гг., писавший во второй половине XVIII в., говоря о существовавших в его время в употреблении между торговцами des billets payables au porteur, прибавляет, что "l'usage billets payables au porteur est tres dangereux dans le commerce". Опасность эту он видит в возможности скрытия имущества. То же самое говорит Savary.

Правительство, запретившее в начале XVII в. billets en blanc, не могло оставаться равнодушным к замене их билетами на предъявителя, которые отличались от первых только по имени, а не по существу. Поэтому вскоре после появления в промышленном обороте billets au porteur, они были запрещены регламентом Парижского парламента 16 мая 1650 г., по которому не допускается пользование промессами или билетами, в которых не обозначено имя кредитора и causa obligandi, под страхом недействительности их. Но это запрещение не остановило употребление обязательств на предъявителя, что вытекает косвенным образом из декларации 9 января 1664 г., которая, постановляя различные сроки для взыскания или протеста по некоторым обязательствам, упоминает, между прочим, и о "billets payables au porteur" Наконец обычай употребления бумаг на предъявителя получил законодательное освящение в известном ордонансе Людовика XIV 1673 г. А именно: ст. I, tit. VII означенного ордонанса постановляет личное задержание (contraints par corps) по долговым документам, причем в конце статьи говорится: "Soit qu'ils (billets) doivent etre acquittes a un particulier у nomme, ou a sien ordre, ou au porteur". Это положение было подтверждено впоследствии декларацией 26 февраля 1692 г., распространявшей силу первой ст. тит. V ордонанса и на некоторых королевских чиновников.

Такой порядок вещей продолжался до учреждения банка известным Джоном Ло при короле Людовике XV. В 1716 г. 2 мая вышел королевский эдикт о предоставлении исключительной привилегии шотландцу Джону Ло на учреждение в Париже общего банка (banque generate) с правом выпуска банкнотов (billets en ecus d'especes sous le nom d'ecus de banque). Чрез несколько дней после того (23 мая) был издан другой королевский эдикт, запрещающий как векселя, так и бумаги на предъявителя. Эдикт начинает с billets en blanc и указывает на злоупотребления, связанные с этой формой, которые повели за собой неоднократное правительственное запрещение, но заменившие их бумаги на предъявителя, говорит эдикт, привели к тем же злоупотреблениям.

Ввиду всего этого эдикт запрещает вперед давать или брать обязательства на предъявителя под страхом признания их недействительными. В конце прибавляется, что запрещение не касается обязательств на предъявителя, выдаваемых государством, а также обязательств банка Ло, которые могут быть на предъявителя. Злоупотребления, во имя которых запрещается предъявительская форма в эдикте 1716 г., были только предлогом, так как в течение более 60 лет после запрещения бумаг на предъявителя решением Парижского парламента 1650 г. правительство не только не относилось враждебно к этим документам, но даже косвенно признавало их, что видно из приведенных нами выше законодательных памятников.

Настоящую же причину этого запрещения следует искать в учреждении банка Джона Ло. Цель эдикта была уничтожить всякую конкуренцию с билетами, выпускаемыми банковым учреждением Ло. Это видно из того, что вскоре после крушения всей финансовой системы Ло вышла королевская декларация от 21 января 1721 г., восстановляющая обычай пользования бумагами на предъявителя, причем такое распоряжение мотивируется пользой, которую приносит форма на предъявителя торговым сношениям, а также и тем обстоятельством, что ныне не существует тех двух форм обязательств на предъявителя, которые были изъяты из-под действия эдикта 1716 г., то есть билетов, выдаваемых государством и банком Ло*(29).

В позднейшем французском законодательстве встречается несколько раз, хотя и в самых общих выражениях, дозволение пользоваться в торговых сношениях формой на предъявителя*(30). Таково было отношение законодательств к бумагам на предъявителя, когда настало время великой французской революции. Одной из главных причин этой последней было, без сомнения, финансовое расстройство Франции того времени. Короли французские как своей расточительной жизнью, так и беспрестанными войнами довели государственный долг до огромной для того времени цифры*(31). Расстройство было довершено при этом неразумной администрацией. Народ потерял всякую веру в кредит государства, особливо после крушения банка Ло, превратившегося потом (1718 г.) в королевский, так что следующий банк во Франции появился только в 1776 г. При этом из основного капитала, пятнадцати миллионов, немедленно нужно было ссудить государству десять миллионов. Но публика, зная из предшествующего опыта, что значит, когда государство является крупньм должником, не подписалась на акции банка, так что правительство должно было отказаться от займа, чтобы только удалась подписка. Первым делом революционного правительства было поправить, насколько возможно, финансы и удовлетворить кредиторов государства. С этой целью национальное собрание 1789 г. постановило уплатить государственный долг народным имуществом посредством выпуска ассигнатов, которые функционировали в то же время в качестве денежных знаков. Ассигнаты должны были погашаться по мере перехода к владельцам соответственной части национального имущества. Но отчасти недоверие к правительству, отчасти и то обстоятельство, что количество циркулирующих ассигнатов далеко превышало действительную потребность менового оборота, произвели то, (что) ассигнаты стояли значительно ниже своей ценности, так что они представляли 1/150 своей номинальной стоимости. В это критическое для публичного кредита время некоторые частные лица выпустили бумаги на предъявителя под разными наименованиями (billets de confiance, patriotiques, de secours etc.), которые имели обращение как денежные знаки. Боясь конкуренции их с ассигнатами, правительство декретом 8 ноября 1792 г. запретило бумаги на предъявителя под страхом уголовной ответственности и денежного штрафа. Запрещение это было выражено в такой общей форме, что должно было изгнать из оборота всякие обязательства на предъявителя. Правительство, однако, очень скоро увидело свою ошибку и поспешило издать декрет 25 термидора, год III (12 августа 1795 г.), которым поясняет, что запрещение закона 1792 г. относится только к тем бумагам на предъявителя, которые выпускаются с целью заменить деньги, следедовательно выпуск и обращение других видов бумаг на предъявителя допускается свободно, как и прежде. Это было последнее законодательное запрещение, относящееся к бумагам на предъявителя. Закон 15 germinal'я, год VI (4 апреля 1798 г.) о личном задержании (sur la contrainte par corps), tit. II, art. I признает действительными бумаги на предъявителя в числе прочих обязательств. Наконец торговый кодекс Наполеона I (Code de commerce) косвенно признал бумаги на предъявителя. В нем есть две статьи, где упоминается об этой форме обязательства, а именно 35 и 281. В первой из них говорится, что акция может быть как именная, так и на предъявителя; во второй, что коносамент (грузовая роспись) может быть выдан и на предъявителя. Таким образом, современное французское законодательство признает, как общее правило, действительными обязательства на предъявителя.

Несмотря, однако, на это, до сих пор в нем нет подробных постановлений об этом институте. Судебная практика действует по аналогии, приравнивая их к движимым вещам. Отсюда постоянные колебания, вредно отзывающиеся на интересах промышленного оборота. Причину этого обстоятельства следует искать в том, что форма на предъявителя получила широкое применение лишь в XIX столетии.

В самом деле, бумаги на предъявителя, о которых говорится в законодательстве XVII и XVIII вв., суть по преимуществу обязательства, выдаваемые частными лицами. Между тем частные бумаги на предъявителя встречаются редко даже в современном промышленном обороте.

Цитированный нами комментатор ордонанса 1673 г., излагая отношения законодательства начала XVII в. к этому виду обязательства, говорит, что они были потом восстановлены (эдиктом 1721 г.) как полезные в некоторых отношениях для торговли, хотя они редко встречаются в жизни ("quoiqu'il arrive assez rarement qu'on en fasse usage"). Следовательно, бумаги на предъявителя не могли возбудить в практической жизни сомнений, неразрешимых с точки зрения действующего законодательства. В настоящее время форма на предьявителя применяется главным образом к предприятиям, имеющим общественный характер. Масса циркулирующих в промышленном обороте бумажных ценностей состоит из долговых обязательств государств и других общественных союзов, из бумаг железнодорожных и других акционерных компаний.

Между тем государственные долги Франции (рента) до 1831 г. были исключительно именные, и только по ордонансу 29 апреля 1831 г. было дозволено превращать именные ренты в безыменные и наоборот, а государственные ренты составляют главную часть циркулирующих на бирже кредитных ценностей.

К сравнительно позднейшей эпохе относятся долги различных городских и провинциальных общин, облеченньк в форму на предъявителя (les obligations departementales et municipales). Городу Парижу впервые было дозволено сделать заем в форме бумаг на предъявителя ордонансом 13 сентября 1815 г. С этого времени начинается прогрессивное увеличение долга города Парижа. Все красивые улицы и бульвары этого города возникли посредством займов, облеченных в форму облигаций на предъявителя. Выпуск же облигаций, погашенных посредством ежегодного тиража и с правом выигрыша, был разрешен городу Парижу лишь по Закону 20 марта 1831 г. Примеру Парижа следовали другие города и департаменты.

Другую категорию бумажных ценностей на предъявителя, имеющих также большое распространение в современном промышленном обороте, составляют бумаги железнодорожных предприятий (акций и облигаций). Следовательно, эти бумаги должны были появиться лишь после применения пара к сухопутному движению. Между тем первая железная дорога во Франции была построена известным финансистом Перейра от Парижа до Сен-Жермена только в 1836 г.

Форма на предъявителя, мобилизировавшая недвижимую собственность посредством закладных листов, получила практическое применение во Франции лишь с 1852 г., со времени правительственного разрешения поземельных банков (Societes de credit financier), и особливо со времени учреждения привилегированного поземельного общества для всей Франции (credit fancier de France), покрывшего своими отделениями всю территорию Франции. Наконец акционерная форма товарищества в применении к различным предприятиям с общественным или частно-хозяйственным характером получила особенное развитие лишь во второй половине настоящего столетия.

Вот почему в законодательных сферах Франции до последнего времени и не было обращено внимания на регулирование юридических отношений, вытекающих из обязательств на предъявителя. Возникавшие в практической жизни недоумения разрешались судом по аналогии; суду приходилось своей творческой деятельностью пополнять пробелы, оставленные законодательной властью. Можно сказать, что выработанная судебной практикой доктрина послужила основанием для позднейших законодательных работ по вопросу о бумагах на предъявителя. Первые недоразумения, вызванные бумагами на предъявителя, были, без сомнения, случаи виндикации, или, вернее, регулирования юридических отношений между владельцем и собственником одних и тех же бумаг на предъявителя. Переходя из рук в руки посредством простой традиции, бумаги на предъявителя не оставляют по себе никаких видимых последствий. Ввиду этого интересы законного владельца подвергаются серьезной опасности в случае потери или совершенной погибели принадлежащих ему бумаг. Французская судебная практика до закона 1872 г. руководствовалась в подобных случаях ст. 2279 и 2280 Code civil, приравнивая эти бумаги к движимым имуществам. Такой порядок продолжался до 1870 г., когда во время франко-прусской войны, и особливо во время последовавшего за войной инсуррекционного движения парижской коммуны 1871 г. было множество случаев лишений собственников принадлежащих им ценных бумаг. Почти на другой день после усмирения коммуны, именно 27 июля 1871 г., Дюфор, бывший первым министром, представил в национальное собрание проект закона, относящегося к бумагам на предъявителя, который получил законодательную санкцию только через год, а именно 15 июня 1872 г. Этим законом более или менее точно и удовлетворительно разрешены юридические отношения между собственником, владельцем и лицами, чрез посредство которых обыкновенно происходит покупка и продажа процентных бумаг (маклеры, меняльщики, банкирские конторы).

Исторический очерк происхождения и развития бумаг на предъявителя в французском праве можно резюмировать в следующих словах:

В первоначальную, младенческую, эпоху юридического развития во Франции, когда гражданский оборот состоял из немногочисленных и простейших юридических отношений, обязательства имели личный характер. Вследствие подобной индивидуальности обязательств судебное представительство по ним не допускалось; другими словами, стороны лично должны были вести свое дело на суде. Впоследствии было допущено исключение из этого общего правила в определенных случаях. Между тем с расширением гражданского оборота и с осложнением правоотношений невыгода запрещения судебного представительства должна была чувствоваться. Но всякое юридическое правило, по свойственной ему устойчивости (консерватизму), не так легко сдается новым требованиям действительности жизни. Обыкновенно такое правило уживается вместе с различными исключениями, фикциями, аналогиями до тех пор, пока оно не делается совершенно бессодержательным. То же самое было и с приведенным нами выше запрещением судебного представительства. Чтобы избежать стеснений, сопряженных с ограничением судебного представительства (стеснения эти не уменьшались и со введением lettre de grace), стали употреблять обязательства, в которых исполнение, кроме заранее определенного кредитора, обещались и предъявителю.

Непосредственная связь этой формы обязательства с судебным представительством видна из того, что в средневековых законодательных памятниках Франции и у юристов того времени слова "porteur de lettres" нередко употребляются как равнозначащие слову "procureur".

Эти обязательства, хотя и возникшие вследствие потребностей процессуального права, оказались удобными и как легкий способ передачи обязательства. Но когда представительство на суде стало общепризнанным положением (в конце средних веков) и когда к ним (обязательствам на предъявителя) стала применяться теория римского права о мандате, тогда обязательства с предъявительской оговоркой потеряли под собой историческую и практическую почву. В это самое время нужды промышленного оборота вызвали вексельный индоссамент, billets en blanc и наконец billets au porteur. Несмотря на враждебное отношение законодательства к последней форме обязательства, оно в конце концов должно было дать ей свою санкцию и признать то, что давно было освящено действительной жизнью. Мы несколько подробнее остановились на истории бумаг на предъявителя во Франции по той причине, что пользование такой формой бумаг из Франции перешло и в другие страны. С XVI в. Франция получает преобладающее значение в Западной Европе, и ее культурное влияние распространяется на другие государства. Многие институты торгового права, возникшие благодаря юридическому гению итальянцев, получили дальнейшее развитие во Франции.