§ 1. Гражданская война, интервенция, военный коммунизм

Октябрьская революция, как уже говорилось, обошлась малой кровью. Однако шок, вызванный ею, скоро прошел, и недовольные взялись за оружие. Странную и предельно тенденциозную причину гражданской войны называет Р. Пайпс. По его мнению, не кто иной, как Ленин спровоцировал это большое бедствие: "Он захватил власть с тем, чтобы развязать гражданскую войну" <*>. Удивительное для руководителя государства желание - создавать страшные трудности для своего народа и самого себя!

--------------------------------

<*> Пайпс Р. Россия при большевиках. М., 1997. С. 10.

В действительности дело обстояло совсем по-другому. Помещики не могли примириться с потерей своей земли, фабриканты - с потерей предприятий и хотели все это вернуть.

Однако не только они оказались противниками Советской власти. Крестьянство, которому революция дала землю, было довольно, пока государство не потребовало от него хлеб по продразверстке, и тогда оно переметнулось в стан врагов новой власти. Правда, довольно скоро выяснилось, что здесь им грозит возвращение помещиков со всеми вытекающими отсюда последствиями. Наиболее дальновидные из белых генералов - А.И. Деникин, П.Н. Врангель - попытались подкупить крестьянство определенными уступками, в той или иной мере признавая "черный передел", произведенный революцией. Но полностью удовлетворить запросы крестьян они не могли - иначе терялся весь смысл белого движения <*>.

--------------------------------

<*> См.: Цветков В.Ж. Аграрная политика белогвардейских правительств юга России (1918 - 1920 гг.) // Науч. труды Московского педагогического государственного ун-та им. В.И. Ленина. Ч. I. М., 1996. С. 92 - 101.

Особо следует сказать о такой специфической группе населения, как казачество. До революции казаки были хотя и трудовым, но привилегированным сословием. Революция же намеревалась уравнять их со всем крестьянством, что раздражало казаков. Впрочем, казачество не было однородным, и в нем по-разному относились к новой власти. Оно раскололось, и казаки воевали по обе стороны фронта, порой эти стороны меняя. Специфичной была проблема взаимоотношений северокавказского казачества и горских народов. Советская власть попыталась решить старую проблему здешнего малоземелья, вернув казачьи земли населявшим их когда-то горцам, преимущественно чеченцам и ингушам. Это, понятно, привлекло горцев на ее сторону, но соответственно отбросило казаков в белый лагерь <*>.

--------------------------------

<*> См.: Жупикова Е.Ф. Чтобы этого не повторилось. К истории переселения терского казачества в 1920 г. // Там же. С. 101 - 104.

Важной силой в гражданской войне стало офицерство. Утратив свои привилегии уже после Февральской революции, а тем более после Октября, теперь унижаемое и оскорбляемое солдатами, в свою очередь досыта натерпевшимися прежних командирских зуботычин, офицерство в достаточной массе сплотилось вокруг наиболее авторитетных генералов и создало так называемую Добровольческую армию под руководством М.В. Алексеева и Л.Г. Корнилова, а затем включилось и в другие белые формирования. Эта внушительная военная сила стала ядром белого движения.

Новая власть восстановила против себя и еще одного мощного врага - церковь. Православная церковь не могла примириться с потерей своих земель, переданных революцией крестьянству, ее не устраивала также ликвидация того особого положения, которое церковь имела до революции, будучи идеологической опорой старого строя, своеобразной частью государственного аппарата. Избранный вскоре после Октября патриарх Тихон в специальном послании укорял председателя Совнаркома за все революционные преобразования и прежде всего за национализацию земель, фабрик, заводов и пр. Большевики, будучи непримиримыми идейными атеистами, не захотели искать и не смогли достичь какого-либо компромисса с духовенством. Наоборот, широко распространявшиеся формы антирелигиозной борьбы носили порой откровенно оскорбительный для верующих характер и тем неизбежно приводили их в антисоветский лагерь.

В ходе гражданской войны даже известная часть рабочих, которые материально стали жить хуже, чем прежде, тоже порой становилась в оппозицию, иногда и в вооруженную, к Советам.

Следует отметить и роль внешней контрреволюции. Западные державы, потеряв наряду с российскими предпринимателями свои фабрики и заводы в нашей стране, а также узнав об отказе революционной власти от долгов царизма и Временного правительства, разумеется, все это хотели вернуть. Кроме того, пугало распространение пожара революции на Европу и другие континенты.

Наконец, и вчерашние противники, и вчерашние союзники России увидели в сложившейся в стране обстановке удобный шанс для решения своих собственных геополитических задач. Их объединяла общая цель - ослабление российского соперника, а по возможности и вообще путем раздробления устранение его с мировой арены. Англия, весьма опасавшаяся исторического продвижения России в сторону "жемчужины британской короны" - Индии, мечтала о том, чтобы отбросить российского конкурента подальше из среднеазиатского региона. Франция, хотя и видевшая в России противовес Германии, тем не менее также делала шаги к расчленению нашего государства. Соседи России - Германия, Польша, Япония - норовили отхватить себе куски российской земли.

Вот почему страны Антанты, Соединенные Штаты Америки, Япония и другие очень скоро встали в антисоветский строй. Они оказали решительную поддержку белому движению, особенно вооружением и снаряжением, которое к тому же им некуда было девать после закончившейся мировой войны. Имели место и факты прямой интервенции этих сил, организовавших настоящие походы против Советской страны.

Белые генералы и политики прекрасно понимали цели своих союзников. Однако корыстный классовый интерес оказывался выше патриотических чувств, хотя все они не уставая клялись в российском патриотизме и обвиняли в его отсутствии большевиков.

Вместе с тем западные союзники, особенно Франция, с легким презрением относились к белым армиям, даже к наиболее серьезной из них - деникинской. Особенно подрывало авторитет белых армий то обстоятельство, что за их спиной не стояло никакого государства, это были как бы ничьи вооруженные силы. Р. Пайпс приводит убийственные слова французского маршала Фоша, произнесенные им в 1919 г.: "Я не придаю большого значения армии Деникина, потому что армии не существуют сами по себе,.. за ними должны стоять правительство, законодательство, организованная страна. Лучше уж правительство без армии, чем армия без правительства" <*>. У белых, правда, были своеобразные "правительства", созданные не государством, не народом, а самими генералами - Колчаком, Деникиным, Врангелем. Эти органы были как бы гражданскими подразделениями штабов соответствующих армий, использовавшимися для пропаганды, собирания людских и материальных ресурсов и т.п. Члены их легко назначались и увольнялись командованием.

--------------------------------

<*> Пайпс Р. Указ. соч. С. 20.

Уже летом 1918 г. Советская Россия оказалась в кольце фронтов. Гражданская война была худшей из войн, поскольку она бушевала почти на всей территории страны, а потери воюющих сторон в конце концов складывались в общие жертвы нашего народа. На страну навалилась громадная сила, тем не менее Советская власть смогла устоять. Ее победа не была случайной: большая часть населения страны встала за Советы, увидев в них силу, отвечающую интересам народа. И наоборот, как справедливо отмечает итальянский историк Д. Боффа, "белые генералы не нашли сколько-нибудь длительной поддержки ни у одной массовой силы" <*>.

--------------------------------

<*> Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 1. М., 1994. С. 105.

Хотя развитие страны в данный период не может не подчиняться условиям жестокой войны, однако продолжают действовать закономерности и более широкого исторического масштаба. Это, прежде всего, относится к экономической политике Советского государства, которая вошла в историю под названием "военный коммунизм".

Главной характерной чертой военного коммунизма было стремление собрать все силы и средства в одних руках, в руках государства. Притом преимущественно его центральной власти, с тем чтобы по возможности рационально использовать скудные ресурсы для ведения войны.

Прежде всего это коснулось промышленности, где продолжалась всеохватная национализация. Что касается сельского хозяйства и организации снабжения населения, то здесь характерным было введение хлебной монополии и продразверстки. Сами эти институты существовали и до революции, но только новая власть и именно в данный исторический период стала решительно проводить их в жизнь. Следует отметить, что первоначально государство попыталось наладить товарообмен с деревней. Однако промышленных товаров, необходимых деревне, не хватало, к тому же крестьяне все больше взвинчивали цены, пользуясь безвыходным положением городского населения. Тогда-то власти не оставалось ничего иного, как прибегнуть к насильственному изъятию продуктов для голодающих районов. При этом распределение предметов первой необходимости было поставлено под полный государственный контроль. В руки государства перешло полностью и распоряжение трудовыми ресурсами на основе всеобщей трудовой повинности, под которой понималась всеобщая обязанность трудиться.

Нельзя не видеть, что политика военного коммунизма диктовалась прежде всего потребностями войны. Однако совершенно очевидно и другое: в руководящих кругах партии большевиков и государства в ней видели и определенный исторический шаг на пути к социализму. Действительно, полное обобществление средств производства в промышленности, полный контроль над производством в сельском хозяйстве и за распределением, над трудовыми ресурсами - все это казалось непременными элементами будущего социализма. Сюда же следует отнести тщетные попытки полностью искоренить рыночные отношения, наладить бестоварный продуктообмен. Дальнейшая практика показала бесперспективность и ошибочность таких взглядов, однако в условиях войны проводимая экономическая политика явилась действенным средством мобилизации хозяйства для достижения победы над врагом.

Несмотря на войну, удалось сделать даже некоторые шаги на пути мирного строительства. Началось сооружение первых крупных электростанций (Каширской и Шатурской), большого по тем условиям числа школ. В 1919 г., в разгар войны, в Петрограде были организованы две физические лаборатории, на базе которых потом вырос крупный институт, заложивший основы будущих успехов советской ядерной науки и техники.

В связи с этим вряд ли можно согласиться с А.С. Емелиным, полагающим, что политика военного коммунизма была системой "чрезвычайных политических и экономических мероприятий" <*>. И по намерениям ее авторов, и по результатам она не ограничивалась лишь насущными для войны требованиями, а выходила далеко за их пределы.

--------------------------------

<*> Емелин А.С. История государства и права России (октябрь 1917 - декабрь 1991 гг.). М., 1999. С. 10.