Слабость государственного объединения восточных славян.

Новообразовавшийся политический союз всего восточного славянства, хотя и можно назвать, в извест­ном смысле, первоначальным русским государством, но это молодое государство еще очень было далеко от того, что мы привыкли разуметь под этим именем. Во-пер­вых, еще не определилась окончательно территория это­го государства. Славянское население находилось в со­стоянии постоянного передвижения, покидало старые насиженные места и занимало новые. Выше было указа­но, что вследствие прибытия кочевников в наши южные степи, славяне должны были покинуть эти степи и уйти в лесную область, где их поселки все более и более расползались. Это передвижение населения как раз па­дает, главным образом, на Х век. Затем, хотя восточные славяне и соединились под властью одного верховного вождя и судьи, под властью одного государя, но пока еще слабыми узами. Более крепкими были те связи, которые соединяли их в местные союзы, местные поли­тические меры, т. е. племенные и городовые волости, родовые поселки. Союз восточного славянства представ­лял в Х веке скорее федерацию под главенством киевс­кого князя, чем единое государство в нашем смысле слова. Из договоров Олега и Игоря мы уже знаем, что по главным городам восточного славянства сидели под ру­кой великого князя Русского многочисленные «светлые князья». То были частью племенные князья восточных славян, частью другие конунги и княжеские дружинни­ки, которых сажал в отдельных волостях великий князь Русский, — его посадники. Летопись представляет себе первоначальную организацию государственного управ­ления на Руси именно таким образом. Является Рюрик с братьями и дружиной из-за моря. Сам он садится в главном городе земли — Новгороде, около себя сажает братьев, а в другие города рассылает мужей. «И прия власть Рюрик, и раздая мужем своим грады, овому Полтеск, овому Ростов, другому Белоозеро». Святослав, от­правляясь воевать в Болгарию, посадил Ярополка в Кие­ве, Олега — в Древлянской земле, Владимира — в Новгородской. Из другого места летописи узнаем, что в Полоцке в то время сидел князь Рогвольд. Владимир, у которого было двенадцать сыновей, всех их рассажал еще при жизни своей кого в Муроме, кого в Новгороде, кого в Полоцке, кого в Ростове, а одного — Мстисла­ва — даже в отдаленной Тмутаракани. Все эти посадни­ки великого князя русского отправлялись на места свои с частью дружины, и кормились на счет даней и разных поборов с населения, посылая часть дани велико­му князю в Киев. Таким образом, например, Ярослав, посаженный отцом в Новгороде, отсылал ему «уроком» две тысячи гривен в год, а 1000 гривен раздавал нахо­дившейся с ним дружине — гридям. Мы видели, что так было дело и при Олеге, который установил давать ежегодно 300 гривен варягам, пребывавшим в Новгоро­де, «мира деля», а остальную дань, следовательно, брал себе в Киев. Эти варяжские дружины, находившиеся по городам вместе с князьями и посадниками, и давали возможность великому князю Киевскому держать в еди­нении под своей властью раскиданные на необъятных пространствах восточно-славянские племена.

Посаженные великим князем князья и мужи во внут­реннем управлении своими волостями были, по всем признакам, совершенно самостоятельны, и все их отно­шение к князю, находившемуся в центре государства, выражалось именно в том, что они посылали ему свой «урок» и ходили по его зову на войну.

С утверждением этих князей и посадников с дружи­нами по отдельным землям и волостям не заглохла, однако, и прежняя политическая самодеятельность мес­тных миров. В самом центре восточного славянства — Киеве — великий князь не сделался полным хозяином положения. Когда требовалось разрешить какое-либо важное дело, он собирал на совет не только своих стар­ших дружинников — бояр, но и старцев городских, пред­ставителей местного населения. Но эти городские стар­цы приносили с собой на совет, конечно, не одно только личное разумение, но и волю и желания населения, которые высказывались на вечевых собраниях.