Глава 12 ЗАВЕРШЕНИЕ СИСТЕМЫ: РИКАРДО

Головоломка стоимости     

Рикардо упорно работал, стремясь дать себе ясный отчет о природе стоимости. Не раз признавал он свои прежние взгляды неудовлетворительными и пересматривал их. Когда ему казалось, что он разрешил одну трудность, перед ним вставали новые. Последняя его работа, которую прервала болезнь и смерть Рикардо, носила заглавие "Абсолютная и

относительная стоимость". Под абсолютной стоимостью он понимал то, что Маркс назвал субстанцией стоимости,- заключенное в товаре количество труда. Под относительной стоимостью - меновую стоимость, количество другого товара, которое должно в силу естественных законов обмениваться на единицу данного товара. Слабость Рикардо заключалась в том, что, признавая абсолютную стоимость, он вместе с тем даже не пытался проникнуть в ее природу, исследовать характер самого труда, воплощенного в этой

стоимости. Что его всегда интересовало, так это только количественная сторона дела: как определяется сама величина меновой стоимости и чем ее можно измерять. Отсюда его поиски "идеальной меры стоимости" - погоня за химерой, за неуловимой тенью.

Иногда Рикардо приходил в отчаяние от невозможности найти полное примирение между своей теорией стоимости и всеми реальными процессами экономики. В одну из таких минут слабости он написал в письме, что в конце концов, может быть, следовало бы просто выбросить проблему стоимости за борт и исследовать законы распределения без нее. Но слабость проходила, он вновь возвращался к своей главной задаче и искал выхода из тупиков.

Как во многих других вопросах, Рикардо начал там, где остановился Смит. Он еще более четко разграничил два фактора товара - потребительную и меновую стоимость. Меновая стоимость всех товаров, кроме ничтожного числа невоспроизводимых благ (скажем, картины старых мастеров или выдержанные вина из знаменитых погребов), определяется относительными затратами труда на их производство.

Мы знаем, что Смит был непоследователен в своей трудовой теории стоимости. Он считал, что определение стоимости трудом, рабочим временем применимо лишь к "примитивному состоянию общества", когда не было капитала и наемного труда. В современном же обществе стоимость определяется фактически суммой доходов в виде заработной платы, прибыли и ренты, получаемых от производства и реализации товара. Такая непоследовательность была неприемлема для строгого логического ума Рикардо. Свойственное Смиту вольное обращение с основными принципами его не устраивало. Такой фундаментальный закон, как закон стоимости, не может полностью меняться с развитием общества. Нет, сказал Рикардо, определение стоимости рабочим временем есть абсолютный, всеобщий закон.

К этому ему следовало добавить: в любом обществе, где продукты производятся как товары, для обмена и продажи за деньги. Но Рикардо не представлял себе никакого другого общества. Если он и знал историю, то никак не принимал всерьез, скажем, условия производства в первобытной общине. Что касается возможного будущего общества, то оно могло представляться ему только в виде "параллелограммов мистера Оуэна"11, которые он считал беспочвенным вымыслом, хотя и относился к Оузну лично с уважением. Рикардо не обладал тем историческим чутьем, которое было у Смита, и потому не видел большой разницы между обществом независимых охотников, которые обменивались своей добычей, и современной ему системой фабричного производства и наемного труда. Короче, он пе знал никакого другого общества, кроме капиталистического, и законы этого общества рассматривал как естественные, всеобщие и вечные.

Тем не менее тезис о полной применимости закона трудовой стоимости к развитому капиталистическому обществу был большой научной заслугой Рикардо. Из взглядов Смита и его последователей вытекало, в частности, что повышение (и вообще изменение) денежной заработной платы должно вызывать соответствующее изменение стоимости и цен товаров. Рикардо решительно отверг это утверждение: "Стоимость товара, или количество какого-либо другого товара, на которое он обменивается, зависит от относительного количества труда, которое необходимо для его производства, а не от большего или меньшего вознаграждения, которое уплачивается за этот труд"12.

Если повысится заработная плата без всякого изменения производительности труда, то стоимость товара от этого не изменится. При прочих равных условиях это не повлияет и на цену, которая представляет собой лишь выражение стоимости в золоте. Что же изменится? Распределение стоимости между заработной платой рабочего и прибылью капиталиста. В условиях свободной конкуренции капиталисты не могут компенсировать рост заработной платы повышением цен своих товаров.

Этот вывод занимает важное место во взглядах Рикардо на перспективы капитализма и в его политической программе. Как мы помним, Рикардо считал, что цены сельскохозяйственных продуктов имеют хроническую тенденцию к повышению. Это должно вызывать рост денежной заработной платы: поскольку рабочие всегда получают только голодный минимум, они просто начнут вымирать, если этого не будет. Но прибыли капиталистов будут соответственно сокращаться, так как они не могут повышать цены промышленных товаров. Дорогой хлеб ущемляет промышленников и на известной стадии лишает их стимулов к накоплению капитала. А это, с точки зрения Рикардо, своего рода экономический конец света!

Рикардо не хуже Смита чувствовал главные трудности, на которые наталкивалась трудовая теория стоимости.

Первая из них заключалась в объяснении обмена между рабочим и капиталистом. Только труд рабочего создает стоимость товара, а количество этого труда определяет величину стоимости. Но в обмен на свой труд рабочий получает в виде заработной платы меньшую стоимость. Получается, что в этом обмене имеет место нарушение закона стоимости. Если бы этот закон соблюдался, то рабочий должен был бы получать полную стоимость создаваемого его трудом продукта, но в этом случае была бы невозможна прибыль капиталиста. Получалось противоречие: либо теория не соответствует действительности, либо закон стоимости непрерывно нарушается в важнейшей сфере обмена.

Это противоречие разрешил Маркс, показав, что рабочий продает капиталисту не труд, который есть лишь процесс, деятельность, затрата энергии человека, а свою рабочую силу, т. е. способность к труду. Покупая ее, капиталист при обычных условиях оплачивает рабочему полную стоимость его рабочей силы, ибо эта стоимость определяется вовсе не тем, что создает труд, а тем, что необходимо рабочему для жизни и воспроизведения себе подобных. Таким образом, обмен между капиталом и трудом совершается в полном соответствии с законом стоимости, что отнюдь не исключает эксплуатацию рабочего капиталистом.

Вторая трудность заключалась в том, как совместить закон стоимости с тем фактом, что прибыль капиталистов в действительной жизни определяется не стоимостью производимых на их предприятиях товаров, а размерами применяемого капитала. Если стоимость создается только трудом и товары обмениваются примерно по стоимости, то отдельные отрасли производства оказываются в совершенно разном положении. Отрасли и предприятия, где применяется много рабочей силы и мало машин, материалов, сырья, должны иметь высокую стоимость товаров, продавать свои товары по высоким ценам и, следовательно, получать большую прибыль. То же самое можно сказать об отраслях, где капитал быстро оборачивается и быстро дает прибыль. Напротив, отрасли и предприятия, где много капитала приходится вкладывать в средства производства или где медленнее оборот капитала, стоимость товаров, цены и прибыли должны быть ниже.

Но это невозможно! Это противоречит реальности капитализма. Хорошо известно, что равные капиталы имеют тенденцию приносить одинаковую норму прибыли. Иначе капиталы уйдут из малоприбыльных отраслей. Получается, что закон трудовой стоимости несовместим с безусловным, реально действующим законом средней прибыли.

Адам Смит ушел от этого противоречия, фактически отказавшись от трудовой стоимости и сложив стоимость из доходов, одним из которых является средняя прибыль. Рикардо не мог этого сделать, так как более последовательно связал свою концепцию с трудовой теорией стоимости. Он попытался насильно втиснуть в рамки этой теории факт равной прибыли на равный капитал. Чтобы рамки не разлетелись вдребезги, он с искусством и упорством, заслуживающим лучшего применения, старается преуменьшить значение различий в составе и обороте капитала. Несколько наивным образом Рикардо, в сущности, пытается убедить читателя, что если средняя прибыль и меняет закон стоимости, то лишь самую малость, и этой малостью можно пренебречь.

Конечно, Рикардо пытался доказать недоказуемое. Когда товары производятся капиталистически, закон стоимости действует (в этом Рикардо прав), но он не может действовать так, как при простом товарном производстве (и в этом он неправ). Стоимость преобразуется в цену производства, которая включает среднюю прибыль на капитал, и таким путем уравниваются различия в составе и обороте капиталов. Осуществляет это механизм капиталистической межотраслевой конкуренции. Это не отрицание, а развитие закона стоимости. Таков был в самых общих чертах ответ, который дал на этот вопрос Маркс.

Цена производства - принципиально иная категория, нежели стоимость. Она может лишь случайно совпадать с последней. Рикардо же пытался доказать, что это одно и то же, а отклонениями можно пренебречь. Эта позиция очень скоро оказалась весьма уязвимой для критики со стороны его теоретических противников.

Дележ пирога, или Прибавочная стоимость по Рикардо

У Рикардо был, в сущности, математический ум. Те времена, когда экономика   и    математика     протянули друг другу руки, были еще далеки, а потому в его трудах нет формул и уравнений. Но способ его мышления и манера изложения напоминают строгость математических доказательств13. Рикардо обладал исключительной способностью выделить в сложном экономическом комплексе простые элементы и принципы и развивать их до логического конца, абстрагируясь от всего, что казалось ему не главным, не решающим. Строгость и логичность его мышления производили сильное впечатление на современников. Он был блестящий полемист, который мог, казалось, убедить собеседника в чем угодно.

Однако в его математическом подходе был и свой порок. В распределении, как и в стоимости, Рикардо видел прежде всего количественную сторону. Его интересовали доли и пропорции и мало интересовала сама природа распределения, его связь с устройством и развитием общества.

Рикардо развивал в основном смитовы взгляды на заработную плату, прибыль и ренту как на первичные доходы трех главных классов общества. Определение заработной платы стоимостью средств существования рабочего и его семьи было воспринято Рикардо от предшественников. Ему казалось, что он улучшает эту теорию, подводя под нее базу мальтусовой теории народонаселения: он принимал ее основные принципы, что было, кажется, единственным важным пунктом его согласия с Мальтусом. Опираясь на Мальтуса, Рикардо считал, что заработная плата удерживается в жестких пределах физического минимума не в силу специфических законов капитализма, а в силу естественного всеобщего закона: как только средняя заработная плата немного превышает минимум средств существования, рабочие начинают производить на свет и воспитывать больше детей, конкуренция на рынке труда усиливается, и заработная плата вновь снижается.

Взгляды Мальтуса и Рикардо легли в основу так называемого "железного закона заработной платы", который позже выдвигали Фердинанд Лассаль и другие мелкобуржуазные социалисты. Этот "закон" приводит к идее о бесполезности борьбы рабочего класса за свои экономические интересы, поскольку заработная плата якобы фатально привязана к физическому минимуму средств существования. Хотя на Западе часто обвиняли и обвиняют Маркса в приверженности к "железному закону", в действительности такие представления чужды марксизму.

Теория Рикардо была в значительной мере статична. Отмечая и даже прославляя рост производительности труда, он вместе с тем не видел, что в ходе этого процесса меняется и сам рабочий класс. В частности, меняются два важных фактора: 1) растет нормальный, общественно признанный круг потребностей рабочего, 2) увеличивается организованность и сплоченность рабочего класса, его способность бороться за повышение своего жизненного уровня, а с ростом его сознания усиливается классовая борьба.

Распределение национального дохода в обществе представлялось Рикардо как дележ пирога, который по своему размеру остается в общем-то неизменным. Свою более чем скромную долю из него получают рабочие. Все остальное достается капиталистам, которые, однако, вынуждены делиться с землевладельцами, причем доля последних неуклонно растет.

Эта мысль - что рента (а также ссудный процент, уплачиваемый промышленниками денежному капиталисту) представляет собой лишь вычет из прибыли - имела важное значение. Тем самым прибыль трактовалась как первичная, основная форма дохода, основанием которого является капитал, т. в., в сущности, как прибавочная стоимость. Отождествление у Рикардо прибыли и прибавочной стоимости было, разумеется, связано с отождествлением цены производства со стоимостью. Теория распределения несла на себе те же достоинства и недостатки, как и теория стоимости.

Стоимость отдельного товара и всех товаров, образующих национальный доход, определяется объективно затратами труда. Эта стоимость распадается на заработную плату и прибыль (включая ренту). Отсюда у Рикардо вытекала принципиальная противоположность классовых интересов пролетариата и буржуазии. Бесконечное число раз писал он, что заработная плата и прибыль могут меняться только в обратном отношении: если заработная плата растет, то прибыль падает, и наоборот. Потому-то ярый апологет капитализма американец Кэри и назвал теорию Рикардо системой раздора и вражды между классами.

Но Рикардо опять-таки интересовали только пропорции, количественная сторона дела. Природа, генезис и перспективы тех отношений, которые порождают противоположность между заработной платой и прибылью, его не занимали. Поэтому он и не мог раскрыть "тайну прибавочной стоимости", хотя близко подходил к этому, понимая, что капиталист забирает у рабочего часть стоимости, созданной его трудом.

Анализ природы и величины земельной ренты был одним из блестящих научных достижений Рикардо. В отличие от своих предшественников, он построил теорию ренты на прочной основе трудовой теории стоимости. Он объяснил, что источником ренты является не какая-то особая щедрость природы, а прилагаемый к земле труд. Поскольку ресурсы земли ограниченны, приходится возделывать не только лучшие, но также средние и худшие участки. Стоимость сельскохозяйственных продуктов определяется затратами труда на относительно худших участках земли, а лучшие и средние дают повышенную прибыль. Но так как прибыль должна усредняться, капиталисты-арендаторы вынуждены отдавать этот излишек землевладельцам в виде ренты.

Рикардо считал, что самые худшие участки не приносят ренты. Маркс показал, что это неверно: в условиях частной собственности на землю землевладелец не отдает даром в аренду даже самый плохой участок. Рикардову ренту Маркс назвал дифференциальной (т. е. связанной с естественными различиями земли), а эту особую, не замеченную Рикардо,- абсолютной рентой.

Куда идет капитализм

Трагизм, который видел Рикардо в капиталистическом строе, и его пессимизм в отношении будущего этого строя имели глубокие основания и отражали действительные тенденции развития капитализма. Правда, праздные землевладельцы не пожрали Англию. Болезнь "недонакопления", которую пророчил Рикардо английскому капитализму, оказалась не столь страшной. Рабочий класс не стал пассивно мириться со своей мрачной мальтузианско-рикардианской судьбой. Трагизм капиталистического строя оказался несколько иного сорта, чем думал Рикардо. И все же великий мыслитель видел многие черты капитализма в правильном свете. Он был совершенно прав, считая, что капитализм имеет тенденцию удерживать пролетариат в положении придатка производства и сводить заработную плату рабочих к голодному минимуму. Прав он был и в том, что опасался гибельного влияния крупного землевладения на экономический прогресс. Если не опыт Англии, то опыт ряда других стран до сих пор подтверждает эти опасения.

Пессимизм Рикардо умерялся по меньшей мере двумя соображениями. Во-первых, он считал, что свобода торговли, особенно свобода ввоза хлеба из-за границы, может и должна существенно изменить положение, остановив рост ренты и падение прибыли. Во-вторых, Рикардо безусловно принимал принцип невозможности общего перепроизводства и экономических кризисов, позже получивший название "закона Сэя". По крайней мере с этой стороны, думал он, капитализму не грозят опасности.

Потребности общества в товарах и услугах безграничны, говорил Рикардо. Если человеческое брюхо и не может вместить больше определенного количества пищи, то потребности в различных предметах "удобства и украшения" не имеют пределов. Не смешивал ли Рикардо потребности и платежеспособный спрос? Нет, он не был настолько наивен и понимал, что потребность, не подкрепленная деньгами в кармане, экономически мало что значит. Но, как и Сэй, Рикардо думал, что само производство, порождая доходы, тем самым автоматически создает и платежеспособный спрос на товары и услуги, и этот спрос неизбежно обеспечивает реализацию всех товаров и услуг.

Капиталистическое хозяйство представлялось ему идеально отлаженным механизмом, в котором всякое затруднение со сбытом разрешается быстро и просто: производители товара, который выпускается в излишнем количестве, немедленно получают соответствующий сигнал от рынка и переключаются на производство другого товара. Тезис о невозможности общего перепроизводства Рикардо выражал так: "Продукты всегда покупаются за продукты или услуги; деньги служат только мерилом, при помощи которого совершается этот обмен. Какой-нибудь отдельный товар может быть произведен в излишнем количестве, и рынок будет до такой степени переполнен, что не будет даже возмещен капитал, затраченный на этот товар. Но это не может случиться одновременно со всеми товарами"14.

Как говорится, не успели высохнуть чернила, которыми писались эти строки, как жизнь начала решительно опровергать их: уже в 1825 г. в Англии разразился первый общий кризис перепроизводства. Возможно, что Рикардо, при его научном беспристрастии и самокритичности, пересмотрел бы впоследствии свои взгляды. Но его уже не было в живых.

Итак, в трудах Рикардо нашла свое наиболее полное выражение система классической буржуазной политической экономии (классическая школа). Попытаемся изложить основные ее черты.

1. Для классической школы было характерно стремление проникнуть, используя метод научной абстракции, в глубь экономических явлений и процессов. Она анализировала эти процессы с большой объективностью и беспристрастием. Это было возможно постольку, поскольку промышленная буржуазия, интересы которой классическая школа в конечном счете выражала, была в то время прогрессивной силой, а классовая борьба между буржуазией и пролетариатом еще не стала главным фактором в обществе.

2. В основе классической школы лежала трудовая теория стоимости, на ней строилось все здание политической экономии. Однако классическая школа оказалась не в состоянии объяснить законы капитализма, исходя из трудовой теории стоимости в той форме, в какой эта теория была развита экономистами-классиками. Это объясняется в частности тем, что классической школе было свойственно представление о капитализме как о единственно возможном, вечном и естественном общественном строе.

3. Классическая школа рассматривала проблемы производства и распределения в обществе с точки зрения положения основных классов. Это позволило ей близко подойти к выводу о том, что источником доходов капиталистов и землевладельцев является эксплуатация рабочего класса. Однако выяснить природу прибавочной стоимости она не могла, так как не имела ясного представления о специфике рабочей силы как товара.

4. Представления классической школы о воспроизводстве общественного капитала покоились на принципе естественного равновесия в экономической системе. Это было связано с уверенностью в существовании объективных стихийных экономических законов, не зависящих от воли человека. Но в концепции саморегулирования капиталистической экономики заключалось и затушевывание ее противоречий. Особенно важное значение имело отрицание классиками всеобщего перепроизводства и кризисов.

5. Буржуазная классическая политическая экономия выступала за максимальное ограничение вмешательства государства в экономику (принцип laissez faire), за свободу торговли. Экономический либерализм в большой мере сочетался в ней с либерализмом политическим, с проповедью буржуазной демократии.

Член парламента

"Начала   политической   экономии   и налогового обложения" Рикардо отнюдь не были бестселлером. Это была книга для экономистов, не для широкой публики. А экономистов в то время было ничтожно мало. Сисмонди рассказывает, что, по словам самого Рикардо, его книгу во всей Англии поняли не более 25 человек.

Но через год после ее выхода в свет Мак-Куллох опубликовал большую хвалебную рецензию, где попытался изложить идеи Рикардо в более популярной форме и выделил его высказывания по актуальным вопросам экономической политики. Вскоре Торренс поместил еще одну рецензию, где впервые критиковал трудовую теорию стоимости Рикардо. Вместе с усилиями Милля и некоторых других лиц это привлекло внимание публики к книге Рикардо, чье имя было довольно хорошо ей знакомо. Мальтус уже писал свои собственные "Принципы политической экономии", где спорил с Рикардо по основным вопросам теории и политики. Рикардо мог считать, что он достиг успеха в том смысле, в каком он этот успех понимал.

В том же 1819 г., когда вышло второе издание, он окончательно ушел из бизнеса и отказался от членства на бирже. Его состояние было к этому времени помещено в землю, недвижимость и надежные, неспекулятивные бумаги. Дети Рикардо воспитывались как наследники богатого землевладельца, английского джентльмена. (Его семья, т. е. вдова и дети, не позволили позже Мозесу Рикардо, самому близкому к нему из братьев, издать биографию великого экономиста: они не хотели привлекать внимание к его еврейскому происхождению и биржевой карьере.)

Парламентская деятельность была весьма естественна для человека с положением и склонностями Рикардо. Друзья советовали ему вступить на эту арену. Чтобы попасть в палату общин, у Рикардо был только один путь - купить парламентское кресло у какого-нибудь обедневшего лендлорда, хозяина одного из многочисленных "гнилых местечек". Он так и сделал. Избранный от глухого ирландского захолустья, Рикардо никогда не бывал там и в глаза не видел своих избирателей, что было вполне в духе времени. Рикардо воспользовался этим путем по необходимости, но, заняв место в парламенте, он стал одним из рьяных сторонников реформы, которая закрыла бы такие пути и самого его лишила бы "купленного" кресла. Парламентская реформа, ослабившая систему "гнилых местечек" и тем самым монополию помещиков в палате, была проведена только в 30-х годах XIX в. Рикардо до этого не дожил.

В парламенте он провел всего четыре года, но играл там довольно видную роль. Рикардо не принадлежал формально ни к правящей партии тори, ни к вигскои оппозиции. Последняя была ему ближе, и он пользовался большим авторитетом в левых и радикальных кругах оппозиции. Но в палате он занимал независимую позицию и нередко голосовал против руководства вигов. Парламентские речи Рикардо даже в краткой протокольной записи составляют целый том собрания его сочинений. Специалисты подсчитали, что он брал слово 126 раз, не считая многочисленных выступлений в различных комитетах палаты, в которых он усердно работал. Экономические проблемы занимают, естественно, важнейшее место в парламентской деятельности Рикардо. Он продолжал борьбу против хлебных законов, за свободу торговли, сокращение государственного долга, улучшение банкового дела и денежного обращения. Но среди его речей мы находим и выступления за свободу печати, против ограничений права собраний. Как и Адам Смит, Рикардо был в политике сторонником максимально полной буржуазной демократии.

Он обладал несколько резким, высоким голосом с необычайно четкой дикцией. Одни находили его голос приятным, другие - неприятным. Но все свидетели сходятся на том, что, когда Рикардо говорил, палата слушала внимательно. Рикардо не был блестящим оратором, как это обычно понимается. Однако свойственное его сочинениям стремление проникнуть в социальную суть явлений и проблем, строгая логичность и деловитость характерны и для парламентских речей Рикардо.

Парламент отнимал у Рикардо почти все время в течение сессий. В эти месяцы он жил в Лондоне. С утра он дома читал документы, писал письма и планы выступлений, принимал посетителей, а иногда ехал в Вестминстер на заседания комитетов. Во второй половине дня заседала палата, и Рикардо был одним из самых аккуратных ее членов. Почти все его работы 1819-1823 гг. связаны с парламентской деятельностью. Главные из них посвящены хлебным законам и государственному долгу.

Наукой он мог заниматься только в летние месяцы в Гэткомб-парке, который нравился ему все больше. Там он писал возражения на книгу Мальтуса, готовил третье издание своих "Начал", продолжал напряженно думать над проблемами стоимости, земельной ренты, экономических последствий применения машин. Продолжалась интенсивная переписка с Мальтусом, Миллем, Мак-Куллохом, Сэем. В эти годы Рикардо стоял в центре всей европейской экономической пауки. Регулярные собрания экономистов в его доме привели в 1821 г. к основанию лондонского клуба политической экономии, где Рикардо был общепризнанным лидером. Он выполнял эту функцию с большим тактом и скромностью.

Человеческий облик

Смерть настигла Рикардо внезапно среди этой бурной деятельности. Он умер в Гэткомб-парке в сентябре 1823 г. от воспаления мозга. Ему был только 51 год. Каким человеком был Рикардо в жизни? Внешность его описывают таким образом: ниже среднего роста, худощав, но хорошо сложен и очень подвижен; приятное лицо с выражением ума, доброжелательства и искренности; глаза темные, внимательные и острые; манеры простые и располагающие. Судя по всему, что мы знаем, это был симпатичный и приятный в общении человек. Он был органически неспособен ссориться с друзьями, хотя по вопросам науки и политики нередко с ними расходился. Его отношения с учениками были мало похожи на отношения Кенэ с членами секты. Он вовсе не чувствовал и не вел себя как учитель.

В сильнейшей степени обладал Рикардо качествами семьянина, главы большой семьи. Не только его дети, но и младшие братья и сестры, и даже родственники жены смотрели на него как на старшего, мудрого и справедливого человека. (Кое-что здесь, впрочем, значило и богатство!) В последние годы жизни он много занимается воспитанием детей, женит старшего сына, выдает замуж дочерей, улаживает разные мелкие семейные конфликты. Когда в его гостеприимный дом в Гзткомб-парке съезжаются дети с внуками и другие родственники, он чувствует себя, несмотря на отнюдь не преклонный возраст, библейским патриархом. Большой дом всегда наполнен не только родственниками, но и гостями всякого рода. Здесь и знакомые из Лондона, со всеми знакомыми, и соседи-помещики, и друзья и подруги детей.

Рикардо был хорошо образованным человеком. Но объемом знаний и интересов он далеко уступал энциклопедическому уму Адама Смита. В круг его интересов мало входили искусство, изящная литература, даже история. Трудно назвать это недостатком Рикардо. Выполнение его исторической миссии в науке требовало огромной интеллектуальной концентрации в одной области. Если бы он пытался стать всезнайкой, он, вероятно, не смог бы сделать того, что он за короткое время сделал в политической экономии. Каждый интеллект имеет свои границы. Это должно иной раз показаться грустным, но это может быть необходимо и даже полезно для его главного дела.

О восприятии Давидом Рикардо мира в его многообразии мы можем лучше всего судить по "журналу", который он вел во время заграничного путешествия 1822 г. в виде писем-отчетов родным. Это единственная большая серия его писем, где политическая экономия не является главной темой. Надо сказать, что этот "журнал" во многом рисует довольно заурядного человека с восприятием и взглядами среднего английского джентльмена из числа тех, которые во множестве устремились на континент после окончания многолетних войн. В "журнале" - изобилие бытовых подробностей, добродушный юмор, известная наблюдательность. Но не более того. Рикардо добросовестно осматривает соборы, музеи и дворцы, но это только взгляд туриста, выполняющего обязательную программу. Все, что он видит, не вызывает у него ни сильных эстетических ощущений, ни исторических и культурных ассоциаций, ни глубоких размышлений. Даже с точки зрения экономиста наблюдения могли бы быть богаче и интереснее.

Конечно, это семейный документ,   который   вовсе не предназначался для публикации и автор которого не претендовал ни на что, кроме добросовестной информации детям о родителях и сестрах. Это понятно. Но в документе, который занимает почти 200 страниц книжного текста, личность автора неизбежно рисуется даже вне зависимости от того, о чем и для кого он пишет.

Рикардо и Маркс

В 1871 г. русский ученый Н. И. Зибер опубликовал свою магистерскую диссертацию, защищенную в Киевском университете, под заглавием "Теория ценности и капитала Д. Рикардо в связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями". Эта работа была, по существу, первой серьезной и сочувственной реакцией в России на вышедший в свет четырьмя годами раньше первый том "Капитала".

Маркс был хорошо знаком с ней и в послесловии ко второму изданию "Капитала" в 1873 г. писал: "...г-н Н. Зибер, профессор политической экономии в Киевском университете, в своей работе "Теория ценности и капитала Д. Рикардо" показал, что моя теория стоимости, денег и капитала в ее основных чертах является необходимым дальнейшим развитием учения Смита - Рикардо"15.

Зибер ухватил и талантливо раскрыл ту важнейшую черту учения Маркса, что оно возникло на основе самой глубокой и передовой экономической теории, созданной ранее. Во втором издании своей книги, которое появилось в 1885 г., Зибер связал имена Рикардо и Маркса даже в заглавии: "Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях". Не понимая и не принимая революционную диалектику Маркса, Зибер гораздо хуже видел другую сторону дела: принципиальное отличие Маркса от Смита и Рикардо, подлинный переворот в науке, совершенный Марксом.

Критика Марксом теории Рикардо сама представляет собой поразительный образец добросовестности и конструктивности. Рикардо посвящена примерно треть обширного текста "Теорий прибавочной стоимости". Маркс в своей критике много раз использует такой прием: он показывает, как должен был бы рассуждать Рикардо, если бы он последовательно развивал свои собственные верные исходные посылки. Маркс вскрывает объективную, исторически обусловленную ограниченность классической школы.

Рикардо был гений, но никакой гений не может выпрыгнуть за рамки, поставленные эпохой и классом. И Маркс критикует Рикардо не за то, что он был буржуазный экономист, а за то, что в своей научной концепции, которая не могла быть никакой иной, кроме буржуазной, он непоследователен.

Что же сделал Маркс на основе учения Смита - Рикардо?

Маркс превратил трудовую теорию стоимости в глубокую и логически стройную систему, на основе которой построил все здание принципиально новой политической экономии. Он освободил трудовую теорию стоимости от противоречий и тупиков, которые мучили Рикардо. Решающее значение при этом имел анализ двойственной природы труда, заключающегося в товаре,- труда конкретного и абстрактного. Исходя из трудовой теории стоимости, Маркс создал также теорию денег, объясняющую явления металлического и бумажно-денежного обращения.

Объяснив природу рабочей силы как товара, обрисовав исторические условия купли-продажи рабочей силы, Маркс смог построить свою теорию прибавочной стоимости на базе трудовой теории стоимости и в полном соответствии с ней. Было впервые научно объяснено, как в рамках "справедливого", эквивалентного обмена между капиталом и трудом в действительности осуществляется эксплуатация рабочего класса.

Прибавочная стоимость стала у Маркса всеобщей формой присвоения капиталом неоплаченного труда и его продукта. Зачатки этой идеи, имеющиеся у Рикардо, получили всестороннее развитие и привели к единой системе. Конкретные формы нетрудового дохода - прибыль, рента, ссудный процент - заняли свои места в этой системе. Классовый характер проблемы распределения выявился с большой силой и четкостью.

Теорией средней прибыли и цены производства Маркс, как уже говорилось, разрешил "роковое" противоречие Рикардо. Но мало этого. Тем самым был сделан вывод огромной важности: хотя каждый капиталист непосредственно эксплуатирует "своих" рабочих, все капиталисты как бы складывают добытую прибавочную стоимость в общий котел и делят ее по капиталу, экономически весь класс капиталистов как единое целое противостоит рабочему классу.

Использовав научные элементы, имевшиеся в рикардовом учении о земельной ренте, Маркс создал глубокую концепцию, объясняющую ренту как форму дохода землевладельцев и закономерности развития капитализма в сельском хозяйстве.

Маркс отверг взгляды Рикардо и Сэя о невозможности общего перепроизводства и кризисов. Он впервые разработал основы теории воспроизводства и показал неизбежность периодических кризисов в капиталистической экономике.

Социальный пессимизм Рикардо, отчасти перешедший к нему от Мальтуса, уступил место марксову всеобщему закону капиталистического накопления, который логически вытекает из всего его учения. Маркс показал как имеющиеся еще возможности поступательного развития капитализма, так и неизбежность его революционного крушения и замены капитализма социализмом.