Глава седьмая. Конец капиталистического способа производства

Мы видели, что первобытный способ производства основан на общественном,

планомерно организованном труде и обусловливает общественную собственность на

средства производства. Продукты," правда, распределяются и потому становятся

личной собственностью, но лишь постольку, поскольку они составляют предметы

потребления для отдельных лиц. В качестве же непосредственного результата

общественного труда продукты прежде всего принадлежат обществу.

Этот способ производства вытесняется простым товарным производством, которое

ведётся частными работниками, действующими независимо друг от друга. Каждый из

них производит продукты с помощью своих собственных средств производства, и эти

продукты составляют затем, разумеется, его частную собственность.

Но из простого товарного производства развивается капиталистическое товарное

производство. Место независимо производящих отдельных работников занимают

крупные концентрированные предприятия. Каждое из них производит товары

независимо от других, но внутри каждое предприятие организовано как планомерное

общественное производство. Так как эти крупные капиталистические предприятия

противостоят друг другу как товаропроизводители, то в их взаимных сношениях

продолжает господствовать обмен товарами и остаются в силе отношения

собственности, присущие простому товарному производству,-- частная собственность

на средства производства и продукты.

Но тем самым частная собственность превращается в свою противоположность.

При простом товарном производстве частная собственность была следствием и плодом

труда. Работник сам был собственником своих средств производства и своих

продуктов. Капиталистическое производство разрывает связь между трудом и

собственностью. Рабочий уже не является собственником своего продукта. Наоборот,

средства производства и продукты принадлежат тем, кто не работает. Превращение

производства в общественное производство на капиталистической основе всё более

превращает тех, кто не трудится, в собственников всего богатства, а рабочих -- в

неимущих.

Но этим не исчерпывается противоречие между господствующим способом производства

и господствующим способом присвоения.

Мы видели, как просто и ясно было организовано производство в эпоху первобытного

коммунизма и как им управляло общество по своему желанию и соответственно своим

потребностям.

При системе товарного производства общественные производственные условия

превращаются в силу, господствующую над отдельным производителем. Последний

становится их безвольным рабом, и его положение становится тем более жалким, что

новые господа не предписывают ему той или другой работы, не сообщают ему своих

потребностей, а предоставляют ему их угадывать.

Производство подпадает теперь под власть законов, независимых от производителей

и зачастую действующих против их воли, подобно законам природы. Законы эти

осуществляются посредством периодических отклонений от нормального состояния,

как, например, падение цен, дороговизна и т. д. Впрочем, при господстве простого

товарного производства, низкой производительности раздробленных предприятий

отдельных производителей эти отклонения, поскольку они вызываются причинами

общественного характера, имеют мало значения и ограничиваются небольшими

районами.

Капиталистический способ производства в огромной степени повышает

производительность труда. Он освобождает от оков и даёт простор тем

производительным силам, которые свойственны общественному, целесообразно

организованному труду, заставляющему себе служить силы природы, покорённые

наукой. В результате этого периодические отклонения от нормы, посредством

которых осуществлялись законы товарного производства и которые прежде приводили

лишь к временным и местным затруднениям, легко переносимым, а зачастую и

устранимым, теперь стали выражаться в периодических катастрофах, продолжающихся

целыми годами, охватывающих целые страны и континенты и производящих ужаснейшие

опустошения. Район и интенсивность этих катастроф растут вместе с

капиталистическим производством, и теперь они, по-видимому, превратились в

хроническую болезнь.

Далее, в эпоху первобытного коммунизма продукт общественного труда принадлежит

обществу и распределяется последним между отдельными лицами соответственно

общественным потребностям; поэтому доля каждого возрастает вместе с ростом

производительности труда.

При господстве товарного производства масса потребительных стоимостей,

представляющих определённую стоимость, растет вместе с производительностью

труда. При простом товарном производстве продукт труда, как правило, принадлежит

работнику. Он может сам потребить его полностью или частью; очевидно, в этом

случае количество находящихся в его распоряжении предметов потребления растет в

той же мере, как и производительность ею труда.

Но он может также обменять продукт своего труда целиком или частью; только

небольшая часть продукта становится при простом товарном производстве товаром.

За продукт определённого труда, который он выменивает, он получит тем больше

потребительных стоимостей, чем выше в общем производительность труда. И здесь

рост производительности труда идёт целиком на пользу работнику.

При капиталистическом товарном производстве рабочая сила сама является товаром,

стоимость которого, как и всякого товара, понижается по мере роста

производительности труда. Следовательно, чем больше производительность труда,

тем меньшую относительную долю в его выгодах получает рабочий в виде цены

рабочей силы. По мере же того как капиталистический способ производства

становится преобладающим, всё большая масса населения превращается в наёмных

рабочих и лишается, следовательно, возможности пользоваться плодами повышенной

производительности своего труда.

Все эти противоречия неизбежно порождают конфликты между классом капиталистов и

классом рабочих -- конфликты, которые пробуждают классовое самосознание рабочих,

толкают их к политической деятельности и вызывают возникновение рабочих партий

во всех капиталистических странах. По все эти обстоятельства порождают также и

всевозможные страдания -- и не только у рабочего класса,-- страдания, которые

делают невыносимым существующее положение вещей для всё более широких кругов, и

не принадлежащих к классу наёмных рабочих.

Так всё толкает к разрешению противоречия, воплощённого в капиталистическом

способе производства,-- противоречия между общественным характером труда и

отжившей формой присвоения средств производства и продуктов.

Только два пути мыслимы для разрешения этого противоречия. Оба они имеют целью

согласовать между собой способ производства и способ присвоения. Один путь --

уничтожение общественного характера труда, возврат к простому товарному

производству, замена крупного производства ремеслом и мелким крестьянским

хозяйством. Другой путь стремится приспособить не способ производства к способу

присвоения, а способ присвоения к способу производства. Этот путь ведёт к

общественной собственности на средства производства и продукты.

В настоящее время многие стараются повернуть ход развития на первый путь. Они

исходят из ошибочного взгляда, будто способ производства можно установить по

произволу при помощи юридических предписаний. Буржуазная вульгарная экономия,

прислужница капитала, осуждает эти попытки там, где она ещё не дошла до

окончательного упадка.

Сама она, однако, пытается идти подобным же путём. Чтобы доказать полную

гармонию между господствующим способом производства и господствующим способом

присвоения, она в своих изображениях экономической действительности оставляет в

стороне своеобразные и существенные черты современного способа производства и

рисует его так, словно бы оно было простым товарным производством. Стоит только

прочесть популярные работы вульгарных экономистов. В них товары и теперь

обмениваются, как у диких народов. Охотники и рыбаки, свободно пользующиеся

лесами и морями, изображаются в качестве наёмных рабочих, а лук и стрелы, лодка

и рыбачья сеть изображаются в качестве капитала[Иллюзии, которые стараются

возбудить эти господа, разрушаются примером колоний, обладающих девственной

почвой я заселяемых переселенцами. Там господствует полная свобода трудового

договора, собственность рабочего на свои продукты, т. е. на плоды своего труда Љ

вообще мы находим там условия, которые наши экономисты выдают за условия

капиталистического способа производства. Но странным образом капитал при

подобных условиях перестаёт быть капиталом![Послушаем, например, Рошера:

«Представим себе рыбачье племя, не имеющее частной собственности на землю и

капитал, живущее нагишом в пещерах и питающееся морской рыбой, которая

выбрасывается на берег приливом и которую представители этого племени собирают

голыми руками. Пусть все работники будут здесь равны и каждый из них добывает и

съедает по три рыбы в день. Но вот какой-нибудь умный человек в продолжение 100

дней ограничивает своё потребление двумя рыбами и употребляет собранный таким

образом запас в 100 рыб на то, чтобы в течение 50 дней затрачивать всю свою

рабочую силу на постройку лодки и изготовление рыболовной сети. С помощью этого

капитала он ловит с этих пор по 30 рыб ежедневно» («Grundzuge der

Nationalokonomie», Stuttgart 1874, т. 1, стр. 423). На такого рода гнилую рыбу

сбиваются все сказки о происхождении капитала.]

В таких колониях свободная земля имеется в избытке и всем доступна. Всякий

работник обычно имеет там возможность вести производство самостоятельно, он но

вынужден продавать свою рабочую силу. Вследствие этого всякий предпочитает

работать на себя, а не на других. А раз дело обстоит так, то деньги, средства к

жизни, машины и другие средства производства перестают бьть капиталом Они не

приносят прибавочной стоимости. Поэтому те самые экономисты, которые в

капиталистических странах с таким пафосом кричат о святости собственности и о

свободе трудового договора, требуют, чтобы в молодых колониях в целях развития

там капитала рабочим не давали земли и чтобы государственная власть

содействовала иммиграции, даже за счёт ранее поселившихся там рабочих. Иными

словами, они требуют насильственного отделения рабочего от средств производства

и существования и искусственного создания избыточного рабочего населения,

фактически не свободного, а вынужденного продавать свою рабочую силу, А где

колонисты находят покорных работников Љ особенно из местного населения,--

которым это можно навязать, там открыто вводят принудительный труд и рабство.

«Те самые интересы, которые заставляют экономиста, сикофанта капитала,

теоретически обосновывать в метрополии тождество капиталистического способа

производства с его собственной противоположностью,-- эти же самые интересы

побуждают его здесь «to make a clean breast of it» [очистить свою совесть в этом

отношении«»] и громко провозгласить противоположность этих способов

производства» («Капитал», т. 1, стр. 768-769).].

Этот тип экономистов Маркс подверг в «Капитале» уничтожающей критике, но его

работа не ограничивается разоблачением всей пошлости и фальши вульгарной

экономии.

Маркса часто называют духом отрицания, который только критиковал и разрушал, но

не был в состоянии создать ничего положительного.

Однако уже один очерк процесса капиталистического производства, который дал нам

Маркс, показывает, что он на самом деле создал новую экономическую и

историческую систему. Критика предшественников составляет только обоснование

этой системы.

Нельзя преодолеть старого, не поднявшись самому на новую и более высокую точку

зрения. Нельзя критиковать, не приобретя более глубокого познания. Нельзя

разрушить какую-либо научную систему, не создав предварительно другой, более

всеохватывающей и превосходной системы.

Маркс первый раскрыл фетишистский характер товара. Он первый показал, что

капитал -- не вещь, а отношение, опосредствованное вещами, он показал, что

капитал является исторической категорией. Он первый исследовал законы движения и

развития капитала. Он же первый показал, что цели современного социального

движения представляют собой естественный и необходимый результат из предыдущего

исторического развития, а не образуются произвольно в головах людей в виде

требований какой-то «вечной справедливости».

С той точки зрения, на какую поднимает нас Маркс, мы нс только видим, что все

попытки вульгарных экономистов лживо изобразить современные отношения как

патриархальные и простые столь же тщетны, как и попытки превратить

патриархальные отношения в современные. Мы видим также, что единственный путь,

который остаётся для дальнейшего развития общества,-- это приведение формы

присвоения в соответствие со способом производства, переход средств производства

в собственность всего общества, полное превращение производства из частного в

общественное. А вместе с этим начинается новая эпоха человеческой истории [Этот

переворот совершается социалистической революцией пролетариата, свергающей

власть буржуазии и устанавливающей диктатуру рабочего класса. Учение о диктатуре

рабочего класса -- главное в марксизме. Экономическое учение Маркса является

наиболее глубоким и всесторонним обоснованием необходимости пролетарской

революции и диктатуры рабочего класса. Всем ходом капиталистического развития

пролетариат подготовляется к выполнению своей исторической миссии могильщика

капитализма и созидателя нового, высшего, социалистического общества. По мере

развития капитализма растет и возмущение «рабочего класса, который обучается,

объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистическою

производства» («Капитал», т. 1, стр. 766). Раскрывая историческую тенденцию

капиталистического накопления, Маркс писал: «Централизация средств производства

и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся

несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час

капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют»

(«Капитал», т. 1, стр. 766). Гениально предвиденная Марксом социалистическая

революция победила в 1917 г. в СССР. ]P>Место анархического товарного

производства занимает планомерная и сознательная организация общественного

производства. Господству продукта над производителем наступает конец. Человек,

ставший во всё большей степени господином над силами природы, тогда станет также

господином общественного развития. «И только с этого момента люди начнут вполне

сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение

общественные причины будут иметь в значительной и все возрастающей степени и те

следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства

необходимости в царство свободы» (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1953, стр. 267).

      Экономическая библиотекаЭКОНОМИКА 2000http://e2000.kyiv.org