ПРОЯВЛЕНИЯ ГЛАСНОСТИ НА ДОСУДЕБНЫХ СТАДИЯХ ПРОИЗВОДСТВА ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ

А.В. ГРИНЕНКО

Гриненко А.В., доктор юридических наук.

Гласность уголовного процесса заключается в том, что деятельность соответствующих должностных лиц носит открытый характер. Каждый человек имеет право на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом <*>.

--------------------------------

<*> См.: ст. 10 Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г., ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. Конвенция изменена в соответствии с положениями Протокола N 3 (ETS, N 45), вступившего в силу 21 сентября 1970 г., Протокола N 5 (ETS, N 55), вступившего в силу 20 декабря 1971 г., и Протокола N 8 (ETS, N 118), вступившего в силу 1 января 1990 г., содержит также текст Протокола N 2 (ETS, N 44), который согласно п. 3 ст. 5 данного Протокола является составной частью Конвенции с момента его вступления в силу 21 сентября 1970 г.

Данное правило также выражается в обязанности всех государственных органов и должностных лиц обеспечивать каждому лицу возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом (ч. 2 ст. 24 Конституции РФ).

Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на все судебное разбирательство или часть его по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также если это требуется в интересах несовершеннолетних, или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, совершенно необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия <*>.

--------------------------------

<*> См.: п. 1. ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Долгое время гласность судебного разбирательства была причислена к разряду принципов уголовного судопроизводства. Свой резон в этом, несомненно, имелся, поскольку гласное судебное разбирательство обеспечивает надежный социальный контроль над деятельностью правоохранительных и судебных органов. Гласность составляет основу справедливого разбирательства уголовного дела, что прямо указано в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. Вывод о гласности судебного разбирательства как принципе следовал и из того, что соответствующая статья была расположена в главе первой УПК РСФСР "Общие положения" в числе иных статей, содержащих нормы-принципы. Вместе с тем уголовно-процессуальной наукой были выработаны достаточно четкие критерии отнесения тех либо иных положений к разряду принципов. В числе этих критериев выделено требование, в соответствии с которым принцип должен распространять свое действие на все стадии уголовного процесса. Именно поэтому законодатель при конструировании Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) "автоматически" перенес положения, характеризующие гласность, в главу 35 "Общие условия судебного разбирательства". Несомненно, в том виде, который придал законодатель этим требованиям, гласность принципом не является. Однако при такой постановке вопроса целый ряд проблем, которые также должны найти свое разрешение, остались без внимания и законодательного разрешения.

Существует ли гласность на досудебных стадиях производства по уголовному делу? Вопрос больше философский, чем правовой. Достаточно сложно провести четкую грань между правилом и исключением, это всегда требует использования оценочных категорий. Поэтому о проявлениях гласности на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования можно говорить одновременно и как о правиле, если в качестве отправной точки взять международные и конституционные стандарты в сфере охраны прав и свобод человека и гражданина, и как об исключении, если исходить из толкования положений ст. 161 УПК РФ "Недопустимость разглашения данных предварительного расследования".

Ограничения гласности, действительно, в наибольшей мере проявляются на досудебных стадиях производства по делу, поскольку преждевременное разглашение информации, находящейся в распоряжении органа дознания, дознавателя, следователя и прокурора, может причинить существенный вред интересам общества и государства. Кроме того, это может серьезно ущемить конституционные права граждан, относительно которых выдвинуты и проверяются версии об их причастности к совершению преступления.

Однако недопустимость гласности на досудебных стадиях не является императивным требованием. Прежде всего следует обратить внимание, что в ст. 161 УПК РФ идет речь не об информации вообще, а лишь о "данных предварительного расследования". Хотя этот термин и не совпадает с определением доказательства, который содержится в ст. 74 УПК РФ, несложно уяснить, что речь идет именно о тех сведениях, которые находятся в распоряжении следователя, дознавателя и прокурора, т.е. о доказательствах, а также об информации о наличии или отсутствии таковых.

В ст. 161 УПК РФ не содержится четкого адресата закрепленных в ней положений. Представляется, что требования адресованы как к должностным лицам, осуществляющим уголовное судопроизводство, так и к участникам процесса и иным лицам, которым стала известна не подлежащая разглашению информация.

Однако следует признать, что законодатель предложил юридическую конструкцию, весьма далекую от совершенства. Это проявляется в следующем: 1) неясно, что именно в данной статье понимается под "разглашением", когда именно разглашение считается состоявшимся; 2) не проведено четкого различия между криминальным и некриминальным разглашением; 3) неясно, несет ли ответственность за разглашение данных предварительного расследования должностное лицо уголовного судопроизводства, и если да, то какую и в каком порядке; 4) не закреплена обязанность должностных лиц подробно разъяснять содержание ст. 310 УК РФ при получении подписки о неразглашении данных предварительного расследования.

Несомненно, такая нечеткость создает неудобства как для стороны обвинения, так и для стороны защиты. Чрезмерная "замкнутость" следователя не создает благоприятных условий для формирования полноценной доказательственной базы.

С другой стороны, защитник не сможет в полной мере реализовать свое право собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии (ч. 3 ст. 86 УПК РФ). Следователь, дознаватель, прокурор смогут без особых усилий "блокировать" деятельность защитника, поскольку получение подписки о неразглашении данных предварительного расследования сразу же делает лицо неконтактным вне зависимости от его желания подвергнуться опросу.

Что же касается самого следователя, дознавателя или прокурора, то они вполне могут делать отступления от положений ст. 161 УПК РФ. Так, следователь, исходя из тактических соображений, вправе предавать гласности сведения, если это позитивно повлияет на ход и результаты производства по уголовному делу. Проявлением гласности на досудебных стадиях является возможность использования общественности в раскрытии преступления, розыске и изобличении лиц, виновных в его совершении.

Следователь, орган дознания, прокурор обязаны сообщать заинтересованным лицам о сущности основных решений, принимаемых в ходе предварительного расследования. Закон не запрещает вручать таким лицам копии соответствующих процессуальных документов. После окончания предварительного расследования с направлением уголовного дела в суд заинтересованные лица знакомятся со всеми материалами дела. Неясно, почему в ч. 5 ст. 49 УПК РФ закреплена возможность получения от защитника подписки о неразглашении только тех данных, которые составляют государственную тайну, но в соответствии с ч. 2 ст. 53 Кодекса на защитника в полной мере распространены положения ст. 161 УПК. Сможет ли вообще защитник работать, если на него будет наложен подобный запрет?

Таким образом, налицо явный дисбаланс между процессуальными правами стороны обвинения и защиты. Мы не подвергаем сомнению необходимость сохранять в тайне доказательства, имеющиеся в распоряжении следователя, дознавателя и прокурора. Но это положение не должно подавлять права личности, закрепленные на международном уровне.

Так, в соответствии со ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. (вступил в силу 23 марта 1976 г.) и ч. 1 ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый человек имеет право на получение и распространение всякого рода информации. Такое право может быть ограничено лишь в случаях, когда это необходимо для уважения прав и репутации других лиц или для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.

Ограничения не касаются и представителей средств массовой информации, которые вправе свободно освещать ход и результаты предварительного расследования в печати, по радио, телевидению, если это не препятствует интересам правосудия. Вместе с тем в прессе не рекомендуется давать детальное описание технологии преступления, поскольку это может побудить иных лиц к совершению аналогичных деяний. Например, запрещается распространение в средствах массовой информации и в компьютерных сетях сведений о способах, методах разработки, изготовления и использования, местах приобретения наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров <*>.

--------------------------------

<*> См.: ч. 3 ст. 4 ФЗ РФ "О средствах массовой информации" от 27 декабря 1991 г. в редакции ФЗ РФ от 20 июня 2000 г. // Ведомости СНД И ВС РФ. 1992. N 7. Ст. 300; Российская газета. N 119. 22 июня 2000 г.

Уголовная ответственность за разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ) может наступать только в случаях, когда лицо заранее в установленном порядке было предупреждено о недопустимости подобных действий.

Нелишним будет напомнить и положение п. 11 ст. 53 УПК РФ, в соответствии с которым защитник вправе использовать любые не запрещенные Кодексом средства и способы защиты, а запрет на использование в интересах подзащитного данных предварительного расследования законом, естественно, не установлен.

Таким образом, реальная гласность, обеспечивая доступ заинтересованных лиц к информации, создает предпосылки для наиболее полной реализации прав человека на защиту как лично, так и с помощью лица, имеющего специальное юридическое образование и соответствующую профессиональную подготовку.