1. Взаимодействие международного и внутригосударственного права при осуществлении гарантирования прав человека  и основных свобод

Масштабы и эффективность государственного гарантирования основных прав и свобод человека и гражданина в определяющей мере обусловливаются заключенным в них правовым потенциалом. Собственно, сами основные права и свободы – это сердцевина права, воплощенного как в принципах и нормах внутреннего (национального) права, так и в общепризнанных принципах и нормах международного права. Проблема гарантирования государством основных прав и свобод поэтому с необходимостью выводит исследование на анализ деятельности государства в системе международно-правового гарантирования прав человека и основных свобод.

Говоря о праве как о сущностном феномене гражданского общества и правового государства, следует, по нашему мнению, особо отметить и подчеркнуть следующие принципиальные моменты.

Во-первых, основные права и свободы человека и гражданина занимают центральное и ведущее место в общей системе права, поскольку наряду и неотделимо от самого человека они являются высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ), определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления (ст. 18 Конституции РФ).

Во-вторых, в системе прав и свобод человека и гражданина фундаментальное место занимают неотчуждаемое и принадлежащее каждому от рождения основные права и свободы человека, в которых наиболее концентрированно выражена самая суть права как сущностного феномена демократического гражданского общества и правового государства.

В-третьих, основные права и свободы человека, в отличие от прав и свобод, свойственных лишь гражданину, своим юридическим первоисточником имеют общепризнанные в мировом Сообществе принципы и нормы международного права, нашедшие свое выражение в таких актах, как Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и др. При этом, как говорил первый Президент РФ Б.Н. Ельцин в своем выступлении на заседании Совета Безопасности ООН, ''обеспечение всей совокупности прав и свобод человека – не внутреннее дело государств, а их обязательство по уставу ООН, международным пактам, конвенциям''. Аналогичную мысль высказывает и действующий Президент РФ В.В. Путин ''сильное государство немыслимо без уважения к правам и свободам человека. Только демократическое государство способно обеспечить баланс интересов личности и общества, совместить частную инициативу с общенациональными задачами''.

В-четвертых, в исключение из общего правила, согласно которому право как феномен гражданского общества и правового государства соответствует реальным условиям конституционного строя и реальной конституции, основные неотчуждаемые и принадлежащие каждому от рождения права и свободы не просто соответствуют конституции (''в соответствии с настоящей конституцией''), но прежде всего они действуют ''согласно общепризнанным принципам и нормам международного права'', что подчеркивает их  обусловленность прежде всего и главным образом именно общепризнанностью принципов и норм международного права. Отсюда очевидна производность и зависимость конституционных норм, закрепляющих основные права и свободы человека, от общепризнанных принципов и норм международного права.

В-пятых, основные неотчуждаемые и неотъемлемые права и свободы человека проявляются, действуют, реализуются непосредственно, причем непосредственность их отличается от непосредственного действия конституционных прав и свобод гражданина. В первом случае непосредственность означает независимость от конституции и всей остальной правовой системы государства. Это находит свое проявление в следующем:

а) основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения, что в принципе исключает какую-либо обусловленность или зависимость этих прав и свобод от государства и от конституции;

б) согласно смыслу ст. 55 Конституции РФ, отсутствие упоминания (''перечисления'') в ней какого-либо из основных прав и свобод не может истолковываться как отрицание и умаление этих прав и свобод, поскольку они существуют и действуют непосредственно, вне зависимости от конституции.

Неперечисление в Конституции РФ некоторых основных, т.е. общепризнанных прав и свобод человека и гражданина, не умаляет и не отрицает эти права и свободы. И тем не менее данный вопрос не нашел своего четкого официального истолкования. Прежде всего, это проявляется в том, что в ч. 1 ст. 55 Конституции РФ среди общепризнанных упомянуты не только основные права и свободы человека, но также и гражданина. Нам представляется это неверным. Права и свободы гражданина – это область сугубо правовых связей и отношений человека и государства, область гражданства и государственного суверенитета, следовательно, общепризнанными права и свободы гражданина в их международно-правовом и конституционно-правовом смысле быть не могут.

Согласно п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 ''О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия'' в силу ч. 3 ст. 15 Конституции РФ, суд не может применять и основывать свое решение на неопубликованных нормативных актах, затрагивающих права, свободы, обязанности человека и гражданина. В настоящее время порядок официального опубликования федеральных нормативных правовых актов определен Федеральным законом  от 14 июня 1994 г. № 5-ФЗ  ''О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания'' (с изм. от 22 октября 1999 г.) и Указом Президента РФ от 23 мая 1996 г. № 763 ''О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и  нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти'' (с изм. от 16 мая 1997 г., 13 августа 1998 г.).

Как же обстоит дело с применением судами основных общепризнанных прав и свобод человека, которые не упомянуты в Конституции РФ и не получили официального опубликования в соответствии с разъяснениями Постановления Пленума Верховного Суда РФ?

Не перечисленные в Конституции РФ, но общепризнанные основные права и свободы человека   составляют наряду с другими основными общепризнанными правами и свободами человека, перечисленными в Конституции РФ, единую правовую систему Российской Федерации и уже поэтому должны применяться судами.

Основные права и свободы гражданина являются таковыми и соответственно применяются судами и другими органами государства при обязательном перечислении их в Конституции РФ, которая является основным источником их правового содержания. Гарантирование же государством, прежде всего судами, тех основных прав и свобод, которые не перечислены в Конституции РФ, но, тем не менее, являются общепризнанными в современном международном праве, остается весьма проблематичным.

 Все права, свободы и обязанности гражданина, вытекающие из Конституции РФ, закрепленные федеральными законами, другими нормативно-правовыми актами, могут применяться судами при условии их официального опубликования для всеобщего сведения.

Согласно Федеральному закону о порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания РФ, содержащие права и свободы человека и гражданина международные договоры Российской Федерации, ратифицированные Федеральным Собранием, публикуются одновременно с федеральными законами об их ратификации. Следовательно, суд, применяя содержащиеся в международном договоре права и свободы, исходит из договора и федерального закона о ратификации.

В соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, не может существовать различий в правовом статусе любого человека, будь он гражданином, иностранцем, апатридом, при условии, что этот правовой статус человека включает в себя права и основные свободы, общепризнанные в международном праве. Ведь и Всеобщая декларация прав человека, принятая на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН говорит обо всех тех правах и всех свободах, которые ею провозглашены. Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах в ряде статей части второй закрепляются обязательства государств-участников ''обеспечивать постепенно полное осуществление'', гарантировать осуществление без какой-либо дискриминации прав, признаваемых этим Пактом. Аналогичные положения нашли свое закрепление и в Международном пакте о гражданских и политических правах.

Каждый из международно-правовых документов универсального и регионального характера по вопросам прав и основных свобод человека включает в себя определенный, в основном повторяющийся, но и, тем не менее, постоянно расширяющийся набор таких прав и свобод, ставших в силу этого международно-правовым стандартом. И в каждом из этих документов конкретный перечень прав и свобод человека исключает, как правило, близкие к внутренней компетенции государства, сфере его суверенных правомочий специфические права гражданина.

Таким образом, можно констатировать, два основных момента:

во-первых, само существование особых прав человека, связанных с гражданством, прежде всего, права гражданина, не рассматривается международным правом в качестве проявления неравенства, тем более дискриминации в отношении общепризнанных прав и основных свобод человека;

во-вторых, основные права гражданина относятся не к сфере международного, а к внутреннему конституционному праву, хотя едва ли есть основания считать, что ''разделительная линия'' между ними установлена окончательно, раз и навсегда.

Но возможны и коллизии в истолковании принадлежности отдельных прав. Например, Международный пакт о гражданских и политических правах закрепляет в ст. 21 право каждого на мирные собрания, причем пользование этим правом не подлежит никаким ограничениям, которые необходимы в демократическом обществе в интересах порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц.

Корреспондирует ст. 21 Пакта ст. 31 Конституции РФ, закрепляющая право ''собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование'', однако право это предоставлено только гражданам Российской Федерации.

Нетрудно представить себе ситуацию, когда иностранец или апатрид, т.е. лицо без российского гражданства, будет претендовать на реализацию своего права на проведение мирного собрания или на участие в нем, но получает от соответствующих властей отказ на том конституционном основании, что это право принадлежит лишь гражданам Российской Федерации. Однако иностранец или апатрид, законно находящиеся на территории Российской Федерации и получившие такой отказ от властей, вправе утверждать, в соответствии с Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах, что каждый из них является жертвой нарушения права каждого на мирные собрания, изложенного в Пакте (ст. 21), а Комитет по правам человека, утвержденный на основании ч. 4 Пакта, может принять и рассмотреть сообщение жертвы данного нарушения, поскольку сама жертва относится к числу подлежащих юрисдикции Комитета лиц.

Права гражданина следует рассматривать в широком и узком смыслах.

В широком смысле – это ''права человека и гражданина'' (в конституционном тексте синонимом этого является слово ''каждый'', что содержательно отличается от понятия ''каждый человек'', употребляемого, например, во Всеобщей декларации прав человека). Права человека и гражданина – понятие собирательное, объединяющее в себе общепризнанные международным правом и более или менее адекватно и полно выраженные конституционно права и свободы человека, а также относительно небольшой перечень прав, по преимуществу политических, которыми обладает лишь гражданин. По мнению Баглая М.В., ''правомерен термин ''гражданские права и свободы'', синтезирующий обе группы прав и свобод''.

В узком смысле права гражданина – это права, которые за ним закреплены конституцией и законодательством только как за гражданином и которые обусловлены его принадлежностью к гражданству. Гражданин Российской Федерации, например, в силу ст. 61 Конституции РФ не может быть выслан за границу или выдан другому государству, ему также гарантированы государством защита и покровительство за пределами Российской Федерации.

Содержание самого понятия ''права человека и гражданина'' позволяет выделить несколько существенных моментов.

Во-первых, права гражданина, входящие в эту группу прав, вторичны, поскольку само их существование обусловлено правами человека. Последние же, имеющие явно ведущий и определяющий характер, требуют адекватности при конституционном и законодательном их воплощении в целевых установках, объемах благ и ценностей, ожидаемых последствиях и т. п. В случаях же отсутствия такой адекватности или даже противоречия с закрепляющими права человека общепризнанными международно-правовыми нормами, искажаются, теряют юридическую действенность как права человека на территории государства, так и, как следствие этого, права гражданина.

Во-вторых, права гражданина основываются на правах человека, определяются ими. Но и это соотношение с определяющим и определяемым нельзя рассматривать упрощенно. Примером именно упрощенного толкования может служить формулировка Декларации прав человека и гражданина, принятой 22 ноября 1991 г. Верховным Советом РСФСР, согласно которой общепризнанные международные нормы, относящиеся к правам человека, имеют не только преимущество перед законами РСФСР, но и ''непосредственно порождают права и обязанности граждан РСФСР'' (ст. 1). Из этого положения, вошедшего в ст. 32 действовавшей в то время Конституции РСФСР , следует, что государство вовсе устраняется из процесса формирования прав и обязанностей своих граждан, коль скоро они непосредственно порождаются соответствующими общепризнанными международно-правовыми нормами. Да, права гражданина обусловливаются (''порождаются'') общепризнанными нормами международного права, относящимися к правам человека и основным свободам, но не непосредственно, а именно посредством государства, которое, давая согласие на присоединение к универсальным и региональным международно-правовом актам относительно прав человека и основных свобод, и, ратифицируя эти акты (иногда спустя десятилетия после их появления), сообразовывает с ними условия и возможности выполнения обязательств и т. п. Лишь согласие государства как официально уполномоченного представителя общества, одобрение им соответствующих международно-правовых норм и правил, признание им их общепризнанности, конституционно-законодательное закрепление данных прав и условий их применения открывает путь к прямому и непосредственному их действию внутри государства. Этими же обстоятельствами определяется также и возможность гарантирования государством основных прав и свобод.

В-третьих, права, свободы и обязанности граждан в преимущественной своей части – это важнейший государственно-правовой (конституционный) институт адаптации общепризнанных прав человека и основных свобод в обществе и государстве. В этом суть обусловленности прав гражданина правами человека, находящая свое выражение в формуле ''права человека и гражданина''. Существует группа прав и обязанностей гражданина, не имеющая такой обусловленности (''права гражданина в узком смысле''), но, тем не менее, находящейся в системной и содержательной связи со всеми правами человека и гражданина.

В-четвертых, права человека гарантируются  и защищаются международным правом. Однако, их гарантирование и защита международным правом нуждается в участии государств – субъектов этого права. В целях реализации прав и свобод человека государство не может не переводить их в адекватные им права государства.                                                                                 

В-пятых, основные права человека и основные свободы обладают уникальным качеством – общепризнанностью. Это качество обеспечивает приоритет и всеобщую обязательность указанных прав и свобод. Оно же выступает могучим фактором сближения конституционных, правовых, политических систем стран мира, их известной унификации, достижению общих целей и благ современной мировой цивилизации.

К правам гражданина, даже соответствующим правам человека, определение ''общепризнанные'' едва ли применимо. Редакцию ч. 1 ст. 55 Конституции РФ, употребляющей выражение ''общепризнанные права человека и гражданина'', нельзя признать вполне корректной.

 Происходит глобальный процесс сближения России с другими странами и народами, глубинное приобщение российского общества к благам  и целям демократии, достижениям мировой цивилизации.

''Права человека проистекают из естественного права, а права гражданина – из позитивного, хотя и те и другие носят неотъемлемый характер'', – утверждает Баглай М.В. Почему права гражданина как право позитивное обладают неотъемлемостью, то есть тем, чем характеризуется право естественное, – остается неясным. Главное же состоит в том, что отнесение права гражданина к праву позитивному равнозначно признанию таковым всего права в рамках общества, что неверно в условиях демократического общества и правового государства.

Не вызывает сомнения вызываемое потребностью, в том числе и в силу устоявшихся исторических традиций, использование в международно-правовой и внутригосударственной практике использование категорий и понятий, всецело относящихся к естественному праву. Другое дело, объяснить в условиях наступившего XXI в. неотъемлемость прав человека врожденной правосубъектностью индивида.

Естественно-правовая теория прав человека постоянно модернизировалась. В модернизации она нуждается и в настоящее время. Нельзя к тому же не учитывать и то обстоятельство, что для реального своего воплощения естественные права человека нуждаются в существовании многих благоприятных экономических, социальных, политических и других условий. Первейшее же для этого условие  – демократический строй общества и государства.

Еще в Воззвании Всемирной конференции по правам человека в Тегеране  13 мая 1968 г. говорилось, что наличие более 700 млн неграмотных во всем мире представляет собой огромное препятствие в достижении целей устава ООН и осуществлении положений Всеобщей декларации прав человека. Полное осуществление гражданских и политических прав невозможно без осуществления экономических, социальных и культурных прав.

''Достижение неуклонного прогресса в деле осуществления прав человека зависит от здравой и эффективной национальной и международной политики в области экономического и социального развития''. Вот почему Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах признает в ст. 11 в качестве основного право каждого на достаточный жизненный уровень для него самого и для его семьи, включающий улучшение условий жизни, а государства-участники этого пакта должны принять надлежащие меры к обеспечению осуществления этого права. О том же свидетельствуют, к примеру, и ст. 12 Международного пакта, закрепляющая право каждого человека на наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья.

Международные акты, посвященные правам человека, как универсального, так и регионального характера, в последние десятилетия, как нетрудно заметить, уделяют значительно больше внимания, чем это имело место в прошлом, материальному, социальному и политическому обеспечению и гарантированию прав человека. Озабоченность мирового сообщества по этим вопросам нашла, в частности, свое выражение в принятии на II Всемирной конференции по правам человека в Вене (1993 г.) Декларации о праве на развитие.

В Декларации указанное право оценивается как универсальное и неотъемлемое.  Подчеркивается, что это право составляет неотъемлемую часть основных прав человека.

Поскольку естественные ''врожденные'' права человека требуют со стороны государства своего признания, одобрения, поощрения и защиты, соответствующие обязательства государства не теряют своей силы. Об этих обязательствах государства говорится, по существу, во всех универсальных международно-правовых актах по правам человека.

Государства-участники Пактов, различного рода договоров и соглашений по правам человека и основным свободам как универсального, так и регинального значения, признавая принцип неотъемлемости (принадлежности ''в силу рождения'') этих прав и свобод, дают тем самым согласие на то, чтобы считать их для себя абсолютно, без каких-либо исключений, обязательными. Отказ государства-участника от выполнения взятых обязательств в отношении прав человека и основных свобод ни при каких условиях и обстоятельствах не допустим, хотя государства при заключении соответствующих международно-правовых соглашений могут делать оговорки, а затем и совершать в установленном порядке отдельные отступления. Государство, равно как и какая-либо группа или лицо, не вправе совершать какие бы то ни было действия, направленные на уничтожение или неправомерное ограничение любых международно признанных прав и свобод (ч. 1 ст. 5 Международного пакта о гражданских и политических правах).

Как отмечается в резолюции Генеральной ассамблеи ООН 48/141, все права человека – гражданские, культурные, экономические, политические, социальные – являются универсальными, неделимыми, взаимозависимыми и взаимосвязанными, и что государствам необходимо учитывать значимость национальных и региональных особенностей и различного исторического, культурного и религиозного опыта, независимо от их политических, экономических и культурных систем. Они обязаны поощрять и защищать все права человека и основные свободы.

 Обязательства государства-участника Пакта об экономических, социальных и культурных правах человека имеют программный и поощрительный характер. Каждое, участвующее в Пакте, государство обязуется принять в максимальных пределах имеющихся ресурсов меры к тому, чтобы обеспечить постепенно полное осуществление признаваемых в настоящем Пакте прав всеми надлежащими способами, включая, в частности, принятие законодательных мер. Механизм наблюдения предусматривает обязательство государства-участника Пакта предоставлять доклады о принимаемых мерах для их передачи на рассмотрение Экономическому и социальному Совету ООН. В п. 1 ст. 2 Международного Пакта о гражданских и политических правах содержится общая формулировка: ''Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте, без какого бы то ни было различия, как-то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства''. В Пакте предусматривается обязательство участвующих государств предоставлять доклады о принятых ими мерах по претворению в жизнь прав, перечисленных в Пакте, на рассмотрение Комиссии по правам человека, созданной в 1946 г. Экономическим и социальным Советом ООН. Предусмотрена Пактом о гражданских и политических правах также процедура подачи жалоб государствами-участниками, в соответствии с которой одни из этих государств могут поднять вопрос о невыполнении обязательств другим таким государством при условии, что попытка урегулировать этот вопрос в двустороннем порядке оказалась безуспешной, а внутренние возможности и средства – исчерпанными. Комиссия по правам человека может принять такие жалобы к рассмотрению только в том случае, если оба заинтересованные государства признали ее компетенцию принимать жалобы (ст. 41). Разрешая подобные вопросы, Комиссия по правам человека может прибегнуть к помощи специальных согласительных комиссий. Факультативным протоколом, созданному в соответствии с Пактом о гражданских и политических правах, Комитету по правам человека предоставлено право рассматривать сообщения от подлежащих его юрисдикции лиц, утверждающих, что они являются жертвами нарушения постановлений Пакта и исчерпавших все имеющиеся внутренние средства правовой защиты. Обвиняемое в нарушении Пакта государство обязано предоставить Комитету по правам человека письменные объяснения или заявления с разъяснениями и с указаниями мер, которые были приняты или могли быть приняты этим государством. Комитет по результатам рассмотрения сообщает соображения соответствующему государству – ''участнику и лицу''.

Механизмы международно-правовой защиты прав человека создаются и на региональной основе. Наиболее значимым и авторитетным из них является созданная Европейским Советом Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод ( далее – Конвенция), подписанная 4 ноября 1950 г. и вступившая в силу 3 сентября 1953 г. Европейская конвенция с приложенными к ней протоколами представляет собой, по выражению Я. Броунли, ''всесторонний билль о правах, составленный по западному образцу''. Государства – договаривающиеся стороны – взяли на себя обязательство гарантировать для ''каждого человека, подлежащего их юрисдикции'', права и свободы, перечисленные в разделе I Европейской конвенции.

Европейская конвенция разрешает государствам-участникам принимать меры, частично отменяющие обязательства по Конвенции ''во время войны или какого-либо другого чрезвычайного положения, угрожающего жизни людей'' (ст. 15).  Однако такая частичная отмена обязательств государств-участников не распространяется на положения ст. 2 (право на жизнь, за исключением лишения жизни в результате военных действий), ст. 3 (пытки и бесчеловечное обращение), п. 1 ст. 4 (рабство или кабала), ст. 7 (запрет наказания с обратной силой).

Любое участвующее в Европейской конвенции государство вправе обратиться в Комиссию по правам человека с утверждением, что другое участвующее государство нарушает конвенцию.

Содержащаяся в ч. 1 ст. 17 Конституции РФ формулировка: ''В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина…'' позволяет сделать вывод о том, что их признание и гарантирование осуществляет Конституция, а следовательно – государство. В ст. 18 Конституции РФ говорится уже, что права и свободы обеспечиваются правосудием.

Итак, государство, включая органы правосудия, признает и обеспечивает, а следовательно, и гарантирует права и свободы человека и гражданина. Если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты, то каждый человек вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека (ч. 3 ст. 46 Конституции РФ).

Устанавливается, таким образом, что:

–  во-первых, имеются две сферы и одновременно формы гарантирования и защиты прав и свобод посредством органов государственной власти, прежде всего органов судов, и межгосударственных органов, включая в их число международный суд;

–  во-вторых, соблюдается определенная последовательность: гарантирование и защита обеспечиваются в первую очередь внутригосударственными средствами. И лишь в том случае, если эти возможности исчерпаны, может возникнуть право на обращение в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека;

– в-третьих, в этом случае обращение в межгосударственные органы становится возможным, если имеется соответствующий договор Российской Федерации;

– в-четвертых, обращение с соблюдением всех вышеперечисленных условий может иметь место лишь по поводу защиты неотъемлемых и прирожденных прав человека, а не по поводу, например, прав, присущих сугубо гражданину;

– в-пятых, каждый вправе защищать свои международно-признанные права в межгосударственных органах даже в том случае, если они не перечислены в Конституции и не были обеспечены органами правосудия.

Комментируя положение, содержащееся в ч. 3 ст. 46 Конституции РФ о праве каждого обращаться в соответствии с международными договорами России в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты, Конституционный Суд РФ в п. 7 Постановления № 4-П от 2 февраля 1996 г.  констатировал: ''Данное конституционное положение означает, что решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации и, следовательно, открывают дорогу для полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией. Было бы нелогично отрицать указанные полномочия в случаях, когда необходимость изменения судебных решений может быть выявлена без подключения межгосударственных органов. Тем более, что в соответствии со своими международными обязательствами Российская Федерация, согласно п. 2 ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах должна обеспечивать принятие законодательных или других мер, которые могут оказаться ''необходимыми для осуществления прав, признаваемых в настоящем Пакте''.

Таким образом, положение ч. 3 ст. 46 Конституции РФ дает возможность сделать следующие основные выводы.

Во-первых, потенциал гарантирования и правовой защиты прав человека, включая и основной вид правовой защиты – судебной, включает в себя два уровня – государственно (национально)-правовой и международно-правовой, причем обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека может каждый при соблюдении двух условий:

1) если на этот счет существует международный договор Российской Федерации;

2) если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.

Во-вторых, ч. 3 ст. 46 Конституции РФ, гарантируя при соблюдении вышеуказанных условий право обращаться в межгосударственные органы каждому, т.е. не только гражданину РФ, но также иностранцу и апатриду, говорит о защите прав и свобод человека (обращение возможно в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека).

Приведенный анализ позволяет прийти к заключению, что конституционные права и свободы, принадлежащие гражданину, но не принадлежащие ''каждому'', т.е. человеку и гражданину одновременно, например, право избирать и быть избранным в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме, право на равный доступ к государственной службе, право участвовать в отправлении правосудия (ч. 2, 4, 5 ст. 32 Конституции РФ) и др. обеспечиваются государственной (национальной) правовой защитой, прежде всего, судебной. Притязания межгосударственных органов, включая в их число и Международный суд, на непосредственную реализацию этих конституционных прав и свобод гражданина были бы равнозначны посягательствам на суверенные прерогативы государства. Идея превосходства прав человека над суверенитетом государства, равно как и концепция ''гуманитарного вмешательства'' во внутренние дела государств, была подвергнута осуждению, в частности, в совместном российско-китайском заявлении по итогам встречи глав государств в Пекине 9–10 декабря 1999 г.

Права и свободы человека и гражданина, прежде всего неотъемлемые и принадлежащие каждому от рождения основные права и свободы человека, обеспечиваются как на международно-правовом, так и на государственном (национальном) уровнях, причем взаимообусловленность и, тем более, противопоставление их, по нашему мнению, недопустимы.

В качестве своего рода ограничения права на обжалование в межгосударственные органы по защите прав человека может рассматриваться положение ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. №1-ФКЗ ''О Конституционном Суде Российской Федерации'', согласно которому решение Конституционного Суда РФ ''окончательно, не подлежит обжалованию и вступает в силу немедленно после его провозглашения''. Ведь если решением Конституционного Суда РФ человеку отказано в признании несоответствующим Конституции РФ закона, примененного в его деле, он вправе обратиться в международный орган по защите прав и свобод человека, юрисдикция которого признана международным договором Российской Федерации, с жалобой на то, что применением данного закона нарушены его права, охраняемые международными нормами. При этом следует иметь в виду, что и сами международные нормы в силу ст. 15 Конституции РФ являются составной частью ее правовой системы и имеют приоритет перед внутренним законодательством Российской Федерации.

Обращение человека за защитой прав и свобод в соответствующий международный орган представляет в рассматриваемом случае своеобразное обжалование заинтересованным лицом всех правоприменительных актов, в том числе и решения Конституционного Суда РФ, в этот международный орган. При этом, если указанный международный орган удовлетворит жалобу, то все принятые ранее по данному вопросу правоприменительные акты подлежат пересмотру. В числе этих актов подлежит очевидному пересмотру и решение Конституционного Суда РФ, что, как уже отмечалось, вступает в очевидное противоречие со ст. 79 Федерального конституционного закона ''О конституционном Суде Российской Федерации''.

По нашему мнению, в правоприменительной практике российских судов имеют место и иного рода коллизии, обусловленные недостаточной согласованностью национальной правовой системы с системой общепризнанных международно-правовых принципов и норм. Например, 24 мая 1996 г. С. Бельченко, Д. Ванюшин, обвинявшиеся в совершении убийства и мошенничестве в особо крупных размерах, были оправданы судом присяжных за не установлением события преступления. Вслед за этим последовало определение Кассационной палаты Верховного Суда РФ, согласно которому приговор вступил в законную силу. По протесту заместителя Генерального прокурора РФ 29 января 1997 г. Президиум Верховного Суда РФ приговор и кассационное определение отменил, а дело направил на новое рассмотрение. Однако в соответствии с п. 17 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был осужден или оправдан. Исключения из этого запрета допускаются, лишь если это необходимо в силу новых или  вновь открывшихся обстоятельств, в том числе указывающих на судебную ошибку, приведшую к незаконному осуждению. Никаких других поводов для обжалования окончательных приговоров не существует. Кроме того, сопоставление ч. 1 ст. 50 Конституции РФ и п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах приводит к выводу о невозможности ухудшения положения осужденного после вступления приговора в законную силу.

Решение Президиума Верховного Суда РФ, отменившее оправдательный приговор на основаниях иных, чем судебная ошибка, поставило рассматривающий данное дело суд в парадоксальную ситуацию. Судья, которому было поручено повторное рассмотрение дела, нашел выход в вынесении постановления, в котором в качестве основного мотива прекращения дела указал на вступивший в законную силу приговор по этому делу. Кассационная палата Верховного Суда РФ оставила это решение в силе.

Проводимая в Российской Федерации правовая реформа неотделима от реформы правовой и предполагает активный процесс восполнения больших фрагментов законодательства, его коренного обновления и модернизации, приведения в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права, с договорными обязательствами Российской Федерации. В связи с подписанием, например, Президентом РФ Федерального закона ''О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ним'' председателю Государственной Думы было направлено  письмо Президента РФ, в котором, в частности, отмечалось, что уголовно-процессуальное законодательство вызывает многочисленные нарекания со стороны граждан и правозащитных организаций. ''Именно поэтому, – говорилось в письме, – учитывая его явное несовершенство, основная часть оговорок к Конвенции о защите прав человека и основных свобод сделана со ссылкой на Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. К настоящему времени Государственной Думой проделана большая работа по подготовке проекта нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Однако, по мнению многих специалистов, и он не в полной мере соответствует как конституционным принципам судопроизводства, так и новым международным обязательствам России. Между тем, в контексте присоединения Российской Федерации к Конвенции вопрос о новом уголовно-процессуальном законодательстве становится ключевым. Связано это, в частности, с тем, что ст. 5 и 6 Конвенции, посвященные гарантиям личной свободы и праву на справедливое судебное разбирательство, рассматриваются Советом Европы как важнейшие. Достаточно отметить, что большинство решений Европейского суда по правам человека принято по жалобам на нарушение именно ст. 6. При этом изучение вопроса о соответствии законопроекта требованиям Конвенции может осуществляться только на основе прецедентного права Европейского суда – нескольких сотен вынесенных им решений. К сожалению, в России пока нет специалистов, знающих все аспекты судебной практики этого органа. В связи с изложенным считаю необходимым до принятия проекта Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации во втором чтении провести его международную экспертизу с привлечением экспертов Совета Европы''. Следует отметить, что с 1 июля 2002 г. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации вступил в силу, однако, при этом  в нем так и не учтен ряд  высказанных замечаний.

Как известно, в ст. 79 Конституции РФ содержится положение о том, что Российская Федерация может не только участвовать в межгосударственных объединениях, но и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации. Из этого следует, что для государства, способного пойти на определенные ограничения своего суверенитета путем передачи части своих полномочий межгосударственным объединениям в соответствии с международными договорами, непреодолимым ограничителем служит целостность и неприкосновенность всего комплекса конституционных прав и свобод человека и гражданина, равно как и соответствие, т.е. непротиворечие самой такой передачи части полномочий основам конституционного строя.

Очевиден вывод, что основы конституционного строя и весь комплекс конституционных прав и свобод человека и гражданина – фундаментальные устои государственного суверенитета.

Основы конституционного строя и права и свободы человека и гражданина сущностно определяют всю государственность, суверенные полномочия, и какое-либо их ограничение, в результате, например, заключения международного договора о передаче части полномочий межгосударственным объединениям, ведут, в конечном счете, к ликвидации суверенитета и уничтожению самой государственности.

Право как феномен, присущий демократическому гражданскому обществу и правовому государству, имеет своим критерием соответствие реальным основам конституционного строя. Неотчуждаемые и прирожденные права человека, имеющие своей первоосновой международное право, – это не только право в вышеуказанном смысле. Они также являются и критериями для остального массива прав и свобод. Им, наравне с реальными основами конституционного строя, должны соответствовать другие права и свободы человека и гражданина.

Уже упоминавшееся ранее положение Конституции РФ (ч. 3 ст. 46), предусматривающее право каждого в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, представляет собою совершенно новое для российских условий явление. Став полноправным членом Совета Европы, Россия признала для себя обязательной юрисдикцию Европейского суда по правам человека и Европейской комиссии по правам человека. Тем самым граждане Российской Федерации получили возможность обжаловать в указанные международные судебные учреждения приговоры, определения, постановления судов и других государственных органов России при условии, что исчерпаны все возможности для восстановления нарушенных прав внутри страны.

В Федеральном законе от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" говорится:

– Российская Федерация в соответствии со ст. 25 Конвенции признает компетенцию Европейской комиссии по правам человека получать заявления (жалобы) от любого лица, неправительственной организации или группы лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения Российской Федерацией их прав, изложенных в Конвенции и указанных в Протоколах к ней, в случаях, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления в действие этих договорных актов в отношении Российской Федерации;

– Российская Федерация в соответствии со ст. 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации.

Следуя установленному принципу, содержащемуся в Конвенции, Протоколах к ней, а также в решениях Европейского суда по конкретным делам, чьи нормы являются теперь составной частью правовой системы Российской Федерации, если международным договором РФ, как это следует из п. 4 ст. 15 Конституции РФ, установлены иные правила, чем предусмотрено законом, то применяются правила международного договора. Из этого вытекает, что несоответствие закона норме – общепризнанным принципам и нормам международного права и, как в данном случае, нормам международного договора РФ, – свидетельствует о неправовом характере закона.

Государство, заключившее и ратифицировавшее международный договор, обязано применять нормы этого договора и отменить действие противоречащего договору закона или же части его. ''Государство, – пишет Я. Броунли, – не может ссылаться на положения своего собственного права или пробелы в своем праве в ответ на обвинение в нарушении им своих обязательств по международному праву. Действия законодательных органов и иных источников внутренних норм или органов, принимающих решения, не могут рассматриваться как действия некой третьей стороны, за которые государство не несет ответственности. Всякий иной принцип способствовал бы уклонению от обязательств''.

В некоторых случаях государство, подписывая и ратифицируя международный договор, делает оговорки о своей временной неготовности ввести в действие некоторые нормы этого договора и, следовательно, о том, что определенное время оно будет применять противоречащие договору правила своего внутреннего закона. Правомочен вопрос – влияет ли сложившаяся ситуация на то, чтобы признавать противоречащий заключенному и ратифицированному международному договору закон, продолжающий действовать в силу сделанной государством оговорки, правовым?

Оговорка государства не отменяет и не изменяет сущность противоречия между международным договором и законом, отсутствие соответствия между ними, а потому такой закон не является правовым с учетом понимания права как феномена демократического гражданского общества и правового государства.

Что касается присоединения Российской Федерации к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней, то речь идет не о заключении обычного международного договора, а о взятом на себя добровольно обязательстве следовать принципам и нормам одного из важнейших, авторитетнейших и современнейших международно-правовых пактов о правах и свободах человека. В системе критериев права, с которыми должны соотноситься национальные конституционные и законодательные акты, Конвенция о защите прав человека и основных свобод и протоколы к ней занимают одно из важнейших мест.

Статья  5 (п. 3) Конвенции о защите прав человека и основных свобод устанавливает правило, в соответствии с которым каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию согласно подпункту ''с'' п. 1 этой статьи, должно незамедлительно доставляться к судье или иному должностному лицу, уполномоченному законом осуществлять судебные функции, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение от суда. Освобождение может ставиться в зависимость от предоставления гарантий явки в суд. Лицо, лишенное свободы путем ареста или задержания, имеет право на разбирательство, в ходе которого суд безотлагательно решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление о его освобождении, если задержание незаконно (п. 4 ст. 5).

В соответствии с  нормами международного права и Конституцией РФ судебный порядок ареста и задержания включен в новый УПК РФ. Ст. 10 Федерального закона о введении в действие УПК РФ предусматривала сроком введения в действие этого порядка 1 января 2004 г. Но теперь, после признания такой отсрочки неконституционной, новый порядок ареста и задержания начал  действовать с 1 июля 2002 г.

До судебного решения срок задержания не может превышать 48 часов. Это закреплено в ст. 22 Конституции РФ. Суд вправе продлить срок задержания еще на 72 часа – до принятия окончательного решения о необходимости заключения задержанного под стражу (п. 3 ч. 6 ст. 108 УПК). Итак, максимально возможный срок задержания – 5 суток: 2 – до судебной санкции и до 3 – по судебной санкции.

По прежнему УПК РСФСР санкцию на арест давал прокурор. Очень часто он делал это почти автоматически, подходил формально к даче своего согласия, не проверяя должным образом необходимость применения этой крайней меры процессуального принуждения.

Безудержная принудительность прежнего уголовного процесса, не основанная ни на разумности, ни на соразмерности, превратила заключение под стражу в обычное повседневное явление даже и в тех случаях, когда по обстоятельствам дела этого явно не требовалось – например, по делам о преступлениях небольшой тяжести, когда личность обвиняемого установлена, он признал свою вину, у него есть место жительства и т.д.

Новый УПК устанавливает, что заключение под стражу есть мера исключительная. Она применяется только при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения (ч. 1 ст. 108). Следовательно, судья, давая свое согласие на заключение обвиняемого под стражу, обязан мотивировать свое решение: почему нельзя ограничиться более мягкой мерой пресечения. В прежнем УПК такого требования не содержалось.

Срок досудебного содержания под стражей составляет 18 месяцев. Ст. 14 Пакта о гражданских и политических правах предусматривает, что  не должно быть неоправданных задержек при расследовании и разрешении уголовных дел. Европейский суд не выработал каких-либо определенных предельных сроков содержания обвиняемых под стражей до окончательного разрешения дела судом, которые укладывались бы в понятие "разумных" сроков.

Срок, в течение которого задержанный должен предстать перед судом, определен в новом УПК с учетом как требований Конституции РФ, так и практики Европейского суда по правам человека. Данная практика предполагает, что срок задержания может доходить до 5 суток. По истечении 48 часов задержанный автоматически освобождается, если не избрана мера пресечения в виде заключения под стражу либо суд не продлил срок задержания до 72 часов – до принятия окончательного решения об избрании меры пресечения (ч. 2 и 3 ст. 94 УПК РФ). Согласно п. 3 ч. 6 ст. 108 УПК РФ указанное продление возможно как по ходатайству стороны обвинения, так и защиты. Смысл этого ходатайства в том, что заявившей его стороне нужно время для представления дополнительных доводов в свою пользу, доказывающих или опровергающих обоснованность задержания. Смотря по обстоятельствам, продление срока может быть выгодно как стороне обвинения, так и стороне защиты. Это "оружие" двойного назначения – как для защиты, так и для обвинения.

В настоящее время Российская Федерация не ратифицировала  и Протокол № 6 от 28 апреля 1983 г. Относительно отмены смертной казни обратимся к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, где в ст. 1 установлено: ''Смертная казнь отменяется. Никто не может быть приговорен к смертной казни или казнен''.

Согласно указанному Протоколу государство вправе предусмотреть в своем законодательстве смертную казнь только за действия, совершенные во время войны или неизбежной угрозы войны (ст. 2).

Парламентская ассамблея Совета Европы при рассмотрении 25 января 1996 г. заявки Российской Федерации о вступлении в Совет Европы приняла заключение, в котором сформулировала 25 условий, выполнение которых необходимо для полноценного членства в Совете Европы. Среди этих условий содержится рекомендация подписать в течение одного года и ратифицировать не позднее чем через три года с момента вступления в Совет Европы Протокол № 6 и установить со дня вступления в Совет Европы мораторий на исполнение смертных приговоров. Во исполнение данного заключения Президент РФ издал указ от 16 мая 1996 г. № 724 ''О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вступлением России в Совет Европы'', которым обязал Правительство РФ в месячный срок подготовить для внесения в Государственную Думу РФ проект закона о присоединении России к Протоколу № 6. Кроме того, группой депутатов в Государственную Думу был внесен проект федерального закона ''О моратории на исполнение наказания в виде смертной казни'', однако Государственная Дума отклонила этот проект, также  Думой не был ратифицирован Протокол № 6 и не был введен мораторий на применение смертной казни. В этой ситуации по распоряжению Президента РФ Протокол № 6 был подписан МИД России.

В свете изложенного представляется, что нормы действующего российского законодательства, устанавливающие смертную казнь, являются неправовыми.

В ст. 20 Конституции РФ смертная казнь рассматривается как исключительная мера, применяемая судом присяжных к лицам, совершившим особо тяжкие преступления против жизни (умышленные убийства). В Уголовном Кодексе РФ, вступившем в действие с 1 января 1997 г., смертная казнь предусматривается лишь в пяти статьях, тогда как по ранее действовавшему законодательству смертной казнью карались преступления, предусмотренные 22 статьями (составами). В настоящее время допущена замена смертной казни пожизненным лишением свободы. К смертной казни не могут быть приговорены несовершеннолетние, женщины и лица, достигшие 60-летнего возраста (ст. 59).

Отметив, что при расхождении законов Российской Федерации с международными договорами законы должны быть приведены в соответствие с договорами, Петрухин И.Л. пишет: ''Возможны редкие ситуации, когда Конвенция о защите прав человека и основных свобод не соответствует российской Конституции. Возьмем для примера презумпцию невиновности. В Конвенции она сформулирована так: ''Каждый человек, обвиняемый в совершении уголовного преступления, считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком'' (ч. 2 ст. 6). Из этого вытекает, что следователь, действуя в соответствии с законом, может, прекращая уголовное дело по нереабилитирующему основанию, например, за истечением сроков давности уголовного преследования, официально признать человека виновным в совершении преступления. В Конституции РФ презумпция невиновности сформулирована иначе: обвиняемый считается невиновным вплоть до вступления в силу обвинительного приговора суда (ст. 49). Это противоречие нужно, видимо, разрешить, признав за Конституцией РФ высшую юридическую силу. Международные договоры имеют предпочтение перед российскими законами, но не перед Конституцией (ч. 4 ст. 15)''.

Соответствие права общепризнанным принципам и нормам международного права и Конституции РФ может быть обеспечено, если отсутствуют существенные различия и тем более противоречия между общепризнанными принципами и нормами международного права, а также нормами  международных договоров Российской Федерации, с одной стороны, и Конституции РФ, с другой. При разногласии нормы международного договора с нормой внутреннего закона приоритет договора предполагается потому, что в этом заключен механизм преодоления возникшего противоречия с учетом того, что и при заключении и ратификации соответствующего международного договора, и при принятии того или иного закона находит свое проявление одна и та же воля государства. Если, заключая международный договор, государство идет на некоторые изменения по сравнению с закрепленными в законе правилами, то оно сознательно и добровольно соглашается с этими изменениями. Конституция  не может быть изменена столь легко и, заключая и ратифицируя международный договор, суверенное государство должно быть озабочено тем, чтобы правила этого договора соответствовали принципам и нормам конституции. Изменение конституции государства в результате заключенного договора в принципе, конечно, возможно, но оно может иметь место лишь в исключительном случае. Правилом это быть не может, но и, конечно, конституция не имеет никакого правового первенства перед нормами международного договора.

Особый вопрос – соотношение правовой системы государства во главе с конституцией с общепризнанными принципами и нормами международного права. За ними – в силу бесспорного авторитета и влияния международного сообщества – правовой приоритет, прежде всего в отношении прав и свобод человека. В отношении конституции это проявляет себя не в том, что при разногласиях действуют общепризнанные принципы и нормы международного права, а в том, что конституция государства – члена международного сообщества – должна содержательно соответствовать этим принципам и нормам. Отсылки к конституции не могут служить основанием для отказа выполнять соответствующие международные обязательства.

Нормы международного права не могут осуществляться в нарушение конституции, однако невыполнение государством своих обязательств под предлогом их неконституционности не освобождает это государство от ответственности по международному праву.

Помимо Европейской комиссии по правам человека и Европейского суда граждане вправе обращаться и в другие международные органы по защите прав человека – в Комитет по правам человека ООН, созданный на основании Факультативного протокола  от 16 декабря 1966 г., к Международному пакту о гражданских и политических правах, в ''Международную амнистию'', ''Красный крест '' и т.п., – использовать их правовую помощь для пересмотра решений и приговоров, которые лицо считает незаконными, необоснованными, несправедливыми.

Мнение этих органов хотя и принимается во внимание, но не является обязательным для судебных, прокурорских, следственных и других государственных органов РФ. Иное дело – обязательные для исполнения государствами-участниками решения Европейского суда по правам человека. Принимаемые решения способны оказать многостороннее воздействие на деятельность законодательных и иных органов государства, что усматривается из Указа Президента РФ об Уполномоченном Российской Федерации при Европейском суде по правам человека, к основным функциям которого отнесены не только защиты интересов Российской Федерации при рассмотрении в Европейском суде по правам человека дел, возбужденных против Российской Федерации на основании Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также и изучение правовых последствий решений Европейской комиссии по правам человека и Европейского суда для государств-членов Совета Европы и подготовка с учетом прецедентного права Совета Европы рекомендаций по совершенствованию законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики.

Основной функцией Уполномоченного РФ при Европейском суде по правам человека является также обеспечение взаимодействия федеральных органов государственной власти, органов исполнительной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления при исполнении решений Комитета министров Совета Европы и Европейского суда в связи с исками о нарушении Российской Федерацией своих обязательств по Конвенции о защите прав человека и основных свобод, включая восстановление нарушенного права и выплату истцам денежной компенсации.

Обеспечение и гарантия права в отношении прав и свобод человека в будущем получат дальнейшее развитие. Новые авторитетные международные организации по гарантированию прав и свобод человека – свидетельство последовательного формирования мощной системы по международно-государственному гарантированию права как главнейшего феномена демократии.

Международное право имеет дело только с правами, основными свободами и обязанностями человека. Необычная и, насколько мы можем судить, единственная в международных пактах о правах статья, обращенная к политическим правам граждан, содержится в Международном пакте о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.). Согласно ст. 25 этого пакта каждый гражданин должен иметь без какой бы то ни было дискриминации и без необоснованных ограничений право и возможность:

а) принимать участие в ведении государственных дел как непосредственно, так и через посредство свободно выбираемых представителей;

b) голосовать и быть избранным на подлинных периодических выборах, производимых на основе всеобщего и равного избирательного права, при тайном голосовании и обеспечивающих свободное волеизъявление избирателей;

c) допускаться в своей стране на общих условиях равенства к государственной службе.

Но можно ли полагать, что указанные политические права, закрепленные в соответствующих статьях Конституции РФ и распространяющиеся исключительно лишь на российских граждан имеют международно-правовой приоритет и получили свое конституционное признание и закрепление на основании требований ст. 25 Международного пакта о гражданских и политических правах? И как в свете этого следует рассматривать другие конституционные политические права граждан, которые вовсе не имеют своих международно-правовых аналогов?

Полагаем, что конституционные права граждан являются первенствующими по сравнению с конституционными международно-правовыми источниками. Не случайно в постановлении Конституционного Суда РФ № 9-П от 10 июля 1995 г. принцип равного избирательного права, соблюдение которого является условием свободных выборов, излагается со ссылкой на ч. 3 ст. 3 Конституции РФ и уже затем на конкретизирующий его Международный пакт о гражданских и политических правах. В Российской Федерации права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются в соответствии с Конституцией РФ и нормами международного права (ст. 17 Конституции РФ), которые согласно ст. 15 (ч. 4) Конституции РФ являются составной частью ее правовой системы.

Комментируя эту часть постановления Конституционного Суда РФ, И.И. Лукашук обращает внимание на то, что в постановлении перефразирована ч. 1 ст. 17 Конституции РФ, где говорится о том, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина ''согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией''.

Но, излагая содержание этой конституционной статьи, как полагает И.И. Лукашук, Конституционный Суд РФ действительно перефразировал ее, поставив на первое место, в отличии от Конституции РФ, не общепризнанные принципы и нормы международного права, а нормы Конституции, по той весьма основательной причине, что в данном случае не ст. 25 Международного пакта о гражданских и политических правах, а именно Конституция РФ прежде всего и в основном определяет политико-правовой статус граждан государства.

          Авторы проблемного комментария Конституции РФ, касаясь содержания ч. 3 ст. 62, утверждают, что отсутствие в большинстве конституционных статей, в которых закреплены гражданские права, различий между российскими гражданами и иностранными гражданами ''соответствует концепции верховенства прав человека над гражданством, закрепленной, например, в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. Все статьи Пакта, кроме ст. 12 (свобода передвижения), ст. 13 (высылка), ст. 25 (участие в осуществлении государственного управления, выборы) и ст. 27 (защита прав меньшинства), относятся к любому лицу, находящемуся на территории государства-участника Пакта''.

          В действительности Международный пакт о гражданских и политических правах, равно как и Пакт об экономических, социальных и культурных правах закрепляет соответствующие права личности, включающей в себя и гражданина. Однако это не дает никаких оснований считать, что в пактах заключена ''концепции верховенства прав человека над гражданством''. Даже ст. 25 Международного пакта о гражданских и политических правах, делающая исключение из общего правила и касающаяся не просто человека, а гражданина, не дает оснований для таких утверждений.

          Исключительный характер ст. 25 Пакта состоит, по нашему мнению, не в том, что в своих отдельных статьях он регламентирует права отдельных категорий индивидов (ст. 10 – лиц, лишенных свободы; ст. 13 – иностранецев; ч. 4 ст. 18 – родителей и опекунов; ст. 24 – ребенка и др.), и не в том, что охватывает сферу отдельных политических прав, а исключительно в том, что дает обязательные предписания государству по осуществлению тех его суверенных прерогатив в отношении установления правового статуса собственных граждан, которые составляют внутренние дела данного государства. Международное право содействует тем самым государству в установлении отдельных прав его граждан, обязывая государство предоставлять – не всем лицам, а именно гражданам – эти права и возможности без какой бы то ни было дискриминации и без необоснованных ограничений.

          Человек – существо социальное и политическое. Общественная и политическая среда его обитания носит, особенно в современных условиях, естественный характер. Политические права, интересы и возможности человека взаимообусловлены и взаимосвязаны с другими его правами, интересами и возможностями – социально-экономическими, личными, духовными и культурными. Согласно положениям ст. 21 Всеобщей декларации прав человека,   каждый человек имеет право:

          – принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей;

          – иметь равный доступ к государственной службе в своей стране;

          – участвовать в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве, путем тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования.                 

          Заметим, что Всеобщая декларация прав человека, провозглашая в ст. 21 то, что спустя восемнадцать лет по существу повторил в ст. 25 Международный пакт о гражданских и политических правах, обратила права к человеку, а не к гражданину. Нелишне при этом и напомнить, что Устав ООН в ч. 7 ст. 2 подчеркивает, что им не предоставляется право этой универсальной международной организации ''на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства''.

          Международное право имеет дело только с правами и обязанностями человека. Правовой категории граждан оно не знает. Но международное право видит именно в государстве наиболее действенный и эффективный механизм гарантирования и реализации прав и основных свобод, а потому обязывает его признавать, уважать и исполнять эти права и свободы. Объединение усилий Объединенных Наций произошло, согласно Уставу ООН, во имя достижения среди других наивысших целей также и утверждения веры в основные права человека, поощрения и развития уважения к правам человека и основным свободам для всех без различия расы, пола, языка и религии. Всеобщая декларация прав человека рассматривает в качестве одной из своих предпосылок охрану прав человека законом и обязательство государств-членов ООН содействовать – в сотрудничестве с Организацией Объединенных Наций – всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод.

          Международные пакты об экономических, социальных и культурных правах, а также о гражданских и политических правах не только отталкиваются от вышеприведенных положений, но и обращаются непосредственно к самому человеку, утверждая, что ''каждый отдельный человек, имея обязанности в отношении других людей и того коллектива, к которому он принадлежит, должен добиваться поощрения и соблюдения прав, признаваемых в настоящем Пакте''.

          Заслуживает внимания и другая тенденция, все более проявляющая себя во взаимодействии международного права и государства в сфере осуществления прав и основных свобод человека. В ст. 2 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах говорится об обязательстве каждого государства-участника в индивидуальном порядке и в порядке международной помощи и сотрудничества, в частности в экономической и технической областях, ''принять в максимальных пределах имеющихся ресурсов'' меры к тому, чтобы обеспечить ''постепенно полное'' осуществление признаваемых в Пакте прав всеми надлежащими способами, включая, в частности, принятие законодательных мер. В ст. 11 и 12 Пакта указываются конкретные меры, в том числе по проведению программ в порядке международного сотрудничества, для обеспечения основного права каждого человека на свободу от голода, а также права каждого человека на ''наивысший достижимый уровень физического и психического здоровья''.

          Требования международного права к государству по обеспечению прав и основных свобод законодательными, социальными, экономическими (включая внешнеэкономические) и другими мерами смещаются в сторону задействования в этом процессе ''заповедной'' в прежнем зоны государственной жизни – внутренней политики. В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод уже говорится о том, что соблюдение основных свобод человека главным образом зависит, с одной стороны, от подлинно демократического политического режима и, с другой стороны, от всеобщего понимания и соблюдения прав человека. Венская декларация Всемирной конференции по правам человека (9 октября 1993 г.), отметив, что демократия, развитие и уважение к правам человека и основным свободам являются взаимозависимыми и взаимоукрепляющими, далее констатировала, что демократия основывается на свободно выраженной воле народа определять свои собственные политическую, экономическую, социальную и культурную системы и на его полном участии во всех аспектах своей жизни.

 С учетом вышесказанного, процесс поощрения и защиты прав человека и основных свобод на национальном и международном уровнях должен носить универсальный характер и осуществляться без каких-либо условий. Международному сообществу следует способствовать укреплению и поощрению демократии, развитию и уважению прав человека и основных свобод во всем мире. В порядке реализации указанной задачи Всемирная конференция по правам человека, в частности, обратилась с настоятельным призывом к правительствам ''включить стандарты, содержащиеся в международных договорах по правам человека, во внутреннее законодательство и укрепить национальные структуры, институты и органы общества, которые играют определенную роль в деле поощрения и защиты прав человека''.

          Итак, международное право признает за государством, поощряет и обязывает его (соответственно, государство как участник международно-правовых соглашений по правам и свободам человека обязуется) в том, чтобы предоставить эти права и свободы каждому, обеспечить их государственными гарантиями и защитой. Права гражданина ''вписываются'' в указанные признание и поощрение государства международным правом, поскольку права гражданина – это одновременно и права его как личности. Как гражданин Российской Федерации лицо имеет согласно ч. 1 ст. 36 Конституции РФ право быть частным собственником земли как индивидуально, так и в составе объединения. Другое дело, что любое лицо – не гражданин РФ вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, но быть собственником земли в Российской Федерации лицо – не гражданин тем не менее не может. Права гражданина по своему объему не совпадают с объемом прав личности, так как гражданин, будучи личностью, обладает всеми правами и свободами человека, личности, однако сверх того он обладает некоторыми, по преимуществу политическими, правами, которые на лиц – не граждан в пределах государства их территориального пребывания не распространяются. В связи с этим В.М. Баглай охарактеризовал права гражданина как ''своеобразное ограничение равенства между людьми, поскольку их лишаются лица, живущие в стране, но не имеющие гражданства''.

 Тем не менее, ни один из международно-правовых документов о правах человека как универсального, так и регионального характера не относят указанное различие в правах между гражданином и не гражданином к разряду дискриминаций.

          В ст. 2 Всеобщей декларации прав человека говорится, что каждый человек должен обладать  всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия (как-то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения). Она же отвергла какие-либо различия на основе политического, правового или международного статуса страны или территории, которой человек принадлежит. Говоря о тоталитаристской идеологии отрицания естественных, неотъемлемых, неотчуждаемых прав человека, Б.Н. Топорнин подчеркивает, что при господстве этой идеологии ''права и свободы объявлялись как бы автоматическими производными от социально-экономического и политического строя''.

          Очевидно, что было бы не недостатком, а, наоборот, достоинством этой идеологии, если бы она действительно исходила (конечно же, не ''автоматически'') из глубинной и закономерной обусловленности основных прав и свобод человека социально-экономическими, политическими, духовными устоями общества, адекватности этих прав и свобод истинной природе демократического гражданского общества и правового государства. Но тоталитаризм, что чрезвычайно важно иметь в виду, как раз органически чужд таким понятиям, как свободная экономика, социальный и политический плюрализм, свободные и демократические выборы, парламентаризм как институциональное выражение власти народа и др. В этом, а не в признании конечной производности основных прав и свобод человека от социально-экономического и политического строя общества следует усматривать причины неприятия естественных неотъемлемых и неотчуждаемых прав человека.

Отметив, что в концепции естественного права представлены в юридической сфере политические идеи либерализма, И.Л. Честнов пишет: ''Незыблемый авторитет эта доктрина завоевала в эпоху Просвещения, выступая своего рода юридической аксиомой. Теория естественного права, при всех возможных ее модификациях, основывается на предположении, что в мире существует вечная и неизменная идея порядка (гармония, справедливость человеческой природы и т.п.), которая диктует свои требования законодательству и политике. В эпоху Просвещения доминировала именно антропоцентристская теория естественного права, провозглашающая его источником вечную и неизменную природу человека, которая носит надэмпирический и надпозитивный характер. Отсюда вытекает признание вечности и неизменности прав человека, провозглашение их высшей ценностью. Это же свидетельствует об априоризме классической теории естественного права''.

          Смысл же признания прав и свобод человека, провозглашенных международно-правовым Биллем о правах, заключен для всех, независимо от общественного и политического строя государств-участников, именно в следовании этим правам и свободам, что означает не формальное их одобрение и конституционное закрепление, а, прежде всего и главным образом, придание им, в том числе и под наблюдением и контролем органов международного сообщества, реального характера, что объективно возможно лишь при осознанных и целенаправленных устремлениях и действиях, нацеленных на достижение адекватности социально-экономического, политического, духовно-идеологи-ческого строя признанным во всем своем объеме и сложившейся универсальной структуре правам и свободам человека. Уже отмечалось, что государство-участник не вправе ни под каким условием отказываться от своих обязательств, относящихся к признанию прав человека и основных свобод, их гарантии и выполнению. Нет ли здесь, однако, противоречия с вышесказанным ранее относительно объективного соответствия реальных прав и свобод человека определенному уровню и зрелости социально-экономической, политической, духовно-идеологической структур обществ, представляемых государствами-участниками международного Билля о правах? Нет, противоречия здесь нет, даже если учесть, что определенная часть фундаментальных прав и свобод, например, право на жизнь, на свободу, на личную неприкосновенность, на достоинство, признание правосубьектности, на недопустимость содержания в рабстве и подневольном состоянии, произвольного ареста, задержания или изгнания и др., а также политические права и свободы человека составляют тот пласт общего массива прав и свобод, который непосредственным образом связан с политико-правовым строем и режимом. Их обусловленность коренными социально-экономическими устоями общества носит более сложный и опосредованный тем же политическим, правовым, государственным строем характер. Обязательность следовать указанным фундаментальным правам человека и гражданина для государств-участников также относительно легко реализуется политико-правовыми средствами. Несколько иное дело – глубина, последовательность и гарантированность реализации указанных и других прав.

          Поэтому даже эта часть основных прав и свобод человека, а также закрепленные внутренним, прежде всего конституционным, законодательством права гражданина, генетически проистекают из фундаментальных общественных основ и реальное, полное и последовательное выполнение в этой части своих международных обязательств государствами-участниками с объективной необходимостью требует соответствия прав и свобод, а заодно и обязанностей с адекватными им социально-экономическими, политическими, духовно-идеологическими устоями общества.

          ''Ни одно государство не в состоянии выполнить свои международные обязательства по правам человека, если оно не приведет в соответствии с ними свое конституционное и отраслевое законодательство'', – говорится в научно-практическом комментарии Конституции Российской Федерации. Положение это в принципе правильно, хотя известно в мире немало демократических государств, не закрепляющих в достаточно развернутом и конкретизированном виде основные права и свободы в своих конституциях. Следует лишь обратить внимание опять же на производность указанных условий выполнения государствами своих международных обязательств по правам человека, к тому же, как известно, международное право не обуславливает признание государством-участником своих обязательств по правам человека конституционным закреплением этих прав, а Конституция РФ (ст. 55) устанавливает, что перечисление в Конституции РФ основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина.

          Первейший из фундаментальных общественных устоев, не соответствовать которым не могут все без исключения права человека и основные свободы – это демократия. Но ведь и демократия как система отношений имеет сложную структуру, определяемую отнюдь не лишь пожеланиями и волевыми усилиями. Соответствовать демократии, основываться на ней, выражать и олицетворять ее – а это проявляется прежде всего в правах человека и гражданина, в основных свободах – это и значит соответствовать устоям и принципам демократического гражданского общества и правового государства.

          Как нам представляется, рассмотрение принципа соответствия в указанном аспекте позволяет прийти к пяти значимым выводам.

          Первый вывод сводится к тому, что основные общественные устои и принципы, в системе которых только могут сформироваться как огромная созидающая сила основные права и свободы человека, приобрели в новейшую историческую эпоху мировое значение и влияние. Первоначально возникнув и укрепившись в передовых, наиболее развитых странах Западной Европы и Северной Америке, они расширения цивилизованного демократического процесса, экономического, социального, политического, духовного созревания других стран и народов, в силу закономерной повторяемости, общности развития и достигаемых результатов, приобрели стандартный, образцовый характер. На этой основе и сформировались международно-правовые демократические стандарты – права и свободы человека, обязательное следование которым является наиважнейшей гарантией прогресса цивилизации и демократии как всего мирового сообщества, так и каждой страны, каждого народа в отдельности.

          Второй вывод состоит в том, что права и свободы человека и гражданина – это такой системообразующий блок общественных отношений, который сам по себе выступает наиважнейшим устоем демократического гражданского общества и правового государства. 

          Третий вывод заключатся в том, что правовой статус личности, отвечающий общепризнанному международно-правовому стандарту, это активный фактор важнейших экономических, социальных, политических преобразований, нацеленных на все большее придание правам и свободам человека и гражданина реального характера, на содержательное углубление и обогащение этих прав и свобод, укрепление их гарантий. При этом процесс реализации прав и свобод имеет наиглавнейшей своей целью формирование свободной, цивилизованной и демократической личности. Права и свободы не самоценны. Свое подлинное значение они приобретают в качественных характеристиках личности, общества  и  государства.

          Четвертый вывод сводится к тому, что для народов, находящихся на сравнительно низких уровнях социальной организации и развития, приобщение к режиму соблюдения общепризнанных прав и свобод становится единственно возможным путем, ведущим к прогрессу, а не к деградации, распаду, исчезновению.

          Пятый вывод содержит в себе упоминание и, соответственно, ориентирует на то, что в наступившем новом столетии информационные, технологические, этнографические, экологические, и другие глобальные процессы, ставшие общечеловеческими, детерминированы реальным обеспечением всеми без исключения странами универсального кодекса прав и свобод человека. Вне рамок режима такого обеспечения, соблюдения и гарантирования прав и свобод становятся невозможными не только общественный прогресс, но и само нахождение в международном сообществе. Универсальный международно-правовой Билль о правах уже стал сердцевиной, наиболее значимой частью зримо формирующейся Конституции Мира.