Глава 4. ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЗАДЕРЖАННОГО

Задержанный по своему процессуальному положению является подозреваемым. В юридической литературе правовое положение подозреваемого неоднократно привлекало внимание исследователей^. Однако в свете Конституции СССР и Положения этот вопрос требует дополнительного рассмотрения.

Одним из проявлений развития демократических начал советского уголовного судопроизводства является закрепление в Конституции СССР нормы, согласно которой «никто не может быть признан виновным в совершении  преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом» (ст. 160). Действие этой нормы выходит за рамки правосудия. Она имеет более широкое значение, является одной из гарантий конституционно-о статуса граждан, требующего охраны личности и ее прав от неправомерных действий. в частности, от неосновательной уголовной ответственмо-сти. Но помещение указанной нормы в гл. 20 Конституция СССР, посвященной гдрапвооудию, означает, что она имеет особое значение для правильного осуществления судопроизводства, • является одним из его 'принципов, который в литературе нередко называется презумпцией невиновности обвиняемого.

Содержание этого принципа, по мнению Верховного Суда СССР, заключается в том, 'что «обвиняемый (подсудимый) считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в шрелуомотрепном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда» ^

' См. Р. Д. Рд^чое. Участники уголовно-процессуальяой деятельности по советскому праву. М., 1961; В. Я. Д^о^оа, Процессуальное положение подозреваемого.—В кн.: Практика применения нового уголовно-процессуального законодательства. М.., 1962; В. Л. Сг^елобскыД. Участники предварительного следствия в советском  уголовном  процессе. Ростов, 1966: Л. Л. У^былед. Институт подозреваемого в советском уголовном процессе. Автореферат кандидатской диссертации. М„ 1968; Л. С. Галкым, В. Г. ^о^еткоа. Процессуальное положение подозреваемого. М., 1968; С. 77. Декешко, Я. Л. ЛТитаыбмко Подозреваемый в советском уголовном процессе. Минск, 1969; В. Я. ДУпдлеа. Участники уголовного процесса. Минск, 1970 и др.

^ Постановление Пленуми Верховного Суда СССР №5 от 16 июня 1978 г. *0 практике применения судами законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту*.—«Бюлле.ен%# Верховного Суда СССР*, 1978, Mk 4, с. 9.

71

В данном случае речь идет о конкретизации ст. 160 Конституции СССР применительно к уголовному процессу, что нашло свое выражение в указании субъекта, на которого она распространяется — обвиняемый (подсудимый), и определении условий признамия их виновными:

а) доказанность вины в предусмотренном законом порядке; б) установление вины вступившим в законную силу приговором суда.

Таким образом, действие ст. 160 Конституции СССР в условиях уголовного процесса означает, что она распространяется и на лиц, в отношении которых ведется уголовное дело. К таким лицам в уголовном процессе относятся не только обвиняемый или подсудимый, но и подозреваемый.  Поэтому следует признать, что презумпция невиновности как принцип уголовного процесса распространяется также и на подозреваемого. Данный вывод имеет не только теоретическое, но и практическое значение, поскольку презумпция невиновности влияет на процессуальное положение тех участников процесса, на которых она распространяется. Такие вытекающие из принципа презумпции невиновности положения, как недопустимость переложения органами уголовного судопроизводства обязанности доказывания на обвиняемого^ или все сомнения, которые не представляется возможным устранить, должны толковаться в пользу обвиняемого (подсудимого)^, действуют и в отношении подозреваемого.

Мы разделяем мнение о необходимости дополнить уголовно-процессуальное законодательство при приведении его в соответствие с Конституцией СССР статьей о презумпции невиновности ^ За основу может быть взята упоминавшаяся формула Верховного Суда СССР, которая на наш взгляд, нуждается в дополнении. В ней наряду с обвиняемым и подсудимым следует указать подозреваемого. Кроме того, нужно придать презумпции невиновности значение объективного правового положения.

Формула «обвиняемый  считается  невиновным...» вызывает среди некоторых практических н научных работников возражения, так как следователь не может считать невиновным того, кому он предъявляет обвинение, в виновности которого он убежден. Кроме того, если обвиняемый считается невиновным,  то значит обвинение предъябляется невиновному, что противоречит уголовно-процессуальному  законодательству,  допускающему привлечение лица в качестве обвиняемого только при доказанности его виныы Но эти возражения неосновательны.

* См. ст. 14 Основ.

' См. постановление Пленума Верховного Суда СССР №5 от 16 июня 197В г.—«Бюллетень Верховного Суда СССР*, 1978, №4, с. 9.

' См. Д. Af. СоахщкыД. Актуальные проблемы правосудия в развитом социалистическом обществе—В ки.: Тезисы докладов Всесоюзной конференции «Задачч дальнейшего развития юридической науки в свете новой Кон' ституции СССР, конституций союзных и автономных республик». М^ 1978, с.  45.

Презумпция невиновности, Как правильно указывает профессор М. С. Строгович, нс субъективное мнение участника процесса о виновности обвиняемого, а объективное правовое положение. означающее, что закон считает обвиняямого невиновным до тех пор, пока те, кто считают его виновным, не докажут это и суд не вынесет обвинительный приговор о признании обвиняемого виновным^.

Поэтому в формулу «обвиняемый  считается невиновным...* желательно включить указание, кто считает обвиняемого неви-

новным

С учетом изложенного может быть предложена следующая редакция рассматриваемой формулы: «Закон считает обвиняемого (подозреваемого,  подсудимого)  невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в предусмотренном  законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда».

Презумпция невиновности не препятствует деятельности органов расследования по раскрытию преступлений и привлечению лиц, их совершивших, к суду. Наоборот, она предполагает активный и целеустремленный характер этой деятельности, требует, чтобы в каждом случае совершения преступления обвинение было доказано и появились основания для признания обвиняемого виновным по приговору суда.

Презумпция невиновности, как принцип советского уголовного процесса влияет не только на положение подозреваемого, обвиняемого,  подсудимого в уголовном процессе, но и на ха-ракгер деятельности  органов  уголовного  судопроизводства. С одной стороны, она стимулирует улучшение качества и повышение уровня деятельности органов расследования по раскрытию преступлений и изобличению лиц, их совершивших. С другой стороны, — создает гарантии против неосновательного привлечения в качестве обвиняемого, предания суду и осуждения, связывая признание судом виновности лица с несомненной доказанностью его вины.

Из презумпции невиновности вытекает, что подозреваемый имеет право на защиту. Об этом же говорится и в постановлении Пленума Верховного Суда СССР № Бот 16 июня 1978 г., где указывается, что это право осуществляется им в пределах и в порядке, установленных уголовно-процессуальным законо' дательством.

В свете Конституции СССР, уделяющей большое внимание усилению охраны прав граждан, рассмотрение вопроса о праве

* См. М. С. Сгрогоаик. Курс советского уголовного продесса, J". 1. М, 1968, с. 352. О презумпции невиновности см. такие Л. ^. /УоляялсыД. Вопросы теории советского уголовного процесса. М, 1956, с. 182—192; ^. Af. Мал-JM%3oe. Важная гарантия социалистического правосудия. Ростов-на-Дону, 1961: Г. Я, Доб/юаольскдя, Принципы советского уголовного  процесса. AL, 1971, с. 99^130 д др.

подозреваемого на защиту является актуальным. Разумеется, мы не претендуем на исчерпывающее его освещение, а хотим лишь привлечь внимание к наиболее важным аспектам  этой проблемы.

Представляется недостаточныы говорить о праве подозреваемого на защиту. Речь должна идти о большем — об обеспечении подозреваемому этого права. В ряде случчев подозреваемый ставится в более тяжелое положение, чем обвиняямый. Конституция СССР предусматривает необходимость обеспеченияяправа на защиту обвиняемому независимо от того, находится он под стражей или нет. Тем более такое право должно обеспечиваться лицу, которое заключено под стражу, в отношении которого нет достаточных доказательств для предъяяления обвинения, а имеются лишь данные подозревать его в преступлении, и которое тем не менее заключено под стражу.

Желательно, чтобы ст. 13 Основ уголовного судопроизводства и статьи УПК союзных республик, в которых закреплено конституционное положение об обеспечении обвиняемому права на защиту, были дополнены аналогичной нормой и в отношении подозреваемого. В ней следует предусмотреть, что подозреваемый имеет право на защиту; следователь и лицо, производящее дознание, обязаны обеспечить подозреваемому возможность защищаться от подозрения в преступлении, возникшего у органа, задержавшего лицо, установленными законом средствами и способами, а также обеспечить охрану его личных и имущественных прав. В последнем случае, поскольку речь идет об уголовном судопроизводстве, имеются в виду такие права, обеспечение которых требует процессуальных решений со стороны органов расследования. Например, принятие мер к охране имущества или жилища подозреваемого, если оно остается в результате задержания или предварительного заключения под стражу без присмотра.

Для обозначения лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления, в законодательстве используется два понятия: подозреваемый (ст. 32 Основ, ст. ст. 52 и 122 УПК РСФСР) и задержанный (ст. ст. 8, 10 и др. Положения). Понятием «подозреваемый» выражается процессуальное положение этих лиц, их процессуальные права при производстве по уголовному делу. Понятию «задержанный»  придается  более широкое значение. Им обозначается правовое положение указанных лиц не только в связи с привлечением к участию в уголовном деле, но и в связи с содержанием их в местах для задержанных.

Сказанное обязывает дифференцированно подходить к анализу их правового положения в процессуальной и непроцессуальной сферах и вместе с тем иметь в виду, что между этими сферами существует связь, ибо режим содержанияязадержанных под стражей подчинен достижению процессуальных целей задержания.

Остановимся на проблемных вопросах правового регулирования процессуального положения подозреваемого под углом зрения обеспечения его права на защиту.

Основы (ст. ст. 32 и 33) и УП^ союзных республик связывают появление в уголовном процессе фигуры подозреваемого с задержанием лица, подозреваемого в преступлении, или применением н отношении такого лица до предъявления  обвинения меры пресечения.

В ст. ст. 32 и 33 Основ предусматривается, что подозреваемый имеет право обжаловать действия лица, производящего дознание, следователя или прокурора,  давать объяснения или заявлять ходатайства. УПК союзных республик воспроизводяя с некоторыми уточнениями этот перечень прав и вместе с тем наделяют подозреваемого другими процессуальными правами (представляяь доказательства,  заявлять ходатайства и т. д.). Дальнейшее расширение и уточнение перечня его процессуальных прав связано с принятием Положения.

При определении объема прав, которыми следует наделять подозреваемого, нужно исходить из двух взаимосвязанных условий: первое — подозреваемому следует предоставить все те права, которые необходимы в условиях лишения свободы для осуществления защиты своих законных интересов; второе — эти права должныысочетаться с обеспечением достижения целей задержания, задач уголовного судопроизводства.

Все процессуальные права  подозреваемого условно можно подразделить на общие и специальные. К общим следует отнести те права, которыми задержанный пользуется на протяжении всего периода нахождения в этом качестве в уголовном процессе; к специальным — права, которые задержанный приобретает в связи с участием в конкретном следственном действии. Этого деления фактически придерживается законодатель. Например, в ст. 21 Основ (ст. 46 УПК РСФСР) дается перечень общих прав обвиняемого. Что же касается его специальных прав, которыми он пользуется при допросе, назначении и производстве экспертизы и т.д., то о них говорится в нормах УПК союзных республик, регулирующих производство отдельных следственных действий. Такая классификация прав имеет практическое значение. Требуя разъяснения обвиняемому, потерпевшему и другим участникам уголовного судопроизводства принадлежащих им процессуальных прав, закон исходит из того, что в этом случае должны  разъясняться  общие  права. Например, в ст. 149 УПК РСФСР прямо указывается, что при предъявлении обвинения следователь обязан разъяснить обвиняемому его права, предусмотренные ст. 46 УПК РСФСР.

Специальные права обвиняемого разъясняются ему при совершении соответствующего следственного действия. Так, согласно ст. 184 УПК РСФСР следователь обязан ознакомить обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы и разъяснить

76

его права, установленные ст. 185 УПК РСФСР. Правда, не всегда в статьяя УП^ союзных республик, регулирующих производство отдельных следственных действий, имеются достаточно четкие указания относительно перечня специальных прав, которые надлежит разъяснять лицам, участвующим в этих действиях.

Раздельное разъяснение общих и специальных прав участникам процесса является обоснованным.  Специальные права у участника процесса появляются не всегда, а только в случаях, когда он привлекается к участию в конкретном следственном действии. Следовательно, и ознакомить его надо с ними тогда, когда у него появляются эти права.

В дальнейшем мы остановимся на сравнительном анализе общесоюзных и республиканских норм, предусматривающих общие права подозреваемого, а также процессуальных и организационных гарантиях их осуществления.

Обжаловать действия  лица, производящего дознание, следователя и прокурора.  В Основах (ст. ст. 32, 33) и УПК большинства союзных республик речь идет об обжаловании действий указанных лиц. Иначе в УПК РСФСР (ст. 52), Украинской (ст. 73), Таджикской (ст. 53'), Армянской (ст. 47') и Киргизской (ст. 109) союзных республик, где подозреааемпму предостддлено право обжаловать не только действия органа расследования и прокурора, но и их решения. Представляется, что эта формулировка является более точной. В подтверждение сказанного можно сослаться на ст. ст. 21и 23 Основ, которые предусматривают право обвиняемого и его защитника обжаловать не только действия, но и решения соответствующих органов.

Обращает на себя внимание тот факт, что в УПК Узбекской, Грузинской и Казахской  союзных республик право подозреваемого на принесение жалобы неосновательно ограничено. Вопреки ст. 32 Основ УПК Узбекской (ст. ст. 103 и 110), Грузинской (ст 121) и Казахской (ст. 109) союзных республик не предусматривают права лица, задержанного по подозрению в совер шении преступления, приносить жалобы на действия прокурора.

Наконец, следует отметить, что наличие в ч. Зет. 32 и ч. 3 ст. 33 Основ разделительного союза «или» также неосновательно ограничивает право подозреваемого на обжалование, поскольку он по буквальному тексту этих статей может обжаловать действия только одного из указанных там органов. Но для такого ограничения нет никаких оснований, оно противореччт праву подозреваемого на защиту. Представляется, что здесь допущена редакционная неточность, которую следует устранить, заменив разделительный союз «или» соединительным «и» ^

^ УПК Украинской (ч. 2 ст. 73),  Молдавской (ст !04) н Киргизской (ст 109) союзных республик воспроизвели рассматриваемую норму Основ в такой редакции, которая ие порождает ограшмений, вызваидых разделительным союзом «иди*.

Характерно, что в отношении обвиняемого и его защитника закон таких ограничений не делает. В ст. ст. 21 и 23 Основ, где предусматривается их право приносить жалобы, употребляется союз «и», означающий в данном случае, что жалоба может приноситься обвиняемым и его защитником на действия всех этих органов. Но если закон не предусматривает указанных ограничений в отношении обвиняемого, то тем более они недопустимы в отношении подозреваемого, т. е. лица, в отношении которого еще не имеется достаточных доказательств для предъявления обвинения.

Давать объяснения. Об этом  праве подозреваемого указывается в Основах (ст. ст. 32, 33), Положении (ст ст. 10 и 3) и УПК союзных республик". Вместе с тем в уголовно-процессуальном законодательстве для обозначения сообщений подозреваемого, которые он делает во время производства по уголовному делу, используется и другой термин — «показания подозреваемого». Возникает вопрос, в каком соотношении находятся эти понятия и каково их отношение к процессуальному положению подозреваемого.

Существенное значение для понимания этого вопроса имеют соображения, высказанные профессором М. С. Строговичем относительно объяснений и показаний обвиняемого °.

Распространяя их на подозреваемого, можно прийти к следующим выводам. Показания подозреваемого — это делаемые им на допросе сообщения об обстоятельствах, послуживших основанием для его задержания или заключения под стражу, а также по поводу иных известных ему обстоятельств по делу. Поскольку подозреваемый обладает правом на защиту, он не только сообщает об известных ему фактах, но в то же время, нередко, приводит аргументы, направленные на опровержение подозрения, на смягччние своей виновности, на обоснование ходатайства об освобождении из-под стражи. Это значит, что показания подозреваемого, т. е. его сообщения о тех или иных фактах, обстоятельствах дела, в то же время являются его объяснениями, в которых выражается отношение подозреваемого к подозрению и при помощи которых он защищается от него.

Иначе говоря, показания подозреваемого и объяснения подозреваемого выражают разные стороны одного и того же сообщения подозреваемого, которое он делает на допросе и которое имеет доказательственное значение.

Однако не всегда объяснения подозреваемого являются одновременно его показаниями. Объяснения могут быть даны и во время допроса, и при производстве иного процессуального действия, однако в последнем случае они не будут являться пока-

* В УПК Киргизской ССР при перечислении прав подозреваемого гомо-рится о праве давать показанил, а не объяснения (ст 109).

* См. Л(. С. Сгрогоеыщ. Курс советского  уголовного процесса, т. 1. М., 196& с. 414—415.

заниями и не имеют доказательственного значения. Так, согласно ст. 3 Положения в протоколе задержания приводятся объяснения задержанного. Эти объяснения, полученные вне допроса, не являются показаниями и поэтому не имеют доказательствен ного значения ^.

Право подозреваемого давать объяснения (как средство его защиты) включает в себя как объяснения, содержащиеся в его показаниях, так и объяснения, даваемые им в уголовном процессе, но вне допроса.

Заявлять ходатайства. Это право, будучи предусмотрено Основами, получило конкретизацию в УПК союзных республик.

Согласно ст. 131 УПК РСФСР и соответствующим статьям УП^ ряда других союзных республик следователь обязан удовлетворить ходатайства подозреваемого, обвиняемого, его защитника, а также потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей о производстве следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, могут иметь значение для дела. Здесь, как правильно отмечалось в литературе, ходатайства ограничены след' ственными действиями, которые необходимы для собирания и проверки доказательств, всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела ".

Но такое ограничение является неоправданным, противоречит Основам. Согласно ст. 13 Основ обеспечение обвиняемому права на защиту включает в себя обязанность органов уголовного судопроизводства обеспечить охрану его личных и имущественных прав. Соответственно обвиняемый в процессе реализации своего права на защиту может возбуждать ходатайства, касающиесяяне только доказывания, но и защиты его личны; и имущественных прав. Этот вывод распространяетсяяи на подозреваемого, для которого заявление ходатайств точно так же является одним из средств осуществления права на защиту. Обес-

" Аналогичное положение имеет место в случаях, когда подсудимый в последнем слове сообщает суду о новых обстоятельствах. Например, он ранее не признавал себя виновным, а в последнем слове признал или рассказал о соучастниках преступления и т. д. Это также объяснение. Но, как отметила Судебная  коллегия  Верховного Суда СССР в определении от 7 октября 1944 г. по делу М„ заявления* сделанные подсудимым в последнем слове, не могут рассматриваться как доказательства по делу. Они могут лишь служить поводом для возобновления судебного следствия, как это указано в примечании к ст. 309 УПК (имеется в виду УПК РСФСР 1923 г—^. Г.), если в нем раскрываются новые обстоятельства цо делу. Поэтому, если подсудимый, отрицавший при допросе его судом свою вину, в последнем слове признает себя виновным в предъявленном ему обвинении, то суд должен возобновить судебное следствие и вновь допросить подсудимого. Только результаты этого допроса могут быть предметом обсуждения судом как доказательства по делу («Вопросы уголовного процесса в практике Верховного Суда СССР*. М., 1948, с. 19).

" См. С. Л. Декешко, Е. Л. Л^огеыеняо. Подозреваемый в советском уголовном процессе. Минск, 1969, с. 72.

печение данного права требует предоставления подозреваемому возможности заявлять ходатайства и по другим вопросам,  не связанным непосредственно с доказыванием (о применении акта об амимсши, о предоставлении свидания с родственниками или другими лицами, о принятии мер к охране личного имущества и т. д).

Представляется, что позиция УПК Азербайджанской (ст. 134), Грузинской (ст. 138) и Узбекской (ст. 115) союзных республик, где пpeдуcмa^pивacтcя возможность заявления подозреваемым и другими участниками процесса ходатайств не только о производстве следственных действий, но и по иным вопросом предварительного следствия, япляется более убедительной.

В УПК шести союзных республик установлен срок рассмотрения названных ходатайств. УПК Украинской (ст. 129), Азербайджанской (ст. 13^), Грузинской (ст. 138), Узбекской (ст. 115) союзных республик требую r рассмотрения ходатайств в течение трех суток; УПК Туркменской ССР (ст. 147) — в течение суток; УПК Казахской GCP (ст. 99) —в течение 24 часов. Представляется, что опыт законодательного ограничения срока рассмотрения ходатайств заслуживает распространения и в других союзных республиках.

Поскольку речь идет только о рассмотрении ходатайства, то, по нашему мнению, для эгого достаточно одних суток. Срок желательно определять не часами, а сутками, ибо порядок исчисления различный (см. ст. 103 УПК РСФСР). В законе процессуальный срок указывается  в  часах лишь в исключительных случаях (например, при определении продолжительности задержания).

• УПК большинства союзных республик предусматривает, что о результатах рассмотрения ходатайств уведомляется лицо, заявившее ходатайство. При удовлетворении ходатайства уведомление носит устный характер. В случае полного или частичного 01каза в удовлегворении ходатайства составляется мотивированное постановление, которое объявляется подозреваемому.

УПК Азорбайджанской (ст. 134), Грузинской (ст. 138), Казахской (ст. 99) и Узбекской (ст. 115) союзных республик предусматривают уведомление подозреваемого и других участников процесса только при отклонении ходатайства. Видимо, если ходатайство удовлетворено, то подозреваемый такое решение не будет обжаловать и поэтому для него уведомление о принятом решении не имеет значения.

Отсутствие уведомления о положительном разрешении ходатайства вызывает у подозреваемого чувство неопределенности. Поэтому преде гавлястся более убедительной позиция тех кодексов, которые предписывают извещать участников процесса, в том числе подозреваемого, о результатах  рассмотрения  ходатайств во всех случаях, независимо от характера принятого решения,

79

УПК ряда союзных республик в связи с вынесением постановления об отказе в удовлетворении ходатайства требуют, чтобы постановление было мотивировано (ст. 129 УПК Украинской, ст. 99 УПК Казахской, ст. 118 У ПК Армянской союзных республик). Другие УПК  предусматривают не мотивированность постановления, а указание в нем мотивов отказа. «Мотив» и «мотивировка» — понятия нс тождественные. Однако в данном случае, как нам представляется, речь идет об одном и том же, — о нотивированности. Поэтому использование разных терминов является неоправданным. Более того, в статьях УПК союзных республик, где речь идет о вынесении аналогичных постановлений при окончании' предварительного  следствия, всюду говорится только об их мотивированности (ст. ст. 200 и 204 УПК РСФСР, 177 и 181 УПК Молдавской ССР и соответствующие статьи УПК других союзных республик).

Закон не требует определенной формы ходатайства, которое может быть сделано устно или письменно. В последнем случае его приобщают к уголовному делу. Устное ходатайство, если оно сделано во время следственного действия, заносится в протокол производства этого действия. Такой вывод вытекает, по нашему мнению, из ст. 102 УПК РСФСР, где указывается, что в протоколе излагаются, в частности, заявления лиц, участвовавших при производстве следственного действия. Заявления могут включать в себя и ходатайства.  Желательно  было бы эту статью уточнить, указав в ней не только на заявления, но и на хода-дайства.

В тех случаях, когда ходатайство возбуждается вне процессуального действия или во время  действия, при производстве которого протокол не составляется, оно заносится в самостоятельный протокол, который  подписывается лицом, сделавшим ходатайство, и лицом, составившим протокол.

Обращает на себя внимание тот факт, что в УПК Латвийской ССР в разделе общих условий предварительного следствия вообще нет нормы об обязательности удовлетворения имеющих значение для дела ходатайств участников процесса, а в УПК Литовской ССР эта норма касается только ходатайств обвиняемого и его защитника (ст. 172). Если рассматривать требование закона об обязательном удовлетворении указанных ходатайств к&к одну из процессуальных гарантий права участников процесса заявлять ходатайства, то отсутствие такой гарантии в названных  кодексах в отношении подозреваемого и других участников процесса следует признать пробелом в законе.

Таким образом, законодательное урегулирование в союзных республиках права подозреваемого заявлять ходатайства и порядка рассмотрения и разрешения должно включать в себя нормы, предусматривающие предмет ходатайства, процессуальную форму фиксации, кто и в какой срок его рассматривает, обязательность удовлетворения ходатайств,  имеющих значение для

80

дела, а равно для охраны личных и имущественных прав подозреваемого, вынесение мотивированных постановлений об отказе в удовлетворении ходатайств, уведомление подозреваемого о результатах рассмотрения ходатайств.

Давать показания и заявлять ходатайства на  родном  языке,  а  также  пользоваться услугами переводчика. Это право обеспечивается подозреваемому ст. II Основ в случае, когда он не владеет языком, на котором ведегся судопроизводство.

Более подробно рассмотрим права подозреваемого, которые не предусмотрены Основами, но закреплены в Положении и УПК союзных республик. К ним относятся: знать, в чем подозревается, требовать проверки прокурором правомерности задержания, заявлять отвод, представлять доказательства, участвовать в производстве отдельных следственных действий. На некоторых из них мы остановимся.

Знать, в чем подозревается. Раньше это право выводилось из требования УПК большинства союзных республик объявлять подозреваемому перед допросом, в совершении какого преступления он подозревается  (ст.  123 УПК  РСФСР и т. д.)". В настоящее время оно прямо предусмотрено в ст. 10 Положения. Осуществление этого права позволяет подозреваемому активно участвовать в проверке возникшего против него подозрения, доказывать свою невиновность и т. д.

Возникает вопрос, в каком объеме следует разъяснять подозреваемому сущность подозрения. Следует согласиться с высказанной в литературе рекомендацией, что в таких случаях недостаточно сообщить подозреваемому только наименование преступления, в когором он подозревается.  Необходимо,  чтобы формула подозрения включала в себя и указание на те конкрет-• ныс обстоятельства преступления, о которых можно сообщить подозреваемому без ущерба для интересов расследования (время, место совершения преступления и некоторые другие данные) '^.

Объявление подозреваемому, в совершении какого преступления он подозревается, должно делаться перед допросом, на что имеется прямое указание в УПК союзных республик (ст. 104 УПК Узбекской ССР, ст. 110 УПК Киргизской ССР, ст. 110 УПК Казахской ССР, ст. 123 УПК РСФСР и т. д.)".

'* Такого требования не содержится только в УПК Эстонской ССР и Белорусской ССР.

^ См Я. С. Голким, Д. Г. ^о "легкое. Процессуальное положение подозреваемого. М., 1968, с. 5; С. /7. Декежко, Я. Л. Л4сгеыекко. Подозреваемый в советском уголовном процессе. Мидск, 1969, с. 53—54.

'* Противоречит закону  рекомендация Комментария, согласно которой разъяснение подозреваемому сущности подозрения возможно в начале или в ходе допроса (Комментарий к Уголовно-процеосуальному кодексу РСФСР. М., 1976. с. 120).

В криминалистической литературе можно встретить рекомендапян органам расследования, чтобы они при допросе  подозреваемого сами решали,

б Зак. 163                                                           81

Требовать проверки прокурором правомерности задержания (ст. 10 Положения). Это новая норма в советском праве. Ее появление связано с общей тенденцией к усилению охраны прав граждан в период зрелого социализма. Она выражает расширение процессуальных гарантий против незаконного лишения свободы задержанного.

Права подозреваемого  распространяются как на лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления, так и на лицо, к которому применена мера пресечения до предъявления обвиненияя Исключение составляет рассматриваемое право, которым наделяется только задержанный. В качестве гарантии осуществления этого права закон возлагает на администрацию места содержания задержанных обязанность немедленно сообщать прокурору о заявленном требовании со стороны последних.

Анализируемое право по своей природе яяляется уголовно-процессуальным. Это определяется тем, что его субъектом является участник уголовного процесса, появляется оно в связи с процессуальным действием — задержанием, направлено  на проверку соблюдения процессуальных условий совершения этого действия, реализуется в рамках уголовно-процессуальных отношений, возникающих между подозреваемыми и прокурором как участниками уголовного судопроизводства. Следовательно, указание на это право должно содержаться в процессуальном общесоюзном законодательстве при перечислении  прав  задержанного.

Заявлять отвод. Одной  из  гарантий  всестороннего, объективного и полного исследования  обстоятельств дела является норма, согласно которой судья, народный  заседатель, прокурор, следователь, лицо,  производящее  дознание, секретарь судебного заседания, эксперт и переводчик не могут принимать участия в производстве по уголовному делу и подлежат отводу, если они лично, прямо или косвенно заинтересованы в этом деле (ст. 18 Основ). В развитие этой нормы УПК союзных республик предусматривают перечень конкретных обстоятельств, которые свидетельствуют о возможной заинтересованности указанных лиц в исходе дела, и потому исключают их участие в судопроизводстве. Такие обстоятельства образуют основания от-

«когда тактически правильно объявить ему о содержании возникшего подозрения и использовании имеющихся к этому времени доказательств для его проверки* (Л. В. ^Тулоа, Л. Д. ^естеремко. Тактика следственных действий. Минск, 1971, с. 92). Эта рекомендация также противоречит закону и является неправильной по существу. Объявление подозреваемому сущности подозрения представляет собой процессуальную гарантию одного из прав подозреваемого. Значит, по всем уголовным делам она должна осуещствляться в соответствии с единым правилом и не может зависеть от тактячесжих сооб* ражевий следователя, от выбора им момента использовавия тех или иных доказательств.

вода, которые могут быть заявлены обвиняемыми, потерпевшими и некоторыми другими участниками процесса.

Этим  правом  пользуется и подозреваемый, но не во всех союзных  республиках и не в одинаковых  пределах. В УПК Армянской ССР  (ст. ст. 36, 41, 126, 126' и 127) и Литовской ССР (ст. ст. 46, 51, 152, 152^ 209) предусматривается, ччо подозреваемый может заявить отвод прокурору, лицу, производящему дознание, следователю, переводчику, эксперту и специалисту.

Указанным лицам, кроме прокурора, подозреваемый может заявить отвод н по УПК РСФСР, Белорусской,  Молдавской, Киргизской и Таджикской союзных республик.

Более ограничена сфера применения этого права подозреваемым в УПК Латвийской ССР и Туркменской ССР, где он может заявить отвод только следователю и лицу, производящему дознание (в Латвийской ССР — также и специалисту).

В Украинской, Грузинской, Азербайджанской, Казахской и Узбекской союзных республиках подозреваемый правом отвода не пользуется.

Представляется, что отмеченные различия в регулировании права подозреваемого на отвод не имеют принципиальных оснований. Более того, они противоречат интересам всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела.

Важное значение для осуществления рассматриваемого права подозреваемого и других участников процесса имеет законодательное урегулирование порядка отвода следователя и лица, производящего дознание. Наиболее полно это сделано в У ПК Литовской (ст. 51), Латвийской (ст. 46), Таджикской (ст. 47), Молдавской (ст. 41), Киргизской (ст. 48), Казахской (ст. 39) и Азербайджанской (ст. 48) союзных республик.

С учетом постановлений республиканского законодательства рассматриваемый порядок выглядит следующим образом: заявление об отводе может быть как письменным, так и устным; устные заявления заносятся в протокол, подписываемый заявителем и лицом, принявшим заявление. Прямого указания на возможность различной формы заявления при отводе в законе нет. Но такой порядок установлен У ПК союзных республик для порядка обжалования, а жалоба есть разновидность заявления. Поэтому этот порядок может быть распространен и на подачу заявлений об отводе.

Отвод должен быть мотивирован, на что имеется  прямое указание в УПК Литовской ССР (ст. 51), Латвийской ССР (ст. 46), Таджикской ССР (ст. 47). Этим требованием следует руководствоваться и в других союзных республиках.

Такой вывод вытекает из норм закона, которые связывают отвод с наличием оснований. Безмотивный отвод невозможно правильно разрешить. Вопрос об отводе следователя или лица, производящего дознание, разрешается прокурором. Заявление

б*                                                                    83

об отводе подается непосредственно прокурору либо через лицо, производящее дознание, или следователя, которым заявлен отвод. В последнем случае лицо, производящее дознание, или следователь обязаны направить  указанное  заявление в течение 24 часов со своими объяснениями прокурору ^.

Существенные расхождения в законодательстве союзных республик имеются по вопросу о сроке разрешения прокурором заявления об отводе. По существу заяяления  прокурор обязан принять решение в течение 24 часов (УПК Молдавской ССР — ст. 4!, Украинской ССР — ст. 60, Белорусской ССР — ст. 47, Туркменской ССР — ст. 48); двух суток с момента получения заявления (УПК Литовской ССР — ст. 51, Латвийской ССР — ст. 46, Таджикской ССР — ст. 47); трех суток (УПК Киргизской ССР — ст. 48,  Казахской ССР — ст. 39,  Азербайджанской ССР — ст. 48, Эстонской ССР — ст. 119).

В тех союзных республиках, где срок не установлен, следует по аналогии руководствоваться сроком, установленным для рассмотрения прокурором жалоб.

Следует отметить, ччо не во всех УПК указан момент, с которого исчисляется срок. Это может отрицательно сказаться на единообразном применении закона.

Рещение прокурора, по заявлению об отводе  излагается в форме постановления. О принятом решении уведомляется лицо, сделавшее заявление. Производство расследования до разрешения прокурором вопроса об отводе не приостанавливается.

В случае расследования преступления несколькими следователями состав следователей объявляется подозреваемому и Другим уччстникам процесса при разъяснении права на отвод (ст. 129 УПК РСФСР).

Представлять доказательства. Прямое указание на это право содержится в ст. 109 УПК Киргизской ССР. В УПК других союзных республик оно вытекает из статьи, регламентирующей собирание доказательств (ст. 70 УПК РСФСР, ст. 64 УПК БССР и т. д.), где в качестве одного из способов собирания доказательств указывается представление доказательств подозреваемым, обвиняемым и другими лицами. В данном случае право подозреваемого и способ собирания доказательств имеют одно и то же наименование. В общесоюзном законодательстве названное право подозреваемого не предусматривается.

В литературе относительно права подозреваемого представлять доказательства существуют разные мнения. Одни авторы полагают лто подозреваемый в порядке реализации настоящего права может представлять только вещественные и письменные источники доказательств". Другие считают, что ч. 2 ст. 70 УПК

" См. ст. 51 УПК Литовской ССР, ст. 46 УПК Латвийской ССР и ряда других союэзых республик.

" С. Л. Декешко, f. Л. Мдгаыемко. Подозреваемый в советском уголов-юм продеосе. Микск, 1969, с. 6^—69.

84

РСФСР «имеет в виду не только представление самих доказательств в «натуре», но и представление сообщений об их наличии — об обнаруженном месте происшествия, следах и других вещественных объектах, не могущих быть доставленными к следователю (в суд); о лицах, которым, возможно, известны обстоятельства дела и наличие доказательств; о том, что лицу, представляющему сообщение, известны обстоятельства дела и т. д.»".

Столь широкое толкование понятия «представление доказательств» является неосновательным. Указанные сообщения, если они исходят от подозреваемого или обвиняемого, являются составной частью их объяснений, данных во время показаний. Процессуальным способом получения данной информации является допрос. Необходимости в использовании другого процессуального способа представления доказательств здесь не возникает, ибо нет той специфики, которая присуща этому способу. Аналогичное положение имеет место, если указанные сообщения поступают от любых других лиц.

Наконец, следует иметь в виду, что сообщения о местонахождении следов или об источниках, которым что-либо известно по делу, это еще не доказательства в смысле ст. 16 Основ, и, тем более, не их представление. Поэтому мы разделяем первую точчу зрения.

Подозреваемый может представлять доказательства только органу расследования и прокурору, в то время как другие участники процесса могут представлять их также и суду.

При задержании возможности для осуществления рассматриваемого права ограничены. Это объясняется тем, что вслед за задержанием производится личный обыск подозреваемого и все, ччо может иметь отношение к делу, если будет обнаружено, изымается.

Большие возможности в этом отношении имеют подозреваемые, к которым до предъявления  обвинения применена мера пресечения, не связанная с заключением под стражу.

Важнейшей гарантией осуществления права участника процесса представлять доказательства является правовая регламентация приема доказательств органами уголовного судопроизводства. Но в настоящее время такой регламентации нет. Вопрос этот весьма актуальный, так как затрагивает интересы различных участников процесса.

Его положительное решение будет содействовать всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела. В соответствии со ст. 27 Основ ца органы уголовного судопроизводства возлагается обязанность разъяснять участвующим в деле лицам их права. Речь идет о процессуальных правах. Иное положение наблюдается при задержании. Здесь задержанный приобретает не только процессуальные, но и другие  права, а

" Теория доказательств в советском уголовиом процессе, жэд. 2-«* М„ 1973, с. 377. @5

также обязанности, связанные с режимом его содержания под стражей. Так, согласно ст. 10 Положения задержанные имеют право:

—обращаться с жалобами и заявлениями в государственные органы, общественные организации и к должностным лицам в порядке, установленном ст. 10 Положения;

—пользоваться своей одеждой и обувью, а также другими необходимыми предметами и вещами, перечень которых определяется Правилами внутреннего распорядка в местах содержания задержанных.

Вместе с тем задержанные обязаны соблюдать требования Положения и указанные Правила внутреннего распорядка. Следовательно, можно сделать вывод, что норма ст. 10 Положения о разъяснении  задержанным их прав и обязанностей распространяется не только на процессуальные, но и на другие указанные в названной статье права, а также обязанности этих лиц.

Возникает вопрос, когда и кем должно осуществляться такое разъяснение. Частично ответ на этот вопрос мы находим в УПК ряда союзных республик, но решают они его по-разному. Уголовно-процессуальные кодексы РСФСР (ст. 123), Азербайджанской (ст. 123), Армянской (ст. 112), Латвийской (ст. 123), Литовской (ст. 138) и Туркменской (ст. 133) союзных республик предусматривают, что права подозреваемого должны быть ему разъяснены перед допросом, о чем делается отметка в протоколе допроса.

Иначе в УПК Украинской ССР, где указывается, что о разъяснении прав подозреваемому отмечается в протоколе задержания или в постановлении об избрании меры пресечения (ст. 73). В данном случае закон исходит из того, что разъяснение прав подозреваемому происходит при его ознакомлении с указанным протоколом или постановлением.

В УПК остальных союзных республик вообще нет никакого указания на необходимость  разъяснения  подозреваемому его прав и обязанностей. Поскольку Положение является общесоюзным законом, то следует признать, что и в этих  республиках должно быть обеспечено разъяснение задержанному его прав. Возникает необходимость в соответствующих дополнениях УПК. Представляется, что позиция УПК УССР, где разъяснение прав связывается с моментом, когда лицо ставится в процессуальное положение подозреваемого, является более убедительной. Разумеется, в тех случчях, когда лицо, задерживаемое по подозрению в совершении преступления, находится в нетрезвом  состоянии, разъяснение ему прав в момент задержания  нецелесообразно, так как нет уверенности, что он может их понять. В подобных случаях разъяснение прав следует производить перед допросом подозреваемого.

86

Существующий образец  типового  бланка  протокола задержания предусматривает, что права и обязанности задержанныы разъясняются им после ознакомления с протоколом задержания. Но такой порядок не соответствует УПК РСФСР, Азербайджанской и других союзных республик, где закон требует, чтобы разъяснение прав подозреваемому происходило перед его допросом. Данное обстоятельство следует иметь в виду при изготовлении бланков указанных протоколов в этих республиках.

Ранее речь шла о разъяснении процессуальных прав. Что же касается прав и обязанностей задержанных, вытекающих из режима содержания, то их разъяснение является составной частью деятельности администрации мест содержания задержанных по обеспечению порядка в этих местах. Ведомственным указанием установлено, что после производства в ИВС личного обыска, опроса и санитарной обработки поступивших туда задержанных дежурный по ИВС знакомит их с Правилами внутреннего распорядка.

В УПК тех союзных республик, которые требуют разъяснения подозреваемому процессуальных прав, как правило, речь идет о трех правах, указанных в Основах (давать объясненияя заявлять ходатайства, приносить жалобы) ". Но такое ограничение является неоправданным. Ранее мы установили, что подозреваемый в течение всего периода пребывания в этом качестве пользуется и рядом других процессуальных прав, предусмотренных Положением и законодательством союзных республик.

Применительно к обвиняемому и другим участникам процесса закон прямо указывает на необходимость разъяснения им всего комплекса их прав (см. ст. ст. 136, 137, 149 УПК РСФСР и соответствующие статьи УПК Других союзных республик). Это необходимо в целях обеспечения активного участия названных лиц в уголовном судопроизводстве, возможности защиты ими своих интересов. Подозреваемый также является участником процесса. Поэтому разъяснение ему процессуальных прав, так' же как и другим участникам процесса, должно осуществляться на общих началах, т. е. в полном объеме.

Для обеспечения единообразной практики разъяснения подозреваемому всех его прав, желательно, чтобы в бланках документов (протокол задержания, протокол допроса подозреваемого), где делается отметка о разъяснении прав, содержался конкретный перечень этих прав. Кроме того, было бы желательно распространить на подозреваемого  норму, согласно которой разъяснение прав обвиняемому, гражданскому истцу и другим участникам процесса должно удостоверяться подписью этих лиц (см. ст. ст. 137, 149 УПК РСФСР и др.).

"Бет. 109 УПК Киргизской ССР дан более полныы перечень прав подозреваемого. ^   87

В Основах выделена группа участников процесса (обвиняемый, его защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и представитель их интересов) и определены права и обязанности этих лиц в уголовном судопроизводстве. Перечисленные лица объединены в одну группу в связи с тем, что их участие в уголовном судопроизводстве связано с защитой в уголовном процессе своих интересов или интересов представляемых ими лиц.

Определение в Основах прав и обязанностей упомянутых участников процесса обеспечивает твердый правовой статус каждого из них на всей территории нашей страны, создает единые начала для правового регулирования их процессуального положения в законодательстве союзных республик.

Основы нс отнесли подозреваемого к рассматриваемой группе участников процесса. В результате его правовое положение определено в законе менее полно. Между тем признак, по которому выделена указанная группа участников процесса, дает основание отнести к ней и подозреваемого ^. Он также защищает в уголовном процессе  свои  интересы и наделен необходимыми процессуальными правами и обязанностями. Поэтому правовой статус подозреваемого должен в таких же пределах как и для других участников процесса получить урегулирование в общесоюзном законе.

В целях дальнейшего совершенствования правового регулирования процессуального положения подозреваемого желательно включить в раздел II Основ статью о подозреваемом. В ней по аналогии со статьями, посвященными  другим  участникам процесса, дать понятие подозреваемого и перечислить его процессуальные права в полном объеме. При этом в отношении задержанного, в отличие от других подозреваемых, следует оговорить, что он пользуется правом требовать проверки прокурором правомерности задержания. Опыт подобной оговорки имеется в ст. 21 Основ, где речь идет о правах обвиняемого, а оговорка сделана в отношении права  подсудимого на последнее слово, которым другие обвиняемые не наделены.

^ Прямое указание на подпзреваемого как на участника процесса содержится в УПК РСФСР (ст. 52), Армянской (ст. 47'). Литовской (ст. 59) и Таджикской (ст. 531) союзных республик.