ГЛАВА 11 АВОСОЗНАНИЕ И ИНТУИЦИЯ СУДЬИ

Сознательная сторона работы судьи — это важный вопрос с точки зрения правовой нормативности и всего общественного процесса. В нем судейское правосознание предстает не как воображаемое, а как зависимость, воз­никающая вследствие действительных отношений.

Отправной вопрос: в каком отношении правильно го­ворить о судейском правосознании как о чем-то отли­чающемся от других явлений? Бесспорно, что общест­венный статус судьи может восприниматься как инсти­тут. Однако сознание судей как социальной группы, об­разовавшейся в результате общественного разделения труда,-с точки зрения применения права не имеет крите­рия, по которому его можно характеризовать, хотя соз­нание, вероятно, и может представлять интерес с точки зрения социологии. Впрочем, один из указанных методов исследования позволяет определить место судей в струк­туре общества.

Искомым отношением является сама рабочая дея­тельность судей. Их деятельность общественно обособь

116

117

лена. Этот вид работы, возникший в процессе общест*; венного разделения труда, в силу своих особенностей целесообразная деятельность. Своеобразие судейской ра­боты обосновывается самостоятельным аналитическим единством судейского сознания и вместе с тем обосновы­вает ее восприятие как часть объективной действитель­ности.

Правосознание судьи — это субъективное отношение в судопроизводстве, оно является частью права и созна­ния в применении права как в рабочем процессе. Право­сознание судьи — это абстракция, не сводимая к меха­нической, математической сумме индивидуального пра­восознания судей1, как не является этой совокупностью и идейное его содержание. «Постоянная» судебная практика или же судопроизводство, которые на самом деле часто меняются, одинаково и в целом изменяют со­держание своего полного объема. Это.означает модифи­кацию деятельности не отдельных судей, а всех судей и вместе с тем показывает движение сознания судьи в применении права, а также динамизм элементов позна­ния, отношения и приспособления. Существует и способ размещения правосознания судьи в системе, как и пола-гание сознания, определенного в предметности объектив­ным наличием его в отношениях. Идеологическое нечто, утвердившееся политико-государственно-правовой силой, в своей объективности стало законом и правосознанием, включая и правосознание судьи, но они не антиподы и не могут противоречить друг другу. Право,- как один из регуляторов общественных отношений, действует через правосознание и с его помощью2, но оно не растворяется и не исчезает при опосредовании правосознанием судьи. Продукт, объективизировавшийся в рабочем процессе,—■ судебный приговор несет в себе признаки того опосредо­вания, в котором он осуществлен, в том числе и право­сознание судьи, хотя в нем в первую очередь конкрети­зируется сила правовой нормы.

Здесь возникают два вопроса. С одной стороны: ка­ким образом правосознание судьи как идейность инте­грируется в право и как оно составляет с ним одно целое? С другой стороны: каким образом оно вписыва­ется в правосознание других судей и как оно проявляет^ ся в правосознании отдельных судей?

В отношении первой взаимосвязи небезразлично, что правосознание судьи является    относительно самостоя-

118

тельной частый пра&осозйания как общественной формы сознания. Самостоятельность правосознания судьи обос­новывают такие объективные отношения, по которым применение права судом социально и исторически ста­бильно, предметно и является реальной совокупностью связей.

Правосознание судьи существует в этой совокупнос­ти, а при перенесении в категорию классового сознания оно становится частью его и соответствует правосознанию господствующего класса, но не совпадает с ним. В мас­совом процессе судопроизводства применение права реализуется как масса индивидуальных отношений. По­этому относительный объект правосознания судьи тоже не является единичностью, а есть всеобщность опреде­ленного объема. Данная всеобщность составляет реаль­ную основу того, чтобы действие права постоянно гар­монировало с постоянным развитием Общества. В этом процессе правосознание судьи выражается в форме принципов, идей, которые остаются в рамках правовой нормативности, связываются с объективностью позитив­ного права и объективизируются операциями примене­ния права. Образующиеся таким образом правовые принципы, руководящие идеи применения права опреде­лены в их объекте и посредством их объекта, но возни­кают они в сознании. Возникают данные принципы не так, что судья как бы реконструирует смысл правовой нормы, как это полагает К. Рот-Стилоу3, а в единстве познания и отношения, относительности и приспособле­ния обобщенных предметных ситуаций.

В связи со второй взаимосвязью видно, что индиви­дуальное сознание судьи — это общественное сознание. Существование человека является общественным суще­ствованием, его сознание вступает в связь с обществен­ными явлениями, и вместе с тем оно—-способ проявления общественного сознания. Частное проявление всеобщнос­ти правосознания судьи является индивидуальным правосознанием. Это никоим образом не редукция со­знания судьи, как и не редукция правосознания господ­ствующего класса. Даже в индивидуальном сознании судьи ни результат познания и его последствия, ни ди­намика личности не зависят от влияния ситуации, в ко­торой протекает деятельность судьи. Условия деятель­ности и связанная с ними проблематика определены все­обще. В ограничении норм организационного, функцио-

119

йального и материального права должны реализовывать-1 ся целенаправленные  меры, но не исключена и возмож- \ ность  случайностей.   Указанные  условия   вынуждают к 1 обособленному функциональному порядку внешнее тече-1 ние действий судьи и его   внутреннее   поведение,   т. е. мышление, внимание, память и т. д., и прочие психоло­гические моменты/Все это опосредования.    Вследствие своего   наличного   бытия   они   по-разному   оказывают объективизирующее влияние и придают сущности, вы­ступающей в качестве явления, большое многообразие, различную моментность. В индивидуальном правосозна­нии судьи есть такие моменты и элементы, которые по своей объективности могут иметь только индивидуальное содержание.

Опосредующим моментом будет характер, темпера­мент, способность контакта с другими и т. д., хотя они в реальности своего в-себе-бытия вообще не имеют правового оттенка, а в реальности своего для-себя-бы-тия, в объективных правовых ситуациях остаются только отдельными моментами юридически сознательного. С индивидуумом связана и интуиция. Все названные мо­менты являются факторами индивидуального сознания судьи, и в этой своей сущности они трансформированно проявляются во внешней деятельности людей в судопро­изводстве. Как.решения отдельных судей представляют собой процесс правосудия, так и индивидуальное право­сознание судьи в своем содержании и объеме не может быть отождествлено с более общей категорией правосоз­нания— с правосознанием судьи. Многие буржуазные юристы приходят к ошибочным определениям, потому что они отождествляют правосознание судьи с индиви­дуальным правосознанием судьи и тем самым стирают границы между явлением и сущностью. Правосознание судьи как качество тотальности в индивидуальном пра­восознании судьи является качеством в некотором ко­личественном выражении. Однако это тоже тотальность и качество в-себе. Полагание индивидуального правосоз­нания судьи еще не проанализировано как доведенное до точки покоя, и правосознание судьи не определено как однородное множество, а все, что наличествует в нем, теряет свое различие.

Здесь вы переходим к вопросу о интуиции судьи, кото­рая в то же время зависит от индивидуального правосоз­нания судьи. Может быть, именно под влиянием интуи-

120

тивистских теорий права вопрос об интуиции вообще не поднимается в марксистской литературе по теории пра­ва. Возможна ли в применении права судьей интуиция? Уместно ли здесь говорить об интуиции?

Видеть во всем интуицию столь же неправильно, как и не замечать ее. Говорить об юридической интуиции не значит постичь неуловимое. Трудности изучения не сос­тавляют достаточной причины для отрицания или пола-гания явления, впрочем, с познанием реальности или небытия вещи отпадает вопрос о ее непостижимости. Анализ юридической интуиции ограничен общими черта­ми природы применения права. Начало анализа само по себе не может характеризовать интуицию. В анализ необходимо включать взаимосвязанные вещи и явления, объективную сторону и субъективную. Именно они в юридической интуиции и образуют определенное един­ство. Интуиция в своем бытии — однородное движение или взаимовлияние, она располагается в системе влия­ний. Это единообразная работа сознания и ее объекти­визация, объективность и единство, возникающие в отно­шении субъективного.

К какой бы отрасли права и к какому структурному типу ни принадлежало юридическое правило, по способу проявления оно является абстрактным, всеобщим и ти­пизирующим по сравнению с его уникальным, конкрет­ным, одноразовым проявлением; Суд отыскивает в единичности и индивидуальности юридического случая всеобщность, абстрактность и типичность юридического правила, создавая совместное единство всеобщего, абст­рактного и конкретного. Вернее, это единство существу­ет еще до применения права, но в качестве реальной возможности. Единство указанных противоположностей, которое выработано и закреплено в приговоре, как ре­зультат несет в себе ту определенность, из которой оно происходит. Суд в решении по юридическому случаю прекращает и вместе с тем оставляет единичность слу­чая. Такая взаимосвязь уже предполагает, что судебное решение не может быть абсолютно формальным или ре­альным: в формализованном или в формальном решении тоже могут быть реальные элементы4. Формальное и реальное кажутся движением, отделенным целокупно-стью, но на самом деле они как моменты, прекращая предварительное предположение своей разделенности, переходят друг в друга, т. е- предстают в диалектическом

121

единстве. Сообразно   с этим судопроизводство логично, но оно не ряд логических операций с нормой.

Судопроизводство есть не просто познание или мыш­ление. Оно выступает как особый рабочий процесс, в котором всеобщность элементов целесообразности созда­ет правовые нормы, данные в качестве средства. Резуль­тат процесса — приговор. Это не просто задуманное, результат мышления, объективизированная форма поз­нания и опосредовании, а объективизация, имеющая ха­рактер средства: реально действующая сила, регулирую­щая общественное отношение. Это человеческая актив­ность, сложившаяся в обществе.

Целевые элементы процесса как рабочего процесса находятся в сложном взаимовлиянии друг с другом. В целесообразном регулировании случая целью одинаково являются и реализация нормы, и протекание случая со­ответствующим обществу образом. Ни самостоятельность ситуации, ни предусматривающая данную ситуацию правовая норма, ни судебный процесс не служат само­целью. Конкретность действительности как целокупность, правовая норма и конкретный правовой случай в приме-нении права находятся в диалектическом единстве. Вы­деляя из взаимосвязи познание, мы ясно видим, что оно и само особенность и только в абстракции может быть оторвано от других элементов, участвующих во взаимо­действии с процессом. Одно дело случай, и другое дело правовой случай. Правовой случай — это несовпадение, особенность внутри тождества со случаем. Вследствие характера целесообразности познания (в противополож­ность Гегелю5) в одном и том же случае судебное поз­нание совсем другое, чем, например, литературное. Це­лесообразность судьи направлена на важные с точки зрения права взаимосвязи, он изучает не историю слу­чая, а устанавливает юридические факты. В процессе судопроизводства каждое действие, направленное на осу­ществляемую цель, необходимым образом включает ожи­дание, положенное в наличном существовании право­вой нормы как средства. Оно непосредственно опреде-' ляет, детерминирует в рабочем процессе все моменты, которые в качестве избранного средства будут либо спо­собствовать, либо мешать вынесению приговора.

Установление взаимовлияния между целью и сред­ством создает как взаимосвязь опосредования и непо­средственности (актуальности) качественно новую

№

МйСЁяЗь, оМбсй^Льйая 6codeHrio6fb которой объекФйЙЙ-зируется в опосредовании применения права. Сознание членов суда в связи с конкретным делом в своем налич­ном бытии есть носитель полаганий целесообразности. Эта осознанность цели в своей всеобщности является нормативностью, а правовые нормы наполняют ее своим содержанием. Для выполнения задачи, осуществления цели, связанной с конкретным делом, необходимо и мно­гое другое. Очевидно, нужно знать причинность вступаю­щих в нем во взаимовлияние вещей, а также возможнос­ти, кроющиеся в средствах, которыми достигается цель. Объективные и субъективные моменты судопроизводст- . ва находятся во взаимовлиянии. Сознание субъекта, при­меняющего право в этой диалектической взаимосвязи, играет активную роль.

Точное осознание вступающих в систему влияний причинных рядов может обосновать возможность пола-гания целесообразности, правильное обозначение отдель­ных задач на разных этапах работы, затем ситуацию, в которой может осуществиться достижение цели примене­ния права и вынесено решение. Действующее право детерминирует или хотя бы лимитирует процесс, но необходимым образом в опосредованности: опосредова­нием правосознания судьи и правосознания отдельных судей6- В последнем опосредовании психологический мо­мент тоже является элементом, что практически требует от судьи настойчивости и уравновешенности7, но не мо­жет определять самый процесс применения права.

В процессе правосудия доказательство, познание юридически значимых фактов и причин — это активное отражение. Сам результат выступает как своеобразный образ объективной действительности. В своем наличном бытии принятая совокупность фактов, на которой осно­вывается приговор,— это не просто копия действитель­ности, а объективация, складывающаяся в своеобразном взаимовлиянии: обобщенная или своеобразно типизиро­ванная на основе нормативной точки зрения взаимосвязь, которая пр^кращенно сохраняет единичность.

В этой системе влияний речь идет о большем, чем взаимосвязь отраженного и отражающего, которая опо­средована в целесообразности юридического правила: рабочий процесс течет не в искусственно созданной сре­де. Случайное, полагающееся в чисто причинностных рядах, тоже влияет на сознание   применяющего   право.

123

Случайное, как самополагание причинных рядов, в опо­средовании сознания приводит в движение полагания целесообразностей: случайный эпизод может стать суще­ственным, а предполагавшееся существенным может со­кратиться до эпизода. В данном случае случайное или несущественное явление могут помочь судье в постиже­нии сущности ассоциативным или иным путем.

Применение права как средства в правоприменении уже обозначено как обязанность судьи мотивировать свои решения. Судья обязан показать в логических ря­дах, каким образом он определил суть в ряду явлений и каким образом они связаны с его решением. Решение необходимо мотивировать взаимосвязями, приведенными в логическую систему, т- е. так, чтобы не только для него самого и для другого юриста, но и вообще для любого это было бы понятно.

Непосредственно перейдя к вопросу об интуиции, предварительно необходимо дать некоторое разъяснение понятий рассуждения, предварительного судебного реше­ния и рабочей гипотезы.

В первом приближении рассудок — это способность к осознанию правовой объективной действительности, ее различению и оценке. Способность личности мыслить правовыми понятиями, подвижность этого мышления, гибкость — вот что может привести к правильному реше­нию правовых вопросов. Способность правосознания к приспособлению — это динамичность элементов позна­ния, отношения и приспособления.

Предварительное судебное решение — это не прооб­раз рассудка, а до некоторой степени его противополож­ность. Способность к проективному мышлению в своем осуществлении находит решение без последовательно полного ряда причинностей таким образом, что конкрет­ные полагания цели как гипотезы за неимением необхо­димых основ для логической выработки приговора пред­ставляются безусловно справедливыми. Неполноту причинностного ряда, необходимого для выработки при­говора, судья не рассматривает как недостаток. Именно этим рассудок отличается от его проявления вовне. Сложившаяся таким образом мысль, логический приго­вор или судебное решение вообще ложны, и только ка­кой-либо внешний фактор вследствие случайности может быть истинным.

Рассудок   и   предварительное   судебное  решение —

124

отчасти способность, отчасти активизация этой способ­ности в применении права. Наконец, происходящий из этого результат есть прекращенно-сохраненное инобытие. В первом смысле можно сказать, что судья располагает рассудком, во втором — что судья имеет предубеждение, а о приговоре —что он основан на предубеждении, пред­варительном судебном решении.

Во втором смысле рассудок и предрассудок как ка­чество в его количественном моменте являются гипоте­зой. Взятая сама по себе, гипотеза в применении трава — рабочий метод, это предположение, основанное на фак­те, не являющемся доказательством, которое, дополнен­ное дальнейшими фактами, может стать доказательством и которое относится отчасти к еще не установленным формам взаимосвязи явлений. Посредством этого возни­кает прямая последовательность, которая выражает предположение. Предположением полагается причин-ностное отношение как совокупность (тотальность), как взаимовлияние.

Результатом этого является такой неполный логико-операционный вывод, который дает результат гипотети­чески, непосредственно в форме логического суждения. Закономерности его диалектическая логика определяет понятием необходимого суждения во взаимосвязи кате­горических и дизъюнктивных суждений.

Конкретность юридического случая раскрывается су­дом путем применения метода рабочих гипотез. При та­ком методе элемент реальности исключительно осознан как форма мышления и способствует осознанию именно условий обоснованности.

Эти группы явлений значительны с точки зрения ха­рактера интуиции в применении права, её возникновения и появления. В выражении «правовая интуиция» прила­гательное «правовая» определяет круг объектов, объект соотнесения и средство соотнесения. Оно означает объек­тивные слагаемые целенаправленного процесса в приме­нении права.

Ответные явления взаимодействующих предметных компонентов в сознании определяются правовой интуи­цией, характером наличия ее в предмете, поэтому она является структурным детерминатором.

Что такое интуиция? Своеобразное познание в объеме индивидуального сознания, специфическое отражение действительности, один из возможных способов мышле-

125

ний — непосредственное йозйанйе (прймое и имеете с Тем актуальное).

Данные в литературе определения интуиции противо­речат друг другу8, предположительно, в первую очередь потому, что авторы стараются обобщить в понятии глав­ным образом не явление, а его объяснение- По этому объяснению разграничение интуиции позволяет ее клас­сифицировать по типам9. Однако в результате устанав­ливаются не типы интуиции, а скорее типы теорий ин­туиции-

То,что интуиция в самом общем виде есть непосред­ственное (прямое и актуальное) приобретение знаний, еще не означает, что полагание ее сути в явлениях и особенность ее содержания постигнуты. Не всякое непо­средственное приобретение знаний есть интуиция10. «Не­посредственность», таким образом, требует пояснения. Непосредственность познания в данном случае — это мгновенное восприятие сути. «Непосредственное» здесь означает не то же самое, что в психологии понимается под выражением «эмоциональная непосредственность».

Там, где физиолог или психолог не скажут большего об интуиции вообще, там вряд ли есть возможность того, что юрист начнет объяснять физиологические или пси­хологические вопросы. Понятие, однако, не настолько общеизвестно, чтобы можно было сразу перейти к юри­дической интуиции. Значит, интуиция предположитель­но— это такая умственная деятельность в единстве дви­жения внутренних действий и других внутренних психоло­гических моментов, в которых структура познания и его механизм некоторым образом отличаются от привычных: объективное опосредование особое, процесс познания ускорен и, возможно, как результат имеет характер представления. Нет достаточного подтверждения тому, способствуют ли возникновению интуиции эмоциональ­ные моменты или они лишь сопутствующие явления ин­туиции, ее следствия.

X. Бергсон считал интуицию своеобразным свойством личности11, хотя это положение доказано фактами недо­статочно убедительно. Я- А- Пономарев считает интуи­цию отражением побочного продукта сознания в целесо­образном действии. В его понимании интуиция происхо­дит не из сознательного намерения действующего чело­века, а на основе несущественных свойств ситуации, не­посредственно безразличных с точки зрения конкретной

126

цели, но которые все же способны ориентировать дей­ствие12. Интуиция возникает именно тогда, когда проис­ходит ориентация, когда возникает возможность осозна­ния побочного продукта, включение в круг более высо­кой формы взаимодействия объекта и субъекта13, т. е. интуиция — переход   побочного   продукта   в   основной

продукт.

Объяснение причин интуиции, ее психофизиологичес­кого механизма — вопрос естественных наук, а не теории права. И едва ли может стать задачей теории права определение того, насколько разработаны и уместны от­веты на данные вопросы.

Правовая интуиция — это интуиция, определяемая объектом, появляющаяся в процесе судебного правопри­менения, хотя она присутствует не в каждом случае применения права. Профессор Б. Хорват считает, что интуиция у настоящего юриста «вошла в кровь», это юридическая логика высокой культуры, углубленная до подсознательного рефлекса»14.

Даже обращаясь к чувству интуиции, судья должен знать, в какой мере познание сути может полагаться на факты, в какой мере полное непосредственное познание может быть перенесено на ожидаемые формализации и вообще можно ли узнать то, что он знает, т. е. судья дол­жен сознавать, что его видение сути интуитивно- В про­тивном случае, если он предполагает, что его познание достаточно, но этому он все же не может дать фактоло­гического обоснования, если окончательный вывод не может быть отделен от частичного вывода, то судебное решение будет ошибочным. В этом случае имеет-место явление, похожее на самоиндукцию: недостающее счита­ют наличествующим, или же интуитивно появившаяся мысль переходит в предубеждение и в этом своем каче­стве складывается окончательно- В обоих случаях дей­ствительность и представление вступают в неразрешимое противоречие друг с другом, как предположенное и под­твержденное, их противоречие неразрешимо как по со­держанию, так и по форме.

Интуиция в* своей логической непосредственности не­которым образом сравнима с гипотезой: она — высказы­вание и проявляется в форме логического суждения, но таковым не является, поскольку появляется немедленно и при своем возникновении не имеет осознанных посы­лок. Интуиция полагает  тотальность  в   причиннрстнух

127

' отношениях даже без фактов или логических категори­ческих суждений, нужных для выработки гипотезы. Это свойство интуиции, на первый взгляд, противоречит вы­водам, логическим суждениям, сложившимся в последо­вательности систематических операций мышления и ло­гики. В момент появления интуиции логический ряд, в результате которого можно было бы представить интуи­тивный вывод, самому познающему неизвестен15 и в этом своем моменте алогичен.

Интуитивно появившееся осознание сути может быть выражено  сливами, ;может  быть  сформулировано,  это целая взаимосвязь.  (Только святой Августин, когда его спрашивали о понятии времени, отвечал так: «Если бы меня об этом не спросили, то я знал бы».)  Поскольку интуиция имеет смысл, то ее алогичность не абсолютна, она имеет свою логику. Ее объем в мысли есть познанная взаимосвязь, именно в этом проявляется ее сходство с гипотезой. Алогичность   интуиции — характерная   черта операции определенного процесса, а ее логичность, кото­рая также относительна, является частью    внутреннего содержания результата- Операция и результат как взаи­мосвязь моментов, относимых друг к другу в пределах своей зависимости, здесь полагают относительность ка­чества логического.    Интуитивно познанное не означает недоказуемости знания16, а показывает характер процес­са. Если бы основной чертой интуитивно приобретенно­го знания было то, что оно не доказуемо логическими средствами, тогда каждую аксиому и каждое недоказуе­мое высказывание надо было бы представлять результа­том интуиции. Этим стал бы результат, а не процесс- В интуиции их взаимосвязь обоюдна, и тут основной воп­рос именно в процессе. Естественно, на основе рассмат­риваемого представления не было бы речи об интуиции субъекта, применяющего право.    Судья    в применении права не может оперировать высказываниями, не подт­верждающимися    логическими    средствами.    Правовая интуиция, интуитивное знание является не предсказани­ем, а высказыванием, потому что познающий    субъект после осознания сути способен выстроить в логические ряды полную причинностную цепь, теперь уже зная ход решения вопроса.

В судебном правоприменении необходимо единство двух типов взаимосвязей. С одной стороны, доказанное наличие взаимосвязанных, взаимосоотносимых реальных

128

событий, с другой стороны, реальная взаимосвязь при­мененных к ним юридических правил. Эти два вида яв­лений самостоятельны, они суть полагаемость совместно­сти. С первым связано требрвание доказанности, со вто­рым— требование достоверности.

Суть этих двух видов полагания и полагаемости сос­тоит в том, что противоречивые определения осознаны как конкретные единства. В судебном приговоре факти­ческие обстоятельства в своей действительности, как и их юридическая оценка, и построенное на ней решение, появляются в раздельных, а также противоречивых ря­дах полаганий как конкретное решение юридического случая*

Понимая часть решения "по данному юридическому случаю, содержащую фактические обстоятельства дела, как различие внутри тождества получаем, что в этом круге возникшая интуиция, очевидно, не может быть непосредственной основой судебного приговора, но мо­жет быть фактором ведения судебного процесса. В этой своей истинной сути она в момент достижения истины складывается как рабочая гипотеза, а как заблуждение она становится случайной мыслью-

Понимая как особенность тождества оценочную и резолютивную части судебного решения, можно устано­вить, что интуиция, возникшая на стадии завершения рассмотрения юридического факта и наступивших пос­ледствий, развивается и становится аргументирующим рядом взаимозависимых моментов- В судебном пригово­ре необходимо объяснить юридическую казуальность.

После осознания сути дела, даже тогда, когда осоз­нание было интуитивным, не должно быть опущенным и следующее: в сознании из конечного результата решения относительно легко сделать логический вывод и сделать логическое полагание. Если в судебном приговоре реше­ние изложено без логических ошибок, то дело кажется легким, простым, хотя поиск решения мог быть сложным. Только если известно, что решение правильное, оно ка­жется таким_«Какое сложное дело», — говорит тот, кто листает дело. «Какое простое дело», — говорит тот, кто прочитал только приговор.

Интуитивная мысль в своей объективизации нербхо-димо теряет интуитивный характер. Изучая судебные дела и приговоры, трудно установить, играла интуиция какую-нибудь роль при рассмотрении дела или нет,

 4253

129

Очевидно, что интуиция играет роль в применении права в первую очередь в момент толкования права. Определение последствий случившегося само по себе никак не может заменить или показать взаимосвязь дей­ствий- Непривычные казусы, нормы с полузамкнутой структурой обеспечивают благоприятные условия для интуиции субъекта, применяющего право.

Интуиция применяющего право появляется в рабочем процессе; ее характер, наличное бытие и эффект опре­деляются объективными и субъективными условиями, об­стоятельствами-

Поскольку рабочий процесс является одним из видов особого момента интуиции, поскольку всякая интуиция сама по себе «непосредственна», хотя ее место в этом процессе в то же время лишает ее непосредственности17, то, познанный результат как таковой может быть повто­рен и может быть понятен и для других- Процесс вслед­ствие движения есть переход:   осознавшееся как непо­средственное переходит    в опосредованно осознанное18. Интуитивная оценка случая   в применении   права есть переходное: в положенности судебного    приговора она уже не несет в себе свойств интуиции и таким образом входит в процесс применения права, как любое другое судебное решение. Поэтому интуиция   не может пони­маться как суть применения права, как его главный дви­гатель или всеобще необходимый элемент. В то же вре­мя можно констатировать:   там, где она присутствует, она может действовать как одно из средств осуществле­ния, обеспечения гибкости, находчивости в работе субъ­екта, применяющего право, осуществления, обеспечения жизненности правоприменения.