ГЛАВА III. Авторское право в России.

Нашему законодателю незнакомо было почти совершенно представление об авторском праве, как о частной привилегии[1]. Русское законодательство интересовалось авторским правом во-первых с точки зрения чисто государственной в виду возможности распространения в произведениях искусства «вредных для государства идей», во-вторых с точки зрения прав автора, которые всегда признавались, как естественное последствие связи автора с его произведением, и в третьих, наконец, с точки зрения интересов науки и просвещения, официально насаждаемых в России. Постановления об авторском праве включены были первоначально в Цензурный Устав, где они впервые появились вместе с самим Уставом 1828 г. в виде пяти статей. Опубликованные затем правила лишь дополняли эти постановления, и только в своде законов более позднего издания нормы авторского права очутились в виде приложения к 420 ст. X т. I ч. Но и здесь, несмотря на стремление к дифференциации, сохранилась статья (21 прил.), по которой «напечатавший книгу без соблюдения правил Цензурного Устава лишается всех прав на оную». И здесь авторское право во многих отношениях подчинено было комитетам и инспекторам по делам печати (ст. 27 прил. к 420 ст., по продолжению 1906 г.), наблюдавшим за исполнением предписаний об авторском праве. В отношении самого автора прежний закон указывали, что автор может пользоваться «во всю жизнь своим произведением, как имуществом благоприобретенным», но этим главным образом отмечалось, что имущественная ценность авторского права не имеет родового характера, при чем этой имущественной ценности) отнюдь не исчерпывалась в законе вся сущность прав автора. Закон не отвергал и личных прав автора. Так, еще в своде законов 1857 г. заключались статьи, перенесенные затем целиком в Устав гражданского судопроизводства, об ограничении взыскания «с сочинений, переводов и рукописей» (2193,2195 и 2411 X т. 2ч.). В Уставе гражд. суд[2]. о произведениях искусства упоминается наряду с иконами и ризами. В охранение личных прав автора, a не по иным каким-либо соображениям, сокращалось право кредиторов продавать против воли автора его сочинения и переводы. Основываясь на прежних постановлениях авторского права, Правительствующий Сенат еще сравнительно недавно (реш. гражн. № 110—1909 г.) разъяснил, что литературный труд, как бы он ни был скромен и малозначителен сам по себе, не может быть оцениваем всегда с точки зрения лишь одного барыша. «Труд этот, указывает Сенат, может несомненно иметь значение для автора и вне той материальной выгоды, которую таковой приносит ему». При этом Сенат имеет в виду выгоды чисто индивидуального характера, как добрая репутация автора и пр. Находила себе отражение в прежнем законе и общественная сторона авторского права. Еще при жизни автора последний должен был терпеть выписки со стороны всех и каждого из его произведений в определенном размере для ссылок (ст. 15), помещение его статей, отрывков или других сочинений, без его согласия, в хрестоматиях и учебных книгах (от. 11) и пр. и пр. Через 50 лет после смерти автора ого произведение становилось общественным достоянием (1185 ст. X. т. 1 ч., ныне отмененная в виду ст. 11 Положения). Цензурный устав предписывал, что с истечением установленного срока со дня смерти сочинителя «его творения, кому 6ы оные дотоле ни принадлежали, становятся «собственностью пу6лики и всяк может печатать, издавать и продавать оные беспрепятственно» (§ 137).

Положение 20 марта 1911 г. развило и углубило эти начала старого закона и старой практики, стараясь придать им определенное значение и смысл. Хотя в основу реформы легли правила Проекта Гражданского Уложения, в достаточной мере отставшего в данном вопросе от условий современности, но обсуждению подвергались не самые эти правила, a построенный на них Проект Министра Юстиции. Проект Министра Юстиции ставил себе целью не только возможно более оградить, Ито сравнению с действовавшим законодательством, наших русских авторов, но и подняться до уровня европейского законодательства и европейской практики в этом вопросе вследствие предстоявшей необходимости для правительства в близком будущем вступить в международные соглашения в силу принятых на себя государством обязательств (в торговых договорах последнего времени)[3]. В законодательных учреждениях проект подвергся подробной критике и был обработан с точки зрения новейших принципов видными специалистами авторского права. Можно при этом заметить, что в Проекте Министра Юстиции (и в Государственном Совете) обращалось внимание на моральные свойства авторского права, на «сторону нравственную, тесно связанную с личностью автора», как говорил Министр Юстиции, — в Государственной Думе оттенялось социальное значение института, «общественное содержание продукта духовного творчества», по прекрасному выражению докладчика О. Я. Пергамента[4].

Обратимся к ближайшему рассмотрению нового закона и к тому, как смотрит закон на сущность авторского права, его предмет, субъекта и пр.

[1] Русские законы предоставляли привилегии исключительного издательства некоторым юридическим лицам публичного характера, ученым корпорациям, академии наук (издание календарей и ведомостей), и лишь в 19-м веке занялись обеспечением авторских и издательских прав за частными лицами. Спасович, Права авторские и контрафакция, 1865 г., стр. 13.

[2] Устав гражд. суд. ст. 1041 и 1042.

[3] См. речь Министра Юстиции, в Стеногр. Отч. Г. Д., стр. 1447.

[4] Впрочем, Министр Юстиции пытался даже перебросить мост между интересами авторов и интересами общества. «Когда мы говорим об интересах автора, то в сущности мы говорим об интересах науки, литературы и искусства, и эти интересы, как свидетельствует опыт многообразнейших законов об авторском праве, т. е. интересы культуры, широко понимая это выражение, лучше всего обеспечены при наиболее правильно ограждающем интересы авторов законе». Ст. Отч. I. Д„ стр. 1450.