Глава 1. ДОКАЗЫВАНИЕ КАК ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ

1. Составляя фундаментальный раздел науки уголовного процесса, теория доказательств всегда находилась в центре научной полемики. С новой силой она развернулась после закрепления в законодательстве 1958-1961 годов основных институтов доказательственного права. Но и до сего времени споры не утихают, что по-видимому объясняется возросшим интересом ученых-процессуалистов к философским аспектам установления истины и стремлением решать возникшие в теории доказательств вопросы с позиции гносеологии. С другой стороны, реформирование судопроизводства, проводимое в соответствии с Концепцией судебной реформы в РФ, ставит новые вопросы: остается ли доказываете функцией управомоченных государственных органов либо оно, следуя принципу состязательности, целиком передается в введение сторон, при полной пассивности суда. Научные дискуссии по этим проблемам, это не только спор о терминах, они непосредственно влияют на реализацию предписаний доказательственного права. В практике доказывания эти споры проявляются определением достаточных или суженных пределов доказывания, всесторонней и непредвзятой, либо, наоборот, предустановленной оценкой доказательств, стремлением к истине во что бы то ни стало, либо пассивностью суда или обвинительным или оправдательным уклоном, создающим "выход" из проблемной ситуации, без затраты большого труда. Жизнь показала, что многие следственные и судебные ошибки порождены в первую очередь слабым владением искусством доказывания, недооценкой или непониманием ее теоретических основ1.

Попытаемся с общетеоретических позиций рассмотреть ставшие предметом дискуссии понятия теории доказательств, и, в первую очередь, понятие доказывания.

2. На протяжении многих лет в теории доказательств утвердилось представление о доказывании, как о познании (непосредственном и опосредованном) события прошлого, осуществляемом следователем, прокурором, судом в особой процессуальной форме - путем собирания, проверки и оценки доказательств2. Также принято трактовать доказывание в широком и узком смыслах: в первом - как осуществление всей познавательной деятельности субъектов, ведущих процесс, охватывающей не только оценку, но и собирание и проверку доказательств, во втором - лишь как логическую деятельность по обоснованию выдвигаемого тезиса3. Такое представление находит поддержку и в общей теории права. Например, по мнению С.С. Алексеева "доказывание (в широком смысле) - это деятельность субъектов, направленная на установление с помощью доказательств истинности обстоятельств дела". Сюда автор включает собирание, исследование и оценку доказательств. "В ... узком смысле понятие доказывания ... состоит в деятельности по обоснованию выдвигаемых доводов и возражений, по убеждению в их истинности тех или иных лиц"4.

Соответственно этим представлениям обязанность доказывания также принято трактовать в двояком смысле - как обязанность собирания, проверки и оценки доказательств в целях установления истины, и как обязанность обосновать свои выводы с помощью доказательств. Естественно, что эта обязанность лежит на органах государства, осуществляющих доказывание - следователе, прокуроре, суде, хотя содержание ее для каждого из этих органов оказывается различным.

3. Однако существуют и иные взгляды на доказывание. В работах последних лет нередко употребляется термин "уголовно-процессуальное доказывание", позволяющий считать, что существует и доказывание иного рода. С этим термином можно было бы согласиться, если обозначить им доказательственную деятельность в одной из трех сфер осуществления юрисдикции. Тогда другими разновидностями доказывания стало бы "гражданско-процессуальное" и "административно-процессуальное" доказывание, хотя с учетом общих черт процессуального познания соответствующие виды познавательной деятельности предпочтительнее именовать доказыванием в уголовном либо в гражданском или административном процессе. Однако сторонники этого термина вкладывают в него более широкий смысл, полагая, что существует некое, не ограниченное сферой юрисдикции, а универсальное для любой познавательной деятельности людей доказывание. "Судебное доказывание, - писал А.А. Эйсман, - это частный случай доказывания вообще, т.е. особого способа передачи информации, связанного с обоснованием передаваемых сведений"5. Если встать на такую точку зрения, то, действительно, есть основания выделять юридическую разновидность "доказывания вообще", т.е. доказывание уголовно-процессуальное, гражданско-процессуальное и т.д. Подобные представления разделяют И.М. Лузгин, Р.Г. Домбровский, B.C. Джатиев, А.А. Давлетов и многие представители гражданско-процессуальной науки.

Полагаем, что с таким представлением нельзя согласиться, ибо оно не соответствует исходным положениям теории познания.

Прежде всего нет оснований утверждать, что в теории существует универсальное понятие доказывания. Как известно, для обозначения процедуры получения выводного знания логика использует понятие "доказательство", которое твердо устоялось в этой и других (прежде всего математических) областях науки, имеет, следовательно, универсальный характер. Поэтому нет необходимости вытеснять его другим, заимствованным из юриспруденции, понятием.

Существует и противоположный взгляд, служащий основанием для выделения "процессуального доказывания". "Необходимо, - пишет Л.М. Карнеева, - четко различать процессуальное доказывание как строго регламентированную законом деятельность, включающую обнаружение, получение, проверку и оценку сведений, являющихся доказательствами, от доказательства логического, имеющего своим предметом абстрактные представления и развивающегося по законам логики"6. Автор правильно включает в "процессуальное доказывание" оценку доказательств. Но поскольку необходимой составной частью оценки является обоснование выводов, исключать из доказывания или обособлять от него, а также противопоставлять ему логическую деятельность - оперирование аргументами, нет оснований. Следовательно, и в этом случает теряет смысл обозначение доказывания как "процессуального".

С гипертрофией логического аспекта доказывания связаны и иные весьма спорные суждения. Так, некоторые представители науки гражданского процесса разграничивают познание и доказывание, утверждая, что субъектами доказывания выступают стороны, поскольку они обладают знаниями, с помощью которых обосновывают свою позицию, суд же такими знаниями не обладает, а только собирается их получить. Поэтому он не субъект доказывания, а лишь субъект познания7.

Попытки разграничить познание и доказывание по временному признаку, представив их как качественно разные, хотя и выполняемые иногда одним субъектом операции, предприняты и в уголовно-процессуальной науке. В свое время подобные суждения высказывали Э.С. Зеликсон, Р.Г. Домбровский, а в последние годы - А.А. Давлетов и B.C. Джатиев. Они пытаются вывести внешне-предметную познавательную деятельность за пределы "процессуального доказывания", обозначив ее как "познание" или "исследование доказательств"8.

Логическим следствием подобных представлений является парадоксальный вывод о том, что на протяжении предварительного следствия доказывание отсутствует, а имеет лишь место познание и что элементы доказывания обнаруживаются только при составлении итоговых процессуальных актов - обвинительного заключения и постановления о прекращении дела. Получается, что следователь, собирая, проверяя и оценивая доказательства, доказывания не осуществляет. Здравый смысл, однако, не может мириться с мыслью, что оперирование доказательствами не есть еще доказывание.

Но дело не только в пренебрежении здравым смыслом. Рассматриваемая концепция беспомощна и в методологическом аспекте, т.к. пытается развести, разъединить процессы извлечения знаний и обоснования их истинности. Согласно этому познание ограничивают извлечением знаний и, в тоже время, гипертрофируют логический аспект познания - обоснование истинности знания (как об отдельных фактах, так и об их совокупности). Между тем нераздельность этих операций не вызывает сомнений в теории познания. Фактически оба эти вида деятельности составляют лишь разные стороны единого процесса познания9. Иначе говоря доказывание в узком смысле этого слова, т.е. обосновывающая деятельность мысли, есть неотделимый элемент познания, проникающий в систему практических операций по собиранию и проверке доказательств. Следовательно познание не предшествует обоснованию конечного вывода, а включает его в себя, хотя на отдельных этапах познавательного процесса извлечение знаний и обоснование их правильности имеет разный - больший или меньший удельный вес. Так, при формировании конечных выводов - составлении обвинительного заключения, произнесении обвинительной речи в суде, на первый план выступает логический, обосновывающий элемент познания, в то время как на этапе собирания и проверки доказательств ведущую роль играет извлечение знаний. Однако было бы непростительной ошибкой считать, что в этот момент "доказывание - обоснование" отсутствует ибо, как давно подмечено в философской науке, логическая категория - доказательство не является чем-то внешним по отношению к познанию, не состоит в оправдании уже полученных результатов, а внутреннее присуще процессу их получения10. Эту же мысль высказывает и П.В. Копнин: "... ошибочным является представление, что процесс достижения истины и доказательство ее являются абсолютно независимыми и не связанными между собой сферами"11.

Поясним эту мысль. Несомненно, что "доказывание - обоснование" не сводится к построению силлогизма или к иной логической операции, посредством которой из совокупности знаний выводится новое знание. Необходимо обосновать и надежность аргументов, оперируя которыми субъект доказывания подтверждает правильность своих выводов. Но эта сторона познавательной деятельности, обращенная к будущему адресату доказывания, явственно просматривается уже в деятельности по собиранию доказательств. Говоря другими словами, обоснование доброкачественности аргументов, т.е. допустимости и достоверности доказательств, осуществляется следователем (хотя и не окончательно) уже в момент получения доказательств. Так, допрашивая свидетеля, следователь фиксирует данные о нем, показывающие, что информация получена от надлежащего источника (субъекта, не страдающего физическими и психическими недостатками). Он отражает условия допроса (место проведения, время, продолжительность, характер вопросов, а при звукозаписи - их тон), констатирующие такой признак допустимости, как законность способа получения доказательства. Следователь также вносит в протокол уточнения и удостоверение допрашиваемым сделанной в нем записи, что свидетельствует о правильном, неискаженном уяснении смысла сообщения. В протоколах таких следственных действий, как осмотр, освидетельствование, обыск, выемка и т.п. гарантией достоверности отображения информации служит подтверждение правильности фиксации наблюдавшихся фактов понятыми, специалистами и т.д. Поэтому нельзя считать, что собирая доказательства, следователь заботится только об их допустимости, откладывая оценку их достоверности на завершающий этап расследования. Общеизвестно, что оценка доказательств пронизывает все этапы доказывания. Уже в момент получения показаний следователь своими вопросами выявляет степень убедительности, достоверности показаний. Таким образом, процесс извлечения знаний есть в то же время и процесс обоснования их правильности, неотделимый от того, что составляет содержание "доказывания - обоснования". Против этого не говорит и то, что оценка допустимости и достоверности доказательств - это процесс длящийся, не ограниченный лишь этапом собирания доказательств, вследствие чего первоначальная оценка может измениться.

Приведем еще одну мысль в пользу сказанного. Собирая доказательства и удостоверяя результаты следственных действий, следователь осуществляет познания не только "для себя", как иногда полагают, а мыслит себя частью познающей системы, в которую входят и последующие адресаты доказывания: прокурор, суд. Именно для убеждения в доброкачественности аргументов и правильности своих выводов следователь и осуществляет вышеназванные действия, направленные в конечном счете на превращение "истины в себе" (т.е. неотраженной и неудостоверенной информации) в "истину для всех"12. Таким образом, обоснование правильности выводов, т.е. доказывание в логическом аспекте, лишь завершается составлением итогового процессуального акта или произнесением обвинительной речи, начинается же оно и протекает в процессе извлечения знаний, т.е. при собирании и проверке доказательств. И не имеет решающего значения тот факт, что обосновывающая деятельность следователя (и прокурора, утверждающего обвинительное заключение) обращены к суду не непосредственно, как это имеет место при произнесении обвинительной речи, а опосредованно - в виде формулирования и обоснования обвинительного тезиса, подлежащего исследованию судом.

С учетом сказанного приходим к выводу, что попытки представить познание и доказывание в уголовном процессе как разделенные во времени и сменяющие друг друга операции не соответствуют реальному положению вещей и исходным положениям гносеологии, утверждения же, что следователь ничего не доказывает, могут лишь дезориентировать практику.

Сказанное означает, что отсутствуют какие-либо основания к пересмотру сформировавшейся в процессуальной теории концепции, согласно которой доказывание в уголовном судопроизводстве не существует наряду с познанием: оно и есть познание обстоятельств дела, осуществляемое в особой процессуальной форме13. Поэтому доказывание - это специфический юридический, процессуальный термин, обозначающий познавательную деятельность управомоченного органа государства в сфере юрисдикции, осуществляемую по процессуальным правилам. Полагаем, что уяснение этого положения предотвратит как исключение из доказывания практических операций по формированию доказательств (и, следовательно, их недооценку), так и игнорирование правил логики доказывания и порождаемые этим попытки определить достаточность собранных доказательств на уровне интуиции.

Подводя итог сказанному, сформулируем некоторые выводы.

1. Попытка ограничить доказывание лишь обосновывающей деятельностью мысли не соответствует исходным теоретическим представлениям о нераздельности практических и логических познавательных операций, в том числе операций по извлечению знаний и обоснованию их правильности.

2. Доказывание в узком смысле не ограничивается конструированием вывода с помощью логических операций, но и включает в себя обоснование доброкачественности аргументов, т.е. допустимости и достоверности доказательств. Однако оценка относимое(tm), допустимости и достоверности доказательств осуществляется уже в момент собирания доказательств, что также подчеркивает нераздельность "доказывания - познания" и "доказывания - обоснования".

__________________

1 О следственных ошибках, их видах и причинах см. раздел 7 настоящей работы.

2 См.: "Теория доказательств в советском уголовном процессе". М.: Юрид.лит., 1973. См. также работы М.С.Строговича, А.И.Трусова, В.Д. Арсеньева, Ф.Н. Фаткуллина, И.М. Лузгина, М.М. Михеенко и многих других авторов.

3 См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1.М.: Наука, 1971.С.298-299; Савицкий В.М. Государственное обвинение в суде. М.: Наука, 1971. - С.156-158.

4 Алексеев С.С. Проблемы теории права. Т.2. Свердловск, 1973. С.247-248.

5 Эйсман А.А. О понятии вещественного доказательства и его соотношении с понятиями доказательств других видов // Вопросы предупреждения преступности. Вып. 1. М.: Юрид. лит., 1985. С. 82.

6 Советский уголовный процесс. М.: Акад. МВД СССР, 1982. С. 120.

7 Заметим, что в последние годы в гражданско-процессуальной науке все чаще высказываются представления о доказывании, аналогичные принятым в науке уголовного процесса. См. работы К.С. Юдельсона, М.К. Треушникова, В.В. Молчанова и др. авторов.

8 См., например: Давлетов А.А. Основы уголовно-процессуального познания. Свердловск. Изд-во Уральск, ун-та, 1991. С. 142, 143; Джатиев B.C. Доказывание и оценка обстоятельств преступления. Ростов-на-Дону. Изд-во Ростовского ун-та. 1991. С. 23.

9 Вряд ли служит аргументом для таких попыток позиция А.Р. Ратинова, выделяющего в доказывании познавательную и удостоверительную стороны. Не следует сводить последнюю только к действиям по закреплению доказательств. Фактически А.Р. Ратинов имеет в виду обоснование правильности полученных знаний, хотя, конечно, более точно следовало бы говорить об "обосновательной" стороне доказывания. На это обстоятельство уже обращено внимание в литературе А.М. Лариным. См. Уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М.: Наука, 1979. С. 267,268.

10 Элез И. Единство практического и теоретического в доказательстве истины // В кн.: Проблемы научного метода. М.: Наука, 1964. С. 140.

11 Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки. М.: Мысль, 1974. С. 159.

12 К сказанному в полной мере относится следующее суждение П.В. Копнина: "В процессе доказательства "истина в себе" становится "истиной для нас", для субъекта, понимаемого как общество на конкретном этапе его развития". Указ. раб. С. 158.

13 Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968. С. 296.