7. «Общий котел» и его место в криминальной субкультуре.

Известно, что временные или постоянные объединения людей в группы (например, в студенческом общежитии, в общежитии профтехучилища, в турпоходе и т. п.) требуют создания материальной и финансовой основы данной общности, группы. Следует отметить, что степень регламентированности финансовой и материальной основы общностей бывает разной: от простого угощения друг друга полученными (приобретенными) продуктами, одалживания вещей и денег до совместного пользования личными вещами, предметами, продуктами, финансами по строго выработанным в группе правилам. Последнее явление на уголовном жаргоне получило название «общего котла» («общака», «общей кассы», «воровской кассы»). Эти же термины, в силу тяги молодежи к сленгу, получили распространение и в среде законопослушных подростков и молодежи (159).

В силу возрастных особенностей и тяги к абсолютной справедливости подростки и молодежь очень щепетильны в материальных и финансовых вопросах. Не поделиться с товарищем для них серьезный проступок. В этом случае подросток сразу же стигматизируется как «жадюга», «крысятник», с которым все перестают общаться, он подвергается остракизму.

Еще более щепетильны в этом отношении криминальные группы. «Общий котел» является непременным атрибутом криминальной субкультуры. В закрытых заведениях для несовершеннолетних и молодежи существует закономерная тяга к совместному пользованию вещами, предметами, пищей, финансами. К этому принуждает обстановка совместного проживания. «Общак» в колонии, спецшколе, спецПТУ, следственном изоляторе и ВТК не представлял бы опасности, если бы он не паразитировал па возрастных особенностях несовершеннолетних и молодежи, на идеях справедливости, милосердия, коллективизма и взаимопомощи.

Не менее важную роль «общий котел» играет в криминальных группах несовершеннолетних и молодежи на свободе. На сегодняшний день преступным путем в «общей кассе» несовершеннолетних и молодых правонарушителей собраны огромные суммы денег (речь идет о многих миллионах). Эти деньги «отмываются «взрослыми дельцами (мафиози) и пускаются в оборот. В печати неоднократно сообщалось о том, что несовершеннолетние «буфы» и молодые «паханы» приобретают легковые автомобили на подставных лиц. Из «общака» оказывается материальная помощь тем членам преступных групп, кто отбывает наказание в колониях и их семьям. В Набережных Челнах и Казани семьям подростков-правонарушителей, погибших в межгрупповых «войнах» выплачивались из «общей кассы» значительные суммы, равные стоимости «жизни».

Конечно, все это психологически неотразимо действовало на других несовершеннолетних. Их ошеломляла «забота» «моталки» о своем погибшем члене. Подростки задумывались о том, можно ли с этой суммой сравнить жалкую подачку государства, которую получали родители на похороны своего сына.

Возникнув из общинной (артельной) потребности (которую мы долго гордо называли коллективистской), «общий котел» призван выполнять специфические функции в криминальной субкультуре.

Прежде всего он является материальной и финансовой базой объединения и сплочения несовершеннолетних и молодых правонарушителей в криминальные группы. Ведь правила «общего котла» принуждают каждого подростка и молодого правонарушителя жить интересами преступной группы: охранять и преумножать общие блага.

Через «общий котел» правонарушители оказываются так взаимно «завязаны», что им трудно, а порой и невозможно, порвать с преступной средой. Так, на вопрос: 'Трудно ли подростку выйти из «моталки?» Сергей К,, бывший член одной из преступных Казанских групп сказал о том, что это практически невозможно, потому что: во-первых, тебе все должны и ты всем должен; во-вторых, выходя из «моталки», сразу же лишается всякой моральной, физической и материальной защиты и будешь платить «вечную дань» своей «моталке», а в — третьих, будешь постоянно бит и унижен. Сергей К. заявил о том, что если бы это повторилось еще раз, он не пошел бы на такой шаг. Положение ему облегчило то, что он выходил из «моталки» не один. Их было трое и они создали для обороны «контрмоталку», объединив всех притесняемых в микрорайоне ребят.

«Общак» способствует дальнейшей криминализации группы. Стремление членов группы пополнить «общий котел» толкает их на новые и новые преступления (кражи, рэкет, поборы с новичков, грабежи, разбой и т. п.). Ведь «законы» «общего котла» неумолимы. Проценты за полученную «ссуду» нарастают «по счетчику» с катастрофической быстротой. Эти проценты и не снились самым отъявленным ростовщикам прошлого и настоящего.

Криминальная направленность «общего котла» в спецПТУ, спецшколах, колониях, следственных изоляторов проявляется еще и в том, что для его пополнения нелегально передаются деньги от лиц, находящихся на свободе. Нелегальное хождение денег в «зоне» — это не только нарушение режима, но и почва для азартных игр, совершения новых преступных деяний.

Важно отметить также, что «общий котел», а вернее способы распределения его содержимого и порядок пользования им выполняют функции материального закрепления стратификации несовершеннолетних и молодежи в групповой иерархии. Несправедливыми способами осуществляется не только пополнение «общего котла». Распределение его содержимого и пользование им не имеет ничего общего с понятием «справедливость».

В групповой иерархии криминальных сообществ четко и однозначно определено: кто и что вносит в «общий котел», как распределяются его ценности, какова материальная и моральная ответственность подростка и молодого человека, нарушившего правила «общего котла». Получается, что принципы распределения «общего котла» отражают, (а главное — материально закрепляют) деление несовершеннолетних и молодежи в криминальной субкультуре на «касты», регламентируют их права на материальные блага в соответствии со статусом. Самую большую долю получает, как всегда, «бандократия», самую меньшую — «низы» данной общности.

Провозглашаемое вожаками преступных групп равенство при участии в «общем котле», справедливость в распределении благ оборачиваются неравенством и вопиющей несправедливостью, которые порождают различные скрытые и явные конфликты в криминальной среде. Не трудно заметить, что «общий котел» как зеркало отражает несправедливую систему распределения социальных благ, которые существуют в обществе: чиновникам — густо, а народу — пусто.

Кроме того, «общий котел» выполняет и пропагандистко-психологическую функцию. Это видно из приведенного выше примера «платы» родителям за их детей, погибших в драках в Казани. Демонстрируя свое равенство и справедливость в криминальных группах, заботу о ближних с помощью «общего котла», вожаки имеют возможность пропагандировать преступный образ жизни и легче пополнять ряды преступных групп, дискредитировать в глазах молодежи законопослушный образ жизни, при котором им «не светят» «тачка», « видак», Лайбы и Адидасы и т. п.

В закрытых воспитательных и исправительных учреждениях «общак» выполняет еще одну функцию — противодействия правонарушителей администрации учреждения, пытающейся дисциплинарными мерами ограничить материальные блага обитателей «зоны», стимулировав тем самым их исправление и законопослушное поведение (152, 520, с. 197). К сожалению, нередко к созданию «общего котла» несовершеннолетних и молодых правонарушителей толкает сама администрация, предъявляя им необоснованные требования. Встречаются и случаи мести и издевательства над подростками администрации, режимной и других служб. Однако и «общий котел» не защищает обитателей этих учреждений от притязаний администрации.

Как ни прискорбно, но «общий котел» используется преступными группами и для подкупа представителей правоохранительных органов, органов власти — на свободе, администрации и других служб, войсковой охраны и режима закрытых учреждений, их морального разложения (158). Примеров здесь предостаточно. Много шума наделал, например, дерзкий побег банды «Банзая» из автозакмашины почти в центре Москвы во время се транспортировки из зала Мосгорсуда. Бандиты подкупили солдат конвойной охраны на полученные нелегальным путем деньги (395). Нс случайно в период обмена 50- и 100- рублевых купюр в 1991 году правоохранительные органы зафиксировали не одну воровскую сходку «на воле» и в «зонах». «Воры в законе» окрестили проводимый обмен «бандитским» и приняли решение: для спасения «общей кассы» не скупиться на подкуп властей и администрации.

Наконец, «общий котел» служит средством авансирования преступной деятельности подростков и юношей после выпуска их из спецшколы, спецПТУ, после освобождения из ВТК. Освобождаемым собираются средства или даются адреса на свободе, по которым они могут обратиться за получением их, разъясняются условия и порядок погашения долга.

В сущности «общак» является материальной основой корпоративности. В процессе его функционирования извращаются общечеловеческие моральные принципы взаимоотношений и насаждаются разбойничьи. «Общий котел» воспитывает цинизм, жестокость, несправедливость в отношениях между членами группы, стремление к обогащению одних за счет Других.

Каков механизм создания «общего котла»? Каждый правонарушитель, вошедший в «команду» («банду», «семью», «хату» и т. п.) обязан сдать все, что приобрел, купил, украл, награбил в общее пользование. При этом он лишается права единоличного пользования своими вещами, предметами без разрешения «бугра» и хранителя «общего котла». Таков механизм образования «котла». С виду он прост, а на самом деле — весьма сложен, чреват большими опасностями для человека.

Высокие проценты и сжатые сроки уплаты долгов нередко закабаляют его участников. Высокая степень отчуждения «общака» от конкретного члена групп делает его крайне незаинтересованным сдавать все добытое в общее пользование. Кроме того, видя несправедливость со стороны «бугров» и «паханов» в распределении благ из общего котла («бугру» одну сумму под маленький процент, «пацану» другую — под грабительский процент все зависит от положения в групповой иерархии) несовершеннолетние и молодежь стараются утаить «добычу», обмануть других. На этой основе часто возникают конфликты между группой и «должником».

Естественно, нечестность членов преступных сообществ в отношении друг к другу, попытка обмануть и утаить наворованные и награбленные средства породили целую систему средств зашиты «общего котла» от посягательства отдельных лиц, контроля, санкций за нарушение неприкосновенности «котла», нарушение «финансовой дисциплины».

При этом каждая преступная группировка усиленно рекламирует, что в ней правила пользования «общим котлом» наиболее демократичны, гуманны и справедливы, а в конкурирующей «фирме» такой демократии и справедливости не было и нет.

Сурово карается нарушение законов «общего котла», когда человек утаивает полученные, приобретенные и украденные вещи, деньги. Так же строго наказываются должники. Наказываются и те члены группы, кто разбазаривает «общак», оказывает материальную поддержку «чужакам» без разрешения «сходки». Такие лица могут быть изгнаны из своей преступной группы.

Однако опытные «воры в законе» умело используют «общую кассу» для личного обогащения. Так, один их Ростовских «воров в законе», отбывая наказание, заставил по своим каналам собрать большие суммы якобы в «воровскую кассу», а, отбыв наказание, купил на них особняк в городе Тольятти.

В связи с бурным ростом молодежной преступности, наблюдается тенденция к расширению влияния «общего котла» на сплочение криминальных группировок, на их объединение. Возникают местные «общаки», которые объединяются в региональные, а те в свою очередь — в «общую кассу» преступного мира. Деньги «отмываются» и пускаются в оборот. Так создаются легальные коммерческие банковские структуры. За всем этим стоит мафия.

Чтобы защитить свои материальные и финансовые интересы от посягательств криминальных группировок, законопослушные подростки и молодежь также вынуждены объединяться в группы, создавать свой «общий котел». Это происходит в общежитиях ПТУ, техникумов, вузов. В спецшколах, спецПТУ и ВТК, противопоставляя себя «буграм» и «паханам», «отверженные» также пытаются объединиться в группы, чтобы «держать свой интерес». Таким образом, «общий котел» является одним из главных препятствий в борьбе с молодежной преступностью. Он затрудняет сплочение ее в учебные и трудовые коллективы на здоровой моральной и материальной основе.

В закрытых воспитательных и исправительных учреждениях «общий котел» является источником межгрупповых конфликтов, которые нередко выливаются в поножовщину, массовые беспорядки, борьбу группировок «за власть в зоне», а на свободе — причиной межгрупповых «разборок» со стрельбой, взрывами и многочисленными трупами.

Есть ли «общий котел» в армейских условиях? Есть, если там существуют преступные группы. Задачи и механизм его функционирования идентичны изложенным выше. Но в армейских условиях более интенсивно и открыто действует еще один механизм индивидуального обогащения «дедов» за счет новичков и «салабонов» («духов»). «Дедам» «общий котел» вряд ли нужен. Давать кому-то взаймы, оказывать помощь они не собираются и тем более не думают о распределении собранных с новичков и других членов своей группы средств между ними.

Средства из им нужны дом того, чтобы приобрести хорошую одежду и обувь, увольняясь в запас, иметь возможность «шикарно» жить в первое время после увольнения, сделать подарки родным и знакомым и т. п. Одной из причин желания «иметь капитал» является нищенское жалование «дедов», из которого не хватает даже на приобретение предметов туалета. Однако это не может служить оправданием преступного поведения.

Знать механизмы образования и функционирования «общего котла» необходимо для того, чтобы преодолевать негативные явления, связанные с его существованием. Способы противодействия возникновению «общего котла» должны основываться не только на усилении контроля за каждым подростком и молодым правонарушителем, сколько на создании здоровых коллективов, включении их в активную жизнь с механизмом действительной, а не мнимой психологической и материальной защиты личности.

Насаждение формального коллективизма в школах, ПТУ, на предприятиях, в армии привело к полнейшей профанации работы с несовершеннолетними и молодежью, превращению некоторых молодежных коллективов в настоящие шайки и корпорации, озабоченные лишь внутри-групповыми интересами, идущими во вред общественным, и расправляющиеся над неугодными под вывеской «защиты интересов коллектива». Система материальной и финансовой базы таких, с позволения сказать «коллективов», порой бывает такой, что не укладывается в сознании нормального человека.

Вот что пишут ребята, участвовавшие в фестивале детской прессы в «Артеке»: «Под видом большой заботы государство лишило нас до совершеннолетия многих человеческих прав: самим выбирать условия жизни, обращаться за судебной защитой, участвовать в народовластии. Мы практически беззащитны в этом мире. Наша судьба почти всегда решается без нас.. «. «Я беременна. В комсомол принимают в девятом классе, а я в восьмом. Меня заставляют носить пионерский галстук, и все смеются.. «. «Учитель бьет детей и считается педагогом-новатором. Нас никто не хочет слушать.. «. Эти откровения ребят как крик отчаяния. И это пишут члены казалось бы ЛУЧШЕГО детского коллектива бывшего СССР (310).

О какой материальной базе этого пионерского коллектива можно говорить, если: «После медосмотра нас повели в душ и одели в форму. Пересчитываем, сколько не хватает пуговиц на рубашках, и с недовольством вытягиваем руки, чтобы посмотреть как приходятся рукава ветровки. После этого нас заставили собственными руками (какое варварство!) выбросить оставшиеся в сумках курицу, колбасу и другие продукты, за которые я бы сейчас не задумываясь отдала бы завтрак, обед и ужин, приготовленные в нашей столовой» (310).

Вот интересный факт. В преступной среде существует одно, надо сказать, разумное, соответствующее требованиям санатории и гигиены, правило». Чужое белье и другую одежду, касающуюся тела, «вор в законе» никогда не наденет, лаже выстиранные. Это «западло». А в государственном пионерском лагере — это правило. Поэтому ребята ставят закономерный вопрос: «Считает ли руководство «Артека», что приятно и, вообще, гигиенично влазить в трусы, в которых до тебя посидел не один десяток человек?... Какому наказанию подвергнется новоиспеченный артековец, если он решится перепрыгнуть из наделенных трусов в свои собственные?» (310).

Корпоративности и круговой поруке с их «общим котлом» в преступной среде и формализованным учебным, трудовым и армейским коллективам необходимо противопоставить истинные коллективы с их не коммунистическими, а общечеловеческими принципами моральной и материальной поддержки ближнего, сострадания, милосердия и взаимопомощи. Сумеем ли мы это сделать в условиях, когда идея коллективизма оказалась дискредитированной?

Одной из таких мер в школах, ПТУ, да и в закрытых воспитательных и исправительных учреждениях, должно стать создание спецфонда, пополняемого за счет отчислений от прибыли, полученной от работы несовершеннолетних и молодежи, и расходуемых (по решению совета молодежного коллектива) в экстренных случаях, на оказание материальной помощи подростку при выпуске, освобождении из ВТК, при похоронах близких и т. п. Можно использовать опыт ряда спецшкол и спецПТУ, в которых такой фонд создан. Так, в известной Очерской спецшколе Пермской области из такого фонда оказывается материальная помощь выпускникам на обзаведение хозяйством, а также бывшим учащимся, попавшим в трудное материальное положение. Подобный фонд был и в колониях, которыми руководил А. С. Макаренко.

Сейчас создается масса спецфондов за счет спонсоров, а не за счет отчислений от прибылей учреждения. Так, по сообщениям корреспондентов «Собеседника» агентств Сибинформ и Студинформ, в Сегежской исправительно-трудовой колонии № 7 (Карелия) создан фонд содействия заключенным и членам их семей. Средства предполагается формировать за счет добровольных пожертвований предприятий и отдельных граждан. Использоваться они будут для финансовой помощи родным и близким заключенных, а также как «выходное пособие» для осужденных. Как известно, неофициальная воровская касса взаимопомощи — «общак» предпочитает помогать только избранным заключенным. Новый фонд, как предполагают авторы, станет более демократичным в этом отношении.

Едва ли следует отрицать полезность спонсорства. И все же надо идти другим путем: не быть меркантильными, когда речь идет об исправительно-трудовых и специальных воспитательных учреждениях, когда колонии и тюрьмы рассматриваются как спонсоры наших социально-экономических программ, благодаря нещадной эксплуатации труда заключенных (514).

Целесообразно создавать фонды в противовес воровскому «общаку» за счет отчислений от прибылей названных учреждений, вернувшись возможно к нормам первого советского исправительно-трудового кодекса, в котором говорилось, что «все работы в местах заключения, в целях их развития... освобождаются от всех общегосударственных и местных налогов и сборов» (ст. 77). При этом прибыль от работы осужденных распределялась так: 40% — на расширение производства учреждения, 12, 5% — на улучшение питания заключенных, 15% — в комитет помощи заключенных, остальные 32, 5% — в пенитенционарный фонд главного управления мест заключения и на премии сотрудникам их инспекций. Эти 15% могли бы сыграть важную роль в борьбе с воровским «общаком».

Необходимо поддерживать и позитивные находки самих подростков и молодежи, содержащихся в этих учреждениях. А изобретательности их нет конца. Вот пример, новый директор спецПТУ при обходе общежития обнаружил в одной учебной группе ящик с продуктами, на котором был нарисован красный крест. Оказалось, что это «ящик милосердия» придумали подростки в противовес «общаку» и в целях оказания помощи новичкам. В него складывались продукты из получаемых от родных посылок и передач. Из этого ящика могли безбоязненно и беспрепятственно брать продукты новички в первые две недели пребывания в училище, когда с трудом привыкаешь к режиму, обстановке, питанию. Эту находку директор поддержал.

И все же эффективных мер борьбы с «общим котлом» сегодня мы не имеем. Идея «общего котла» глубоко внедрилась в сознание криминогенной части молодежного населения страны. Значительная часть его облагается своеобразным ежемесячным налогом. При этом «неукоснительно надо платить», иначе неплательщика ждет «разборка» (408; 409). Значит борьбу вести надо не против идеи «общего котла», а против грабительских способов его создания, воровских принципов распределения и криминализирующих функций.

Иначе возникает опасность насаждения индивидуализма среди подростков и молодежи. Ведь давно известно, что лица, уклоняющиеся от участия в «общем котле», попадают в незавидное положение (даже те, кто проживает в общежитии обычного ПТУ). Огказаться участвовать в «общем котле» — это значит стать изгоем. Сегодня нужно искать формы и методы создания реальных коллективов, избавляться от суррогата коллектива, когда под видом коллектива орудует шайка. Нужны новые правила получения посылок, передач, бандеролей, денежных переводов воспитанниками спецшкол, спецПТУ и ВТК.

Нужно позаботиться о тех подростках, кто не имеет родителей и родственников или не поддерживает с ними связи. Ведь они лишены возможности получать материальную помощь извне. Именно они должны периодически получать помощь милосердия из спецфондов коллектива. Думается, необходимо реализовать принцип отбывания наказания несовершеннолетними (принудительной меры воспитания) по месту жительства (в административном районе — в пределах области). Это обеспечит их устойчивую связь с родными и постоянную материальную помощь им.

Пирожков В. Ф.

ЗАКОНЫ ПРЕСТУПНОГО МИРА МОЛОДЕЖИ

Глава II. ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ АТРИБУТЫ КРИМИНАЛЬНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ И ИХ ХАРАКТЕРИСТИКА