4. Квалификация преступлений при ошибке  в  объекте и предмете посягательства

При совершении преступления нередко происходит ошибка в объекте и предмете посягательства, в результа­те чего деяние независимо от воли виновного направля­ется на иной объект уголовно-правовой -охраны или на

I * ирой предмет преступления. Заблуждение субъекта отно­сительно истинной направленности его деяния известно уголовному праву как «ошибка в объекте» Между те\г анализ следственной и судебной практики показывает, что  «ошибка  в  объекте» нередко является ошибкой в

f предмете посягательства и что эти разновидности оши­бок имеют различное уголовно-правовое значение.

Ошибка   в   объекте уголовно-правовой охраны имеет

*l "    место в тех случаях, когда .виновный, заблуждаясь, со-

*3 вершает посягательство не на те общественные отноше­ния, которые охватывались его умыслом, и помимо воли-причиняет вред в сфере иных общественных отношений.

' При этом ошибка в объекте посягательства возможна лишь на уровне родового, видового и непосредственного-

"£•     объектов. На уровне общего объекта преступления ошиб-

О ка невозможна, так как'всякое преступление посягает на общественные отношения, т. е. общий объект преступле-

 * •     иия один, и ошибиться в нем невозможно1.

Ошибка в родовом объекте посягательства заключа­ется в неправильном представлении лица относительно-направленности совершаемого им деяния на определен-

n- ный' объект. Полагая, что его действия направлены на одни*общественные отношения, субъект в действительно­сти посягает на общественные отношения другого рода. В судебной практике такие ошибки наиболее часто ветре-

1 Заблуждение лица   относительно   уголовно-правовой   охраны рпределенного общественного отношения, так называемая юридиче­ская ошибка, нами не рассматривается  (см    Кириченко   В    Ф Значение ошибки по советскому уголовному праву  М, 1952, с   19— 38).

23S

чаются при совершении посягательств на отношения •собственности, управление, личность и некоторые дру­гие. Например, похищая имущество социалистической организации, виновный может полагать, что соверша­ет хищение личного имущества или браконьерство, посягая на жизнь работника милиции или народно­го дружинника, считает, что совершает преступление в отношении частного лица.

'Наибольшее практическое значение имеет ошибка в родовом объекте посягательства, так как она влияет на квалификацию деяния. Поскольку в таких случаях объ­екту, на который виновный, по его мысли, направляет свои действия, в самом деле вред не причиняется, то та­кое посягательство является в сущности только покуще-нием, неудавшейся попыткой причинить определенный социальный вред. Следовательно, добросовестное заблу­ждение лица относительно родового объекта посягатель­ства надлежит квалифицировать как покушение на 'Пре­ступление. Такое деяние нет оснований квалифициро­вать как оконченное посягательство на предполагаемый объект, так как вред объекту не причинен и преступные последствия в этой сфере социальной жизни не наступи­ли. Не может такое деяние квалифицироваться и как посягательство на объект, которому вред был фактиче­ски причинен, так как эти последствия не охватывались умыслом виновного лица.

Решающим для квалификации деяния при ошибке r родовом объекте является субъективное намерение лица и фактически причиненный определенному объекту вред. Если эти обстоятельства не выяснены или выяснены не­достаточно полно, при квалификации деяния мож^ет быть допущена ошибка. Изучение практики показывает, что •следователи и суды не всегда глубоко'и всесторонне ис­следуют эти обстоятельства. Например, Судебная Колле­гия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по де­лу Калинина указала, что кража личных вещей граж­дан из гардероба является преступлением против социа­листической собственности2.

Такое решение будет правильным только при условии, если виновный сознавал, что он похищает личное иму­щество гражданина, за которое социалистическэя орга-

2 См : Бюллетень   Верховного   Суда   РСФСР,   1965, № 5,  с. 6 .236

иизация несет имущественную ответственность и что, сле­довательно, он причиняет вред не гражданину, а социа­листической организации. Если же виновный этого не знает и полагает, что причиняет имущественный вред гражданину, то осуждение его по статье об ответственно­сти за хищение социалистического имущества будет не­обоснованным.

В уголовном деле по обвинению Калинина эти обстоя­тельство" надлежало исследовать особо тщательно, так как хищение совершено из гардероба бани, где граждане не всегда сдают личные вещи на ответственное хранение, а иногда пользуются отдельными кабинами, номерами и т. п. Калинин мог и не знать об имущественной ответ­ственности администрации бани перед потерпевшим. В таком случае хищение следует квалифицировать как покушение на кражу личного имущества.

Характерно в этом отношении дело по обвинению Лукьянцева. Будучи в нетрезвом состоянии, Лукьянцев проник в одну из комнат общежития и совершил кражу личных вещей граждан на сумму 196 руб. Президиум Орловского областного суда указал, что кражу личного имущества граждан в общежитии надлежит квалифици­ровать как кражу государственного имущества. Такое рещение нельзя признать правильным. Поскольку Лу­кьянцев сам проживал в этом общежитии и знал, что ад­министрация не несет имущественной ответственности за сохранность личных вещей жильцов, то, следовательно, он сознавал, что похищает имущество граждан, т. е. его умысел был направлен на завладение личным имущест­вом, а не государственным. Поэтому Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР обосно­ванно указала, что данное деяние не может квалифици­роваться как кража государственного имущества, по­скольку умысел виновного был направлен на хищение имущества граждан3.

Для правильной квалификации хищения всегда необ­ходимо установить, на завладение каким имуществом — государственным, общественным или личным — был на­правлен умысел виновного лица. Встречающиеся в су­дебной практике ошибки при* квалификации хищений в некоторых случаях обусловлены, именно тем, что это

3 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1972, № 1, с. 8.

237

обстоятельство не было выяснено. Например, военным трибуналом гарнизона В. был осужден за хищение госу­дарственного имущества путем мошенничества. Он при­знан виновным в следующем преступлении. В вагоне поезда" В. нашел три аккредитива с контрольными листа­ми, утерянные гражданином Г. Решив воспользоваться аккредитивами, В. обманным путем получил в учрежде­нии два незаполненных бланка доверенностей с гербовой печатью и подпись-ю должностного лица, подделал их от имени Г. и таким образом получил по аккредитивам 1500 руб., которые израсходовал.

Военная коллегия Верховного Суда СССР обосно­ванно признала такую квалификацию действий В. непра­вильной и указала, что объектом преступления в данном случае является не государственная, а личная собствен­ность, поскольку он похитил деньги, принадлежащие гражданину Г.4 То обстоятельство, что они временТю на­ходились в сберкассе, не меняет положения. Сберега­тельная касса не- несет перед владельцем аккредитива материальной ответственности, если им утеря-ны обе час­ти аккредитива (собственно аккредитив и контрольный лист к нему).

Военная коллегия отменила все судебные постановле­ния по делу В. и возвратила" дело на норое расследова­ние, так как органы следствия не выяснили- содержания и направленности умысла. При этом коллегия указала, что решающее значение при квалификации хищения име­ет содержание субъективной стороны содеянного: если виновный при хищении сознавал, что материальную от­ветственность перед собственником будет нести социали­стическая организация, то его действия надлежит квали­фицировать как хищение социалистического имущества. Если же его сознанием охватывалось наличие обстоя­тельств, которые исключают ответственность социалисти­ческой организации перед гражданами, то виновный, в соответствии с направленностью умысла, должен нести ответственность за посягательство на личную собствен­ность. Когда же виновный, не зная условий ответствен­ности сберкассы перед собственником аккредитива, до­пускал как свою личную ответственность, так и ответст­венность   государства, то   квалификация его действий

*- См : Бюллетень Верховного Суда СССР, 1973, № 1, с. 30—31. 238

 должна определяться в соответствии с фактически насту­пившими последствиями.

Иногда при хищении виновный не сомневается, что  похищает имущество определенной принадлежности, од­нако в силу неизвестных ему обстоятельств долускает ошибку и совершает" преступление против иного вида собственности. Решающим для квалификации деяния в таких случаях является не фактическая принадлежность имущества, а умысел виновного лица. Квалификация та- кого хищения по фактической принадлежности имущест­ва будет ошибочной.

Например, следователем и народным судом было при­знано, что Ц-, похитивший на квартире у заведующей ма- газином Б. 817 руб. (не сданную дневную выручку), со- вершил преступление против социалистической собствен- ности. Однако, как правильно указала в определении по Данному делу Судебная Коллегия по уголовным делам  Верховного Суда РСФСР, похища-я деньги из квартиры,  Ц. не знал, что там проживает заведующая магазином и  что деньги являются выручкой магазина. Умысел Ц. был  направлен на хищение личного имущества и поэтому его  действия надлежит квалифицировать как покушение на  хищение личного имущества5.

 Заблуждаясь, виновный может вместо хищения со­вершить и иное деяние, например, посягательство на ин- тересы рыбного или охотничьего хозяйства или наоборот.  Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от  3 июня 1977 г. «О практике применения судами законо­дательства об охране природы»6 разъяснил, что незакон- ный вылов рыбы, выращиваемой рыбзаводами, рыбхоза­ ми и колхозами в специальных водоемах, надлежит  квалифицировать как хищение государственного или об- щественного- имущестеа~только в том случае, если винов- ному заведомо было ^звестноГоб этом. Если же виновный  добросовестно заблуждался, то деяние надлежит квали- .  фицировать по правилам ошибки в объекте, т. е. как по- кушение на незаконное занятие рыбным промыслом по  ст. 15 и 163 УК.

5              См :  Сборник постановлений  Президиума  и определений Су­

дебной  Коллегии по уголовным   делам  Верховного   Суда  РСФСР

 1957—1959 гг. М, 1960, с. 200

 6             См   Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР,

Й24—1977  М, 1978, ч   1 ,с 73

—            23»

В некоторых случаях, однако, обстановка совершения преступления и особенности похищаемого имущества не дают оснований для вывода о его принадлежности. При таких обстоятельствах виновный в равной мере допуска­ет, что оно принадлежит социалистической организации или гражданину. При таком прямом неопределенном умысле хищение надлежит квалифицировать как посяга­тельство на тот родовой объект, которому фактически был причинен вред, так как виновный в равной мере же­лал наступления любого вреда, т. е. причинение вреда каждому из возможных двух родовых объектов охваты­валось его намерением.

Подобным образом надлежит квалифицировать дея­ния и при ошибках в других родовых объектах, например, при посягательстве на честь, достоинство и жизнь пред­ставителей власти, работников милиции или народных дружинников, если потерпевший таковым не является, а лишь выдает себя за названных лиц либо если винов­ный не Знает заведомо о том, что посягает на этих лиц.

Представляется, что квалификация деяния по сово­купности преступлений, предусматривающих ответствен­ность за посягательство на представителей власти при исполнении ими служебных обязанностей и за престу­пления против-личности, как предлагает В.Ф.Киричен­ко, в этих случаях будет необоснованной7. Квалифика­ция подобного деяния по совокупности, преступлений вызывает возражение потому, что на один из родовых объектов виновный посягает лишь объективно и причи­нение ему вреда не охватывается его умыслом. Кроме того, нормы об ответственности за посягательства на представителей власти и других особых лиц являются специальными нормами, выделенными ' законодателем из общих норм о защите чести, достоинства, жизни и здоровья. Поэтому такие деяния надлежит квалифици­ровать только по статьям, содержащим специальные нормы. При идеальной совокупности преступлений об­щая и специальная нормы в совокупности применяться не могут, ибо это будет нарушением воли законодателя, выделившего из общей нормы специальную/

Посягательства на представителей власти или иных

7 См •  Кириченко   В   Ф    Значение ошибки  по   советскому уголовному праву, с 45.

240

•особых лиц не образуют совокупности с преступления­ми против личности еще и потому, что в этом случае как указал Пленум Верховного Суда СССР в постано­влении от 3 июля 1963 г. № 7 «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство ра­ботников милиции и народных дружинников»8, престу­пление против личности (оскорбление или нанесение телесных повреждений) является способом осуществле­ния другого, более опасного преступления.

Обобщая изложенное и судебную практику, можно сформулировать общие правила квалификации престу­плений при ошибке в родовом объекте посягательства,

При   ошибке   в   родовом объекте посягательства

деяние   надлежит   квалифицировать как покушение на

причинение вреда  тому объекту,  который  охватывался

умыслом виновного лица.

Если    обстановка    совершения   преступления   за­

трудняла возможность для виновного определить родо­

вую принадлежность объекта посягательства, то деяние

надлежит квалифицировать как посягательство на тот

объект преступления, которому фактически был причи­

нен вред или создавалась угроза причинения вреда

Ошибка в видовом объекте возможна только, в тех • случаях, когда видовые объекты имеют сходное соци­альное значение и различаются законодательством На­пример, отношения государственной и общественной соб­ственности являются различными видовыми объектами уголовно-правовой охраны, однако законодательством они не различаются и потому ошибка в направленности посягательства на них уголовно-правового значения не имеет. При особом выделении законодательством видо-< вого объекта и ошибке в направленности деяния на ви­довой объект оно должно квалифицироваться по прави­лам ошибки в родовом объекте.

На уровне непосредственного объекта ошибка в объ­екте возможна (например, вместо Петрова жизни ли­шен Иванов, по ошибке имущественный вред причинен не Петрову, а Иванову и т. п.), однако она юридиче­ского значения не имеет, так как все непосредственные

8 См    Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР '1924—1977. М, 1978, ч. 2, с 252

241

объекты, охраняются уголовным законом в равной мере и их охрана не имеет никаких особенностей.

Нарушение этих правил на практике приводит к ошибкам в квалификации деяния. Например, действия Трофимова, имевшего намерение убить Саковскую в связи с выполнением ею своего общественного долга, но убившего по ошибке ее мужа, следственные органы квалифицировали по п. «в» ст. 102 УК. Верховный суд Башкирской АССР переквалифицировал действия Тро­фимова на ст. 106, ст. 15 и п. «в» ст. 102 УК, признав, что Трофимов покушался на убийство' Саковской и не­осторожно убил ее мужа. Принимая такое решение. Верховный Суд Башкирской АССР допустил ошибку в квалификации деяния, так как, во-первых, жизнь Саков­ской и жизнь ее мужа являются равноценными объек­тами уголовно-правовой охраны и, во-вторых, признав Саковского за Саковскую, Трофимов прицельно стрелял через окно в человека, желая убить его.т. е. действо­вал умышленно. Поэтому Президиум Верховного Суда РСФСР обоснованно признал такую квалификацию дей­ствий Трофимова неправильной9. С учетом направлен­ности умысла и наступивших последствий действия Тро­фимова были квалифицированы следственными органа­ми по п. «в» ст. 102 УК.

Нередко на практике встречаются ошибки в предме­те посягательства и в потерпевшем. Ошибки в предмете преступления воз'можны при хищениях, самоуправстве, нарушении конституционных прав граждан, незаконных промыслах, незаконной охоте и некоторых других пре­ступлениях. По общему правилу, ошибка в предмете преступления не имеет уголовно-правового значения и влияния на квалификацию деяния не оказывает. Для основания уголовной ответственности и квалификации деяния не имеет значения, что виновный по ошибке вместо телевизора похитил радиолу, купил заведомо похищенное минеральное удобрение, полагая, что купил цемент, или приобрел героин вместо анаши.

Такая ошибка в предмете преступления юридическо­го значения не имеет, так как по поводу каждого из названных   предметов существуют общественные отно-

9 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1973, № 11, с. 11— 12 .

242

.доения, являющиеся объектом посягательства. Поэтому совершение запрещенных уголовным законом действий в отношении различных предметов одного рода не ме­няет юридической сути деяния и в тех случаях, когда виновный по ошибке похитил, приобрел, сбыл, хранил и т. п. другой предмет этого рода. Например, различные предметы, относящиеся к имуществу, валютным ценно­стям, оружию, наркотикам.

Иными словами, ошибка в предметах преступления одного рода юридического значения не имеет, посколь-'& ку преступное воздействие на однородные предметы не имеет социальных особенностей, производит определен­ные изменения в сфере одних и тех же общественных отношений и потому охватывается одними и теми же уголовно-правовыми нормами.

Юридическое значение имеет только ошибка в пред­метах разнородных, которые в силу их особых свойств отнесены законодателем к различным группам: а) иму­щество, б) валютные ценности, в) ценные породы рыб и зверей, г) лес, д) оружие, е) наркотики, ж) крепкие спиртные напитки домашней выработки, з) документы, и)  порнографические предметы и т. п.

Совершение по ошибке запрещенных уголовным за* коном действий в отношении предмета, относящегося к иному роду, чем предполагал виновный, образует лишь тюкушение на преступление, ибо преступное воздей­ствие на этот предмет не может изменить общественных отношений, существующих по поводу .предполагаемого предмета. Если, например, виновный полагает, что похи­щает у гражданина гладкоствольное охотничье ружье, а в действительности похитил огнестрельное оружие другого рода, то содеянное образует покушение на кра­жу личного имущества, так как кража у граждан глад­коствольных охотничьих ружей, патронов к ним и по­роха образует состав' преступления, предусмотренный ,, ст. 144 УК10.

Таким образом, преступное воздействие по ошибке на предмет иного рода надлежит квалифицировать как

10 См.:   Определение  Судебной   Коллегии  по  уголовным  делам ■ верховного Суда   РСФСР от 23 октября 1970 г   по делу Н. и К.— ' Бюллетень Верховного Суда  РСФСР,  1971, № 4   с.   14—15; поста­новление Пленума Верховного   Суда   СССР № 7 от   20   сентября 1974 г.— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1974, № 5, с. 8.

243

покушение на предполагаемый предмет. Заблуждение виновного относительно предметов преступления одного рода на квалификацию деяния не влияет.

Особым видом ошибки в предмете преступления яв­ляется посягательство на отсутствующий предмет. Такие посягательства всегда образуют покушение11. Как поку­шение на кражу были квалифицированы, например, дей­ствия Г., пытавшегося совершить кражу из кармана гражданки М., но завладевшего только свертком, в ко­тором оказался листок бумаги12.

Аналогичное уголовно-правовое значение имеет и ошибка в потерпевшем. При наличии особых признаков потерпевшего (представители власти, работники мили­ции, несовершеннолетние и т. п.) и ошибке виновного в нем деяние надлежит квалифицировать с учетом умысла субъекта. Если виновный, заблуждаясь, не учитывал этих особенностей, то деяние не может быть квалифици­ровано по тем нормам уголовного закона, которые их предусматривают. В таких случаях должны применяться общие нормы. Так, посягательство на жизнь или здоро­вье государственных или общественных деятелей, пред­ставителей власти, работников милиции и народных дру­жинников, если виновный не знает, что потерпевший является таким лицом, надлежит квалифицировать как преступление против личности13.

Не подлежит вменению ч. 3 ст. 117, ст. 119 и 210 УК, если виновный добросовестно заблуждается относитель­но возраста потерпевшей или вовлекаемого в преступ­ную деятельность, пьянство, проституцию14.

11            См.: Определение Судебной Колле/ии   по уголовным   делам

Верховного Суда РСФСР от 24 января 1968 г. по делу К.— Бюлле­

тень Верховного Суда РСФСР, 1968, № 7/с. 5.

12            См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1970, № б, с. 15

13            См.: п. 3 постановления Пленума Верховного Суда СССР от

3 июля  1963 г. № 7   (Сборник постановлений Пленума Верховного

Суда СССР 1924—1І77. М., 1978, ч. 2, с. 250). Рекомендация Л. Ан­

дреевой квалифицировав деяние при ошибке в личности потерпев­

шего, имеющего квалифицирующие признаки, по совокупности пре­

ступлений не обоснована (см.- Андреева Л  Влияние ошибки об­

виняемого в личности    потерпевшего  на квалификацию    преступле­

ний.—Сов. юстиция, 19,70, № 21, с. 7—8).

14            См.:   Постановление  Пленума   Верховного    Суда   СССР  от

•15 октября 1971 г. по делу С.— Бюллетень Верховного Суда СССР,

1972, №2, с.  11—12;  определение   Военной   Коллегии   Верховного

Суда СССР от 8 ноября 1968 г. по делу Б.— Бюллетень Верховного

Суда СССР,  1969, №  1, с. 35; определение Судебной  Коллегии по

244

Суммируя изложенное, можно сделать вывод, что ошибка в предмете преступления и в потерпевшем, по-общему правилу, уголовно-правового значения не име­ет и на квалификацию деяния не влияет. При ошибке в -предмете преступления и потерпевшем, особые приз­наки которых выделяются законодательством, деяние надлежит квалифицировать как посягательство на тот предмет или потерпевшего, которые охватывались умыс­лом виновного.

Особого рассмотрения заслуживает вопрос о поку­шении на «негодный объект». Прежде всего следует от­метить, что понятие «негодный объект» ошибочно в сво­ем существе. Уголовный закон не охраняет и не может охранять негодных объектов. В условиях социалистиче­ского общества нет негодных общественных отношений а если таковые иногда и возникают, то они уголовно-- правовой охране не подлежат. Напротив, задача уголов­ного закона заключается в их ликвидации. Все социали­стические общественные отношения, охраняемые уголов­ным законом, являются с точки зрения развития ком­мунистической формации годными," целесообразными и необходимым^.

Понятие «негодный объект», кроме того, противоречи­во в своей основе. В самом деле, если это негодный объ­ект, то зачем его охранять?

На наш взгляд, объектом уголовно-правовой охраны может быть только социально ценное благо.

Те ситуации, которые в уголовно-правовой литерату­ре называют покушением на негодный объект, в действи­тельности представляют собой посягательства на негод­ный или отсутствующий предмет преступления (либо на отсутствующего или мертвого потерпевшего)15. Пр'едмег преступления действительно в некоторых случаях мо­жет быть негодным, например, не имеющие никакой потребительской стоимости вещи — испорченные, изно­шенные, выброшенные собственником .за негодностью. В некоторых случаях и потерпевший может в силу раз­личных обстоятельств находиться в таком состоянии, что-

уюловным делам Верховного Суда РСФСР от 24 июня 1971  г. па делу Е.— Бюллетень Верховного Суда РСФСР,  1972, № 3, с. 8

15 См.: Курс советского уголовного права. Часть Общая. М, 1970, т. 2, с. 438; Советское уголовное право.'Часть Общая. М, 1972, с. 250.

245

преступное воздействие на него не может причинить вреда тем общественным отношениям, на которые пося­гал виновный.

Поскольку предмет преступления или потерпевший при таких посягательствах отсутствуют либо в силу осо­бых обстоятельств вред объекту преступления причинен быть не может по причинам, от виновного не завися­щим, то деяние надлежит квалифицировать как поку­шение на соответствующий (притом вполне годный) объект.

Научная и практическая ценность всякого юридиче-„ского исследования определяется его результатами, на­правленными на удовлетворение потребностей нормо-творческой и правоприменительной практики. Данное положение приобретает особое значение в связи с осу­ществлением широкой законодательной программы, при­нятой Президиумом Верховного Совета СССР 12 де­кабря 1977 г.1 Эта программа рассчитана на последова­тельное обновление действующего законодательства и приведение его в соответствие с Конституцией СССР, что в свою очередь выдвинуло задачу неотложной, ин­тенсивной разработки вопросов текущего законодатель­ства и совершенствование практики его применения2.

В данной работе автор вносит ряд предложений, на­правленных на удовлетворение потребностей нормотвор-. ческой и правоприменительной практики. Они могут быть использованы комиссиями законодательных пред­положений Верховного Совета-Союза ССР и Верховных Советов союзных республик при разработке вопросов совершенствования действующего уголовного Законода­тельства.

Ос-новное внимание в работе уделено практическим нуждам органов правосудия, улучшению их деятельно­сти. Работникам следственных, прокурорских и судеб­ных органов рекомендованы способы и приемы выявле-

1              См.: Ведомости Верховного .Совета СССР, 1977, № 51, ст. 764.

2              См.: Кудрявцев   В. Н. Актуальные проблемы научных ис­

следований в свете новой   Конституции   СССР.— Сов.   государство

■и право, 1978, № 9. с. 134, 136.

246

яяя непосредственного объекта конкретного посягатель­ства, общие правила квалификации преступлений при. конкуренции непосредственных объектов, совокупности Преступлений, ошибке в объекте и предмете престу­пления.

Для повышения уровня подготовки юристов высшей квалификации в учебные программы курса советского -уголовного права для высших юридических учебных за­ведений целесообразно включить:

предложенное автором понятие непосредственного объекта преступления и его основные юридические признаки;

четырехступенную классификацию объектов престу­пления «по вертикали»: общий, родовой, видовой и не­посредственный и трехступенную «по горизонтали»: ос­новной, дополнительный, факультативный;

вопросы о предмете преступления отнести к главе «Объект преступления», исключив их из главы «Объек­тивная сторона преступления»;   "

правила квалификации преступления при конкурен­ции непосредственных объектов преступлений, совокуп­ности преступлений, ошибке в- объекте и предмете пре­ступления;

классификацию преступных последствий по степени тяжести и характеру причиняемого преступлением иму­щественного, физического, морального и политического вреда.

Из данного исследования вытекают и важные про­блемы дальнейшего развития" теории и практики уголов­но-правовой охраны:

нравственные основания уголовно-правовых норм (законов);

выработка единичности (масштаба) структурных эле­ментов уголовно-правовой нормы;

разработка критериев определения социальной цен­ности отдельных видов общественных отношений как объектов уголовно-правовой охраны *и построение их ценностной иерархии; *

выявление взаимосвязей .между особенностями (свой­ствами) объекта уголовно-правовой охраны и субъектив­ными признаками преступления, главным образом, при­знаками вины и мотива.