4. Древнерусское право

Древнерусское право, как и всякое право, рождается вместе с Древнерусским государством. Тип его, естественно, соответствует типу этого государства. Как всякое феодальное право, древнерусское право было правом-привилегией, то есть закон прямо предусматривал, что равенства людей, принадлежащих к разным социальным группам, нет и быть не может. Он не только не скрывал этого неравенства, но всячески и постоянно его подчеркивал.

Естественно, древнерусское право, как и всякое право, появилось не на пустом месте. Вопрос об исторических источниках древнерусского права весьма проблематичен. Однако многие исследователи подтверждают 14, что древнерусское право

34

создавалось на русской почве, отражало те общественные отношения, которые сложились на Руси, закрепляло те порядки, которые были обусловлены природой древнерусского феодального общества. Древнерусское законодательство выросло из обычного права, которым определялось обычное течение древней общественной жизни, приобретшей на определенном этапе развития правовой характер, предназначавшийся охранять личность и имущество членов общества.

Нормы, существовавшие в условиях доминирования обычного права, при определенных обстоятельствах подвергались нарушению и восстановлению. При этом в отношении к конкретному случаю должно было быть найдено суждение, при котором право надо было в спорном случае найти и сформулировать. Так складывался прецедент: найденные формулы облегчали нахождение и применение права в будущем.

Но с течением времени жизнь создавала ряд явлений не вписывавшихся в обычное право. Их накопление перегружало память старейшин-старожильцев и приводило к потребности записи, начаткам кодификации. Появившиеся записи являлись вспомогательным средством для памяти и какого-либо самостоятельного правового значения не имели.

Вопрос о древнейших записях русского права был поставлен В.О. Ключевским в лекциях «Курса русской истории». Именно он указывает на разбросанные в нашей древней письменности следы старейших записей права и указывает примеры таких записей, например, в сборнике «Книги законные»15. Это наблюдение В.О. Ключевского имеет весьма существенное значение для правильного понимания Русской Правды как компиляции очень сложного состава.

Утверждение династии Рюриковичей (862 г.), ускорившее формирование государственности, положило начало системной законодательной деятельности князей.

Статус князя на Руси нашел специфику отражения в правовых кодексах, что оказало известное влияние на развитие права вообще (Устав князя Владимира Святославовича о десятинах, судах и людях церковных; Устав князя Ярослава о церковных судах и др.). Каноническое и светское право в Древней Руси обнаружили большую изолированность. Постановления о церкви издавались князьями отдельными уставами. В церковных ус-

35

тавах исходными моментами были властные полномочия главы государства. Его статус определял границы деятельности церкви и не был закреплен в праве.

Статей, закрепляющих правовой статус князей, не знает ни одна редакция Русской Правды, статус князя не определялся и в последующих кодификациях, включая Судебники. Основная причина этого, по мнению В.А. Рогова, заключается в том, что ордынское иго застало древнерусское право на том уровне развития, когда значительная сфера правового регулирования зависела от властных, не связанных с правовыми установлениями, полномочий князя. Древнерусское право статус князя не определяло. В Русской Правде он нигде не был представлен как лицо конкретных правоотношений. Даже в случае посягательства на его имущество он присутствовал в кодексе как надзаконное лицо, конкретное правоотношение строилось с нижестоящими лицами. Это было проявление тех сторон правосознания, которые ставили князя выше закона и вне его 16.

Правовой анализ этого феномена указывает на существование в X в. «закона русского» в договорах Руси с Византией, где русские князья выступают как законные наследственные монархи. В частности, договоры 911 и 944 гг. представляют памятники высокоразвитого права. Они регулируют отношения между сторонами в случаях убийств, краж, иных преступлений, устанавливают процедуру возмещения убытков, правила торговли, наследования, выкупа пленных. Тексты этих договоров ссылаются на существование «закона русского» и «устава и закона русского», на основе которых законодатель разрешает спорные ситуации. Эти нормы использовались в последующем для разработки Русской Правды.

Итак, Русская Правда — это сложная компиляция, пересоставлявшаяся в течение долгого времени из разнородного материала. Русскую Правду можно определить как кодекс частного права: все ее субъекты являются физическими лицами, понятия юридического лица закон еще не знает. Кодекс строился по казуальной системе, законодатель стремился предусмотреть все возможные жизненные ситуации.

Списки Русской Правды делятся на три редакции. Первая редакция Русской Правды включала два крупных закона

36

(18 ст. + 25 ст. — 43 статьи). Хотя они созданы в разное время, но характеризуются исторической преемственностью. Первый закон (18 ст.) носит печать наибольшей давности. Второй закон (начиная со ст. 19) посвящен охране феодальной собственности и жизни лиц, служащих князю, находящихся в той или иной форме зависимости от него, а также охране имущества и личности других феодалов. Оба эти закона, объединенные в один документ, носят название Краткой редакции Русской Правды.

Отражение последующих этапов развития русского права нашло во второй редакции Русской Правды, которую называют Пространной Правдой. Пространная Правда представляет собой свод феодального права, в котором нашли отражение нормы уголовного и гражданского права и процесса. Она основана на тексте Краткой Правды и Устава Владимира Мономаха и других киевских князей конца XI—XII веков. Установлено, что при создании Пространной Правды была использована Краткая Правда.

Отличительная черта Пространной Правды заключается в том, что, «воспроизводя правовое положение личности, она довольствуется простейшими случаями, элементарными обеспече-ниями безопасности; зато, формулируя имущественные отношения, ограждая интересы капитала, она обнаруживает замечательную для ее юридического возраста отчетливость и предусмотрительность, обилие выработанных норм и определений»17.

Сокращенная Правда представляет собой памятник, возникший в результате значительного сокращения текста Пространной Правды. Киевское государство прекратило свое существование. Но по-другому сложилась судьба его правовой системы, его законодательства. Оно продолжало действовать и в тех государствах, на которые распалась Древняя Русь. В них создавались свои законы. Однако они не могли заменить собой всю сложную систему законодательства Киевской Руси. Поэтому текст Сокращенной Правды отобрал из древнего памятника те статьи и нормы, которые могли сохранить характер законов, действующих в период феодальной раздробленности.

К началу XI в. процесс крепнущей государственности, разложения родоплеменных отношений и появления первых зна-

37

ков раннего феодализма на Руси стал уже необратимым. Разложение общины и появление частной собственности способствовали расслоению и сосредоточению материальных ценностей в одних руках. Не случайно в Русской Правде в подавляющем большинстве случаев речь идет об индивидуальной собственности (конь, оружие, одежда и т. д.).

Собственник по Русской Правде имел право распоряжаться имуществом, вступать в договоры, получать доходы с имущества, требовать его защиты при посягательствах. Объектом права собственности выступал весьма обширный круг вещей — кони и скот, одежда и оружие, торговые товары, сельскохозяйственный инвентарь и многое другое.

Что касается земельной собственности, то в целом она составляла коллективную собственность общины. Однако уже в Краткой Правде зафиксирована незыблемость собственности на землю. Статья 24 Краткой редакции Русской Правды указывает на княжеское землевладение, а также на то, что князья, которые эксплуатировали крестьян, были феодалами.

Историк А.Е. Пресняков сообщает, что наряду с княжим, имели место еще два вида землевладения — церковное и боярское. Церковное землевладение в Древнерусском государстве возникло рано. Источником церковного землевладения были пожалования князей и вклады других лиц. Предметом пожалования были земли с их населением и с административно-судейскими правами и доходами над этим населением зависимых людей. Учесть размер монастырского и вообще церковного землевладения в домонгольский период по имеющимся отрывкам данных не представляется возможным. Однако церковь к началу XIII в. уже успела сосредоточить в своих руках довольно значительное земельное богатство.

Характер социально-политического властвования, связанный с этим землевладением, весьма значительный. Население церковных имений было подчинено церковным волостям: они судили его своим судом, собирали с него княжие доходы. Князь, его бояре, его администрация не вмешивались в управление «церковным обществом». Оно было обособлено в особый организм, стоящий вне народной, обычно-правовой, организации, как и общество княжое. И таким оно осталось на ряд веков, хотя с усилением княжеской власти эта иммунитетная автоно-

38

мия церкви несколько ограничилась. Древнейшее содержание этих иммунитетов было шире: всякий суд над церковными людьми принадлежал церковным властям, а дела между ними и людьми судил «обчий» суд из представителей духовной и светской власти.

Третье явление того же порядка — боярское землевладение, которое строилось на принципиально иных основах, чем княжое или церковное. В XI—XII вв. в Киевской Руси еще отсутствовали признаки существования в боярских вотчинах вотчинного суда, вотчинной власти. Время иммунитета, уже народившегося для церкви, для боярства было впереди, в удельной эпохе. Нет данных и о княжеских земельных пожалованиях как источнике боярского землевладения. Возникнуть боярское землевладение могло путем заимки и распашки новин на незанятых участках. Ставилось и велось это хозяйство руками челяди. Но потребность в рабочих руках и тут создала применение полусвободного труда. Отсутствие в руках боярства такой политической силы, какой располагали князь и церковь, создает иной, чисто экономический прием для достижения этой цели — закупничество ls.

Итак, князь, церковь, боярство были новыми социальными силами, основанными на крупном хозяйстве, тесно связанными друг с другом, родственными по типу и социально-политическому значению.

А поскольку речь идет о новых организациях иного типа, находящихся вне и над строем народно-общинной жизни, созданных на началах экономического и политического властвования, то последние нуждались в охране земельной собственности. Поэтому статья 34 Краткой редакции Русской Правды установила высокий штраф за порчу межевых знаков.

Субъектами права собственности могли быть люди не рабского происхождения. Нормы Русской Правды защищали все виды частной собственности, регламентировали порядок ее передачи по наследству, по обязательствам и договорам.

Статьи Краткой редакции Русской Правды свидетельствуют о непременном возврате имущества собственника из чужого незаконного владения, включая вещи и людей. Статья 11 говорит об ответственности за укрывательство челядина. Порядок истребования последнего предполагает вменение в обязаннос-

39

ти незаконного владельца (укрывателя) в трехдневный срок вернуть вещь (в том числе челядина). В случае невозвращения виновный платил 3 гривны за обиду.

Если в статье 11 речь идет о незаконном укрывательстве чужого челядина, то в статье 12 говорится о незаконном пользовании имуществом. Статья констатирует в данном случае важность самого факта незаконного пользования, поскольку кража коня каралась особо. Рассматривая лошадь как стратегический товар, статья устанавливает штраф за похищение или истребление коней, исходя из роли коней у смердов в ополчении.

Возврат имущества из незаконного владения проходил на основе строго установленной процедуры. Если речь шла об истребовании челядина, то имело место применение заклича, то есть объявления на торгу о пропавшей вещи. Статьи 13 и 14 Краткой редакции Русской Правды содержат нормы права, определяющие порядок изъятия собственником своей вещи у незаконного владельца. Здесь имели место нормы материального права (возвращение конкретной вещи и штраф в размере 3 гривен за обиду) и процессуального (возвращение вещи происходит при свидетелях или без них).

Система норм, регулирующая имущественные отношения, знала обязательства из договоров и обязательства из причинения вреда (обязательственное право). Обязательства из причинения вреда в Киевской Руси, как это было видно из рассмотрения статей И и 12 Краткой редакции Русской Правды, сливались с понятием преступления и назывались обидой. Обязательство представляло собой правоотношение, в силу которого лицо, нарушившее интересы другого лица, обязано было совершить определенные действия в пользу потерпевшего.

Гражданские обязательства допускались только между свободными лицами и возникали или из договора, или из деликта (правонарушения). В обиходе договор купли-продажи был самым распространенным, и Русская Правда свидетельствует о развитии торговли, довольно значительной по тому времени. Для законной купли требовалось приобрести вещь за деньги от ее собственника, а договор совершить в присутствии двух свободных свидетелей (ст. 47 Пространной редакции Русской Правды).

По мнению С.В. Юшкова, на Руси существовал такой древний договор, как мена. Договор был достаточно распространен

40

в период действия Русской Правды, хотя в законодательстве он и не отражен. Исторически договор мены предшествовал договору купли-продажи.

Договоры мены и купли-продажи ограждали торговцев (купцов) от окончательного разорения в случае несчастья. Если торговец потерял вверенный ему товар вследствие крушения судна, вследствие войны или пожара, то он не отвечал, но если же потерял или испортил его по своей вине, то доверители поступали с ним как хотели (ст. 54 Пространной редакции Русской Правды). Мена и купля-продажа (торговля) на Руси велась тогда в значительной степени на веру, то есть в кредит (ст. 48 Пространной редакции Русской Правды). В случае предъявления купцу разных долгов сначала подлежали удовлетворению доверявшие ему гости или торговцы иноземные, а потом уже из остатков имущества свои, туземные. Но если купец имел княжий долг, то последний удовлетворялся прежде всех (ст. 55 Пространной редакции Русской Правды).

Для древнерусского обязательственного права характерно обращение взыскания не только на имущество, но и на саму личность должника, а порой даже на его жену и на детей. Так, злостного банкрота можно было продать в холопы (ст. 54 Пространной редакции Русской Правды).

Из всех вышеперечисленных договоров наиболее полно регламентирован договор займа. Предметом договора выступали продукты, деньги, зерно. Вместе с возвратом одолженного обязательно взимались проценты. Статья 50 Пространной редакции Русской Правды регламентирует договор займа с процентами, хотя не ограничивает размера реза (процента). Этот договор заключался в присутствии свидетелей. В случае невозможности представить свидетелей займа при отказе ответчика от его уплаты заимодавец все же мог получить свои деньги, если их сумма не превышала 3 гривен. Для этого ему достаточно было принести присягу о том, что он дал эти деньги должнику (ст. 52 Пространной редакции Русской Правды).

Величина процентов по займу находилась в зависимости от срока договора. Большой срок предполагал более высокую ставку процента. Месячный рез назначался при выплате долга в течение нескольких дней или месяца. Размер его не указан.

41

Однако комментарий к статье 51 Пространной редакции Русской Правды называет ставку, предусмотренную второй частью статьи 53 Пространной редакции Русской Правды: в 10 кун (куны — деньги) на гривну — 20 %. Более высокий процент — куны в треть (то есть 50 %) — платился, если срок займа достигал года. Должник, запоздавший с уплатой краткосрочного займа, также платил этот высокий процент, если он не отдал долг ранее года 19.

В статье 50 «О резе» Пространной редакции Русской Правды упоминаются займы меда и жита, соответственно которым проценты называются наставом и присопом.

Таким образом закон не только защищал интересы ростовщика, но и поощрял длительные займы, приводящие к невозможности уплаты должником взятой суммы.

После смерти в 1113 г. киевского князя Святополка Изяс-лавича, с которым исследователи связывают статьи 47—52 Пространной редакции Русской Правды, принятые в интересах купцов и ростовщиков, в Киеве вспыхнуло народное восстание, направленное против тысяцкого, сотских и ростовщиков. Оно отодвинуло на задний план острую борьбу по вопросу о преемнике Святополка между сторонниками Святославичей, которых поддерживала сильная группировка во главе с киевским тысяцким Путятой и сторонниками Мономаха. Первыми под ударами восставших оказались дворы нелюбимых сановников, а именно тысяцкого Путяты, иноземных гостей и купцов. Как пишет историк Д.И. Иловайский восставшие разграбили также дворцы жидов, которые купили себе разные льготы у Святополка и, по обыкновению своему, многих повергли в нищету в качестве жадных ростовщиков.

В такой обстановке феодальные верхи Киева объединялись вокруг кандидатуры Владимира Мономаха и стали просить его на стол (престол) отцовский и дедовский. Они сказали князю Владимиру: «Князь, иди скорее в Киев, а, если не придешь, то знай, что поднимается большое зло; уже не соцких и не жидов только будут грабить, а пойдут на вдовую княгиню, на бояр и монастыри, и ты будешь отвечать перед Богом, если разграбят монастыри»20.

Приглашение боярами Владимира Мономаха на престол в 1113 г. стало прецедентом, использованным в дальнейшем для

42

обоснования права выбора сильного и угодного киевским боярам князя и заключения с ним ряда (договора), ограждавшего их территорально-корпоративные интересы. Нарушавших этот ряд князей бояре устраняли, перейдя на сторону его соперников или же путем заговора.

В ответ на призыв киевской феодальной знати Владимир Мономах прибыл в Киев и подавил восстание. Он достиг уже шестидесятилетнего возраста, когда занял великокняжеский престол.

Став киевским князем, Мономах закрепил союз с феодальной знатью Киева путем издания новых законов: Устава о резах (процентах) и Устава о закупах. Первым из уставов регулировались отношения товарного и особенно денежного кредита — ростовщичества с позиций защиты интересов ростовщи-ков-резоимцев (хотя и с элементами социальной демагогии).

Конечно, будучи умным и опытным политиком, способным противостоять своеволию феодалов и защитить интересы горожан, Владимир Мономах, перед тем как официально въехать в Киев, принял ряд компромиссных решений, которые должны были погасить остроту народного восстания. Так, в статье 53 Пространной редакции Русской Правды говорится об одном таком решении — ограничении размеров процентов, взимаемых по долгосрочным займам. В отличие от предшествующего законодательства (ст. 50, 51 Пространной редакции Русской Правды), в 1113г. было установлено, что если ростовщик уже дважды получил с должника свои 50 % (то есть 100 % суммы долга), то он терял право на дальнейшее получение процентов, но сохранял его на получение данных в рост денег (исто — сумма, данная в долг). Если же ростовщик получил с должника свои 50 процентов уже трижды (то есть 150 % данных в долг денег), то должник объявлялся свободным от долга. Как установлено в этой же статье, изменения не касались займов под 20 %, то есть краткосрочных долгов.

Вместе с тем устав Владимира Мономаха о «резах», вошедший в состав Пространной редакции Русской Правды, — весьма крупное явление для истории княжеской власти. Ведь из памятников «уставной» деятельности русских князей для времени до XII в. известна только Правда Ярославичей, составляющая вторую часть (начиная со ст. 19) Краткой редакции Русской Правды, касающаяся княжих людей и княжих интересов,

43

следовательно, представляющую акт не общего, а специального законодательства. Это же следует сказать и о церковных уставах, дошедших до современников в таких позднейших переработках, что в них трудно выделить их подлинную старую основу и, стало быть, представляющие акты столь же специального законодательства. Что касается Устава о резах, то он регулирует отношения в области общего права городской общины. Возникновение Устава о резах, естественно, увязывают с бурными событиями, разыгравшимися в Киеве после смерти князя Свя-тополка Изяславича. Однако именно они вызвали определение новых норм долгового права, которые потом вошли в состав Пространной редакции Русской Правды.

Второй устав — Устав о закупах — создавал правовые основы для эксплуатации боярством закабаленных смердов-закупов, устанавливая, в частности, превращение закупа в холопа за попытку бегства от господина (ст. 56 Пространной редакции Русской Правды).

С другой стороны, закон запрещал господину продавать закупа под угрозой освобождения последнего от займа и уплаты господином 12 гривен продажи, то есть господин за обиду платил 12 гривен штрафа (ст. 61 Пространной редакции Русской Правды).

Закуп обязан был возместить господину причиненный ущерб, происшедший по его вине или нерадению: за пропавший скот, если закуп не загнал его во двор, потерю хозяйского плуга или бороны (ст. 57 и 58 Пространной редакции Русской Правды).

Приведенная характеристика уставов Владимира Мономаха о резах и закупах, указывает на более широкое значение законодательства по сравнению с периодом до 1113 г. Но и это законодательство не может быть признано текущим, общегосударственным во всех отношениях. Оно было вызвано особыми обстоятельствами, связанными с фактом поднявшегося народного движения и коснувшимися интересами тех слоев, которые были близко связаны, а в значительной степени и слиты с кня-жеско-дружинной средой социальных верхов киевского общества. И хотя в названных уставах проскальзывает тенденция к ограничению их эксплуататорских инстинктов, законодатель-

44

ство Владимира Мономаха было актом самозащиты социальных верхов от народного раздражения.

Русская Правда упоминает также о договоре хранения (поклажи). В статье 49 Пространной редакции Русской Правды говорится, что договор поклажи совершался без свидетелей, но когда возникал спор при возвращении вещи, отданной на хранение, то хранитель очищал себя присягой.

Для Древнерусского государства характерно также отсутствие закрепощения крестьян. Это, конечно, не значит, что отсутствовала феодальная зависимость. Но на данной стадии развития феодализма характерно отсутствие прикрепления крестьянина к земле и личности феодала. И тем не менее феодализму в целом не свойствен наемный труд. Однако договор о личном найме упоминается Русской Правдой. Так, статья НО Пространной редакции Русской Правды предусматривает поступление на работу (на службу) в качестве тиуна (слуги) или ключника. Служить тиуном и ключником значит быть исполнителем воли господина в его доме и хозяйстве. Символическое выражение в ношении с собой ключа от господского хозяйства означало вступление в должность ключника. Как Краткая редакция Русской Правды (ст. 43), так и Пространная редакция Русской Правды (ст. 97) регламентируют договор подряда на сооружение или ремонт моста.

Наследственное право характеризовалось открыто классовым подходом законодателя. Статьи Пространной редакции Русской Правды, посвященные наследственному праву (ст. 90—109), представляют собой новый кодекс, не известный Краткой редакции Русской Правды.

Констатация факта классового подхода законодателя в отрасли наследственного права устанавливается особым юридическим положением смердов в отношении наследства. Их права ограничены. По смыслу первой части статьи 90 Пространной редакции Русской Правды оставшиеся после смерда дети не имели права наследования его имущества. Однако вторая ее часть уточняет смысл нормы: в том случае, если у смерда оставались дочери, они получали часть наследства, если они не были выданы замуж, на прокормление. В любом случае классовая сущность рассматриваемой статьи не меняется: у смердов при от-

45

сутствии сыновей имущество считалось выморочным (не имеющим наследников) и поступало в пользу князя.

Совершенно иной подход к наследованию наблюдается у бояр и дружинников. В статье 91 Пространной редакции Русской Правды противопоставляется наследственное право различных групп феодального класса такому же праву смердов, подтверждая, что после смерти бояр и дружинников наследуют их сыновья, а при отсутствии последних — дочери.

Задница (наследство) переходила к наследникам или по завещанию, или по закону. Статья 92 Пространной редакции Русской Правды устанавливает существование обеих форм наследования — по завещанию и по закону. Наследниками без завещания в этой статье выступают только дети. Что касается наследников-родственников по завещанию, то их круг мог быть более широким. Имеется упоминание о части имущества, отдаваемого на помин души (в церковь или монастырь).

Законодатель устанавливает также наследственные права вдовы. Оставаясь полновластной хозяйкой имущества покойного супруга, вдова управляет общим хозяйством, пока оно не будет разделено между детьми, не наследуя при этом после мужа. Разделенное хозяйство предусматривает вдове на жизнь определенную часть имущества мужа (выдел). Если вдова вторично выходит замуж, она ничего не получает из наследства первого мужа (ст. 93 Пространной редакции Русской Правды).

Статья 95 Пространной редакции Русской Правды подтверждает древнерусскую норму, согласно которой дочери при наличии сыновей — их братьев — не наследуют после отца, но они обеспечиваются приданым, которое после смерти отца выделяется им братьями. Наследство, видимо, делилось поровну, но младший сын имел преимущество — он получал двор отца (ст. 100 Пространной редакции Русской Правды). Незаконные дети (дети господина, рожденные от робы — женщины-рабыни) наследственных прав не имели. Но после смерти господина и они и их мать получали свободу (ст. 98 Пространной редакции Русской Правды).

Над малолетними детьми с их имуществом устанавливалась опека: опекуном выступала мать, а если мать повторно

46

выходила замуж, то опека принадлежала ближайшему родственнику умершего (ст. 99 Пространной редакции Русской Правды).

Законодательство Древней Руси регламентирует также семейное право. После принятия христианства на Руси устанавливается моногамная семья. Браку обязательно предшествовало обручение, считавшееся нерасторжимым. Церковь требовала венчания (религиозного обряда, совершавшегося в церкви) как непременного условия законности брака.

Для заключения брака требовались определенные условия: возраст брачующихся — 15 лет для жениха и 13 лет для невесты; свободное волеизъявление жениха и невесты и согласие родителей; стороны не должны были быть связаны другим браком; требовалось отсутствие родства. Кроме того, родителям запрещалось под страхом церковного наказания насильно выдавать замуж дочь или женить сына (ст. 24 Краткой редакции Устава князя Ярослава о церковных судах), а статья 19 Пространной редакции Устава князя Ярослава о церковных судах запрещала связь русской девушки с лицами, исповедовавшими религии Востока и жившими на территории Руси.

Брак мог расторгаться, но законодательство предписывало строго определенный перечень поводов к расторжению брака. Такими причинами являлись: прелюбодеяние жены, злоумышление против мужа или не предупреждение его о злоумышлении против него других, заболевание проказой, неспособность мужа к брачному сожительству в течение трех лет со времени заключения брака (физическое отсутствие по неизвестным причинам), уход в монастырь одного из супругов, смерть мужа или жены (ст. 4, 10 и 11 Краткой редакции Устава князя Ярослава о церковных судах). Личные отношения между супругами носили следы патриархального строя, исходя из главенствующего положения мужа и отца в семье.

Древнерусское законодательство большое внимание уделяет уголовному праву. Ему посвящено много статьей Русской Правды, уголовно-правовые нормы есть и в княжеских уставах.

Исходя из общего определения Русской Правды как кодекса частного права, частный характер древнего права проявился и в сфере уголовного права. Преступление в Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской

47

воли, а как «обида», то есть причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц (ст. 2, 33 и 34 Краткой редакции Русской Правды). Русская Правда не признавала разницы между преступлением и гражданско-правовым нарушением. Субъектом права могли быть только свободные люди, холопы и рабы объектами права не признавались (холопы и рабы, сами будучи разновидностью собственности, таковой не имели и имущественную ответственность за них несли хозяева).

Соответственно пониманию преступления как «обиды» строится в Русской Правде и система преступлений. В Русской Правде отражены только два вида преступлений: против личности (убийство, телесные повреждения, оскорбления, побои) и имущественные (разбой, кража, нарушение земельных границ, незаконное пользование чужой собственностью).

Государственные преступления в Русской Правде не упоминаются, хотя преступления против княжеской власти рассматривались как весьма тяжкие деяния. В таких случаях применялась непосредственная казнь на месте преступления (расправа княгини Ольги с убийцами своего мужа).

В Русской Правде доминируют штрафы, хотя на практике перечень уголовных кар был довольно велик и достаточно прост. В практике применялись такие виды наказаний, как кровная месть, «поток и разграбление», смертная казнь (смертная казнь в кодексе не указывается, хотя на практике она, несомненно имела место), уголовные штрафы, заключение в темнице, чле-новредительные кары. В этой системе уголовных наказаний особенно ярко проявляется классовая природа уголовного права, открыто встающего на защиту господствующего класса.

Что касается убийств, то о них упоминается еще в договоре с Византией 911 года. Статья 4 этого договора непосредственно указывает на то, что в случае убийства кого-либо убийца должен умереть на месте: перед нами явный признак кровной мести.

Краткая редакция Русской Правды в статье 1 допускает кровную месть, хотя ко времени составления Правды Ярослава кровная месть во многом потеряла свой первоначальный характер. Превращение родовой общины в соседскую и распад кровно-родственных связей трансформировали кровную месть от умерщвления убийцы каждым безнаказанно на месте преступ-

48

ления (договор с греками 911 г.) до ограничения круга мстителей за убийство только двумя степенями ближайших родственников убитого.

Таким образом, законодательство на этот счет, изложенное в Краткой редакции Русской Правды (ст. 1—18) еще не давало никаких преимуществ феодалам: и боярин, и смерд могли пользоваться правом кровной мести по отношению друг к другу. Господствующий же класс был заинтересован в установлении законодательных преимуществ для себя в вопросах уголовного, гражданского и семейно-брачного права. Именно поэтому сыновья Ярослава Мудрого в период совместного правления издали Правду Ярославичей (ст. 19—43 Краткой редакции Русской Правды), которая отменила кровную месть и установила штраф за убийство, размер которого находился в прямой зависимости от социальной принадлежности потерпевшего (ст. 19 Краткой редакции Русской Правды; ст. 2 Пространной редакции Русской Правды).

Размер княжеского взыскания или штрафа определялся вирою (вира — штраф, пеня, которую платил убийца в пользу государственной власти, князя). За убийство управителей княжеского феодального хозяйства и приближенных князя вира составляла 80-гривенную ставку (ст. 1 Пространной редакции Русской Правды). Что касается убийства представителей различных социальных групп, то защита, например, жизни княжеских отроков (отрок — младший судебный или административный исполнитель) предусматривала виру в 40 гривен. За убийство низших представителей вотчинной администрации, распорядителей работ на пашне нужно было платить 12 гривен. В качестве возмещения за жизнь рядовича (рядович — крестьянин, феодально-зависимый от князя, с которым его формально связывало обязательство по договору), законодательство устанавливало 5 гривен (ст. 11, 13, 14 Пространной редакции Русской Правды).

За убийство холопа или рабы вира не платилась. За это преступление была предусмотрена продажа (продажа — денежный штраф). Хозяину холопов, потерявшему свое имущество, уплачивался урок (урок — плата, налог, судебная пошлина, пеня, штраф). Размер этого урока мог быть 5 или 12

49

гривен, в зависимости от хозяйственной ценности холопа (ст. 89 Пространной редакции Русской Правды).

Виновный в разбое, то есть в убийстве без вины со стороны убитого, подвергался не только имущественному, но и личному наказанию — с женой и детьми выдавался князю на поток и разграбление. Сущность этого вида наказания в данном случае заключалась в изгнании преступника и членов его семьи из общины или города с конфискацией имущества (ст. 20 Краткой редакции Русской Правды и ст. 3 и 7 Пространной редакции Русской Правды). Если убийство произошло на территории общины, то последняя обязана была разыскивать разбойников или выплачивать штрафы (ст. 20 Краткой редакции Русской Правды). Штраф, который платили сообща члены верви (вервь — это общественно-территориальная единица, соседская, территориальная община) за убийство, произошедшее на ее территории, когда убийца был неизвестен или вервь не хотела его выдавать, назывался дикой вирой (дикая вира — это штраф за чужую вину). Размеры дикой виры — 40 и 80 гривен кун — очень значительные суммы, равные стоимости стада из 50 и 100 коров, которые составляли немалую часть собственности, принадлежащей членам общины в целом (ст. 4 Пространной редакции Русской Правды). Вместе с тем закон не попустительствовал убийце, даже вложившему деньги в дикую виру. Помимо виры, он должен был заплатить головни-чество (головником назывался убийца; головничество — вознаграждение родственникам убитого за голову, убийство) родственникам убитого из собственных средств (ст. 5 Пространной редакции Русской Правды).

Различалось также убийство на пиру и в сваде (свада — ссора), то есть убийство, совершенное в общественном месте на глазах у присутствующих, и убийство, совершенное тайно, по злому умыслу. Убийство на пиру, совершенное открыто, в честной схватке, расценивалось как менее тяжкое преступление и подлежало наказанию выплатой виры в 40 гривен с участием членов общины. Убийство, совершенное в сваде, в корыстных целях, являлось обстоятельством, отягчающим вину за убийство (ст. 5 и 6 Пространной редакции Русской Правды).

Русской Правде известно понятие соучастия. Так, статья 31 Краткой редакции Русской Правды говорит о наказании в

50

случае совершения преступления несколькими лицами: все соучастники преступления отвечали поровну, внося каждый штраф по 3 гривны 30 резан.

Нанесение побоев, оскорбления, телесные повреждения карались денежными штрафами. Об этом свидетельствуют статьи 2—8 Краткой редакции Русской Правды, в которых сообщается, например, о том, что за повреждение пальца выплачивалось 3 гривны, за удары жердью, палкой, за вырывание бороды и усов — 12 гривен. За отрубание руки полагался штраф 40 гривен. Угроза оружием наказывалась штрафом в 1 гривну. Княжеские уставы знают и состав оскорбления словом, где объектом преступления является преимущественно женщина. На это указывает, в частности, статья 25 Краткой редакции Устава князя Ярослава о церковных судах.

В уставах князей Владимира Святославовича и Ярослава рассматриваются также половые преступления и преступления против семейных отношений, подлежащие церковному суду, — самовольный развод, прелюбодеяние, похищение женщины, изнасилование и т. д.

Среди имущественных преступлений в Русской Правде наиболее злонамеренным являлась татьба (кража). Имущественными преступлениями являлись также уничтожение чужого имущества, угон, повреждение межевых знаков, поджог, злостная неуплата долга, разбой и др.

Как особый вид кражи, конокрадство считалось тяжким видом татьбы, ибо конь был важнейшим средством производства, а также и боевым имуществом. В случае обнаружения коня в чужом владении последний должен был быть возвращен собственнику, которому предусматривалась уплата в этом случае 3 гривен за обиду (ст. 34 Пространной редакции Русской Правды). Убийство вора на месте преступления не считалось преступлением и не влекло за собой наказания (ст. 38 Краткой редакции Русской Правды). Общий же принцип, доминирующий при тать-бе, заключался в том, что пострадавшему полностью компенсировался материальный урон и платился обидчиком штраф. При краже коня — важнейшего элемента хозяйства — виновный подлежал высшей мере наказания — потоку и разграблению (ст. 35 Пространной редакции Русской Правды).

51

Также потоку и разграблению подвергался виновный за поджог хранилища собранного урожая — основного комплекса хозяйственных и жилищных построек (ст. 83 Пространной редакции Русской Правды). Суровость наказания за поджог диктовалась повышенной социальной опасностью, поскольку в деревянной Руси от одного дома или сарая могло сгореть целое село или даже город.

Описание названных наказаний позволяет свести их в следующую систему:

1. Высшей мерой наказания, как уже отмечалось, был поток и разграбление. Поток и разграбление — это и продажа в рабство виновного и его семью, это и конфискация имущества, иногда это означало и убийство осужденного.

2. Не менее важной и тяжкой мерой наказания после потока и разграбления была вира. Вира назначалась только за убийство. При соответствующих обстоятельствах, когда за преступника расплачивалась его вервь, это называлось дикой вирой. Вире сопутствовало головничество, продаже — урок.

3. За преступления, отнесенные к компетенции церковного суда, применялись специальные церковные наказания — епитимьи (поклоны, пост, длительные молитвы и т. п.).

В Древнерусском государстве управление и суд не были разграничены, а потому органы управления были одновременно органами суда в подвластных сферах, где ведущую роль играли князь и его администрация: они возбуждали процесс, сами собирали сведения и выносили приговор. Князь вершил правосудие лично или поручал это дело наместникам.

Как по уголовным, так и по гражданским делам судебный процесс носил ярко выраженный состязательный, то есть обвинительный характер. Судебный процесс начинался только по инициативе истца, стороны в нем (истец и ответчик) обладали равными правами, судопроизводство было гласным и устным, значительную роль в системе доказательств играли присяга, жребий и ордалии (суд божий).

Ордалии (в средневековом судебном процессе ордалия — способ выяснения правоты или виновности тяжущихся сторон путем так называемого «суда божьего») считались системой формальных доказательств, среди которых следует назвать судебный поединок — «поле». Победивший в поединке выигрывал

52

дело, поскольку считалось, что бог помогает правому. В Русской Правде судебный поединок не упоминается. Однако различные источники говорят о практическом применении поля.

Другим видом суда божьего были испытания железом и водой. Испытание железом заключалось в том, что подозреваемый должен был коснуться раскаленного металла, и по характеру ожога судили о его виновности. При испытании водой подозреваемого связывали особым образом, чтобы он не захлебнулся, и погружали в воду. Если он не начинал тонуть, то считался виновным (вода его не приняла).

Особым видом доказательства была присяга — «рота». Она применялась, когда не было других доказательств, но, разумеется, по небольшим делам. Ротой можно было подтвердить наличие какого-нибудь события или, наоборот, его отсутствие.

Система доказательств по Русской Правде состояла также и из свидетельских показаний: видоков — очевидцев, свидетелей преступления и послухов — свидетелей доброй славы, поручителей (ст. 2, 10 и 30 Краткой редакции Русской Правды). Ими могли быть только свободные люди. Показания холопа не принимались в расчет. В случае отсутствия свободного свидетеля в качестве такового мог выступить только боярский тиун (тиун — домоуправитель, дворецкий). Закуп тоже мог быть свидетелем, но только по крайней необходимости и по небольшим спорам (ст. 66 Пространной редакции Русской Правды).

Судебный процесс проходил в три этапа. Первый — это закличь, то есть форма информации о бежавшем или пропавшей вещи. Делалось публичное извещение на торговой площади (на торгу) с указанием индивидуальных признаков пропавшей вещи или отличительных особенностей пропавшего. Если пропажа обнаруживалась по истечении трех дней с момента закли-ча, тот, у кого она находилась, считался ответчиком (ст. 32 и 34 Пространной редакции Русской Правды).

Следующий этап — свод (свод — процесс отыскания недобросовестного владельца вещи, розыск виновника похищения или присвоения домашнего животного или вещи), что напоминало очную ставку. Эта процедура начиналась при опознании собственником похищенной вещи и имела своей целью

53

найти лицо, которое украло или присвоило вещь, а затем передало ее другим лицам. Лицо, у которого обнаружили пропавшую вещь, должно было указать, у кого эта вещь была приобретена. Свод продолжался до тех пор, пока не доходил до человека, не способного дать объяснение, где он приобрел эту вещь. Таковой и признавался татем (вором, от татъба — воровство, кража). Если свод выходил за пределы населенного пункта, где произошла кража, он продолжался до третьего владельца, который и брал на себя дальнейший розыск. Для того, чтобы побудить третьего владельца к продолжению свода и отысканию преступника, с этого третьего лица по счету владельца взыскивалась стоимость украденной вещи, и ему предоставлялось право далее самому продолжать свод (ст. 35—39 Пространной редакции Русской Правды).

Третий этап судебного процесса — гонение следа. Гонение следа заключалось в поиске доказательств и розыске преступника по его следам. При отсутствии в Древней Руси специальных розыскных органов и лиц гонение следа осуществляли потерпевшие, их близкие, добровольцы и члены общины. При этом процедура преследования по следу должна была вестись с участием чужих людей, не принадлежавших общине, на территории которой было совершено неизвестным лицом преступление (кража), являвшихся понятыми, чтобы исключить предвзятость ее результатов (ст. 77 Пространной редакции Русской Правды).

Обвиняемый призывался в суд лицом, состоящим при дворе наместника или князя, называемым доводчиком. Призываемый в суд по уголовному делу должен был найти поручителя, который бы поручился за него в его явке в судебное заседание в указанный срок. Если же обвиняемый не находил поручителя, то его лишали свободы и заковывали в железо.

Жалобы сторон на решения суда подавались князю. Положения, относящиеся к исполнению судебных решений, приведению в исполнение приговоров, сводились к тому, что спорную вещь сторона, выигравшая судебный процесс, забирала немедленно по окончании судебного разбирательства. Должники уводились кредиторами домой или для продажи. Поджигатели и конокрады сперва возмещали причиненный ущерб, а затем подвергались уголовному наказанию.

54

Итак, Древнерусское государство являлось важнейшей вехой в истории народов нашей страны и его соседей в Европе и Азии. Будучи крупнейшим европейским государством, оно оказало сильнейшее влияние на судьбы мирового исторического процесса.

Древнерусское государство, созданное древнерусской народностью, явилось колыбелью трех крупнейших славянских народов — великороссов, украинцев и белоруссов.

В Древнерусском государстве сложилась форма раннефео-дальной монархии, которая сохранялась потом и у ее преемников на протяжении нескольких веков.

Громадное значение имело древнерусское право, памятники которого, особенно Русская Правда, дожили и до Московского государства.

Закономерные исторические процессы развития феодализма влекут за собой отмирание Древнерусского государства. Развитие феодальных отношений, породившее Древнюю Русь, приводит в конце концов к ее распаду, неизбежному процессу установления феодальной раздробленности в XII веке.

55