Кустарь-одиночка

Наука в наши дни развивается бешеными темпами. Буквально каждый день приносит новые открытия. Невольно возникает впечатление, что наука широко распахнула перед нами двери в неведомое. И только крупные ученые понимают, как трудно высказать совершенно новую, свежую мысль. Как трудно быть оригинальным.

Идея о двух человеческих личностях, сосуществующих в одном теле, еще в древние времена обсуждалась и философами и поэтами, постепенно обрастая наблюдениями и точными фактами. Книга английского психиатра А. Вигана «Двойственность разума» прямо указывала на то, что каждое полушарие оперирует своей собственной системой мыслей. Виган считал этот вопрос доказанным, и, нужно сказать, для этого у него были известные основания. Безусловно, наблюдать каждую отдельную личность в чистом виде психиатры в те времена еще не могли. Эта возможность появилась лишь в наши дни.

Жизнь – странная штука. Может показаться удивительным, что такой изуверской операции, как разобщение больших полушарий, были подвергнуты люди. Между тем в Лос-Анджелесе (США) эти операции проводят для лечения эпилепсии, не поддающейся другим способам лечения.

Применившие этот метод лечения хирурги рассчитывали на то, что, прервав связи между полушариями, удастся ограничить судороги одной половиной тела и тем значительно смягчить течение болезни. Результаты операции превзошли самые смелые ожидания. По недостаточно понятным причинам она приводила к почти полному прекращению судорожных припадков, даже односторонних.

Всех, кому удалось понаблюдать за людьми с разобщенными полушариями, больше всего поражает, как мало эта серьезная реконструкция мозга отражается на личности больного. Внешне поведение таких людей, пока им не дают особых специфических заданий, ничем не отличается от нормальных. У них хорошая координация движений. Их походка не меняется. Если до операции больные умели плавать или ездить на велосипеде, они прекрасно это делают и с расщепленным мозгом. Перенесенная операция не мешает больным играть в теннис, волейбол и другие подвижные игры, и качество игры серьезно не снижается.

Ни характер, ни интеллект, ни темперамент тоже не претерпевают серьезных изменений. Правда, в первые дни и недели после операции у части больных нарушается речь и память, но потом все приходит в норму. Люди с расщепленным мозгом, оправившись от операции, нередко возвращаются к трудовой деятельности и вновь становятся полноценными членами общества.

Пристальные систематические наблюдения за больными все же позволяют заметить в их поведении кое-что необычное. Первое, что обращает на себя внимание, это игнорирование левой половины своего тела. Больной в повседневной деятельности активно не пользуется своей левой рукой и ногой, хотя ничего, казалось бы, этому не мешает. Если его попросить сделать шаг с левой ноги, он четко выполнит задание, но, играя в футбол, будет бить по мячу только правой ногой, а упавший на пол платок поднимет правой рукой, даже если для этого придется прервать начатую деятельность и предварительно ее освободить. Совершенно свободную левую руку он к этой операции не привлечет.

Зрительная система человека устроена таким образом, что информация, попавшая в правое поле каждого глаза, затем поступает в левое полушарие, а информация из левого поля обеих глаз – в правое. Ученые во время исследований этим обстоятельством широко пользуются, адресуя с помощью специальных оптических устройств необходимую зрительную информацию отдельно каждому из полушарий. Пользуясь этим способом, удается раздельно изучить функцию полушарий, правую и левую человеческую личность.

Адресуя самую различную информацию по очереди в каждое из полушарий, удается узнать о них удивительные вещи. Если левому полушарию больного с расщепленным мозгом показать картинку, направив ее изображение в правую половину поля зрения обоих глаз, он отлично в ней разберется и сможет рассказать о ее мельчайших деталях. О той же самой информации, посланной в левые поля каждого глаза, то есть адресованной правому полушарию, он ничего сообщить не сможет. Скорее всего просто скажет, что ничего не видел.

Примерно так же будет вести себя человек с расщепленным мозгом, если ему завязать глаза и в обе руки дать по одинаковому предмету. Знакомый предмет, находящийся в правой руке, он легко узнает и даст о нем исчерпывающий отчет. Рассказать о предмете, находящемся в левой руке, не сможет. Обычно больные говорят, что в левой руке у них ничего нет или что она затекла и потому ничего не чувствует.

С чем связаны подобные нарушения в двигательной сфере и в сфере восприятия? Отсутствие активности левых конечностей, как мы уже убедились, никоим образом не является следствием нарушения их подвижности. Просто принятие решения о тех или иных действиях – сфера деятельности левого полушария. Обычно оно дает соответствующие указания своему правому соседу, но после разобщения мозга его распоряжения не достигают командных центров левых конечностей, вот они и оказываются без дела.

Сходным образом объясняются расстройства восприятия. Специальные опыты убедительно показывают, что после рассечения мозолистого тела правое полушарие нисколько не теряет способности к утонченному зрительному или осязательному анализу. Однако бесполезно спрашивать больного, что у него в левой руке. Сказать он этого не сможет, но зрительно узнает. Если в числе нескольких различных предметов ему предъявить для опознания такой же предмет, он уверенно на него покажет.

Можно провести и обратный эксперимент: «показать» правому полушарию какой-то предмет, а потом предложить найти его на ощупь с завязанными глазами среди многих предметов, разложенных на столе. Больной блестяще справится и с этой задачей, правда, если будет работать левой рукой. Правая рука в этом случае ничем помочь не сможет.

После разобщения мозга в левое полушарие перестают поступать сведения о том, что видит и что ощущает правое. Оно не знает, что надо искать, и не сможет дать никаких указаний подчиненной ему руке. Таким образом, правое полушарие продолжает анализировать зрительную, осязательную, акустическую информацию, но не может сообщить о результатах анализа левому партнеру. А так как левый двойняшка теперь не знает, над чем трудится правый, то, естественно, в буквальном смысле слова ничего об этом сказать не может. Полушария не теряют своей квалификации, но их совместная работа разлаживается. Одно слово – кустари-одиночки.

Двуликий Янус

Богатая фантазия древних римлян породила сонмы богов и разных фантастических созданий. Среди этой могущественной плеяды особое место занимал Янус (от латинского слова «дверь») – бог входов и выходов. В любых молитвах римляне первыми называли его имя, надеясь, что он откроет им доступ к другим более могущественным богам и богиням.

В Европе Янус знаменит тем, что его имя дало название одному из месяцев – январю, ставшему впоследствии первым месяцем нашего года, как бы открывающего нам двери в каждый новый очередной год. В Риме в честь Януса было сооружено несколько храмов. Самый знаменитый был воздвигнут на форуме Помпилием Нумой, вторым римским царем. Храм состоял из двух арок, соединенных боковыми стенами. В мирное время ворота храма были надежно заперты. Они открывались при объявлении войны, и войска, отправляясь в поход, проходили через эти ворота. К сожалению, за 750 лет было только три достаточно длительных периода, когда ворота были на запоре: при Нуме, после 1-й Пунической войны и при императоре Августе.

Обычно Януса изображали человеком с двумя лицами, одним молодым – обращенным вперед, в будущее, и другим старым, глядящим назад, в прошлое, что символически обозначало мудрость. Это двуединое существо древних римлян весьма похоже на того Януса, что скрывается во мраке нашего черепа и является нашим истинным «я», нашей сущностью.

Нам легко рассуждать о расщеплении мозга, глядя на результаты этой операции со стороны, но трудно представить, что у каждого из нас под черепной крышкой притаились два разных человека. Подумать страшно, что я не один, нас двое! А когда первое ошеломление пройдет, приходит глубокое удивление, что мы легко уживаемся друг с другом и беспечно живем без видимых бурь и конфликтов.

Поразительно, что пока между нашими двумя «я» не нарушены обычные каналы связи, они легко и просто договариваются между собой. Но как только контакт нарушен, возникают конфликты. Давайте посмотрим, как ведут себя наши Янусы, когда их лишат возможности общаться.

Перерезка мозолистого тела мешает согласованию любых проблем. Нет ничего удивительного, что двойной мозг по каждому вопросу может выносить два прямо противоположных решения и настойчиво добиваться выполнения каждого из них, не замечая препятствий, мешающих реализации подобных намерений. В первый период после операции такие конфликты случаются особенно часто. Описан случай, когда больной обнаружил, что спускает брюки одной рукой, и подтягивает их другой. Как-то больной схватил левой рукой свою жену и начал сильно ее трясти, а правой пытался помочь жене усмирить свою агрессивную левую руку. Однажды лечивший его врач во время игры с больным в серсо увидел, что тот взял в левую руку топор. Не ожидая ничего хорошего от правого, более агрессивного полушария, врач поспешил незаметно ретироваться.

Другого больного жена застала на кухне в то время, когда он правой рукой чиркал зажигалку, чтобы зажечь газ, а левой рукой в то же самое время закрывал краны на газовой плите, предварительно открытые правой.

Отсутствие договоренности между полушариями осложняет жизнь. Единственное утешение больных – возможность с самим собою играть в шашки и шахматы. Каждое полушарие выступает как самостоятельный игрок, передвигая фигуры подчиненной ему рукой, а поскольку они действительно имеют возможность хранить свои замыслы в секрете друг от друга, игра идет всерьез, без поддавков. Правда, обособившись от своего собрата, работая только на свой страх и риск, каждое из полушарий становится весьма посредственным игроком, а потому и качество игры не очень высоко, но удовольствия от игры больные получают ничуть не меньше, чем первоклассные игроки, а может быть, и больше, ведь за двоих!

Живые, здоровые и, хочется думать, счастливые люди с расщепленным мозгом позволили ученым еще раз проверить, какое из полушарий является у нас мыслителем, а какое художником.

У нормального и здорового человека большие полушария работают так слаженно, что без заметных усилий справляются с задачей, которая для каждой половины мозга, работай она в полном одиночестве, была бы недоступна. Известный английский математик Д. Литлвуд рассказал о навязчивом аспиранте, который так надоел своему руководителю, что тот, чтобы от него избавиться, поручил разработать построение правильного многоугольника с 65537 (216 + 1) сторонами. Находчивый руководитель на 20 лет избавился от своего подопечного. С тех пор работа аспиранта занимает почетное место на полках архива Геттингенского университета.

Чтобы выполнить эту титаническую работу, интерес к которой поддерживался лишь собственной любознательностью, необходимо было привлечь весь объем пространственного воображения правого полушария и математические таланты левого. Подобное задание поручать одному из них совершенно бессмысленно. Оно с ним не справится.

Правое полушарие никоим образом не математик. Оно не понимает знаков «отнять», «умножить», «разделить» и не способно выполнить эти действия. Разве что справится со сложением, и то, если задания будут наилегчайшими, вроде 1 + 2 или 2 + 3.

Если не считать отсутствия речи и математических способностей, мыслительные процессы в правом полушарии развиваются нормально. Оно прекрасно справляется с различными заданиями на обобщение и систематизацию. Больной, ощупав левой рукой наручные часы, способен потом из большого набора картинок, изображающих различные предметы, уверенно отобрать рисунки наручных, карманных, настенных, башенных часов любого вида и любой конструкции: песочные, механические, электронные. А если в левой руке у больного окажется сигарета, он сможет отобрать все рисунки, имеющие отношение к курению: пепельницу, зажигалку, сигару, курительную трубку.

Правое полушарие отличный конструктор. Больные с расщепленным мозгом могут левой рукой сложить из кубиков домик или нарисовать его в объеме. Левое, -доминантное полушарие, используя подчиненную ему правую руку, которой этот человек до операции работал, писал, складывал кубики, в общем, манипулировал с разными предметами, справиться со столь простыми заданиями не в состоянии.

Интересно, что разобщенные двойняшки как-то умеют договариваться, кому за какую работу браться. Больному давали для ознакомления синтетическую фотографию, смонтированную из двух половин разных человеческих лиц, изображенных строго анфас. Фотографии предъявлялись таким образом, чтобы каждую половину видело только одно полушарие. Если перед испытуемым ставилась задача найти данного человека на фотографиях, разложенных перед ним на столе, то за дело бралось правое полушарие и без труда отыскивало нужное изображение, оперируя своими воспоминаниями о той половине синтетической фотографии, с которой знакомилось.

В других экспериментах синтетическому изображению на фотографиях присваивали имя. Теперь поисками руководило левое полушарие. Оно делало это явно хуже правого и могло обознаться, даже имея дело с изображением, мало похожим на любую половину синтетической фотографии. Ошибки возникали из-за того, что эталон тщательно не изучался, а внимание обращалось лишь на отдельные детали доступной для восприятия половины синтетического лица. Больные сами перечисляли признаки, которыми пользовались при поиске: «У Дика очки, у Поля усы, а у Боба ничего нет».

Аналогичные эксперименты производились с синтетическими изображениями предметов. Если затем в предъявленном наборе картинок отсутствовали рисунки предметов, использованных для создания синтетического монстра, правое полушарие «находило» что-нибудь внешне похожее. Сбитое с толку явным сходством, оно могло спутать тигра с кошкой или круглый торт, лежащий на блюде, с мужской шляпой, имеющей поля.

Левое полушарие, когда поиски увиденного предмета приходилось делать именно ему, чаще всего ошибалось. Оно меньше всего интересовалось внешним сходством, но учитывало взаимоотношения предметов. Поэтому, увидев торт, оно могло указать на вилку или ложку, познакомившись с яблоком, показывало на яблоню.

Способность на основе части рисунка экстраполировать целое изображение – функция правого полушария. У больного с расщеплением мозга этому полушарию показывали дугу или предоставляли возможность ознакомиться с ней на ощупь с помощью левой руки, а затем нужно было выбрать из трех нарисованных окружностей ту, что соответствовала по размеру дуге. Обычно задание выполнялось быстро и правильно. Правое полушарие, познакомившись с частью геометрической фигуры, могло выбрать соответствующую ему целую фигуру, а левому полушарию подобные задания недоступны.

Правое полушарие уверенно обнаруживает абсолютно одинаковые рисунки. Для этого, естественно, необходимо просмотреть все детали изображения, важные и второстепенные. А у правого полушария именно такой подход к анализу зрительной картины мира.

Левому полушарию, напротив, легче даются задания по поиску различий. Оно обрабатывает информацию по частям, соблюдая строгую очередность анализа деталей. Различия могут быть обнаружены при знакомстве с первыми же элементами изображения, и дальнейшая работа не потребуется.

Между полушариями расщепленного мозга устраивали состязания, выясняли, какое из них быстрее обнаруживает сходство и различия. В первом случае победителем всегда становилось правое полушарие, различия быстрее обнаруживало левое.

Схватывание целостного образа изображения вместо его поэтапного дискретного анализа мешает правому полушарию овладеть чтением. Людям с расщепленным мозгом с помощью тахитоскопа мельком предъявлялись для опознания буквы. Оказалось, что правое полушарие узнает четыре буквы так же быстро, как две. Левому полушарию для опознания требовалось тем больше времени, чем больше предъявлялось букв.

При чтении буквы рассматриваются одна за другой слева направо или сверху вниз, но правое полушарие при резком ограничении времени опознания букв совершенно не в состоянии удержать в памяти порядок их расположения. Чтобы правое полушарие прочло слово, составив его из четырех воспринятых букв, требуется серьезная мозговая работа. Не зная их последовательности, оно может опознать слово, перебрав все возможные сочетания этих букв. А их 24! Такая работа редко заканчивается успешно. Какое уж тут чтение!

Правое полушарие человека отнюдь не лингвист, поэтому неудивительно, что больной с расщепленным мозгом левой рукой ничего написать не может. Зато она умеет рисовать, а сделать несложный рисунок правой больному не удается.

Большое впечатление производит результат раздельной работы рук. Больному предлагают изобразить домик и куб и написать названия этих предметов. Правая рука напишет соответствующие слова, а вместо рисунка у нее получится мешанина переплетающихся линий, даже отдаленно не напоминающих ни дом, ни кубик. Левая рука, напротив, сделает рисунок, правда, весьма неуверенно. Ну да и здоровые люди левой рукой толком рисовать не способны. А подписей к рисункам здесь не будет. Вместо слов отдельные закорючки, что-то среднее между китайскими иероглифами и замысловатыми буквами грузинского алфавита.

Информированность каждого полушария строго ограничивается подчиненной ему половиной тела. Если пальцам одной руки испытуемого придать определенное положение и попросить, не глядя на нее, воспроизвести это положение другой рукой, то даже с таким простым заданием расщепленный мозг не справится.

Исследования, проведенные на людях с расщепленным мозгом, свидетельствуют, что весьма немногие функции больших полушарий человеческого мозга в равной мере представлены у обоих двойняшек. Для нас оказалось непозволительной роскошью дублировать весь объем накопленных знаний в каждой из половин мозга, как принято у животных. Новый способ организации кладовых нашей памяти дает возможность на стеллажах тех же самых мозговых хранилищ разместить в два раза больше информации, чем вмещалось бы в них при ином, сходном с животными, способе хранения постоянно накапливаемых знаний. Уж одно это должно было бы выделить нашего человекообразного предка из среды животных и сделать его доминантом планеты Земля.

Бунт

Писатель В. Андреев как-то удивился: «Кажется, знаешь о себе все, так нет. Находятся люди, которые знают о тебе больше».

На нейрофизиологическом судне назревает бунт. Нашлись исследователи, отрицающие специализацию как таковую. Поводом для дискуссии послужили лингвистические способности правого полушария, неожиданно обнаруженные у людей с расщепленным мозгом. Оно оказалось способно узнавать буквы, отдельные слова, иногда короткие предложения. Если правому полушарию «показывали» табличку со словом «карандаш» или давали ему «услышать» это слово, больной легко левой рукой на ощупь находил нужный предмет, не прибегая к зрению. Значит, какую-то словесную информацию наш немой воспринимает.

Правое полушарие на слух легко отличало утвердительные предложения от отрицательных, а иногда понимало и их смысл. Когда больного попросили достать плод, который особенно любят обезьяны, он, порывшись в мешочке, доставал на ощупь пластмассовый банан, а когда его просили дать плод, который Адам и Ева продегустировали в раю, вынимал яблоко.

Способность к активному воспроизводству речи у правого полушария выражена гораздо слабее, чем к пониманию слов. Оно явно питает вкус к пению, способно генерировать отдельные слова, автоматизированные или бранные фразы и выражения вроде: «Батюшки!», «Елки-палки!», «К чертовой бабушке!»

Однако обеспечить произвольную речь даже у людей с расщепленным мозгом оно не в состоянии. Человек не может назвать предмет, который увидело лишь правое полушарие, повторить услышанное правым полушарием слово, по собственной инициативе написать слово левой рукой. Только оперируя с уже написанными буквами, больной может добиться некоторого успеха. Если правополушарному человеку дать три таблички с изображением букв, из которых может быть составлено простое знакомое слово, он его сложит. Труднее сложить слово из четырех букв и почти совсем невозможно из пяти-шести. Здесь слишком много вариантов. Умение правого полушария читать и писать – это, видимо, способность узнавать знакомые слова зрительно, в «лицо», без их детального буквенного анализа.

Правое полушарие совершенно не владеет грамматикой. Даже с такими элементарными понятиями, как единственное и множественное число, прошлое, настоящее и будущее время, оно не справляется, не улавливает взаимоотношений между субъектом и объектом.

Расщепленный мозг преподнес неожиданный сюрприз. Исследователям казалось, что они достаточно знают о нашем мозге и хорошо разобрались в распределении обязанностей между его большими полушариями, а новые данные требуют пересмотра всех сложившихся десятилетиями концепций. Изучение речевых способностей правого полушария у людей с расщепленным мозгом выявило множество фактов, совершенно не соответствующих тому, что наблюдается у больных с повреждением полушарий или при временной их инактивации. Они как бы свидетельствовали о весьма значительном дублировании речевых и других высших психических функций человеческого мозга.

Несоответствие новых данных всему известному раньше требовало объяснения. Проще всего было предположить, что способность к восприятию речи правым полушарием является отголоском проделанной им в детстве работы. В момент овладения родным языком над речевым материалом на паритетных началах трудятся обе половины детского мозга, и накопленная в этот период информация может сохраниться в немом полушарии до глубокой старости. Кроме того, ведь информация о значении предметов хранится в правом полушарии, и здесь она может быть закодирована таким образом, что иногда правополушарный человек понимает и названия этих предметов, не прибегая к услугам левого собрата.

Правильность подобного предположения подтверждается тем, что слова, усвоенные человеком во взрослом состоянии, специальные термины, слова иностранного языка, а также глаголы правое полушарие не понимает. Бесполезно просить у правого полушария, чтобы его обладатель улыбнулся или нахмурился, засопел или застонал, поднял руки или нашел рисунки, на которых люди пилят, шьют или моются. Этого правополушарный человек не может. Не легче ему уловить смысл слов – существительных, образованных от глаголов, таких, как «задвижка» (от задвигать), «вырезка» (от вырезать), «ограда» (от ограждать).

Продолжая начатую мысль, не следует упускать из виду, что у некоторых эпилептиков, подвергшихся расщеплению мозга, с детства имелись повреждения левого полушария, в том числе речевых зон. Это невольно должно было способствовать развитию речевых функций у правого полушария. Чем раньше заболевал человек и в чем более молодом возрасте подвергался операции разобщения мозга, тем значительнее были выражены речевые функции его правого полушария. Поэтому можно думать, что мозг этих людей, во всяком случае некоторых из них, устроен не так, как у нормальных.

Некоторые ученые пошли еще дальше. Они исходят из предположения, что по своим способностям овладения речью правое полушарие ничем существенно не отличается от левого собрата. С этим постулатом трудно не согласиться. Здесь уже говорилось, что речь у детей, лишившихся в раннем детстве левого полушария, развивается нормально.

Видимо, у здоровых детей правое полушарие могло бы стать серьезным конкурентом левому собрату. Их соперничество и лишает правое полушарие малейшей надежды достичь успеха на этом поприще. Как только развитие речи у ребенка наберет достаточно быстрый темп, завистливое левое полушарие начинает пресекать всякие попытки правого собрата вникать в лингвистические проблемы. Так что немым оно у нас остается не из лености и не в силу своей неспособности постичь лингвистические премудрости, а лишь по злой воле левого соседа. Чтобы великий немой смог проявить свои таланты в полную силу, он должен избавиться от гнета доминанта!

Наблюдения за электрическими реакциями мозга позволили убедиться, что и у здоровых людей правое полушарие активно участвует в восприятии письменной речи. Оказалось, что гораздо выгоднее, чтобы зрительная информация о буквах или целых словах поступала непосредственно в правое полушарие. Здесь происходит ее зрительно-пространственный анализ, а его результаты передаются в левое полушарие для окончательной специализированной обработки. В этом случае опознание письменной информации осуществляется быстро и надежно.

Информация, поступившая прямо в левое полушарие, тотчас же пересылается правому собрату для первичной обработки, а речевые центры левого полушария займутся ею, когда получат данные о результатах этого анализа. Естественно, что в этом случае время обработки лингвистического материала резко возрастает, а ее точность падает, так как во время двойной пересылки из полушария в полушарие резко возрастает опасность потери или искажения информации. Таким образом, не исключено, что все речевые функции осуществляются при самом активном участии правого полушария, а на левое возложен лишь заключительный этап работы, и поэтому у нас возникает иллюзия, что оно выполняет всю речевую работу единолично.

Было замечено, что у людей с расщепленным мозгом разобщенные полушария сохраняют взаимную привязанность, способны друг у друга учиться и помогать при выполнении трудных заданий. Эта взаимопомощь полушарий нередко может ввести в заблуждение доверчивого исследователя. Приведу наглядный пример. Правому полушарию больного в случайном порядке «показывали» красные и зеленые вспышки света и просили называть их цвета. Так как отвечать приходилось левому полушарию, а оно вспышек света не видело, то, естественно, постоянно ошибалось. Однако когда больному разрешили угадывать с двух попыток, он перестал ошибаться. Если больной с первого раза угадывал правильно, то уже не отступал от своего ответа, а когда первый ответ оказывался неверным, он недовольно морщил лоб и тотчас вносил в него поправку. Секрет успеха прост. Если правое полушарие видело зеленый цвет, а левое угадывало неправильно, называя его красным, то правое полушарие с досады морщило лоб. Эту мимическую реакцию немедленно замечало левое полушарие и, догадавшись, что сделана ошибка, вносило коррективы в свой ответ.

В этом эксперименте удивляет настойчивость, с какой два разных человека, оказавшись «запертыми» в тесном помещении человеческого черепа, ищут способы для взаимопонимания. Хирурги лишают полушария внутренних связей, но развитый мозг человека не терпит разобщенности и ищет для общения внешние каналы. Соскучившись в одиночестве, двойняшки находят способы установить контакт и опять начинают активно общаться. Вновь созданные между полушариями каналы связи трудно обнаружить, а они могут имитировать эффект некоторого дублирования функций в обеих частях разобщенного мозга.

Два или один?

Опыты над животными и наблюдения над больными, перенесшими операцию перерезки мозолистого тела, убедили исследователей, что у каждого из нас два самостоятельных, хотя и не разобщенных, мозга, каждый из которых занят своим делом, выполняя возложенные на него специфические функции. Поначалу казалось неоспоримым, что они действуют в достаточной степени независимо друг от друга. Наблюдения над людьми с расщепленным мозгом неожиданно показали, что даже в условиях взаимной изоляции полушария стараются объединить свои усилия, как только сталкиваются с малейшими затруднениями. Нужно ли удивляться тому, что, пока каналы связи между полушариями не нарушены, они работают как единое целое.

Действительно, в осуществление любой целостной функции каждое полушарие, выполняя только ему присущие задачи, вносит свою долю участия. У нас не два, а один целый и неделимый мозг, правда, состоящий из многих отдельных блоков, участие которых совершенно необходимо для сбора, хранения и анализа различных видов информации и в конечном итоге для принятия решений по всем возникающим перед нами проблемам. Выше мы познакомились со специфическими чертами деятельности каждого из полушарий мозга. Теперь попробуем представить, как строится деятельность целого, нерасчлененного мозга.

Главная, чисто человеческая функция мозга – речь. Она важна не только потому, что служит средством коммуникации. Человеческая речь в первую очередь является новым, чисто человеческим способом обработки информации, который дал нам огромные преимущества над животными и, по существу, сделал людьми, став основой психической деятельности нашего мозга.

Мы видели, что анализ речевых звуков, а также их синтез, формирование из них отдельных слов и целых предложений сосредоточены в левом полушарии. Анализируя и синтезируя речь, оно опирается на грамматические правила и на грамматическую информацию. Таким образом, в конечном итоге оно является устройством для абстрактного логического мышления. В нем хранятся логические программы, используемые нашим мышлением.

Однако любой логический анализ кодированной информации лишен всякого смысла, если нет возможности расшифровать ее значение. Без участия правого полушария этого сделать нельзя, так как значения слов известны лишь ему. Образные конкретные представления о предметах и явлениях окружающего нас мира, хранящиеся в правом полушарии, как-то содинены с их словесными обозначениями, хранящимися в левом. Чтобы словами можно было пользоваться, полушария в процессе овладения речью должны поддерживать постоянный контакт. Только деятельность эта пока недоступна нашему наблюдению, и мы о ней забываем.

Правое полушарие заведует и другой речевой функцией – эмоционально-интонационной окраской нашей речи, придавая ей однозначный смысл, соответствующий текущей ситуации. Интонации ограничивают излишнюю избыточность речи, придавая ей конкретный смысл, и тем самым исключают неправильную интерпретацию содержащейся в ней информации.

Наконец, правое полушарие полностью обслуживает мыслительные функции и обеспечивает возможность коммуникации на доречевом уровне. Серьезно облегчающие общение жесты, которыми ребенок овладевает в раннем детстве, и жестовая речь глухонемых находятся в ведении правого полушария, точно так же, как пиктографическая и иероглифическая письменность. В общем, любая форма общения, основанная на обозначении отдельных понятий определенными знаками, использование которых не требует выработки сколько-нибудь сложных грамматических правил, будет осуществляться правым полушарием. Эти способности у правшей не нарушаются даже при самых обширных поражениях левого полушария.

У маленьких детей, когда они овладевают речью, правое полушарие, как уже говорилось, трудится наравне с левым. В этот период оно принимает гораздо большее участие в анализе речи, и звуковые образы слов первоначально хранятся в обоих полушариях. Однако позже левое полушарие полностью узурпирует эти функции, а информация о звуковых образах слов, которой располагает его собрат, оказывается за ненадобностью на самом дне кладовой памяти правого полушария, и разыскать ее здесь нелегко.

Некоторые слова воспринимаются детьми как целостные сигналы, без детального анализа последовательности составляющих их звуков, примерно так же, как словесные команды собаками. Подобные сигналы, неважно, что в данном случае они словесные, это привычный язык правого полушария. В таком виде они только здесь и могут храниться, в левом полушарии эти же слова «записаны» в виде строгой последовательности определенных звуков.

Какую бы сторону деятельности мозга ни взять, обязательно обнаружится принцип строгого разграничения обязанностей, широко используемый техникой. Без этого любая деятельность оказалась бы невозможной.

Представьте себе, что произойдет, если ответ на заданный человеку вопрос будет формироваться отдельно в каждом полушарии. Человеческая речь богата. Одну и ту же мысль можно передать с помощью множества различных предложений. Но что бы делали речевые органы, если бы каждое -полушарие старалось протащить свой вариант ответа?

Вот почему у человека главенствует принцип единоначалия. А иначе командовать нельзя. Ничего хорошего не получится. Вместо оперативного принятия решений по каждому вопросу возникла бы дискуссия.

Сейчас у нас еще недостаточно данных, чтобы решить, кто из полушарий более прилежный труженик, какой объем работ выполняет каждое из них, на чьи плечи возложена более квалифицированная деятельность. Ясно только, что она одинаково важна, так как выполнение любой функции в одиночку всегда страдает.

Однако нет оснований отказываться от терминов «доминантное», или «ведущее», полушарие. В одном вопросе они неравноправны. Работа правого полушария осуществляется автоматически, по заранее заданным программам, а левое произвольно управляет психическими процессами, принимает решение по любым вопросам, и правое ему подчиняется. Командиром мозга, несомненно, служит левое полушарие, и с этим нужно считаться.

Способ хранения собранной инфомации и интимные механизмы ее обработки в правом и левом полушариях мозга, видимо, тоже имеют существенные различия. Многие функции левого полушария очень четко связаны с его определенными районами, хорошо обособленными друг от друга. В правом полушарии локализация выражена менее четко. В выполнении любой деятельности принимают участие обширные районы полушария. Нейроны, привлеченные к исполнению строго ограниченных задач, распределены здесь довольно диффузно и перемешаны с другими нейронами, занятыми другой работой. Поэтому повреждения сравнительно небольших участков левого полушария часто приводят к серьезной патологии, а повреждение таких же по объему участков правого полушария чаще всего не вызывает бросающихся в глаза нарушений.

Левое полушарие не интересуется всем объемом информации, а выхватывает из нее лишь то, что считает наиболее важным. В этом отношении оно работает как фото- или киноаппарат, делающий один за другим серии снимков. До фотопленки доходит лишь небольшая часть отраженных от фотографируемого предмета лучей. Поэтому на ней оказывается зафиксированная обедненная картина, весьма далекая от реальности. Ведь окружающий мир трехмерен, а фотография дает плоскостное изображение.

От любого предмета отражается гораздо больше лучей, чем фиксирует фотопленка. Все пространство вокруг предмета заполнено волнами отраженного от них света, создавая волновое поле. Чтобы получить о нем исчерпывающее представление, волновое поле необходимо зафиксировать без больших потерь. Поиски способов упрощения волнового поля и способов его фиксации привели к созданию голографии. В переводе этот термин означает полное описание. На многослойной фотопластинке волновое поле зафиксировано настолько полно, что, несмотря на то, что предмет фотографировался строго спереди, немного поворачивая пластинку, мы можем увидеть его сбоку.

Правое полушарие, привыкшее собирать об окружающем мире исчерпывающую информацию, видимо, пользуется голографическим методом ее хранения. Не исключено, что для этого используется многослойность коры больших полушарий.

Голографический подход к обработке информации дает много преимуществ, одно из них то, что он помехоустойчив. Фотографируя предмет против солнца, мы рискуем засветить пластинку. При голографическом методе добавление солнечных лучей не помеха. Волновое поле содержит столько информации, что никакой «шум» не сможет ее полностью исказить или «заглушить».

Итак, специализация функций больших полушарий человеческого мозга – это не забавный парадокс, а насущная необходимость, столбовая дорога развития мозга. Хотя у нас два полушария, но психические процессы формируются иначе, чем у золотой рыбки или у многоголового Змея Горыныча. И в этом наше счастье.

Теперь понятно, почему в русских сказках ничего не говорится об особых умственных способностях Горыныча. Стражем он был, видимо, весьма бдительным и превосходным защитником, но мыслителя, даже при наличии трех голов, из него не вышло. Так что для решения наших обычных повседневных дел один ум определенно значительно лучше, чем несколько.

Наука в наши дни развивается бешеными темпами. Буквально каждый день приносит новые открытия. Невольно возникает впечатление, что наука широко распахнула перед нами двери в неведомое. И только крупные ученые понимают, как трудно высказать совершенно новую, свежую мысль. Как трудно быть оригинальным.

Идея о двух человеческих личностях, сосуществующих в одном теле, еще в древние времена обсуждалась и философами и поэтами, постепенно обрастая наблюдениями и точными фактами. Книга английского психиатра А. Вигана «Двойственность разума» прямо указывала на то, что каждое полушарие оперирует своей собственной системой мыслей. Виган считал этот вопрос доказанным, и, нужно сказать, для этого у него были известные основания. Безусловно, наблюдать каждую отдельную личность в чистом виде психиатры в те времена еще не могли. Эта возможность появилась лишь в наши дни.

Жизнь – странная штука. Может показаться удивительным, что такой изуверской операции, как разобщение больших полушарий, были подвергнуты люди. Между тем в Лос-Анджелесе (США) эти операции проводят для лечения эпилепсии, не поддающейся другим способам лечения.

Применившие этот метод лечения хирурги рассчитывали на то, что, прервав связи между полушариями, удастся ограничить судороги одной половиной тела и тем значительно смягчить течение болезни. Результаты операции превзошли самые смелые ожидания. По недостаточно понятным причинам она приводила к почти полному прекращению судорожных припадков, даже односторонних.

Всех, кому удалось понаблюдать за людьми с разобщенными полушариями, больше всего поражает, как мало эта серьезная реконструкция мозга отражается на личности больного. Внешне поведение таких людей, пока им не дают особых специфических заданий, ничем не отличается от нормальных. У них хорошая координация движений. Их походка не меняется. Если до операции больные умели плавать или ездить на велосипеде, они прекрасно это делают и с расщепленным мозгом. Перенесенная операция не мешает больным играть в теннис, волейбол и другие подвижные игры, и качество игры серьезно не снижается.

Ни характер, ни интеллект, ни темперамент тоже не претерпевают серьезных изменений. Правда, в первые дни и недели после операции у части больных нарушается речь и память, но потом все приходит в норму. Люди с расщепленным мозгом, оправившись от операции, нередко возвращаются к трудовой деятельности и вновь становятся полноценными членами общества.

Пристальные систематические наблюдения за больными все же позволяют заметить в их поведении кое-что необычное. Первое, что обращает на себя внимание, это игнорирование левой половины своего тела. Больной в повседневной деятельности активно не пользуется своей левой рукой и ногой, хотя ничего, казалось бы, этому не мешает. Если его попросить сделать шаг с левой ноги, он четко выполнит задание, но, играя в футбол, будет бить по мячу только правой ногой, а упавший на пол платок поднимет правой рукой, даже если для этого придется прервать начатую деятельность и предварительно ее освободить. Совершенно свободную левую руку он к этой операции не привлечет.

Зрительная система человека устроена таким образом, что информация, попавшая в правое поле каждого глаза, затем поступает в левое полушарие, а информация из левого поля обеих глаз – в правое. Ученые во время исследований этим обстоятельством широко пользуются, адресуя с помощью специальных оптических устройств необходимую зрительную информацию отдельно каждому из полушарий. Пользуясь этим способом, удается раздельно изучить функцию полушарий, правую и левую человеческую личность.

Адресуя самую различную информацию по очереди в каждое из полушарий, удается узнать о них удивительные вещи. Если левому полушарию больного с расщепленным мозгом показать картинку, направив ее изображение в правую половину поля зрения обоих глаз, он отлично в ней разберется и сможет рассказать о ее мельчайших деталях. О той же самой информации, посланной в левые поля каждого глаза, то есть адресованной правому полушарию, он ничего сообщить не сможет. Скорее всего просто скажет, что ничего не видел.

Примерно так же будет вести себя человек с расщепленным мозгом, если ему завязать глаза и в обе руки дать по одинаковому предмету. Знакомый предмет, находящийся в правой руке, он легко узнает и даст о нем исчерпывающий отчет. Рассказать о предмете, находящемся в левой руке, не сможет. Обычно больные говорят, что в левой руке у них ничего нет или что она затекла и потому ничего не чувствует.

С чем связаны подобные нарушения в двигательной сфере и в сфере восприятия? Отсутствие активности левых конечностей, как мы уже убедились, никоим образом не является следствием нарушения их подвижности. Просто принятие решения о тех или иных действиях – сфера деятельности левого полушария. Обычно оно дает соответствующие указания своему правому соседу, но после разобщения мозга его распоряжения не достигают командных центров левых конечностей, вот они и оказываются без дела.

Сходным образом объясняются расстройства восприятия. Специальные опыты убедительно показывают, что после рассечения мозолистого тела правое полушарие нисколько не теряет способности к утонченному зрительному или осязательному анализу. Однако бесполезно спрашивать больного, что у него в левой руке. Сказать он этого не сможет, но зрительно узнает. Если в числе нескольких различных предметов ему предъявить для опознания такой же предмет, он уверенно на него покажет.

Можно провести и обратный эксперимент: «показать» правому полушарию какой-то предмет, а потом предложить найти его на ощупь с завязанными глазами среди многих предметов, разложенных на столе. Больной блестяще справится и с этой задачей, правда, если будет работать левой рукой. Правая рука в этом случае ничем помочь не сможет.

После разобщения мозга в левое полушарие перестают поступать сведения о том, что видит и что ощущает правое. Оно не знает, что надо искать, и не сможет дать никаких указаний подчиненной ему руке. Таким образом, правое полушарие продолжает анализировать зрительную, осязательную, акустическую информацию, но не может сообщить о результатах анализа левому партнеру. А так как левый двойняшка теперь не знает, над чем трудится правый, то, естественно, в буквальном смысле слова ничего об этом сказать не может. Полушария не теряют своей квалификации, но их совместная работа разлаживается. Одно слово – кустари-одиночки.

Двуликий Янус

Богатая фантазия древних римлян породила сонмы богов и разных фантастических созданий. Среди этой могущественной плеяды особое место занимал Янус (от латинского слова «дверь») – бог входов и выходов. В любых молитвах римляне первыми называли его имя, надеясь, что он откроет им доступ к другим более могущественным богам и богиням.

В Европе Янус знаменит тем, что его имя дало название одному из месяцев – январю, ставшему впоследствии первым месяцем нашего года, как бы открывающего нам двери в каждый новый очередной год. В Риме в честь Януса было сооружено несколько храмов. Самый знаменитый был воздвигнут на форуме Помпилием Нумой, вторым римским царем. Храм состоял из двух арок, соединенных боковыми стенами. В мирное время ворота храма были надежно заперты. Они открывались при объявлении войны, и войска, отправляясь в поход, проходили через эти ворота. К сожалению, за 750 лет было только три достаточно длительных периода, когда ворота были на запоре: при Нуме, после 1-й Пунической войны и при императоре Августе.

Обычно Януса изображали человеком с двумя лицами, одним молодым – обращенным вперед, в будущее, и другим старым, глядящим назад, в прошлое, что символически обозначало мудрость. Это двуединое существо древних римлян весьма похоже на того Януса, что скрывается во мраке нашего черепа и является нашим истинным «я», нашей сущностью.

Нам легко рассуждать о расщеплении мозга, глядя на результаты этой операции со стороны, но трудно представить, что у каждого из нас под черепной крышкой притаились два разных человека. Подумать страшно, что я не один, нас двое! А когда первое ошеломление пройдет, приходит глубокое удивление, что мы легко уживаемся друг с другом и беспечно живем без видимых бурь и конфликтов.

Поразительно, что пока между нашими двумя «я» не нарушены обычные каналы связи, они легко и просто договариваются между собой. Но как только контакт нарушен, возникают конфликты. Давайте посмотрим, как ведут себя наши Янусы, когда их лишат возможности общаться.

Перерезка мозолистого тела мешает согласованию любых проблем. Нет ничего удивительного, что двойной мозг по каждому вопросу может выносить два прямо противоположных решения и настойчиво добиваться выполнения каждого из них, не замечая препятствий, мешающих реализации подобных намерений. В первый период после операции такие конфликты случаются особенно часто. Описан случай, когда больной обнаружил, что спускает брюки одной рукой, и подтягивает их другой. Как-то больной схватил левой рукой свою жену и начал сильно ее трясти, а правой пытался помочь жене усмирить свою агрессивную левую руку. Однажды лечивший его врач во время игры с больным в серсо увидел, что тот взял в левую руку топор. Не ожидая ничего хорошего от правого, более агрессивного полушария, врач поспешил незаметно ретироваться.

Другого больного жена застала на кухне в то время, когда он правой рукой чиркал зажигалку, чтобы зажечь газ, а левой рукой в то же самое время закрывал краны на газовой плите, предварительно открытые правой.

Отсутствие договоренности между полушариями осложняет жизнь. Единственное утешение больных – возможность с самим собою играть в шашки и шахматы. Каждое полушарие выступает как самостоятельный игрок, передвигая фигуры подчиненной ему рукой, а поскольку они действительно имеют возможность хранить свои замыслы в секрете друг от друга, игра идет всерьез, без поддавков. Правда, обособившись от своего собрата, работая только на свой страх и риск, каждое из полушарий становится весьма посредственным игроком, а потому и качество игры не очень высоко, но удовольствия от игры больные получают ничуть не меньше, чем первоклассные игроки, а может быть, и больше, ведь за двоих!

Живые, здоровые и, хочется думать, счастливые люди с расщепленным мозгом позволили ученым еще раз проверить, какое из полушарий является у нас мыслителем, а какое художником.

У нормального и здорового человека большие полушария работают так слаженно, что без заметных усилий справляются с задачей, которая для каждой половины мозга, работай она в полном одиночестве, была бы недоступна. Известный английский математик Д. Литлвуд рассказал о навязчивом аспиранте, который так надоел своему руководителю, что тот, чтобы от него избавиться, поручил разработать построение правильного многоугольника с 65537 (216 + 1) сторонами. Находчивый руководитель на 20 лет избавился от своего подопечного. С тех пор работа аспиранта занимает почетное место на полках архива Геттингенского университета.

Чтобы выполнить эту титаническую работу, интерес к которой поддерживался лишь собственной любознательностью, необходимо было привлечь весь объем пространственного воображения правого полушария и математические таланты левого. Подобное задание поручать одному из них совершенно бессмысленно. Оно с ним не справится.

Правое полушарие никоим образом не математик. Оно не понимает знаков «отнять», «умножить», «разделить» и не способно выполнить эти действия. Разве что справится со сложением, и то, если задания будут наилегчайшими, вроде 1 + 2 или 2 + 3.

Если не считать отсутствия речи и математических способностей, мыслительные процессы в правом полушарии развиваются нормально. Оно прекрасно справляется с различными заданиями на обобщение и систематизацию. Больной, ощупав левой рукой наручные часы, способен потом из большого набора картинок, изображающих различные предметы, уверенно отобрать рисунки наручных, карманных, настенных, башенных часов любого вида и любой конструкции: песочные, механические, электронные. А если в левой руке у больного окажется сигарета, он сможет отобрать все рисунки, имеющие отношение к курению: пепельницу, зажигалку, сигару, курительную трубку.

Правое полушарие отличный конструктор. Больные с расщепленным мозгом могут левой рукой сложить из кубиков домик или нарисовать его в объеме. Левое, -доминантное полушарие, используя подчиненную ему правую руку, которой этот человек до операции работал, писал, складывал кубики, в общем, манипулировал с разными предметами, справиться со столь простыми заданиями не в состоянии.

Интересно, что разобщенные двойняшки как-то умеют договариваться, кому за какую работу браться. Больному давали для ознакомления синтетическую фотографию, смонтированную из двух половин разных человеческих лиц, изображенных строго анфас. Фотографии предъявлялись таким образом, чтобы каждую половину видело только одно полушарие. Если перед испытуемым ставилась задача найти данного человека на фотографиях, разложенных перед ним на столе, то за дело бралось правое полушарие и без труда отыскивало нужное изображение, оперируя своими воспоминаниями о той половине синтетической фотографии, с которой знакомилось.

В других экспериментах синтетическому изображению на фотографиях присваивали имя. Теперь поисками руководило левое полушарие. Оно делало это явно хуже правого и могло обознаться, даже имея дело с изображением, мало похожим на любую половину синтетической фотографии. Ошибки возникали из-за того, что эталон тщательно не изучался, а внимание обращалось лишь на отдельные детали доступной для восприятия половины синтетического лица. Больные сами перечисляли признаки, которыми пользовались при поиске: «У Дика очки, у Поля усы, а у Боба ничего нет».

Аналогичные эксперименты производились с синтетическими изображениями предметов. Если затем в предъявленном наборе картинок отсутствовали рисунки предметов, использованных для создания синтетического монстра, правое полушарие «находило» что-нибудь внешне похожее. Сбитое с толку явным сходством, оно могло спутать тигра с кошкой или круглый торт, лежащий на блюде, с мужской шляпой, имеющей поля.

Левое полушарие, когда поиски увиденного предмета приходилось делать именно ему, чаще всего ошибалось. Оно меньше всего интересовалось внешним сходством, но учитывало взаимоотношения предметов. Поэтому, увидев торт, оно могло указать на вилку или ложку, познакомившись с яблоком, показывало на яблоню.

Способность на основе части рисунка экстраполировать целое изображение – функция правого полушария. У больного с расщеплением мозга этому полушарию показывали дугу или предоставляли возможность ознакомиться с ней на ощупь с помощью левой руки, а затем нужно было выбрать из трех нарисованных окружностей ту, что соответствовала по размеру дуге. Обычно задание выполнялось быстро и правильно. Правое полушарие, познакомившись с частью геометрической фигуры, могло выбрать соответствующую ему целую фигуру, а левому полушарию подобные задания недоступны.

Правое полушарие уверенно обнаруживает абсолютно одинаковые рисунки. Для этого, естественно, необходимо просмотреть все детали изображения, важные и второстепенные. А у правого полушария именно такой подход к анализу зрительной картины мира.

Левому полушарию, напротив, легче даются задания по поиску различий. Оно обрабатывает информацию по частям, соблюдая строгую очередность анализа деталей. Различия могут быть обнаружены при знакомстве с первыми же элементами изображения, и дальнейшая работа не потребуется.

Между полушариями расщепленного мозга устраивали состязания, выясняли, какое из них быстрее обнаруживает сходство и различия. В первом случае победителем всегда становилось правое полушарие, различия быстрее обнаруживало левое.

Схватывание целостного образа изображения вместо его поэтапного дискретного анализа мешает правому полушарию овладеть чтением. Людям с расщепленным мозгом с помощью тахитоскопа мельком предъявлялись для опознания буквы. Оказалось, что правое полушарие узнает четыре буквы так же быстро, как две. Левому полушарию для опознания требовалось тем больше времени, чем больше предъявлялось букв.

При чтении буквы рассматриваются одна за другой слева направо или сверху вниз, но правое полушарие при резком ограничении времени опознания букв совершенно не в состоянии удержать в памяти порядок их расположения. Чтобы правое полушарие прочло слово, составив его из четырех воспринятых букв, требуется серьезная мозговая работа. Не зная их последовательности, оно может опознать слово, перебрав все возможные сочетания этих букв. А их 24! Такая работа редко заканчивается успешно. Какое уж тут чтение!

Правое полушарие человека отнюдь не лингвист, поэтому неудивительно, что больной с расщепленным мозгом левой рукой ничего написать не может. Зато она умеет рисовать, а сделать несложный рисунок правой больному не удается.

Большое впечатление производит результат раздельной работы рук. Больному предлагают изобразить домик и куб и написать названия этих предметов. Правая рука напишет соответствующие слова, а вместо рисунка у нее получится мешанина переплетающихся линий, даже отдаленно не напоминающих ни дом, ни кубик. Левая рука, напротив, сделает рисунок, правда, весьма неуверенно. Ну да и здоровые люди левой рукой толком рисовать не способны. А подписей к рисункам здесь не будет. Вместо слов отдельные закорючки, что-то среднее между китайскими иероглифами и замысловатыми буквами грузинского алфавита.

Информированность каждого полушария строго ограничивается подчиненной ему половиной тела. Если пальцам одной руки испытуемого придать определенное положение и попросить, не глядя на нее, воспроизвести это положение другой рукой, то даже с таким простым заданием расщепленный мозг не справится.

Исследования, проведенные на людях с расщепленным мозгом, свидетельствуют, что весьма немногие функции больших полушарий человеческого мозга в равной мере представлены у обоих двойняшек. Для нас оказалось непозволительной роскошью дублировать весь объем накопленных знаний в каждой из половин мозга, как принято у животных. Новый способ организации кладовых нашей памяти дает возможность на стеллажах тех же самых мозговых хранилищ разместить в два раза больше информации, чем вмещалось бы в них при ином, сходном с животными, способе хранения постоянно накапливаемых знаний. Уж одно это должно было бы выделить нашего человекообразного предка из среды животных и сделать его доминантом планеты Земля.

Бунт

Писатель В. Андреев как-то удивился: «Кажется, знаешь о себе все, так нет. Находятся люди, которые знают о тебе больше».

На нейрофизиологическом судне назревает бунт. Нашлись исследователи, отрицающие специализацию как таковую. Поводом для дискуссии послужили лингвистические способности правого полушария, неожиданно обнаруженные у людей с расщепленным мозгом. Оно оказалось способно узнавать буквы, отдельные слова, иногда короткие предложения. Если правому полушарию «показывали» табличку со словом «карандаш» или давали ему «услышать» это слово, больной легко левой рукой на ощупь находил нужный предмет, не прибегая к зрению. Значит, какую-то словесную информацию наш немой воспринимает.

Правое полушарие на слух легко отличало утвердительные предложения от отрицательных, а иногда понимало и их смысл. Когда больного попросили достать плод, который особенно любят обезьяны, он, порывшись в мешочке, доставал на ощупь пластмассовый банан, а когда его просили дать плод, который Адам и Ева продегустировали в раю, вынимал яблоко.

Способность к активному воспроизводству речи у правого полушария выражена гораздо слабее, чем к пониманию слов. Оно явно питает вкус к пению, способно генерировать отдельные слова, автоматизированные или бранные фразы и выражения вроде: «Батюшки!», «Елки-палки!», «К чертовой бабушке!»

Однако обеспечить произвольную речь даже у людей с расщепленным мозгом оно не в состоянии. Человек не может назвать предмет, который увидело лишь правое полушарие, повторить услышанное правым полушарием слово, по собственной инициативе написать слово левой рукой. Только оперируя с уже написанными буквами, больной может добиться некоторого успеха. Если правополушарному человеку дать три таблички с изображением букв, из которых может быть составлено простое знакомое слово, он его сложит. Труднее сложить слово из четырех букв и почти совсем невозможно из пяти-шести. Здесь слишком много вариантов. Умение правого полушария читать и писать – это, видимо, способность узнавать знакомые слова зрительно, в «лицо», без их детального буквенного анализа.

Правое полушарие совершенно не владеет грамматикой. Даже с такими элементарными понятиями, как единственное и множественное число, прошлое, настоящее и будущее время, оно не справляется, не улавливает взаимоотношений между субъектом и объектом.

Расщепленный мозг преподнес неожиданный сюрприз. Исследователям казалось, что они достаточно знают о нашем мозге и хорошо разобрались в распределении обязанностей между его большими полушариями, а новые данные требуют пересмотра всех сложившихся десятилетиями концепций. Изучение речевых способностей правого полушария у людей с расщепленным мозгом выявило множество фактов, совершенно не соответствующих тому, что наблюдается у больных с повреждением полушарий или при временной их инактивации. Они как бы свидетельствовали о весьма значительном дублировании речевых и других высших психических функций человеческого мозга.

Несоответствие новых данных всему известному раньше требовало объяснения. Проще всего было предположить, что способность к восприятию речи правым полушарием является отголоском проделанной им в детстве работы. В момент овладения родным языком над речевым материалом на паритетных началах трудятся обе половины детского мозга, и накопленная в этот период информация может сохраниться в немом полушарии до глубокой старости. Кроме того, ведь информация о значении предметов хранится в правом полушарии, и здесь она может быть закодирована таким образом, что иногда правополушарный человек понимает и названия этих предметов, не прибегая к услугам левого собрата.

Правильность подобного предположения подтверждается тем, что слова, усвоенные человеком во взрослом состоянии, специальные термины, слова иностранного языка, а также глаголы правое полушарие не понимает. Бесполезно просить у правого полушария, чтобы его обладатель улыбнулся или нахмурился, засопел или застонал, поднял руки или нашел рисунки, на которых люди пилят, шьют или моются. Этого правополушарный человек не может. Не легче ему уловить смысл слов – существительных, образованных от глаголов, таких, как «задвижка» (от задвигать), «вырезка» (от вырезать), «ограда» (от ограждать).

Продолжая начатую мысль, не следует упускать из виду, что у некоторых эпилептиков, подвергшихся расщеплению мозга, с детства имелись повреждения левого полушария, в том числе речевых зон. Это невольно должно было способствовать развитию речевых функций у правого полушария. Чем раньше заболевал человек и в чем более молодом возрасте подвергался операции разобщения мозга, тем значительнее были выражены речевые функции его правого полушария. Поэтому можно думать, что мозг этих людей, во всяком случае некоторых из них, устроен не так, как у нормальных.

Некоторые ученые пошли еще дальше. Они исходят из предположения, что по своим способностям овладения речью правое полушарие ничем существенно не отличается от левого собрата. С этим постулатом трудно не согласиться. Здесь уже говорилось, что речь у детей, лишившихся в раннем детстве левого полушария, развивается нормально.

Видимо, у здоровых детей правое полушарие могло бы стать серьезным конкурентом левому собрату. Их соперничество и лишает правое полушарие малейшей надежды достичь успеха на этом поприще. Как только развитие речи у ребенка наберет достаточно быстрый темп, завистливое левое полушарие начинает пресекать всякие попытки правого собрата вникать в лингвистические проблемы. Так что немым оно у нас остается не из лености и не в силу своей неспособности постичь лингвистические премудрости, а лишь по злой воле левого соседа. Чтобы великий немой смог проявить свои таланты в полную силу, он должен избавиться от гнета доминанта!

Наблюдения за электрическими реакциями мозга позволили убедиться, что и у здоровых людей правое полушарие активно участвует в восприятии письменной речи. Оказалось, что гораздо выгоднее, чтобы зрительная информация о буквах или целых словах поступала непосредственно в правое полушарие. Здесь происходит ее зрительно-пространственный анализ, а его результаты передаются в левое полушарие для окончательной специализированной обработки. В этом случае опознание письменной информации осуществляется быстро и надежно.

Информация, поступившая прямо в левое полушарие, тотчас же пересылается правому собрату для первичной обработки, а речевые центры левого полушария займутся ею, когда получат данные о результатах этого анализа. Естественно, что в этом случае время обработки лингвистического материала резко возрастает, а ее точность падает, так как во время двойной пересылки из полушария в полушарие резко возрастает опасность потери или искажения информации. Таким образом, не исключено, что все речевые функции осуществляются при самом активном участии правого полушария, а на левое возложен лишь заключительный этап работы, и поэтому у нас возникает иллюзия, что оно выполняет всю речевую работу единолично.

Было замечено, что у людей с расщепленным мозгом разобщенные полушария сохраняют взаимную привязанность, способны друг у друга учиться и помогать при выполнении трудных заданий. Эта взаимопомощь полушарий нередко может ввести в заблуждение доверчивого исследователя. Приведу наглядный пример. Правому полушарию больного в случайном порядке «показывали» красные и зеленые вспышки света и просили называть их цвета. Так как отвечать приходилось левому полушарию, а оно вспышек света не видело, то, естественно, постоянно ошибалось. Однако когда больному разрешили угадывать с двух попыток, он перестал ошибаться. Если больной с первого раза угадывал правильно, то уже не отступал от своего ответа, а когда первый ответ оказывался неверным, он недовольно морщил лоб и тотчас вносил в него поправку. Секрет успеха прост. Если правое полушарие видело зеленый цвет, а левое угадывало неправильно, называя его красным, то правое полушарие с досады морщило лоб. Эту мимическую реакцию немедленно замечало левое полушарие и, догадавшись, что сделана ошибка, вносило коррективы в свой ответ.

В этом эксперименте удивляет настойчивость, с какой два разных человека, оказавшись «запертыми» в тесном помещении человеческого черепа, ищут способы для взаимопонимания. Хирурги лишают полушария внутренних связей, но развитый мозг человека не терпит разобщенности и ищет для общения внешние каналы. Соскучившись в одиночестве, двойняшки находят способы установить контакт и опять начинают активно общаться. Вновь созданные между полушариями каналы связи трудно обнаружить, а они могут имитировать эффект некоторого дублирования функций в обеих частях разобщенного мозга.

Два или один?

Опыты над животными и наблюдения над больными, перенесшими операцию перерезки мозолистого тела, убедили исследователей, что у каждого из нас два самостоятельных, хотя и не разобщенных, мозга, каждый из которых занят своим делом, выполняя возложенные на него специфические функции. Поначалу казалось неоспоримым, что они действуют в достаточной степени независимо друг от друга. Наблюдения над людьми с расщепленным мозгом неожиданно показали, что даже в условиях взаимной изоляции полушария стараются объединить свои усилия, как только сталкиваются с малейшими затруднениями. Нужно ли удивляться тому, что, пока каналы связи между полушариями не нарушены, они работают как единое целое.

Действительно, в осуществление любой целостной функции каждое полушарие, выполняя только ему присущие задачи, вносит свою долю участия. У нас не два, а один целый и неделимый мозг, правда, состоящий из многих отдельных блоков, участие которых совершенно необходимо для сбора, хранения и анализа различных видов информации и в конечном итоге для принятия решений по всем возникающим перед нами проблемам. Выше мы познакомились со специфическими чертами деятельности каждого из полушарий мозга. Теперь попробуем представить, как строится деятельность целого, нерасчлененного мозга.

Главная, чисто человеческая функция мозга – речь. Она важна не только потому, что служит средством коммуникации. Человеческая речь в первую очередь является новым, чисто человеческим способом обработки информации, который дал нам огромные преимущества над животными и, по существу, сделал людьми, став основой психической деятельности нашего мозга.

Мы видели, что анализ речевых звуков, а также их синтез, формирование из них отдельных слов и целых предложений сосредоточены в левом полушарии. Анализируя и синтезируя речь, оно опирается на грамматические правила и на грамматическую информацию. Таким образом, в конечном итоге оно является устройством для абстрактного логического мышления. В нем хранятся логические программы, используемые нашим мышлением.

Однако любой логический анализ кодированной информации лишен всякого смысла, если нет возможности расшифровать ее значение. Без участия правого полушария этого сделать нельзя, так как значения слов известны лишь ему. Образные конкретные представления о предметах и явлениях окружающего нас мира, хранящиеся в правом полушарии, как-то содинены с их словесными обозначениями, хранящимися в левом. Чтобы словами можно было пользоваться, полушария в процессе овладения речью должны поддерживать постоянный контакт. Только деятельность эта пока недоступна нашему наблюдению, и мы о ней забываем.

Правое полушарие заведует и другой речевой функцией – эмоционально-интонационной окраской нашей речи, придавая ей однозначный смысл, соответствующий текущей ситуации. Интонации ограничивают излишнюю избыточность речи, придавая ей конкретный смысл, и тем самым исключают неправильную интерпретацию содержащейся в ней информации.

Наконец, правое полушарие полностью обслуживает мыслительные функции и обеспечивает возможность коммуникации на доречевом уровне. Серьезно облегчающие общение жесты, которыми ребенок овладевает в раннем детстве, и жестовая речь глухонемых находятся в ведении правого полушария, точно так же, как пиктографическая и иероглифическая письменность. В общем, любая форма общения, основанная на обозначении отдельных понятий определенными знаками, использование которых не требует выработки сколько-нибудь сложных грамматических правил, будет осуществляться правым полушарием. Эти способности у правшей не нарушаются даже при самых обширных поражениях левого полушария.

У маленьких детей, когда они овладевают речью, правое полушарие, как уже говорилось, трудится наравне с левым. В этот период оно принимает гораздо большее участие в анализе речи, и звуковые образы слов первоначально хранятся в обоих полушариях. Однако позже левое полушарие полностью узурпирует эти функции, а информация о звуковых образах слов, которой располагает его собрат, оказывается за ненадобностью на самом дне кладовой памяти правого полушария, и разыскать ее здесь нелегко.

Некоторые слова воспринимаются детьми как целостные сигналы, без детального анализа последовательности составляющих их звуков, примерно так же, как словесные команды собаками. Подобные сигналы, неважно, что в данном случае они словесные, это привычный язык правого полушария. В таком виде они только здесь и могут храниться, в левом полушарии эти же слова «записаны» в виде строгой последовательности определенных звуков.

Какую бы сторону деятельности мозга ни взять, обязательно обнаружится принцип строгого разграничения обязанностей, широко используемый техникой. Без этого любая деятельность оказалась бы невозможной.

Представьте себе, что произойдет, если ответ на заданный человеку вопрос будет формироваться отдельно в каждом полушарии. Человеческая речь богата. Одну и ту же мысль можно передать с помощью множества различных предложений. Но что бы делали речевые органы, если бы каждое -полушарие старалось протащить свой вариант ответа?

Вот почему у человека главенствует принцип единоначалия. А иначе командовать нельзя. Ничего хорошего не получится. Вместо оперативного принятия решений по каждому вопросу возникла бы дискуссия.

Сейчас у нас еще недостаточно данных, чтобы решить, кто из полушарий более прилежный труженик, какой объем работ выполняет каждое из них, на чьи плечи возложена более квалифицированная деятельность. Ясно только, что она одинаково важна, так как выполнение любой функции в одиночку всегда страдает.

Однако нет оснований отказываться от терминов «доминантное», или «ведущее», полушарие. В одном вопросе они неравноправны. Работа правого полушария осуществляется автоматически, по заранее заданным программам, а левое произвольно управляет психическими процессами, принимает решение по любым вопросам, и правое ему подчиняется. Командиром мозга, несомненно, служит левое полушарие, и с этим нужно считаться.

Способ хранения собранной инфомации и интимные механизмы ее обработки в правом и левом полушариях мозга, видимо, тоже имеют существенные различия. Многие функции левого полушария очень четко связаны с его определенными районами, хорошо обособленными друг от друга. В правом полушарии локализация выражена менее четко. В выполнении любой деятельности принимают участие обширные районы полушария. Нейроны, привлеченные к исполнению строго ограниченных задач, распределены здесь довольно диффузно и перемешаны с другими нейронами, занятыми другой работой. Поэтому повреждения сравнительно небольших участков левого полушария часто приводят к серьезной патологии, а повреждение таких же по объему участков правого полушария чаще всего не вызывает бросающихся в глаза нарушений.

Левое полушарие не интересуется всем объемом информации, а выхватывает из нее лишь то, что считает наиболее важным. В этом отношении оно работает как фото- или киноаппарат, делающий один за другим серии снимков. До фотопленки доходит лишь небольшая часть отраженных от фотографируемого предмета лучей. Поэтому на ней оказывается зафиксированная обедненная картина, весьма далекая от реальности. Ведь окружающий мир трехмерен, а фотография дает плоскостное изображение.

От любого предмета отражается гораздо больше лучей, чем фиксирует фотопленка. Все пространство вокруг предмета заполнено волнами отраженного от них света, создавая волновое поле. Чтобы получить о нем исчерпывающее представление, волновое поле необходимо зафиксировать без больших потерь. Поиски способов упрощения волнового поля и способов его фиксации привели к созданию голографии. В переводе этот термин означает полное описание. На многослойной фотопластинке волновое поле зафиксировано настолько полно, что, несмотря на то, что предмет фотографировался строго спереди, немного поворачивая пластинку, мы можем увидеть его сбоку.

Правое полушарие, привыкшее собирать об окружающем мире исчерпывающую информацию, видимо, пользуется голографическим методом ее хранения. Не исключено, что для этого используется многослойность коры больших полушарий.

Голографический подход к обработке информации дает много преимуществ, одно из них то, что он помехоустойчив. Фотографируя предмет против солнца, мы рискуем засветить пластинку. При голографическом методе добавление солнечных лучей не помеха. Волновое поле содержит столько информации, что никакой «шум» не сможет ее полностью исказить или «заглушить».

Итак, специализация функций больших полушарий человеческого мозга – это не забавный парадокс, а насущная необходимость, столбовая дорога развития мозга. Хотя у нас два полушария, но психические процессы формируются иначе, чем у золотой рыбки или у многоголового Змея Горыныча. И в этом наше счастье.

Теперь понятно, почему в русских сказках ничего не говорится об особых умственных способностях Горыныча. Стражем он был, видимо, весьма бдительным и превосходным защитником, но мыслителя, даже при наличии трех голов, из него не вышло. Так что для решения наших обычных повседневных дел один ум определенно значительно лучше, чем несколько.