§ 3. Основные вехи и тенденции в развитии науки конституционного права

Предыстория науки конституционного (государственного) пра­ва. История выдвижения и разработки идей о наилучшем устройстве государства и общества уходит далеко в глубокую древность, посколь­ку эти идеи зарождаются фактически одновременно с появлением го­сударства. Среди них достойное место занимали и те из них, которые мы теперь относим к числу важнейших вопросов конституционного (государственного) права. К ним прежде всего должны быть отнесены проблемы сущности и предназначения государства, его соотношения со свободными гражданами и особенно различных форм правления. Первоначально эти идеи носили во многом отрывочный характер, но уже с времен двух последних тысячелетий до нашей эры дошли до нас крупные памятники законотворчества (в первую очередь памятники древнекитайской и древнеиндийской политико-правовой культуры) и такие выдающиеся и достаточно систематизированные политико-пра­вовые произведения, как «Государство» («Республика»), «Политика» и «Законы» Платона (427—347 до н.э.) и «Политика», а также «Афин­ская политика» Аристотеля (384—322 до н.э.).*

 Понятие «политика», берущее свое начало от греч. polis, т.е. древнегреческий город-государство, использовалось тогда в очень широком смысле, включая в себя не только собственно политические, правовые, но и социальные, экономические, этические и иные проблемы в современном их понимании.

Развиваясь как составная часть единой, всеохватывающей, нерас­члененной философской науки, политико-правовые идеи Платона и Аристотеля, как и других мыслителей древности и средневековья, но­сили во многом общий, философско-религиозный характер. Политика рассматривалась как знание о высшем благе и счастье государства-полиса и его граждан, а государство, которое тогда еще не отграничи­валось от общества, — как высшее воплощение разума, справедливости и права. Поэтому главную задачу политического знания мыслители и политики древности усматривали в нахождении оптимального устрой­ства государства. Не случайно в их трудах столь большое и важное место занимает весьма подробный и очень глубокий для своего време­ни анализ многообразных форм государства и выбора наилучшей из них. Уже тогда они говорят о таких государственных формах, как мо­нархия, демократия, аристократия, олигархия, тирания. Симпатии Платона склонялись сперва к аристократии как правлению нескольких мудрейших и старейших философов, а позднее — к смешанной форме, сочетающей признаки монархии и демократии, а Аристотеля — к политии как смешанной форме государства, соединяющей в себе пре­имущества аристократии, олигархии и демократии.

Широко и подробно исторический аспект политико-правовых, в том числе и государственно-правовых идей и концепций, в различные периоды и в разных странах излагается в курсе «История политических и правовых учений». Тем не менее здесь важно хотя бы обозначить имена тех, кто внес особенно весомый вклад в развитие соответствую­щих государственно-правовых идей и подготовил тем самым базу для позднейшего выделения конституционного (государственного) права в качестве самостоятельной науки — отрасли правоведения. Это тем более важно сделать, что в нашем Институте государственного управ­ления МГИМО (Университета) указанный курс не излагается. Интересующихся специально этой проблематикой отсылаем к солидной на­учной и учебной литературе по данному курсу.*

* История политических и правовых учений: Учебник для вузов / Под ред. B.C. Hерсесянца. М., 1997; пятитомная «История политических и правовых учений» / Под ред. B.C. Нерсесянца. Т. 1. М., 1985; Т. 2. М., 1986; Т. 3. М., 1989; Т. 4. M., 1993. Т. 5. М., 1995; История политических и правовых учений: Учебник для вузов / Под ред. О.Э. Лейста, М., 1991; Богданова Н.А. Наука советского государственного права. М., 1989; Куприц Н.Я. Из истории науки советского государственного нрава, М., 1971; Нерсесянц B.C. Филосо­фия нрава. М., 1997; и др.

В период средневекового засилия богословия с его утверждением примата церкви над государством и преимущества церковной власти перед светской, государственной выделяются имена Аврелия Августи­на (354—430) и Фомы Аквинского (1225 или 1226—1274), много вни­мания уделивших обоснованию разделения власти на светскую (госу­дарственную) и духовную (церковную), их соотношению и взаимодей­ствию, самостоятельности каждой из них и невмешательству их в дела друг друга. Идеалом государства для Августина является «христиан­ское государство», в котором все любят общее благо, а высшим благом выступает Бог. (Божественное провидение лежит в основе появления государства, а его развитие, по Августину, предопределено им.) Власть для него — не личная собственность, а средство обеспечения мира, справедливости и согласия в отношениях между правителями и под­данными.

Фома Аквинский также исходил из того, что государство выражает божественную волю к миру, добру и порядку. Соотношение духовной и светской власти он определял как соотношение души и тела. Важно отметить и то, что он считал необходимым признавать не всякую власть, а только ту, которая отвечает божественным установлениям и естественному праву: если действующее (позитивное) право не соот­ветствует этим требованиям, то оно противозаконно и не подлежит соблюдению. В вопросе об оптимальной форме государства Фома Ак­винский в целом стоял на позициях Аристотеля, также отдавая пред­почтение смешанной форме, сочетающей достоинства разных «чис­тых» форм — монархии, аристократии и демократии. Но при этом он различал абсолютную монархию и политическую монархию, считая последнюю предпочтительней, поскольку в ней власть монарха опре­деляется рамками закона.

В рамках позднего средневековья появились и все более усилива­лись концепции освобождения государства от подчинения церкви и ограничения власти короля сословным представительством. Было по­ставлено под вопрос право церкви на верховенство ее власти, посколь­ку власть короля стала сама рассматриваться как власть, полученная непосредственно от Бога, а не от Папы Римского. Большое значение имели здесь принятие Великой хартии вольностей 1215 г., впервые провозгласившей за частью общества (баронами и рыцарями) опреде­ленные права и свободы, и создание английского парламента в XIII в.

В предыстории науки государственного (конституционного) права особенно важное место занимает период XVI—XVIII вв., непосредст­венно предшествовавший созданию этой отрасли научных правовых знаний. Этот этап в развитии политико-правовой мысли связан прежде всего с освобождением от средневековой схоластики и теологии, с вы­делением ее из рамок философии и религии, с все большей дифферен­циацией этой мысли и с непосредственно более широкой и глубокой разработкой политико-правовых проблем, включая и проблемы госу­дарственного права. Этот период представлен такими известными име­нами, как Николо Макиавелли (1469—1527), Томас Мор (1478—1535), Жан Боден (1529/1530-1596), Томмазо Кампенелла (1568-1639), Гуго Гроций (1583-1645), Томас Гоббс (1588-1679), Джон Локк (1632-1704), Шарль Монтескье (1689-1755), Жан Жак Руссо (1712-. 1778), Томас Джефферсон (1743-1826), Джеймс Медисон (1751-1836) и многие другие.

Даже простой далеко не полный перечень государственно-право­вых идей и концепций, выдвинутых в этот период, наглядно свидетель­ствует о его огромной значимости для идейно-теоретической подготов­ки принятия первых в мире конституций и «отпочкования» науки го­сударственного права в самостоятельную отрасль правоведения.

Это:

— идеи: государства как специфической политической организа­ции и республики как одной из важнейших форм государства (в отли­чие от прежнего понимания государства в смысле древнего полиса, а республики как синонима государства), тесной связи форм государства с социальной структурой общества, признания демократии в качестве правильной, т.е. заслуживающей признания, формы правления боль­шинства и др. (Н. Макиавелли);

— идеи: суверенитета государства как его независимости и верхо­венства власти, единства, неделимости, абсолютности и безусловности, его связи с формами государства, ограничения абсолютизма правовы­ми принципами, прерогативами сословного представительства, разли­чения права и закона (Ж. Воден);

— идеи: отказа от частной собственности и введения общественной собственности, внедрения принципов гуманизма и всестороннего раз­вития личности, демократии и свободы, равенства и социальной спра­ведливости, всеобщей обязательности труда и высокой нравственности как основы общественного и государственного устройства, избирае­мости и подотчетности всех должностных лиц и др. (Т. Мор, Т. Кампа-нелла);

— концепции: естественного права и договорного происхождения государства; идеи: обеспечения законности во взаимоотношениях между людьми и народами, государства как субъекта международного права, гражданства и подданства, права убежища, правопреемства, обя­занности соблюдения международных договоров, утверждения в мире «права народов» на основе концепции естественного права и др. (Г. Гроций);

— идеи: государства как гаранта свободы личности на основе со­блюдения общественного договора, заключенного при его возникнове­нии; четкого разграничения понятий «личность», «общество» и «госу­дарство»; прав на жизнь, свободу и собственность как естественных и неотчуждаемых прав личности; признания приоритета личности перед обществом и государством, призванными служить личности; верховен­ства права и законности в деятельности государственной власти; кон­цепция разделения властей на законодательную и исполнительную при приоритете первой над второй и др. (Дж. Локк);

— классическая концепция разделения политической власти на законодательную (представительную), исполнительную и судебную как наилучшей основы ее рациональной организации и функциони­рования; идеи социально-политической обусловленности законода­тельства («духа законов») общим духом нации (народа) страны; под­чиненного значения форм государства по отношению к характеру ор­ганизации и законности деятельности государственной власти (Ш. Монтескье);

— классическая концепция общественного договора, народного су­веренитета и неотчуждаемости прав и свобод человека как основы рес­публиканского строя; идеи неотчуждаемости и неделимости суверени­тета, разграничения функций государственных органов при подчине­нии исполнительных законодательным, признания республики един­ственной формой государства, отвечающей подлинному народовлас­тию (Ж.Ж. Руссо);

— идеи: демократии и механизма ее осуществления, политическо­го равенства, народного суверенитета; прав и свобод личности; призна­ния народа единственным источником политической власти, а респуб­лики — лучшей формой демократического правления; разделения властей и их равновесия с помощью системы взаимных сдержек и про­тивовесов; организации выборов; демократических взаимоотношений большинства и меньшинства; федерализма и др. (Т. Джефферсон, Д. Медисон).

Значение этих и других конституционно-правовых идей и концеп­ций, прежде всего идей и концепций Ш. Монтескье, Ж.Ж. Руссо и Т. Джефферсона, трудно переоценить. Они оказали исключительно глубокое и непосредственное влияние на последующее развитие поли­тико-правовой мысли и на практику конституционно-политического развития. Это нашло свое отражение и в Декларации независимости (1776), автором проекта которой был Т. Джефферсон (будущий третий Президент США), в Конституции США (1787) и ее Билле о правах (1789), в знаменитой французской Декларации прав человека и граж­данина (1789), впервые законодательно закрепивших естественные и неотчуждаемые права человека и гражданина, равенство граждан перед законом, принцип разделения властей и т.д. Нетрудно видеть, что мно­гие идеи и концепции, выдвинутые в этот период, живут и работают и сегодня, что находит свое проявление и в современных конституциях.

Становление и развитие науки конституционного права. По срав­нению с рядом других отраслей правоведения (например, граждан­ским, уголовным и др. правом) конституционное право — сравнитель­но молодая наука. Как отдельная, самостоятельная наука она сложи­лась лишь около двух столетий назад, что было непосредственно свя­зано с появлением в конце XVIII в. первых писаных конституций и иных систематических конституционно-правовых актов, отмеченных выше. Сам же процесс становления конституционного (государствен­ного) права как самостоятельной науки, «отпочковавшейся» от фило­софии, социологии, политологии и других наук, охватывает всю пер­вую половину XIX столетия и даже более. В его основе лежали подго­товка и издание трудов, посвященных изучению и комментированию Конституции США, французской Декларации прав человека и гражда­нина, конституционного законодательства Великобритании и других важнейших конституционно-правовых документов. В них развивались и углублялись концепции и идеи великих предшественников XVI— XVIII вв., о которых речь уже шла выше, и в то же время выдвигалось немало новых идей и теорий конституционно-правового характера в тесной связи с практикой конституционного законодательства. Особенно большой вклад в развитие науки конституционного (государст­венного) права в XIX в. внесли У. Блэкстон, У. Бэджгот, А. Дайси, Д.С. Милль, Т. Мэй в Великобритании, Ж. Эсмен во Франции, В. Лабанд и Р. Гнейст в Германии, У. Уиллоуби в США и многие другие. На рубеже двух веков и в начале XX в. важную роль в этом сыграли труды Л. Дюги и М. Ориу во Франции, Г. Еллинека и М. Вебера в Германии, В. Парето, Г. Моска и В. Орландо в Италии, Д. Брайси и С. Лоу в США и др.*

* О современном этапе развития конституционно-правовой науки за рубежом см.: Со­временное буржуазное государственное право. Критические очерки: В 2 т. М., 1987.

К этому же времени относится и утверждение оригинальной рос­сийской школы государственного (конституционного) права, достиг­шей тогда высокого уровня развития и представленной блестящей пле­ядой таких ученых-конституционалистов, как Б.Н. Чичерин, Н.М. Коркунов, А.С. Алексеев, М.М. Ковалевский, И.Е. Андриевский, Ф.Ф. Кокошин, А.Д. Градовский, С.А. Котляревский, В.В. Иванов­ский, В.И. Сергеевич, Н.И. Лазаревский, В.М. Гессен, М.И. Свешни­ков, А.С. Ященко и др. Большинство из них уже в конце XIX — начале XX в., помимо специальных работ, выпустили собственные учебники или курсы лекций по общему (Чичерин, Ковалевский, Гессен и др.), русскому, российскому (Коркунов, Алексеев, Ивановский, Лазарев­ский и др.) или зарубежному (Ковалевский) государственному (кон­ституционному) праву.*

* Подробнее об этом см.: Куприц Н.Я. Из истории государственно-правовой мысли дореволюционной России. М., 1980; Зорькин В.Д. Позитивистская теория нрава в России. М., 1979 и др.

Развитие дореволюционной российской конституционно-право­вой мысли, с одной стороны, опиралось на достижения западной, преж­де всего западноевропейской, науки конституционного права, а с дру­гой — отражало медленный и мучительный процесс перехода России в эти годы от абсолютной к конституционной монархии (вторая полови­на XIX — начало XX в.), утверждения последней (1905—1906) и ее гибели (февраль — март 1917 г.). В свою очередь реформы государст­венного устройства, прошедшие в России в этот период вплоть до 1917 г., во многом были подготовлены предшествующим развитием науки конституционного (государственного) права, пытавшейся в целом с демократических позиций теоретически решать важнейшую и сложнейшую для страны проблему соотношения самодержавия и на­родного представительства. В рамках этой науки успешно разрабаты­вались также идеи и концепции естественного нрава, народного суве­ренитета, народного представительства, разделения властей, парламентаризма, правового государства, независимого правосудия и др. Тем самым, опираясь на исследования реального опыта западного консти­туционализма, показывалась отсталость политико-правового устрой­ства тогдашней России и обосновывались необходимость и важность использования указанного опыта на российской почве, в частности, утверждения конституционной монархии, которой в России не было до 1905-1906 гг.

После Октября 1917 г. возможности для свободного развития науки конституционного (государственного) права резко сужаются, что было связано с постепенным утверждением безраздельного господ­ства идеологии марксизма-ленинизма, с порога отвергавшей идеи и принципы естественного права, парламентаризма, разделения властей, приоритета нрава над государством, примата прав и свобод личности и др., как проявлений буржуазной идеологии, и признававшей единст­венно возможной и прогрессивной политическую систему диктатуры пролетариата. С таких позиций классового и даже сверхклассового по­нимания и оценки государства и права разрабатывались и вопросы государственного права такими известными юристами 20-х гг., как П.И. Стучка, Д.И. Курский, Е.Б. Пашуканис, Н.В. Крыленко, М.А. Рейснер, И.П. Разумовский и др., большинство из которых оказа­лось репрессированными и погубленными в 30-х гг. сталинским тота­литарным режимом.

Но и в этих сложнейших и крайне неблагоприятных для развития подлинно научных исследований в области конституционного права условиях движение научной мысли и в этой наиболее идеологизиро­ванной области правоведения не остановилось абсолютно. Далеко не все содержание публикаций этого периода и даже периода сталинского ГУЛАГа сводилось к апологетике диктатуры пролетариата и «сталин­ской конституции», хотя все они, несомненно, не могли не отражать в той или иной мере позицию пролетарской идеологии. Достаточно на­помнить о вышедшей в 1925 г. книге В.Н. Дурденевского «Иностран­ное конституционное право», о ряде работ конца 20 — начала 30-х гг. Г.С. Гурвича, И.Д. Левина, И.П. Трайнина и др., о четырехтомном из­дании «Конституции буржуазных стран» (1935—1937) и др.

Утверждение культа личности Сталина и тоталитарной политичес­кой системы, разработка и апологетика «сталинской» Конституции СССР 1936 г., восхождение на «трон» юридической мысли А.Я. Вы­шинского и ряд других условий и факторов еще более усложнили раз­витие науки государственного права, во многом буквально парализовав ее. Это крайне отрицательно сказалось на состоянии этой науки, начи­ная со второй половины 30-х гг., в течение нескольких десятилетий.

Решительную борьбу с тоталитарным конституционным правом и его наукообразной апологетикой вели многие представители российской государственно-правовой мысли, вынужденно покинувшие страну в послеоктябрьский период (Н.Н. Алексеев, И.А. Ильин, Н. Тимашев и др.). Они (и особенно И.А. Ильин) уже в 20—50-е гг. глубоко и пос­ледовательно вскрывали подлинные корни, истоки, пороки, опасности и перспективы тоталитарной системы.

Современный этап в развитии науки конституционного (государ­ственного) права в нашей стране связан прежде всего с переходом от тоталитарного к демократическому праву. Уже в 80-х гг. в науке стали зарождаться и крепнуть идеи перехода к демократизации страны, дей­ствительного признания и соблюдения прав и свобод человека, утверж­дения правового государства, подлинного разделения властей, обнов­ления федерализма, использования местного самоуправления и др. Ко­нечно, решающую роль здесь сыграло коренное изменение социально-политической обстановки в стране на рубеже 80—90-х гг., прежде всего события августа 1991 г. и их последствия. Но нельзя не видеть, что переход к демократизации страны во многом опирался и на достижения нашей конституционно-правовой науки.

Сегодня общепризнанным является факт признания большого вклада российской юридической науки в разработку, принятие и пре­творение в жизнь первой в истории нашей страны демократической Конституции Российской Федерации и многих других важнейших конституционно-правовых актов.*

* Подробнее о развитии конституционно-правовой науки в пашен стране см.: Куприц Н.Я. Из истории науки советского государственного права. М., 1971; Богданова Н.А. Указ. соч.