§ 1. Суд как гарант прав личности

Конституция Российской Федерации, предписав, что права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления, одновременно установила способ обеспечения этих прав и свобод — правосудие (ст. 18).

Правосудие — это деятельность суда, осуществляемая в предусмотренном процессуальным законом порядке и заключающаяся в рассмотрении и разрешении конфликтов, связанных с действительным или предполагаемым нарушением норм гражданского, уголовного, административного и иных отраслей права. Исторический опыт свидетельствует, что судебное разбирательство, облаченное в детально урегулированную процессуальную форму, — наилучший способ разрешения споров, установления истины, отыскания правды. Но применение этого способа возможно лишь тогда, когда суду обеспечена реальная независимость, когда он принимает решения только на основе рассмотренных доказательств, по убеждению, по совести и полностью огражден от всякого давления извне, особенно со стороны властных структур. В таких условиях суд становится надежным гарантом прав и свобод личности в конфликтных отношениях, возникающих между гражданином и государством.

В цивилизованном обществе суду принадлежит центральное место во всей правовой системе. Именно суд олицетворяет подлинное право, истинную справедливость. Чем выше роль, авторитет суда и правосудия в целом, чем большей самостоятельностью и независимостью обладает суд во взаимоотношениях с представительными органами и органами управления, тем выше в стране уровень законности и демократии, тем надежнее защищены от возможных посягательств права и свободы граждан.

С сожалением приходится констатировать, что в России роль суда пока еще крайне низкая. Как и квалификация судей. Мы уже привыкли: что ни газета, то новая судебная драма. Нет смысла пересказывать варианты судебных ошибок — их бесконечно много. Вопрос в другом: как быстрее избавиться от этого опасного социального зла, творимого под видом правосудия? Почему суд не замечает явного брака в работе следователя и прокурора? Почему забывает, что, кроме обвинительного, есть еще один вид приговора — оправдательный?

Причин тому много. Из-за культивировавшегося советской властью пренебрежения к регулирующим возможностям права, подмены юридических актов волевыми решениями, голым администрированием суд изначально оказался низведенным до уровня обычного управленческого учреждения. Коммунистическая идеология никогда не признавала теорию разделения властей, считая ее буржуазной выдумкой, вуалирующей классовую сущность эксплуататорского государства. Но поскольку ни одно общество не может обойтись без такого специфического инструмента разрешения социальных конфликтов, каким исторически является суд, то и большевики, придя к власти, декретом о суде № 1 от 22 ноября 1917 г. учредили на территории РСФСР, а затем и СССР систему судебных органов. Эта система в достаточно демократическом виде была обрисована в советских конституциях и отраслевых законах. Многие правовые нормы, регламентировавшие организацию и осуществление правосудия, могут считаться эталонными даже с точки зрения мировых стандартов. Однако между конституционными декларациями и реальной действительностью существовала колоссальная пропасть, порожденная безраздельным всевластием коммунистической партии. В СССР никогда не было независимой и самостоятельной судебной власти. Все, что делалось судами, прокуратурой, органами дознания и следствия от имени государства, делалось по прямому указанию различных партийных комитетов и отдельных их функционеров. Причем команды давались на всех без исключения уровнях и чем ниже (особенно в районных условиях), тем чаще и практически по каждому судебному делу.

Правда, время от времени раздавались окрики высших партийных инстанций в адрес местных руководителей, позволявших себе чересчур прямолинейно командовать судом, прокуратурой, милицией. Это отражало традиционный стиль отношения КПСС к суду и правоохранительным органам: держать их на коротком поводке и одновременно, ради элементарного приличия, создавать в глазах общественности, в том числе зарубежной, видимость их самостоятельности и независимости. В результате ни одно из конституционных положений, декларировавших независимость суда, на практике не выполнялось. Нормы Конституции лишь прикрывали бесхребетную угодливость и холуйское послушание так называемой судебной власти.

Командный стиль по отношению к суду утвердился не только в его контактах с местными органами власти и управления, но проник и в законодательство. В соответствии с Конституцией СССР 1977 г. и Конституцией РСФСР 1978 г. судьи должны были отчитываться о своей работе перед избирателями или органами, их избравшими. Прокуратура на основании закона о ней, принятого в 1979 г., координировала деятельность судов, а министерство юстиции осуществляло организационное руководство ими (Закон о судоустройстве РСФСР 1981 г.). Где уж тут суду, "обложенному" со всех сторон указаниями и предписаниями, сохранять приличествующую его конституционному статусу независимость! Причем степень давления на суд все возрастала. Если в 70-х годах лишь 10 процентов опрошенных судей (опрос, естественно, был анонимным) заявили, что подвергались всякого рода незаконным воздействиям, то в начале 80-х годов на это указали уже 25 процентов, а в 1987 г. — больше половины.

Так дальше продолжаться не могло. В государстве, стремящемся стать правовым, суд обязан быть именно Судом — авторитетным, властным, самостоятельным, подлинно независимым. Люди хотят видеть в нем не бюрократическое учреждение, долгое на разбирательство и скорое на расправу, а реального гаранта их прав, надежного защитника их интересов, какое бы важное кресло ни занимал нарушитель, какие бы влиятельные связи ни пускал он в ход.

"Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод", — провозглашает ст. 63 Конституции Российской Федерации. К сожалению, одной этой декларации недостаточно. Нужна всесторонняя судебная защита. Слабая защита лишь сеет иллюзии, рождает недоумение и озлобленность, дискредитирует самую идею обращения к суду за помощью. Создать сильный суд — центральная задача судебной реформы, концепцию которой, представленную Президентом РФ, одобрил Верховный Совет Российской Федерации 24 октября 1991 г.

Чтобы выполнить эту задачу, необходим комплекс мер — политических, правовых, организационных, материальных. К успеху могут привести лишь радикальные меры, осуществляемые совокупно и одновременно. Такие меры предусмотрены принятым 26 июня 1992 г. Законом РФ "О статусе судей в Российской Федерации" (в 1993 и 1995 гг. в него был внесен ряд поправок). И хотя нельзя безоговорочного сказать, что это первый акт на такую тему, ибо хронологически ему предшествовал союзный Закон от 4 августа 1989 г. о статусе судей, но по своему содержанию российский закон столь значительно отличается от союзного, так кардинально меняет прежнее положение судей, что его по праву можно считать и первым, и основополагающим для практической реализации судебной реформы в Российской Федерации. Позднее многие положения этого закона были уточнены и дополнены нормативными предписаниями Конституции РФ 1993 г. и Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", принятого 31 декабря 1996 г. Конституция и указанные законы остаются основными, базовыми актами для организационного и функционального построения судебной власти в обновляющейся России.

Разумеется, законодательство, даже самое совершенное, еще не делает погоды, не снимает ключевого вопроса: а судьи кто? Но своим целенаправленным регулированием оно четко ориентирует на необходимость существенного изменения качественного состава судейского корпуса. Ни для кого не секрет, что с кадрами судей у нас далеко не все благополучно. Многие из них еще не перевернули в своем сознании пирамиду, в основании которой, в ее самой нижней плоскости всегда был маленький человек, просящий и коленопреклоненный, а на вершине царственно возлежали интересы всемогущего государства. Однако сама жизнь — не без помощи демократического законодательства — заставляет менять прежнюю иерархию ценностей. Серьезно корректируется система юридического образования. В судебные кабинеты приходят новые люди. Судей практически, с помощью экспериментально проверяемого в ряде регионов обновленного законодательства учат иметь дело с непривычными для нас юридическими явлениями, в частности с судом присяжных. В результате постепенно формируется иной по своей ментальности судейский корпус, которому предстоит работать в условиях настоящей, а не призрачной независимости и потому брать на себя всю полноту ответственности — юридической и нравственной.

Какие же принципиальные решения содержит действующее законодательство о суде, если подходить к нему с точки зрения эффективности судебной защиты прав личности?

Прежде всего о требованиях, предъявляемых к носителям судебной власти. Они значительно выше, чем прежние. Судьей может быть гражданин Российской Федерации, достигший 25 лет, имеющий высшее юридическое образование и стаж работы по юридической профессии не менее пяти лет. Для вступления в должность судьи ему необходимо успешно сдать квалификационный экзамен. Судья не может быть одновременно депутатом любого представительного органа. Ему запрещено заниматься предпринимательской деятельностью или совмещать работу в должности судьи с какой-либо другой оплачиваемой службой, кроме научной, преподавательской, литературной и иной творческой деятельности. Судья должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности.

К судьям вышестоящих судов предъявляются еще более высокие требования: они должны быть не моложе 30 лет, а судьи Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ — не моложе 35 лет и иметь стаж работы по юридической профессии не менее 10 лет.

Ни один закон прежнего тоталитарного режима никогда не касался проблемы принадлежности каких-либо категорий служащих государственного аппарата, в частности судей, к политическим партиям и движениям. Этой проблемы просто не существовало, поскольку в стране не было никаких других официальных партий, кроме КПСС; карьеру мог сделать только тот, кто попадал в пресловутую партийную номенклатуру, имевшую разные уровни и охватывавшую более 20 тысяч должностей, в том числе все без исключения судебные посты. Разумеется, номенклатура создавала привилегии прежде всего членам партии. Поэтому вплоть до начала 90-х годов коммунисты составляли 85 — 90 процентов всех народных судей (остальные — комсомольцы) и 100 процентов судей вышестоящих судов. В силу своей принадлежности к КПСС все они были повязаны партийной дисциплиной и должны были руководствоваться не столько законами, сколько указаниями партийных комитетов и отдельных коммунистических функционеров. Именно система номенклатуры служила питательной средой для такого безотказного способа воздействия на судей, как "телефонное право". Именно система номенклатуры формировала в стране безликую и карманную, целиком зависимую от партаппарата судебную власть.

Покончить с этой зависимостью был призван Указ Президента РСФСР от 20 июля 1991 г. "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР". Реализуя идею указа, закон, регламентирующий статус судей, запретил им принадлежать к политическим партиям и движениям (ст. 3). Специфика судебной деятельности требует не только чистых рук, но и избавленной от политических страстей головы. Судья с партбилетом (неважно, какой партии) так же опасен для правосудия, как если бы он в свободное от основной работы время подвизался на ниве предпринимательства.

Требуемая Законом о статусе судей (ст. 3) политическая нейтральность судьи не может быть сведена только к запрету формальных его связей с политическими партиями и движениями. В принципе возможны и иные проявления судьей его политических симпатий или антипатий (оказание материальной поддержки определенной партии, участие в уличных шествиях и демонстрациях, агитация за кандидатов в депутаты и т. п.). Все это — акции политического характера, и судья должен быть от них в стороне. Если же его политическая ангажированность превращается в постоянный фактор, на фоне которого он продолжает выполнять свои профессиональные обязанности, то независимо от отсутствия у судьи формального членства в партии или движении вполне правомерна постановка вопроса о прекращении судейских полномочий.

За всю свою долгую историю человечество не смогло придумать сколько-нибудь значительного разнообразия способов формирования судейского корпуса. Отвлекаясь от частностей, все они в конечном счете могут быть сведены к двум: либо назначение, либо выборы. Долгое время у нас господствовал стереотип, что выборы судей непосредственно населением в наибольшей степени олицетворяют социалистическую, а значит, самую демократическую, правовую систему. Но при этом почему-то забывали, что, например, в большинстве штатов США местные судьи тоже избираются населением. Да и опыт бывших социалистических стран Восточной Европы не подтверждал этого стереотипа. Так, в Польше сначала предполагалось судей выбирать, но в 1976 г. были внесены изменения в Конституцию, и они стали назначаться Государственным советом. В Венгрии все суды выбирались Президиумом республики, причем без указания сроков полномочий, т. е. фактически пожизненно. В Чехословакии выборы всех судей сроком на 10 лет были прерогативой парламентов Федерации и составлявших ее тогда республик. В Болгарии от выборов судей населением в 1982 г. перешли к назначению их Народным собранием.

Вывод ясен: однозначного рецепта, как сконструировать правосудие, нет и быть не может Все зависит от конкретных условий каждой страны (ее административно-территориального деления, уровня правосознания населения, традиционной престижности суда и т. д.). Но ясно и другое: в прежних условиях, когда подбор кандидатов в судьи фактически находился в руках партийного аппарата, выборы населением или местными. представительными органами служили лишь квазидемократическим оформлением уже решенного вопроса.

Где же выход? Его искали долго, выдвигая и реализуя на практике различные варианты (увеличение срока полномочий судей с 5 до 10 лет, выборы их не равноположенными, а вышестоящими по отношению к данному суду органами власти и др.). В конечном итоге Закон о статусе судей, а затем Конституция РФ и Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" предписали, что судьи наделяются полномочиями на неопределенный срок. Неограниченность полномочий конкретным сроком — новелла, доселе неизвестная нашему праву. Ее закрепление, причем только в отношении судей, подчеркнуло уникальность этой профессии, особую сложность осуществления правосудия. Наконец-то над головами судей перестал висеть дамоклов меч очередных выборов. Наконец-то судья, принимая решение по делу, избавился от унизительного осознания себя заложником тех сил, которые через определенное время прямо или косвенно будут решать его судьбу.

Безусловно поддерживая введение неограниченного срока полномочий, зададимся, однако, вопросом: неужто срок этот и в самом деле не будет иметь никаких границ? Конечно, границы будут, и прежде всего естественные — смерть судьи. Но при нынешней регламентации постоянно возникает очень деликатная проблема удаления в отставку судьи, который из-за своего преклонного возраста уже, мягко говоря, не в состоянии работать в полную силу. Не позавидуешь квалификационным коллегиям судей, которым приходится решать этот вопрос при отсутствии в законе каких-либо объективных критериев. Не лучше ли было установить предельный возраст, по достижении которого судья обязан уйти в отставку? В Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации", принятом 21 июля 1994 г., такой возраст указан — 70 лет (ст. 12). На наш взгляд, это решение оптимально, оно формализует и тем самым упрощает проблему, позволяет использовать еще один рычаг для сохранения высокого рабочего потенциала судейского корпуса.

Впервые в российском законодательстве задействована такая мощная гарантия независимости судей, как их несменяемость. Принцип несменяемости означает, что судья не может быть назначен (избран) на другую должность или переведен в другой суд, в том числе вышестоящий, без его согласия. Полномочия судьи могут быть прекращены или приостановлены только решением соответствующей квалификационной коллегии судей и не иначе как по основаниям и в порядке, установленным законом (ст. 121 Конституции РФ, ст. 15 ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации").

Среди мер, реально укрепляющих статус судей и усиливающих их независимость, надо отметить решительный разрыв с традиционным для советской системы институтом подотчетности судей избирателям или органам, их избравшим. Мы настолько свыклись с назойливыми и трескучими лозунгами о подотчетности всех и вся народу, Советам, что перестали вникать в их суть и тем самым очень легко избавили себя от необходимости решать головоломную задачу: как совместить несовместимое — судейскую независимость с судейской же подотчетностью? На нелепость и заведомую лживость этой псевдодемократической конструкции, изначально заложенной в советском законодательстве, постоянно обращали внимание западные юристы, комментировавшие наше право, но избавиться от нее удалось только в 1992 г., когда Закон о статусе судей без всяких оговорок предписал, что судьи "никому не подотчетны" (ст. 1), а из действовавшей тогда Конституции РФ были исключены упоминания об отчетности судей и возможности их отзыва.

Есть в Законе от 26 июня 1992 г. и такая важная гарантия независимости судей, как неприкосновенность их личности, жилища, имущества, корреспонденции, документов (ст. 16). Существенно повышено материальное обеспечение судей (ст. 19). Установлены меры социальной защиты судей и членов их семей (ст. 20).

Давно замечено: сколько существуют в нашей стране суды, столько же испытывают они давление со стороны исполнительной власти, в первую очередь Министерства юстиции, ненавязчиво заботящегося о том, чтобы судьи не свернули в сторону от единственно правильной политической линии. Когда менялась линия, менялись и способы давления. Откровенно командное "организационное руководство судами" (ст. 18 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве от 25 июня 1980 г.) под влиянием перестроечных процессов вынуждено было уступить место "организационному обеспечению деятельности судов" (ст. 22 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве от 13 ноября 1989 г.), суть минюстовской опеки оставалась прежней.

Такая зависимость судебной власти от исполнительной заставляла первую постоянно оглядываться на вторую, выжидать, идти на компромиссы. Некоторое избавление пришло с российским Законом о статусе судей. В нем были обозначены только две точки соприкосновения органов Министерства юстиции с судами: 1) органы юстиции осуществляют меры по созданию условий, необходимых для судебной деятельности, ее кадровому, организационному и ресурсному обеспечению; 2) квалификационный экзамен на должность судьи принимается состоящей при органе юстиции экзаменационной комиссией, персональный состав которой утверждается квалификационной коллегией судей. Однако судьи не могли смириться с тем, что кадровое и ресурсное обеспечение правосудия, все финансовые рычаги управления судами (выделение судебных зданий, их ремонт, закупка мебели, транспорта, средств связи, оргтехники и т. д.), как и прежде, оставались в руках Минюста. Не проходило ни одного съезда, конференции или собрания судей, чтобы они не требовали освобождения от министерского гнета. Минюст упорно сопротивлялся, но после долгих парламентских слушаний 31 декабря 1996 г. был принят Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации", который предусмотрел создание при Верховном Суде РФ Судебного департамента. 8 января 1998 г. Президент РФ подписал закон о Судебном департаменте, и с тех пор именно эта структура, руководитель которой назначается Председателем

Верховного Суда с согласия Совета судей РФ, должна принимать меры по кадровому, финансовому и материально-техническому обеспечению деятельности судов.

Можно ли рассчитывать, что в результате суды заработают в полную силу? Очень сомнительно. Вопрос ведь не в ведомственной принадлежности органа, через который будут финансироваться суды (хотя это важно), а в источниках финансирования. В российском бюджете ни одна строка не застрахована от неожиданного секвестирования. Даже та, которая и по Конституции, и по многим законам при любых обстоятельствах должна быть абсолютно неприкосновенной, — о финансировании судов. На основании ст. 124 Конституции "финансирование судов производится только из федерального бюджета и должно обеспечивать возможность полного и независимого осуществления правосудия в соответствии с федеральным законом".

Но как можно обеспечить полное осуществление правосудия, если судам общей юрисдикции выделяется из бюджета не более четверти минимально необходимых средств? Однако даже это куцее финансирование постоянно находится под угрозой. 27 мая 1998 г. экстренный пленум Верховного Суда обратился в Конституционный Суд РФ с просьбой признать несоответствующим Конституции сокращение правительством ассигнований на судебную систему в 1998 г. на 26,2 процента. 17 июля 1998 г. Конституционный Суд счел такое сокращение противоречащим Конституции РФ1. Хочется надеяться, что практика урезания и последующего восстановления размера финансирования судебной системы на станет ежегодно повторяющейся процедурой, не превратится в уничижительное для правосудия явление.

Новые принципы, на которых в современной России формируется судейский корпус и осуществляется правосудие, несмотря на некоторые выявившиеся на практике недостатки, все же дают основание утверждать, что судебная власть постепенно приобретает все большее влияние, силу и авторитет, становится реальным гарантом прав и свобод человека и гражданина. Основное условие для этого — независимость судей, которая в значительной мере уже достигнута благодаря введению и апробированию на практике института неограниченного срока судейских полномочий. Из всех юридических средств, используемых для осуществления судебно-правовой реформы, назначение судей на неопределенный срок, несомненно, является важнейшим и определяющим.

1Матсриалы об этом процессе см.: Спасет ли судебную систему Конституционный Суд? // Российская юстиция. 1998. № 11. С. 26-32.

Впрочем, встречается и скептическое, и даже негативное отношение к новому институту. Предположим, говорят оппоненты, кандидату в судьи удалось пройти все испытания (экзамен и проч.), но потом выяснилось, что он недостаточно образован, груб и вообще тугодум. Неужели до конца жизни такой судья останется на своем посту? Вопрос непростой. И хотя какое-то число судей — пусть это будет 3—5 процентов, могут оказаться плохими, с этим придется мириться ради того, чтобы остальные 95—97 процентов были на высоте положения, вершили суд самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, только по закону, убеждению и совести. В таком архитрудном деле издержки, увы, неизбежны — слишком большие ценности лежат на весах правосудия.

И все же риск появления за судейским столом ремесленника от юстиции должен быть сведен к предельно возможному минимуму. Необходимо постоянно самым тщательным образом изучать и обобщать опыт применения действующего законодательства и на этой основе совершенствовать механизм подбора кандидатов в судьи и наделения их полномочиями. Кстати, первая поправка такого рода к Закону о статусе судей была сделана парламентом по предложению Президента еще 14 апреля 1993 г. Тогда в отношении районных судей, назначаемых на должность впервые, было установлено, что свои полномочия они получают не бессрочно, а только на 5 лет (позднее, в 1995 г., 5 лет были заменены на 3 года), после чего могут быть назначены уже на неопределенный срок. Иными словами, для впервые назначаемого судьи введен, по сути, трехлетний испытательный срок, позволяющий проверить его на деле.

И еще. В своей первоначальной редакции Закон о статусе судей не требовал от кандидата на должность районного судьи какого-либо стажа практической работы. Есть высшее юридическое образование — пожалуйста, дерзай, подавай заявление. Однако Конституция 1993 г. решила, что для судьи специального образования мало. Необходимо иметь и стаж работы по юридической профессии не менее 5 лет. В 1995 г. такое дополнение было внесено и в ст. 4 Закона о статусе судей.

Нет сомнений, что надо и дальше максимально ужесточать требования и условия, которым должны отвечать судьи. На это ориентирует ст. 119 Конституции РФ, определившая минимум требований к судьям: "Федеральным законом могут быть установлены дополнительные требования к судьям судов Российской Федерации". Почему бы, например, не повысить до 30 лет возрастной ценз для занятия должности районного судьи? Вряд ли к 25 годам юноша или девушка могут приобрести опыт, позволяющий "докопаться" до истинных, а не формально-юридических причин разбираемых в суде конфликтов. Трудно объяснить и одинаковые требования относительно стажа работы по юридической профессии—5 лет, предъявляемые ныне к судьям и районных, и краевых (областных) судов. Нужно ли доказывать, что судьи краевого (областного) суда, которым приходится рассматривать сложные дела о наиболее тяжких и опасных преступлениях (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, похищение человека, террористический акт, бандитизм и т. п.), должны обладать большим профессиональным опытом, чем районные, к компетенции которых закон относит уголовные дела о менее тяжких преступлениях?

Можно предложить и некоторые другие конкретные способы более строгого подхода к подбору судей, сконструировать для этого дополнительные тонкие и надежные фильтры.

Только таким путем нам удастся повысить качество и эффективность правосудия, усилить авторитет судебной власти, укрепить доверие к ней населения. Это сейчас — главное. Но и уже достигнутый уровень независимости и самостоятельности судей создает достаточно весомые гарантии вынесения ими справедливых решений. Об этом свидетельствует, в частности, значительное увеличение числа обращений граждан в суд за судебной защитой.