ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Борьба с преступностью, и прежде всего преступностью международной, относится к числу тех сфер, где взаимодействие государств приобретает особый смысл и значение. В условиях, когда преступность шагнула далеко за пределы национальных границ, вопросы уголовного преследования обвиняемых в целях обеспечения неотвратимости ответственности и наказания могут решаться совместными усилиями всех государств. Только эффективное международное сотрудничество и объединение совместного потенциала может позволить добиться успеха в борьбе с преступностью.

Экстрадиция остается важнейшим инструментом межгосударственного сотрудничества, обеспечивающим доставку обвиняемых и осужденных под компетентную уголовную юрисдикцию. Несмотря на появление новых форм международного взаимодействия в сфере обеспечения уголовного преследования обвиняемых, и в частности передачи лиц согласно Европейскому ордеру на арест, а также передачи обвиняемых МУС, экстрадиция занимает доминирующее положение в международной системе правового сотрудничества по уголовным делам, поскольку возможность использования указанных механизмов (т.е. передачи лиц) при их несомненной важности носит ограниченный характер.

Как известно, процедуры передачи лиц, согласно Европейскому ордеру на арест, применяются только в отношениях стран Евросоюза и не распространяются на взаимоотношения государств — участников данного объединения с другими государствами. Что же касается передачи обвиняемых Международному уголовному суду, то, во-первых, в орбиту его деятельности входят случаи, когда речь идет о совершении таких деяний, как геноцид, преступления против человечности, военные преступления. Иными словами, предметная юрисдикция МУС ограничена лишь указанными деяниями и передаваться Суду могут лишь обвиняемые в указанных преступлениях в ситуации, когда государства сами не способны либо не желают преследовать обвиняемых. Следует также учесть, что МУС функционирует на основе принципа комплементарное™; даже в случаях, когда имеют место преступления, формально подпадающие под юрисдикцию Суда, основная роль в преследовании обвиняемых будет принадлежать государствам, которые в соответствующих случаях обратятся именно к процедуре экстрадиции. Это еще раз подчеркивает роль и значение экстрадиции как одного из важнейших элементов системы международного сотрудничества по уголовным делам.

Вместе с тем ситуация, складывающаяся в сфере противодействия преступности, и прежде всего таким ее наиболее опасным формам, как терро-

342       Заключение

ризм, торговля людьми, незаконный оборот оружия, радиоактивных материалов, наркотических средств и т.п., настоятельно требует переосмысления традиционных подходов к действующим механизмам вьвдачи, повышения их эффективности, модификации либо в отдельных случаях исключения некоторых ограничений на выдачу беглых обвиняемых или осужденных. Наличие разного рода пробелов в системе международной правовой взаимопомощи, сложность и длительность экстрадиционных процедур, иной раз длящихся годами, различия в правовых оценках государств, вовлеченных в процесс выдачи, порой позволяют правонарушителям затягивать принятие соответствующего решения либо избегать экстрадиции.

Существует и другой, не менее важный аспект проблемы, который необходимо принимать во внимание. Устранение некоторых экстрадиционных ограничений и упрощение процедур выдачи не должно в то же время приводить к ослаблению режима защиты прав человека в экстрадиционном процессе. Отход от гарантий прав лиц, подвергающихся принудительному возвращению под компетентную уголовную юрисдикцию, может поставить под сомнение законность всего процесса экстрадиции и обусловить вопрос об ответственности выдающего государства.

В связи с этим реформа существующих региональных систем экстрадиции, и прежде всего европейской, является настоятельной потребностью, вытекающей из объективных закономерностей современной борьбы с преступностью. Фундаментом указанной реформы должно, на наш взгляд, явиться обеспечение оптимального баланса между стремлением добиться неотвратимости уголовной ответственности и наказания правонарушителей и соблюдением важнейших прав индивида, в частности, таких, как право на жизнь, право не подвергаться пыткам, право на справедливое судебное разбирательство и т.д. Это, в свою очередь, предполагает внесение существенных коррективов в международную договорно-правовую практику (двустороннюю и многостороннюю), а также в национальное законодательство. Функционирующая на основе Европейской конвенции 1957 г. система экстрадиции не в полной мере отражает потребности ее участников по взаимной кооперации в борьбе с преступностью, и главным образом в связи с существенными возможностями по отказу от экстрадиции. В этом смысле прежде всего необходимо несколько смягчить режим исключений, который может применять запрашиваемое государство. Такая тенденция уже получила юридическое оформление в практике стран Евросоюза. Некоторые из подобного рода возможных коррективов могли бы заключаться в следующем.

Во-первых, в случаях, когда требуется экстрадиция гражданина запрашиваемого государства, совершившего преступление за пределами национальной территории, если внутреннее законодательство не предусматривает абсолютного запрета на указанную процедуру, можно было бы допустить выдачу с оговоркой о том, что вынесенное наказание будет отбываться на

Заключение         343

территории государства гражданства. Это могло бы в максимальной степени облегчить расследование и разбирательство по делу, которое проводилось бы в соответствии с территориальным принципом. Такой подход уже получает распространение в международном уголовном праве (Конвенция ООН о борьбе с транснациональной организованной преступностью, Европейский ордер на арест).

Во-вторых, самые серьезные коррективы следовало бы внести в регламентацию «исключения политических преступлений» из сферы экстрадиции. На наш взгляд, сужение сферы ее применения, и главным образом за счет деяний, представляющих собой акты терроризма либо связанных с ним преступлений, отвечает потребностям борьбы с этим наиболее опасным видом преступности. Нельзя допустить, чтобы к различным гуманитарным институтам, и в частности к праву убежища, апеллировали лица, виновные в гибели людей, совершении действий, ставящих под угрозу безопасность гражданской авиации, морского транспорта, финансирующие террористов. Создание на территориях отдельных государств зон безопасности для лиц, причастных к терактам, чревато недопустимым расползанием терроризма и снижением эффективности международного сотрудничества в борьбе с ним. В этой связи, можно констатировать в современном международном уголовном праве наличие двух тенденций, сводящихся:

а)         к полному отказу от применения указанного ограничения (в частности, Ев

ропейский ордер на арест);

б)         к существенному сужению сферы применения отказа от выдачи за так назы

ваемые политические преступления (Протокол к Европейской конвенции о

борьбе с терроризмом от 15 мая 2003 г.).

Эти тенденции должны получить дальнейшее развитие как в международном договорном праве, так и в национальном законодательстве.

Было бы также логичным урегулировать все проблемы, связанные с исключением политических преступлений из сферы выдачи, в Европейской конвенции об экстрадиции. Как показывает анализ Европейской конвенции о борьбе с терроризмом 1977 г., в отличие от других международных юридических инструментов в сфере борьбы с террористическими актами она имеет ограниченную сферу действия, касающуюся лишь вопросов выдачи, которые, по существу, относятся к предмету регулирования Конвенции 1957 г. Причем даже вопросы выдачи охватываются в Конвенции 1977 г. лишь в той части, которая относится к «деполитизации» террористических актов. В принципе по-другому быть не могло, учитывая наличие консолидированного юридического инструмента Совета Европы, специально посвященного вопросам экстрадиции различных категорий преступников, включая и террористов. Поэтому было бы целесообразным объединить в Европейской конвенции об экстрадиции все проблемы межгосударственного сотрудничества в области выдачи, и в том числе связанные.

344         Заключение

Далее, определенная либерализация в сфере экстрадиции в плане некоторого сужения дискреционных возможностей для отказа от выдачи в то же время должна быть дополнена усилением отдельных элементов защиты прав выдаваемых. В частности, это относится к установлению более жесткого режима в отношении полного запрета выдачи лиц при наличии угрозы смертной казни, в особенности в связи с изменением подходов Совета Европы к данному наказанию и отказу от его применения во всех случаях.

И наконец, международные юридические инструменты по экстрадиции должны опираться на современное развитие международного уголовного права, учитывать новейшие тенденции его модернизации. Например, Дополнительный протокол к Европейской конвенции об экстрадиции от 15 октября 1975 г., деполитизируя некоторые международные преступления, в п. «а» ст. 1 рассматривает геноцид как субкатегорию преступлений против человечности. Между тем современная типология международных преступлений относит геноцид к самостоятельному виду международных преступлений наравне с агрессией, преступлениями против человечности и т.д.1 В этой связи необходимо внести соответствующие коррективы в Конвенцию об экстрадиции 1957 г. Подобного рода коррективы носят отнюдь не технический характер, а опираются на изменение фундаментальных юридических подходов в сфере международного уголовного права.

Перечень различных изменений и дополнений, которые должны быть внесены в юридическую регламентацию экстрадиции, можно было бы продолжить, однако и приведенных соображений, на наш взгляд, достаточно, чтобы убедиться в необходимости реформы механизма экстрадиции и приведения ее в соответствие с современными потребностями борьбы с преступностью.

См. об этом, в частности: Сафаров НА. Преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного уголовного суда, и уголовное законодательство стран СНГ (сравнительный анализ). С. 48.