1.       СОТРУДНИЧЕСТВО В ОБЛАСТИ УГОЛОВНОГО ПРАВОСУДИЯ: «ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ» И «ВЕРТИКАЛЬНАЯ» МОДЕЛИ

Механизм международного сотрудничества в области уголовного правосудия является одним из важнейших составных элементов системы организованного противодействия преступности, которой традиционно уделялось значительное внимание в рамках международного уголовного права. Хотя до самого последнего времени речь в основном шла о взаимной правовой помощи по уголовным делам в сфере двустороннего и многостороннего межгосударственного сотрудничества, учреждение Международных уголовных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде, а также постоянно действующего Международного уголовного суда привело к формированию принципиально отличающихся от традиционных межгосударственных механизмов юридической взаимопомощи новых юридических механизмов взаимодействия государств с международными уголовными судами.

Специфика процедур создания и функционирования МУТ обусловила специфику режима сотрудничества, применяемого в отношениях трибуналов с государствами в расследовании и разбирательстве дел о преступлениях, подпадающих под их юрисдикцию. Хотя по своим юридическим параметрам МУТ ad hoc и МУС кардинально отличаются друг от друга, общим аспектом, характерным для всех трех трибуналов, является то, что их функционирование было бы невозможно без эффективного сотрудничества с государствами1. При этом необходимо принять во внимание специфику учреждения трибуналов: если МУТ ad hoc были учреждены резолюциями Совета Безопасности ООН на основании гл. VII Устава организации2, то

1          См. об этом: Cassese A. On the Current Trend towards Criminal Prosecution and

Punishment of Breaches of International Humanitarian Law// European J. Int'l L 1998.

Vol. 9. No 1. P. 2-18.

2          См., в частности: De WetE. The Chapter VII Powers of the United Nations Security

Council. Oxford, 2004. P. 338-345. См. также: The Charter of the United Nations -

A Commentary/ Ed. by Simma B. 2nd ed. Oxford, 2002.

288       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

МУС, как уже отмечалось, был учрежден в соответствии с международным договором, каковым явился Статут Суда3. Это чрезвычайно важная особенность, поскольку она влекла за собой значимые юридические последствия: если в первом случае все государства были обязаны сотрудничать с МУТ ad hoc, то положения Статута, приобретают обязательную силу только для государств, которые выполняют национальные процедуры по его ратификации. Однако в любом случае без сотрудничества с государствами деятельность МУТ практически была бы сведена к нулю, поскольку данные учреждения не обладали какими-либо органами, способными осуществлять, к примеру, розыск, арест обвиняемых на территориях государств и их передачу МУТ4.

Как отмечает Антонио Кассезе, для МУТ сотрудничество с государствами важно в плане эффективности судебного процесса. В отличие от национальных судов международные трибуналы не имеют принудительных органов: без посредничества национальных властей они не в состоянии собирать доказательственный материал, получать свидетельские показания, обнаруживать места, где предположительно были совершены преступления, либо исполнять ордера на арест. Без помощи указанных властей международные трибуналы не в состоянии осуществлять свою деятельность. Это справедливо для всех международных учреждений, которые нуждаются в поддержке государств для того, чтобы быть в состоянии действовать. Однако международные трибуналы более всего нуждаются в подобной поддержке, поскольку их действие прямо направлено на индивидов, проживающих на территориях суверенных государств и находящихся под юрисдикцией последних5.

И.С. Марусин обращает внимание на одну из главных особенностей уголовного преследования в органах международной юстиции — все их действия как в ходе предварительного расследования, так и во время непосредственного разбирательства дела, совершаются на территории того или иного государства и, следовательно, так или иначе подпадают под его юрисдикцию. Для совершения этих действий органам международной юстиции необходимо по меньшей мере согласие этого государства, а чаще всего — непосредственная помощь его властей, поскольку международные судебные учреждения своим аппаратом принуждения не располагают6.

3          См. подробнее: Broomhall В. International Justice and International Criminal

Court — Between Sovereignty and the Rule of Law. Oxford, 2003 (рецензии на данное

издание см.: Mettraux G. in Int'l С. L. Rev. 2003. Vol. 3. P. 415-419; Safferling C. in

Crim. L. F. 2003. Vol. 14. No 4. P. 455—465); Капустин АЯ. Правовой статус Между

народного уголовного суда // РЕМП. Спец. вып. СПб., 2003. С. 17-25.

4          См. об этом, в частности: Castelaneta M. La Cooperazione tra Stati e Tribunali Penali

Internazionali. Bari. Cacucci Editore. 2002 (рецензию на данное издание см.: Moneta F.

inj. Int'l С. J. 2004. Vol. 2. No 1. P. 295-298).

5          Cassese A. International Criminal Law. P. 355.

6          См.: Марусин И.С. Международные уголовные судебные учреждения: Судоуст

ройство и судопроизводство. СПб., 2004. С. 146.

Сотрудничество в области уголовного правосудия        289

Итак, Международные уголовные трибуналы ad hoc по бывшей Югославии и Руанде были учреждены Резолюциями Совета Безопасности ООН соответственно 827 от 25 мая 1993 г. и 955 от 8 ноября 1996 г.7 Действуя на основании главы VII Устава ООН, Совет Безопасности в п. 4 Резолюции 827 (в п. 2 Резолюции 955) постановил, что государства должны в полной мере сотрудничать с Международным трибуналом и его органами в соответствии с этими Резолюциями и Уставом Международного трибунала. Как указывалось в докладе Генерального секретаря ООН (Report of the Secretary-General pursuant to Paragraf 2 of Security Council Resolution 808 (1993), including the Statute of the Tribunal), «решение учредить Международный трибунал на основе главы VII создает обязательства для всех государств по принятию любых мер для осуществления его требований. В практическом смысле это означает, что все государства будут обязаны сотрудничать с Международным трибуналом и будут оказывать ему содействие на всех стадиях производства по делу для обеспечения исполнения требований о помощи в сборе доказательств, заслушивании свидетелей, подозреваемых, экспертов, опознании, установлении местонахождения лиц, вручении документов. Исполнению подлежат также решения, выносимые Судебными палатами, такие, как ордера на арест, обыск, передачу либо перевод лиц и любые другие постановления, необходимые для проведения судебного разбирательства»8. Кроме того, государства должны были принимать в рамках своего внутреннего законодательства любые меры, необходимые для осуществления положений упомянутых Резолюций и Устава, включая обязанность выполнять просьбы об оказании помощи или приказы Судебной камеры в соответствии со ст. 29 Устава МУТЮ (ст. 28 Устава МУТР).

Напомню, что ст. 29 (2) Устава МУТЮ (ст. 28 (2) Устава МУТР) предусматривает необходимость выполнения любых просьб или приказов Судебной камеры, включающих такие действия, как опознание и установление местонахождения лиц, снятие свидетельских показаний и производство действий по собиранию доказательств, вручение документов, арест или задержание лиц, передача либо перевод обвиняемых Международному трибуналу9.

7          Вопрос о законности учреждения Советом Безопасности ООН трибуналов ad hoc

не является предметом рассмотрения настоящего исследования. См. об этом подроб

нее: Alvarez J. Nuremberg Revisted: The Tadic Case // European J. Int'l L. 1996. Vol. 7.

No 2. P. 245-264; Greenwood С International Humanitarian Law and the Tadic Case //

European J. Int'l L. 1996. Vol. 7. No 2. P. 265-283; Ratner S., AbramsJ. Accountability

for Human Rights Atrocities in International Law: Beyond the Nuremberg Legacy. Oxford,

2001; KerrR. The International Criminal Tribunal for Former Yugoslavia: An Exercise in

Law, Politics and Diplomacy. Oxford, 2004; Mettraux G. International Crimes and the Ad

Hoc Tribunals. Oxford, 2005.

8          U.N. Doc. No S/25704. Add.l (1993). Para. 125.

9          См. подробнее: Ken R. The International Criminal Tribunal for Former Yugoslavia.

Oxford, 2004.

290         Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

Как видно из содержания указанных статей, те процессуальные действия, которые они охватывают, за небольшим исключением, типичны для понятия «правовая помощь по уголовным делам*, которое определяет сотрудничество между государствами в сфере борьбы с преступностью10. Однако уже в самом начале процесса учреждения международных трибуналов было ясно, что концепция сотрудничества с МУТ должна отличаться от концепции межгосударственного сотрудничества в уголовно-правовой сфере, поскольку основанные на государственном суверенитете, собственных интересах государств, принципах национальной правовой системы ограничения не могли быть механически перенесены в сферу взаимоотношений государств с международными трибуналами. Существенная важность новой концепции не вызывала сомнений, т.к. в данном случае речь шла не о традиционном взаимодействии государств по уголовным делам, а о сотрудничестве государств с иными субъектами международного права [имеется в виду не с другим государством]. В связи с этим, для того чтобы отграничить механизм взаимной юридической помощи по уголовным делам между государствами от сотрудничества государств с МУТ необходима была четкая дифференциация различных по своему содержанию процедур. Подобная дифференциация, опирающаяся на юридическую модель «вертикальных» и «горизонтальных» взаимоотношений, как уже отмечалось, была проведена МУТЮ в решении по делу генерала Тихомира Блашкича (Prosecutor a Tihomir Blaskic).

Рассматривая дело, трибунал подчеркнул, что «обычно индивиды, являющиеся субъектами суверенной компетенции государств, могут быть судимы только национальными судами. Если же национальный суд намеревается преследовать лицо, подпадающее под юрисдикцию другого государства, как правило, это основывается на договорах о правовом сотрудничестве (treaties of judicial cooperation) либо, если подобных договоров нет, — на добровольном межгосударственном сотрудничестве (voluntary interstate cooperation). Таким образом, отношения между национальными судами различных государств являются "горизонтальными" по своей природе. В 1993 г. Совет Безопасности впервые учредил Международный уголовный суд, наделенный юрисдикцией над лицами, проживающими в суверенных государствах, будь то государства [входившие в состав] бывшей Югославии либо третьи страны, дополнительно согласившиеся с приматом Международного трибунала над национальными судами. Тем самым Устав предоставил Международному трибуналу полномочия для того, чтобы обращаться к государствам по широкому кругу судебных действий (включая опознание и установление местонахождения лиц, получение свидетельских показаний, производство по сбору доказательств, вручение документов, арест или задержание лиц и передача либо перевод обвиняемых Международному трибуналу). Таким

10 См. подробнее: Милинчук В£. Институт взаимной правовой помощи по уголовным делам. М., 2001.

Сотрудничество в области уголовного правосудия         291

образом, была установлена "вертикальная" связь, по крайней мере в части, касающейся судебных полномочий Международного трибунала...»1'. Причем новая терминология («горизонтальные отношения*, «вертикальная связь*) отражала фундаментальные различия отличающихся друг от друга моделей сотрудничества.

Горизонтальные взаимоотношения между государствами основываются на принципе суверенного равенства государств (par in parent поп habet impenum)n. Как уже было сказано, ни одно государство не вправе осуществлять на территории другого каких-либо принудительных действий, связанных с такими процессуальными действиями, как обыски, розыск и аресты обвиняемых, проведение допросов и т.д. Осуществление подобных действий может опираться только на договорно-правовую базу либо согласие государства, выраженное в определенной форме. В связи с этим необходимо учесть, что национальная юрисдикция какого-либо государства не пользуется превосходством над юрисдикцией другого государства. При этом обязанность запрашиваемого государства предоставить помощь в связи с уголовным делом по запросу другого государства небезусловна, что является отражением принципа суверенитета, приоритетности национальной юрисдикции и национальных интересов13.

В отличие от указанного подхода в вопросах преследования преступлений, предусмотренных Уставами МУТ ad hoc, их юрисдикция превалировала над юрисдикцией национальных судов, что в свою очередь влекло установление системы сотрудничества, основанной на «вертикальных» отношениях, и обусловило дифференциацию двух самостоятельных моделей: «горизонтального» сотрудничества (inter-state cooperation model) и «вертикального» (supra-state cooperation model)u.

Несколько отличная от механизма взаимоотношений государств с МУТ по бывшей Югославии и Руанде система сотрудничества была принята в связи с учреждением Международного уголовного суда15.

Как известно, МУС не обладает каким-либо превосходством по отношению к юрисдикции национальных судов, а функционирует в соответствии

11         Prosecutor v. Tihomir Blaskic. Judgment on the Request of the Republic of Croatia

for Review of the Decision of Trial Chamber II of 18 July 1997. Para. 47.

12         Ibid. Para. 41.

13         См.: Милинчук B.B. Институт взаимной правовой помощи по уголовным делам.

С. 64.

14         Указанную терминологию см.: Cassese A. The Statute of the International Criminal

Court: Some Preliminary Reflections. P. 164.

15         Oosteroeld V., Perry M., McManusJ. The Cooperation of States with International

Criminal Court// Fordham Int'l L. J. 2002. Vol. 25. No 3. P. 767-839; Sadat L. The

International Criminal Court and the Transformation of International Law: Justice for the

New Millenium. N.Y., 2002. P. 253-258; Акулов Д.В. Юрисдикция Международного

уголовного суда и Трибуналов ad hoc: Римский статут и Уставы Трибуналов (срав

нительный анализ)// РЕМП. Спец. вып. СПб., 2003. С. 168-178.

292       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

с принципом дополнительности (комплиментарное™)16. Государства не передают Суду какую-либо часть национального суверенитета, связанную с вопросами ответственности и наказания лиц, совершающих преступления, которые подпадают под юрисдикцию Суда. Согласно ст. 17 Римского статута, Суд может принять дело к своему производству в тех случаях, когда государство не желает (unwilling) или неспособно (unable) вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом.

Юрисдикция МУС распространяется на преступления, совершенные на территории государства-участника или гражданином этого государства17. Эта норма вытекает из того факта, что Статут принял форму договора, в отношении которого применяется процедура добровольного признания. Учрежденный на договорной основе Суд принимает решения, имеющие силу только по отношению к государствам-участникам. Таким образом, государства договорились о том, что действенность Суда будет обусловливаться признанием его способности вести дела в отношении деяний, совершенных либо на территории этих государств, либо их гражданами18.

Производной от дополнительного характера Суда является система сотрудничества, которую не без оснований называют ■«смешанной*: она включает в себя элементы как «горизонтального», так и «вертикального» сотрудничества19. Подобно межгосударственной системе правовой помощи, сотруд-

16         В отличие от Международных уголовных трибуналов ad hoc по бывшей Юго

славии и Руанде Суд не обладает исключительной юрисдикцией или приоритетом

по отношению к юрисдикции внутригосударственных судебных органов. См. об этом

подробнее: Tallgren I. Completing the «International Criminal Order» // Nordic J. Int'l

L. 1998. Vol. 67. No 2. P. 107-137; Holmes]. Complementarity: National Courts versus

the ICC // The Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary. Vol. I.

P. 667-686; Williams S. Article 17 - Issue of Admissibility // Commentary on the Rome

Statute of the International Criminal Court: Observers' Notes, Article by Article. P. 384—

393; Solera O. Complementary Jurisdiction and International Criminal Justice// Int'l Rev.

R.C. 2002. Vol. 84. No 845; KleffnerJ. The Impact of Complementarity on National

Implementation of Substantive International Criminal Law//J. Int'l С J. 2003. Vol. 1.

No 1. P. 86—113; Clapham E. Issues of Complexity, Complicity and Complementarity:

From the Nuremberg Trials to the Dawn of the New International Criminal Court // From

Nuremberg to The Hague. The Future of International Criminal Justice/ Ed. by P. Sands.

Cambridge, 2003. P. 20-67; BenzingM. The Complementarity Regime of the International

Criminal Court: International Criminal Justice Between State Sovereignty and the Fight

Against Impunity// Max Planck Y.B. U.N.L. 2003. Vol. 7. P. 591-632; Cameron I.

Jurisdiction and Admissibility Issues Under The ICC Statute // The Permanent

International Criminal Court / D. McGoldrick, P. Rowe, E. Donelly. (eds). P. 65-94.

17         Для рассмотрения дел о преступлениях, совершенных на территории третьих

государств либо их гражданами, согласно ст. 12 Статута МУС, требуется признание

юрисдикции Суда.

18         См.: Давид Р. Будущее Международного уголовного суда // РЕМП. Спец. вып.

СПб., 2000. С. 55.

19         Swart В. International Cooperation and Judicial Assistance — General Problems

// The Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary. Vol. II. P. 1594.

Сотрудничество в области уголовного правосудия        293

ничество с МУС опирается на договорную основу (Статут), возлагающую соответствующие обязательства по исполнению запросов Суда только на государство-участника. Именно это обстоятельство является важнейшим отличием между МУТ ad hoc от МУС, с одной стороны, позволяющим проводить дифференциацию указанных международных судебных учреждений, а с другой — обусловливающим ряд схожих характеристик систем международного сотрудничества и судебной помощи, предусматриваемой ч. 9 Статута МУС, с системой межгосударственной взаимной помощи по уголовным делам. Таким образом, договорный характер сотрудничества с МУС — один из важнейших индикаторов смешанной модели.

Еще одним подтверждением смешанного характера системы сотрудничества с МУС являются отдельные аспекты процедуры передачи лиц. Как и в практике межгосударственного сотрудничества, передача лиц Суду опирается на принцип «специализации».

В отличие от ситуации с МУТ ad hoc при наличии коллидирующих запросов о передаче и экстрадиции одного и того же лица запрос МУС автоматически не превалирует над экстрадиционным запросом. В соответствии со ст. 90 (6) и 90 (7) государство самостоятельно решает вопрос, какой из запросов подлежит удовлетворению, см. гл. II (3).

Наличие схожих с межгосударственной системой сотрудничества черт, присущих смешанной модели, проявляется и в том, что, согласно ст. 93, государства-участники в соответствии с положениями ч. 9 Статута и согласно процедурам, предусмотренным их национальным законодательством, выполняют просьбы Суда об оказании помощи в связи с осуществлением расследований либо уголовного преследования. Подобная «тональность» имеется и в ст. 88, согласно которой государства-участники обеспечивают наличие процедур, предусмотренных их национальным правом для всех форм сотрудничества, указанных в ч. 9. Причем ст. 88 представляет собой положение, введенное в Статут на Римской дипломатической конференции и являющееся компромиссом, достигнутым для решения критической проблемы, связанной с ч. 9: могут ли нормы о сотрудничестве содержать ссылку на национальное право20. Содержание упоминаемых нами статей Римского статута не оставляет сомнений на этот счет. Кроме того, можно сослаться и на ст. 89 (1), в соответствии с которой для выполнения просьб об аресте и передаче лиц могут быть использованы процедуры, установленные национальным законодательством государств-участников. Надо иметь в виду, что это могут быть процедуры, уже применяемые, согласно внутреннему законодательству, в межгосударственной

См. об этом подробнее: MeissnerJ. Die Zusammenarbeit mit dem Internationalen Strafgerichtshof nach dem Romischen Statut. Munich, 2003 (рецензию на данное издание см.: Sluiter G. in Crim.LF. 2003. Vol. 14. No 4. P. 449-454).

20 Prost K. Article 88 — Availability of Procedures under National Law // Commentary on the Rome Statute of the International Criminal Court: Observer' Notes, Article by Article. P. 1069.

294       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

практике оказания правовой помощи либо принятые специально для осуществления сотрудничества с МУТ.

Следует упомянуть, что подобный подход был ранее использован в практике сотрудничества с МУТ ad hoc, хотя система сотрудничества государств с ними и представляла собой типичный пример модели «вертикального» взаимодействия. Так, в Германии все вопросы оказания межгосударственного сотрудничества по уголовным делам и экстрадиции регламентируются Законом об оказании международной помощи по уголовным делам от 23 декабря 1982 г. После учреждения МУТ по бывшей Югославии и Руанде Германия приняла законы о сотрудничестве с ними (соответственно 10 апреля 1995 г. и 4 мая 1998 г.), согласно которым для выполнения просьб о сотрудничестве с трибуналами применяются mutatis mutandis соответствующие нормы национального Закона об оказании международной помощи по уголовным делам21. Применение по аналогии норм Федерального закона о международной уголовно-правовой взаимопомощи в вопросах сотрудничества с международными трибуналами предусматривает и ст. 2 швейцарского Федерального закона о сотрудничестве с международными трибуналами22.

Использование норм национального законодательства для выполнения запросов (просьб) об оказании помощи — одна из наиболее характерных черт именно межгосударственной системы правовой взаимопомощи. В подтверждение сказанному можно сослаться на ряд международных договоров. Например, Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических и психотропных веществ от 19 декабря 1988 г. в ч. 12 ст. 7 «Взаимная правовая помощь» предусматривает, что просьба о помощи выполняется в соответствии с национальным законодательством запрашиваемой стороны. Схожее положение содержится в ч. 17 ст. 18 Конвенции ООН о борьбе с транснациональной организованной преступностью, согласно которой просьба [об оказании взаимной помощи] выполняется в соответствии с внутренним законодательством запрашиваемого государства-участника и в той мере, в какой это не противоречит внутреннему законодательству запрашиваемого государства-участника, по возможности в соответствии с указанными в просьбе процедурами. Подобные положения можно встретить и в других международных договорах.

Вместе с тем наличие различных по сравнению с межгосударственным («горизонтальным») взаимодействием субъектов сотрудничества обусловило специфику взаимоотношений государств-участников с МУС, предполагающих использование элементов «вертикальной» модели. При этом «вертикальная» модель по ряду аспектов значительно отклоняется от схожей с ней «горизонтальной» (inter-state) модели. Принципы, лежащие в основе

21         См. в частности, § 3 и 4 Закона о сотрудничестве с МУТЮ.

22         Arrete federal relatif a la cooperation avec les tribunaux internationaux charges de

poursuivre les violations graves du droit internationale humanitaire du 21 decembre 1995

(Recueil official des lois federales. 1996. 2).

Сотрудничество в области уголовного правосудия         295

модели «вертикального» сотрудничества, фундаментально различаются с принципами «горизонтального» сотрудничества23.

Важнейшей составляющей дифференциации «вертикальной» и «горизонтальной» моделей, как уже отмечалось, является различие в субъектах сотрудничества, которое обусловливает их материальную и процедурную специфику24. С другой стороны, в межгосударственной практике существуют базирующиеся на договорно-правовом фундаменте либо на национальном законодательстве основания для отказа от сотрудничества, которые не могут применяться в практике сотрудничества с международными трибуналами.

Как известно, в современном международном договорном праве существует большое количество двусторонних и многосторонних договоров об оказании правовой помощи по уголовным делам. Опыт использования подобных договоров получил концентрированное выражение в Типовом договоре о взаимной помощи в области уголовного правосудия от 14 декабря 1990 г., принятом Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН. Анализ ст. 4 указанного Договора показывает, что, основываясь на принципе государственного суверенитета, запрашиваемая сторона может по ряду оснований отказать в сотрудничестве. Например, в оказании помощи (так же, как и в экстрадиции) может быть отказано в том случае, если запрашиваемая сторона рассматривает преступление, в связи с которым сделан запрос, в качестве деяния политического характера. Однако в случае с международными трибуналами мы имеем прямо противоположную ситуацию. Во-первых, Уставы МУТ не предусматривают возможности отклонения просьбы о сотрудничестве вследствие того, что просьба эта касается деяния, расцениваемого запрашиваемой стороной в качестве политического преступления. Во-вторых, что крайне существенно, те деяния, которые подпадают под юрисдикцию МУТ, согласно международному праву и национальному законодательству подавляющего большинства государств, выведены из категории «защищаемых политических преступлений». Например, в той части, которая относится к международному праву, подобная «деполитизация» осуществлена либо в специальных конвенциях по борьбе с отдельными видами международных преступлений, таких, как Конвенция о предотвращении преступления геноцида и наказании за него, либо в международных договорах об экстрадиции (Дополнительный протокол к Европей-

23         Ambos К. The International Criminal Court and the Traditional Principles of

International Cooperation in Criminal Matters // Finn. Y.B. Int'l L. 1998. Vol. 9. P. 413—

426; Sluiter G. Cooperations with the International Criminal Tribunals for Former

Yugoslavia and Rwanda // International and National Prosecution of Crimes Under

International Law: Current Developments. P. 689.

24         См. подробнее: Warbrick C, McGoldric. Cooperation with the International Criminal

Tribunal for Yugoslavia // Int'L & Сотр. L Q. 1996. Vol. 45. P. 947-954; Swart В., Sluiter G.,

The International Criminal Court and International Criminal Cooperation // Reflections

on the International Criminal Court: Essays in Honour by Adriaan Bos / H.A.M. von

Hebel, J.C. hammers, J. Schukking (eds). The Hague / L. / Boston, 1999; Cassese A.

International Criminal Law. P. 357—360.

296         Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

ской конвенции об экстрадиции). Более того, как отмечалось МУТЮ, в деле Prosecutorv. Anto Furundzija применение «исключения политических преступлений» в отношении военных преступлений и преступлений против человечности нарушает императивные нормы международного права (jus cogens)25.

Таким образом, в случае просьбы о сотрудничестве с МУТ вопрос характера деяния (политический либо неполитический) вообще не является предметом рассмотрения.

Всего же, согласно Типовому договору о взаимной помощи в области уголовного правосудия, предусматривается шесть оснований для отказа от невыполнения соотвествующего запроса, и, кроме того, Договор не исключает возможности использования дополнительных оснований. В отличие от подобного подхода «вертикальная модель» вообще исключает возможность отказа от сотрудничества (в частности, Уставы МУТ ad hoc по бывшей Югославии и Руанде) либо сводит его к минимуму (Статут МУС). Например, в соответствии с ч. 4 ст. 93 Статута Международного уголовного суда государство-участник может отказать в просьбе о помощи, полностью или частично, только в том случае, если просьба касается предъявления каких-либо документов или раскрытия доказательств, которые имеют отношение к его национальной безопасности26.

' Другим серьезным препятствием для осуществления взаимной помощи, существующим в практике «горизонтальной» модели, является возможность государства по собственному усмотрению ограничить выполнение просьб о сотрудничестве правилом «двойного вменения». Например, Типовой договор ООН о взаимной правовой помощи предусматривает возможность включения в двусторонние и многосторонние договоры указанного правила в качестве основания для отказа от исполнения соответствующего запроса. В связи с этим ряд стран в (Болгария, Венгрия, Китай, КНДР, Литва, Молдова, США, Швеция, Эстония, Югославия) не оказывает правовой помощи, если преступление, по поводу которого она запрашивается, не является уголовно наказуемым деянием по их законодательству27. Согласно ч. 9 ст. 18 Конвенции ООН против организованной транснациональной преступности, государства-участники могут отказать в предоставлении взаимной правовой помощи согласно настоящей статье на основании отсутствия обоюдного признания соответствующего деяния преступлением. В отличие от подобного подхода Уставы МУТ и Статут МУС исключают возможность ссылки на правило «двойного вменения» для отказа от сотрудничества с трибуналами.

1

25         Prosecutorv. Anto Furundzija. Appeals Chamber. 10 December 1998. Case No IT-95-

17/1-A. Para. 157.

26         См. подробнее об обеспечении интересов национальной безопасности в процессе

осуществления международного уголовного правосудия: National Security and

International Criminal Justice / Ed. by H. Roggemann, P. Sarcevic. The Hague, 2003.

27         См.: МилинчукВ£. Институт взаимной правовой помощи по уголовным делам. С. 67.

Сотрудничество в области уголовного правосудия         297

Широкий по своему охвату перечень оснований для отказа от оказания помощи характерен не только для международной договорно-правовой практики, но и получил значительное распространение и в национальном законодательстве. Приведем ряд примеров.

Финский Закон об оказании правовой помощи по уголовным делам 1994 г. предусматривает обязательные и факультативные основания для отказа от выполнения запроса иностранного государства. Согласно ст. 12, правовая помощь не оказывается, если это может привести к причинению ущерба суверенитету, безопасности или другим существенным интересам Финляндии либо исполнение запроса противоречит правам человека и фундаментальным свободам или иным образом не соответствует финскому публичному порядку. Относительно факультативных оснований ст. 13 предусматривает шесть случаев, когда запрос может не исполняться. В частности, отказ может иметь место, если просьба о помощи касается политического преступления, либо деяния, предусмотренного военным правом, либо преступления, в отношении которого истек срок давности или имеется акт амнистии. Возможность отказа от выполнения соответствующего запроса охватывает также ситуации, когда запрашивается помощь в связи с деянием, которое расследуется, находится на стадии судебного рассмотрения либо за которое лицо уже осуждено либо оправдано в Финляндии либо третьем государстве.

Закон Новой Зеландии об оказании правовой помощи по уголовным делам 1992 г. предусматривает ряд оснований, при наличии которых запрос иностранного государства не подлежит удовлетворению. В их числе совершение лицом преступления, рассматриваемого Новой Зеландией как политическое деяние; наличие достаточных оснований предполагать, что исполнение запроса приведет к нарушению запрета на дискриминацию лица; оправдание, осуждение, помилование лица; совершение деяния, подпадающего под категорию воинских преступлений; возможность нанесения ущерба суверенитету, безопасности либо национальным интересам страны (ст. 27).

Законодательство Швейцарии (Федеральный закон о международной уголовно-правовой взаимопомощи) позволяет отклонить запрос иностранного государства, если он касается деяния, которое носит в основном политический характер, представляет собой отказ от исполнения воинской повинности, направлено против национальной обороны либо военной мощи запрашивающего государства (ст. 3). Другое основание для отказа от удовлетворения запроса, согласно ст. 5, касается случаев, когда просьба связана с деянием лица, которое оправдано, либо в отношении которого вынесено судебное решение о прекращении производства по делу, если назначенное наказание уже было исполнено либо не может быть исполнено по законодательству государства, где оно было назначено.

Уставы МУТ ad hoc и Статут МУС подобных ограничений не устанавливают (за исключением случаев, когда речь идет об интересах защиты национальной безопасности, как это предусмотрено в Статуте МУС).

298       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

Если «горизонтальное» сотрудничество отражает преимущественно интересы вовлеченных в данный процесс государств, то центр тяжести «вертикальной» модели смещен в сферу обеспечения интересов международного сообщества в борьбе с такими преступлениями, как геноцид, агрессия, преступления против человечности, военные преступления и т.д.28

В практике межгосударственной взаимной правовой помощи и экстрадиции одним из наиболее серьезных факторов, подлежащих учету и позволяющих в конкретных случаях отказывать в исполнении запросов, является возможное нарушение прав человека («human rights exceptions»). Отсутствие соответствующих процессуальных гарантий, возможность нарушения права не подвергаться запрещенному обращению, возможность подвергнуться смертной казни и тд. позволяют отказаться от сотрудничества с запрашивающим государством в вопросах уголовного преследования и наказания обвиняемых. Причем нередко национальное законодательство устанавливает достаточно жесткие рамки для усмотрения соответствующих компетентных органов, принимающих решение об удовлетворении запроса об оказании правовой помощи. Например, согласно п. «а» ч. 1 ст. 6 уже упоминавшегося нами португальского Закона о международной правовой помощи по уголовным делам, в случае, если осуществляемое по конкретному делу производство не соответствует требованиям, предусмотренным Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод либо другими соответствующими международными договорами, запрос о помощи не исполняется. Кроме того, указанная статья предусматривает ряд оснований императивного характера для отказа от удовлетворения запроса о помощи при наличии угрозы нарушения прав индивида.

В отношении сотрудничества с международными уголовными трибуналами указанные исключения применяться не могут, поскольку, во-первых, подобное не предусматривается их уставами; во-вторых, производство по делам о преступлениях, подпадающих под юрисдикцию МУТ, осуществляется с соблюдением международных стандартов правосудия, что делает излишними опасения в нарушении прав индивидов.

Нормы, гарантирующие права различных субъектов процесса по уголовному делу, предусматривают как Уставы МУТ ad hoc, так и Статут МУС.

Прежде всего все три документа обеспечивают право на справедливое судебное разбирательство, которое основывается на ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и схожей с ней ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека. Например, согласно ч. 2 ст. 20 Устава МУТР, обвиняемый при рассмотрении предъявленного ему уголов-

28См.подробнее:KrefiС,ProstК., SchlunckA, WilkitzkiP. International Cooperation and Judicial Assistance // Commentary on the Rome Statute of the International Criminal Court: Observers' Notes, Article by Article. P. 1047.

Сотрудничество в области уголовного правосудия         299

ного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство. Схожая формулировка содержится и в ст. 66 Статута МУС29.

Более того, существенное значение международных договоров по правам человека в процессе осуществления правосудия МУТ было неоднократно подчеркнуто по конкретным делам, находившимся в их производстве. Как указывалось МУТР в деле Prosecutor v.Jean-Bosco Barayagwiza, «в докладе Генерального секретаря ООН установлены источники права Трибунала. Международный пакт о гражданских и политических правах является частью общего международного права и может применяться на этом основании [как источник права Трибунала]. Региональные договоры о правах человека, такие, как, например, Европейская конвенция о защите прав человека и Американская конвенция о правах человека, и прецедентное право, выработанное на их основе, являют собой авторитетные источники, которыми можно пользоваться при применении и толковании применимого права Трибуналов»30.

Хотя правозащитный фактор является краеугольным камнем Уставов всех трех уголовных трибуналов, для Римского статута МУС характерно более развернутое регулирование в плане обеспечения прав различных категорий лиц (обвиняемых, потерпевших и т.д.), участвующих в процессе производства по делу. В частности, согласно ч. 1 ст. 66 Статута, каждый считается невиновным, пока его вина не будет доказана в Суде в соответствии с применимым законом. Кроме того, ч. 3 ст. 66 охватывает ряд гарантий прав обвиняемого, основывающихся на фундаментальных гарантиях защиты прав человека, апробированных в международно-правовой практике, таких, как право быть в срочном порядке и подробно уведомленным на языке, который обвиняемый понимает в полной мере и на котором он говорит, о характере, основании и содержании предъявленного ему обвинения; иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты, а также свободно сноситься с выбранным защитником в условиях конфиденциальности; быть судимым без неоправданной задержки; защищать себя лично либо через посредство назначенного им защитника; допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допро-

29         Обстоятельное исследование данного вопроса см.: Zappala S. Human Rights in

International Criminal Proceedings. Oxford, 2003; Sluiter G. International Criminal

Proceedings and the Protection of Human Rights // New Eng. L.Rev. 2003. Vol. 37.

No 4. P. 935-948; Mclntyre G. Equality of Arms - Defining Human Rights in the

Jurisprudence of the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia // Leiden

J. Int'l L. 2003. Vol. 16. No 2. P. 269-320; Henmann R. Procedural Justice and Human

Rights in International Sentencing// Int'l Crim. L. Rev. 2004. Vol. 4. No 2. P. 185-210.

30         Prosecutor v.Jean-Bosco Barayagwiza, Case No ICTR-97-19-AR72. Ap.Ch., 3

November 1999. Para. 40. См. также: Pmsecutiorv. Kanyabashi, Case No ICTR-96-15-T.

T. Ch., Decision on the Defence Motion on Jurisdiction. 18 June 1997. Para. 44.

11 - 1492

300         Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

шены; право выдвигать аргументы в свою защиту и представлять иные доказательства, являющиеся допустимыми согласно настоящему Статуту; бесплатно пользоваться помощью квалифицированного переводчика и получать переводы, необходимые для того, чтобы судебное разбирательство отвечало требованиям справедливости для рассмотрения дела в Суде; не быть принуждаемым к даче показаний либо к признанию себя виновным и иметь право хранить молчание и т.д. Указанные и другие предусмотренные Статутом юридические гарантии в совокупности обеспечивают надлежащее функционирование МУС, не допускающее ущемления прав различных групп субъектов при проведении расследования и разбирательства по делу31. Следовательно, сама по себе необходимость обеспечения правозащитного фактора в процессе взаимодействия государств с уголовными трибуналами не может рассматриваться в качестве основания для отказа от сотрудничества.

Не менее важное значение по сравнению с содержательной дифференциацией различных моделей сотрудничества имеет терминологическая разница. Если в контексте межгосударственного сотрудничества используется термин «взаимная помощь* (mutual assistance) (в частности, Европейская конвенция о взаимной помощи по уголовным делам, Типовой договор ООН о взаимной правовой помощи в области уголовного правосудия), то «вертикальная» модель использует понятия «сотрудничество и судебная помощь* (cooperation and judicial assistance) (ст. 29 Устава МУТЮ, ст. 28 Устава МУТР) либо «международное сотрудничество и судебная помощь* (international cooperation and judicial assistance) (разд. 9 Статута МУС). Не вызывает сомнений, что термин «взаимная помощь* отражает интересы вовлеченных в процесс межгосударственного взаимодействия государств, в то время как в отношении сотрудничества с МУТ речь идет о создании необходимых предпосылок для уголовного преследования лиц, виновных в совершении международных преступлений, которое осуществляется от имени международного сообщества государств.

Таким образом, появление новых международных судебных органов, наделенных компетенцией по преследованию лиц, виновных в совершении геноцида, преступлений против человечности, военных преступлений, обусловило возникновение новых юридических процедур сотрудничества, отличных от тех механизмов, которые использовались в практике оказания взаимной правовой помощи по уголовным делам.

31 См. подробнее: Schabas W. Article 66 — Presumption of Innocence // Commentary on the Rome Statute of the International Criminal Court: Observer' Notes, Article by Article. P. 833-868; Kittichaisane K. International Criminal Law. Oxford, 2001. P. 287-303 (рецензии на данное издание см: Wong С. // Nordic J. Int'l L. 2002. Vol. 71. No 3. P. 451-453; BoManderM. // Int'l С L. Rev. 2002. Vol. 2. No 4); Zappala S. The Rights of Accused // The Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary. Vol. II. P. 1319-1354; Allmand W. The International Criminal Court and the Human Rights Revolution // McGill L. J. 2000. Vol. 46. No 1. P. 263; Ambos K. The Right of Non-Self-Incrimination of Witnesses Before the ICC // Leiden J. Int'l L. 2002. Vol. 15. P. 155-177.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам         301

2.       РАЗГРАНИЧЕНИЕ ПРОЦЕДУР ЭКСТРАДИЦИИ И ПЕРЕДАЧИ ЛИЦ МЕЖДУНАРОДНЫМ УГОЛОВНЫМ ТРИБУНАЛАМ

Сотрудничество государств с международными уголовными трибуналами предусматривает довольно широкий диапазон различных действий, среди которых, несомненно, одно из центральных мест занимает процедура передачи лиц. Неслучайно в специальной литературе арест и передача обвиняемых, которые должны предстать перед трибуналами, рассматриваются как один из краеугольных камней, на которые опираются Уставы МУТ32.

В международном уголовном праве существуют соответствующие юридические процедуры (в частности, экстрадиция), посредством которых обеспечивается доставка обвиняемых либо осужденных и которые применяются в межгосударственной практике. Вместе с тем создание международных уголовных трибуналов инициировало появление новых правовых механизмов, обеспечивающих присутствие обвиняемых в суде, которые принципиально отличались от экстрадиции. Именно учреждение МУТ ad hoc, но в большей степени МУС актуализировало проблему разграничения процедур экстрадиции и передачи лиц, поскольку уже в самом начале указанного процесса (т.е. создания новых органов международной уголовной юстиции) было ясно, что применение новых моделей сотрудничества с МУТ (supra-state model) и их дифференциация с уже существующими моделями межгосударственной правовой помощи по уголовным делам (inter-state model) являются неизбежными.

Надо заметить, что правовая процедура передачи лиц не является нововведением Римского статута МУС, а ранее предусматривалась Уставами МУТ ad hoc по бывшей Югославии и Руанде. Кроме того, Правила процедуры и доказывания обоих трибуналов предусматривали, что обязательства, указанные в ст. 29 и 28 Уставов МУТЮ и МУТР, преобладают над любыми правовыми препятствиями для передачи или перевода обвиняемых трибуналу, предусматриваемыми согласно национальному законодательству об экстрадиции либо экстрадиционным договорам соответствующего государства33. Эти положения органично вытекали из приоритета юрисдикции трибуналов по отношению к юрисдикции национальных судов,

32         Swart В. International Cooperation and Judicial Assistance — General Problems //

The Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary. Vol. II.

P. 1690.

33         HarhoffF. Consonance or Rivalry? Calibrating the Efforts to Prosecute War Crimes

in National and International Tribunals // Duke. J. Сотр. & Int'l L. 1997. Vol. 7. No 2.

P. 580—581. См. об этом подробнее: Morris V., Scharf P. The International Criminal

Tribunal for Rwanda. N.Y., 1998; Bassiouni CM. ManikasP. The Law of the International

Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia. N.Y., 1999.

11*

302       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

предусматриваемой Уставами МУТ34. На любом этапе судебного разбирательства трибуналы могли официально просить национальные суды передать производство по делу в соответствии с их Уставами и Правилами процедуры и доказывания.

Подобная ситуация, в частности, имела место по делу Душко Тадича (Dusco Tadic), которое рассматривалось в 1994 г. судом Мюнхена, однако было впоследствии по запросу Международного трибунала по бывшей Югославии передано ему, поскольку трибунал счел, что это дело представляет особую важность для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права35.

Вполне очевидно, что если бы национальное законодательство об экстрадиции и международные договоры препятствовали передаче лиц, то это могло бы свести на нет всю деятельность трибуналов.

Вместе с тем, даже несмотря на приоритет юрисдикции международных уголовных трибуналов по отношению к национальной юрисдикции, МУТ ad hoc придерживались мнения, что конституционные ограничения экстрадиции, призванные блокировать выдачу, являются либо ненужными, либо не соответствующими ситуации, когда они применяются к самым серьезным нарушениям международного гуманитарного права, над которыми трибуналы осуществляют юрисдикцию36.

С другой стороны, для ареста и передачи (перевода) обвиняемых МУТ ad hoc в отличие от ситуации с экстрадицией не требуется какого-либо специального соглашения с трибуналами. Хотя государство и может подписать с ними такое соглашение, его отсутствие не позволяет отказать в передаче лица. В практике сотрудничества с МУТ ad hoc одно из самых известных дел было связано с толкованием подобного соглашения. Оно касалось Елизафана Нтакирутиманы (Elizaphan Ntakirutimana), руандий-ского гражданина (этнического хуту), бывшего пастора церкви адвентис-

34         Gallant К. Securing the Presence of Defendants before the International Tribunal

for the Former Yugoslavia: Breaking with Extradition // The Prosecution of International

Crimes: A Critical Study of the International Tribunal for the Former Yugoslavia / Ed.

by S. Clark and M. Sann. L, 1996. P. 343-374.

35         О деле Тадича см. подробнее: Prosecutor v. Dusko Tadic, Decision of the Defence

Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction. Case No IT-94-1-AR72, Oct. 2, 1995;

Sassoli M. La premiere decision de la chamber d'appel du Tribunal penal international pour

Pex-Yougoslavie: Tadic (competence) // Rev. Gen'le de Droit Int'le Public. 1996. Vol. 100.

P. 101—134; Graditzky T. Individual Criminal Responsibility for Violations of International

Humanitarian Law Committed in Non-International Armed Conflicts // Int'l Rev. R. С

1998. No 322. P. 29-56; International Criminal Law. Cases and Materials. 2000. P. 561-

564, 678-699; Sassoli M., Olson L. The Judgment of the ICTY Appeals on the Merits in

the Tadic Case// Int'l Rev. R. С 2000. No 839. P. 733-769.

36         Kushen R., Harris K. Surrender of Fugitives by the United States to the War

Crimes Tribunals For Yugoslavia and Rwanda// Am. J. Int'l L. 1996. Vol. 90.

P. 510-512.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам         303

тов седьмого дня города Мугонеро (Руанда), арестованного в Ларедо, штат Техас, который обвинялся Международным уголовным трибуналом по Руанде в совершении геноцида и преступлений против человечности. В ожидании предполагаемой передачи обвиняемых в преступлениях, подпадающих под юрисдикцию МУТ, 24 января 1994 г. было заключено исполнительное соглашение между США и Международным трибуналом по Руанде, в результате чего США наряду с Австралией, Бельгией, Францией, Германией, Швейцарией и т.д. вошли в число первых девяти государств, модифицировавших свое внутреннее законодательство для осуществления сотрудничества с МУТ ad hoc. После заключения соглашения США приняли закон, разрешающий передачу обвиняемых трибуналу в рамках тех же процедур, которые использовались для выдачи иностранному государству согласно двусторонним договорам об экстрадиции. Это означало использование mutatis mutandis — механизмов, ранее уже применявшихся в практике межгосударственного сотрудничества.

В связи с этим власти Соединенных Штатов обратились в суд для того, чтобы получить решение о передаче указанного лица МУТР. Однако суд вынес отрицательное решение, определив, что закон, разрешающий передачу лица в соответствии с исполнительным соглашением, был неконституционным. Закон, разрешающий использование экстрадиционных процедур для передачи лиц трибуналу, не мог быть истолкован как осуществление экст-радицонного договора, одобренного 2/3 Сената и утвержденного президентом. Магистратский суд отметил, что «...власти США не установили вероятного основания, которое было необходимо для того, чтобы оправдать передачу»37. Поэтому суд распорядился освободить Нтакирутиману. В ответ Госдепартамент и Министерство юстиции США в сотрудничестве с МУТР вновь представили в суд просьбу о передаче обвиняемого трибуналу. В результате он был снова арестован. На этот раз вопрос был решен судьей окружного суда, определившим, что Конституция США не требует, чтобы передача была осуществлена в соответствии со ст. 2 Договора, и что доказательств вины лица было достаточно для установления вероятного основания для передачи. Кроме того, было отмечено, что, во-первых, в Конституции нет никакого положения, которое относилось бы к экстрадиции либо необходимости договора об экстрадиции; во-вторых, хотя Верховный суд США никогда не обращался именно к данному вопросу (т.е. передаче), он неоднократно заявлял, что экстрадиция может быть осуществлена по договору либо согласно закону; в-третьих, имеется другой прецедент, когда беглецы, которые не могли быть экстрадированы в соответствии с договором, были выданы согласно закону, который «заполнял пробел» (filled the gap) договорных положений; в-четвертых, разрешение передачи в соответствии с договором либо законом совместимо с положением Конституции США о

37 KnoopsA. Op. cit. P. 208-210.

304       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

том, что договоры и законы имеют равную значимость как верховное право страны. Последующие апелляции обвиняемого не дали каких-либо результатов, и он был передан МУТР м.

При рассмотрении проблем передачи обвиняемых МУТ ad hoc необходимо иметь в виду и немаловажный терминологический момент. Уставы обоих трибуналов не использовали термина -«extradition». Статья 28 Устава МУТ по Руанде и ст. 29 Устава МУТ по бывшей Югославии используют термины: в английской версии — «surrender or transfer»-, во французской — «la transfert ou la traduction» («перадача» или «перевод»). Термин «экстрадиция» не фигурировал ни в Докладе Генерального секретаря ООН в связи с учреждением МУТ по бывшей Югославии39, ни в соответствующих резолюциях Совета Безопасности.

Что же касается использования двух терминов («передача» или «перевод») для обозначения процесса доставки обвиняемых МУТ ad hoc, то четкого разграничения между ними нет. В. Моррис и М. Шраф полагают, что термин «передача» (surrender ) отражает ситуацию, когда речь идет о лице, уже взятом под стражу согласно внутреннему законодательству в результате действий национальных властей, тогда как термин «перевод» (transfer) относится к ситуациям, касающимся лиц, арестованных в соответствии с приказами, исходящими от трибуналов40. Однако для подобного вывода нет оснований, если учесть, что приведенные формулировки не вытекают ни из Уставов МУТ ad hoc, ни из их Правил процедуры и доказывания.

Приоритет юрисдикции МУТ по бывшей Югославии и Руанде по отношению к национальной уголовной юрисдикции и превалирование норм их Уставов над положениями национального законодательства о выдаче во многом сглаживали остроту проблемы разграничения процедур передачи и экстрадиции. В процессе учреждения Международного уголовного суда уже

38         См. об этом: Harris К., Kushen R. Surrender of Fugitives by the United States to

the War Crimes Tribunals for Yugoslavia and Rwanda: Squaring International Legal

Obligations with the U.S. Constitution // Crim. L. F. 1996. Vol. 7. No 3. P. 561-604; PaustJ.

The Freeing of Ntakirutimana in the United States and Extradition to the International

Criminal Tribunal for Rwanda// Y.B. Int'l H. L. 1998. Vol. 1. P. 205-209; Skater G. To

Cooperate or Not to Cooperate?: The Case of the Failed Transfer of Ntakirutimana to the

Rwanda Tribunal // Leiden J. Int'l L. 1998. Vol. 11. No 2. P. 371-384; Coombs M. In re

Surrender of Ntakirutimana // Am. J. Int'l L. 2000. Vol. 94. No 1. P. 171-178; Sluiter G.

The Surrender of Ntakirutimana Revisited // Leiden J. Int'l L 2000. Vol. 13. No 2. P. 459-466;

GodinhoJ. The Surrender Agreements Between the U.S. and the ICTY and ICTR: A

Critical View //J. Int'l С J. 2003. Vol. 1. No 2. P. 502-512; Klarevas L. The Surrender

of Alleged War Criminals to International Tribunals: Examining the Constitutionality of

Extradition via Congressional-Executive Agreement // UCLA J. Int'l L. F. A. 2003. Vol. 8.

No 1. P. 77-125.

39         См.: Report of the Secretary-General pursuant to Paragraph 2 of the Security Council

Resolution 808 (1993). U.N. Doc. No S/25704 (1993).

40         См. об этом: Morris V., Scharf M. An Insider's Guide to the International Criminal

Tribunal for Former Yugoslavia. N.Y., 1995. Vol. I. P. 207.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам         305

на подготовительной стадии проблема, касающаяся процедуры передачи лиц, существенно обострилась.

Несмотря на то что в самом начале разработчики проекта Статута предложили использовать термин «extradition» (выдача), на всем протяжении подготовительных работ наряду с последним употреблялись в качестве возможных вариантов термины «surrender»- (передача) и «transfer» (перевод) как обозначающие доставку обвиняемых Суду. В проекте Статута, представленном Комиссией международного права, ст. 59 (первоначальный вариант ст. 89) предусматривала, что государство-участник будет рассматривать вопрос о том, может ли оно, согласно своим правовым процедурам, арестовать и передать обвиняемого Суду или экстрадировать его запрашивающему государству либо передать дело своим компетентным властям для возможного преследования41. Данная статья проекта вызвала существенные разногласия, и прежде всего из-за используемой терминологии. В частности, представители США выступили против использования термина «перевод» (transfer) вместо термина «экстрадиция» (extradition), отмечая при этом, что название процесса как «перевода» не означает, что Комиссия международного права эффективно открыла новую область права, не затрудненную некоторыми препятствиями, связанными с экстрадиционным правом (включая договорную практику), такими, как невыдача граждан либо дискреционный отказ от экстрадиции (в соответствии с условиями, предусмотренными договором)42.

В Докладе первого Подготовительного комитета (1996 г.) отмечалось, что «система задержания и передачи лица, согласно ст. 53 проекта Статута, предусматривающая схему четкой передачи без придания какой-либо существенной роли национальным судам и другим органам по данному вопросу, является отходом от традиционного режима сотрудничества между государствами, установленного согласно существующим экстрадиционным договорам. В этом отношении некоторые делегации высказались за систему, основанную исключительно на традиционном режиме выдачи, модифицированном по необходимости. Другие делегации поддержали систему передачи в том виде, как это предусмотрено в проекте Статута. Была высказана также поддержка мнения о согласовании двух режимов... Статут должен обеспечивать выбор между модифицированным режимом экстрадиции и режимом передачи, являющимися предметом различных национальных законов и практики»43.

41         Report of the International Law Commission on the Work of its Forty-Fifth Session.

UN Doc. A/49/355.

42         Comments Received Pursuant to Paragraf 4 of General Assembly Resolution 49/53

on the Establishment of an International Criminal Court: Report by the Secretary General.

Ad Hoc Committee on the Establishment of an International Criminal Court, at 10. Para.

8, 13. UN Doc. A/AC 244/1/Add. 2.

43         Report of the Preparatory Conmmittee on the Establisment of an International

Criminal Court. UN GAOR, 51   Session. U.N. Doc. A/51/22 (1996).

306         Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

Лишь в конце 1997 г. был достигнут компромисс, согласно которому было решено не применять общие экстрадиционные исключения в отношении передачи лиц МУС, что имело важнейшие последствия для решения одной из самых сложных юридических проблем процесса учреждения нового международного судебного органа.

Итак, Римский статут, как и Уставы МУТ по бывшей Югославии и Руанде, предусматривает передачу лиц, которой посвящены ст. 89, 90, 91,101, 102. В частности, согласно ч. 1 ст. 89, Суд может препроводить просьбу об аресте и передаче лица вместе с подкрепляющими эту просьбу материалами, указанными в ст. 91, любому государству, на территории которого может находиться это лицо, и обратиться к этому государству с просьбой о сотрудничестве в производстве ареста и передаче такого лица. Государства-участники в соответствии с положениями настоящей части и процедурой, предусмотренной их национальным законодательством, выполняют просьбы о производстве ареста и передаче.

С учетом возможности коллизии норм национального права и положений Статута, в ст. 102 была проведена дифференциация понятий «экстрадиция» (extradition) и «передача* {surrender), в соответствии с которыми передача означает доставку лица государством в Суд в соответствии со Статутом, а экстрадиция — доставку лица одним государством в другое в соответствии с положениями международного договора, конвенции или актов национального законодательства. Причем различия, касающиеся содержания указанных понятий, выходят далеко за рамки терминологических характеристик. Именно указанное разграничение позволило устранить такое фундаментальное препятствие для функционирования МУС44, как невыдача собственных граждан — важнейший критерий, отличающий процедуру экстрадиции от передачи лиц. Хотя отказ от выдачи собственного гражданина и является одним из базисных правил экстрадиции, передача лица МУС не могла не принимать во внимание такой фактор, как принадлежность лица к гражданству государства, которому адресуется просьба о сотрудничестве. Если основываясь на конституционных принципах113, а также на нормах, закрепленных в различных актах национального законодательства (уголовных, уголовно-процессуальных ко-

44         См.: Сафаров НА. Передача лиц Международному уголовному суду и инсти

тут экстрадиции: Трудный компромисс // МЖМП. 2003. № 2. С. 150-167; Rabbat P.

Aut Dedere Aut Judicare: Constitutional Prohibitions on Extradition and The Statute of

Rome// Rev. Quebecoise de Droit Int'l. 2002. Vol. 15.1. P. 179-204. Подробнее о кон

ституционных проблемах в связи с ратификацией Римского статута см. доклад Ве

нецианской комиссии: European Commission for Democracy through Law: Report on

Constitutional Issues Raised by the Ratification of the Rome Statute of the International

Criminal Court (adopted by the Commission at it 45th Plenary Meeting (Venice, 15—16

December 2000). CDL - INF (2001).

45         Нами уже ранее отмечалось, что правило невыдачи собственных граждан явля

ется одним из важнейших элементов их правового статуса.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам         307

дексах, законах об экстрадиции), аналогично ситуации с экстрадицией можно было бы отказать в передаче гражданина, которому адресуется просьба о сотрудничестве государства, то это означало бы фактическую недееспособность Международного уголовного суда и значительно сузило бы эффективность его деятельности.

Как отмечается в Комментарии к Римскому статуту, государства могут, не соглашаясь в общем с экстрадицией граждан, принять подобное обязательство (передачи) только в специфическом контексте сотрудничества с Судом. Ясное различие на терминологическом уровне должно в то же время способствовать возрастающему пониманию на национальном уровне существенных различий между «горизонтальным» и «вертикальным» сотрудничеством46. Причем подобные различия между экстрадицией и передачей лиц базируются на фундаментальных факторах и не сводятся лишь к проблеме терминологии.

Хелен Даффи в качестве примера приводит различия между иностранными судами и Международным уголовным судом. Исторический анализ отдельных конституций [как правило, именно конституции содержат нормы от отказе экстрадиции граждан], вероятно, выявил бы, что при установлении конституционных запретов на выдачу граждан предполагалось «горизонтальное» сотрудничество между национальными судами различных государств, а не «вертикальное» сотрудничество с Международным уголовным судом. Поскольку МУС — это не «иностранный суд» или «иностранная юрисдикция», то конституционные запреты против экстрадиции граждан не могут применяться47.

Вопрос о передаче обвиняемых Суду, включая и собственных граждан, вследствие различных подходов со стороны государств, вовлеченных в процесс учреждения МУС, оставался открытым до самого принятия Римского статута. Однако два важнейших аргумента, которые были приняты во внимание, позволили одобрить вариант, предложенный авторами проекта Статута. Во-первых, применение принципа дополнительности позволяет самим государствам осуществлять преследование своих граждан, избегая необходимости передавать их Суду. Во-вторых, получила четкое выражение позиция, согласно которой передача лиц МУС кардинально отличается от межгосударственной экстрадиции не только терминологически, но и содержательно. Таким образом, Статут не предоставил государствам-участникам основания для того, чтобы отказывать в передаче своих граждан48.

46         Krefi С. Article 102 - Use of Terms // Commentary on the Rome Statute of the

International Criminal Court: Observer' Notes, Article by Article. P. 1157—1158.

47         Duffy H. National Constitutional Compatibility and International Criminal Court //

Duke. J. Сотр. Int'l L. 2001. Vol. 11. No 1. P. 22-23.

48         См. подробнее: Krefi С. Penalties, Enforcement and Cooperation in the International

Criminal Court Statute (Parts VII, IX, X) // Eur. J. Crime, Criminal L. Criminal Justice.

1998. Vol. 6. No 4. P. 136.

308         Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

Вместе с тем, несмотря на то, что Римский статут дифференцировал указанные процедуры, возможность передачи лиц Суду создала, пожалуй, одну из наиболее серьезных конституционных проблем для государств, принявших решение о ратификации Статута.

Как известно, национальное законодательство большинства государств придерживается доминирующей в конституционно-правовой практике тенденции невыдачи собственных граждан, см. об этом подробнее в гл. V (1). Однако Статут МУС не делает никаких исключений для передачи граждан запрашиваемого государства. Подход, использованный в Статуте в отношении передачи лиц Суду помимо того, что он, как правило, не создает противоречий с нормами национального права, позволяет к тому же обойти сложные юридические проблемы, с которыми неизбежно сталкивается экстрадиция. Это, например, относится к рассмотрению вопроса о возможности отказа от экстрадиции в связи с политическим характером совершенного преступления, обеспечением соответствующих стандартов правосудия в запрашивающем государстве, применением территориального принципа уголовной юрисдикции и т.д. Необходимости анализа подобных проблем при передаче лица в соответствии со Статутом не возникает, что позволяет без излишних осложнений политико-правового свойства осуществить сотрудничество с Судом. При этом нормы Статута не предопределяют, как конкретно будет называться и осуществляться, согласно национальному законодательству, процедура передачи лиц МУС. Определяющим в этом вопросе является беспрепятственное осуществление передачи, процедуры которой должны быть менее обременительными, чем те, что применяются в отношении выдачи.

Римский статут, по существу, воспринял аналогичные подходы Международных трибуналов ad hoc по Руанде и бывшей Югославии применительно к вопросам передачи лиц. Хотя в процессе обсуждения проекта Статута в Подготовительном комитете рассматривались три термина: «transfer*, «surrender*, «extradition*, — в окончательном варианте документа, принятом на Римской конференции, остался термин «surrender*, что позволило реализовать модель процедуры, отличной от экстрадиции.

В странах, конституции которых в абсолютно определенной форме запрещают экстрадицию собственных граждан, в связи с ратификацией Римского статута может понадобиться изменение конституции либо соответствующее толкование конституционной нормы. Изменение конституционных положений может быть эффективным, если правила и процедуры, предусмотренные для этого, не являются обременительными и не требуют длительного периода времени49.

49 См. подробнее: Сафаров НА. Ратификация Статута МУС Азербайджанской Республикой: Основные достижения и выявленные трудности // Международный уголовный суд: Ратификация и имплементация на национальном уровне. Материалы региональной конференции. М., 2001.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам        309

Например, Германия, как уже отмечалось, в порядке имплементации своих обязательств по Римскому статуту приняла конституционную поправку, согласно которой допускается передача немцев международному суду50.

Имеющаяся практика также показывает, что в ряде случаев, для того чтобы избежать процедуры внесения изменений в конституцию и разграничить экстрадицию с передачей лиц, может быть использован так называемый интерпретативный подход, связанный с толкованием соответствующих конституционных положений51.

Подобный вариант был использован Швейцарией, Конституция которой (ст. 25 (1) предусматривала, что граждане не могут быть высланы из страны, а для выдачи их иностранному государству требуется их согласие52. В связи с ратификацией Статута МУС необходимо было решить вопрос о том, следует ли вносить изменения в Конституцию страны либо участие в деятельности Суда может быть осуществлено и без конституционных реформ. В своем послании от 15 ноября 2000 г. Федеральный совет Швейцарии установил, что ст. 25 (1) Конституции не создает каких-либо препятствий для возможной передачи швейцарского гражданина МУС: «...сомнительно, что ст. 25 Конституции может быть применена к передаче лица международному трибуналу. Различие между выдачей иностранному государству и передачей лица международному органу — не вопрос формулировки, это различие между двумя понятиями, вытекающее из самого Статута. Статья 102 Статута проводит четкое различие между передачей, которую она определяет как доставку лица государством в Суд, и выдачей, которую она определяет как доставку лица одним государством в другое государство. Следовательно, можно утверждать, что передача Суду не подпадает под действие ст. 25 (1) Конституции, поскольку это положение, по крайней мере на немецком (diirfen ausgeliefert werden) и итальянском (possono essere eastradate) языках, относится только к выдаче (экстрадиции)...

Даже если будет решено, что ст. 25 (1) Конституции применима, можно утверждать, что передача представляет собой допустимое ограничение одного из основных прав каждого швейцарского гражданина — права не быть экстрадированным против своей воли властям иностранного государства. Однако такое ограничение должно соответствовать условиям ст. 36 Конституции, т.е. оно должно иметь под собой законные основания (п. 1), быть оправданным с точки зрения интересов общества или с точки зрения защиты основных прав другого лица (п. 2), быть соразмерным преследуемой цели (п. 3) и не нарушать главного содержания основных прав (п. 4).

50         Federal Law Gazette, 2000, II 1393.

51         См. подробнее: Сафаров НА. Проблемы толкования Римского статута Между

народного уголовного суда (опыт органов конституционной юстиции) // АРЖМСП.

2004. No 1. С. 4-38.

52         См.: Конституции государств Европы: В 3 т. Т. 3. С. 540.

310         Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

В данном случае правовую базу обеспечивает ст. 16 Федерального закона о сотрудничестве с Международным уголовным судом, а требование защиты интересов общества удовлетворяется тем, что речь идет о преследовании за преступления, составы которых предусмотрены Статутом; более того, соблюдаются критерии соразмерности и неприкосновенности главного содержания основных прав, поскольку швейцарский гражданин будет передан Суду только в том случае, если Швейцария решит не преследовать его, а это трудно себе представить, хотя бы потому, что репутации страны в глазах мирового сообщества в таком случае был бы нанесен огромный ущерб»53. Приняв во внимание доводы Федерального совета, парламент Швейцарии решил, что внесения изменений в Конституцию не требуется54.

Различие правовой природы экстрадиции и передачи лиц было подтверждено и Конституционным судом Украины, который в своем заключении по делу о Римском уставе от 11 июля 2001 г.55 указал, что термины «передача* и «выдача» в общеупотребительном понимании часто рассматриваются как синонимы, но в международно-правовых документах и в специальной литературе в них вкладывается различное содержание, что делает их юридическую природу неидентичной. Доставление лица в другое равно суверенное государство принципиально отличается от доставления лица в Суд, созданный согласно международному праву с участием и с согласия заинтересованных сторон. Согласно части второй ст. 25 Конституции Украины, запрещается выдача (экстрадиция) граждан Украины другому государству. То есть запрет касается национальной, а не международной юрисдикции. Он имеет целью гарантировать беспристрастность судебного разбирательства, справедливость и законность наказаний для своих граждан. Международный уголовный суд не может приравниваться к иностранному суду, поскольку он создается, как уже отмечалось, с участием и с согласия государств-участников на основе международного, а не национального права. Цель, которой объясняется запрет выдачи граждан одного государства другому, достигается в Международном уголовном суде посредством применения соответствующих положений Устава, разработанных (или одобренных) государствами-участниками. Эти положения базируются на международных пактах, согласие на обязательность которых для Украины уже дано. Поэтому конституционные положения о запрете выдачи граждан Украины (даже при условии широкого толкования понятия «выдача») нельзя рассматривать отдельно от международно-правовых обя-

53         Feulile federate. 2001. P. 451 et seq.

54         См. подробнее: Торманн О. Вопросы, поднимавшиеся в связи с ратификацией

Статута МУС в Швейцарии // РЕМП. Специальный выпуск. СПб. 2003. С. 104-107.

55         См.: *Дело о Римском уставе*, 11 июля 2001 г., № З-в/2001.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам         311

зательств Украины56. Подобного рода толкование, которое выявляет различную правовую природу и содержание экстрадиции и передачи лиц, позволяет обойти длительную и сложную процедуру внесения изменений в конституцию.

Необходимо также заметить, что существует ряд государств, в которых конституционное регулирование вопроса выдачи (либо передачи) граждан исключает коллизию с нормами Римского статута, хотя надо заметить, что это скорее исключение, чем общее правило. В частности, в соответствии с ч. 4 ст. 13 Конституции Грузии не допускается выдача гражданина Грузии, кроме случаев, предусмотренных международными договорами. Как отмечает К. Коркелия, в соответствии с Конституцией Грузии не только передача международному учреждению, такому, как Международный уголовный суд, но также и экстрадиция другому государству являются возможными при условии, что существует договор, относящийся к этому вопросу57. Подобный подход, касающийся вопросов экстрадции собственных граждан, вкупе с от-суствием иных проблем конституционного свойства позволил Грузии стать вторым государством Содружества Независимых Государств (после Таджикистана), ратифицировавшим Римский статут МУС58.

Однако в любом случае необходимо иметь в виду, что различия правовой природы экстрадиции и передачи лиц находят подтверждение и в практике принятия актов национального законодательства о выдаче.

В частности, Закон Азербайджанской Республики «О выдаче» в ст. 1.3 предусмотрел, что его положения не распространяются на передачу лиц международным судебным органам. Иными словами, сфера применения национального закона ограничивается лишь экстрадицией, осуществляемой в межгосударственной практике, и не затрагивает вопросов, относящихся к передаче лиц под юрисдикцию международных судебных инстанций. Последнее регулируется Уставами международных трибуналов, их Правилами процедуры и доказывания59.

Грузия в порядке имплементации Римского статута МУС в августе 2003 г. внесла изменения в национальное законодательство, согласно которым было произведено разграничение экстрадиции и передачи лиц. В частности, согласно § 46 ст. 44 УПК Грузии, для цели международного сотрудничества по

36 См.: Гнатовский Н.Н. Ратификация Римского статута Международного уголовного суда: Позиция Украины// РЕМП. Спец. вып. СПб., 2003. С. 179-187.

57         См.: Коркелия К. Ратификация Статута Международного уголовного суда Гру

зией: Основные достижения и выявленные трудности // Международный уголовный

суд: Ратификация и имплементация на национальном уровне. Материалы региональ

ной конференции. М., 2001. С. 67.

58         Статут МУС был ратифицирован Грузией 5 сентября 2003 г.

59         См.: Сафаров НА. Комментарий к Закону Азербайджанской Республики «О вы

даче (экстрадиции) лиц, совершивших преступления». С. 18.

312       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

правовым вопросам передача означает доставку лица государством в Международный уголовный суд согласно его Статуту, а экстрадиция означает доставку лица одним государством другому в соответствии с международным соглашением либо национальным законодательством60.

Вместе с тем разграничение рассматриваемых процедур (экстрадиции и передачи) отталкивается не только от принципа невыдачи граждан, но и от ряда иных специфических характеристик экстрадиции.

Как известно, экстрадиция в традиционном понимании представляет собой межгосударственный правовой институт, содержанием которого является доставка по запросу иностранного государства лица для уголовного преследования либо исполнения наказания. Важнейшая характеристика экстрадиции — ее межгосударственный характер, который в последнее время стал объектом пристального внимания ученых. Причем актуализация проблемы экстрадиции была связана с применением новых процедур передачи лиц, используемых МУТ ad hoc и МУС. Обязательства по экстрадиции не являются безусловными и должны быть совместимыми с международными обязательствами запрашиваемого государства, а также учитывать принципы и подходы системы национального законодательства.

Хотя международно-правовая практика экстрадиции развивается по пути выработки взаимосогласованных правил, она предусматривает и ряд запретов на выдачу лиц, предполагающих в каждом конкретном случае применение собственных правовых подходов и оценок выдающего государства. Например, сославшись на политический характер преследования, государство может отказать в выдаче запрашиваемого лица. С другой стороны, такие факторы, как гражданство, предоставление убежища и т.п., являются основаниями, позволяющими отклонить запрос об экстрадиции.

Подобный подход, т.е. наличие у запрашиваемого государства права по собственному усмотрению принимать решение по поводу просьбы о передаче обвиняемого, исходящей от международного трибунала, мог бы свести на нет функционирование системы международного правосудия. Между тем, как уже отмечалось, к примеру, такой договор, как Статут Международного уголовного суда, не позволяет государствам по каким-либо основаниям отказывать в просьбе о передаче лиц. Естественно, что практика экстрадиции, опыт ее правового регулирования активно изучались и использовались в процессе разработки Уставов МУТ, однако модели экстрадиции были модифицированы в той мере, в какой это необходимо для беспрепятственного осуществления сотрудничества с международными трибуналами.

Подчеркивая важнейшую роль экстрадиции в борьбе с преступностью, необходимо в то же время заметить, что экстрадиционные процедуры не имеют универсального характера, который позволял бы применять их для целей сотрудничества с Международным уголовным судом. Взаимоотноше-

60 <http://www.parliament.ge/LEGAL_ACTS/kanon_en.php>.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам         313

ния государств-участников с Судом не могут следовать правовым моделям, характеризующим взаимоотношения государств, вовлеченных в экстрадици-онный процесс. Указанные взаимоотношения (экстрадиции и передачи) различаются по основаниям возникновения, составу субъектов, целям, последствиям и т.д. Терминологическое размежевание в Статуте, имеющее в основе объективное, содержательное различие (использование термина «передача*-вместо термина «экстрадиция*), сыграло важнейшую роль и явилось одним из поворотных пунктов всего процесса учреждения нового международного судебного органа, позволившего «развести» межгосударственные процедуры и процедуры, применяемые в отношениях государств-участников с Судом.

Решающим аргументом в пользу разграничения рассматриваемых процедур явились различия в субъектах сотрудничества. Если при экстрадиции это два государства, то в случае с передачей лиц это, с одной стороны, Международный уголовный суд, а с другой — государство, которому адресуется требование о передаче.

Экстрадиция в отличие от передачи предусматривает возможность получения государством как обвиняемого для осуществления уголовного преследования, так и осужденного для исполнения ранее вынесенного приговора. При передаче же речь идет об обвиняемом, который должен предстать перед Международным уголовным судом. Как правило, осужденное органами национальной уголовной юстиции лицо не может быть передано Суду. Согласно ст. 20 Римского статута, никакое лицо не может быть судимо Судом за деяние, составляющее основу состава преступления, в отношении которого данное лицо было признано виновным или оправдано Судом (ч. 1 ст. 20). Однако при этом предусматривается исключение, согласно которому лицо, осужденное национальными судебными органами за преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, может быть повторно осуждено в случаях, когда: а) разбирательство предназначалось для того, чтобы оградить соответствующее лицо от уголовной ответственности за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда; либо Ь) разбирательство не было проведено независимо или беспристрастно в соответствии с нормами надлежащей законной процедуры, признанными международным правом, и проводилось таким образом, что при существующих обстоятельствах не отвечало цели предать соответствующее лицо правосудию.

Цель указанного исключения — препятствовать тому, чтобы лица, виновные в совершении международных преступлений, вызывающих озабоченность всего сообщества государств, могли уйти от ответственности и наказания.

Если в отношении экстрадиции потенциальная возможность нарушения прав человека позволяет отклонить запрос о выдаче, для передачи подобный подход вообще исключается, поскольку сама система расследования и разбирательства в МУТ, как уже отмечалось, принимает во внимание «право-

314       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

защитный фактор». Например, согласно ст. 21 («Применимое право») Статута МУС, применение и толкование норм права в соответствии с настоящей статьей должно соответствовать международно признанным правам человека и не допускать никакого неблагоприятного проведения различия по таким признакам, как тендерный признак (п. 3 ст. 7), возраст, раса, цвет кожи, язык, религия или вероисповедание, политические или иные убеждения, национальное, этническое или социальное происхождение, имущественное, сословное или иное положение61.

Важнейшей составляющей экстрадиции в отличие от передачи лиц является принцип «двойного вменения». Если указанный принцип имеет факультативный характер для механизмов оказания правовой помощи по уголовным делам, когда Договаривающиеся Государства могут по своему усмотрению включать его в соответствующие двусторонние и многосторонние соглашения, то в отношении экстрадиции — это непременный атрибут договоров о выдаче. В случае с передачей лиц налицо прямо противоположный подход. Ни Уставы МУТ ad hoc, ни Римский статут не предусматривают необходимости соблюдения принципа «двойного вменения» для осуществления передачи лиц. Например, государство — участник Римского статута не может отказать в передаче лица на том основании, что просьба МУС касается преступления, которое не криминализировано в национальном уголовном законодательстве.

В связи с этим надо прежде всего учесть, что геноцид, преступления против человечности, военные преступления преследуются со стороны большинства государств. К примеру, более 130 государств являются участниками Конвенции о предупреждении преступления геноцида62 и в соответствии с ней предусмотрели в национальном законодательстве уголовную ответственность за геноцид. С другой стороны, участие в Женевских конвенциях сопровождалось имплементацией обязательств по указанным договорам с установлением наказуемости военных преступлений по национальному законодательству. Кроме того, как указывается в Преамбуле Статута МУС, обязанностью каждого государства является осуществление его уголовной юрисдикции над лицами, несущими ответственность за совершение международных преступлений, и их действенное преследование должно быть обеспечено как мерами, принимаемыми на национальном уровне, так и активизацией международного сотрудничества. Однако в любом случае даже отсутствие ответственности

61         De Guzman M. Article 21 - Applicable Law // Commentary on the Rome Statute

of the International Criminal Court: Observer' Notes, Article by Article. P.435-446; Pellet A.

Applicable   Law//  The   Rome   Statute  of the   International   Criminal   Court:

A Commentary. Vol. II. P. 1079-1082.

62         О государствах — участниках Конвенции геноцида см.: <http://www.unhchr.ch/

html/menu3/b/treatylgen.htm>.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам        315

за указанные преступления, согласно уголовному закону запрашиваемого государства, не позволяет отклонить просьбу о сотрудничестве с МУС.

Одним из самых серьезных препятствий для экстрадиции представляется проблема применения отдельных видов уголовных наказаний. В частности, возможность назначения смертной казни за преступление, являющееся основанием для выдачи, позволяет запрашиваемому государству отказать в экстрадиции. Причем тенденция к применению данного основания существенно ужесточена с учетом принятия Протокола № 13 к Европейской конвенции о защите прав человека относительно отмены смертной казни во всех случаях. Однако в отношении сотрудничества с МУТ вид уголовного наказания не может позволить отказать в передаче лица, поскольку ни Уставы МУТ ad hoc, ни Римский статут МУС не предусматривают возможности назначения смертной казни за преступления, которые подпадают под их юрисдикцию63.

Правовую основу экстрадиции составляют международные договоры и национальные законы о выдаче. Что же касается передачи, то она осуществляется в соответствии с нормами Римского статута, Правилами процедуры и доказывания, а также национальными законами о сотрудничестве с Международным уголовным судом. Таким образом, подытоживая сказанное, можно однозначно констатировать, что передача лиц и экстрадиция — это существенным образом различающиеся правовые процедуры.

Несмотря на кардинальные различия двух рассматриваемых процедур, в юридической литературе в отдельных случаях допускается их необоснованное смешение. Так, например, Ю.Г. Васильев отмечает, что «Римский статут Международного уголовного суда создал институционно обустроенную и предметно регламентированную в объеме 17 статей (ст. 88—102) систему международного сотрудничества и судебной помощи. Институт выдачи преступников через процедуру передачи лиц суду занял в этой системе основополагающее место. Понятно, что без выдачи с последующей передачей конкретного лица Международному уголовному суду говорить об осуществлении главной миссии Суда — отправления правосудия — не представляется реальным. И наоборот, выдача и следующая за ней передача лица под юрисдикцию Международного уголовного суда является гарантией того, что Суд выполнит возложенную на него задачу по обеспечению международного правосудия...»64. В связи с этим нужно еще раз подчеркнуть, что передача лиц МУС — самостоятельная юридическая процедура, реализуемая в отношениях Суда с запрашиваемым государством, для осуществления которой

63         В частности, согласно ст. 77 Римского статута, Суд может назначить виновно

му лицу лишение свободы на определенный срок, пожизненное лишение свободы,

штраф, конфискацию имущества.

64         См.: Васильев Ю.Г. Институт выдачи преступников (экстрадиции) в современ

ном международном праве. С. 118—119.

316       Экстрадиция и передача лиц международным уголовным трибуналам

никакой предварительной выдачи, как об этом упоминает Ю.Г. Васильев, не требуется. Передача лица МУС вообще исключает какую-либо связь с экстрадицией, поскольку обратное создавало бы непреодолимые препятствия для цели осуществления международного правосудия65.

Вместе с тем, хотя отдельные элементы экстрадиционных процедур и были адаптированы для передачи лиц, этот процесс был осуществлен в рамках системы сотрудничества с МУТ. Например, одной из самых существенных правил передачи, свойственных также институту экстрадиции, является правило «специализации». В соответствии с ч. 1 ст. 101 Римского статута МУС, лицо, передаваемое Суду согласно настоящему Статуту, не подлежит процессуальным действиям, наказанию либо содержанию под стражей за любое поведение, имевшее место до передачи, кроме поведения или линии поведения, образующего основу преступлений, за которые это лицо передается. Однако если при экстрадиции правило «специализации» защищает лицо от необоснованного либо несогласованного расширения объема уголовного преследования и произвола властей запрашивающего государства, то в отношении Суда подобное опасение представляется излишним, поскольку для разбирательства в МУС предусмотрены самые высокие международные стандарты правосудия.

При этом следует указать, что преступления, преследование которых относится к компетенции Суда, тесно взаимосвязаны, а это не исключает ситуации, когда лицо, переданное Суду за военные преступления, на основе дополнительной информации должно также преследоваться за преступления против человечности либо за геноцид. В подобной ситуации, согласно ч. 2 ст. 101, Суд может просить государство, передавшее лицо, отказаться от требований, установленных в п. 1, и в случае необходимости Суд предоставляет дополнительную информацию в соответствии со ст. 91. Государства-участники правомочны удовлетворять просьбу Суда об отказе от требований и должны стремиться делать это.

Другим аспектом передачи, содержащим схожие с выдачей элементы, является то, что в экстрадиции лица может быть отказано, если в отношении него за то деяние, которое дало основание для запроса, на территории запрашиваемой стороны осуществляется уголовное преследование. В связи с этим надо отметить, что передача лица за геноцид, преступления против человечности и военные преступления невозможна, если само государство осуществляет преследование обвиняемых. Подобная передача может иметь место лишь тогда, когда государство не в состоянии либо не желает преследовать обвиняемых и МУС, признав дело приемлемым для рассмотрения, обратился к нему с соответствующей просьбой о сотрудничестве в вопросах ареста и передачи лица. Однако схожесть некоторых элементов обеих процедур не дает оснований сомневаться в их существенном содержательном различии.

65 См. об этом: KnoopsA. Op. cit. P. 164-167.

Разграничение процедур экстрадиции и передачи лиц трибуналам         317

Таким образом, как показывает развитие международного уголовного права и национального законодательства, учреждение Международного уголовного суда актуализировало проблему разграничения экстрадиции и передачи лиц. Последняя является самостоятельной юридической процедурой, реализуемой в отношениях государств-участников с Судом, на которую не распространяется ни одно из экстрадиционных ограничений, применяемых в межгосударственной практике, включая невыдачу собственных граждан.