4. Сравнительная кратология

При всей важности сравнений, сопоставлений в теоретической и практической кратологии в числе базовых, фундаментальных отраслей кратологии свое самостоятельное и значительное место занимает срав­нительная кратология. Здесь она следует примеру других наук*.

Сравнительная кратология — это одна из ведущих областей нау­ки о власти. Именно ей надлежит вести исследования, сопоставления различных систем власти и особенностей их устройства: — в прошлом и настоящем;

— в различных современных государствах и иных властных струк­турах;

— в разнообразных теориях, концепциях, доктринах, учениях о власти;

— в многочисленных типах, видах и формах власти. На этой основе важно сопоставлять достоинства и недостатки вла­стей, вырабатывать пути их совершенствования, выявлять тенденции развития и содействовать их прогнозированию.

У сравнительной кратологии как области знания есть две сущест­венные особенности.

Первая состоит в том, что сравнительная кратология тесно связана с теоретической и практической кратологиями. Она заимствует у них исследовательский и фактологический материал, на базе которого час­то строит свой анализ и вместе с тем обогащает эти области знания. Это — явление, во многом свойственное нынешним развитым системам на­ук. Оно нередко размывает четкие грани между науками, что, кстати говоря, помогает именно в этих пограничных районах, на стыках наук чаще достигать прорывов в теории, а затем и на практике.

Вторая особенность сравнительной кратологии связана с богатст­вом содержания изучаемого ею реального объекта. В самом деле, когда речь заходит о сравнении, сопоставлении властных систем, структур, их элементов, дело не исчерпывается лишь самими типами, видами госу­дарств или учений. Разве можно обойти вниманием разнообразие пра­вящих режимов, властвующих персон, национально-государственных систем, наличие многих видов и типов властей, их особенностей, тради­ций, этапов, стадий, динамики эволюционирующих властей и т. д.?

В необычайно пестром мире многообразия форм власти, систем го­сударственного устройства, правящих режимов — особое раздолье для сравнительной кратологии. Вот где обилие фактов, явлений, примеров, традиций, уроков, загадок — в поучение и настоящему, и грядущему и в интересах все более глубокого проникновения в мудрость, своеобразие, противоречия и проблемы минувших времен. Как справедливо отмеча­ет А. П. Бутенко, "...в каждом обществе, в каждой стране своя расста­новка общественно-политических сил, свои нравы, свои традиции и уч­реждения. Поэтому и государственная, политическая власть реализует­ся, осуществляется в каждой стране по-своему, через только ей присущий государственный строй и политический режим"**.

* См., напр.: Сравнительная социология. Избранные переводы. М., 1995; Голосов Г. В. Сравнительная политология. Новосибирск, 1995; Доган М., Пе-лассиД. Сравнительная политическая социология / Пер. с англ. М., 1994.

** Политология в вопросах и ответах / Под ред. Е. А. Ануфриева. М.: На­ука, 1994. С. 33.

У каждой власти ее последователи или преемники часто могут что-то и даже многое позаимствовать. А еще чаще каждая очередная власть, очередной режим или властитель предпочитают творить "с чис­того листа"—были бы мысли, средства, ресурсы, накопления, капита­лы, власть. Тем не менее в фокусе внимания сравнительной кратологии прежде всего находятся уже состоявшиеся акции, опыт, история, явле­ния, формы власти, а также труды мыслителей, мысли правителей, фа­кты правления монархов и президентов.

Вместе с теоретической и практической кратологией сравнитель­ная кратология интересуется в первую очередь системой и институтами власти, властными структурами, формами правления, т. е. принципами организации, нормами, особенностями, приемами устройства и функци­онирования государственной власти. Различают и сравнивают монархи­ческие формы (монархии) и республиканские формы (республики) в прошлом и настоящем. Выделяют и сопоставляют парламентскую и президентскую формы правления, которые предопределяют особенно­сти систем и структур власти.

Таков подход к сравнительной кратологии в главном, причем, как правило, с позиций нынешнего дня. Как отправного пункта этих рассу­ждений для данной книги может быть достаточно. Но история и реаль­ная действительность — это, разумеется, неисчерпаемая сокровищница для отбора фактов, примеров, данных, их анализа, сравнения и сопоста­вления. Поэтому мы продолжим осмысление круга представлений в этой области знания.

В сравнительной кратологии очень часто различия и отличия, пока­затели и критерии властей (их типов, систем, видов) связаны с постанов­кой ряда ключевых вопросов и поиском ответа на них. Среди этих воп­росов: чья именно власть, какая власть (каковы ее период, сила и уро­вень, а также ее ведущие характеристики), в какой области, сфере; власть каких размеров, масштабов, объемов и т. д. Выстроенные по та­ким признакам и основаниям власти, в свою очередь, требуют характе­ристики производных от них явлений и фактов.

Остановимся на особенностях общей сравнительной характеристи­ки властей. При этом важно заняться не самими деталями сравнитель­ной характеристики, а с позиций методологии показать, на что целесо­образно обращать внимание прежде всего.

В поле зрения сравнительной кратологии в первую очередь попа­дают:

— исторические типы власти: власть древнего мира, средневеко­вья, нового и новейшего времени или же власть патриархальная, рабо­владельческая, феодальная, буржуазная, социалистическая;

— субъекты власти: государство, общество, церковь, семья и дру­гие субъекты; власть правителей (монархическая) и власть демократи­ческая (народная) в огромном их разнообразии;

— разграничение и характеристика власти по ее объектам, сферам, регионам, уровням и объемам, ее проявлениям и последствиям;

— сопоставление властей по отношению к ним населения, подвла­стных.

Преимущественное внимание следует обращать на определяющую сегодня власть — власть государственную в ее динамике, действенности и результатах.

Применительно к сфере власти в определенных условиях возника­ют ситуации, которые правомерно сопоставлять и квалифицировать

^ац монополию на власть (например, для самодержца, коллегиального аргана, партии в однопартийной системе) или монопольную власть, т. е. ^ с кем не делимую, не разделяемую, например, в случае утверждения чьей-либо диктатуры. Отсюда проистекает разграничение на личную „ди публичную власть.

Личная власть — это фактическая власть, ее объем, права, полно­мочия, которыми располагают и пользуются те или иные ее субъекты, носители: властители, монархи или даже избранные лица— монополь­ные обладатели власти на ее разных этажах.

Публичная власть — власть, открытая народу и его суждениям, об­щественная по характеру (не частная), вовлекающая в управление ши­рокие круги населения.

Вся история прошлого отмечена господством власти личной, власти самодержца, монарха (в различных его наименованиях). Примеров та­кой власти множество: императорская власть — неограниченная власть, принадлежащая императору; королевская власть — неограни­ченная власть, принадлежащая королю, и т. д.

Можно упомянуть и более понятную гражданам России царскую власть. Царь — в России в 1547—1721 годы официальный титул главы государства. Первым царем был Иван IV Грозный. При Петре 1 был за­менен титулом "император", но существовал неофициально наряду с ним до 1917 года. Как свидетельствует история, цари обладали огром­ной, порой необъятной властью. В качестве аналогичной, сопостави­мой, сравнимой можно назвать власть княжескую, графскую, герцог­скую, власть шахов, султанов, беков и т. д.

Будучи сходными в главном, правящие режимы разнились в те или иные эпохи в зависимости от стран, периодов времени, масштабов госу­дарств, населения, многих личных особенностей правителей (возраста, пола, опыта, характера, индивидуальных особенностей вплоть до здоро­вья и т. д.).

Субъектом власти может стать и народ. В этом случае речь должна идти о демократии, или народной власти, т. е. власти, избранной наро­дом и служащей его интересам. Сущность, содержание, особенности де­мократической власти должны в наибольшей мере интересовать срав­нительную кратологию именно сейчас, с началом III тысячелетия.

Западная практика XX века дает массу примеров сравнительного использования кратологической проблематики и терминологии. Тем более что западные исследователи имели несравнимо более широкие возможности для оригинального, нестандартизированного изложения своих позиций.

Интересным примером сравнительного кратологического исследо­вания являются многочисленные факты рассмотрения того, как осуще­ствляется власть в условиях тоталитаризма. Так, С. Серебряный свиде­тельствует: "тоталитарный" — слово, возникшее в XX веке и применя­емое для характеристики таких политических (государственных) систем, которые стремятся — ради тех или иных целей — к полному (тотальному) контролю над всей жизнью общества в целом и над жиз­нью каждого человека в отдельности. Слово totalitario впервые было употреблено итальянскими критиками Муссолини в начале 20-х годов, когда в Италии начала складываться однопартийная фашистская систе­ма. Но Муссолини сам подхватил это слово и провозгласил своей целью создание "тоталитарного государства" ("stato totalitario"). Позже в Гер­мании нацистские правоведы также использовали выражение "тотали-

тарное государство" в положительном смысле. Но за пределами идео­логий итальянского фашизма и немецкого национал-социализма слова "тоталитарный" и "тоталитаризм" имели в основном смысл негатив­ный, осудительный. Во время второй мировой войны эти слова были взяты на вооружение антифашистской союзнической пропагандой. Вместе с тем "тоталитарный" и "тоталитаризм" стали и терминами на­уки. Уже в 20-е годы выявились определенные черты сходства между политическими системами, складывавшимися в Италии и СССР, а в 30-е годы — черты сходства между идеологией и практикой сталинизма и нацизма. Когда во второй половине 40-х годов началась "холодная вой­на", "тоталитаризм" снова стал словом-лозунгом, словом-оружием — на этот раз в идеологической борьбе между Западом и СССР. В после­военные годы в Западной Европе и США продолжалась и научная раз­работка понятия "тоталитаризм", хотя наука не могла не испытать на себе влияния "холодной войны". Исследования по "тоталитаризму" представляли собой, как правило, сопоставительный анализ политиче­ских систем Германии эпохи нацизма, СССР эпохи сталинизма и в мень­шей степени — фашистской Италии. Позже к этому списку стали при­соединять Китай эпохи Мао, а иногда и некоторые другие "тоталитар­ные режимы"*.

Назовем в связи с этим получившее широкую известность в мире сравнительное жизнеописание Гитлера и Сталина — труд знаменитого английского историка Аллана Буллока**. История и современность полны подобных исследований. Само развитие мировой властной прак­тики является своего рода гарантом грядущего потока трудов в этой сфере и рождения новых идей и опыта на поприще власти.

Сегодня, например, стало модным увлечение федеративным уст­ройством государственной власти. Как отмечает В. И. Ефимов, реаль­ных систем государственной власти в условиях федеративного государ­ства ровно столько, сколько субъектов федерации, плюс еще одна власть — федеральная. В Соединенных Штатах кроме федеральной го­сударственной власти существует 50 систем государственной власти штатов, в Мексике — 31 система, в Индии — 25, в Швейцарии — 23, в Бразилии —21 система государственной власти субъектов федерации и т. д. Пальма первенства, однако, принадлежит, по-видимому, России, которая как федерация объединяет сегодня 89 субъектов***.

Согласно Конституции РФ, Россия есть демократическое федера­тивное правовое государство с республиканской формой правления. Носителем суверенитета и единственным источником власти в России является ее многонациональный народ. Суверенитет РФ распространя­ется на всю ее территорию. Российская Федерация состоит из респуб­лик, краев, областей, городов федерального значения, автономных об­ластей, автономных округов — равноправных субъектов РФ. Каждая республика (государство) имеет свою конституцию и законодательство. Другие субъекты имеют свои уставы и законодательство. Федератив­ное устройство РФ основано на ее государственной целостности, един-

* См.: 50/50: Опыт словаря нового мышления / Под общ. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. М.: Прогресс, 1989. С. 368—369.

** См.: Буллок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть: Сравнительное жизне­описание: В 2 т./ Пер. с англ. Смоленск: Русич, 1994.

*** См.: Ефимов В. И. Система государственной власти. М.: Универсум, 1994. С. 142.

стве системы государственной власти, разграничении предметов веде-„ця и полномочий между субъектами федерации.

В рамках сравнительной кратологии отметим, что президентство в структуре власти впервые введено в России в июне 1990 года.

Следует, однако, иметь в виду, что это лишь на первый взгляд глу­бочайшая и радикальнейшая новация во властной практике в нашей стране. Например, созданное еще в марте 1917 года, вскоре после кра-ца царизма, Юридическое совещание разработало в сентябре — начале октября ряд важных проектов конституционных законов. По одному из них — "Об организации Исполнительной власти при Учредительном собрании" — предполагалось, что это собрание должно избрать в Рос­сии временного президента республики, который стал бы главой госу­дарства и главой правительства. Однако эти и другие проекты создания сильной исполнительной власти оказались не реализованы*.

Президентство в целом как явление мировой практики** влечет за собой во властной сфере обширную совокупность многих властных институтов и большой круг понятий. Назовем некоторые из них.

Президентская республика — одна из форм государственного уст­ройства в мировой практике с сильной президентской властью и правом президента формировать правительство.

Президентский совет — рабочий орган при президенте, решающий применительно к условиям той или иной страны вопросы выработки рекомендаций и мер по реализации внутренней и внешней политики, обеспечению национальной безопасности и т. д.

Президентское правление — временно вводимое президентом пра­вление в интересах соблюдения прав граждан в тех или иных местно­стях при объявлении чрезвычайного положения или в других случаях, предусмотренных конституцией, законом. При этом полномочия соот­ветствующих органов государственной власти и управления приостана­вливаются.

Следующее часто рассматриваемое в сравнительной кратологии ключевое звено власти — парламент (англ. parliament, нем. Parlament, фр. parlement, от parler — говорить) — общенациональное представи­тельное учреждение государства, осуществляющее законодательные функции. Это выборный высший законодательный орган. В большин­стве стран он состоит из двух палат. В Великобритании он называется парламентом, в США — конгрессом, в Швеции — риксдагом и т. д. В Англии в средние века парламент представлял собой сословно-предста­вительное учреждение, возникшее в XIII веке; во Франции до револю­ции XVIII века — высшее судебное учреждение.

Парламентаризм — это система организации и функционирования верховной государственной власти, характеризующейся разделением законодательных и исполнительных функций при привилегированном положении парламента. Парламентаризмом именуют также теорию и практику деятельности парламента. В мировой практике встречается и парламентарная монархия — тип государственного устройства, при ко­тором в стране наряду с монархом (с его формальными функциями гла­вы государства) существует и действует парламент.

* См.: Исаев И. А. История государства и права России. Курс лекций. М.: Изд-во БЕК, 1993. С. 245.

** Из 183 стран, входивших в ООН в 1993 году, 130 имели пост прези­дента.

Для России важнейшее значение имеет ее парламент — Федеральна ное Собрание — представительный и законодательный орган России-^ ской Федерации, состоящий из двух палат — Совета Федерации и Госу­дарственной Думы — и являющийся постоянно действующим органом.

Следует еще раз отметить, что в мировой практике (и историче­ской, и современной) названий (и функций) парламентов и их палат об­ширное множество.

Конвент (от лат. conventus — собрание, сходка) — 1) высший зако­нодательный и исполнительный орган Первой французской республики (1792—1795); 2) в некоторых странах часть названия политических пар­тий, организаций.

Кортесы (исп. cortes) — 1) сословно-представительные собрания в Испании и Португалии (в XII—XIV веках); 2) в Испании (до 1977) — парламент.

Лагтинг (норв. lagting) — верхняя палата норвежского парламента — стортинга (нижняя — одельстинг).

Ландрат (нем. Landrat) — 1) в ФРГ глава местного управления; 2) в некоторых кантонах Швейцарии название законодательного органа; 3) в прошлом в России советник от дворян того или иного уезда при губер­наторе.

Меджлис — название парламента или одной из его палат в Иране и Турции.

Сейм (польск. Sejm; англ. seim) — название парламента в некото­рых государствах (например, в Польше).

Сенат (англ. senate; от лат. senatus; от senex — старший, старец) — 1) в Древнем Риме республиканского периода — верховный орган вла­сти; 2) в России в 1711—1917 годах — правительствующий Сенат, выс­ший государственный орган, подчиненный императору. Учрежден Пет­ром 1 как высший орган по делам законодательства и государственного управления. С первой половины XIX века — высший судебный орган, который осуществлял надзор за деятельностью государственных учре­ждений и чиновников. Согласно судебным уставам 1864 года — высшая кассационная инстанция; 3) название верхней палаты парламента в ря­де государств (США, Италия и др.); иногда — наименование органа го­родского управления.

А дальше — рейхстаг и бундестаг, кнессет, коккай (в Японии), па­лата общин, скупщина, хурал и т. д.

Теперь мы подошли к правительству (англ. Government). Это выс­ший исполнительный и распорядительный орган государственной вла­сти в стране. Правительства (совет министров, кабинет министров и т. д.) также весьма многообразны в разных странах.

Конституция Российской Федерации (статьи 110—117) характери­зует место, роль, порядок назначения Правительства РФ, его полномо­чия и деятельность.

К властной сфере часто относят и партии (от лат. pars, partis — часть, группа). Партия — это политическая организация той или иной части населения, сословия, класса, выражающая и защищаю­щая его интересы и стремящаяся направлять его действия. Партии создаются, как правило, с целью прихода к государственной власти или участия во власти. В связи с этим выделяют партии правящие и оппозиционные. Распространено и наименование "правительствен­ная партия" — партия, члены которой возглавляют правительство или входят в него.

-  По целям, программам, содержанию деятельности, социальной ба­зе различают множество партий. Общее число партий в отдельно взя-^дх странах может составлять десятки. Таким образом, сфера власти, ее структура находятся в числе первопричин многопартийности.

- Многопартийность — одновременное существование и деятель­ность двух или нескольких политических партий в одной стране. На крутых поворотах истории в России существовали многие десятки партий: в 1917 году—более 70, в 1994 году—56, а ныне—более 100. Как правило, спектр видов их взаимодействия весьма широк — от противоборства или игнорирования друг друга до различных совмест­ных акций.

В этом круге рассуждений нельзя обойти еще одну тему, которая не только в кратологии заслуживает специальных (теоретических, практи­ческих, сравнительных, прикладных, функциональных и даже плане­тарных) исследований. Речь идет о крепнущих, обретающих новые мас­штабы теневых структурах. Это те самые организации, партии, лица, вновь созданные структуры, которые до поры до времени остаются в тени, предпочитают держаться за кулисами и воплощать в жизнь свои замыслы, не привлекая особого внимания, ожидая своего часа. О широ­ком распространении такой практики говорит и растущее число все бо­лее внушительных явлений и обусловленных ими понятий: теневая власть, теневая политика, теневое правительство, теневой кабинет, те­невой премьер, теневой министр и т. д. Впору уже и сравнительно-тене­вую кратологию создавать.

Если рассматривать властную структуру, вертикаль власти в пол­ном объеме, в общем разрезе государства, то, конечно, нельзя ограни­чиваться вершиной пирамиды власти, которую обычно показывают эн­циклопедические справочники, посвященные отдельным странам и сов­ременному миру в целом*. Только к Олимпу вся власть в конечном счете не сводится. Поэтому в столь многоэтажной постройке нельзя об­ходить вниманием ни один уровень, ни один этаж и даже, так сказать, ни одно межэтажное перекрытие. Здесь раздолье для сравнений и сопоста­влений.

В завершение экскурса в этот раздел сравнительной кратологии от­метим особое значение ряда ключевых исследовательских моментов.

Прежде всего, это уроки власти как нечто весьма поучительное в деятельности власти, из чего можно и нужно делать беспристрастные, объективные полезные выводы (как позитивного, так и негативного характера) на будущее и для данной, и для других властей.

Далее, это традиции власти. Их составляют подлежащие особому вниманию и сравнению обычаи, установившиеся порядки, унаследован­ные от прошлого, оберегаемые и хранимые данной властью, изучаемые ею и используемые для поддержания преемственности и стабильности власти.

Нередко обоснованно говорят о самых разнообразных традициях: государственных, общественных, монархических, демократических, по­литических, национальных, военных, производственных, правовых, культурных, педагогических, вузовских, школьных, семейных, религи­озных и даже революционных и т. д. Но если в каждом такого рода слу­чае внимательно подумать, то очень часто за этими традициями вполне

* См., напр.: Весь мир (Энциклопедический справочник). Минск: Литерату­ра, 1996.

отчетливо можно увидеть, уловить и воздействие, и влияние, и интере­сы конкретных властей того или иного рода.

Обратим внимание и на обычаи власти как общепринятые поряд­ки, традиционно установившиеся правила общественного поведения властей, реализации проводимого ими курса, общения представителей власти с населением и между собой. Конечно же их надо и изучать, и сравнивать, и отшлифовывать, а кое-что и отбраковывать.

Пожалуй, наиболее интересны в сравнительной кратологии, как, впрочем, и в теоретической и практической кратологии, тайны вла­сти, многочисленные, разнообразные и нередко уникальные, неповто­римые и особенно впечатляющие в их сопоставлении, сравнении. Ими полна история любых государств, и, видимо, особенно выделяется сво­ими тайнами наша отечественная власть разных веков и эпох.

Не случайно именно повествованиями о власти и ее тайнах выделя­ются труды российских историков Н. М. Карамзина (1766—1826), В. О. Ключевского (1841—1911), С. М. Соловьева (1820—1879). Вот почему составители сборника "Тайна власти", представляющего впечатляю­щие отрывки из трудов этих историков и других авторов, обращаются к читателю со следующими словами:

"В чем тайна власти? В чем ее притягательность? Почему ради вла­сти люди жертвуют всем — честью, свободой, добрым именем, детьми, жизнью?

История свидетельствует: каждый, кто рвался к трону, искал своего: один — богатства, другой — почестей, третий — права вершить судьбы людей, четвертый стремился изменить мир... И почти все они вели борь­бу за власть — борьбу не на жизнь, а на смерть"*. В этой борьбе множе­ство тайных, малопонятных, труднообъяснимых страниц. Сказанное от­носится ко всем видам власти, особенно к власти противозаконной. Наконец, интересны и многочисленны загадки власти. Это, во-первых, непонятные, труднообъяснимые, таинственные ощущения, возникающие нередко у граждан (в том числе у ряда ученых и исследователей) от общения со своими властями, органами власти и властвующими лицами.

Во-вторых, это труднопонятные и нелегкие для объяснения ощуще­ния, рождающиеся от общения со своими согражданами, соотечествен­никами у самих представителей властей всех уровней, возникающие из непонятных "тайн" поведения граждан.

В-третьих, это нелегкое объяснение и поиск ответов в самом чело­веке, который, как известно из мифологии, был сутью загадки леген­дарного Сфинкса.

Дело в конце концов даже не в самом правящем режиме, а в чело­веке — в сложности, неисчерпаемости и противоречивости его натуры: в его стремлении, с одной стороны, к удовольствиям власти, к повеле-ванию себе подобными, а с другой стороны — в его нежелании подчи­няться властям, в трудностях его обуздания, "оцивилизовывания" за счет воспитания, образования и культуры.

И несомненно, что наиболее поучительны и загадочны сами власти­тели. Что же представляют собой властвующие персоны?

Фактически, реально власть приводят в движение, придают ей энер­гию, делают ее активной, эффективной, деятельной так называемые

так называемые

* Тайна власти. Харьков: Фортуна-Пресс: РИП "Оригинал", 1997. С. 3. 140

дервые лица — монархи и президенты на самом верху, а порой и фигу­ры рангом, ступенью пониже на других этажах власти (часто это мест­ные властители и феодалы), способные не очень уж уступать первовла-стителям по влиянию на сограждан или подданных. А рядом нередко находится очень влиятельное окружение (сановники, элита, "команда", придворные и т. д.)*. Все эти фигуры и соответствующие им понятия и термины сложились объективно и существуют как факты жизни.

И наука, если она хочет быть честной, объективной, беспристраст­ной, обходить эти лица не должна. Ее долг — выявлять их роли, пони­мать их функции, задачи, предназначение, сравнивать и сопоставлять их, классифицировать, предлагать свои оценки, суждения и рекоменда­ции. Вместе с тем она должна быть готовой к тому, что ее выводами и суждениями могут и не захотеть воспользоваться и, более того, могут поставить ученым и науке в вину их оценки.

Первых лиц, ключевых фигур, властвующих персон действительно много. Другое дело, что всех их назвать, перечислить, классифициро­вать все еще трудно. Но они всегда, во все времена и, пожалуй, особен­но в канун XXI века вызывают общий интерес. Не случайно во введе­нии к книге "Монархи Европы" доктор исторических наук С. П. Пожар­ская пишет: "В последнее время отмечается интерес к судьбам европейских династий, как ныне царствующих, так и покинувших исто­рическую сцену. Это связано, видимо, с желанием по-новому осмыслить прошлое, понять, что двигало историю, какие силы определяли ее раз­витие. ...Династия — это монархи, связанные между собой общим про­исхождением, сменяющие друг друга на троне по праву родства и насле­дования... Сами истоки и эволюцию европейской цивилизации трудно постичь без учета той роли, которую сыграли монархии в ее исто­рии"**.

Для нынешних поколений россиян постижение отечественной и мировой истории с учетом подлинной роли династий, монархов, импе­раторов, царей, генсеков, а теперь и президентов — дело в общем но­вое, а главное, необъятное. Можно лишь упомянуть, что общее число существующих в кратологической лексике названий, относящихся к первым лицам и более или менее используемых и в научных трактатах на русском языке, и в обыденной речи, — свыше 150. И это не считая тех, что уже ушли в прошлое как устаревшие и даже в словарь В. Даля не всегда включались, а также тех, что принято относить к так называ­емой табуированной (непечатной) лексике. Кроме того, здесь по сосед­ству массивы понятий, особенно из восточных языков, которые к од­ним лишь микадо или шах-ин-шах не сводятся. А еще есть и обилие ти­тулов из сферы многочисленных африканских родо-племенных наименований.

* См„ напр.: Монархи Европы: судьбы династий / Ред.-сост. Н. В. Попов. М.: Республика, 1996; Чулков Г. И. Императоры. Психологические портреты. М.: Моск. рабочий, 1991; Ноймайр А. Диктаторы в зеркале медицины. Наполе­он. Гитлер. Сталин. Ростов н/Д: Феникс, 1997; Бурлацкий Ф. М. Вожди и совет­ники. О Хрущеве, Андропове и не только о них... М.: Политиздат, 1990; Чернев А.Д. 229 кремлевских вождей. Политбюро, Оргбюро, Секретариат ЦК Комму­нистической партии в лицах и цифрах: Справочник. М., 1996; Пчелов Е. В., Чу­маков В. Т. Правители России от Юрия Долгорукого до наших дней. М.: Споло­хи, 1997. ** Монархи Европы: судьбы династий. С. 3.

I

Действительно, велик и многообразен мир властителей, находя. щихся на вершине власти со всей непредсказуемостью своих мыслей, решений, действий. Историк Н. Я. Эйдельман отмечал: "История владеет пестрым и жутким набором самовластных деспотов: Хеопс, Навуходоносор, Калигула, Нерон, Цинь Ши-Хуанди, Тимур, По ос­новным "параметрам" они были сходны с тысячами других само­держцев и выделялись из их среды, оставались печальной памятью иногда ввиду особого зверства, но чаще из-за какой-то странной, особенной черты, сохраненной сагами, преданиями. Таков был, на-. пример, египетский тиран Хаким из династии Фатимидов (996— 1021), перевернувший жизнь страны, приказавший женщинам нико­гда не выходить на улицу, днем всем подданным спать, ночью — бодрствовать; и так в течение четверти века, пока имярек не сел на осла, не объявил правоверным, что они не достойны такого правите­ля, и уехал, исчез (после чего попал в святые, от которого ведет свое начало известная мусульманская секта друзов)"*.

Разумеется, во все времена во всех странах трудно было подданно­му или гражданину остаться вне поля зрения властей, действий власти­телей и их окружения. Правда, не до каждого доходила рука правителя, не каждого миловала или щадила, карала или казнила. Но уж если судь­ба простого или не всегда простого человека оказывалась на пути, пе­ред очами повелителя, след оставался на века. Примеров этому множе­ство. Сошлемся лишь на А. С. Пушкина. В стихотворении "Моя родо­словная" (1830) он писал:

Упрямства дух нам всем подгадил: В родню свою неукротим, С Петром мой пращур не поладил И был за то повешен им. Его пример будь нам наукой: Не любит споров властелин**.

Итак, что же являют собой правители, властители, вожди, лидеры в мире человеческой жизни, во властной деятельности? Где здесь об­ласть интересов сравнительной кратологии? Это — анализ нескончае­мого перечня и череды властителей, проникновение в суть их замыслов и дел, их сопоставление, а также оценка и сравнение результатов и по­следствий их правления.

Для нас интересна судьба собственной страны с ее многочисленны­ми властителями, императорами и вождями.

Выделим лишь Дом Романовых. Это — царствовавшая в России в течение 300 лет (1613—1917) династия Романовых, включавшая не только всех царей и императоров, но и широкий круг их родственников. Наиболее обстоятельным и высококвалифицированным современным изданием в этой области можно считать книгу "Дом Романовых" (авто-

* См,: В борьбе за власть: Страницы политической истории России XVIII в. М.: Мысль, 1988. С. 355.

** Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 10 т. М„ 1957. Т. III. С. 209. При жизни Пушкина стихотворение не печаталось. Имеется в виду Федор Пушкин, казнен­ный в 1697 году за участие в заговоре Циклера (см. там же, с. 513—514).

ры-составители П. X. Гребельский и А. Б. Мирвис; оформление А. В. Малафеева; фотограф Н. И. Сюльгин. Спб., 1992).

В книге помещены в хронологическом порядке материалы по ис­тории Дома Романовых, начиная с боярина Андрея Ивановича Кобы­лы (1347) и до наших дней, и родственных им домов, как происходя­щих от общего предка, так и породнившихся с ними посредством бра­ков (Английского, Датского, Шведского и др.). Приведены сведения о жизни и деятельности всех царей и императоров из Дома Романовых (18 человек) и членов их семьи: жен, детей, внуков, правнуков, а так­же сведения по истории родственных им дворянских фамилий с био­графическими данными наиболее выдающихся представителей этих фамилий.

Властителей, правителей всегда во все времена было множество на нашей планете. На страницах истории осталось огромнейшее чис­ло имен и фамилий, хотя попасть в ее анналы и войти в сознание по­томков всегда было трудно, особенно когда книгопечатание еще только на ноги становилось, а компьютерных банков информации да­же и в фантазиях не было. Конечно, сейчас стало получше. Теперь о сколько-нибудь заметной персоне кто-то рано или поздно напишет и расскажет, с теми или иными предшественниками и современниками персону эту сравнит.

На Западе такого рода практика существует давно. Достаточно назвать издания типа "Who's who" — "Кто есть кто". Стараясь не ус­тупать дальнему зарубежью, и у нас в стране недавно заговорили на эту тему*.

Как бы там ни было, вершина пирамиды власти обретает свой не­повторимо индивидуальный облик. Это позволяет составлять вполне сопоставимую предметную картину деятельности власти в лице ее клю­чевых фигур, определяющих направление властного процесса и судьбы власти.

Мы уже упоминали об обилии властных персон с огромным переч­нем их титулов и наименований. Поскольку весь такой перечень сфор­мулировать практически невозможно, а его типология затруднена и по­ныне, ограничимся у истоков современной сравнительной кратологии перечислением лишь некоторых титулов и образных названий влия­тельных фигур. Полная же их систематизация должна стать дальней­шим шагом в развитии кратологии.

Автократ (от греч. autocrates — самовластный) — самовластитель, самодержец, неограниченный единоличный правитель с необъятной верховной властью (буквально, как говорил А. С. Пушкин, "самовла­стительный злодей").

Бей, бек (в тюркских языках — властитель, господин) — титул ро-до-племенной и феодальной знати в странах Ближнего и Среднего Вос­тока.

Венценосец — государь, монарх, носитель венца, драгоценного го­ловного убора, короны как символа власти монарха.

Вождь — от глагола водить (предводительствовать, управлять), от­сюда и вожак, и вожатый, и вождь: 1) общепризнанный идейный, поли-

* Кто есть кто в мировой политике / Ред. кол.: Л. П. Кравченко (отв. ред.) и др. М.: Политиздат, 1990; Кто есть кто в России и ближнем зарубежье: Спра­вочник. М., 1993; Кто есть кто в России: Справочное издание. М.: Олимп: ЗАО

вочник Изд-воЭКСМО-Пресс, 1997

тический руководитель; 2) в старину: военачальник, предводитель. В, И. Даль писал даже о "вожденачальнике" как старшем вожде. Ныне понятие "вождь" иногда употребляется в негативном, осуждающем смысле для характеристики жесткого или обанкротившегося правите­ля. Такая практика ведет начало со времен разоблачения культа лично­сти Сталина.

Генсек, или персек (генеральный, или первый секретарь), или пред­седатель, или сопредседатель партии особенно влиятелен, если сама партия является правящей, а в стране она единственная.

Государь — 1 ) в Древней Руси и царской России наименование кня­зя-правителя, царя; 2) в дореволюционной практике — любой светский владыка, верховный глава страны, владетельная особа: император, царь, король, владетельный герцог или князь. Государями называли всех членов царской семьи.

Градоначальник — в России XIX века: начальник с правами губер­натора, управлявший градоначальством — городом, который был наря­ду с губернией особой административной единицей (по В. Далю, градо-блюститель, градодержатель, градодержец, градоуправитель, градопра­витель, градоначальник, градохранитель, градооберегатель и т. д.); общее название начальника или старшего по званию чиновника в горо­де; комендант крепости; полицеймейстер или городничий в городе. Зва­ние градоначальника присваивалось правителю такого города, который почему-либо не был подчинен губернатору (например, Санкт-Петер­бург).

Диктатор (лат. dictator) — 1) правитель, пользующийся неограни­ченной властью; 2) лицо, ведущее себя по отношению к другим властно, нетерпимо.

Император (от лат. imperator — повелитель, полководец) — титул некоторых монархов, а также лицо, носящее этот титул. Первоначаль­но в Древнем (республиканском) Риме — почетный титул полководцев, со времен Августа (с 27 г. до н. э.) — титул главы государства.

Король — один из титулов монарха, а также лицо, носящее этот титул.

Махараджа (санскр., буквально — великий правитель) — титул кня­зя в Индии, высший правитель, которому, в свою очередь, подчинено несколько других правителей.

Микадо (яп., буквально — величественные врата) — титул импера­тора Японии.

Монарх (греч. monarches, от monos -

- один и archos — правитель) __

_,_-.„ .- M»~4v^J      IIpClorll^JII»^ —

единоличный правитель, лицо, стоящее во главе монархии (король, царь, император). Как правило, монарх получает власть в порядке на­следования.

Правитель (англ. ruler) — лицо, которое правит страной, государ­ством.

Председатель (англ. chairman, president) — выборный руководи­тель организации; глава коллективного органа, учреждения, даже страны.

Президент — выборный глава государства.

Премьер-министр — председатель кабинета (совета) министров, глава правительства.

Соправитель — один из двух, трех и т. д. одновременно властвую­щих правителей, которые, по условиям договора между ними, делят власть между собой. Так, римский император в 284—306 годах Диокле-

тяая назначил себе трех соправителей, разделив империю на 4 части. практика соправительства возникает вынужденно как результат ком­промисса в борьбе за власть, носит, как правило, временный характер и „а деле не оправдывает себя.

Спикер (англ. the Speaker, speaker) — 1) председатель палаты общин в Великобритании; 2) председатель палаты в парламентах ряда госу­дарств (США, Канаде, Индии, Японии и др.); 3) выступающий, диктор, ведущий (программы).

Суверен (фр. souverain, англ. sovereign) — носитель верховной власти.

Султан — титул монарха в некоторых мусульманских странах, а также лицо, носящее этот титул.

Царь (англ. tsar, tzar, king, ruler) — в России в 1547—1721 годах офи­циальный титул главы государства. Введен при Иване IV Грозном. При Петре 1 заменен титулом император, но существовал неофициально до 1917 года.

Цезарь (лат. caesar) — в Древнем Риме титул императора. Здесь стоит вспомнить о том, какое обилие названий рождено правителями, особенно монархического рода: герцогство, графство, империя, княжество, королевство, султанат, халифат, ханство, цар­ство и т. д.

Вместе с тем отметим, что множество первовластителей и первых лиц (лиц собственно церковного сана мы здесь не упоминаем) не нашли отражение в этом списке. Вот лишь некоторые из хорошо известных: адмирал, генерал, генералиссимус, гетман, глава, главнокомандующий, голова, диарх, директор, дуумвир, дож, дофин, дуайен, дуче, кайзер, канцлер, командир, командор, лидер, маршал, начальник, патрон, пол­ководец, порфироносец, префект, проконсул, раджа, ректор, руководи­тель, самодержец, старейшина, староста, столоначальник, тиран, три­бун, триумвир, триумфатор, управляющий, фараон, фельдмаршал, фю­рер, халиф, хан, шах, шеф, да и хозяин в конце концов.

Исторический опыт, практика сравнений показывают, что путь к власти пролегает через:

— нелегкое восхождение к власти — процесс поднятия, передвиже­ния по ступенькам власти или же сам результат прихода в ту или иную структуру власти, в орган власти, на властную должность;

— традиционное пышное воцарение — возведение на царство, об­лечение царским саном;

— восшествие на престол — процедура и факт вступления во власть, обретения высшей (царской, королевской и т. п.) власти;

— вхождение во власть — момент, процедура, процесс вступления во властную должность, начала исполнения властных обязанностей, ос­воения круга полномочий, привыкания к властной роли, структуре, сфере;

— дебют во властных структурах — первое (пробное) выступление на властном поприще, начало пути (иногда и конец); — демократическое избрание.

Затем начинается фаза пребывания у власти — нахождение у руля государства или его органов, позволяющее влиять на ход процессов жизни и контролировать их.

Властитель обретает бразды правления (бразды власти) — власть начальственную, управление (от "бразды" — удила конские, коленча­тый прут, которым посредством узды взнуздывают лошадей). Он при-

нимает на себя бремя власти (от "беремя") — тяжесть, тяжелую ношу, выпадающую на долю властителей. Он достигает вершины карьеры — высшей ступени карьеры определенного ряда лиц. Предельно возмож­ная вершина — глава государства. Наконец, он осваивает вершину вла­сти — верхнюю часть органов власти и управления. В ее фокусе — должность единоличного главы государства.

Рядом, по соседству находятся — в разных странах и в разных усло­виях разные — желанные и влиятельные:

— верхи — высшие руководящие круги общества, государства; — верхний эшелон — образно осмысленная характеристика выс­шего круга руководителей, представителей и носителей власти;

— высший свет — круг лиц, принадлежащих к привилегированным слоям общества.

Существенны и коридоры власти — в переносном смысле слова высшие слои руководства; места и центры, где прорабатываются и предрешаются ключевые вопросы, где можно деликатно, тонко и желательно умно вмешаться, повлиять на выработку решений, дей­ствий, мер.

Как ни хороша власть, какого обилия титулов она ни таит, как ни радуются ей и диктаторы, и демократы, она сама по себе несет и тя­готы, и трудности, и все чаще очень серьезный риск, вплоть до поку­шений на жизнь и убийств*. Эти драматические и трагедийные стра­ницы, сколь они ни ужасны, сравнительная кратология не имеет пра­ва замалчивать. Другое дело, что заниматься здесь сравнениями порой неэтично.

Власть практически всегда манит к себе людей. Но она и требует от них особых качеств, а также очень внимательного отношения к бли­жайшему окружению, к своей охране и все чаще — умения уйти от вла­сти спокойно, при жизни и сохранив лицо. К бывшим властителям добавляют приставку "экс". Экс— первая часть сложных слов, обозначающих звание, долж­ность бывших властителей (например, экс-губернатор, экс-король, экс-министр, экс-правитель, экс-президент, экс-вице-президент, экс-премьер и т. п.).

Важнейшую роль в судьбах правителей, в их деятельности, в жизни их народов и государств играет ближайшее окружение первых лиц. Не­смотря на обилие титулов и званий, главными качествами этого слоя людей являются их функции — оказание помощи, дача советов, обеспе­чение охраны и всевозможных услуг. Из этих рядов нередко вырастают и очередные правители, особенно из демократических замов и вице-правителей.

К властителям всегда ближе всех стояли (хотя и могли оказываться их врагами) соправители, сопредседатели, соучредители, сооснователи. В этом кругу прорастали всходы не только сотрудничества, сообщниче­ства, но и острого соперничества. Затем шли наследники, кандидаты в преемники, заместители и вице-деятели.

Вице — это приставка, заимствованная из латинского языка и при­меняемая в начале слов для обозначения заместителя или помощника крупного должностного лица, представителя власти (например, вице-президент, вице-премьер, вице-министр, вице-король, вице-губернатор,

* См., напр.: Тайны политических убийств / Сост. и авт. вступ. ст. В. Т. Вольский. Ростов н/Д: Феникс, 1997. С. 544.

вице-мэр, вице-консул, вице-адмирал и т. д.). В различных странах не­редко законодательным путем устанавливается круг обязанностей, пол­номочий и прав лиц такого рода и уровня.

Обычно в непосредственной близости к первому лицу существует круг приближенных, доверенных, помогающих ему лиц. Среди них по­мощник, порученец, секретарь, спичрайтер и т. д. К этому же кругу от­носятся штатные и нештатные советники, консультанты, эксперты, на­ставники и т. д.

В окружении властителя существуют наделяемые определенными правами и ответственностью различные советы (государственные, тай­ные и пр.), совещания, комиссии, администрации, секретариаты, пресс-службы и т. д.

Наконец, к стоящим близко к правящему лицу относится и круг лиц, обслуживающих запросы его родных и приближенных — их уют, отдых, развлечения, охрану их собственности, движимого и недвижимо­го имущества.

Мы ведем повествование из области сравнительной кратологии о властвующих лицах в самом общем плане, не затрагивая массы любо­пытных и поучительных деталей и подробностей их государственной и личной жизни, их облика и т. д. И все же обратимся для разнообразия к паре любопытных сюжетов.

Особое место везде всегда занимала тема — женщины и власть, точнее, женщины, власть и любовь*.

Как свидетельствует Ги Бретон, один из биографов Наполеона, император Бонапарт "обожал женщин. Он был помешан на них. Чтобы встретиться с ними, он оставлял свои дела, планы сражений, своих солдат, своих маршалов. Чтобы завлечь их, он тратил милли­арды из казны, чтобы обольстить их, он писал им тысячи любовных писем. Чтобы насладиться их любовью, он посвящал им столько дней и ночей, что было непонятно, как он находил время, чтобы уп­равлять империей и вести войны. Известно, что у него одного было больше любовниц, чем у Людовика XV, Франциска 1 и Генриха IV, вместе взятых. Общество женщин было ему настолько необходимо, что невозможно понять его как личность, если отказаться увидеть его резвящимся в постели"**.

А теперь иной сюжет. Бывший президент Французской Республи­ки Валери Жискар д'Эстен откровенно повествовал о тех сторонах властительства, о которых редко свидетельствуют власть имущие и без которых картина властей была бы неполной. В книге "Власть и жизнь" в главе "Удар, который власть наносит жизни" он писал: "На­ходясь на посту президента Республики, внешне я стал меняться в дурную сторону. Этот процесс, конечно, начался несколько раньше, но он неуклонно продолжался. Я никогда не был доволен своей внеш­ностью: слишком высокий рост, препятствующий естественной по­ходке; слишком широкий таз, начинающийся сразу от пояса, и в юно­шеском возрасте, как об этом свидетельствуют фотографии того вре­мени, я пытался слащавой гримасой смягчить впечатление от этого. Я начал лысеть очень рано. Впервые я это заметил в ванной комнате

* См., напр.: Салливан М. Любовницы американских президентов / Пер. с англ. М„ 1994.

** Бретон Г. Наполеон и Жозефина / Пер. с фр. Л. И. Боровиковой. М.: Стройиздат, 1994. С. 5—б.

в одном небольшом городке, на немецких водах, при свете плафона. Свет падал отвесно, и я увидел в зеркале свою шевелюру, отдельно каждую ее прядь, а также просвечивающую под ними кожу. Я испы­тал нечто вроде ужаса"*. И далее: "Президентство прежде всего ска­залось на моей нервной системе. Я настолько невежествен в том, что касается функционирования моего организма (мои познания — на уровне выпускника средней школы!), что понятия не имею, как хара­ктеризовать уровень напряжения, раздражительности или же слабо­сти нервной системы. Все пережитое мною, все удары, которые при­ходится сносить, не проходят даром; моя нервная система постоянно изнашивается. Любой агрессивный выпад вызывает целый поток об­ратных реакций, которые с каждым разом становятся все более ост­рыми и все меньше поддаются контролю. Последствия этого особен­но ощущаются в отношениях с окружающими, а когда речь идет о тех, кто стоит у власти, — в отношениях с сотрудниками... Я постоян­но контролирую свое настроение, стараясь избежать его перепадов, поддерживать естественную, гармоничную атмосферу в отношениях между людьми. Долгое время такой контроль давался мне легко, не требовал особых усилий. Но, став президентом, я почувствовал, что это доставляет мне все больше хлопот. Раздражительность, о кото­рой до этого времени я не имел представления, постепенно накапли­валась во мне. Сдерживать себя становилось все сложнее, и это было лишь дополнительным источником нервного напряжения. Вот объяс­нение моей привязанности к тишине, простору, надежным друзьям, африканским животным, к этому лишенному раздражительности ми­ру, где можно без опаски дать волю чувству, где человеку ничто не мешает отдаться мирному течению жизни"**.

Таковы некоторые сравнительные подробности жизни и судеб вла­стителей в одной и той же стране, но в разные эпохи и на разных "долж­ностях". У одного — пост неограниченного императора, у другого — де­мократического президента.

В целом сравнительная кратология — наука серьезная. Она побуж­дает из сферы эпизодов и деталей жизни лиц, состоящих при власти, воз­вращаться в сферу самой власти, к сравнению ее элементов, сопоставле­нию властей и их судеб, а также судеб самих лиц, стоящих у власти.

Здесь теперь весьма поучительной становится российская практи­ка, особенно когда с начала 90-х годов социологи, историки, журнали­сты, писатели открыли для себя неисчерпаемую тему — жизнь отечест­венной власти и власть имущих в нашем Отечестве.

Эта тема, фактически являвшаяся запретной во времена правле­ния КПСС, стала одной из наиболее популярных в печати и на теле­видении. Особенно активно ею стали заниматься такие газеты, как "Независимая газета", "Российская газета", "Известия", "Комсо­мольская правда", "Московский комсомолец" и другие, перешедшие к практике периодических социологических опросов на темы власти и определения рейтингов популярности властных лиц. Определение и учет такого рода рейтингов — широко распространенная практика в современном обществе. Это и фиксация реального влияния челове­ка на дела общества, и признание его активного стремления выде-

* Жискар д'Эстен В. Власть и жизнь. Кн. 2. Противостояние / Пер. с фр Л. Д. Каневского. М.: Междунар. отношения, 1993. С. 267. ** Там же. С. 269.

диться среди других, занять заметное, подобающее место в жизни. Это и своего рода пример для других лиц, прежде всего для молоде­ли, пример того, что при хорошем образовании, жизненной хватке, предприимчивости, энергии, хорошем здоровье можно прожить жизнь благополучно, обеспеченно, уверенно. Оговоримся, что та­кое поведение не лишено риска и требует в целом спокойной, безо­пасной жизни. Способствовать ее формированию и поддержанию — важнейшее призвание властей, государства, права. Естественно и закономерно, что сравнительная кратология в своих практиче­ских выводах обращает внимание именно на эту сторону действи­тельности.

Человек — существо, одаренное разумом. Ему доступно искусст­во осмысленно, свободно, справедливо и счастливо устраивать свою жизнь. Этому призваны служить в первую очередь базовые отрасли науки о власти — теоретическая, практическая и сравнительная кра-тологии.

Поскольку сейчас речь идет прежде всего о сравнениях, рассмотрим пример из мира живого, в котором царит (а не регулируется разумом) инстинкт власти.

Приведем любопытные рассуждения такого вдумчивого исследова­теля, как А. М. Зимичев. Он не случайно отмечает, что в отличие от стадных животных, где, например, вожак-баран всегда бежит впереди стада, у более организованных животных существует своеобразная ие­рархия.

Во главе стада гамадрилов стоит вожак, у которого есть несколько приближенных (обычно не больше трех), есть и приближенные прибли­женных и т. д. Если "простая" обезьяна (не входящая в число прибли­женных) подойдет напрямую к вожаку, минуя своего "непосредственно­го начальника", то она тут же получит от вожака пинок (а потом еще и пинок от своего начальника). Иерархическую структуру нельзя нару­шать. Если какой-то гамадрил претендует на более высокое положе­ние, то он должен доказать, что он сильнее, чем его соперник. Каждое место в иерархии — это результат жесткой борьбы.

На роль вожака претендует не один гамадрил, а минимум два. Во­жаком становится только один. Неудачник, который мог бы занять в стаде второе место, не идет в подчинение к своему сопернику. Он пре­кращает всякую борьбу и живет где-то на окраине территории, занима­емой стадом; при этом он слабеет настолько, что самая слабая обезья­на в стаде может его побить, за шесть месяцев лысеет и погибает. (В редких случаях возможен и другой исход: неудачник может сохранить власть над частью стада, увести эту часть с собой и стать вожаком в этом меньшем стаде.)

Не происходит ли то же самое у людей? Оказывается, происходит. Причина этого—ярко выраженное стремление человека быть первым, лидером, возвыситься над окружающими, которое тоже имеет иерархи­ческую природу*. Обратим внимание, что А. М. Зимичев прямо фикси­рует существование иерархии и стремление к лидерству и у человека, и в животном мире.

Конечно, власть — доля и ноша тяжкие, лишь со стороны кажущи­еся сладкими и желанными. Но человеку разумному, человечному об-

* См.: Зимичев А. М. Психология политической борьбы. Спб.: Санта, 1993. С. 12—13.

ществу власть была, есть и будет необходима для нормальной организа­ции совместной жизни людей. С ней надо уметь обращаться. С ней надо уметь ладить. Ее надо знать, понимать, уважать, беречь и совершенст­вовать.

А самой власти и властителям надлежит быть разумными, цивили­зованными, компетентными, демократичными, гуманными, правоспо­собными, ответственными, активными, авторитетными, признаваемы­ми, уважаемыми и желанными. Ведь в конце концов не люди и общест­во должны существовать ради власти, а власть — во имя общества, ему на пользу и процветание. Власть призвана действовать ради людей, ра­ди их уникальной жизни, ради их благополучия, прав и равноправия, свободы и счастливой судьбы.