§ 24. Формирование правовых институтов феодального строя

Социальная сущность феодализма

В эпоху существования варварских го­сударств у большинства европейских народов завершилось формирование

нового социально-правового строя — феодализма. Большая или меньшая степень исторической продвинутое™ феодальных отноше­ний (в зависимости от условий хозяйствования, общих историче­ских традиций, социальной обстановки разных народов) находила свое соответствие в уровне развития новых государственных форм. Развитие новой государственности и укрепление феодального укла-

были более взаимосвязанными процессами, чем это было истори­чески при становлении древневосточного или античного общества. Феодальный уклад был в такой же степени порождением новых соб-i твеннических отношений  в обществе,  как и особых социально-политических связей, установленных государством, — частью в за­крепление правопорядка, частью в собственных политических инте­ресах. Поэтому начало эпохи феодализма стало особо значимым ис­торическим шагом в жизни общества: право-государственный уклад становился действительно неразрывен со всеми иными формами со­циальных связей. Несравнимо большую роль в становлении нового уклада сыграли новые правовые институты. Они появились, с одной стороны, как историческое продолжение институтов и форм права, переданных эпохой Римской империи, с другой — как отражение новых явлений жизни. Становление феодализма — и как социаль­но-правового уклада, и как государственного строя — в Европе не было еще одним вариантом самостоятельного исторического перехо­да от догосударственного быта к государственности: оно проходило на основе исторического наследия Римской империи и выработан­ных ею государственных и правовых институтов, под мощным влия­нием этих институтов и форм, а возможно, было бы недостижимо без этого наследия и этого влияния.

Новые общественные, феодальные связи имели два своего рода уровня.   Это   (1)   связи    между    лицами,    занимающими каждый свое место в  социальной иерархии,  и это  (2)    связи между   лицами   и   вещами,   прежде всего по поводу основ­ного богатства общества на той стадии развития — земли. Феода­лизм — это не только особый аграрный порядок (связанный со спе­цифическими отношениями собственности,  формами организации хозяйства и отчуждения феодальной ренты). И не только особое пе­реплетение государственных и собственнических связей (когда стра­на как бы составлена из своего рода мини-государств, в которых владельцу принадлежит  значительная  часть государственных по смыслу полномочий в отношении подвластных ему людей). Феода­лизм — это еще и особые отношения между людьми, вырастающие до уровня государственных связей. Причем исторически вышло так, что формирование таких особых отношений между людьми пред­шествовало   новым собственническим отношениям. На протя­жении второй половины I тыс. (когда возникли варварские государ­ства в Европе и в их государственных рамках шло становление но­вого строяУ особые феодальные связи между людьми были к тому же важнее   в общественном смысле, чем место человека в аграрном порядке и в иерархии собственнических отношений. И только к XI в.   (времени формирования новых государственных традиций) связи между людьми и связи по поводу собственности соединяются в уклад зрелого феодального строя.

Место людей в аграрных отношениях могло быть задано и друга-

254

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

\ЗДЕЛ III

ми внешними факторами: военной службой государству и ее обеспе­чением (особенно важной в ту эпоху, когда едва ли не все проявле­ния государственной деятельности в стране сводились к организации армии, сбору налогов и поддержке правильной юстиции), причаст­ностью к распределению общегосударственных ресурсов, принад­лежностью, наконец, к особым слоям общества — духовенству, цер­ковнослужителям. В повседневной жизни вся эта множественность неизбежно принимала формы определенных, иногда даже единич­ных по значимости правовых установлений, связывающих ограни­ченное число субъектов — подчас даже только двух конкретных лю­дей. И из этих конкретных правовых форм — через их воспроизве­дение во времени и повторение — постепенно рождался новый соци­ально-правовой строй. Новые правовые формы и институты, рож­давшиеся не только традициями юридической практики Римской империи, но порой и совершенно случайными жизненными обстоя­тельствами, стали теми кристалликами, которые скрепили порядки новой эпохи.

Вотчинный уклад и новые виды зависимости

Основа   аграрного   порядка   будущего феодализма      —      вотчина-поместье (имея в виду не только территориаль­ную единицу, но и всю совокупность производственных и непроиз­водственных отношений, с нею связанных) была сформирована в поздней Римской империи (villa) и передана общественному быту эпохи варварских государств практически в неприкосновенности. Помимо владельца виллы-поместья, его ближайших домочадцев, население ее составляли три различные правовые группы: рабы, вольноотпущенники и колоны. Рабы   продолжали еще долгое вре­мя составлять количественно важную категорию населения поме­стий, причем к числу значимых источников рабства в эпоху варвар­ских государств, помимо классических — войны и торговли, приба­вилось рабство вследствие уголовного осуждения (при реальной не­возможности выплатить огромные штрафы, или композиции,'на ко­торые ориентировалось варварское право). Возросло значение ка­бального рабства, самопродажи (по различным, и далеко не всегда чисто экономическим причинам); к рабскому состоянию, как прави­ло, приводило и поступление в услужение. К V — VI вв. чисто раб­ский труд в поместьях практически исчез в странах Западной Евро­пы (в абсолютно чистом виде его не было и в Римской империи). Рабов отпускали на волю, переводя их на положение работников, получивших от хозяина участок земли под условием выполнения тех или других повинностей и, что не менее важно, личных обязан­ностей.   Вольноотпущенники    (как и в Римской империи) не превращались безусловно в полноправное население. (Хотя были и такие, кто признавался вполне свободным и независимым, но для этого процедура отпуска на волю должна была проходить перед ли­цом короля и в виде так называемого символического выкупа «за

'снарий».) Они должны были сохранять особого рода отношения с ывшим хозяином, сродни бывшему римскому патронату :   вы­полнять бесплатно некоторые работы, предоставлять имуществен­ную и финансовую помощь, в юридических вопросах или в общении с государственной администрацией они не могли действовать без по­кровительственного посредничества бывшего хозяина. Конечно, и со стороны бывшего хозяина предполагались некоторые обязанности, прежде всего в защите и в покровительстве своему бывшему подвла­стному. Еще более прочную основу такие отношения приобретали, когда вольноотпущенник получал землю в поместье бывшего хозяи­на: к зависимости материальной прибавлялась иная, основанная на обычаях и на юридических традициях. Статус вольноотпущенника был наследственным, и это означало, что создавалась особая проме­жуточная категория населения между рабством и свободой, связан­ная особого свойства чисто  личностно-правовыми   отно­шениями, причем со взаимными (хотя и неравнозначными) правами и обязанностями. Поддержание этих взаимных прав и обязанностей было в меньшей степени предметом внимания центральной государ­ственной власти, нежели местной юстиции, в большинстве находив-^шейся под контролем больших или малых владельцев поместий. На «алогичном с вольноотпущенниками положении находились и к о -ионы,   которые составляли значительную массу зависимого сель­ского населения со времени поздней Римской империи. В силу не-сколько большей свободы, которую предоставляли отношения коло-ната, они были распространены повсеместно в бывшей Римской Гал­лии, центральной Европе, на территориях соприкосновения импе­рии с германскими народами. Самый статус колонов изначально оп­ределял их подвластность и правовую подчиненность владельцам ^земель, от которых они держали  свои наделы.

В результате к VII — VIII вв. поместье-вилла уже стабильно распадалось    на    две    условные    части.     Одна    —    хозяйская (Dominicum) — остававшаяся в нераздельном пользовании на осно­ве прямого собственнического права, другая — разделенная на наде­лы (mansi) — переданная под условиями самых разных обязанно­стей или повинностей рабам, вольноотпущенникам и колонам. На­делы почти одновременно с процессом раздвоения поместья превра­щались в наследственные держания. Условия сохранения за собою этих наделов для разных категорий населения несколько различа­лись: колоны у франков чаще платили работою, поскольку выплата оброка принижала статус, вольноотпущенники и рабы в большей степени обязывались к натуральным оброкам, по возможности и к денежным выплатам. Так сформировались новые личностно-право-вые связи, оформленные индивидуальными соглашениями, феодаль­ными обычаями, которые спустя некоторое время получат название серважа (от serve — подневольный), но которые значительно отли­чались от исторического рабства. «В этом состоянии, — обобщил

256

257

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

правовые обычаи французский правовед XIII в. Бомануар, — не вес люди находятся в одинаковом положении: имеются разные условия серважа. Ибо одни из подневольных так подчинены своим господам, что они могут распоряжаться всем их имуществом, имеют над ними право жизни и смерти, могут держать их взаперти как им будет угодно — за вину или без вины, — и ни перед кем не несут за них ответственности, кроме как перед Богом. С другими обращаются мягко, ибо при их жизни господа не могут ничего от них требо­вать... кроме их выплат, рент и повинностей, обычно платимых или за серваж».

Поместье-вилла стало общностью не только земель, но и людей; люди были неотделимы от земли. Власть господина, хозяина поме­стья, была единственно реальной в силу слабости тогдашней госу­дарственности, во-первых, и ее невмешательства в эти личностно-правовые отношения внутри поместья, во-вторых.

Коммендация. Ранние формы пожалований

Другие   правовые   формы  приобретал процесс втягивания в правовую орбиту крепнущей феодальной  вотчины сво­бодного населения и зависевших поначалу только от государства об­щин.

Крупное поместье-вилла еще и потому становилось основной ячейкой аграрного строя и правовых отношений, что самостоятель­ное существование мелкого (крестьянского) хозяйства было практи­чески невозможно тогда и по экономическим условиям, и, что более существенно, по условиям правовым и общесоциальным. Государст­венность была слишком слаба, чтобы защищать статус каждого со­члена общества, тем более признаваемых за не вполне полноправ­ных. Социальная значимость лица была тем определенней и защи-щенней, чем большей собственностью он обладал, чем более людей находилось от него в зависимости.

Под влиянием самых разных жизненных условий мелкие вла­дельцы земель, в том числе еще недавно вполне свободные общин­ники, разорвавшие связь с родом, были вынуждены искать соци­ального покровительства у более значимых — экономически и в правовом отношении — людей. Теми объективно становились или владельцы крупных поместий-вилл, или представители государст­венной власти на местах. Переход под покровительство сопровож­дался оформлением взаимных обязанностей нового господина и но­вого подвластного. Эта правовая форма получила название ком­мендации (coramendatio — вручение себя). Социально слабый субъект как бы «вручал себя» власти и покровительству сильного, что закреплялось грамотами с типовым содержанием такого рода: «...Всем известно, что я не имею чем кормиться и одеваться. Посе­му я просил благочестие ваше... отдаться и комментироваться под ваше покровительство... на условии, чтобы вы помогали мне и снабжали меня пищею и одеждою, сообразно тому, как я буду слу-

1'АЗДЕЛ III

I

жить и угождать вам; и пока я буду жив, должен буду нести вам службу и послушание свободного человека и не буду иметь права выйти из-под вашей власти и покровительства... Если один из нас захочет нарушить данное соглашение, то уплатит другой (столько-го) солидов, и соглашение это навсегда сохранится неизменным» (Турская формула, VIII в.). Коммендация устанавливала вовсе не частноправовой договор, пусть даже и неопределенной длительно­сти и содержания. Покровительство выражалось нередко в том, что господин брал на себя почти   все   права   государствен­ной   власти   по отношению к подвластному, в том числе и за­щиту его от государства («Чтобы отныне вы имели полную свободу делать со мной все, что вы полномочны делать со своими прирож­денными рабами, а именно: продавать, выменивать, подвергать на­казаниям»).   Широкое   распространение   отношения   коммендации получили в VIII — IX вв., видимо, с временным усилением госу­дарственного регулирования на этот счет. В Каролингском королев-1Ьу:тве издан был специальный капитулярий (847 г.), которым пред-^Иписывалось каждому свободному человеку выбрать себе сеньора. В ^Инаиболес   мощных   государствах   Британии   аналогичные   законы ^V(930   г.)   предписывали   каждому   вступить   под   покровительство щ знатного — глафорда.

Ш Коммендационные отношения касались не только личной служ-К бы или других обязанностей. В том случае, когда основным достоя­нием и богатством коммендирующегося была земля, надел, покро­вительство означало включение подвластного в структуру поместья-виллы путем обратной условной передачи ему его надела в п р е -карий (precarium — переданный по просьбе). Отдающийся под покровительство отныне был уже не полноправным владельцем сво­его надела, а временным или пожизненным пользователем. Услови­ями этого пользования становились выполнение личных или нату­ральных повинностей.

Конкретное содержание таких отношений господина (им мог быть и коллективный собственник — монастырь, епископия) и но­вого подвластного зависело от той или иной формы института пре-кария. Прекарий данный (p. data) означал закрепление пе­редачи надела (возможно, и небольшого поместья) тому, у кого ра­нее не было его в реальном владении, либо он его лишился, под ус­ловием несения повинностей наравне с прочими несвободными де­ржателями. Такой прекарий следовало возобновлять каждые 5 лет, либо собственник имел право изгнать прекариста с земли. Пре­карий возвращенный (p. oblata) означал закрепление по­винностей и службы за тем, кто сам (вынужденный жизненными об­стоятельствами) передавал надел более крупному владельцу и по­лучал его обратно под обязанность выкупить в течение нескольких лет (обычно семи); если этого не происходило, то он считался пол­ностью и навечно перешедшим во владение крупного собственника.

258

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

раздел т

259

Наконец, прекарий с вознаграждением означал по­лучение большего по размерам, чем свой прежний, надела (на цер­ковных землях обычно втрое, включая собственный) под обязанно­сти традиционного держателя земель, но с гарантией под потерю собственного поместья или надела.

Прекарные отношения создавали особую личностно-правовую связь с крупным владельцем земли и в значительной степени вы­свобождали из-под власти государства. Так, например, в IX в. в Италии распространение прекария стало средством избежать обяза­тельной в империи Каролингов воинской службы свободных: под­властные были от нее освобождены. В правовом отношении прека­рий был завуалированной формой кредиторства под различные ус­ловия. Но главнейшим итогом его становился прочный патро­нат со всеми вытекающими отсюда следствиями в отношении но­вого подвластного.

К несколько меньшей зависимости, не связанной с полной утра­той личных прав и собственного статуса, вело получение земель в бенефиций (в благодеяние) от крупного владельца, обладав­шего не только особым земельным богатством, но и особым право­вым статусом (от короля или епископа, монастыря и т. п.): «Тот, кто получит бенефиций от человека, которому он коммендирует себя, должен будет оказывать ему все то повиновение, которое подобает от людей их сеньорам». Это, помимо прочего, был еще один исторический путь правового подчинения мелкой собственно­сти более крупной, включения все большего числа ранее индивиду­ально независимых лиц в орбиту связей поместья-виллы либо — на тех же формальных основаниях патроната — королевского до­мена.

Сосредоточение мелких владельцев, собственников и зависимого населения вокруг крупных обладателей было обусловлено еще и те­ми особыми правами, которые получали от центральной власти эти магнаты, — неприкосновенностью, административной независимо­стью, иммунитетом.

Феодальный иммунитет   Вообще само  понятие  иммунитета  и

связанных   с   ним   правовых   реалий

принадлежит еще Римской империи — от лат. immunitas (сво­бода от munitas — повинностей). Такой свободой наделялись, во-первых, императорские поместья, а во-вторых, поместья-вил­лы частных лиц, тем или иным образом снискавших себе осо­бые привилегии по императорскому указу. В эпоху варварских королевств (до становления в них собственных принципов пра­вового регулирования отношения собственности) франки, герман­цы приобретали себе иммунитетный статус тем, что (1) ста­новились владельцами бывших римских поместий, ранее обла­давших иммунитетными привилегиями, (2) получали от короны в собственность или в держание бывшие королевские (импера-

эрские)   поместья,   (3)   получали   заново  специальные  привиле-

ш, иногда связанные не только со свободой от повинностей финансового порядка. Поскольку финансово-податная система была в значительной степени унаследована от империи, то 1режние иммунитетные привилегии просто вписывались в новый

даинистративный  режим.

С самого начала более широким стал иммунитет церковных вла-цений. Церковь признавалась вправе освобождать своих привержен­цев, служащих и подвластных от финансовых и натуральных повин­ностей в пользу государства, осуществлять в отношении них судеб­ную власть и общее управление их делами. Такие права не касались воинской обязанности, обязанности нести сторожевую службу и участвовать в постройке мостов. Все судебные штрафы, полагавшие­ся за те или иные провинности, шли в распоряжение иммуниста — монастырю, вотчиннику и т. п.

Иммунитет мог иметь или всеобщее значение, или касаться только конкретных привилегий или определенных сторон вотчин­ных прав. Так, в Германии вошло в практику пожалование иммуни-сту частичного королевского банна, т. е. доли коро­левских полномочий в отношении конкретного владения или группы владений: охотничьих, рыночных, судебных. Такое право осуществ­лять в свою пользу сборы и права, шедшие ранее в королевскую казну, способствовало обогащению иммуниста и возрастанию его значения в подчиненной округе. С иммунитетными пра­вами приобреталась, по сути, полноценная власть над округой, которая как бы сливалась с персо­нальным владением, вотчиной.

Внешнее содержание иммунитета состояло в том, что, передав исполнение тех или иных функций вотчиннику, верховная власть запрещала своим местным агентам, управителям, вмешиваться в осуществление этих полномочий и, по существу, выводила из-под их контроля часть территории. «Мы постановляем, — гласила одна из типичных иммунитетных грамот меровингской эпохи, — чтобы ни одно государственное должностное лицо не позволяло себе всту­пать в эти земли... Мы воспрещаем вам, наши уполномоченные, вступать в эти владения». Иммунитет оформлялся обычно двумя грамотами, издававшимися «для мира и порядка» (Эдикт Хлотаря, 614 г.). Одна грамота выдавалась иммунисту, причем считалось, что это — привилегия строго личная и ее переход по наследству составляет предмет для последующих правовых решений и специ­ального узаконения (хотя могли быть и изначально «вечные» имму­нитеты). Другая направлялась в адрес местных управителей, с тем чтобы реально сократить их полномочия — в позднейших королев­ствах обычно это было предписание графу, причем с конкретным

перечислением тех прав, которые он более не имеет возможности осуществлять на землях иммуниста: «Ты не должен больше всту-

260

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III

261

пать в пределы данного владения, не будешь разбирать их тяжбы, ни взымать судебные пени, ни собирать налоги, каковы бы они ни были, ни производить реквизиции; ты не будешь там более пользо­ваться правом крова и продовольствия [т. е. постоя в домах], ни прибегать к принудительным мерам по отношению к кому бы то ни было, ни требовать военного сбора...»

Иммунитет был своего рода подразумеваемым договором: коро­левская власть отказывалась от осуществления ею государственных полномочий в пользу иммуниста, а тот как бы брал на с е -б я все государственные дела, повинности и обязанности с этой территории. По-видимому, и выгоды были взаимными, ибо все это находилось строго в рамках наличной служебной и государственной иерархии. Иммунитеты выдавались всегда только по личной прось­бе и только крупным землевладельцам. Корона отказывалась толь­ко от пользования своими правами, но вовсе не прекраща­ла действия самих этих прав на той или другой территории. Выда­ча иммунитета подразумевала, что между короной и владельцем установились особые отношения взаимного признания прав и обя­занностей, верховенства и подчиненности. Эти отношения строго личного свойства получили название сюзеренитета-васса­литета.

Вассалитет            Рождение вассальных отношений так-

же  произошло  в  социально-правовом

строе Франкской империи. Одним из самых древних известных вас-салитетов считается факт отдачи в покровительство королю фран­ков герцога Тассильона III (VIII в.), который передал себя «в руки короля», обещая верность. Оформление вассальных обязанностей и, соответственно, принятие на себя другой стороной прав и обязанно­стей сюзерена осуществлялось актом наложения руки (hommage). Это личное подчинение дополнялось религиозной клят­вой в церкви, в присутствии священнослужителей.

Обычно вассальное подчинение принимали на себя (1) те, кто

жили в семействе короля (в его дворце) и исполняли различные

дворцовые службы или миссии, если были свободными лицами; (2)

те, кто были снабжены поместьями или доменами за счет и внутри

королевского домена; например, графы обязательно становились

вассалами королей, принимая на себя управление и начальствова-'

ние территорией королевства.        *

Первоначально (вторая половина VIII в.) вассалитет означал1 лишь своего рода отрицательную верность сюзерену: не при**1 чинять вреда, уважать жизнь, имущество короля (или другого), не* совершать действий, «колеблющих королевство». В эпоху каролинр-f ской империи утвердился принцип положительной верности/ главное в обязанностях вассала — исполнять королевские указы/ участвовать в армии как подчиненные воины. Ближайшие вассалы' (из состава дворца), кроме того, как правило, обязывались личнд'

служить королю, помогать ему «советом и делом» в управлении. До­пускалось, что в случае нарушения вассальной присяги, преступле­ний и т. п. мог быть суд сюзерена над вассалом (однако запрещалось наказывать вассала палками или иным битьем, что отличало их от несвободных подвластных). Суд должен был проходить и осуществ­ляться при участии других вассалов того же сюзерена. Мог быть и суд вассала против сюзерена (сеньора), если были обоснованные по­дозрения в том, что господин хочет убить, побить дубиною, опозо­рить жену или детей вассала, отнять его имущество. Сюзеренно-вассальные отношения как бы смешивались с прежними родствен­ными и патронатными: выкуп за убитого вассала мог получать и его сюзерен-покровитель.

Примерно с XI в. вассалитет стал означать признание и имму-нитетных полномочий сюзерена, если речь шла не о короле, в от­ношении и вассала, и территории его: «...Не умалять, т. е. не пося­гать на имущества и владения сеньора (тайну его замков), на его персону и его честь,  его прерогативы,  если он исполняет права публичной власти». В развитие прежних традиций прекария-бене-фиция другой стороной вассалитета было пожалование сюзереном во владение фьефа, манора, лена (во Франции, Англии, германо-итальянских землях соответственно). С XII в. на эти земли стал составляться письменный акт —   инвентарь,    который стано­вился правовой формой заключения вассальных отношений. Соеди­нение лично-служебных отношений с признанием взаимных прав по поводу земельной собственности — пожалованной вотчины (од­ному   —   номинальное  господство,  другому   —  реальное,   полез­ное) — с одновременным встраиванием этих отношений в распре­деленную систему государственной власти на основе иммунитетов и означало завершение исторического становления нового поряд­ка — феодализма. В отличие от государственно-распределительной системы древневосточного общества и античного полурабовладель­ческого уклада феодализм включал в государственный быт значи­тельно большее количество людей (в том числе и в правовые отно­шения по поводу собственности). В этом и состоял исторический шаг в развитии общества новой эпохи.