§ 22. Раннефеодальные государства в Западной Европе

В эпоху Средневековья произошло формирование нацио­нальных государств новых наций, исторически существую­щих доныне. В этом смысле тогда были заложены основы политических и правовых традиций большинства современ­ных государств и правовых систем. В эту эпоху произошло становление современной государственной организации: по роли власти в жизни общества и ее публичному содержанию, по взаимоотношению институтов власти, по характеру применения права. Составляющий важнейшее начало государ­ственной организации последующих эпох представи­тельный принцип реализации власти сложился имен­но в государстве Средневековья; именно с ним, а не с антич­ным государством взаимосвязаны напрямую многие важней­шие принципы государственного и правового уклада Нового времени.

Эпоха Средневековья была эпохой значительного, иногда доминирующего участия в государственной организации церк­ви — христианской в Европе, мусульманской или буддистской, синтоистской в странах Азии. Церковь была не только соу­частницей многоразличной — от законодательной до судеб­ной — государственной деятельности. Она привносила в политические идеалы государств и в право религиозные идеа­лы и принципы, которые по-новому включались в общую пра­вовую культуру. Внутрицерковные и межцерковные события оказывали порой решающее влияние на историю государств, на развитие их политического уклада. Глобальный поворот в истории Средиземноморья, приведший к прямому соприкосно­вению Запада и Востока (в лице Оттоманской империи ту­рок), связан с начавшимися по инициативе церкви крестовы­ми походами. Политический и правовой раскол на два полуми­ра в Европе, обособивший государства славян и Россию, свя­зан в корне с расколом христианской церкви на западную, ка­толическую, и восточную. Решающим поворотом в европей­ской, а отчасти и мировой истории стала церковная Рефор­мация. С нее начались искания и идеалы, перенесшие европей­ские государства и право в Америку.

Эпоха Средних веков стала первой в мировой истории эпо­хой действительно общемирового политического и правового процесса. В известном культурному человечеству мире прак­тически не было значимых народов на внегосударственной стадии жизни. Государства пришли в тесное соприкоснове­ние, влияли друг на друга не только в военном, но и в куль­турном, правовом отношении. Появились новые, неведомые предыдущим эпохам межгосударственные установления и поч­ти единая правовая культура.

Предгосударственный строй германских племен

В первой половине I тыс. на террито­рии Западной Европы исторически за­явили о себе германские племена. Они постепенно распространились из своей прародины (между­речья Рейна и Одера) по территории северных провинций Рим­ской империи. Германские племена стали той внешней силой, ко­торая ускорила распад западно-римской государственности. На ос­нове новой политико-правовой общности выросла новая, фео­дальная государственность в Европе.

Германские племена вошли в активное соприкосновение с Рим­ской империей и народами Галлии в I в. Тогда они находились на стадии родового быта и формирования надобщинной администрации. Соприкосновение с более развитой империей, необходимость вести с нею постоянные войны, а затем сотрудничать на военной основе ус­корили становление у германских народов (не составлявших едино­го народа, а распадавшихся на союзы племен) протогосударственной организации. Эта организация сложилась без всякой опоры на горо­да, что стало важнейшей исторической особенностью германского пути к государственности.

Основой социальных отношений у германцев была родовая об­щина с коллективным владением основными средствами аграрного производства. Индивидуальная собственность была неизвестна, хотя использование родовых владений и имуществ было уже посемей­ным. В семейных хозяйствах применялся труд рабов (захваченных в плен иноплеменников или разорившихся соплеменников — не от­давших долг чести). Особую прослойку составляли вольноотпущен­ники, которых ни в коем случае не приравнивали к членам общины. Выделялась родовая знать, общественный вес которой основывался уже не только на военных заслугах, но и на традиционных преиму­ществах в землепользовании, в накоплении богатств.

Своеобразие исторической ситуации сказалось на двойственно­сти протогосударственной структуры у германцев: правление родо­вой знати переплеталось с военно-дружинным правлением, а не­редко даже отступало перед ним. Во главе большинства племен и объединений стояли цари и, рядом с ними, военные вожди: «Царей они выбирают из наиболее знатных, вождей — из наиболее добле­стных». Царская (королевская) власть была властью старейшины племени. Вожди же командовали ополчением племени или объеди­нения и избирались по принципу наилучшей пригодности и лич­ных заслуг на войне. Основное влияние в текущем управлении об­щественными делами оставалось за общинными институтами: «О делах, менее важных, совещаются их старейшины, о более значи­тельных — все; впрочем, старейшины заранее обсуждают и такие

К. Зак. 2930

дела, решение которых принадлежит только народу» . Народное собрание решало вопросы о войне и мире, избрании вождей и ста­рейшин; на нем предъявлялись тяжкие обвинения и выносились смертные приговоры. Судебная власть в значительной степени при­надлежала жрецам, которые от имени богов могли карать смертью, бичеванием, заключением в оковы. Жрецы руководили народными собраниями.

Общественные собрания были у германцев своеобразными: «Лю­бые дела — и частные, и общественные — они рассматривают не иначе как вооруженные». На них могли присутствовать только вои­ны племени (союза племен). Надобщинная власть обладала тем са­мым особым свойством военной демократии. Это явление в целом нехарактерно для формирования протогосударства, но у германцев оформилось благодаря соприкосновению с Римом и осо­бой роли войны на этой исторической стадии.

Строй военной демократии вызвал к жизни еще одно явление:

большое значение дружин, группировавшихся вокруг военных вож­

дей. Эти дружины складывались по принципу личной преданности

и были важнейшим элементом превращения власти родовых вож"

дей в военных королей, закреплявших влияние на дружины разда»-

чами добычи, особыми пиршествами и пожалованиями. Из военно*-

дружинных отношений развился у германцев принцип личной

службы королю — важный для последующей государственно­

сти.         '

Усиление военно-дружинного начала в протогосударстве, обо­собление ранней королевской власти (вплоть до превращения ее в наследственную) произошли к II — III вв., когда под влияг-нием глобальных этнических перемещений в Европе германцы усилили натиск на провинции Римской империи. В IV в. в большинстве германских племен распространилось христианство, хотя и в особой форме арианства. Это способствовало эт­ническому сплочению и перерастанию военного единства племей в политическое.

В IV — V вв. крупные перемещения варварских племен в Европе (стимулированные начавшимся из Азии т. н. Великим переселением народов)** стали внешней причиной разгрома и затем распада Рим­ской империи. На территории бывшей империи образовались новые варварские королевства. Их организация и отношения власти в них строились на переплетении традиций военно-родового строя германцев и институтов римской государственности.

* Тацит. О происхождении германцев. 7-13.

** Согласно общеисторической концепции известного историка и этнолога Л. Н. Гу­милева, Великое переселение народов было вызвано природно-географическими из­менениями в Восточной Азии и всплеском особого состояния «пассионарности» у та­мошних кочевых народов.

22.1. Варварские королевства

Вестготское королевство Собственное государство у одной из

наиболее мощных восточных ветвей

германцев — вестготов — образовалось еще до окончательного кра­ха Западной Римской империи. Вытесненные в конце IV в. из при-дунайских земель гуннами в ходе Великого переселения народов, вестготы внедрились сначала в Восточно-Римскую империю, а в на­чале V в. — в Италию. Отношения с Римской империей у вестготов первоначально основывались на военно-федеративном союзе. Но уже к середине века он стал номинальным. На протяжении V в. вестготы закрепились в Южной Галлии и Северной Испании.

В это время вестготское общество переживало ускоренный про­цесс формирования протогосударства. До середины V в. основную роль в управлении играли народные собрания. Во второй половине

V             в. усилилась королевская власть: короли присвоили право тво­

рить суд, издавать законы. Сложились особые отношения королей с

военной знатью, которая постепенно перехватывала у народных со­

браний права избрания королей. Основой для закрепления власти

знати стали земельные пожалования, производившиеся от имени

короля. При короле Эйрихе у вестготов были изжиты важнейшие

остатки военной демократии, издан свод законов (с использованием

римского опыта), появились особые судьи и администраторы —

комиты.

В начале VI в. вестготы были вытеснены из Южной Галлии франками (северной ветвью германцев) и образовали Толедское ко­ролевство (VI — VIII вв.) в Испании.

Типично для варварского государства, Толедское королевство было внутренне слабо организованным, значение центральной вла­сти было невелико. Территориально королевство подразделялось на общины (civitas), унаследованные от римских провинций, и на тысячи; все они сохраняли значительные права самоуправле­ния. Государственность была представлена королевским дворцом, значение которого возросло к VI в., и собраниями знати, где реша­лись основные государственно-политические дела.

Власть короля была выборной и неустойчивой. Только в конце

VI            в. одному из вестготских правителей удалось придать ей некото­

рую стабильность; на протяжении VI в. королей регулярно смеща­

ли, убивая. Королевский дворец (или двор) воплощал в себе един­

ственное централизованное управительное начало, дворцовые служ­

бы с конца V в. стали приобретать значение общегосударственных.

Низовую администрацию составляли разного рода чиновники, на­

значавшиеся и смещавшиеся королем; за свою службу они получали

денежное жалованье. Особый статус был у  тиуфада   — воена­

чальника вестготской «тысячи», который также судил готов (галло-

римское население подчинялось своей юстиции).

Важнейшую роль в вестготском государстве играли собрания зна-

ти — гардинги. На них избирали королей, принимали законы, ре­шали некоторые судебные дела. Гардинги собирались без определен­ной системы, но их согласие было необходимо для крупных поли­тических решений. В VII в. наряду с ними важными в жизни коро­левства стали церковные Толедские соборы, где решались не только церковные, но и общегосударственные дела. Большая роль собраний военной, церковной и управленческой знати вестготов в государстве подразумевала возрастание ее позиций в социальном строе: уже с VI в. здесь формировалась иерархия земельной собственности, создавшая разные уровни социальной подчиненности и привилегированности.

Некоторые институты римской государственности на захвачен­ных землях вестготы оставили в неприкосновенности: таможенные пошлины, монету, налоговую систему (поземельный налог и торго­вый сбор).

Элементы предгосударственного строя германцев дольше других были сохранены в военной организации. Войско основывалось на территориальных ополчениях, которые собирались специальными управителями; оно имело право на часть военной добычи. Зароды­шем новой постоянной армии были гарнизоны, размещавшиеся в важных крепостях. С конца VII в. в войске появились черты, харак­терные для феодально-служилого строя: знать и крупные землевла­дельцы обязываются участвовать в походах со своими людь­ми .

Эволюция вестготского государства в направлении новой госу­дарственности была прервана вторжением в Испанию арабов и заво­еванием ими в VIII в. Толедского королевства.

Остготское королевство   Другая часть восточногерманской вет-

ви племен — остготы — после недол­гого федеративного союза с Восточно-Римской империей образовала собственное государство в Италии. Территория Остготского коро­левства (493 — 555 гг.) охватила также приальпийскую Галлию (современные Швейцария, Австрия, Венгрия) и побережье Адриати­ческого моря. Остготы отторгли в свою пользу до трети земель прежних римских землевладельцев, ранее захваченных предыдущи­ми завоевателями.

В отличие от других германских народов, остготы практически4!

сохранили в своем королевстве прежний государственный аппарат^

Римской империи; римское и галло-римское население продол^*

жало подчиняться своему праву, своей администрации. Продол-*?

жали существовать Сенат, префект претория, муниципальный?

власти — и все они оставались в руках римлян. Готское насе-||

ление подчинялось сложившемуся на основе германской военноЦ

родовой традиции управлению, которое одновременно было об-ft

щегосударственным.         *

Власть короля у остготов была весьма значительной с самого

•ремени овладения Италией. За ним признавались права законода­тельства, чеканка монеты, назначения должностных лиц, ведение дипломатических сношений, финансовые полномочия. Власть эта считалась стоящей выше закона и вне законов. Особым проявлением королевской власти, которая стала усиленно формировать новые со­циально-правовые связи в государстве, было право покрови­тельства (tuitio). Покровительство могло быть оказано в праве, • подсудности, в обложении налогами или штрафами — отдельным лицам, которые тем самым приобретали особый статус обязанных королю или его вольных слуг. Строгого порядка наследия власти не было; во время войны короли избирались войском, но ча­ще на это влияли советы знати или советы старейшин, которые, впрочем, уже не были постоянными институтами. Остатки военной демократии у остготов были слабее: в конце V в. практически отсут­ствовали подобия народных собраний.

Значительно большую роль (чем это было даже в Римской импе­рии) играл Королевский совет. Это был и военный совет, и высший судебный орган. Его составляли советники короля, его оруженосец, дворцовое окружение — комитат. Комитат ведал назначением служителей церкви, определением налогов.

Дворцовое управление (формирующуюся центральную админи­страцию) составляли королевский магистр канцелярии (по позднеримскому образцу), компетенция которого ограничива­лась только делами дворца, личный секретарь монарха — кве­стор, комиты священных щедрот и патримония (уп­равляющие общегосударственными финансами и королевскими имениями соответственно). В главном государственное управление осуществлялось через территориальных правителей и особых по­сланцев.

На местах, в особых округах, вся полнота власти принадлежала готским комитам, или графам, назначаемым королем. Они имели военную, судебную, административную и финансовые пол­номочия в отношении как готского, так и римского населения, они контролировали деятельность прочих чиновников на своей террито­рии. В их задачи входили также «сохранение спокойствия» на сво­их землях, полицейская деятельность. В пограничных областях роль правителей исполняли герцоги (duces), которым, помимо ад­министративной, военной и судебной власти, принадлежали и не­которые законодательные права на своей территории. Условное единство в работу такой полугосударственной администрации дол­жны были вносить королевские посланцы — сайоны, которым по­ручались самые разные дела, в основном по контролю за другими управителями и чиновниками (без присвоения их функций), устра­нению правонарушений или особо важным происшествиям. Их полномочия также в равной мере касались и римского, и готского населения. Герцоги и графы также командовали готским войском,

которое в Италии было уже постоянным и находилось на государ­ственном обеспечении.

Традиции римской управленческой системы не только повлияли на полномочия многих ветвей власти королевства. Внешне полно­стью римским осталось городское управление, полностью были со­хранены римская налоговая система и организация скупки продо­вольствия. Преемственность в государственной организации была настолько велика, что в королевстве сохранялись, по сути, две государственности — одна для римлян, другая — готская, каждая с собственной армией, судами (гражданскими, в уголовных делах был единый суд графов), практически с собственной верхов­ной властью. Это разграничение опиралось и на социальные запре­ты (так, не разрешались готско-римские браки).

Остготское королевство оказалось недолговечным (в середине VI в. Италия была завоевана Византией). Но сложившийся в нем государственный строй был важным историческим примером значи­тельного влияния традиций Римской империи на становление новой государственности.

Франкское государство Меровингов

В конце V в. в Северной Галлии (со­временная Бельгия и Северная Фран­ция) сложилось раннее государство

франков — наиболее мощного союза северных германских племен. Франки вошли в соприкосновение с Римской империей в III в., рас­селяясь из северных прирейнских областей. Во второй половине IV в. они поселились в Галлии на правах федератов Рима, постепен­но распространяя свои владения и выходя из-под власти Рима. По­сле падения Западной Римской империи франки (называвшие себя также салическими) захватили остатки римских владений в Галлии, разгромив образовавшиеся там самостоятельные полукоро­левства. На завоеванных землях франки селились в основном целы­ми общинами-родами, забирая частью пустующие земли, частью земли бывшей римской казны, частью — местного населения. Одна­ко в главном отношения франков с галло-римским населением были миролюбивыми. Это обеспечило в дальнейшем формирование совер­шенно новой социально-этнической общности кельтско-германского синтеза.

В ходе завоевания Галлии у франков возвысился вождь вдного из племен — Хлодвиг. К 510 г. ему удалось уничтожить других вож­дей и объявить себя как бы представителем римского императора (номинальное сохранение политической связи с империей было од­ним из способов провозглашения своих особых прав). На протяже­нии VI в. сохранялись остатки военной демократии, народ еще уча­ствовал в законодательстве. Однако значение королевской власти постепенно росло. В немалой степени этому способствовало увели­чение доходов королей, которые установили регулярный сбор нало­гов в виде полюдья. В 496 (498 — ?) г. Хлодвиг со своей дружиной и

частью соплеменников приняли христианство, что обеспечило рож­дающейся государственности поддержку галло-римской церкви.

Ранее государство франков было слабоцентрализованным, восп­роизводя в территориальной структуре родо-общинное деление. Страна подразделялась на графства, графства — на округа (паги), прежние римские общины; низшей единицей, но весьма важной, ) была сотня. Округа и сотни сохранили самоуправление: окруж­ные и сотенные народные собрания разрешали судебные дела, веда­ли раскладкой налогов. Граф не был общим правителем, он уп­равлял только владениями короля в графстве (в других областях та­ких правителей звали сацебаронами) ; в силу домениальных прав ему принадлежали судебные полномочия и административные в отношении подвластного населения.

Основу государственного единства первоначально составляла преимущественно военная организация. Ежегодное собрание опол­чения — «мартовские поля» — играли весомую роль в решении го­сударственно-политических вопросов, в частности войны и мира, принятия христианства и др. К исходу VI в. они вышли из обыкно­вения. Но в VII в. восстановлены снова, хотя и обрели другое содер­жание. К VII в. на военную службу стали привлекать не только франков, но и галло-римское население, причем не только свобод­ных, но и зависимых держателей земель — л и т о в . Военная служба стала превращаться в общегосударственную обязанность, и «мартовские поля» стали по большей части смотрами военно-служилого населения.

К VIII в. произошло значительное усиление королевской власти. Она практически утеряла связь с институтом вождя военной демок­ратии, но правильного наследия власти еще не установилось: дина­стия Меровингов, ведущаяся от Хлодвига из рода Me ровен, больше удерживала за собой королевскую власть. Правовые памятники эпохи начали упоминать о законодательных правах ко­ролей, о священном характере королевской власти, исключительно­сти ее прав. Появилась даже идея о государственной измене (а значит, и подразумевалась обязательность подчинения государст­венным институтам королевской власти).

Центром государственного управления в VI в. стал королевский двор. При короле Дагобере (VII в.) утвердились как постоянные должности референдария (он же — хранитель печати коро­ля), королевского графа (высшего судьи), главы финансов, храните­ля сокровищ, аббата дворца. Двор и ближайшее окружение, в основ­ном церковное, образовывали королевский совет, который влиял на заключение договоров, назначения чиновников, земельные пожало­вания. Чиновники для особых дел, финансовые, торговые и тамо­женные агенты назначались от короля и смещались по его усмотре­нию. Несколько особое положение было у герцогов — правите­лей нескольких объединенных округов.

I

До двух раз в год происходили собрания знати (епископов, гра­фов, герцогов и др.), где решались общеполитические дела, главным образом церковные, и о пожалованиях. Наиболее многочисленными и важными были весенние, осенние были узкими по со­ставу и более дворцовыми.

Одним из важнейших полномочий королевской власти была вы­дача пожалований — земельных владений. В первую очередь такие пожалования коснулись королевских дружинников, которые из слу­жилых воинов стали превращаться в вассалов — в VII в. вошел в обиход и сам термин применительно к этому слою королевского окружения. Контроль за земельными владениями и службой усили­вал общегосударственные полномочия королевского дворца.

К концу VI — началу VII в. перемены коснулись положения графской власти. Графы стали основной фигурой местной админист­рации, к ним перешли полномочия прежних комитов империи по командованию гарнизонами, судебной власти, контролю за чинов­никами. Эта традиционность в становлении государственности была тем более реальной, что более половины известных за VI в. франк­ских областных правителей-графов были галло-римлянами по про­исхождению. Такая связь с местными общинами закономерно уси­ливала децентрализаторские тенденции.

Но и по своей природе раннее Франкское государство не было прочным. С рубежа VI —VII вв. началось заметное обособление трех областей королевства: Нейстрии (северо-запад с центром в Па­риже), Австразии (северо-восток), Бургундии. К концу VII в. на юге выделилась Аквитания. Области заметно различались и соста­вом населения, и степенью феодализации, и административно-соци­альным строем.

Текучий развал государства прежде всего вызвал ослабление ко­ролевской власти (тем более что еще в 511 г., деля власть между на-' следниками Хлодвига, церковный собор декларировал своеобразное устройство в виде «долевого королевства»). В конце VII в. реальные полномочия оказались в руках королевских майордомов — прави­телей дворцов в отдельных областях. Майордомы взяли в руки дело земельных пожалований, а с этим и контроль за местной аристокра­тией и вассалами. Последние короли из Меровингов самоустрани­лись от власти (за что получили в истории прозвание «ленивых ко­ролей»).

22.2. Франкская империя Каролингов

Формирование нового государства

С конца VII в. формирование государ­ства у франков началось практически заново,   и   пошло   оно   другим   поли­тическим путем. Хотя сложившийся аппарат королевского двора и королевского управления создавал несомненную историческую осно­ву для этого процесса.

После длительной борьбы между разными ветвями франкской знати реальное управление страной перешло к майордомам Австра­зии. В 687 г. майордом Пипин Геристальский был провозглашен майордомом всего условно объединенного королевства. Власть, по сути, королевского назначенца приобрела самостоятельный харак­тер по отношению к королевской. Должность майордома королевст­ва стала наследственной, и это не оспаривалось ни королями, ни знатью. С рубежа VII — VIII вв. наследование отдельных управлен­ческих должностей стало вообще государственной традицией.

К началу VIII в. в землях Франкского королевства отчетливо проявился процесс формирования новых социальных сил. С одной стороны, это — крупные землевладельцы галло-римского происхож­дения и, меньше, германского (владения которых в большинстве бы­ли сформированы за счет королевских пожалований и охранялись иммунитетами). С другой стороны — немалочисленная категория зависимых крестьян, вольноотпущенников, вступивших в кабалу или под покровительство крупных землевладельцев и приобретших статус наподобие римских колонов. Крупнейшие земельные владе­ния сконцентрировались у католической церкви, которая стала иг­рать почти государственно-политическую роль в королевстве. Объ­ективной задачей нового государства было увязать новую социаль­ную структуру с политическими институтами — без такой связи любая государственность не вышла бы за пределы королевских дворцов.

Решение такой исторической задачи было осуществлено в ходе реформы Карла Мартелла (первая половина VIII в.), преемника Пипина. Сущность ее заключалась в том, что земельные пожалова­ния королей (по сути, майордомов) военно-служилым слоям стано­вились не полной и независимой, а условной собственностью. Пер­вые такие пожалования — бенефиции известны вообще с 730-х гг. в церковных владениях. Это соответствующим образом перестраивало и военную организацию, в чем также настояла особая нужда, по­скольку Франкская монархия вела активные войны с арабами в Ис­пании, с непокорными германскими племенами и полугосударства­ми на Востоке и с собственными мятежными магнатами. От имени короля значительный по размерам (но недостаточный для того, что­бы стать самовластным) участок земли жаловался в «благодеяние» (beneficium). Жаловался он в пожизненное пользование на условиях выполнения бенефициарием определенных служб — ранее всего во­енной, но и некоторых административных функций на местах. В случае смерти бенефициария владение могло быть закреплено за его наследником на тех же условиях; при неисполнении служилых обя­занностей земля могла быть отнята королем, передана другому ли­цу. Земли для многочисленных пожалований были конфискованы у мятежных магнатов, а позднее была проведена частичная секу­ляризация церковных земель.

Ближайшие последствия реформы были значительными. Благо­даря ей удалось создать многочисленное конное войско, которое тог­да вышло на передний план в ведении войны — рыцарство. Но что более важно, между монархией и основной массой привиле­гированного и свободного населения установилась реальная служи­ло-политическая связь, основанная на иерархии земельной собст­венности, — феодальная в узком смысле.

При сыне и преемнике Карла Пипине Коротком совершился

другой существенный для государства политический переворот.

Опираясь на поддержку церкви (отношения с которой удалось уре­

гулировать, после того как майордомы признали за ней номиналь­

ные собственнические права на ранее секуляризированные земли),

Пипин Короткий низложил последнего из Меровингов и провозгла­

сил себя официальным королем франков. Идейно-правовую основу

для такого переворота заложил официальный ответ римского папы:

«Заслуживает звать королем того, кто обладает властью, нежели тог

го, кто ее не имеет, с тем чтобы порядок не был расшатан». «Ассам­

блея всех франков», а по сути, собрание знати (возрожденная маж­

ордомами с 730 г. взамен «мартовских полей»), подтвердила избра­

ние. С тем чтобы придать новой монархии особый священный хг1-

рактер, Пипин короновался через особую процедуру миропома*-

з а н и я (в 672 г. символическое помазание на власть особо освя­

щенным маслом — миром позаимствовали у древних евреев вес­

тготы, а от них — франки). Новый статус королевской власти, ней'

вая военная организация и социально-поземельная система, особые

отношения правового и идейно-политического плана с церковью

стали основами новой франкской монархии Каролингов (751 — 987

гг.), получившей название по самому знаменитому ее представите­

лю Карлу Великому.          '

В правление Карла Великого (768 — 814 гг.) территория коро^ левства значительно увеличилась за счет успешных завоеваний. Владения Каролингов охватили большую часть Европы: от Цент­ральной Испании до Балтийского моря и от Северной Франции до Центральной Италии и Адриатического побережья; столицей был избран г. Ахен (современная Германия). Такое разрастание государ­ства, без всякой опоры на этническое и социальное единство, безус­ловно повело к ослаблению единой государственной структуры. Опорой новой монархии становились только расширявшиеся вас-сально-служилые отношения и выросший из королевского двора но­вый государственный аппарат. В 800 г., вследствие особого поли­тического давления Римской церкви (пытавшейся сделать из коро­левства орудие своих притязаний на гегемонию в Европе) государст­во было провозглашено империей. С этим значительно долж­ны были сократиться статус и независимость отдельных земель в го­сударстве.

Государственная организация     Общеполитический   процесс   укрепле-

империи               ния новой монархии закономерно отра-

зился  на  формировании  качественно

|новой государственной организации. Путями этого формирования [стали, во-первых, многократное усиление политического и админи­стративного влияния королевского двора, во-вторых, постепенное [огосударствление местного самоуправления, которое было одним из (важных образующих элементов для варварского раннего государст-|ва. Велико было также воздействие церкви и церковных установле-|ний, а также римской традиции политических институтов.

Королевская (императорская) власть приобрела особый харак-|тер и полномочия. Власть и личность императора получили священ-]ное признание со стороны церкви, тем самым как бы и особое боже­ственное содержание. Императорские отличия власти означали, что I франкские короли как бы уравнивают себя с византийскими (вос-Iточно-римскими) императорами, перенимают сходные полномочия |и, соответственно, роль в отношении церкви. Это подчеркивал осо-|бый титул «Божьего помазанника, правителя империи римлян, ко-|роля франков и лангобардов». Титул императора сделал неоспори-Iмыми законодательные права короля. Священный ха­рактер власти расширил представление о королевском управлении, Iодним из важнейших дел власти стала забота о состоянии церкви, а (вместе с этим и административная подчиненность церкви монархам. |Как монарх «Божией милостью», император приобрел особые п pa­le a по поддержанию общественного мира в госу-Iдарстве. Это сделало его неоспоримым главой юстиции, а (помимо этого, дало ему практически неограниченную власть нака-I зания. Наконец, на основе уже не только домениально-бенефициар-ных прав, но и как глава всего государства король считался главой войска, располагал правом строить крепости в любых землях госу-(дарства.

Центральный государственный аппарат по-прежнему был сосре-I доточен в королевском дворе. Он разросся, и в нем началась изве­стная управленческая специализация. Должность майор дома была упразднена еще Пипином в VIII в. Государственные дела в ос­новном распределялись между 8 дворцовыми чинами: с е н е ш а л руководил делами дворца, пфальцграф (или королевский граф) осуществлял королевское правосудие, маршал и кон­нетабль заведовали военным делом и принимали по поручению, короля командование войском, камерарий ведал королевским имуществом и казной, канцлер вел дипломатические и общего­сударственные дела, подготовку законодательства. Большое значе­ние в управлении имел архикапеллан, духовник короля и | аббат двора, — Карл Великий нередко прислушивался к его реко­мендациям. Кроме этого, было несколько специализированных чи­нов чисто дворцового управления: стольник, чашник, управляющие. Особую государственную роль играл в монархии Каролингов канц-

лер — к нему постепенно переходили основные нити государствен­ного управления, кроме военных дел. Он возглавлял канцелярию из профессиональных работников, чаще духовных лиц; они готовили государственные документы, дипломатические акты (сохранились сведения об употреблявшихся при франкском дворе особых «тирен-ских нотах» — древних приемах стенографии).

При Каролингах собрания знати стали отождествляться с вообще «генеральной ассамблеей франков». Проводились они традиционно весной (но уже в мае) и осенью. Созывал собрания король в своем дворце (при Карле Великом такие собрания проводились 35 раз). Обычно на согласие собраний король выносил свои законы-капиту­лярии, а также крупные акты о земельных пожалованиях. Обсужде­ние длилось по 2 — 3 дня. Заседали раздельно духовные и светские чины, но наиболее важные вопросы решали вместе.

Основной фигурой государственного управления на местах оста­вался граф, однако его статус и полномочия существенно изме­нились. Граф не был больше условным главой местных общин, а чи­сто королевским назначенцем. Старые графские округа были унич­тожены, и на их месте образовано 600-700 новых. Полномочия гра­фов стали шире и приобрели в основном общеправительственный характер. Типичная формула их назначения гласила: «Поручаем в твое ведение и управление... дабы ты давал справедливое правосу­дие, защищал вдов и сирот, наказывал воров и разбойников, чтобы народ под твоим управлением благоденствовал и наслаждался ми­ром, и все что положено, чтобы вносил ежегодно в нашу казну». Граф имел право налагать штрафы (до 15 солидов), осуществлял полицейскую власть, ведал местами заключения.

Графства делились на сотни с судебными и финансовыми полномочиями; сотню возглавлял викарий или центенарий (сотник).

Новым административным институтом Каролингов стали коро­левские посланцы (missi). Это были королевские назначенцы с вы­сшими контрольными полномочиями. Главной их задачей был конт­роль за графским управлением и выполнение некоторых особых, ча­ще финансовых и военных поручений короля: «Наши миссы постав­лены для того, чтобы доводить до сведения всего народа обо всем, что мы постановили нашими капитуляриями, и для того, чтобы пе-щись об исполнении наших постановлений всеми во всей полноте».

Посланцы были как ординарные (регулярно назначавшиеся на год), так и чрезвычайные (для выполнения поручения). В графства ежегодно направлялось по одному духовному и одному светскому посланцу. Помимо этого, особое управление с аналогичными пред­ставителями существовало в собственно королевском домене.

Финансовая организация империи к этому времени уже отошла от римских традиций и основывалась на своих источниках. Доходы казны складывались из военной добычи, налогов на покоренные на­роды и земли (сами франки обладали иммунитетом), поступлений

от чеканки монеты, отправления правосудия (1/3 штрафов шла ко­ролю), прямых и косвенных налогов разного рода. Основная тя­жесть налогообложения падала на церковные земли, аббатства и мо­настыри.

Военная организация основывалась на теоретически всеобщей во­инской обязанности свободного населения (землевладельцев). Однако реально службу обязаны были нести лица, обладавшие необходимым минимумом дохода (вооружение и другое обеспечение проводилось за личный счет). Способствовала подмене всеобщей обязанности своего рода рекрутчиной сотенная организация: сотни выставляли нужное количество воинов. С развитием вассальных отношений в круг воен­ной обязанности втягивалась клиентела вассалов. Для содержания ар­мии определялся особый налог на монастыри. Всего империя могла располагать армией численностью до 35 тыс. конных и до 100 тыс. пе­ших воинов, но реально собрать такую массу было невозможно; в по­ход обычно шли из близлежащих к месту военных действий или более доступных королевской власти графств. С VIII в. появилась тяжелая и легкая кавалерия, которая стала основной силой войска. Управление осуществлялось королевским двором и графами. В середине IX в. для упрочения постоянных связей отрядов были созданы региональные командования.

Империя только в общеполитическом смысле представляла един­ство. Реально она распадалась на различные области, каждая из ко­торых сохраняла в большей или меньшей степени свои администра­тивные и политические традиции. С 802 г. историческая часть империи была разделена на особые зоны, родственные цер­ковным большим округам; во главе каждой такой зоны ставилась группа особых государственных посланцев (из высших духовных и светских чинов), осуществлявших надзор за графами и другими властями. Присоединенные области (Аквитания, Про­ванс) подразделялись на прежние королевства, главы которых со­храняли звание принцев и, частично, прежние полномочия. Нако­нец, окраины (главным образом восточные) управлялись очень по-разному; наиболее типичным было управление посредством на­значенных префектов.

Большую роль в государственных делах и текущей администра­ции играли церковные власти — епископы, которые пользовались не только церковными землями и людьми, но и располагали общей юрисдикцией, были частью и военной организации.

Законодательство империи       Усиление государственных институтов

и   влияния   власти  на   общественную

жизнь сопровождалось возрастанием роли законодательства. Только за годы правления Карла Великого было издано около 200 капиту­ляриев — актов короля, направленных в адрес населения, должно­стных лиц, церкви (от capitul — глава, т. к. капитулярии разделя­лись на разделы-главы). Основными предметами капитуляриев были

I.

238

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ III.

239

судебные и административные дела, социальные и даже семейные отношения, религиозные и церковные учреждения, управление хо­зяйством и организация школ. Значительное число капитуляриев полностью и еще больше частично были посвящены вопросам мо­рально-нравственного порядка, поддержанию в империи особых от­ношений, «королевского мира» и всеобщей взаимной заботы; эти мотивы были особенно важны в связи с провозглашением государст­вом своих задач по созданию христианской монархии мира.

Важной задачей государственного и церковного управления власть провозглашала соблюдение .права и законности. В особенности значительны эти мотивы были в Аахенских капитуляри­ях 802 и812 — 813 гг. Правосудие должно ориентироваться только на существующие законы или верховную власть короля: «Никто да не дерзает по умыслу или лукавству нарушать записанную правду и са­мому себе чинить правосудие, притеснять вдов...» Местные власти, графы обязывались знать законы королевства. Особую роль в церков­ном управлении должна была играть правильность принимаемых ре­шений. Для этого всем церковным служителям предписано было иметь заместителей и сотников «законы разумеющих и преданных правосудию», с тем чтобы делами их возрастали выигрыши и автори­тет святой церкви.

Одним из важных направлений законодательства стало регу­лирование домениального королевского хозяй­ства. Специально этим вопросам был посвящен «Капитулярий о поместьях» (capitulario de villis) начала IX в. Многочисленные на­ставления и правила для управляющего преследовали цели обеспе­чить королевский интерес и доходы с поместий («Чтобы поместья наши, коим мы определили обслуживать наши собственные нужды, всецело служили нам, а не другим людям») и сохранение установ­ленных отношений в королевских землях. Управляющим запреща­лось объявлять собственными вассалами подчиненных людей, им предписывалось строго по наставлению исполнять предписанную службу. Капитулярий определял нормы и порядок натуральных сбо­ров и повинностей с вотчин, использование труда рабов и зависимо­го населения.

Важное место занимали меры, направленные на сокраще­ние произвола местных властей, на ограничение са­мовольных действий графов и епископов. Специальный капитуля- i рий был посвящен урегулированию порядка несения воинской служ- > i бы и злоупотреблений в ее отправлении, предотвращению «непослу- \ шаний графу и государевым посланцам». Вместе с тем в большом f числе законов местным властям предоставлялись все новые и новые t полномочия в судебных делах, вводились наказания за новые, ранее jf не известные традиционному праву преступления. Нередко это было' у связано с желанием подавить местный сепаратизм новозавоеванных i областей и не вполне подчинявшихся королевской власти террито-^Й

П

рий империи. Особой жесткостью отмечены Саксонские капитуля­рии 782 г., которыми вводились запреты на народные собрания у саксов, преследования за попытки возродить язычество в своей зем­ле или как-то выступить против административных и финансовых полномочий церкви; преступников предписывалось предавать смерт­ной казни в произвольной форме. Повторный Саксонский капитуля­рий 797 г. несколько смягчал санкции, однако общая линия была заявлена недвусмысленно.

Связанные реалиями времени, капитулярии закрепляли и особые отношения королевской власти со знатью, в частности привилегии знати быть подсудными только королю. Централизаторские устрем­ления законодательства в особенности ослабли с расширением импе­рии и к концу царствования Карла Великого.

Распад Франкской империи      Несмотря   на    усиление   королевской

власти   Каролингов   и  рост   значения

централизованного управления, государственно-политическое един­ство империи было условным. Со смертью Карла Великого и перехо­дом власти к его наследникам, оно стало почти иллюзорным. Импе­рия позволила окрепнуть крупным феодальным магнатам, которые не нуждались более в единой государственности, тем более возло­жившей на себя мессианскую задачу. Только церковь активно вы­ступала за сохранение единства империи, при том что позиции зна­чительной части епископов в отдельности были иными.

В противоречии с интересами государственности как целого на­ходились и домениальные традиции Каролингов. Еще Карл Великий был готов ликвидировать единство империи, в 806 г. издав особый капитулярий о разделении власти между своими наследниками. Разделение это касалось не только территорий, но и политических полномочий. Под давлением церкви преемник Карла Людовик был вынужден изменить порядок престолонаследия и сохранять поли­тическое единство. Согласно капитулярию 817 г., историческая часть империи вместе с императорским достоинством должны были наследоваться по принципу майората — одним из сыновей, ос­тальные получали обычные королевские титулы и права над осталь­ными частями бывшей империи. Доминирование империи над ос­тальными королевствами предусматривалось более политико-идей­ным, чем реально правительственным. Правда, вскоре капитулярий был отменен. И после нескольких лет политических споров сыновья Карла заключили Верденский договор 843 г. Согласно нему, Фран­кское королевство политически разделялось на три примерно рав­ные части (раздел государства был непростым, собравшиеся в 842 г. 120 советников для подготовки трактата не имели, как отметил со­временник, «ясного представления о размерах империи в целом»). Каждый из братьев получил часть исторической территории Франк­ского государства, и далее раздел шел в основном по сложившимся королевствам: Карлу достались земли Франции, Людовику — Гер-

240

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

мании и Австрии, Лотарю — Германии, Италии и Прованс. Лотарь, как старший сын, сохранил за собою титул императора — уже чисто номинальный. С разделом Франкской империи было положено исто­рическое начало последующему становлению новых европейских го­сударств на национальной основе.

Однако даже образовавшиеся королевства были чрезмерно велики для государственных связей того времени, когда все они основывались по преимуществу на личных связях и отношениях вассалитета. Уже в середине IX в. Карлу Лысому пришлось заключать дополнительные соглашения о власти вначале со своими братьями, затем с крупными феодалами. С конца века восстановился избирательный характер ко­ролевской власти, возродилась номинально «генеральная ассамблея», которая на деле была только собраниями феодальной знати.

Королевские престолы стали орудиями в клановой борьбе между

отдельными группировками феодалов. Начиная с 920 г. стали воз­

никать самостоятельные автономные графства, герцогства, которые

на основе традиционной самостоятельности администрации объявля­

ли и политическую независимость. Особую роль среди новых

графств и феодальных кланов к середине X в. приобрел клан Робер­

та Парижского, бокового родственника Каролингов. После несколь­

ких десятилетий междуусобиц, смут в империи, активного вмеша­

тельства германских королей в общеимперские дела стабильность

была достигнута только при совместном соглашении феодальной

знати о будущем политическом устройстве. Коронация последних из

Каролингов свершалась с оговоркой, что править они будут сообраз­

но советам князей и главного из них герцога франков. Со смертью в

987 г. Людовика V династия Каролингов пресеклась. Феодальная ас*-

самблея выбрала новым королем западных французских земель -*•

основного наследника империи — представителя рода Робертинов

Гуго Капета.        '• *

Раннефеодальная государственность

Варварские королевства, которые сло­жились в Европе во второй половине I тыс. главным образом благодаря политическому становлению германских народов, были различными по территориям и существовали весьма разное время — от полусто­летия до нескольких веков. К их числу относятся также Вандаль­ское королевство в Северной Африке (429 — 534 гг.), Бургундское королевство в центральной Галлии (457 — 534 гг.), Лангобардское королевство в Северной Италии (568 — 770-е гг.) и другие, менее значительные. В историческом родстве с такими государствами было и Англосаксонское государство (см. § 25). Несмотря на все внешние различия, это была государственность одного исторического типа и одной формы — все они были раннефеодальными монархиями, родственными по государственной организации, системе властных отношений в обществе и принципам осуществления государственной деятельности.

I раздет in              241

Становление   раннефеодальных   монархий,   варварских   коро­левств, исторически происходило под огромным влиянием традиций государственности Римской империи. Не только потому, что почти все эти государства германских народов (как первоначально господ­ствующего слоя) существовали на бывшей территории империи. Но­вая государственность формировалась как синтез учреждений, инс­титутов и идей, унаследованных от Рима, и тех, что выросли на собственной основе политической эволюции и собственных традици­ях военно-родового быта. В истории одних королевств влияние рим­ских традиций и институтов было небольшим вначале (Франкское королевство), у других (остготов или лангобардов) могло быть пре­обладающим. Однако это не значило, что в итоге такого историче­ского синтеза возродился прежний античный тип государственной организации. Раннефеодальные монархии были новыми государст­вами в самом широком смысле этого слова, отличавшимися целым рядом качественно новых черт политической организации. Главней­шие учреждения и принципы деятельности раннефеодальной госу­дарственности в равной мере отличны и от римского строя, и от про-тогосударственных институтов германских народов.

Основой политических отношений в новых государствах стали особые, обусловленные новыми формами поземельных отношений, феодальные   связи,   выросшие из военной службы и личных отношений прежних дружинников  к  своему вождю-королю. Эти связи образовали особую иерархию сюзеренитета-вассалитета, вы­ражавшуюся как в обладании земельными богатствами страны, так и'в принципах военной службы и правовых основах государственно­сти. Одной из двух главнейших осей новой государственности была поэтому военная организация. Второй такой исторической осью бы­ла церковная организация, которая в большинстве раннефеодаль­ных монархий была не только важнейшим накопителем обществен­ных богатств и финансовым аккумулятором, но и реальной админи­стративной институцией, особенно важной тем,  что по природе своей подчинялась единой власти римских духовных правителей. Церковь же привносила в новую государственность столь необходи­мую для формирования и существования ее новую государственную идею. Социально-правовой быт всех раннефеодальных государств основывался на принципах патроната,   одновременно рожден­ного и германскими, и римскими правовыми традициями, но в но­вых условиях ставшего основой создания особого вотчинного мира. Раннефеодальная монархия характеризовалась в целом наличием слабого государственного аппарата, в основном он сводился к доме-ниальному королевскому управлению. Это подразумевало непосред­ственное участие феодальной и служилой знати (равно германского и римского происхождения) в управлении, вплоть до того, что за­креплялись привилегии знати на наследственное традиционное за-J-, нятие государственных должностей. В местных делах и на местном

242

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

раздел т

243

уровне государственного управления знать господствовала безуслов­но. Причем это не была слабость централизованности власти — это была сама суть новых государственно-политических связей. Нако­нец, сама монархия — единоличная власть и связанные с нею инс­титуты — не носила общеполитического характера, а была патримо­ниальной, неразрывной с полномочиями и правами короля в отно­шении своих собственных вотчин, где он выступал как наиболее мо­гущественный и полновластный хозяин-патрон, по-своему и только в собственных видах устраивавший государство. В отличие от ан­тичного полиса раннефеодальная государственность с самого начала была начисто лишена каких-либо демократических традиций и ори­ентиров; сословный строй был оборотной стороной раннефеодальной монархии, и укреплялись они параллельно.

Несмотря на то что для германских народов (и некоторых других в Европе) раннефеодальная монархия была также первой историче­ской формой государственности, выросшей для этих народов на мес­те протогосударственных структур (как и античный полис для Рима и Греции), раннефеодальная монархия составляла новую и более высокую историческую форму по своему влиянию на общество и по охвату общественных связей государственным регулированием.