§ 2. Тактика действий следователя с использованием фактора внезапности

Рассмотрению тактики использования фактора внезапности должно предшествовать выяснение правомерности такого ис­пользования, поскольку некоторые авторы (М. С. Страгович, И. Ф. Пантелеев, С. Г. Любичев, А. Н. Васильев) не только со­мневаются, но и прямо отрицают законность подобной такти­ки. Их аргументы лежат преимущественно в нравственной сфе­ре; с нравственных позиций толкуются и воздействия на пси­хические процессы внезапных действий следователя. Но такой критерий допустимости, например, тактического приема — это вопрос факта, если прием не противоречит общепризнанным принципам законности, закону. Действительно, проговорка, допущенная допрашиваемым под влиянием внезапного вопро­са, может не иметь доказательственного значения, из чего от­нюдь не следует вывод о противоправности или безнравствен­ности примененного приема. Это лишь свидетельство либо не­правильного выбора следователем в данной ситуации самого приема, либо неумения тактически грамотно реализовать полу­ченный с его помощью результат.

С позиции нравственности допустимость использования фактора внезапности в расследовании — вопрос факта. Что же касается законности его использования, то достаточно заме­тить, что по действующему процессуальному законодательству оно не подпадает ни под один из установленных запретов («насилие, угрозы и иные незаконные методы»).

Следовательно, законными и вполне этичными являются такие приемы, как использование внезапности, неподготовлен­ности заинтересованных лиц ко лжи. Внезапность постановки вопроса — это не хитрость, не уловка, а проявление избранной позиции, системы правомерных действий для достижения цели, продуманная логика поведения в конкретной ситуации обще­ния.

Внезапность действий следователя представляет собой одно из действенных средств преодоления противодействия рассле­дованию. Как показали исследования, противодействие оказы­валось по 88% изученных уголовных дел; об оказании противо­действия расследованию заявили 90,7% осужденных. Уже одно

186          Криминалистическая тактика

это свидетельствует о необходимости разработки и активного применения тактических приемов преодоления такого противо­действия. Практика следствия показывает, что важней­шими   условиями   нейтрализации   проти­водействия  расследованию  являются:

а)             быстрота расследования и внезапность производства

следственных действий;

б)            осведомленность следователя о действиях и намере­

ниях обвиняемого как при совершении преступления,

так и во время его расследования;

в)             следственная тайна.

К этому можно добавить, что внезапность — действенное средство реализации такого требования закона (ст. 127 УПК), как своевременное проведение следственных действий, а свое­временность — залог быстроты расследования (ст.2 УПК).

Целью внезапности действий следователя является дости­жение эффекта их неожиданности для противодействующей следствию стороны. Неожиданными  могут  быть:

время действия;

место действия;

содержание действия;

участники следственного действия.

Иногда эти компоненты могут сочетаться, как это бывает, например, при неожиданном для подозреваемого — по времени и месту — задержании с поличным.

■ Неожиданность времени действия. Тактической целью сле­дователя в этом случае служит достижение неожиданности дей­ствия путем выбора такого момента, когда противодействую­щая сторона либо вообще не ожидает каких-либо действий сле­дователя, либо полагает, что они будут осуществлены позднее.

В рассматриваемой ситуации действия следователя нередко носят упреждающий характер. Наиболее благоприятная ситуа­ция для этого обычно складывается на первоначальном этапе расследования, когда внезапность связана с быстротой и неот­ложностью следственных действий, а также одновременным их осуществлением (обыск, допрос и т.п.) в отношении несколь­ких лиц. По данным анализа уголовных дел, результативность некоторых следственных действий впервые после возбуждения уголовного дела в 3—4 раза выше, чем на последующем этапе расследования.

Фактор внезапности в процессе расследования         187

Следует отметить, что неожиданным по времени может быть не только следственное действие, под которым обычно по­нимают процессуальные акты, которые служат средством соби­рания, исследования и проверки доказательств. Таким процес­суальным актом может быть любое процессуальное действие, реализующее принятое процессуальное решение: возбуждение уголовного дела, привлечение в качестве обвиняемого, избра­ние меры пресечения и др.

По факту недостачи материальных ценностей на значительную сумму, выявленную внезапной ревизией, для дачи объяснений к следователю был вызван бухгалтер Б., убежденный в том, что в процессе ревизии ему удалось убедительно обосновать свою не­причастность к недостаче. По прошлому опыту Б. полагал, что проверка материалов ревизии будет продолжаться достаточно долго, а привлечение к уголовной ответственности ему во всяком случае не грозит.

Следователь, извинившись перед Б., на несколько минут вы­шел из кабинета, оставив на своем столе постановление о возбуж­дении уголовного дела по факту недостачи, в тексте которого Б. увидел и свою фамилию. Это явилось для него настолько неожи­данным — как сам факт возбуждения уголовного дела, так и воз­можность его с ним связи, — что он в волнении не обратил вни­мания на то, что следователь допрашивает его в качестве свидете­ля, и на первый же вопрос следователя дал уличающие себя пока­зания.

Аналогичное воздействие оказало на Б. постановление о при­влечении его в качестве обвиняемого по делу о дорожно-транспортном происшествии, когда пешеход Б. своими действия­ми создал аварийную ситуацию, приведшую к наезду на пешехода. Таких последствий своего поведения Б. никак не ожидал, и если раньше ложными показаниями пытался избежать ответственности, то тут полностью и правдиво описал случившееся.

Столь же сильное воздействие может оказать неожиданное избрание такой меры пресечения, как заключение под стражу, когда подследственный рассчитывает самое большее на под­писку о невыезде, и даже неожиданное изменение меры пресе­чения на более легкую.

Обвиняемый В., упорно бравший на себя вину своего соучаст-!   ника, был вызван к следователю, который объявил ему об измене-

188

Криминалистическая тактика

нии меры пресечения с заключения под стражу на подписку о не­выезде. Следователь разъяснил при этом В., что это решение он принял потому, что сумел установить второстепенность участия В. в совершении преступления и подлинную роль в этом его соучаст­ника, которого В. напрасно выгораживал. Это так подействовало на обвиняемого, что он выразил желание дать правдивые показа­ния о действиях соучастника.

Неожиданность действий следователя по времени их осуще­ствления типична для ряда тактических и оперативно-тактических комбинаций, особенно в тех случаях, когда реали­зуются оперативные материалы. Это, как правило, характерно для задержания с поличным, в том числе и при задержании взяткополучателей.

По делу Р., в отношении которого имелась оперативная ин­формация о получении взяток за выдачу свидетельств о повыше­нии квалификации сотрудникам смежных производств, сначала тайно от Р. были допрошены все лица, от которых Р. требовал деньги. Параллельно с этими допросами две группы сотрудников с санкционированными прокурором постановлениями на обыски рабочего места и жилища Р. выехали к местам их производства. Оперативную группу, прибывшую на рабочее место Р., он принял за очередную группу желающих получить свидетельства и тут же сообщил о своих условиях. Предъявление ему постановления о производстве обыска произвело в этой обстановке на Р. ошелом­ляющее впечатление. Он был совершенно подавлен.

В ходе обысков на рабочем месте и дома у Р. были собраны многочисленные доказательства его преступной деятельности. Тут же по окончании обысков Р. был подробно допрошен и во всем признался. Более того, обнаруженные при обысках документы по­зволили изобличить Р. не только во взяточничестве, но и в круп­ном хищении денежных средств по подложным ведомостям.

В ряде случаев неожиданное задержание с поличным пред­ставляет собой заключительный этап оперативно-тактической комбинации. Такая ситуация складывается при получении ор­ганами внутренних дел сообщения о вымогательстве или гото­вящейся передаче взятки.

Действие может быть неожиданным даже в тех случаях, когда субъект, против которого оно направлено, в принципе ожидает чего-либо подобного, но не знает, когда это произой-

Фактор внезапности в процессе расследования         189

дет. В подобной ситуации успех обеспечивается такими дейст­виями следователя, которые создают у субъекта представление о неизбежной отсрочке или вообще об отказе следователя от проведения данного действия. При таких условиях фактор вне­запности дает должный эффект.

При расследовании крупного хищения чая из транспортируе­мого контейнера у одного из подозреваемых был произведен обыск, окончившийся безрезультатно. Его соучастники, которые в тот момент еще не были известны следователю, решили перенести в обысканное уже место свои доли украденного, рассчитывая, что «в одну и ту же воронку снаряды дважды не падают». Однако все украденное они там разместить не смогли и вынуждены были часть похищенного возвратить к себе домой. Между тем в процес­се расследования были выявлены все связи задержанного подозре­ваемого, и следователь, обеспечив внезапность своих действий с помощью оперативных работников, произвел одновременные не­ожиданные обыски у всех причастных к краже лиц, в том числе и повторный обыск дома арестованного подозреваемого. Обыски увенчались успехом, а последовавшее за ними задержание осталь­ных соучастников позволило в короткий срок завершить расследо­вание: неожиданность и результативность обысков сыграли в этом решающую роль.

■ Неожиданность места действия. В приведенном примере таким неожиданным было место производства повторного обы­ска, да и сам обыск. Наиболее сильное воздействие на пре­ступника оказывает неожиданность места действий органа рас­следования при задержании с поличным. Внезапность самого задержания, причем в таком месте, которое представлялось преступнику безопасным в силу тех или иных специально осу­ществленных им мер, способно парализовать его сопротивле­ние и не дать возможности выстроить систему оправдательных аргументов. Подобная ситуация часто возникает при задержа­нии вымогателей (рэкетиров), взяточников. Психологический шок вызывает у них не только сам факт задержания, но и то, что их расчет на безопасность места, несмотря на принятые меры, не оправдался. Задача следователя заключается в том, чтобы умело использовать это состояние растерянности задер­жанного, тактически правильно построить немедленный после задержания допрос задержанного, находящегося в неведении

190

Криминалистическая тактика

относительно имеющейся у следователя информации о его пре­ступных действиях.

Как следует из сказанного, неожиданность места производ­ства следственного действия часто сочетается с неожиданно­стью времени его производства. Такое сочетание типично, ко­гда, например, во время допроса задержанного в кабинете сле­дователя проводится обыск жилища задержанного, о чем он ставится в известность.

■ Неожиданность самого действия. Варианты   реа­лизации  данного фактора:

неожиданное проведение следственного действия вообще

или какого-либо его конкретного вида;

неожиданное применение тактического приема — как

такового или как элемента тактической комбинации;

неожиданное  предъявление  объектов,  приобретающих

доказательственное значение.

Как уже отмечалось, выбор момента объявления о реализа­ции того или иного процессуального решения (акта возбужде­ния уголовного дела, привлечения в качестве обвиняемого и т.п.) несомненно носит тактический характер. В определен­ной ситуации не менее важен выбор момента проведения не­ожиданного для подследственного конкретного следственного действия.

По одному из эпизодов группового дела по фактам мошенни­чества путем производства самочинных обысков один из тех, у кого был произведен такой обыск, упорно отрицал сам его факт, поскольку в противном случае вынужден был бы назвать источник получения значительной суммы денег, изъятой у него мошенника­ми. Между тем преступники по этому эпизоду дали полные и правдивые показания. Возникла сложная ситуация: для подтвер­ждения и уточнения показаний преступников нужны были пока­зания потерпевшего, он же вообще отрицал событие преступле­ния.

Естественно, что при подобных обстоятельствах потерпевший не допускал и мысли, что ему могут предъявить для опознания кого-либо из участников преступления. Но следователь, рассчиты­вая на психологическое воздействие этого следственного действия, в процессе которого он допускал и возможность «встречного» опо­знания преступником потерпевшего, решил его провести.

фактор внезапности в процессе расследования         191

При очередном вызове потерпевшего на допрос следователь неожиданно для него объявил о проведении предъявления для опознания. В соседней комнате все уже подготовлено для прове­дения этого следственного действия. Несмотря на настойчивые возражения потерпевшего, убеждавшего следователя в вымышлен-ности расследуемого эпизода, ему было предложено принять уча­стие в предъявлении для опознания. Как и следовало ожидать, тот заявил, что он никого не опознает, хотя от внимания присутст­вующих не ускользнуло, что опознающий избегает встречаться взглядом с находящимся среди предъявляемых одним из преступ­ников. Последний, услышав отрицательный ответ опознающего, неожиданно для него воскликнул, смеясь: «Хватит дурочку-то ва­лять, не узнаешь, как же! Глянь-ка еще раз на того, кого водой поил, когда тебя шмонали!» Окончательно растерявшийся потер­певший через силу выдавил: «Это ложь, я вас не знаю», — чем вы­звал новый взрыв хохота уже многих присутствующих.

Немедленно после опознания следователь — опять-таки не­ожиданно для потерпевшего — провел очную ставку его с участ­ником преступления. Тот в своих показаниях привел настолько убедительные доказательства присутствия потерпевшего при само­чинном обыске, что последнему ничего не оставалось, как при­знать факт случившегося. Впоследствии это стало одним из осно­ваний доказательства причастности его самого к совершению пре­ступления — хищения денежных средств в крупных размерах.

Неожиданным для лица, противостоящего следователю, может быть проведение любого следственного действия. Таким могут оказаться упоминавшиеся задержание и обыск, допрос, следственный эксперимент и др.

При задержании сбытчиков фальшивых денег с поличным иногда они заявляют, что деньги изготовили сами и соучастников не имеют. Средством изобличения их во лжи служит обычно след­ственный эксперимент, проводимый с целью установления нали­чия у задержанных необходимых для изготовления фальшивых де­нег знаний и умений. Неожиданно для задержанного ему предла­гают изготовить с помощью предоставляемых инструментов и ма­териалов фрагмент фальшивого денежного знака, что чаще всего и выявляет его полную неспособность это сделать.

Значительное психологическое воздействие может оказать неожиданный допрос. Имеется в виду воздействие самого фак­та допроса, которого допрашиваемый вообще не ожидал, счи-

192

Криминалистическая тактика

тая, что ему удастся не оказаться в сфере внимания органа рас­следования. Это в первую очередь относится к участникам пре­ступления, но может касаться и свидетелей, и даже потерпев­ших, по каким-то причинам не желающих огласки их причаст­ности в этом качестве к преступлению. С последним обстоя­тельством следователю иногда приходится сталкиваться по де­лам об изнасиловании несовершеннолетних или совершенных группой, которые закон относит к делам не частно-публичного, а публичного обвинения. В таких случаях нередко стремятся избежать огласки как сама потерпевшая, так и ее родственни­ки, боясь «народной молвы» и что следственные процедуры еще больше травмируют потерпевшего ребенка. При неожи­данном для них допросе таких лиц необходимо иметь в виду все, что говорилось о травмирующем воздействии подобной тактики допроса на психику допрашиваемых и возможных не­гативных последствиях внезапного вызова на допрос.

Внезапность применения тактического приема, неожидан­ного для лица, противостоящего расследованию, обусловлена созданием необходимых условий, способствующих его эффек­тивности. Наиболее популярной в следственной практике раз­новидностью такого внезапно используемого приема является внезапно задаваемый в процессе допроса вопрос, неожиданный в данной ситуации для допрашиваемого. Условия эффективно­сти такого приема заключаются в создании такой атмосферы допроса, в которой внезапно заданный вопрос действительно окажется неожиданным для допрашиваемого. Это достигается в свою очередь применением других тактических приемов, кото­рые в сочетании с внезапным вопросом образуют тактическую комбинацию.

В криминалистике разработан ряд тактических приемов, использование которых способно содействовать эффективности внезапного вопроса. Одним из них служит прием, условно на­зываемый допущением легенды. Суть этого приема заключается в том, что допрашиваемому предоставляется возможность бес­препятственно излагать ложные объяснения по предмету до­проса, создавая впечатление, что они убеждают следователя. Это впечатление после такого свободного рассказа затем усу­губляется задаваемыми следователем вопросами, характер кото­рых должен укрепить допрашиваемого во мнении, что его по-

фактор внезапности в процессе расследования         193

казания произвели требуемое впечатление. Удовлетворенный достигнутым эффектом допрашиваемый эмоционально рас­слабляется, снимается напряженность, и в этот момент ему за­дается внезапно такой вопрос, который свидетельствует, что он обманулся в своих ожиданиях, что следователь вовсе не введен в заблуждение его ложными показаниями. Естественно, что неожиданность этого вопроса, опрокидывающего все построе­ния и надежды допрашиваемого, может решающим образом изменить его позицию побудить к даче правдивых показаний.

При допросе подозреваемого А в совершении убийства, следо­ватель предложил ему подробно рассказать, где он был и что делал в день убийства. Примерно в течение получаса тот излагал свои действия в этот день, рассказывал, с кем и где встречался, особен­но детально останавливаясь на своих поступках в тот промежуток времени, когда могло быть совершено убийство. Он явно стремил­ся подчеркнуть свое алиби, хотя об убийстве не упоминал.

Следователь внимательно и с явными признаками сочувствия слушал А. По окончании его рассказа он задал несколько вопро­сов, создавших у А. впечатление, что его рассказу поверили. Он явно расслабился и даже попытался ответить на один из таких во­просов в шутливой форме. И вот в этот момент следователь вне­запно задал вопрос: «А теперь объясните, почему потребовалось наносить удары ножом уже мертвому человеку и куда вы дели по­том нож?». Вопрос произвел на А. ошеломляющее действие, он побледнел, хотел что-то сказать и вдруг неожиданно разрыдался, долго не мог прийти в себя, потом жадно пил воду и наконец ска­зал: «Я все расскажу, только он сам виноват».

Другим тактическим приемом, преследующим те же цели отвлечения внимания допрашиваемого, служит так называемый косвенный допрос. Сущность его заключается в том, что следова­тель задает ряд вопросов, «неопасных» с позиции допрашивае­мого. Когда внимание допрашиваемого от главного в предмете допроса отвлечено, следует внезапно задаваемый неожиданный вопрос, относящийся именно к главному моменту допроса.

Этот прием — косвенного допроса — сочетают иногда с другим, который именуют форсированием темпа допроса. Вопро­сы задаются во все ускоряющемся темпе, по-прежнему «неопасные», не требующие от допрашиваемого обдумывания. Выбрав нужный момент, следователь задает внезапно неожи­данный для допрашиваемого вопрос.

194

Криминалистическая тактика

Вместо внезапной постановки неожиданного вопроса может быть использован — так же неожиданно — другой тактический прием, заключающийся в том, что после выслушивания лож­ных показаний допрашиваемого следователь описывает реаль­ную картину события, демонстрируя тем самым свою полную осведомленность о происшедшем и тщетность попыток допра­шиваемого ввести его в заблуждение. Этот прием особенно эффективен, если предшествующим ходом допроса у допраши­ваемого формируется убеждение в неосведомленности следователя.

Рассказ следователя может представлять собой описание со­бытия без приведения подтверждающих это описание фактиче­ских данных, а может и содержать указание на эти факты.

Обвиняемому в нескольких убийствах и изнасилованиях В. следователь подробно описал действия обвиняемого при соверше­нии преступлений, причем сделал это внезапно, перебив излагав­шего свою легенду допрашиваемого, а в ходе своего рассказа со­общил В., что при обыске его квартиры были обнаружены вещи и ценности потерпевших, опознанные их родственниками. И хотя других доказательств, подтверждающих рассказ следователя, не имелось на момент допроса, следователю удалось создать у допра­шиваемого впечатление, что все рассказанное следователем под­тверждено уже собранными доказательствами его вины. Допраши­ваемый был явно удручен, но замкнулся и перестал отвечать на вопросы. Тогда следователь прервал допрос и внезапно для В. предъявил его для опознания оставшимся в живых потерпевшим. Он был уверенно опознан всеми ими. Это произвело на В. силь­нейшее впечатление, он попросил прекратить проведение других следственных действий и признался не только в совершении рас­следуемых преступлений, но и рассказал о других, которые следст­вию были неизвестны.

Не меньшее, а иногда и более сильное воздействие на доп­рашиваемого может оказать внезапное предъявление веществен­ных доказательств или иных объектов, имеющих доказательст­венное значение. Неожиданность их предъявления для допра­шиваемого может быть следствием его убеждения, что эти объ­екты уже не существуют, были уничтожены им или кем-то по его просьбе, что их вообще никогда не было в природе или что с их помощью ничего нельзя доказать.

Фактор внезапности в процессе расследования         195

> Группой лиц было совершено несколько тяжких преступ­лений. Одну из угнанных преступниками машин обнаружили на следующий день. По показаниям владельца, из машины пропали различные предметы, в том числе нож кустарного изготовления типа «мачете».

Оперативным путем вышли на некоего М., ранее подозревав­шегося в совершении аналогичных преступлений, однако к уго­ловной ответственности не привлекавшегося. Его задержали. При обыске в доме М. нашли похищенный из машины нож-мачете. Вот как описал последующие события следователь:

«Предстоял допрос М. Многолетний опыт свидетельствует о том, что нередко у допрашиваемых подозреваемых бывает обост­рено чувство зависимости от следователя. Поэтому, чтобы устано­вить с допрашиваемым контакт, необходимо снять состояние ско­ванности, напряженности, предубежденности. О цели предстоя­щего допроса М. не знал и мог о ней только догадываться в общих чертах, так как о результатах обыска ему не было известно.

Перед допросом собрали информацию о личности М., о его положительных качествах. С упором на эти качества и был прове­ден первый допрос М. Его расспросили об учебе в техникуме, о бабушке, которую М. очень любил, о жене, занятиях спортом. Он вел себя спокойно, на вопросы отвечал охотно. В это время на стол неожиданно положили нож, изъятый при обыске. Состоя­ние М. резко изменилось, появилось смущение... В эмоциональ­ном состоянии М. наступил перелом, который привел к призна­нию им своей вины. Он попросил лист бумаги и собственноручно написали о совершенных им преступлениях. Назвал он и сообщ­ников».

> В другом случае подозреваемому, который рассчитывал, что следы совершенного убийства надежно скрыты и труп никогда не будет обнаружен, при допросе неожиданно предъявили фотогра­фии места Обнаружения трупа и самого трупа. Этого оказалось достаточно, чтобы побудить допрашиваемого дать правдивые пока­зания.

По соотношению деятельности первой и второй сигнальных систем И. П. Павлов различал три типа людей. Тех, у кого более активизируется первая сигнальная система, он отно­сил к «художественному типу», тех же, у которых преобладает деятельность второй сигнальной системы, — к «мыслительному

196

Криминалистическая тактика

типу», а всех остальных — к «среднему типу», когда ни одна из этих систем не обнаруживает заметного преобладания.

> У людей художественного типа богатое воображение пре­обладает над абстрактным мышлением. Они обладают повы­шенной эмоциональностью, яркостью восприятий, наглядно-образной памятью. Реальные доказательства, чувственно вос­принимаемые «художником», могут быть использованы как действенные средства, позволяющие изменить поведение и деятельность такого типа в нужном направлении.

По делу об убийстве у знакомого одного из обвиняемых — Д. был обнаружен саквояж с вещами одной из жертв. В саквояже среди прочих вещей была колода гадальных карт. Поскольку Д. был уверен, что эти вещи надежно спрятаны и следователем обна­ружены быть не могут, его допрос построили следующим образом.

Из колоды гадальных карт отобрали ту, на которой был изо­бражен крест с надписью: «Видеть во сне крест — значит скоро умереть». Карту положили на стол с таким расчетом, чтобы Д., войдя в кабинет следователя, обязательно ее увидел. И действи­тельно, как только в кабинет ввели Д., его взгляд приковало к кар­те и он словно оцепенел, даже не смог назвать следователю свою фамилию и все смотрел на карту. Когда его спросили, откуда эта карта, он, не отвечая на вопрос, попросил бумагу, чтобы самому описать, как было совершено преступление.

> Люди мыслительного типа более подвержены влиянию абстрактных понятий, теоретических положений, логических рассуждений и выводов. Именно в отношении них эффективно может быть использована «демонстрация возможностей рассле­дования» (заключение эксперта, мнение специалиста, рассуж­дение следователя о механизме преступных действий). На них может произвести нужное воздействие внезапное сообщение значимой информации, наличия которой у следователя они никак не ожидали. Особенно сильное впечатление на таких лиц производит детальное описание следователем механизма собы­тия, если оно опирается на достоверно установленные факты и создает у подследственного представление о всесторонней ос­ведомленности следователя.

Среди приемов, основывающихся на использовании факто­ра внезапности, следует упомянуть и такой, который заключа­ется в сообщении подследственному в тактически правильно

Фактор внезапности в процессе расследования         197

выбранный момент о существовании лица или объекта, о кото­рых, по его представлению, следователь не мог знать или кото­рые должны были находиться вне пределов досягаемости сле­дователя. Это может быть сообщение о задержании соучастни­ка, о существовании которого, по мнению подследственного, следователь не должен был даже подозревать, или об остав­шемся в живых потерпевшем, или о наличии очевидцев, кото­рые могут опознать обвиняемого, и т.п.

Особенно эффективным может быть неожиданное участие живого потерпевшего, или задержанного соучастника, или неиз­вестного подозреваемому очевидца в следственном действии, проводимом в присутствии или с участием подозреваемого. Та­ким следственным действием может быть очная ставка, предъ­явление для опознания, проверка и уточнение показаний на месте, следственный эксперимент и др.

Выбор тактически верного момента для использования фак­тора внезапности, обеспечивающего неожиданность воздейст­вия на лицо, противодействующее следствию, может быть ре­зультатом превосходства следователя над преступником в ранге рефлексии. Именно такая ситуация иногда возникает при ро­зыске скрывшегося обвиняемого или подозреваемого, при ор­ганизации засад и задержаний. Следователь моделирует ход мыслей обвиняемого и его решение, ставя себя на его место и представляя, как бы он вероятнее всего поступил в этом случае.