2.6.1. Немного о предпосылках

Конституция СССР 1977 г., конституции союзных и автономных республик сыграли свою роль - во многом положительную и конструктивную - в социально-экономическом и политическом движении страны. Однако не следует предаваться иллюзиям: даже отражая благие намерения, наши конституции отнюдь не становились главным определяющим фактором развития общества и государства. К тому же объективные неувязки в создании концепций переплетались с субъективными моментами в методах руководства.

В итоге страна вместо всеобщего благоденствия - на основе новых конституций - пришла к кризису. Данная книга - не место, где удастся подробно рассмотреть все его проявления. Но хотелось бы обратить внимание читателя на ряд моментов.

В частности, вряд ли была удачной концепция развитого социалистического общества. Характеристика социализма как "зрелого" не нашла понимания ни у населения, ни в гуманитарных науках, поскольку не отражала ни новых качественных характеристик строя, ни принципиальных отличий от предшествующих этапов, ведь формы собственности, методы хозяйствования и политического руководства оставались прежними. Безусловно, изменилась политическая обстановка, режим стал гораздо мягче, но все же основывался на однолинейном директивном правлении.

Государственная плановая экономика, помогая развивать тяжелую промышленность и крепить военную мощь страны, не обеспечивала удовлетворения житейских запросов населения ни по объему, ни по качеству товаров. А поскольку поездки в другие страны стали уже довольно массовыми, граждане СССР могли видеть успехи рыночной экономики, особенно ее ориентацию на спрос населения.

Приобретал остроту вопрос о развитии демократии, обеспечении политических прав граждан, в том числе в плане критических оценок существующей в стране системы. Попытки властей искоренять инакомыслие посредством высылки из страны диссидентов, их уголовного или административного наказания за так называемую антисоветскую деятельность, а то и помещения в психиатрические лечебницы не нашли понимания у населения (впрочем, преимущественно молчавшего, как это уж повелось в нашей стране), а за рубежом вызвали резкое осуждение.

Казалось бы, действительно имевшее место единство в развитии национально-государственного строительства стало явственнее обнаруживать свою оборотную сторону - централизацию решения любых, иногда даже мелких вопросов на союзном уровне, ограничение свободы и самостоятельности союзных республик, автономных и административно-территориальных единиц.

К сожалению, на то же время приходятся крупные просчеты и непопулярные действия СССР внешнеполитического свойства. Мировое сообщество не могло забыть ввода войск в Чехословакию в 1968 г. Казалось бы, сделав выводы, подписав Заключительный акт Совещания в Хельсинки в 1975 г., СССР отказался от силовых методов сохранения социалистического лагеря и укрепления своего авторитета и господствующего положения. Но в 1980 г. вводятся советские войска в Афганистан, что обернулось для страны и строя крупной трагедией.

Немаловажным фактором, без учета которого трудно понять ряд последующих событий, явился и кризис самой Коммунистической партии. Члены Политбюро ЦК КПСС, многие другие ответственные функционеры достигли преклонного возраста и то ли не хотели, то ли уже не могли принимать радикальные решения, изменить стиль руководства. К тому же внутри КПСС сформировалась партийная элита, которая оторвалась от рядовых членов, малоэффективно руководила делами, но зато не забывала о собственном материальном благополучии.

Именно на фоне всего сказанного к руководству партией и страной пришли относительно молодые и энергичные руководители во главе с М.С.Горбачевым. Они хотели изменить страну, отказаться от командно-административной системы, как была ими охарактеризована предшествующая организация руководства государством и обществом, повернуть страну к демократии, провести крупные политические, социальные и экономические реформы. Начался тот этап развития страны, который получил во всем мире название "перестройка", причем в русском звучании слова, без перевода на другие языки.

Характерно, что реформаторы не отказались от социалистической идеи и на первых шагах перестройки речь шла о строительстве в СССР настоящего, демократического социализма, так сказать, "социализма с человеческим лицом". Однако, во-первых, сами руководители не имели четкой концепции, каким должен быть истинный социализм, и скорее лучше представляли лишь негативные моменты прошлых этапов, от которых надо избавляться; во-вторых, довольно скоро руководство стало терять нити управления процессами, и в этой ситуации у существовавших и быстро возникавших новых сил - и политических, и региональных - начали возникать диссонирующие с официальными оценки предшествовавших этапов, иные идеи и предложения о путях развития страны. Причем смелость оценок приходила по мере развертывания перестройки: начиная с совершенствования социализма, многие затем пришли к его отрицанию и предпочтению других социально-политических формаций.

Эту эволюцию взглядов можно выразить в следующих позициях:

- сначала говорилось, что мы строили не тот социализм, что настоящий социализм Сталин подменил удобной для себя моделью; потом - вначале робко, но постепенно и более смело стали высказываться утверждения, что у нас вообще никакого социализма и в помине не было, а 70 лет развития стали трагической исторической ошибкой;

- появились высказывания - сначала в прессе, а затем и официозные - что все это время наши общество и государство являлись тоталитарными, а истинной демократии мы никогда и не знали;

- в части статуса личности от критики отдельных моментов довольно быстро пришли к утверждению, что в стране до сих пор не было свободы личности, настоящих политических свобод и прежде всего свободы печати и слова; отсюда начался, образно говоря, полный "разгул свободы" СМИ, а сами они стали претендовать на то, чтобы считаться "четвертой властью" в обществе и государстве;

- сначала появились осторожные высказывания о том, что нет необходимости партийного проникновения в любой производственный коллектив, общественное объединение; но постепенно стал явственнее звучать рефрен о том, что Коммунистическая партия узурпировала всю власть, превратилась в государственную (или надгосударственную) организацию, командовавшую всем в стране, опираясь на ст. 6 Конституции, в отношении которой все явственнее становились призывы к ее исключению из Основного Закона;

- появился тезис о том, что развитие плановой государственной экономики привело страну к хозяйственному краху, выход и спасение - в рыночной экономике;

- как в столице, так и особенно в республиках стали звучать высказывания: наше государство, именуясь союзным и федеративным, на самом деле являлось гиперцентрализованным, не уважающим права наций; выход отсюда - в новой национальной политике и новой федерации (подспудно люди в некоторых республиках думали, вероятно, и об отделении, но в высказываниях на этот счет были весьма осторожными до определенного момента);

- наконец, появился такой тезис: страна не имела настоящих парламентаризма и представительных органов власти народа, Советы были придатком КПСС, создававшим лишь видимость власти и парламентской демократии; задачей становится, следовательно, преобразование Советов в подлинно представительные учреждения.

Все эти оценки, конечно, не сложились в одночасье. Поэтому как изменения в обществе, так и конституционные реформы отражают ту гамму воззрений, которая имела место на момент принятия соответствующих решений.

Переходя непосредственно к конституционным реформам, подчеркнем, что порой исследователи склоняются к тому, чтобы говорить только о происходившем в России. Методологически это абсолютно неверно. Нельзя писать о периоде 1989-91 гг., т.е. условиях существования СССР, таким образом, как будто РСФСР была сама по себе, не упоминая о реформах Конституции СССР. Это невольно дает превратное представление о конституционных реформах в России, ведь в то время они были либо под влиянием союзных шагов, либо в пику им. Поэтому мы, останавливаясь в большей мере на российском материале, не будем обходить изменений и дополнений Конституции СССР.