САКСЕН-КОБУРГСКАЯ ДИНАСТИЯ

Победительница

64 года царствования Алексаадрины Виктории (первое ее имя - в честь русского императора) из 82 лет жизни до сих пор привлекают внимание британских историков, публицистов. Викторианская эпоха олицетворяет зенит могущества Англии. И пусть она ковалось в кузницах Шеффилда, на верфях Глазго, фабриках Бирмингема, пусть премьеры приходили и уходили, а дельцы зависели от изменчивой фортуны, монархия, способная поддерживать устои порядка, благополучия немалой части населения, внушала подданным тот пиетет, без которого и сильная власть ощущала бы недостаток опоры, особенно же в штормовые периоды.

А Виктории (1819-1901) довелось проходить не единожды через полосы испытаний.

Самой очевидной ее заслугой для верхов общества явилось очищение короны от комьев грязи, налипших за предыдущие полтора столетия от монархов и их семейств, не отказывавших себе ни в чем ради удовольствий, в том числе и сомнительных. Если бы дело продолжало сь так дальше, институт британской монархии,, может быть, не устоял перед радикализацией общества, вызванной беспрецедентными тяготами, бедствиями, выпавшими на долю рабочего люда в те времена.

Закон о работных домах 1846 г. ставит целью толкнуть ремесленников и батраков к работе на фабриках, гарантировать заводчикам дешевую силу мужчин, женщин, детей. Против ужасов подобного законодательства поднялись просвещенные умы и в среде буржуазии. Вспыхнувшее как лесной пожар чартистское движение впервые в английской истории после революции середины XVII в. имело и антимонархическое, республиканское острие.

Верхи общества не могли не оценить умеряющего воздействия монархии. Личные качества королевы, к тому же еще юной, неопытной в тот период, решающего значения не имели. Своими достижениями Виктория обязана не интеллекту, а характеру, умению справиться с тем, что мешало ей выполнять свое предназначение. Она отдавала отчет в своих возможностях и потому старалась опираться на советы, руководство тех, кому доверяла и кто обычно оправдывал это доверие.

Виктория не стала бы королевой, будь ее дяди более расположенными к семейной жизни. Но после смерти в 1817 г. дочери принца Уэльского Шарлотты у шестерых сыновей больного короля Георга III либо вовсе не было детей, либо они были не женаты. А из его дочерей две замужние были также бездетными, остальные четверо являлись старыми девами.

Пытаясь исправить положение, трое сыновей - герцоги Кларенский, Кентский и Кембриджский, - все в летах, в один и тот же 1818 год обзавелись женами. Двое родившихся детей герцога Кларенского умерли в раннем возрасте. Дочь герцога Кентского Виктория, родившаяся 24 мая 1819 г., стала наследницей.

Ее отец, не отлича6шийся примерным образом жизни, умер, когда ей было восемь месяцев. Матушка, кроме больших долгов, ничего практически не получила в наследство. Резиденция Кенсингтон-Палас была не в счет. Для ее поддержания требовались немалые средства. Ведавший финансовыми делами герцогства сэр Джон Копрой добытчиком денег не являлся.

Пока Виктория не взошла на трон, ей возбранялось спать отдельно от матери, разговаривать с незнакомыми в отсутствие матери или гувернантки Луизы Лецей, ее любимицы. Считается, что в качестве не просто воспитательницы, а и компаньонки Виктории в частной жизни, в политических вопросах фрейлен привила своей ученице немало практических черт, сделавших ее почитаемой в стране, где ценятся добросовестность в исполнении обязанностей, сдержанность в выражении чувств, самодисциплинам.

Мать как наставница значила гораздо меньше для дочери, тем более что во всем главном Виктория полагалась на своего дядю - упомянутого выше принца Леопольда. До 1831 г., когда он стал бельгийским королем, Леопольд был бессменным руководителем Виктории. От него исходило решение не посвящать Викторию в то, что ее ожидает престол, пока она не подрастет. Двенадцати лет Виктория об этом узнала и воскликнула: "Я буду хорошей!'' **

Незадолго до коронации сэр Джон Конрой попытался во время ее болезни (тифа) убедить Викторию назначить его своим личным секретарем. Прикованной к постели девушке чуть ли не насильно были вручены перо и бумага. Но королева дала резкий отпор придворному, и он ретировался.

В день объявления о занятии трона Виктория записала в дневнике, что неопытность в государственных делах не помешает ей проявлять твердость в принятии необходимых решений.

* Weintraub S. Victoria. L., 1987. P. 99, 100.

**Encl. Bril. Vol. 23. P. 125.

Другая запись гласит: "У меня каждый день столько бумаг от министров, а от меня им. Очень довольна такими занятиями"*.

Есть в исповедях юной королевы признания, свидетельствующие о конфликтах между осознанием лежащего на ней долга и естественными, особенно в таком возрасте, потребностями быть самой собой. Ненавистны были для нее утреннее вставание, умывание. Мало интересовали туалеты. Она жаловалась, что тесные платья мешают ей дышать. В то же время ее беспокоила излишняя, как ей казалось, полнота, и она не раз давала тщетно зарок воздерживаться от любимых блюд.

Отрешаясь от замкнутого образа жизни в детстве, лишившего ее общения с членами королевского семейства, Виктория в первые годы правления окунулась в увеселения, балы, приемы. Впоследствии она сожалела о потерянном времени.

Правительство и сам премьер-министр следили за поведением Виктории. Они знали, как черты характера монарха могут влиять на сферу политики. Поэтому премьер-министр виконт Мельбурн по-отечески наставлял Викторию культивировать в себе все, что сделает ее "хорошей королевой", и она чутко к нему прислушивалась.

В английской литературе отношения молодой королевы с главой кабинета виконтом Мельбурном характеризуются в качестве "романтической дружбы". Романтики было больше у Виктории. Мельбурн как лидер вигов не забывал о практической стороне, окружив королеву женам и своих коллег по партии. Мать, герцогиня Кентская, была вне данного круга. Между ее приближенными и окружением, созданным Мельбурном, вспыхивает соперничество, послужившее одной из причин разразившегося громкого скандала.

*Епсl. Brit. Vol. 23. P. 125.

В центре его оказалась леди Флора Гастингс, 32 лет, исполнявшая функции главной придворной дамы. В начале 1839 г. она обратилась к врачу с жалобой на боли в желудке. Поползли слухи, дошедшие до королевы Виктории, о беременности дамы. Леди Гастингс была вынуждена подвергнуться более основательному осмотру. Выяснилось, что она целомудренна. Испытывая угрызения совести, королева Виктория посетила больную и заверила, что та вернется на свое место сразу после выздоровления. Вскоре леди Флора Гастингс скончалась.

История получила широчайшую огласку. Общественное мнение осуждало "бессердечную королеву"*. Между тем и без этой истории обстановка в стране накалялась.

Со второй половины 30-х гг. развертывалось бурное чартистское движение на общедемократической платформе. По страницам прессы гуляло пугавшее обывателей словечко - "социализм". Королева Виктория и в дальнейшем, когда хотела нарисовать что-то ужасное для нации, прибегала к угрозе "социализмом".

*Longford E. Victoria R. I. L., 1964. P. 151.

Любимчик Мельбурн был вынужден подать в отставку в 1839 г. Попытки герцога Веллингтона и Роберта Пиля составить новый кабинет не увенчались успехом. Лидер тори Роберт Пиль требовал увольнения статс-дам и фрейлин королевы, назначенных виконтом Мельбурном. Королева взбунтовалась. Уйти пришлось Пилю. Мельбурн вернулся, но выборы 1841 г. дали большинство тори, у руля (до 1846 г.) оказался Пиль.

Теперь, однако, у Виктории был верный ей до гроба друг, советчик, компаньон - супруг Альберт Саксен Кобур-Готский. Она по собственной инициативе предложила ему свою руку, познакомившись с ним несколькими годами ранее. Они сочетались браком 10 февраля 1840 г. Свадебный наряд Виктории был сшит из материи английской выделки. После свадьбы в кабинете Виктории был поставлен второй письменный стол - для Альберта, но, что касалось государственных дел, его обязанности первоначально были ограниченными. Королева писала в дневнике: "Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает..."

Не было и нет до сих пор конституционной формулы для мужа королевы. Король Леопольд говорил, что Альберт должен быть "ходячей энциклопедией для Виктории по любому вопросу". Образование у этого принца из Саксен-Кобургской династии было разностороннее, с упором на технические дисциплины. Внешне он был привлекателен, по натуре - методичен, пунктуален. Любил музыку, живопись, отличался в искусстве фехтования.

С самого начала решил следовать тому, о чем заявлял публично: мой долг - погрузить собственное Я в личность своей жены-королевы... На практике это оказалось не таким легким делом. Рождение у Виктории первого ребенка - девочки вызвало шумную сцену между супругами. Крошка была болезненной. Супруги заспорили, какое лечение лучше. Первой вспылила мать. В слезах она выбежала из комнаты. Альберт сел за стол и настрочил ей послание, предупреждая, что гибель ребенка будет на ее совести, если она станет упорствовать в своих рекомендациях.

Большинство из девяти детей Виктории появилось на свет до того, как для обезболивания родов стал применяться хлороформ. Неудивительно, что она относилась к материнству без энтузиазма.

Влияние супруга и семейные заботы меняют образ ее жизни. Увеселения остаются позади. В хозяйстве двора наводится экономия. Расширяются связи с другими царствующими домами. Постепенно Альберт становится незаменимым советником королевы. Видя во фрейлен Лецен женщину, оказывавшую чрезмерное влияние на Викторию, Альберт добивается ее удаления из дворца. Так появляется близкий к Альберту и королю Леопольду немец Штокмар.

Альберт пришел в ужас, узнав, что королева отпустила 15 тыс. фунтов вигам во время избирательной кампании 1841 г. Монархия не должна становиться на сторону какой-либо политической партии, а придерживаться строго нейтральной позиции. Только таким образом, по убеждению Альберта, она может выступать в качестве авторитетной силы.

Благодаря супругу королева начала пользоваться построенной на севере страны железной дорогой. Стал более доступен замок Балморал в Шотландии, где королева и ее семейство проводили самое счастливое время в играх в кегли, прятки, в сборе фруктов, экскурсиях.

Справляться с грузом государственных забот было все труднее. В первой половине 40-х гг. стоявший у власти с небольшими перерывами кабинет тори во главе с Пилем (в пользу которого Альберт расположил Викторию) пошел наконец на отмену хлебных пошлин и другие шаги в интересах торгово-промышленного предпринимательства. "Деланию денег" - неважно, какими способами, - подчиняется все и вся.

Виктория и Альберт не терпели в кабинете вигов Пальмерстона на постах военного министра, а затем - иностранных дел. Внешние дела Виктория с супругом считали своей эксклюзивной сферой. Пальмерстон действовал ина че. В 1850 г. Виктория предъявила министру нечто вроде ультиматума: он должен с ней постоянно консультироваться, считаться с ее волей*. Пальмерстон согласился - но только на словах.

В стране разгорался тем временем антирусский ажиотаж из-за "Восточного вопроса". Линия Альберта не без основания рассматривалась как направленная против нагнетания воинственных страстей. Его обвинили даже в том, что он "агент Петербурга". Смещение Викторией Пальмерстона с поста главы Форин офис в 1853 г. вызывает лавину протестов. Пальмерстон - твердый орешек. Имея поддержку общественного мнения, он отказывается уйти. Королева бессильна.

Все меняет Крымская война. Споры забыты. Правит бал оголтелый шовинизм. Отрезвление приходит с партиями убитых и раненых, доставляемых из Крыма, сообщениями об ожесточенных боях под Севастополем.

Подданные Ее Величества ожидали быстрого триумфа британского оружия. Разве Англии не предначертано править на морях? Расширять имперские владения? Таков дух первой Всемирной выставки в Лондоне, устроенной по инициативе Альберта в 1851 г.

В начавшем складываться во время Крымской войны культе Виктории, нашедшем выражение в учреждении ордена "Виктория-кросс", происходит, как ни странно, заминка после кончины Альберта в 1861 г. Виктория - в безутешном горе. Затворясь в четырех стенах, она отказывается принимать участие в публичных церемониях. Такое поведение не одобряется. Королева должна выполнять свой долг!

Публика судила слишком строго. И в кабинетной тиши Виктория деятельно занималась государственными делами и, более того, лишившись верного советчика-супруга, исполнилась еще большей решимостью править твердой рукой. Она писала в дневнике, что не позволит никому диктовать, как ей поступать.

*Encl. Brit. Vol. 23. P. 125.

Во исполнение такого завета она угрожала лидеру оппозиции лорду Дерби своей смертью, если тот будет добиваться смены кабинета. Гладстону, вступившему в союз с радикалами, она в 1880 г. заявила: "Королева (о себе она всегда отзывалась в третьем лице) не мож ет и никогда не будет королевой в демократической монархии: пусть те, кто так радикально говорят и агитируют, ищут себе другую королеву, но она сомневается, найдут ли они ее"**.

Чисто женские приемы, но, исходя от монаршей особы, они срабатывали. Был у нее человек, о котором она после его смерти отзывалась как о "самом близком друге" (разумеется, не считая принца Альберта). Речь идет о ее личном слуге Джоне Брауне, шотландце, любителе выпить (его находили иногда лежащим на полу), с языком, не отличавшимся деликатностью выражений. Что побудило Викторию приблизить его к себе? Существуют разные версии. Некоторые утверждают, что Браун был спиритуалистом, "связывавшим" королеву с Альбертом, когда тот отошел в мир иной. Виктория уединялась с Брауном иногда на несколько часов. Шли сеансы "связи". Немало предположений и о том, что он был ее любовником. Близкие Виктории не терпели его, особенно старший сын Альберт Эдуард. Браун докладывал королеве о их поведении. Первое, что сделал Альберт Эдуард, став королем Эдуардом VII, - распорядился снести сооруженный Викторией памятник Джону Брауну.

**Encl, Brit. Vol. 23. P. 125.

После кончины Альберта королеве Виктории пришлось определять позицию в ситуациях, связанных с милитаристскими действиями бисмарковской Пруссии. В 1863-1864 гг. возник кризис из-за Шлезвиг-Гольштейна. К тому времени старшая дочь Виктории была замужем за прусским кронпринцем. И без этого обстоятельства поддержка Англией Пруссии была обеспечена. Альберт выступал за объединение Германии. Разумеется, он не мог предполагать, что развитие событий пойдет при Бисмарке в направлении, которое он вряд ли бы приветствовал. Виктория отзывалась о Бисмарке как "ужасном деятеле", но дальше словесного осуждения в узком кругу не шла.

Сильным ударом для нее явилось поражение Австрии и союзных с ней немецких государств в войне с Пруссией в 1866 г. Родственные связи у британской монархии имелись с обеими сторонами. Легче для нее было перенести поражение Франции во франко-прусской войне 18 70-1871 гг. Благодаря ее личному обращению к Бисмарку Париж избежал массированного обстрела наступающими прусскими войсками.

Победы Пруссии могли бы вовлечь Англию в конфликт с родственной монархией Гогенцоллернов, если бы не разрыв в 1837 г. унии с Ганновером после перехода престола от мужской к женской линии. К тому же к 70-м гг. Ганновер являлся уже частью объединенной Германии*. В конце 60-х гг. усилились антианглийские выступления в Ирландии, там было приостановлено действие "Хабеас корпус". Это лишь разожгло террористические акты "фенианского братства". Взрывы, убийства перекинулись на территорию собственно Англии. Виктория стояла за политику кулака, но была вынуждена считаться с реальностями, как и ее ставший самым близким советником Бенджамин Дизраэли - деятель торийской партии, на склоне лет ставший ее лидером.

*В 1851-1866 гг. королем Ганновера был внук Георга III Георг V (умер в 1878 г.). Его сын и наследник Эрнст Август, герцог Кумберлендский, был женат на дочери датского короля Кристиана IX принцессе Тире. Примеч. сост.

В Дизраэли, его курсе Виктория обрела динамичного имперского деятеля. Приход его к власти в 1874 г. на шестилетний срок был отрадным событием для монархини. В нем она нашла и нового верного советчика. И он взялся усердно за укрепление института монархии, у бедил Викторию и членов ее семейства чаще показываться народу, шире выполнять патрональные и церемониальные функции.

Оформив в 1875 г. в результате энергичных шагов приобретение Англией солидного пакета акций Суэцкого канала под носом Франции, стремившейся к тому же, Дизраэли писал Виктории: "Дело сделано. Он Ваш, Мадам, - канал".

В следующем году стараниями Дизраэли Виктория получила титул императрицы Индии, что особенно польстило ей. Среди заморских владений Индия занимала особое место - жемчужина короны! В знак благодарности она уговорила Дизраэли принять титул графа Биконсфилда. В конце 70-х гг. во время нового кризиса из-за "Восточного вопроса" стараниями Дизраэли и его министров в стране начала нагнетаться снова атмосфера вражды к России. Ее успехи в войне с Турцией в 1877-1878 гг. были восприняты в Лондоне чуть ли не как катастрофа. Сан-Стефанский договор с уступками Турции славянским народам значительной части Балканского полуострова явился последней каплей. Дизраэли и Виктория поставили целью добиться его ревизии - если потребуется, то пойти и на конфликт с Россией.

На этот раз атмосфера в стране, однако, отличалась от русофобии середины 50-х гг. Курс Дизраэли вызывает осуждение. Гладстон называл его политику "безумной". Ничто не останавливает главу кабинета. Он добивается созыва конгресса в Берлине по "Восточному воп росу" и, несмотря на незавидное состояние здоровья, отправляется туда, подкрепляя ультимативную дипломатию демонстрацией военной силы. Британские суда направляются к Дарданеллам. Санкт-Петербург пошел на уступки Англии, Австро-Венгрии и Германии, действовавших заодно против дипломатии Горчакова.

Депеши Дизраэли Виктории с конгресса содержат не только деловую информацию, а и верноподданйические заверения, что он, премьер, "работает только ради нее", своей королевы, "без нее для него все потеряно".

В Лондон Дизраэли вернулся триумфатором, и Виктория предложила ему на выбор несколько наград. Он остановился на "ордене Подвязки" - высшем, основанном королем Эдуардом III в 1348 г. Представлялось, что его кабинету ничто не угрожает. Но на выборах 1880 г. в условиях более демократического избирательного закона консерваторы потерпели сокрушительное поражение. Через два дня после оставления им резиденции на Даунингстрит королева дала Дизраэли прощальную аудиенцию. Дружба между ними не прервалась. В письмах Виктория не раз спрашивала у Дизраэли советов. Весной 1881 г. он умер.

Либеральное правление Гладстона в 1880-1885 гг. ознаменовалось не только дальнейшим приращением колониальных территорий, а и неудачами британских сил в Судане, взволновавшими нацию убийствами двух ее государственных деятелей в Дублине, стычками с бурами в Южной Африке, манифестациями обездоленных людей в центре Лондона.

Характер Виктории портится. Ее письма министрам с упреками по поводу недостаточных консультаций воспринимаются как брюзжание. Дело, однако, скорее заключалось в том, что королева не сдерживала отрицательных эмоций: Гладстон никогда не был ей симпатичен.

Утешительным был для нее приход в 1886 г. снова к власти консерваторов с их подчеркнуто наступательной политикой за морями. Китченер в Хартуме отомстил за предыдущие неудачи англичан, а Роберте в Южной Африке развертывал действия против буров. Пышно отпраздновали 50-летний юбилей царствования Виктории. В Лондоне состоялась первая имперская конференция с участием заморских деятелей.

Бесславная отставка Гладстона в марте 1894 г. была бы радостной вестью для королевы, если бы не само ее здоровье. Бремя лет давало знать о себе.

Зато ее сыновья, дочери, внуки, внучки, а затем и правнуки являлись проводниками английского влияния. Особое значение имели династические связи для отношений Англии с Россией и Германией. Несмотря на то что Виктория находилась на седьмом месяце беременност и, она в 1844 г. согласилась на визит Николая I для демонстрации наметившегося англо-русского сближения. Во время пребывания царя в Виндзоре королева была удивлена его просьбой стелить ему на, ночь вместо перин солому из ее конюшей...

В дальнейшем, несмотря на конфликты с Россией, второй сын Виктории, Альфред, женился на дочери Александра II Марии, а ее внучка Алиса Гессенская вышла замуж за Николая II "Теперь я должен звать ее (Викторию) бабушкой" *, - писал он в дневнике. О родственных связях английских монархов с Романовыми подробнее будет сказано дальше.

Виктория внимательно следила за тем, что происходит в России. С типичным для нее лицемерием она писала после убийства Александра II, что, хотя казни в России необходимы, но лучше, если бы они были тайными, а не публичными (23 апреля 1881 г.). 29 декабря Виктория пророчески заметила своей дочери принцессе Баттенберг: "Состояние России настолько плохое, настолько прогнившее, что в любой момент может случиться что-то страшное"**. Королеву все больше беспокоил ее внук (сын старшей ее дочери Виктории) Вильгельм II. В письмах к матери прусская королева и германская императрица не скрывала роста в Германии антианглийских настроений. В начале 1899 г. в связи с предстоящей встречей Николая II с Вильгельмом II Виктория писала царю: "Я опасаюсь, что Вильгельм может высказать что-то против нас, так же как он это делает в отношении Вас в беседах с нами. Если это так, молю сообщить мне об этом откровенно и конфиденциально. Очень важно, чтобы мы понимали друг друга и чтобы этим недостойным и злонамеренным маневрам был положен конец"***.

В Букингемском дворце негодовали, когда Вильгельм в телеграмме президенту Траисвоаля Крюгеру поддержал того против Англии, развертывавшей военные действия в Южной Африке. В кровопролитных сражениях сокрушался один из последних оплотов, стоявших на пути полного господства Англии на Африканском континенте, - бурские республики. После экономического кризиса 80-х гг. промышленность, торговля вновь набирают темпы. Кончина Виктории 22 января 1901 г. после короткого безболезненного недуга оплакивалась миллионами ее подданных с искренними чувствами скорби. В ней они видели Викторию, вполне оправдавшую имя победительницы.

*Дневник императора Николая II. Берлин, 1923. С. 51.

**Queen Victoria in Her Letters and Journals. L., 1984. P. 318.

***Weintraub S. Op. dt. P. 599.

Имелись, разумеется, и другие мнения. Пусть они были в меньшинстве, имеет смысл упомянуть и о них. Так, У. Блант в своих записях высказывался следующим образом: "Относительно личности королевы избегают говорить все, что думают. Из того, что я слышал о ней, явствует, что в последние годы своей жизни она была довольно банальной почтенной старой дамой и напоминала многих наших вдов с ограниченными взглядами, без всякого понимания искусства и литературы, любила деньг и, обладала некоторым умением разбираться в делах и некоторыми политическими способностями, но легко поддавалась лести и любила ее... Впрочем, публика в конце концов стала видеть в этой старой даме нечто вроде фетиша или идола..." *

Культ Виктории связывался и связывается с эпохой, с викторианством, отождествляемым с пиком британского величия.

Любящая супруга распорядилась о сооружении нескольких монументов в память о муже. Альберт-мемориал и концертный зал - Альберт-холл неподалеку от Музея Виктории и Альберта, основанного по инициативе Альберта в районе Кенсингтонского дворца, знакомы миллиона м иностранных туристов.

У детей, внуков, правнуков умершей королевы (а их насчитывалось не менее четырех десятков) были веские основания чтить ее за бережливость, предпринимательство. Она значительно приумножила личное состояние. В оборот пускались и деньги, жертвовавшиеся ей почитателями.

"Викторианство" завершилось. На смену шло "эдуардианство".

Ловелас и политик

До занятия трона в 1901 г. Альберт Эдуард (1841-1910) в качестве принца Уэльского не допускался Викторией к участию в государственных делах. Королева не могла питать большого доверия к этому своему отпрыску из-за его, как она считала, легкомыслия. Она была права лишь отчасти, поскольку Эдуард принимал близко к сердцу не только прекрасных дам, но и интересы своей державы. Сочетание не столь уж п ротивоестественное, особенно для королевских особ.

*Blunt W. S. My Diaries. Vol. 2. P. 2. Цит. no: Галеви 3. История Англии в эпоху империализма. М., 1937. С. 106-107.

Матушка отказала ему в военной карьере, и это сильнее всего ранило его. В отличие от своих предков он не стал строить козни против родительницы, а отдался занятию более приятному - амурным похождениям.

Полученное им неплохое общее образование пригодилось, а специализация по промышленному применению химии - нет. В 18 лет посетил Испанию, затем - инкогнито - США. Охотно участвовал во всякого рода церемониях, взяв на себя немалую долю того, от чего уклонялась мать после смерти супруга. Двадцати двух лет женился на датской принцессе Александре, весьма привлекательной - так что младший брат Эдуарда пытался увлечь ее, - но довольно болезненной, отчего страдали и супружеские отношения.

36-летним отцом трех детей (еще трое появились на свет позднее) Эдуард завел себе "официальную метрессу". Ею стала замужняя женщина - полногрудая, со спадавшими на плечи локонами Лилли Лэнгтри. С помощью художника-любовника она проникла в светское общество. Там и обратил на нее внимание принц. Супруг Лилли скандалов не устраивал, а нашел утешение в крепких напитках, кончив существование в ночлежке.

Когда у Эдуарда появились другие увлечения, он не оставил заботу о Лилли. Его покровительству она обязана карьере на театральной сцене. Труппа с участием Липли гастролировала при переполненных залах не только в Англии, но и в других странах, в том числе в США. К тому времени у Лилли появилась дочь - от Эдуарда. Тот не терял из виду мать и девочку, в письмах давал советы, ссужал деньгами. Когда дочь Лилли подросла, Эдуард ввел ее в свет, и она вышла замуж за сына знатного шотландца. Мать уже 45-летней женщ иной сочеталась с 26-летним баронетом *.

Место этой предприимчивой особы заняла г-жа Алиса Кеппель, на 27 лет моложе Эдуарда. Они познакомились зимой 1897 г. Алиса была образованной женщиной, не искательницей приключений. Она ухитрилась сохранить мужа и одновременно быть возлюбленной Эдуарда, кот орого до конца его дней обожала. Большим ее достоинством являлось умение хранить молчание о делах, которыми делился с ней Эдуард, став монархом. Репортеры осаждали Эдуарда и его возлюбленную во время их пребывания на фешенебельных курортах. Такое времяпреп ровождение требовало средств, и немалых. Порядочность не позволяла г-же Кеппель "доить" Эдуарда, да он сам тоже постоянно нуждался в деньгах, просаживая большие суммы в казино.

Вопрос решился, когда Эдуард с помощью своего приятеля - фабриканта знаменитого чая Томаса Липтона - пристроил супруга г-жи Кеппель на хорошо оплачивавшуюся должность в торговую фирму. Нуждаясь в деньгах, Эдуард окружал себя светилами банковского мира, а те придерживались совершенно определенных взглядов на то, кто был для Англии другом на международной арене, а кто противником.

Ареной оживленных приватных обсуждений в связи с закулисными ходами европейской дипломатии стал богемский курорт Мариенбад, где с 1903 г., обычно в августе, Эдуард от дыхал. Вокруг собиралось блестящее общество. Развлечения, светские рауты перемежались с политикой, бизнесом.

*Brook-Sheperd G. Uncle of Europe. L., 1975. P. 55, 57-59, 65, 212.

Главным советчиком принца, а затем короля был банкир Эрнст Кассель, сколотивший миллионное состояние с нуля. К его услугам прибегало и английское правительство. В 1908 г. министр иностранных дел Грей запросил у Касселя заем в полмиллиона фунтов для Марокко. Тот, не моргнув глазом, согласился в обмен на пожалование ему одного из высших британских орденов. Министр возмутился, но после консультаций с королем условие принял.

Кассель уговорил Эдуарда во время визита в Ревель в июне 1908 г. для встречи с Николаем II условиться о размещении займа его банка в России. От Ротшильда в связи с этой поездкой Эдуарду поступила просьба заступиться перед царем за подвергшихся преследованиям евреев. Король выполнил это поручение.

Посвященным в самые интимные дела Эдуарда VII был португальский дипломат в Лондоне маркиз Луи де Соверал. Пережив Эдуарда На 12 лет, он отказался при жизни открыть для публики свой архив. Лишь полстолетия спустя были опубликованы дневники Соверала, корреспонденция между ним и Эдуардом VII, что позволило исследователям сделать вывод о недооценке этого короля как политика. Выяснилось, в частности, что Эдуард примерно в течение 40 лет обдумывал шаги для создания в Европе системы союзов с участием Англии. Это дало основание британской прессе уже в начале 70-х гг. текущего столетия назвать его "первым европейцем" в среде британских монархов*.

*Sunday Telegraph. 26. 1. 1975.

Через Соверала, занявшего в 1896 г. пост министра иностранных дел Порту Галин, Эдуард предотвратил угрозу англо-германского конфликта, когда Берлин выступил в поддержку буров в Южной Африке. Соверал сделал предостережение Германии, что ни одному немецкому солдату не будет позволено высадиться в Португалии, если в Берлине решатся пойти на интервенцию на юге Африки. Заявление подействовало.

Лишь с Совералом советовался Эдуард VII, готовя свои ходы в формировании англо-французской Антанты, особенно после занятия престола. Английский автор Гордон Брук-Шеперд считает поездку короля в Париж весной 1903 г. "самой важной политической миссией", предпринятой британской монархией в современной истории *.

Задача заключалась в изменении мышления и англичан и французов - исконных врагов. Поездка готовилась в глубокой тайне от всех, в том числе и от английского правительства. "Более антиконституционного акта представить было бы невозможно", - свидетельствовал тот же автор. Сперва для прикрытия цели вояжа Эдуард на своей яхте отправился в Португалию. Форин офис был информирован о планах короля, когда его уже не было в Лондоне. Король знал, что президент Франции хочет видеть его в Париже, и потому пошел на немалый риск, минуя официальные британские каналы. Расчеты оправдались. Президент Франции Дубе сократил свое пребывание в Алжире, чтобы приветствовать Эдуарда в Париже.

Как бы в кабинетах Уайтхолла ни кипятились, идти на срыв визита не могли. В Португалии король заявил о предоставлении английских гарантий ее колониям. Из Неаполя, где бросила якорь яхта, Эдуард направился в Рим. Здесь состоялась историческая встреча между ним и папой Львом XIII. До этого правитель Англии ступал на римскую землю лишь в 855 г.

**Brook-Sheperde. Ор. cit. Р. 153.

Прибытию Эдуарда VII в Париж предшествовало развязывание там националистическими группами антианглийской кампании. Незадолго до этого обе державы были на грани конфликта из-за спора вокруг колониальных претензий. Одна из выпущенных в то время во Франции открыток изображала Наполеона I на вершине Вандомской колонны. Он грозил кулаком Эдуарду и Дубе. "Если бы я был жив!" - восклицал Наполеон.

С прибытием Эдуарда VII в Париж лед растапливался на глазах публики. Непринужденные манеры, комплименты французам, энтузиазм высокого гостя на спектакле в "Камеди Франсэз" - все располагало в его пользу. Восторженные возгласы "Вив ле руа!" давно не раздава лись на улицах Парижа. Этот визит, как и последовавшая поездка президента Франции в Лондон, сыграли немалую роль в формировании Антанты.

Еще в молодые годы принц Уэльский добивался улучшения отношений с Россией, убедив королеву направить его в Петербург в 1866 г. на свадьбу сестры его жены, датской принцессы Дагмары, с будущим императором Александром III. Перед отъездом в письме Пальмерстон у он указывал на желательность формирования "сердечного согласия" между Англией и Росеней. Однако в этот свой первый визит он был занят развлечениями, в том числе и охотой на волков, и не имел возможности обсудить интересовавшие его вопросы.

Такая возможность представилась во время визита в Петербург в 1881 г., когда он привез Александру III награду от Виктории - "орден Подвязки". Лондон неохотно согласился на такой шаг, там еще не утихли страсти, связанные с Восточным кризисом. Царь не проявил интереса к предложениям принца Уэльского, а вскоре Афганистан стал яблоком раздора между двумя странами. Поэтому, как отмечают английские биографы Эдуарда, он без сожалений узнал о кончине монарха в 1894 г. Но теперь уже премьер Разбери настоял на том, чтобы наследник английского престола присутствовал на похоронах Александра III.

9-10 июня 1908 г. в порту Ревеля состоялась встреча короля Эдуарда VII с Николаем II: первый государственный визит британского монарха в Россию, призванный нейтрализовать то, что в Лондоне расценили как нежелательный для Англии сдвиг России в сторону Германии после переговоров Вильгельма II с царем в Бьерке в июле 1905 г. Николай II, о котором Эдуард отзывался как о "весьма слабом монархе", маневрировал между Лондоном, Парижем и Берлином. В 1906 г. он по рекомендации Эдуарда VII назначил своим министром иностранных дел А. П. Извольского, такого же сторонника англо-русского сближения, как и Эдуард. Правда, Николай II не мог забыть того, что Эдуард сказал его супруге Александре Федоровне на одном приеме: "Как профиль твоего мужа похож на профиль Павла I!" Уже в качестве экс-императора Вильгельм вспоминал, как на встрече в Бьерке русский царь не жалел негативных эпитетов по адресу Эдуарда VII. Со своей стороны кайзер мобилизовал все свои интеллектуальные ресурсы, настраивая Николая II против Англии.

Вильгельм II приходился племянником Эдуарду, но в кругу приближенных английский король отзывался о кайзере нелестно: "Он более труслив, нежели честолюбив, поэтому не из-за своей решительности, а из-за своей слабости развяжет войну".

Кайзер несколько раз давал знать о желании видеть дядю-короля в Берлине. После ряда отсрочек визит был намечен на начало 1909 г. У Эдуарда не было иллюзий о реальностях складывавшейся обстановки. Он не только знал о происходивших в тиши кабинетов Уайтхолла дебатах насчет темпов военных приготовлений, но и выступал за их форсирование.

Если в Париже король был в хорошей форме, в Берлине он выглядел изнуренным, а во время приема даже потерял на короткое время сознание. Лишь при прощании с кайзером он затронул больной вопрос - военно-морскую программу Германии и, не получив ободряющего отв ета, выразил надежду на торжество разума.

Весну 1910 г. Эдуард провел на курорте Биарриц. С ним были г-жа Кошель и де Соверал. Погода не баловала. Монарх схватил простуду. Александра звала его присоединиться к плаванию по Средиземному морю. Г-жа Кеппель мнения не высказывала, но это молчание было красноречивее депеш супруги.

Покинуть Биарриц Эдуарда заставил разразившийся кризис в Лондоне, вызванный биллем премьера Асквита, направленным на урезывание полномочий верхней палаты. Бросая прощальный взгляд на курорт, король заметил, что вряд ли вернется.

Вернувшись в Лондон, Эдуард игнорировал предписания врачей поберечь себя. "Какой смысл жить, если нельзя работать!" - говорил он. В саду своего поместья в Сандрингеме он возился и в сырую погоду. Оказавшись снова в Лондоне, он решил навестить давнюю свою светскую возлюбленную, отправившую его назад во дворец с лекарством от кашля. Больше дворца он не покидал.

В течение трех дней шла борьба с приковавшим его к креслу - не постели! - недугом. Александра поспешила в Лондон, но на Виктория-стейшн супруг ее не встречал. На следующий день он скончался. До последнего вздоха был разговорчив, позволил себе затянуться сигарой, а узнав, что его лошадь пришла к финишу первой, молвил: "Я очень рад".. и испустил дух.

Девять иностранных монархов возглавляли траурный кортеж. Сразу за гробом шестовали новый король Георг V и кайзер Вильгельм. До первой мировой войны оставалось четыре года и три месяца.

Две монархии: родственные связи и их разрыв

То, в чем не преуспел Иван Грозный во второй половине XVI в., стало реальностью для семейства Романовых в завершающие десятилетия XIX в. - обе монархии оказались связанными довольно тесными родственными узами.

Почин положила дочь Александра II Мария. Увидев в родовом замке великих герцогов Гессенских Хейлингберге под Дармштадтом фото сына Виктории Альфреда, герцога Эдинбургского, она нашла его значительно более привлекательным, чем кто-либо из немецких принцев, которых ей прочили в мужья.

Энергичной сторонницей брака принца Альфреда с Марией выступила дочь королевы Виктории Алиса, супруга великого герцога Гессенского. 28 января 1874 г. она писала матери в Лондон: "Душка Мария производит на всех одинаковое впечатление. Как я рада, что она такая, как я думала и надеялась. Такая жена составит счастье Альфи, принесет ему благо и доставит радость Вам самой..." *

* Alice. Princess of Great Britain Duchess of Hesse. L., 1897. P. 231.

Свадьба состоялась 11 января 1874 г. в Петербурге после ряда попыток и Виктории, и российского императора не допустить такого брака. Еще не были залечены раны Крымской войны, а на горизонте маячила угроза нового конфликта Англии с Россией все из-за того же "Восточного вопроса". Пожелание Виктории о том, чтобы Мария предстала перед ее очами прежде, чем будет вынесено суждение о ее "пригодности" в качестве невесты, царь счел оскорбительным*.

Партия расстроилась бы, не прояви молодые решимости, несмотря ни на что, быть вместе. Виктория во время пребывания в Лондоне в начале 1874 г. этой четы держалась любезно, распорядилась празднично украсить улицы столицы. Прочтя отчет в "Тайме" об оказанном Марии приеме, Алиса писала матери: "Он должен тронуть Марию и показать, как англичане привязаны к своей королеве и ее дому"**.

На деле это было не так. Все в Англии было не по душе дочери царя: погода, пища, сам облик Лондона, а главное - отношение к ней членов семейства Виктории. Королева и ее дочери не скрывали досады, что герцогиня Эдинбургская блистала в таких украшениях, каких у них не было. Наиболее тягостный для Марии период наступил во время русско-турецкой воины, когда Россия стала "врагом номер один". О переживаниях Марии говорила ее решимость не допускать породнения кого-либо из ее дочерей с семейством Виктории.

Между тем они одинаково симпатизировали и "бабушке-императрице" в Петербурге, и "бабушке-королеве" в Лондоне. Воинственный психоз в Англии миновал, муж шел навстречу Марии в ее желаниях. В 1893 г. Альфред стал герцогом Саксен-Кобург-Готским и переехал в Ге рманию, где заканчивал учебу младший Альфред. Под нажимом матери ее дочь - тоже Мария - отказала в браке внуку Виктории, сыну ее наследника, принца Уэльского * * *. В 1899 г. младший Альфред, страдавший от венерической болезни, покончил самоубийством. В следующем году скончался супруг Марии. Она умерла в 1920 г.

* Alice. Princess of Great Britain Duchess of Hesse.P.232.

** Ibidem.

Второй связующей двух царственных фамилий явилась внучка Виктории, дочь той же Алисы Гессенской, Елизавета. Она родилась в 1864 г. и уже крошкой обращала на себя внимание хорошеньким личиком. Красота ее расцветала. Девочкой увлекся молодой Вильгельм, будущий император, сын старшей дочери Виктории, нареченной также Викторией, и ее мужа кронпринца Фридриха Вильгельма, несколько месяцев занимавшего трон в Германии, пока он не умер от рака горла. В июне 1884 г. она вышла замуж за дядю будущего Николая II, великого князя Сергея Александровича. Отец запретил дочери менять религию до брака, поэтому церемония бракосочетания состояла из двух служб - православной и лютеранской. Елизавета Федоровна обратилась в православие спустя два года.

Великой княгине выпала тяжелая ноша. В 1891 г. Сергей Александрович был назначен московским генерал-губернатором и быстро восстановил против себя и многих сторонников царя нетерпимостью к инакомыслию. Впоследствии дочь английского посла в Петербурге отзывалась о нем как о "реакционере, автократе, почти тиране" ****. 4 февраля 1905 г. великий князь Сергей был убит при выезде из Кремля бомбой, брошенной террористом-эсером И. Каляевым. Елизавета Федоровна посетила убийцу мужа в тюрьме, и он в слезах умолял понять его, хотя и не сожалел о содеянном. Прошение Елизаветы Федоровны Николаю Поломиловании Каляева было отклонено.

***Мария Саксен-Кобург-Готская, выйдя замуж за румынского принца Фердинанда, стала впоследствии королевой Румынии. Примеч. сост.

****Buchanan М. Queen Victoria's relations. L., 1954.Р.105.

Находясь в конце 1905 г. в Царском Селе, Елизавета Федоровна с началом вооруженного восстания в Москве, несмотря на попытки генерал-адъютанта Дубасова удержать ее, рвалась в Москву. "Я попросту считаю себя "подлой", оставаясь здесь, - писала она московском у генерал-губернатору В. Ф. Джунковскому, - предпочитаю быть убитой первым случайным выстрелом из какого-нибудь окна, чем сидеть тут сложа руки". Главное, что ее волновало, - это помощь "несчастным жертвам восстания". "Не надо бояться смерти, надо бояться жить" *.

Елизавета Федоровна резко изменила образ жизни, отказалась от рыбы и мяса, продала на нужды милосердия часть драгоценностей. В 1910 г. на свои средства она основала в Москве на Ордынке Марфа-Мариинскую обитель - приют для бедных, больных, сирот, раздала свои наряды и украшения, уединилась в кельях обители, ухаживала за больными ближайшего госпиталя - и не расставалась с большим деревянным крестом на груди.

Великая княгиня видела приближение агонии режима, и в отчаянной попытке повлиять на царя через свою сестру императрицу Александру Федоровну в конце 1916 г. она посетила ее в Царском Селе. Сестра даже не пожелала ее как следует выслушать. Весной 1917 г. Елизавету Федоровну навестил шведский посланник с предложением помощи от Вильгельма II в ее возвращении в Германию. Ответ ее был краток: мое место здесь, с сестрами!

*Цит. по: Московский журнал. 1991. До 2. С. 48, 49.

В мае 1918 г. поступило распоряжение о высылке Елизаветы Федоровны в Екатеринбург, откуда она была вместе с некоторыми другими членами царской семьи переправлена в Алапаевск. Осенью того же года на дне старой шахты в окрестностях Алапаевска были найдены тела Елизаветы Федоровны, великого князя Сергея Михайловича, трех сыновей великого князя Константина Константиновича и сына великого князя Павла Александровича. Местный священник ухитрился отправить останки Елизаветы Федоровны в Китай, где они были достойно погребены. В 1921 г. родная сестра Елизаветы Федоровны леди Милфорд-Хэвен устроила перенесение ее праха в Иерусалим.

Не менее причудлива участь другой внучки королевы Виктории - принцессы Виктории Мелиты, дочери Марии Александровны и герцога Эдинбургского, также связавшей свою судьбу с Романовыми. Не питая никаких чувств к своему первому супругу великому герцогу Эрнсту Людвигу Гессенскому, она была вынуждена терпеть постылый брак, сознавая, насколько непримирима ее бабушка к разводу. Сердце Виктории Молоты принадлежало сыну великого князя Владимира Александровича - Кириллу, но лишь в 1905 г., когда королевы Виктории не было в живых, она после развода с великим герцогом вышла замуж за Кирилла, получив имя Виктории Федоровны. Николай II распорядился, чтобы Кирилл в 24 часа покинул Россию, лишил его звания флигель-адъютанта и уволил со службы.

Отец Кирилла, пользуясь доступом к царю, потребовал отмены его решения. "Вызовите Кирилла к себе, выбраните его, но зачем лишать его родины!" - возмущался Владимир Александрович. Царь был непреклонен. Князь сорвал с груди все награды, бросил их на стол и выбежал из покоев, хлопнув дверью**.

*Buchanan M. Ор. cit. Р. 99.

Лишь через два года Кирилл Владимирович был прощен, возвращен в Россию с женой и восстановлен на службе. Виктория Федоровна блистала в свете, то был зенит ее жизненного пути. В недалеком будущем колесо истории отбросит ее вместе с мужем на чужбину.

Так же как и ее двоюродная сестра, она пыталась через Александру Федоровну воздействовать на царя, склонив его к компромиссу в верхах с теми, кто стоял за умеренный курс. Она натолкнулась на непреклонность императрицы.

В августе 1917 г. Виктория Федоровна с мужем бежала в Финляндию. После Финляндии Кирилл Владимирович и Виктория Федоровна обосновались во Франции. В 1924 г. великий князь Кирилл провозгласил себя императором Всероссийским. Его супруга скончалась в 1936 г. Два года спустя умер и великий князь Кирилл *.

Еще одна дочь Алисы Гессенской, Аликс, стала императрицей Александрой Федоровной. Нас она интересует прежде всего как внучка королевы Виктории и родственница, стало быть, следующих английских монархов, особенно же Георга V, на правление которого пал критический период отречения Николая II и ссылки его и членов царской семьи.

Аликс была любимицей Виктории, та внимательно следила за ее воспитанием после смерти от дифтерита в 1878 г. Алисы. 12-летней девочкой Аликс на свадьбе сестры Елизаветы увиделась с будущим Николаем II, чуждавшимся новых знакомств, но к Аликс проникшимся симпатиями.

* 7 марта 1995 г. останки Кирилла Владимировича и Виктории Федоровны были торжественно перезахоронены в Велисокняжеской усыпальнице Петропавловского собора, где покоятся останки Владимира Александровича и Владимира Кирилловича. Примеч. сост.

Достаточно почитать дневники Николая II, чтобы убедиться в силе его чувств к Атаке. Та относилась к нему сдержаннее, и Виктория с самого начала противилась такой партии, считая не без оснований Николая (мабовольным, недалеким. Против такого брака выступали Александр III и его супруга, видя в Аликс "чересчур много немецкого".

Тем не менее в апреле 1894 г. тяжелобольной царь дал согласие на брак. Менялось отношение и Виктории к Николаю: в укреплении уз с Россией она видела средство сдерживания все более воинственной Германии Вильгельма II. Все же в ее голове с трудом укладывалось, что ее любимица будет российской императрицей. В дневнике, после того как Николай и Аликс объявили ей во время встречи в Кобурге о своей помолвке. Виктория записала: "Меня как громом поразило услышанное, так как, хотя я и знала, насколько Инки желал ее, все же полагала, что Аликс еще колеблется'' **.

Бракосочетание состоялось в Петербурге 14 (26) ноября 1894 г. А вскоре после коронации Николая II в Москве в мае 1896 г. он и Александра Федоровна нанесли визит Виктории в ее дворце Балморал в Шотландии.

Виктория была разочарована уклончивостью Николая II, когда она заводила речь о поддержке действий Англии по "усмирению" Судана, о влиянии на Францию, чтобы в Париже умерили антианглийский курс политики, и других жгучих вопросах.

Не родственные связи обеих династий, а другие, более весомые факторы определяли сближение Англии и России после смерти Виктории. Эти связи подверглись решающему испытанию после отречения Николая II от трона - и не выдержали такой проверки, оказались разорванными.

** Buchanan М. Ор. cit. Р. 99.

Вскоре после прихода к власти Временное правительство через министра иностранных дел Л. Н. Милюкова, связавшегося с английским послом Дж. Бьюкененом, поставило перед Лондоном вопрос о предоставлении царской семье убежища в Англии. 7 марта Керенский заявил, что не будет Маратом русской революции и "в самом непродолжительном времени Николай II под моим личным наблюдением будет отвезен в гавань и оттуда на пароходе отправится в Англию"*.

Но как раз в тот день, когда Керенский выступил с подобным скоропалительным заявлением в Москве, Временное правительство под нажимом Петроградского Совета приняло решение о лишении свободы Николая II и его супруги. В своем исследовании "Революция и судьба Романовых" Генрих Иоффе писал, что это не означало полного отказа от плана отправки Романовых в Англию: "Он лишь откладывался, и... вплоть до конца июня Временное правительство не прекращало секретных переговоров о его реализации в подходящий благоприятный момент..." **

Что же тем временем происходило в Лондоне? Первая реакция и правительства Плоил Джорджа, и Георга V на запрос из Петрограда была положительной. 10 марта Бьюкенен сообщил Милюкову, что Георге согласия министров предлагает царю и царице гостеприимство на британской территории, ограничиваясь лишь уверенностью, что Николай останется в Англии до конца войны.

Это свидетельство П. Н. Милюкова в его "Воспоминаниях" страдает неполнотой. В депеше, направленной Бьюкенену после заседания кабинета Ллойд Джорджа, предписывалось выяснить, какими частными средствами располагает Николай II. "Весьма желательно, - указывалось в депеше, - чтобы Его Величество и семья имели достаточно средств..." ***

* Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1991. С. 488.

** Иоффе Г. Революция и судьба Романовых. М., 1992. С. 8Э.

А если бы их не было - что тогда? До обсуждения этого немаловажного вопроса, однако, дело не дошло. Возражения - и непреодолимые - против Прибытия царской семьи возникли у "двойника Николая II" - Георга V, почти вылитого царя. Л. Н. Милюков в тех же "Воспоминаниях" так описывал свое первое впечатление от Георга V во время своей поездки в Англию весной 1916 г.: "Король Георг V с королевой вышли из двери, и я был поражен: передо мной стоял Николай II".

30 марта министр иностранных дел А. Бальфур получил от личного секретаря Георга V записку о нецелесообразности предоставления убежища Николаю II и его близким. 2 апреля Бальфур ответил, что данное слово уже невозможно брать назад, и на следующий день король как будто согласился с таким мнением. Но уже 6 апреля он направил Бальфуру два послания с категорическими возражениями. Они мотивировались давлением на него общественного мнения. Документированные свидетельства о такой позиции Георга V предали огласке в книге "Досье на царя" два автора - Э. Саммерс и Т. Мэнголд. Они же подробно проследили шаги кабинета Ллойд Джорджа в вопросе о предоставлении убежища в Англии царской семье.

С конфиденциальными посланиями Георга V премьер ознакомил лишь нескольких членов своего кабинета. На заседании правительства 13 апреля, где было решено дать задний ход переговорам с Петроградом об убежище, премьер ни словом не обмолвился, что инициатива пересмотра ранее принятого решения исходит от короля.

*** Summers А., Mangold Т.  The File on the tsar. L., 1976. P. 274.

Заседание правительства было бурным. У всех в памяти была телеграмма Георга V, направленная в самом начале марта Николаю II: "Я всегда останусь твоим верным и преданным другом" *. Лишь немногие в самом правительстве знали, что король взял эти свои слова обратно.

В дальнейшем будет видно, что он во многих своих шагах за время правления придерживался золотой середины, стремился не идти против господствовавших в стране настроений. Таково единственно возможное объяснение его позиции в вопросе о предоставлении убежища царскому семейству.

Сыграла роль, по мнению Э. Самморса и Т. Мэнголда, "роковая затяжка": Николай II заявил о невозможности для него трогаться с места из-за заболевания его детей корью - и это в то время, когда в Лондоне еще не выдвигали возражений против прибытия в Англию царского семейства.

Другой шанс на спасение представился в связи с переговорами большевистского правительства о Брестском мире. Георг V, видимо, не ошибался, когда утверждал в письме к сестре Александры Федоровны леди МилфордХэвен I сентября 1918 г., что, достаточно было Вильгельму II шевельнуть мизинцем в защиту царской семьи, и она была бы спасена. В Москве не смогли бы отказать Берлину.

На Западе долго не утихал спор, кто несет ответственность за оставление на произвол судьбы семьи Романовых: Англия или Германия? В свете неоспоримых документальных данных ответственность следует разделить поровну между Лондоном и Берлином.

* Summers А., Mangold Т. Ор. cit. Р. 244.